Лекция: II Фонология 4 страница

Правило третье. Группу звуков следует считать реализацией одной фонемы, если ее длительность не превышает длительности других фонем данного языка. <...>

Практически это правило является менее важным, чем два предыдущих. Все же надо подчеркнуть, что нормально длительность, например русских аффрикат ц, ч, не превышает длительности прочих «кратких» согласных и, во всяком случае, никогда не достигает нормальной длительности таких сочетаний, как ks, kš; длительность же чешского ои превышает длительность нормально долгих гласных чешского языка, и это обстоятельство, очевидно, имеет значение для того, чтобы считать данный дифтонг реализацией группы фонем.

Следующие ниже правила указывают, когда потенциально однофонемные звуковые комплексы нужно рассматривать как фактически однофонемные.

Правило четвертое. Потенциально однофонемную группу звуков (то есть группу, удовлетворяющую требованиям предыдущих трех правил) следует считать реализацией одной фонемы, если она встречается в таких положениях, где, по правилам данного языка, недопустимы сочетания фонем определенного рода.

Многие языки не терпят скоплений согласных в начале слова. Если в таких языках сочетания звуков типа ph, th, kh, или pf, kx, ts, win tw, kw и т.д. оказываются в начале слова, то каждое из этих сочетаний следует рассматривать как одну фонему. Сказанное имеет силу для сочетаний ts, dz, tš, dž в тлингит <...>, японском, монгольских и тюркских языках, для сочетаний ph, th, kh, tsh, tšh и т.п. в китайском языке, для сочетаний ph, th, kh, kx, k, ts, tš, t?, k? в аварском и для многих других аналогичных случаев. Немецкий язык допускает в начале слова сочетания согласного с l (klar «светлый», glatt «гладкий», plump «неловкий», Blei «свинец», fliegen «летать», schlau «лукавый») или с w (Qual «мучение», schwimmen «плыть»); из сочетаний же «два согласных + l, w» в начале слова допустимы лишь špl (Splitter «осколок»), pfl (Pflaume «слива», Pflicht «долг», Pflug «плуг», Pflanze «растение») и tsw (zwei «два», zwar «хотя», Zwerg «карлик», Zwinger «клетка»); так как трехчленные сочетания согласных в начале немецких слов обычно недопустимы (за исключением štr, špl и špr), то уже по одному этому pf иts (по крайней мере в письменном языке) нужно рассматривать как простые фонемы.*

* Кроме того, сочетания типа «смычный+щелинный» невозможны в начале исконно немецких слов < >, что также побуждает нас трактовать pf и ts (z) как простые фонемы

Правило пяпюе. Группу звуков, отвечающую требованиям, сформулированным в правилах 1—3, следует считать простой фонемой, если это вытекает из всей системы данного языка.

В таких языках, как чеченский, грузинский, цимшиан и др., где сочетания согласных возможны во всех положениях, группы согласных ts, tš следует тем не менее считать реализацией одной фонемы, а не сочетания фонем: этого требует весь контекст фонологической системы указанных языков. Дело в том, что в этих языках смычные выступают в двух формах: без гортанной смычки и с гортанной смычкой, в то время как щелинным такое противоположение чуждо. Поскольку в данных языках наряду с ts и tš без гортанной смычки имеются и ts' и tš' с гортанной смычкой, постольку эти звуки оказываются в одном ряду со смычными (р-р', t-t', k-k'), и отношение ts-s илиtš-š таким образом полностью параллельно отношению k-x.

Правило шестое. Если составная часть потенциально однофонемной группы звуков не может быть истолкована как комбинаторный вариант какой-либо фонемы того же языка, то вся группа звуков должна рассматриваться как реализация одной фонемы.

Как сербохорватское, так и болгарское r нередко выполняет слогообразующую функцию. Обычно в этом случае мы имеем сочетание r с гласным призвуком (Gleitvokal) неопределенного качества; этот призвук в зависимости от звукового окружения выступает то перед r, то после r. В сербохорватском, где «неопределенный гласный» в других положениях не наблюдается, неопределенный призвук, сопровождающий r, не может быть отождествлен ни с одной из фонем данной фонологической системы, и все сочетание r с (предшествующим или последующим) «гласным призвуком» надо рассматривать как одну фонему. В противоположность этому в болгарском языке «неопределенный гласный» (обычно транскрибируемый посредством а известен и в других положениях (например, kasta «дом» = kst, pat «дорога» = pt и т.д.). Гласный призвук при слогообразующем r в данном случае имеет значимость комбинаторного варианта неопределенного гласного, а все сочетание звуков оказывается многофонемным (ar или ra).

