Лекция: ОБРАЗОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ СССР В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ. 1921-1928. § 1. Переход к нэпу, первые этапы его осуществления.
| «Военный коммунизм» был романтическим периодом экономического тоталитаризма, во время которого закладывались основы административно-командной экономической системы реального социализма. Он порождался утопическими представлениями большевистских властителей России о возможности сравнительно быстрого перехода к плановому функционированию полностью обобществленного производства и бесплатному коммунистическому труду на пользу общества. Этот период окончился экономической катастрофой 1921 г. В результате семи лет Мировой и Гражданской войн численность населения советских республик к 1 января 1921-го сократилась до 134,3 млн человек. Потери одних только вооруженных формирований (и красных, и белых) — убитых в боях, умерших от ран, болезней и др. — за годы Гражданской войны и интервенции составляли 2,5—3,3 млн человек. Выжившие (включая не менее миллиона увечных) в основном обитали в деревнях (84,1% всего населения). С осени 1917 до начала 1921 г. население России сократилось на 10 887 тыс. человек. Сокращение продолжалось в 1921 (на 1854 тыс.) и в 1922 гг. (на 1592 тыс.). К концу 1921-го не менее 1850 тыс. человек — почти вся политическая, финансово-промышленная, значительная часть научно-художественной элиты, их семьи — вынуждены были эмигрировать из России. Продовольственное положение населения было чрезвычайно тяжелым. Валовой сбор хлебов в стране в 1920 г. составил 54% от среднегодового уровня 1909—1913 гг. В 1921 г. производство всей продукции сельского хозяйства было на 40% ниже довоенного уровня. Объем производства в крупной промышленности составил 14,6; в металлообработке — 7; в производстве чугуна — 2% от уровня 1913 г. Большинство промышленных предприятий бездействовали, численность рабочих сократилась вдвое. Разоренная войной и продразверсткой деревня не обеспечивала промышленные центры продовольствием и не имела запасов зерна на случай плохого урожая. Общее тяжелое продовольственное положение было ухудшено засухой 1920 г. и катастрофическим неурожаем 1921-го. К весне 1920 г. Центральный регион страны, Поволжье, Северный Кавказ, Украина были охвачены голодом. В мае 1921 г. в Поволжье и ряде губерний Центра началась засуха, уничтожившая посевы и усугубившая народное бедствие. Вскоре общее число голодающих достигло 22 млн. По достоверным данным, к маю 1922 г. от голодного истощения и заболеваний, обострившихся в результате голода (цинга, дизентерия, сыпной и брюшной тиф), погибло около миллиона крестьян, столько же эвакуировано из пораженных бедствием губерний. Усилиями властей была организована продовольственная помощь голодающим, районы бедствия снабжены семенами для озимого (1921) и ярового (3922) посева. В результате войны и голода осиротевшие дети превращались в беспризорников (в 1922 г. их насчитывалось 7 млн). Начавшаяся демобилизация армии усилила безработицу. Поднялась волна бандитизма. С окончанием Гражданской войны обострились противоречия в партийном руководстве страной. Решение стоявших перед разоренной страной первоочередных задач (восстановление народного хозяйства, переход к социалистическому производству и общежитию) большевики в целом (несмотря на фракционные различия) видели на путях расширения и углубления политики «военного коммунизма». Жизнь вроде бы давала некоторые надежды на успешное продвижение по этому пути. К концу 1920 г. методами разверстки было заготовлено в 1,5 раза больше хлеба, чем в 1919-м. В ноябре — декабре 1920 г. выпуск промышленной продукции был значительно выше, чем в предыдущие месяцы. Все это позволяло надеяться, что в условиях мирного времени, при отсутствии неизбежных ошибок военных лет и возможности применения военно-коммунистических методов во всех регионах страны, командная экономика покажет свои достоинства. С этой точки зрения казалось, что «золотой век» военно-коммунистической системы, достигшей своего апогея в последние два месяца, будет длиться и впредь. Развитие системы связывалось с дальнейшей централизацией управления экономикой, национализацией всех промышленных предприятий, с расширением государственного (социалистического) сектора экономики и окончательным вытеснением всех иных секторов (государственно-капиталистического, частнокапиталистического, мелкотоварного, патриархального). Постановлением ВСНХ от 29 ноября 4920 г. были объявлены национализированными не только крупные, но все средние, мелкие промышленные предприятия с числом работников более 10 (или 5 при наличии механического двигателя). Свертывались товарно-денежные отношения. В декабре была отменена оплата населением продовольствия, предметов широкого потребления, топлива, коммунальных услуг, а в январе 1921-го — квартплата. В феврале рассматривался вопрос об отмене денег. Ю. Ларин, руководитель отдела финансовой политики ВСНХ, писал в «Правде»: «Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории». Расширялась практика перевода воинских формирований на положение трудовых армий. К существовавшим с января—апреля 1920 г. 1-й Уральской революционной армии труда, Украинской, Кавказской, Петроградской, 2-й особой железнодорожной и 2-й революционной трудовой армиям прибавились Донецкая (декабрь 1920) и Сибирская (январь 1921) трудовые армии. К марту 1921-го численность «трудовых» армейских частей составляла около четверти всего состава РККА. Однако попытки расширить практику «военного коммунизма» в условиях мирного времени встретили сильное сопротивление крестьян и значительной части рабочих. В 1920—1921 гг. против продразверстки с оружием в руках выступали крестьяне в Воронежской, Саратовской, Пензенской губерниях, в Сибири, на Дону и Украине. К весне 1921-го общее число участников антиправительственных восстаний по стране достигло нескольких сотен тысяч человек. Особенно упорным и кровопролитным было восстание под предводительством эсера А. С. Антонова в Тамбовско-Воронежском регионе (около 60 тыс. крестьян) под лозунгами: «Долой продразверстку!», «Да здравствует свободная торговля!». На Украине действовали анархо-крестьянские отряды Н. И. Махно, численностью до 35 тыс. человек. В Западной Сибири число повстанцев-крестьян (более 200 тыс.) было соизмеримо с численностью советских войск, расположенных между Уральским хребтом и Байкалом. Восстание охватило Тюменскую, часть Омской и Челябинской губерний. Повстанцы требовали отмены продразверстки, созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, свободы торговли, денационализации промышленности. На подавление восстаний была брошена регулярная армия. Герои отшумевшей Гражданской войны (С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский, М. В. Фрунзе, И. П. Уборевич, И. Э. Якир и др.) были вынуждены вести части Красной Армии на подавление недавних классовых союзников. Наиболее опасным был мятеж в марте 1921 г. военного гарнизона и экипажей кораблей Балтийского флота в Кронштадте под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!», «Советы без коммунистов!» Во многих городах бастовали рабочие, тоже недовольные продовольственной политикой власти и требовавшие замены продразверстки натуральным налогом. Этого, в частности, потребовала конференция металлистов Москвы и Московской губернии в начале февраля 1921 г. Особую тревогу вызывали забастовки и демонстрации работников Трубочного, Балтийского, Путиловского и других заводов и фабрик в Петрограде, грозившие слиться с восстанием в Кронштадте. Под страхом утраты власти и крушения революции в России большевики были вынуждены предпринять срочные меры для установлния нового соглашения с крестьянством, пойти на смену внутриполитического курса. 