Из этого правила следует, что потенциально однофонемную группу звуков следует считать реализацией одной фонемы, если единственная сопоставимая с данной фонемой группа фонем реализуется в данном языке в другой группе звуков, не отвечающей правилам 1—3. Так, например, польское с, длительность которого не превышает длительности обычных согласных и которое в интервокальном положении целиком относится к следующему слогу, нужно считать реализацией одной фонемы, поскольку группа фонем t+s (в польской орфографии dsz, tsz или trz) реализуется в другой группе звуков, длительность которой превышает длительность обычных согласных и которая в интервокальном положении распределяется по двум слогам (например, podszywac произносится: pot-syvaĉ).

Точно так же группы фонем t+s, t+s в русском языке реализуются как сочетания звуков, которые по своей длительности и по своему отношению к слогоделению качественно отличаются от «с», «с», определяемых как простые фонемы. <...> Примеры подобного рода можно было бы легко приумножить.

Б. Определение многофонемности

Многофонемная трактовка отдельного звука прямо противоположна однофонемной трактовке группы звуков. Почти всегда дело сводится здесь к тому, что группа фонем, состоящая из гласного и предшествующего ему или следующего за ним согласного, реализуется либо в видеодного согласного, либо в видеодного гласного. Первое имеет место там, где «ослабленный» (то есть нереализованный) гласный обнаруживает в других положениях исключительно слабую степень раствора, приближаясь, таким образом, акустически и артикуляторно к согласным. Второе возможно только тогда, когда «ослабленный» согласный в других положениях является чрезмерно «открытым», реализуясь с возможно наименьшим участием трения и с возможно большей звучностью (раствором) и приближаясь тем самым к гласному. Практически в первом случае речь идет о кратком соответственно безударном узком или неопределенном гласном, а во втором случае — о сонорном (плавном, носовом и w, j). Таковыфонетические предпосылки многофонемной трактовки отдельного звука. Что же касаетсяфонологических условий этого явления, то все они могут быть сведены к следующему.

Правило седьмое. Если один звук и группа звуков, удовлетворяющие указанным выше фонетическим предпосылкам, относятся друг к другу как факультативные или комбинаторные варианты и если при этом группа звуков является реализацией группы фонем, то и один звук должен рассматриваться как реализация той же группы фонем.

Здесь можно выделить три типичных случая:

а) Данный единичный звук встречается только в тех положениях, в каких данная группа звуков не может встречаться. Приведем несколько примеров. В немецком языке слоговые l, т, п встречаются только в безударных слогах перед согласными и в исходе слова; в противоположность этому группы звуков el, em, en встречаются только в безударных слогах перед гласными (причем указанные группы звуков не могут рассматриваться как простые фонемы, так как слогораздел пролегает в данном случае между и следующим за ним сонорным). Следовательно, немецкие слоговые l, т, п являются реализацией группы фонем l, m, n (что зачастую и обнаруживается в медленной и отчетливой речи). Во многих польских диалектах (а именно в тех, где литературному ą в начале слова соответствуют ¸о, ų или оm, иm) назализованные гласные встречаются лишь перед щелинными, а сочетания «гласный + носовой» — только перед взрывными, гласными и в исходе слова. Так как сочетания «гласный + носовой» не удовлетворяют ни одному из трех условий, позволяющих определить сочетание как простую фонему, и так как составные части этих сочетаний в других положениях являются реализацией самостоятельных фонем, то сами сочетания также являются реализацией группы фонем «гласный + носовой». А отсюда и назализованные гласные в упомянутых диалектах тоже должны интерпретироваться как реализация этой же группы фонем.

б) Данный звук α встречается только в составе одной определенной группы звуков αβ или βα, где он является комбинаторным вариантом определенной фонемы; кроме того, этот же звук встречается и в другом положении, где сочетание αβ (или βα) невозможно: в таком положении звук α должен рассматриваться как замена всего сочетания αβ (или βα) и, следовательно, как реализация соответствующей группы фонем. Приведем несколько примеров. В русской группе звуков ọl узкое ọ является комбинаторным вариантом фонемы о. Кроме этой группы звуков (и положения перед безударным и, например рọ́-ŭхŭ «по уху»), узкое ọ встречается только в слове sọ́nc «солнце». Поскольку группа ọl (как и вообще сочетание «гласный + l») никогда не встречается перед «п + согласный», следует считать, что ọ в sọ́nc является заменою группы ọl. Все слово фонологически должно, таким образом, интерпретироваться как solncă. Безударное и в русском языке после палатализованных согласных и после j реализуется как ü, а в прочих положениях — как и (например, jül'it' «юлить» = фонол, jŭl'it', t'ül'èn' «тюлень» = фонол, t'ŭl'en'). Если безударное ü оказывается в положении после гласного, оно заменяет группу фонем jŭ, которая в данном положении и не может реализоваться иначе (например, znàüt «знают» = фонол. znajŭt). Чешское «i» после j (а также после палатальных t, d, ň) реализуется как напряженный, а после гуттуральных, дентальных и свистящих — как ненапряженный гласный. В связной речи начальное j в группе ji после конечного согласного предшествующего слова «ослабляется» (иначе говоря, не реализуется). Таким образом, напряженное ĭ оказывается в положении после гуттуральных, дентальных и свистящих; в таком положении его следует рассматривать как реализацию группы фонем ji, например: něсо k jídlu «что-нибудь поесть!» (произносится почти как ňecokídlu), vytah ji ven «тащи вон!» (произносится почти как vitaxíven), už ji mám «у меня уже есть» (произносится почти как ušímām; не путать с uši mám «у меня есть уши», произносимым как ušimām с ненапряженным i).

в) Во многих языках, где сочетания согласных либо вообще невозможны, либо возможны лишь в определенных положениях (например, в начале или исходе слова), узкие гласные факультативно ослабляются, причем предшествующий согласный рассматривается как реализация группы «согласный + узкий гласный». В узбекском языке, который не терпит скопления согласных в начале слова, гласный i в первом безударном слоге обычно бывает ослаблен: говорят, например, pširmoq «варить», а считают, что это piširmoq. В японском языке вообще нет скоплений согласных (если не считать сочетания «носовой + согласный»), а в исходе слова согласные вообще невозможны. Но в быстрой речи гласный и часто (особенно после глухих согласных) «сходит на нет»; предшествующий согласный в этом случае замещает группу «согласный + и», например desu (связка), произносимое как des.

4. Ошибки при определении однофонемной и многофонемной значимости звуков чужого языка

Правила, определяющие однофонемную или многофонемную трактовку звуков, учитывают структуру данной системы и специальную роль данного звука в системе. Поэтому звуки и сочетания звуков, рассматриваемые в каком-либо языке как однофонемные или многофонемные, не обязательно трактуются таким же образом в других языках. Однако «неискушенный» наблюдатель при восприятии чужого языка обычно переносит на него звуковые оценки, обусловленные отношениями, сложившимися в его родном языке; естественно, что тем самым он получает совершенно ложное представление об этом языке.

Большое число весьма поучительных примеров приводит Е. Д. Поливанов в своей работе «Восприятие звуков иностранного языка». Японец, в языке которого отсутствуют скопления согласных, а узкие гласные бывают очень краткими и склонны факультативно к исчезновению, уверен, что и в чужом языке он слышит те же краткие узкие гласные между согласными и в исходе слова. Поливанов приводит японское произношение русских слов так, путь, дар, корь: taku, puč'i, daru, kor'i. <...> Эти вставки гласных u иi (а после t и d также о) между согласными и после конечного согласного (а равным образом смешение r и l) приводят к тому, что европеец с трудом может понять японца, который пытается говорить на одном из европейских языков. Лишь после длительной тренировки японцу удается избавиться от подобного рода произношения; однако и тут он нередко впадает в противоположную крайность, не произнося этимологических и и i в иностранных словах. Согласные с следующими за ними и и i, а также согласные без следующих за ними гласных японец воспринимает как факультативные варианты группы фонем, и ему чрезвычайно трудно освоиться, привыкнуть к тому, что эти мнимо факультативные варианты имеют смыслоразличительную функцию, а сверх того еще и к тому, что один из вариантов является реализацией одной фонемы, а не группы фонем. Другой из приведенных Поливановым примеров касается корейской трактовки сочетания «s + согласный». В противоположность японскому языку корейский язык допускает известные сочетания согласных, впрочем только в середине слова. Но сочетание «s + согласный» чуждо современному корейскому языку. Когда кореец слышит такое сочетание в чужом языке, он воспринимает его как недоступный ему особый способ произношения следующего согласного (желая сказать соответствующее слово, он обычно произносит его с пропуском s: тарик казал— вместо старик сказал). Э.Сепир рассказывает, что американские студенты, познакомившись на фонетических занятиях с гортанными взрывными, склонны были слышать их после каждого краткого ударного гласного в исходе слов чужого языка. Это «акустическое заблуждение» основывается на том, что в английском языке все ударные гласные в исходе слова являются долгими и что те, у кого родным языком является английский, могут представлять себе краткий гласный лишь перед согласным.