8 февраля 1921 г. на заседании Политбюро В. И.Ленин составил «Предварительный, черновой набросок тезисов насчет крес-i ьин», в котором предложил удовлетворить их желание «о замене раз-нсрстки (в смысле изъятия излишков) хлебным налогом». Одновременно предлагалось «расширить свободу использования земледельцем его излишков сверх налога в местном хозяйственном обороте, при условии быстрого и полного внесения налога». Ранее проводившуюся экономическую политику в этой связи пришлось назвать вынужденным «военным коммунизмом», который «не был и не мог быть» отвечающим хозяйственным задачам пролетариата. X съезд РКП(б), проходивший 8—16 марта 1921 г., в предпоследний день работы принял резолюцию «О замене разверстки натуральным налогом». Приступая к новой экономической политике (нэп), Ленин полагал, имея в виду ее мировые масштабы: «10—20 лет пра-иильных соотношений с крестьянством и обеспеченная победа в всемирном масштабе… иначе 20—40 лет мучений белогвардейского террора». Это положение, изложенное в плане брошюры «О продовольственном налоге» (март—апрель 1921), раскрывает суть нэпа. Что касается нэпа в отдельно взятой России, Ленин допускал, что «с мужиком нам придется повозиться, пожалуй, лет шесть». Некоторые ri о соратники считали, что нэп продлится дольше: 10 лет (Н. А. Милютин), 25 лет (Н. Осинский). Высказывались и другие предположения. Во всяком случае, переход к нэпу позволял не так трагично, как раньше, реагировать на «затяжку» мировой революции. В июле 1921 г., выступая на Ш конгрессе Коминтерна, Ленин говорил, что если раньте задержку мировой революции мы рассматривали как свою гибель, ю в результате новой стратегии «мы в России выдержим не только пять лет, но и больше» и завоюем за эти годы для революции позиции, которые обеспечат победу «в мировом масштабе». Опасаясь утраты социалистической перспективы при слишком Польших уступках мелкой буржуазии и капиталистам, Ленин уже через год после перехода к нэпу заявил о необходимости приостановки «отступления» на экономическом фронте. 6 марта 1922 г., выступая на шеедании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов, он объявил: «Отступление е смысле того, какие уступки мы капиталистам делаем, закончено… наше экономическое отступление мы теперь можем остановить. Достаточно. Дальше назад мы не пойдем, а наймемся тем, чтобы правильно развернуть и группировать силы». I) действительности становление системы нэпа заняло 1921 — 1923 гг., его расцвет пришелся на 1924—1926 гг. Позднее, с началом масштабной социалистической реконструкции народного хозяйства, нэп сворачивался, а с переходом к массовой коллективизации в 1929 г. был по существу окончательно похоронен. Первым актом новой экономической политики стал Декрет ВЦИК. от 21 марта 1921-го, заменявший продразверстку продовольственным налогом. Поставки по налогу были почти в два раза ниже, чем по продразверстке, размер поставок не мог меняться в течение хозяйственного года, приспособленного к циклу сельскохозяйственного производства. С 1922 г. хозяйственный год в России начинался 1 октября и заканчивался 30 сентября. (В сентябре 1930 г., в связи с изменением соотношения сельскохозяйственного и промышленного производства, начало хозяйственного года было решено перенести с 1 октября на 1 января, начиная с 1931 г.) Декрет о продналоге был встречен повсюду с большим удовлетворением. Это выразилось в расширении посевных площадей, оживлении промышленности и прежде всего — в спаде повстанчества. К концу 1921 г. очаги крестьянских восстаний были в основном погашены. Оставалось, конечно, много недоверчивых, усматривавших в перемене партийного курса всего лишь стремление накануне сева побудить крестьян к поднятию сельского хозяйства, чтобы вскоре снова вернуться к продразверстке. Таких Ленину пришлось уверять, что нэп вводится «всерьез и надолго». Отказ от продразверстки полностью разрушал уже укоренившиеся представления о возможности непосредственного перехода от капитализма к социализму, о прямом продуктообмене между производителями, об отмене денег, отмирании рынка и пр. Стремясь не допустить крушения иллюзий, руководители страны поначалу полагали, что «излишки» производившегося крестьянами продукта будут обмениваться на промышленные товары государственных предприятий в пределах местного оборота — в волости, уезде, губернии — через государственные хозяйственные органы и подконтрольную государству кооперацию. Предполагалось, что таким образом можно будет исключить из процесса обмена частный капитал. Однако вскоре выяснилось, что малый объем обменного фонда промышленных товаров не позволяет ограничить продуктообмен установленными рамками. Уже летом 1921 г. товарообмен явочным порядком стал выходить за пределы местного оборота и заменяться денежной куплей-продажей. В августе СНК был вынужден разрешить местным властям не ограничиваться пределами местного оборота и «переходить, где это возможно и выгодно, к денежной форме обмена». В октябре 1921-го Ленин констатировал: «С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля». Властям ничего не оставалось, как «отойти еще немного назад» от решений X съезда и приняться за государственное регулирование денежного обращения и реформу налогообложения. Натуральная часть оплаты труда заменялась денежной. В 1920 г. последняя составляла всего 7,4%; выработка фабрично-заводского рабочего; в 1921 — 19,3; в первом по-пугодий 1922 — 32; во втором — 61,8; в начале 1923 г. — 80%. В 1921 г. продразверстка была заменена системой из 13 налогов в мптуральной форме (продналог, подворно-денежный, трудгужналог, местные налоги). Произведенная в крестьянском хозяйстве продукция после уплаты налога могла непосредственно обмениваться на промтовары. Затем, чтобы заработать деньги на уплату налогов и приобретение необходимой промышленной продукции, крестьяне были обя-чпиы продавать свою продукцию государству. В 1923 г. налоги объединены в единый сельхозналог, выплачивавшийся сначала натурой и деньгами, а с 1924-го — только в денежной форме. Первоначальная величина продналога на уровне 20% от чистого продукта крестьянского хозяйства затем была снижена до 10% урожая. Единый сельхозналог в денежной форме выплачивался по ставке 5% от дохода с каждого крестьянского двора. Налоги существенно разнились в классовом отношении. Например, с обычного единоличника брали 18, а с кулака — 172 руб. в год. К десятой годовщине Октября 35% всех крестьянских хозяйств (бедняцких и маломощных) были вообще освобождены от сельхозналога. Льготами пользовались коллективные хозяйства. Важным звеном нэпа в деревне было разрешение аренды земли и наемного труда. Это право было зафиксировано в новом Земельном кодексе РСФСР, принятом IV сессией ВЦИК 30 октября 1922 г. Крестьянам были также предоставлены права на выход из сельской обшины и выбор форм землепользования. Однако запрет на куплю, продажу, завещание, дарение, залог земли не был снят; земля оставалась в собственности государства. В мае 1921-го начален процесс денационализации промышленности. В системе ВСНХ было решено оставить только наиболее крупные и эффективные предприятия. Объединенные в тресты, они стали работать на принципах хозрасчета, самофинансирования и самоокупаемости. Ликвидировалась уравнительная система оплаты труда. Нерентабельные предприятия закрывались или сдавались в аренду. За 1921 — 1922 гг. возникли свыше 10 тыс. частных предприятий. Нередко они сдавались в аренду бывшим владельцам на срок от 2 до 5 лет взамен 10—15% производимой продукции. Арендованные предприятия порой насчитывали до 300 работников. Частникам