Всюду, где в чужом языке мы слышим звуковое образование, чуждое родному для нас языку, мы склонны расценивать его как сочетание звуков и рассматривать как реализацию группы фонем родного для нас языка. Очень часто воспринимаемый звук действительно дает основания для такой интерпретации, поскольку любой звук представляет собой ряд «звуковых атомов». Придыхательные составлены фактически из смычки, взрыва и придыхания, аффриката — из смычки и шума трения. Поэтому нет ничего удивительного, если иностранец, в языке которого эти звуки отсутствуют или не имеют однофонемной значимости, воспринимает их как реализацию группы фонем. Равным образом естественно и то, что русские и чехи воспринимают долгие гласные английского языка, рассматриваемые англичанами в качестве простых фонем, как дифтонги, то есть как сочетание двух гласных фонем: ведь эти гласные фактически являются «скользящими дифтонгами». Однако очень часто многофонемная интерпретация чужого звука покоится на заблуждении: различные артикуляторные признаки, в действительности сосуществующие одновременно, воспринимаются как следующие друг за другом. Болгары воспринимают немецкие ü как u (juber = über), потому что переднее положение языка и округление губ, проявляющиеся в немецком языке одновременно, они представляют себе как раздельные моменты. Украинцы, которым чужд звук f, передают чужое f через хв (Хвилип = Филипп), воспринимая таким образом синхронные признаки f (глухой шум трения и лабио-дентальная локализация) как два следующие друг за другом момента. Чешское ř, которое, безусловно, является одним звуком, воспринимается многими иностранцами как сочетание звуков rž: в действительности ř представляет собой просто-напросто r с незначительной амплитудой колебания кончика языка, что на слух создает впечатление ж-образного трения между ударами r. <...> Подобного рода примеры можно легко умножить. Психологически они объясняются тем, что фонемы символизируются не звуками, а определенными существенными звуковыми признаками, а также тем, что сочетание звуковых признаков трактуется как группа фонем; но поскольку две фонемы никогда не могут выступать синхронно, то их и воспринимают как последовательный ряд фонем.

При изучении чужого языка нужно преодолевать все эти трудности. Недостаточно приучить органы речи к новой артикуляции, необходимо, кроме того, приучить фонологическое сознание правильно оценивать эти новые артикуляции как однофонемные или многофонемные.

III. Логическая классификация смыслоразличительных оппозиций

1. Содержание фонемы и система фонем

При условии точного применения всех приведенных выше правил можно установить полный состав всех фонем данного языка. Теперь нам необходимо определитьфонологическое содержаниекаждой отдельной фонемы. Под фонологическим содержанием фонемы мы понимаем совокупность всех фонологически существенных признаков фонемы, то есть признаков, общих для всех вариантов данной фонемы и отличающих ее от других и прежде всего от близкородственных фонем в данном языке. Немецкое k нельзя определять как «велярный», поскольку этот признак присущ только части его вариантов, например, перед i и ü немецкое k реализуется как палатальный согласный. С другой стороны, неточным будет и определение немецкого k как «дорсального», поскольку «дорсальными» являются также g и ch. Фонологическое содержание немецкого k можно сформулировать только так: «напряженный, неназализованный, дорсальный смычный». Иными словами, для немецкого фонологически существенны только следующие признаки: 1) образование полной смычки (в отличие от ch), 2) выключение полости носа (в отличие от ŋ), 3) напряжение мускулатуры языка при одновременном расслаблении мускулатуры гортани (в отличие от g), 4) участие спинки языка (в отличие от t и р). Первый из этих четырех признаков объединяет k с t, p, tz, pf, d, b, g, m, п, ŋ, второй — с g, t, d, p, b, третий — с р, t, ss, f, четвертый — с g, ch, ŋ, и только совокупность всех четырех признаков присуща одному k. Отсюда видно, что определение фонологического содержания фонемы предполагает включение ее в систему фонологических оппозиций, существующих в данном языке. Определение содержания фонемы зависит от того, какое место занимает та или иная фонема в данной системе фонем, то есть в конечном счете от того, какие другие фонемы ей противопоставлены. Из этого следует, что иной раз фонема может получить чисто отрицательное определение. Если мы примем во внимание, например, все факультативные и комбинаторные варианты немецкого r, то должны будем определить эту фонему только как «нелатеральный плавный», что является чисто отрицательным определением, ибо сам «плавный» является «неносовым сонорным», а «сонорный» — «нешумным».

2. Классификация оппозиций

А. Классификация оппозицийпо их отношению к системе оппозиций в целом: многомерные и одномерные, изолированные и пропорциональные оппозиции; основанная на этом структура системы фонем

Фонемный состав языка является, по существу, лишь коррелятом системы фонологических оппозиций. Никогда не следует забывать, что в фонологии основная роль принадлежит не фонемам, а смыслоразличительным оппозициям. Любая фонема обладает определенным фонологическим содержанием лишь постольку, поскольку система фонологических оппозиций обнаруживает определенный порядок или структуру. Чтобы понять эту структуру, необходимо исследовать различные типы фонологических оппозиций.

Прежде всего необходимо ввести ряд понятий, имеющих решающее значение не только для фонологической, но и для любой другой системы оппозиций.

Противоположение (оппозиция) предполагает не только признаки, которыми отличаются друг от друга члены оппозиции, но и признаки, которые являются общими для обоих членов оппозиции. Такие признаки можно считать «основанием для сравнения». Две вещи, не имеющие основания для сравнения, или, иными словами, не обладающие ни одним общим признаком (например, чернильница и свобода воли), никак не могут быть противопоставлены друг другу. В таких системах противоположении, как фонологическая система, следует различать два типа оппозиций:одномерные и многомерные. В одномерных оппозициях основание для сравнения, то есть совокупность признаков, которыми обладают в равной мере оба члена оппозиции, присуще только этим двум членам оппозиции и не присуще никакому другому члену той же системы. В противоположность этому вмногомерных оппозициях совокупность общих признаков (основание для сравнения) не ограничивается только членами данной оппозиции, а распространяется также и на другие члены той же системы. Различие между одномерными и многомерными оппозициями может быть проиллюстрировано на примере латинского алфавита. Противоположение букв Е и F в нем одномерно, поскольку совокупность черт, общих этим двум буквам (вертикальный стержень и два горизонтальных направленных вправо штриха, один из которых укреплен на верхнем конце стержня, а другой—посередине его), не повторяется ни в одной другой букве латинского алфавита. Напротив, противоположение букв Р и R является многомерным, так как совокупность черт, общих двум буквам (направленная вправо петелька в верхнем конце вертикального стержня), помимо этих двух букв имеется еще в букве В.

Различение одномерных и многомерных оппозиций имеет исключительное значение для общей теории оппозиций. Оно может быть обнаружено в любой оппозитивной системе, в том числе, естественно, и в фонологических системах (в составе фонем). Так, например, в немецком языке оппозиция t—d одномерна, поскольку t и d являются единственными дентальными смычными в фонологической системе немецкого языка. Наоборот, оппозиция d—b в том же немецком языке многомерна, поскольку то общее, что обнаруживается у этих фонем, а именно образование слабой смычки, повторяется и в другой фонеме немецкого языка, а именно в g. Таким образом, какую бы фонологическую оппозицию мы ни взяли, всегда можно точно и определенно сказать, является ли она одномерной или многомерной. Само собой разумеется, что при этом следует учитывать только фонологически существенные признаки. Однако дополнительно могут быть приняты во внимание и отдельные фонологически несущественные признаки, если благодаря им члены данной оппозиции противопоставлены другим фонемам той же системы. Так, оппозицию d—n (например, во французском) можно рассматривать как одномерную, поскольку члены ее являются единственными звонкими дентальными смычными (хотя ни звонкость, ни образование смычки не существенны для п, поскольку глухое и соответственно фрикативное п как особые фонемы в данной системе отсутствуют). <...>