разрешалось открывать собственные предприятия с числом занятых не более 20 человек. На арендованных мелких и средних предприятиях производились в основном потребительские товары (около 3% валовой продукции промышленности). Всего к середине 20-х годов на долю частного сектора приходилось от 20 до 25% производства промышленной продукции. Началось создание смешанных акционерных обществ с участием государства и частных предпринимателей. Разрешалось предоставление концессий иностранным предпринимателям на предприятия или территории для разработки природных ресурсов. Государство контролировало использование ресурсов, не вмешиваясь в хозяйственные и административные дела. Концессии облагались теми же налогами, что и госпредприятия. Часть полученной продукции отдавалась в качестве платы государству, другая могла реализовываться за рубежом. Общее число концессионных предприятий было невелико: в 1924 — 55, в 1925 — 70, в 1926 — 82, в 1927 — 74, в 1928 — 68, в 1929 — 59. В 1926/27 хозяйственном году на них выпускалось немногим больше 1% промышленной продукции. Однако в некоторых отраслях роль концессионных предприятий была весьма заметной. В середине 20-х годов они давали почти 85% марганцевой руды, более 60% добытого свинца и серебра, 30% золота, 26 — цинка, 19 — меди, 22 — производимой одежды и галантереи. Несмотря на частичную денационализацию и концессионирова-ние, государство сохраняло в своем распоряжении самый мощный сектор народного хозяйства. Полностью вне рынка оставались базисные отрасли — энергетика, металлургия, нефтедобыча и нефтепереработка, добыча каменного угля, оборонная промышленность, железные дороги. На XIV съезде партии (декабрь 1924) отмечалось, что удельный вес концессий и аренды у нас минимален: первые насчитывали 50 тыс. рабочих, вторая — 35 тыс. Тогда же было заявлено о необходимости устранения экономической зависимости от заграницы. Система управления государственной промышленностью была децентрализована. Вместо полусотни прежних отраслевых главков и центров ВСНХ осталось 16, численность управленческого аппарата сократилась почти втрое. Основной формой управления производством стали тресты — объединения однородных или взаимосвязанных предприятий. Тресты работали на условиях хозяйственного расчета. Они самостоятельно решали, что производить, где реализовывать продукцию, несли материальную ответственность за организацию производства, качество продукции, сохранность государственного имущества. По закону предусматривалось, что «государственная казна за долги трестов не отвечает». К. концу 1922 г. 421 трест объединил около 90% всех промышленных предприятий. 40% трестов были центрального подчинения, 60 — местного. В то же время 80% трестированной промышленности было охвачено синдикатами. Они представляли собой добровольные объединения нескольких трестов для оптовых закупок сырья, оборудования, сбыта готовой продукции, кредитования. Все эти операции осуществлялись через сеть товарных бирж, ярмарок, торговых фирм (домов). К 1928 г. в стране насчитывалось 23 синдиката, действовавших почти во всех отраслях промышленности. В феврале 1921-го была организована Государственная плановая комиссия (Госплан). Первоначально ее деятельность сводилась к конкретизации основных направлений плана ГОЭЛРО, разработке годовых планов по отдельным отраслям народного хозяйства. С 1924 г. разрабатывались промфинпланы (в них стали учитываться финансовые нозможности развития отдельных отраслей). В 1925 г. отраслевые планы ипервые сливаются в единый годовой план промышленности и строительства. Планирование приобретало всеобъемлющий характер. Реформы коснулись и армии. Трудовые армии были расформиро-ианы 30 декабря 1921 г. Общая численность РККА была сокращена с 5 млн (конец Гражданской войны) до 600 тыс. в феврале 1923-го и до 562 тыс. человек к 1925-му. С 1923 г. началось создание территориально-милиционных частей Красной Армии. При новой армейской системе поенные формирования имели численно небольшие постоянные кадры. Переменный рядовой состав обучался военному делу без длительного отрыва от производства на кратковременных сборах. Территория страны была разделена на 10 военных округов. Ежегодные расходы на Вооруженные силы в расчете на душу населения в 1925 г. в СССР составляли 3 руб. (Для сравнения: в странах Прибалтики -— 7, во Франции — около 14.) С переходом от политики «военного коммунизма» к нэпу революционные методы преобразования общества уступали место эволюционным — на основе сосуществования всех форм собственности и разных экономических укладов: патриархального, мелкотоварного, частнокапиталистического, государственно-капиталистического, социалистического. В понятие государственного капитализма включались все формы использования частного капитала под контролем правительства (кооперация, аренда, концессии, торговля). Расчет делался на то, что с помощью государственной поддержки более высокий социалистический уклад со временем вытеснит остальные. Стратегическими целями нэпа объявлялись построение социализма, восстановление хозяйственных связей города и деревни, укрепление союза рабочего класса и крестьянства. Сущность нэпа заключалась в частичном восстановлении рыночной экономики при сохранении командных рычагов в руках партийного и советского руководства. Начальный период нэпа (1921-1925) связан с восстановительным тгапом послевоенного развития народного хозяйства и созданием исходных позиций для собственно социалистической реконструкции жономики. Относительно времени окончания нэпа до недавнего времени ученые расходились во мнениях. Одни полагали, что «к середине 30-х юдов задачи, поставленные перед нэпом, были решены» (Советская историческая энциклопедия. М., 1967), новая экономическая поли-|ика «завершилась во второй половине 30-х гг. победой социализма»» (Экономическая энциклопедия: Политическая экономия. М., 1979). It наши дни начало ограничения нэпа датируется 1924 г (после смерти И. И. Ленина), а его отбрасывание — началом свертывания в стране рыночных отношений или всеобщего фактического огосударствления сельского хозяйства. В первом случае свертывание нэпа связывается с принятием октябрьским (1925) пленумом ЦК. РКП(б) решения о введении абсолютной монополии на внешнюю торговлю. Во втором — с началом осуществления первого пятилетнего плана развития народного хозяйства (I октября 1928) или с принятием решений о проведении массовой коллективизации на ноябрьском (1928) пленуме ЦК партии (Н. П. Федоренко). В. П. Данилов, один из наиболее авторитетных исследователей аграрной истории России, считает, что 1928-й был временем перехода к фронтальному слому нэпа, а в 1929 г. с ним было покончено. В данном пособии окончание нэпа датируется началом первой пятилетки. Длительные споры историков о том, была ли альтернатива нэпу как политике, целью которой был социализм, к нашим дням утихли. Считается, что действенной альтернативой нэпу является политика, ведущая «к нормальной рыночной экономике, функционирующей в условиях демократической политической системы, в которой экономика и политика не являлись бы монополией партийно-государственной власти» (Е. Г. Гимпельсон). |
36. Утверждение тоталитарного режима в стране. Его влияние на экономику, политику, культуру
Курс на строительство социализма в одной стране. (Сталинская модернизация)
Во второй половине 20-х годов важнейшей задачей экономического развития стало превращение страны из аграрной в индустриальную, обеспечение ее экономической независимости и укрепление обороноспособности. Неотложной потребностью была модернизация экономики, главным условием которой являлось техническое совершенствование (перевооружение) всего народного хозяйства.
Политика индустриализации. Курс на индустриализацию провозгласил в декабре 1925 г. XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) (переименована после образования СССР). На съезде шла речь о необходимости превращения СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую их. В его документах обосновывалась потребность в максимальном развитии производства средств производства (группа «А») для обеспечения экономической независимости страны. Подчеркивалась важность создания социалистической промышленности на основе повышения ее технического оснащения. Начало политики индустриализации было законодательно закреплено в апреле 1927 г. IV съездом Советов СССР. Главное внимание в первые годы уделялось реконструкции старых промышленных предприятий. Осуществление политики индустриализации потребовало изменений в системе управления промышленностью. Наметился переход к отраслевой системе управления, укреплялось единоначалие и централизация в распределении сырья, рабочей силы и производимой продукции. На базе ВСНХ СССР были образованы наркоматы тяжелой, легкой и лесной промышленности. Сложившиеся в 20-30-х годах формы и методы управления промышленностью стали частью механизма хозяйствования, сохранявшегося в течение длительного времени. Для него была характерны чрезыериах централизация, директивное командование и подавление инициативы с мест. Не были четко разграничены функции хозяйственных и партийных органов, которые вмешивались во все стороны деятельности промышленных предприятий. Развитие промышленности. Первый пятилетний план. На рубеже 20-30-х годов руководством страны был принят курс на всемерное ускорение, «подхлестываше» индустриального развития, на форсированное создание социалистической промышленности. Наиболее полно” воплощение эта политика получила в пятилетних планах развития на родного хозяйства. Первый пятилетний план (1928/29-1932/33 гг.) вступил в действие с 1 октября 1928 г. К этому времени еще не были утверждены задания пятилетки, а разработка некоторых разделов (в частности, по промышленности) продолжалась. Пятилетний план разрабатывался при участии крупнейших специалистов Второй пятилетний план (1933-1937 гг.), утвержденный XVII съездом ВКП(б) в начале 1934 г., сохранил тенденцию на приоритетное развитие тяжелой индустрии в ущерб отраслям легкой промышленности,
Аграрная политика. Индустриальный рывок тяжело отразился на положении крестьянских хозяйств. Чрезмерное налоговое обложение возбуждало недовольство сельского населения. Непомерно увеличивались цены на промышленные товары. Одновременно искусственно занижались государственные закупочные цены на хлеб. В результате резко сократились поставки зерна государству. Это вызвало осложнения с хлебозаготовками и глубокий хлебный кризис конца 1927 г. Он ухудшил экономическую ситуацию в стране, поставил под угрозу выполнение плана индустриализации. Часть экономистов и хозяйственников видели причину кризиса в ошибочности курса партии. Для выхода из создавшегося положения предлагалось изменить взаимоотношения между городом и деревней, добиться их большей сбалансированности. Но для борьбы с хлебозаготовительным кризисом был избран иной путь. Для активизации хлебозаготовок руководство страны прибегло к чрезвычайным мерам, напоминающим политику периода «военного коммунизма». Запрещалась свободная рыночная торговля зерном. При отказе продавать хлеб по твердым ценам крестьяне подлежали уголовной ответственности, местные Советы могли конфисковывать часть их имущества. Особые «оперуполномоченные» и «рабочие отряды» изымали не только излишки, но и необходимый крестьянской семье хлеб. Эти действия привели к обострению отношений между государством и сельским населением, которое в 1929 г. уменьшило посевные площади. В ходе массовой коллективизации была проведена ликвидация кулацких хозяйств1. (В предшествующие годы осуществлялась политика ограничения их развития.) В соответствии с постановлениями конца 20-х — начала 30-х годов прекращалось кредитование и усиливалось налоговое обложение частных хозяйств, отменялись законы об аренде земли и найме рабочей силы. Было запрещено принимать кулаков в колхозы. Все эти меры вызывали их протесты и террористические действия против колхозных активистов. В феврале 1930 г. был принят закон, определивший порядок ликвидации кулацких хозяйств. Итоги коллективизации. Ломка сложившихся в деревне форм хозяйствования вызвала серьезные трудности в развитии аграрного сектора. Среднегодовое производство зерна в 1933-1937 гг. снизилось до уровня 1909-1913 гг., на 40-50% уменьшилось поголовье скота. Это было прямым следствием насильственного создания колхозов и неумелого руководства присланных в них председателей. В то же время росли планы по заготовкам продовольствия. Вслед за урожайным 1930 г. зерновые районы Украины, Нижней Волги и Западной Сибири охватил неурожай. Для выполнения планов хлебозаготовок вновь вводились чрезвычайные меры. У колхозов изымалось 70% урожая, вплоть до семенного фонда. Зимой 1932-1933 гг. многие только что коллективизированные хозяйства охватил голод, от которого умерло — по разным данным — от 3 до 5 млн. человек (точная цифра неизвестна, информация о голоде тщательно скрывалась). Экономические издержки коллективизации не остановили ее проведения. К концу второй пятилетки было организовано свыше 243 тыс. колхозов. В их составе находилось свыше 93% от общего числа крестьянских дворов. В 1933 г. была введена система обязательных поставок сельскохозяйственной продукции государству. Устанавливаемые на нее государственные цены были в несколько раз ниже рыночных. Планы колхозных посевов составлялись руководством МТС, утверждались исполкомами районных Советов, затем сообщались сельскохозяйственным предприятиям. Вводилась натуральная оплата (зерном и сельхозпродуктами) труда механизаторов МТС; ее размеры определялись не колхозами, а вышестоящими инстанциями. Введенный в 1932 г. паспортный режим ограничивал права крестьян на передвижение. Административно-командная система управления колхозами, высокие размеры государственных поставок, низкие заготовительные цены на сельхозпродукцию тормозили экономическое развитие хозяйств"""!
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Советское общество начала 30-х годов. Экономические преобразования конца 20-х — начала 30-х годов коренным образом изменили структуру населения.
7% сельских жителей работали на государственных сельскохозяйственных предприятиях — в совхозах и МТС. Интенсивное промышленное строительство привело к рождению новых городов. Численность городского населения в 1929-1931 гг. увеличивалась ежегодно на 1,6 млн. человек, в 1931-1933 гг. — на 2,04 млн. К 1939 г. в городах насчитывалось 56,1 млн. жителей (32,9% общего числа населения). Значительно выросла численность рабочего класса: с 8,7 млн. в 1928 г. до 20,6 млн. в 1937 г. Была ликвидирована безработица. Главным источником пополнения рабочего класса являлись крестьяне, покинувшие деревню бывшие единоличники. В годы первой пятилетки выходцы из деревни составили 68%, а в период второй — 54% общего числа новых пополнений. В социальной психологии новых рабочих преобладали черты крестьянского менталитета и градаций. Приток вчерашних крестьян на стройки пятилеток пополнял ряды неквалифицированной рабочей силы, что приводило к текучести кадров, падению дисциплины, производственному травматизму, выпуску бракованной продукции, многим негативным нравственно-социальным последствиям. Однако часть квалифицированных рабочих в связи с переходом на сдельную оплату достигала высоких показателей в результатах своего труда. Появились рабочие-выдвиженцы, которых направляли на учебу или на руководящие хозяйственно-управленческие посты. Сложным было положение городской инженерно-технической интеллигенции, врачей, юристов и других специалистов. Без опыта образованных кадров невозможно было осуществить индустриализацию страны, ликвидировать неграмотность, улучшить здравоохранение. В то же время у властей и у части населения отношение к ним было настороженным. Изменилась структура сельского населения. В несколько раз сократилась численность крестьян-единоличников. Исчезли такие социальные группы, как кулаки и батраки. Свыше 90% общего числа крестьян трудились в колхозах. Они составили новую социальную категорию населения («крестьяне-коллективисты», класс колхозного крестьянства). Форсированная индустриализация ухудшила жизненный уровень населения. Высокие цены на продукты сельского хозяйства делали их труднодоступными для значительной части городских жителей, получавших низкую заработную плату. Ухудшение материально-бытовых условий населения, перебои с продовольствием обостряли социальную напряженность в обществе. Положение усугублялось участившимися срывами в области хозяйственного развития. Не выполнялись планы капитального строительства. Падала производительность труда. Ухудшалось качество производимой продукции. Все это усиливало критические настроения людей по отношению к проводимой политике. Силовая коллективизация, сопровождаемая раскулачиванием, вызвала вооруженные выступления крестьянства. Только в январе — начале марта 1930 г. состоялось свыше 2000 антисоветских выступлений в деревне. Уменьшение норм снабжения хлебом по карточкам (1932 г.) привело к массовым демонстрациям протеста в городах и рабочих поселках (Вичуга, Лежнево, Пучеж Ивановской области, Борисполь и др.). Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин объяснял причины общественных противоречий и кризисных явлений в экономике происками «классовых врагов». Чрезвычанщина, превратившаяся в метод построения нового общества, встречала противодействие части партийно-государственного аппарата. Против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации выступил член Политбюро ЦК Н.И. Бухарин. Использование средств административного и экономического нажима на крестьянство не были поддержаны членами Политбюро ЦК А.И. Рыковым и М.П. Томским. В целях социалистического строительства они предлагали использование принципов нэпа. Не нашло одобрения с их стороны утверждение И.В. Сталина о неизбежности обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Однако большинство партийных лидеров расценило взгляды противников официального политического курса как ошибочные. Н.И. Бухарин и М.П. Томский были выведены из состава Политбюро ЦК, А.И. Рыков освобожден от обязанностей председателя Совнаркома. В руководстве страной все более утверждались авторитарные подходы. Главным фактором, определяющим политику И.В. Сталина и поддерживающих его лиц, становилось стремление генерального секретаря к установлению единоличной власти.
Конституция СССР 1936 г. Преобразование экономики и усиление централизаторских начал в управлении привели к формированию новой модели общества, к почти полному «огосударствлению» народного хозяйства. Произошедшие изменения в экономическом, социально-политическом и национально-государственном развитии Советского Союза с середины 20-х годов потребовали изменения Основного Закона. 5 декабря 1936 г. УШ Чрезвычайный съезд Советов утвердил новую Конституцию СССР. Она зафиксировала характерные черты сформировавшейся в стране административно-командной системы. Советский Союз провозглашался социалистическим государством. В Основном Законе были отражены перемены в национально-государственном устройстве СССР, появление новых союзных и автономных республик и областей. В связи с ликвидацией ЗСФСР возникли самостоятельные республики: Армянская, Азербайджанская и Грузинская ССР. Казахская АССР и Киргизская АССР были преобразованы в союзные республики. Общее число союзных республик, непосредственно входящих в состав СССР, возросло до 11. Подтверждалась добровольность государственного объединения советских социалистических республик. Политическую основу страны составляли Советы депутатов трудящихся. Изменялась структура государственной власти: ее высшим законодательным органом становился Верховный Совет, состоявший из двух палат (Совета Союза и Совета Национальностей). В число его задач входило утверждение состава правительства СССР. Расширяюсь обязанности общесоюзных наркоматов в области законодательства, народнохозяйственного развития, укрепления обороноспособности страны. Одновременно были неоправданно сужены права некоторых республиканских органов власти, в частности, в законодательной сфере.
Социальная основа государства декларировалась как союз рабочих и крестьян при сохранении диктатуры пролетариата. (На практике это выражалось в диктатуре ВКП(б), ее аппарата.) Социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства объявлялись экономической основой СССР. Эта собственность существовала в двух формах: государственной (шахты, заводы в промышленности, совхозы на селе) и колхозно-кооперативной. В связи с ликвидацией бывших эксплуататорских классов и частной собственности были внесены изменения в избирательную систему. Отменялись ограничения избирательного права для сельского населения. Упразднялись система многоступенчатости выборов в государственные органы власти и открытое голосование. Конституция законодательно зафиксировала всеобщие, тайные, равные и прямые выборы в Советы всех уровней. Гражданам СССР гарантировались права на труд, отдых, образование, материальное обеспечение в старости. Труд объявлялся обязанностью каждого способного к нему гражданина по принципу: «Кто не работает, тот не ест». Провозглашалась свобода отправления религиозных культов. Одновременно вводилась свобода антирелигиозной пропаганды.
В книге «История Коммунистической партии большевиков. Краткий курс», подготовленной при непосредственном участии И.В. Сталина и опубликованной в 1938 г., новый Основной Закон был назван Конституцией «победы социализма и рабоче-крестьянской демократии». Однако сложившаяся в стране социально-политическая система и практическая деятельность руководителей государства опровергали эту оценку.
Формирование тоталитарной системы в стране и установление режима личной власти Сталина
В середине 1922 г. здоровье Ленина резко ухудшилось. Через несколько месяцев он окончательно отошел от активной политической деятельности. В конце 1922 — начале 1923 гг. больной вождь продиктовал несколько небольших статей. В этих работах он затронул проблемы индустриализации, кооперирования крестьянства, повышения культурного уровня страны. Ленин выразил беспокойство по поводу будущего партии и предложил увеличить состав ЦК, введя в него рабочих. В «Письме к съезду» он характеризовал своих ближайших соратников (Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина, Пятакова, Сталина). В своём политическом завещании Ленин никому не отдал предпочтения. Главной опасностью для партии он считал соперничество Сталина и Троцкого.
В первые годы Советской власти стабильность в партии обеспечивалась наличием неоспоримого лидера. Отход от дел и смерть Ленина 21 января 1924 г. отрицательно сказались на внутрипартийных отношениях. Началась борьба за власть. Личное соперничество велось под прикрытием теоретических споров о путях развития страны.
Главным претендентом на лидерство в партии был Троцкий. В 1923 г. он подверг критике политический и экономический курс Зиновьева, Каменева и Сталина. Свою позицию он обосновал в двух работах: «Новый курс» и «Уроки октября». Троцкий поставил вопрос о необходимости внутрипартийной демократии, о бюрократизации аппарата партии, предупреждал об опасности перерождения партийного руководства. Он преувеличивал свою роль в октябрьском перевороте и гражданской войне. Выступление Троцкого было поддержано обращением в Политбюро 46 видных партийных деятелей. Опасаясь за своё положение, против Троцкого объединились Сталин, Каменев, Зиновьев, Бухарин и др. Он был снят с поста наркома по военным и морским делам, председателя Реввоенсовета, выведен из Политбюро. К 1925 г. Троцкий утратил возможность влиять на политику.
В 1924 г. в Политбюро произошёл новый раскол. Против Сталина и его союзника Бухарина выступила «новая оппозиция». В неё вошли Каменев и Зиновьев. Их поддержали Сокольников и Крупская. Оппозиционеры выступали против политики экономического сотрудничества с крестьянством и предлагали резко ускорить индустриализацию. Они требовала сместить Сталина с поста Генерального секретаря ЦК, который он занимал с апреля 1922 г. Оппозиционеры потерпели поражение на XIV съезде партии в декабре 1925 г.
В 1926 г. Троцкий сблизился с Каменевым и Зиновьевым. Образовался троцкистско-зиновьевский блок. Его сторонники выступили против тезиса о возможности победы социализма в одной стране, за ускоренные темпы индустриализации, против сталинского
партийного аппарата. В борьбе против Сталина время было упущено. С этого периода вместо политических дискуссии всё чаще используются органы ОГПУ. Новая попытка ослабить влияние Сталина провалилась. В декабре 1927 года на XV съезде из партии исключили около 100 активных деятелей оппозиции. Троцкого выслали в Алма-Ату, а затем в 1929 в Турцию. В 1940 году он был убит в Мексике.
В конце 1927 г. Бухарин, Рыков и Томский выступили за продолжение нэпа. Они настаивали на разрешении возникающих противоречий экономическими, а не насильственными мерами. Бухарин в это время стал вторым человеком в партии. Он не стремился к личной власти, но был опасен для Сталина, так как был популярен.
В 1928 г, Сталин и его сторонники взяли курс на ускоренное развитие тяжёлой промышленности и насильственную коллективизацию. Это означало свёртывание нэпа. Противоборство Бухарина и его сторонников со Сталиным закончилось победой последнего. К 1930 г. Бухарина, Рыкова и Томского вывели из состава Политбюро. Постепенно отсекая соперников, Сталин усиливал свой влияние в партии и стране.
В 30-е гг. резко увеличилось количество репрессий против потенциальных противников. Раньше они проходили под флагом борьбы с чуждыми элементами. Теперь репрессии были направлены и против членов партии. Такая политика усилилась после убийства 1 декабря 1934 г. первого секретаря ленинградского обкома ВКП(б) С.М.Кирова. В историю этот период вошёл как «Большой террор».
Органы НКВД подготовили ряд открытых политических процессов над бывшими лидерами партии, правительства, армии. В 1936 г. состоялся процесс «Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра», по которому проходило 16 человек, в том числе Зиновьев и Каменев. В июне 1937 г. к смертной казни приговорили маршала М.Н.Тухачевского. Начались репрессии по отношению к кадровым офицерам. В 1938 г. состоялся процесс «Антисоветского правоцентристского блока», где судили Бухарина и Рыкова. Репрессиям (расстрелам, заключениям в концлагеря, ссылкам и т.п.) подверглись миллионы советских людей. Террор устранил реальных и потенциальных противников Сталина.
В 30-е гг. не затихало сопротивление тоталитарному режиму. С особой силой эта борьба проявилась в период коллективизации. Не могли примириться с утвердившимся режимом деятели науки и культуры. Они не вели глубоких идеологических дискуссий, но грубое
вмешательство в область творческой работы заставило их по-своему отстаивать убеждения.
Сопротивление исходило из самой правящей партии. В 1930 г. произошло выступление Председателя Совнаркома РСФСР С.И. Сырцова и члена ЦК В.В.Ломинадзе. Они были против методов индустриализации и коллективизации, свёртывания внутрипартийной демократии. В 1932 г. создан нелегальный «Союз марксистов-ленинцев» под руководством видного деятеля партии М.Н. Рютина. Члены союза требовали свержения власти Сталина.
В 1934 г. на XVII съезде партии против Сталина проголосовало значительное количество делегатов. Это была одна из последних попыток открыто отстранить Сталина от руководства партии и страны.
С критикой сталинизма выступил в 1938 г. посол в Болгарии Ф.Ф.Раскольников. Он отказался вернуться в СССР.
Борьба против тоталитарного режима не увенчалась успехом. Выступления против Сталина были разобщены и неорганизованны. Сказалась определённая пассивность советского народа, которая была связана с общей усталостью от политики. В конце 30-х гг. в стране окончательно был установлен режим личной власти Сталина.
Социально-экономические преобразования в советской стране (конец 20-х — 30-е годы)
К 1926 г. промышленное развитие страны благодаря НЭПу достигло уровня 1913г. Тем не менее по многим показателям Советский союз значительно уступал Западу. Необходима была индустриализация страны. Все средства направили на строительство промышленных гигантов. Рост производства товаров народного потребления замедлился. Начались трудности с хлебозаготовками. Страна оказалась без валюты, необходимой для индустриализации. Большевики прибегли к чрезвычайным мерам. Была запрещена свободная продажа хлеба, установлены государственные цены на него (убыточные для крестьян), началась конфискация зерна. Применение наёмного труда и аренду земли отменили. Это означало конец нэпа в деревне. Крестьяне отказались продавать хлеб себе в убыток и сократили посевные площади. В 1928-1929 гг. в стране ввели карточную систему. В ряде районов вспыхнули крестьянские бунты и восстания. Выход из создавшегося положения лидеры партии видели в создании колхозов.
Осенью 1929 г. произошёл переход к политике принудительной коллективизации и ликвидации кулачества как класса в кратчайшие сроки. Сплошная коллективизация должна была закончиться к 1932 г. Для оказания помощи колхозам в деревню было направлено 25 тыс. рабочих (двадцатипятитысячники).
К весне 1930 г. почти 60 % крестьян вступили в колхозы. Для их создания местные власти применяли меры экономического и политического принуждения. Единоличникам не выдавали товары в кооперации, увеличивали налоги, лишали избирательных прав, выселяли, отбирали имущество, раскулачивали, арестовывали и т.п. Увеличилось количество вооружённых выступлений крестьян. Руководство партии вину за перегибы возложило на местных работников. В газете «Правда» 2 марта 1930 г. появилась статья Сталина «Головокружение от успехов». Крестьяне стали выходить из колхозов. К лету 1930 г. в колхозах осталось около 20 % крестьян. В том же году насильственная коллективизация возобновилась. К концу 1931 г. в основных хлебопроизводящих районах большинство крестьян оказалось в колхозах. К 1940 г. единоличников в стране осталось 4 %.
Обеспечить страну продуктами так и не удалось. В 1929-1932 гг. поголовье скота сократилось почти вдвое. Несмотря на рост посевных площадей, произошло падение сборов зерна. В 1932-1933 гг. на Дону, Кубани, Нижней и Средней Волге, Казахстане, Украине, Южном Урале, юге Сибири разразился голод. Он был вызван изъятием у колхозов почти всего урожая. Голод унёс несколько миллионов жизней. Лишь в конце 30-х гг. сельскохозяйственное производство вновь подошло к уровню 1928 г. Раскулачиванию подверглось более 10 млн. крестьян. Это была наиболее активная и трудолюбивая часть сельских жителей. Большинство раскулаченных попало в трудовые лагеря Севера и Сибири. Обратно вернулись немногие.
В декабре 1927 г. на XV съезде партии был принят первый пятилетний план (1928-1932). Он предусматривал сосредоточение всех ресурсов на тяжёлой промышленности. Её объём должен был вырасти в три раза. Средства предполагали получить за счёт снижения темпов роста лёгкой промышленности, внутренних займов, доходов от внешней торговли, увеличения налогов. Это означало сокращение жизненного уровня всех слоев населения и прежде всего крестьянства. План рассматривался как закон, обязательный для выполнения. Таким образом, был взят курс на укрепление командно-административного управления промышленностью, окончательный отказ от НЭПа.
За годы первой пятилетки вырос объём промышленного производства, особенно в энергетике и металлургии. (Днепрогэс, Магнитка, Кузнецк). Построили около 1500 новых предприятий. Тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, автомобильные в Москве и Нижнем Новгороде стали крупнейшими в мире. Возникли новые отрасли — авиационная, автомобильная, подшипниковая, тракторная. В 1930 г. была ликвидирована безработица. Тем не менее себестоимость продукции повысилась. На 8 % снизилась производительность труда.
В годы второй пятилетки (1933-1937) построили 4500 новых промышленных предприятий. По абсолютным объёмам промышленного производства СССР в конце 30-х гг. вышел на второе-третье место после США и Германии. Сократилось отставание от развитых стран по производству продукции на душу населения. Количество рабочих выросло с 9 до 23 млн. человек. Производительность труда увеличилась на 60 %. В 1935 г. отменили карточки на продукты и промышленные товары. В третьей пятилетке (1937-1941) темпы роста промышленного производства значительно снизились и не превышали в среднем 3-4 % в год. В этот период заметно вырос объём производства военной продукции.
Ни одна пятилетка не была выполнена полностью. Удалось добиться результатов только в некоторых отраслях тяжёлой промышленности, особенно военно-промышленного комплекса. Успехи были достигнуты высокой ценой. Снизился жизненный уровень, усилилась интенсификация труда, отстали лёгкая и пищевая промышленность, сельское хозяйство.
37. Изменения в области идеологии и культуры (1917-1941 гг.).
Развитие отечественной культуры в 1917-1941 гг.
Чураков Д. О.
Пафос и масштабы эпохи социальных преобразований в России самым непосредственным образом проявился и сфере культуры. Явления, происходившие в ней носили крайне многогранный и неоднозначный характер. С момента своего возникновения, в особенности после появления письменности, единая национальная культура расслаивается на различные пласты. Имея общие корни и многие общие черты, эти пласты по мере развития могут уже почти никоем образом не соприкасаться между собой. На рубеже новейшего времени многослойность русской культуры проявилась с особой силой, поскольку народная культура была обращена к традиционным, национальным истокам, а культура узкого образованного слоя находилась под сильным воздействием западной культуры, в некоторых своих проявлениях носила подражательный характер. При этом духовные ориентиры образованных классов так же представляли собой сложную картину. Культурный раскол проходил по самой русской интеллигенции, часть которой стремилась «просвещать» народ, а другая — искренне учиться у него.
Отражением имевших место конфликтов в сфере нравственных и эстетических исканий становится ленинская теория двух культур, выдвинутая им еще до революции, в 1913 г. По мысли Ленина, «есть две нации в каждой современной нации...». А следовательно: «Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова». Ленин вписывал свою теорию в марксистские представления о классовой борьбе как движущей силе истории, тем самым заостряя и одновременно упрощая ситуацию в интересах своей политической линии. Но в то время так видели и понимали многие. Уместно, к примеру, сослаться на мнение видного представителя московской исторической школы и общественного деятеля рубежа веков П.Г. Виноградова. По его словам, народ и небольшая кучка его образованных лидеров «противопоставлены друг другу как две враждующие армии». Историк придавал этому чёткое социокультурное значение. «Они говорят на одном и том же языке, но придают различный смысл словам, — подчёркивал Виноградов, — и, потому, лишены средств общения».
Культурная неоднородность русского общества, противоречивые поиски религиозных, нравственных и эстетических ориентиров в нём можно считать одновременно и проявлением предреволюционного кризиса, и одной из его глубочайших причин. Но революция не ликвидировала и не могла ликвидировать многослойность и аксиологический плюрализм отечественной культуры. Вместо этого революция раздробила и смешала различные культурные слои, как это бывает с геологическими слоями в период крупных тектонических сдвигов, породив новые противоречия. Радикализм протекавших в духовной сфере процессов уже современников заставил говорить не просто о преобразованиях в культуре, а о культурной революции — её идеологами и певцами были такие деятели, как А. Луначарский, Н. Крупская и другие видные представители большевистского режима. Изучением культурной революции занимались не только советские историки, но так же их зарубежные коллеги, видевшие в ней своеобразную квинтэссенцию всей цивилизационной трансформации России, начатой в Октябре 1917 года.
Воздействие революции на культурное развитие страны сказалось не сразу, накапливалось постепенно, прошло долгую эволюцию, но значимость этого влияния сегодня мало кто решается оспаривать, вне зависимости от того какие оценки даются характеру произошедшего. Даже сами разногласия, существующие среди историков культурной революции, так же являются следствием о её сложности и эпохальности, а не только различий в методологии и политических установках тех или иных авторов. Многое зависит от ракурса под которым рассматриваются тенденции развития отечественной культуры в 1917—1941 гг. Для многих советских историков был характер прикладной взгляд, при котором культурную революцию рассматривали как мероприятия большевиков по ликвидации безграмотности и созданию новой советской интеллигенции. Для других историков, прежде всего современных, характерен иной подход при котором на первое место выдвигаются политические задачи, решаемые в ходе культурной революции большевиками. В этом случае под культурной революцией понимается коренной поворот в духовной жизни общества для которого было характерно утверждение марксистско-ленинской идеологии в качестве единой мировоззренческой основы всех советских граждан, стандартизация мышления, подавление всякого рода носителей антисоветского сознания, наконец, создание принципиально новой культуры, как в те годы говорилось — социалистической по содержанию, интернациональной по природе, национальной по форме.
Однако существует ещё одна, ещё более широкая интерпретация, когда культурная революция воспринимается как всеохватывающий штурм, целостная программа воспитания нового человека, более прекрасного, разумного и совершенно, возможно даже “равного богам” “сверхчеловека” — задача космического масштаба. Подобного рода оценки характерны, прежде всего, многим наиболее радикальным идеологам культурной революции, а так же некоторым зарубежным авторам. Один из пролетарских поэтов А. Гастев, например, в стихотворении «Мы посягнули» художественно сформулировал стоявшие перед революцией цели следующим образом: «…кругом закованный сталью земной шар будет котлом вселенной, и когда, в исступлении трудового порыва, земля не выдержит и разорвёт стальную броню, она родит новых существ, имя которым уже не будет человек…». Такой настрой вытекал из воззрений, вполне традиционных для русского революционного движения («новые люди» Н. Чернышевского, популярное среди радикальных революционеров высказывание К. Маркса о том, что изменяя мир, человек изменяет себя и др.).
В то же время, было бы неверным считать, что лагерь Октябрьской революции 1917 года составляли исключительно сторонники марксисткой ортодоксии. В идеологии конструирования нового человека отчётливо читаются отголоски многих популярных на рубеже XIX—XX вв. философских систем (например, ницшеанства), а так же различных мистических увлечений русской интеллигенции той поры и сектантства, совершенно иначе, чем Православие, трактующих роль человека и его взаимоотношения с миром. Такой своеобразный плюрализм идейных течений, заложенных в основу культурной революции привлекал к ней многих деятелей литературы и искусства, в результате чего большевиков поддержали представители разных направлений, которые вкладывали свой смысл в проводимые преобразования. Культурная жизнь первых лет Советской власти демонстрирует это наиболее ярко. Происходившее может быть понято на примере двух наиболее представительных течепний той поры — «авангардного» и «религиозно-народнического», которые находились на солидном отдалении от марксизма.
К примеру, немало деятелей отечественной культуры ориентировались на т.н. «футуризм» (от латинского слова «футурум» — будущее), авангардное направление, которое декларировало развитие культуры, полностью соответствующей эпохе социальной и технической революции. Футуристы полагали, что технический прогресс требует радикального изменения стиля и языка. Их стратегией стало искажение всех прежних форм, а также эпатаж публики, призванный вызвать шок, с помощью которого окажется легче усвоить все новое. К примеру, «бил по устоям» их знаменитое требовании «сбросить Пушкина с корабля современности». Он имел и свою идейную нагрузку — футуристы в своей борьбе за новое искусство призывали решительно порвать со всем старым и «отжившим». Совершенно понятно, что такая практика не могли не вызвать восторженной реакции со стороны революционной молодежи, которая охотно поддержала футуристов. В то же время многие лидеры большевизма, в частности Ленин, скептически оценивали деятельность футуристов, считая её излишне эпатажной и слишком уж радикальной.
Другой, по своей сути столь же революционной, тенденцией художественной и философской мысли было стремление драпировать строительство нового мира и человека в одежды религиозности, неслучайно, поэтому, для очень многих деятелей культуры было характерно осмысление и принятие Октябрьской революции на почве религии и мистики. Немало религиозно настроенных людей примкнуло к большевикам. Конечно, их религиозность часто выходила за канонические рамки, но тем не менее она имела место. К примеру, в 1917—1918 годах активно действовала литературно-политическая группа «Скифы», возглавлявшаяся левым эсером Р.Ивановым-Разумником, членом Президиума ВЦИК С. Мстиславским и известным литератором А. Белым (Бугаевым). В ее состав входили известные поэты и писатели: А. Блок, С. Есенин, Н. Клюев, Е. Замятин, А. Чапыгин, А. Ремизов и т. д. «Скифы» считали, что Октябрьская революция есть попытка русского народа принести всему миру истинную религиозность, соединяющую духовность и социальную справедливость. Они противопоставляли рационализму и потребительству западного общества «варварскую» простоту, отсюда, собственно говоря, и название — «Скифы».
Своеобразные богостроительские увлечения были свойственны и крупнейшему литературному деятелю эпохи М. Горькому. Нарком просвещения А. Луначарский, находившийся под сильным влиянием Фейербаха и, особенно, Ницше так же считал возможным существование особой материалистической религии. Изучив различные философские и религиозные системы, он назвал научный социализм «новой, последней, глубоко критической, очистительной и … синтетической религиозной системой». Луначарскому принадлежат и более предметные оценки, — так, он увидел в марксизме «пятую великою религию, формулированную иудейством» (вслед за иудаизмом, христианством, исламом и пантеизмом Спинозы). Стремление к новому миру Луначарский доводил до «обожествления» человека будущего, мотивируя это тем, что «только человек… со своим чудным мозгом и ловкими руками может завоевать царство человечности на земле». Позже Луначарских пытался открещиваться от своих богостроительских исканий, называя их своим «самым ложным шагом», что, впрочем, не помешало и в дальнейшем проповедовать радикальные взгляды на природу культуры и ставить задачи воспитания нового человека.
Важной чертой идеологии строительства новой религии, нового человека, нового мира было отрицание всего прежнего, что нашло отражение в гимне революции и одновременно государственном гимне Советской страны — «Интернационале»: «весь мир насилья мы разрушим до основанья», а уж затем «мы свой, мы новый мир построим». И это не случайно. Любая революция как процесс, предлагающий коренной переворот в области общественных отношений, несет в себе мощный заряд нигилизма, отрицающего все старые, традиционные ценности. Октябрьская революция не стала здесь исключением. Традиционно считается, что нигилизм взрастал на почве некоторых программных высказываний Ленина по вопросам культуры и национального строительства. Однако Ленина отнюдь не являлся представителем крайнего фланга нигилистического направления. Скорее представителем нигилистов в партийно-государственном руководстве можно считать Л. Троцкого. Свою позицию по отношению к отечественной культуре и культуре вообще он изложил в работе «Литература и революция», опубликованной в 1923 г. В ней Троцкий развивает свои прежние мысли о сущности русской культуры и истории. Еще в 1912 г. он вопрошал: «Что мы дали миру в области философии или общественной науки?». И подобно многим представителям либеральной и социалистической интеллигенции вслед за Чаадаевым отвечал: «Ничего, круглый нуль!» Теперь, в начале 20-х годов, Троцкий по сути отрицал направляющую созидательную роль русской культуры, оценивая ее как «еле заметные отложения «культурных» наслоений над целиной социального варварства».
По настоящему нигилистических позиций придерживался ещё один лидер большевизма — Бухарин. Суть его позиции по отношению к Национальной русской культуры нашла выражение в его позиции по отношению к великом у русскому поэту Сергею Есенину. В своей статье с очень точным и характерным названием «Злые заметки», напечатанной в январе 1927 г. не где-нибудь, а в центральном партийном органе газете «Правда» Бухарин писал: “Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и так называемого «национального характера”: мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отсталых форм общественной жизни вообще». Бухарин вводил особый термин — «есенинщина», понимая под ней “опоэтизирование гуляющих «истинно русских» «ухарей»”. “Это есть стержень есенинщины, а не «советские устремления», которые оказались совсем не по плечу Есенину, всеми своими эмоциональными корнями сосавшему совсем другие соки из окружающей жизни” — настаивал тогда ещё главный партийный идеолог. В свойственной Бухарину лёгкой публицистической манере, он громит «есенинщину» и в завершении статьи требует: «по есенщине нужно дать хорошенький залп».
Жертвой травли и прямых гонений становятся и другие самобытные русские поэты и писатели. Однако в 30-е годы ситуация резко меняется. Партийное руководство, исходя из потребности создания сильной, индустриальной державы, начинает апеллировать к традиционным, национальным ценностям. В немалой степени тому способствовала позиция И. Сталина, в 1929 году заявившего, что социализм означает не ликвидацию наций и национальных культур, а, наоборот, их расцвет. Нигилистическое направление в литературе подвергается жесткой критике
Вместе с тем, и это дополнительно показывает неоднозначность культурного процесса в 1917—1941 гг., помимо радикальных нигилистических и обновленческих тенденций, колоссальное значение приобрели явления, которые в современной науке всё чаще определяют в терминах «консервативной революции». Они так же выступают своеобразным порождением «смутных лет России», но их отличает совершенно иная ценностная и цивилизационная направленность. Революция, затронув все группы населения бывшей империи, пробудила к активной творческой жизни самый многочисленный слой российского общества — крестьянство. Уже в годы I мировой войны приток крестьянства в города стал менять их облик и облик происходивших в них культурных процессов. Гражданская война, нэп и, в особенности, модернизация 1930-х гг. сделали этот процесс массовым и необратимым, породив многомиллионную крестьянскую миграцию на стройки первых пятилеток. Крестьянская культура, более архаичная и инертная, менее разработанная и утончённая, нежели культура прежней художественной элиты, несла, вместе с тем, в себе глубинные, не затронутые порами разложения национальные элементы — формировавшиеся веками традиции русской национальной культуры.
Глубинный, традиционный демократизм крестьянской жизни и крестьянского мировоззрения противостояли тоталитарному мышлению иных «творцов нового мира», стремившихся к полной унификации и стандартизации культурной жизни по ими же скроенным лекалам. Пробуждаясь, крестьянство тянулось к подлинным культурным ценностям, и поэтому отвергала тот псевдокультурный суррогат, который под вывеской “революционной культуры” пыталась навязать обществу не имевшая связи с национальными корнями часть радикальной интеллигенции. Крестьянская культура, которая образно говоря, шагнула за пределы своего класса, стала общенациональным достоянием, сделалась непреодолимым препятствием на пути разрушительных экспериментов в области культуры. Можно было сколько угодно разрушать церкви, но для крестьянина каждая изба — церковь, в каждой избе есть красный угол с иконами. Именно эти здоровые, естественные процессы, протекавшие в глубине русского общества стали основой того возврата к традиционным культурным и национальным ценностям, который наметился в годы, непосредственно предшествующие Великой Отечественной войне и ставшие важной предпосылкой победы в ней.
Партия большевиков всегда уделяла культуре большое внимание, рассматривая ее как один из фронтов идейной борьбы. В силу этого заслуживает внимания политика, проводившаяся большевиками и в области культурного строительства. Стремясь привлечь культурные кадры к сотрудничеству, они ещё 18 ноября 1918 г. обратились за поддержкой к деятелям литературы и искусства. Но большинство из тех, к кому был обращён призыв, остались глухи к нему, позже не малая их часть, не в силах принять революцию, закончила свои дни в эмиграции. Это, конечно, вело к определённому упрощению и затуханию художественной жизни в стане. В этих условиях новой революционной власти, как отмечают некоторые современные авторы, пришлось взять на себя миссию духовного лидерства и приняться за восстановление пострадавшего в годы революции и гражданской войны духовного наследия.
Уже в составе первого Советского правительства, сформированного 27 октября 1917 г. был предусмотрен пост наркома Просвещения, который занял А. Луначарский. Декретом от 9 ноября при нём создаётся специальная Государственная комиссия по просвещению.
На ряду с партийными и государственными органами существенное место в проведении культурной политики после революции 1917 г. играли общественные организации. Ожесточённость гражданской войны и стремление многих большевистских лидеров к идеологическому господству привели к ликвидации многих общественных, професс