Многомерные оппозиции можно разделить на гомогенные(однородные) и гетерогенные(неоднородные). Однородными называются такие многомерные оппозиции, члены которых могут быть представлены в качестве крайних точек «цепочек» (выражение заимствовано нами у Н. Дурново) из одномерных оппозиций. Так, например, оппозиция и—е в немецком языке многомерна: общим для обеих фонем является лишь то, что они гласные; но этот признак не ограничивается только названными двумя фонемами, он присущ еще целому ряду фонем немецкого языка (точнее — всем гласным). Однако члены данной оппозиции и ие можно представить как крайние точки «цепочки» и—о, о—ö, ö—е, которая состоит из одномерных оппозиций: в системе гласных немецкого языка и и о являются единственными лабиализованными гласными заднего ряда, о и ö — единственными лабиализованными гласными среднего подъема, ö и е— единственными гласными переднего ряда среднего подъема. Следовательно, оппозиция и—е является однородной. Однородной является также многомерная оппозиция х—ŋ (ch—ng) в системе согласных немецкого языка: ее можно вытянуть в цепочку одномерных оппозиций x—k, k—g, g—ŋ. В противоположность этому многомерная оппозиция p—t является неоднородной, так как в промежутке между p и t нельзя представить себе ни одного члена, который составлял бы с этими фонемами одномерную оппозицию. Совершенно очевидно, что в совокупной фонологической системе любого языка неоднородные многомерные оппозиции должны быть многочисленнее однородных. Однако для определения фонологического содержания фонемы, а следовательно, и для общей структуры фонологической системы однородные оппозиции очень важны.

Можно выделить далее два типа однородных многомерных оппозиций:прямолинейныеинепрямолинейные, в зависимости от того, какую цепную связь можно установить между членами оппозиции: с помощью ли одной «цепочки» одномерных оппозиций или с помощью ряда «цепочек». Так, в приведенных выше примерах оппозиция x—ŋ прямолинейная, поскольку в рамках немецкой фонологической системы мыслима только одна «цепочка» x—k—g—ŋ. В отличие от этого оппозиция и—е является непрямолинейной, поскольку «путь», ведущий от и к е в рамках немецкой фонологической системы можно представить в виде ряда «цепочек» из одномерных оппозиций (u—o—ö—e, или u—ü—ö—е, или u—ü—i—e, или и—о—а—ä—е).

Наряду с различением одномерных и многомерных оппозиций не менее существенно и различениепропорциональныхиизолированных оппозиций. Оппозиция называется пропорциональной, если отношение между ее членами тождественно отношению между членами какой-либо другой оппозиции (или ряда других оппозиций) в рамках той же самой фонологической системы. Так, например, оппозиция р—b в немецком языке пропорциональна, поскольку отношение между р и b является тождественным отношению между t и d или между k и g. Наоборот, оппозиция p—š является изолированной, поскольку в немецкой фонологической системе нет другой пары фонем, члены которой находились бы в таких же отношениях, как р и š. Различие между пропорциональными и изолированными оппозициями может иметь место как в одномерных, так и в многомерных оппозициях: так, например, в немецком языке оппозиция а) р—b — одномерная и пропорциональная, б) r—l — одномерная и изолированная, в)p—t — многомерная и пропорциональная (ср. b—d, т—п), г)p—s — многомерная и изолированная. <...>

Благодаря различным типам оппозиций достигается внутренняя упорядоченность или структурность фонемного состава как системы фонологических оппозиций. Все пропорциональные оппозиции с одинаковыми отношениями между их членами можно объединить в уравнения («пропорции», откуда и само название «пропорциональный»); например, b—d = p—t == т—п или и—о = ü—ö = i—e и т.д. в немецкой системе согласных и гласных. С другой стороны, мы уже упоминали о таких «цепочках» одномерных оппозиций, которые можно вставить между членами однородной (в частности, прямолинейной однородной) многомерной оппозиции; например, ch—k—g—ŋ или и—ü—i и т.д. в немецком языке. Если одна из оппозиций в такой «цепочке» оказывается пропорциональной, «цепочка» перекрещивается с «пропорцией». Если какая-либо фонема участвует одновременно в ряде пропорциональных оппозиций, то перекрещивается ряд пропорций. В результате фонологическая система может быть представлена в виде пересекающих друг друга параллельных рядов. В немецкой системе согласных пропорции b—d = p—t = m—n, b—p = d—t и b—m = d—n образуют пересечение, которое можно изобразить в виде двух параллельных «цепочек» p—b—m и t—d—п. Пропорции p— b = t—d = k—g и b—m = d—n = g—ŋ дают начало параллелизму «цепочек» р—b—m, t—d—n с k—g—ŋ. Последняя «цепочка», однако, может быть дополнена еще одним членом и принимает в этом случае вид ch—k—g—ŋ. Далее, отношение ch—k (щель — смычка), по существу, тождественно отношениям f—pf, ss—tz, которые, со своей стороны, являются лишь частью параллельных цепей w—f—pf (фонол. v—f—p) и s—ss—tz (фонол, z—s—c). Наконец, ss является также членом одномерной изолированной оппозиции ss— sch (фонол, s—š).В результате мы имеем следующую картину: