Реферат: Валерий Харламов

на тему: ВалерийХарламов

План:

1.  Из детских команд.

2.  Проверка мужества

3.  Легко ли быть звездой.

Вдетских командах.

Почему я стал хоккеистом? Признаться, прежде я об этомне задумывался. Но вот однажды меня попросили рассказать, как пришла любовь кхоккею, и я … я  не смог ответить на этот вопрос.

Просто в детстве я многовремени проводил на льду. А потом в один прекрасный день в моих руках оказаласьклюшка.

Чтобы стать спортсменом, надо полюбить свой видспорта.  И надо жить где-то поблизости от стадиона. Я рос в районеЛенинградского проспекта, недалеко от дворца спорта ЦСКА, и пожалуй, именно этообстоятельство во многом повлияло на выбор спортивного пути.

Хоккей – игра технически сложная. Здесь многоусловностей и условий. Хоккей не столь естествен, как прыжки, плаванье метание.

В хоккее есть предварительное условие: сначала нужнонаучиться кататься на коньках.

Кататься я начал рано. Первым тренером был отец, БорисСергеевич, слесарь-испытатель. Он возил меня, постоянно, с собой насоревнования заводских команд.

Отец не опекал меня в те минуты, когда я вставал наконьки: на льду я чувствовал себя уверено. Ибо катаюсь с тех пор, как себяпомню. Родители мои работали. Моя мама – Орибе Абат Хермне – приехала вСоветский Союз двенадцатилетней девочкой в 1937 году.

Жили мы в деревянном доме, потому я был все  время наулице, катался на заснеженных дорогах, отшлифованных проезжающими машинами досостояния льда. Поначалу освоил «снегурочки», потом «гаги».

Хоккей по-настоящему меня увлек в начале 1963 года,когда я увидел по телевизору чемпионат мира, проходивший в Стокгольме, гденачалась серия побед советских хоккеистов. Серия, в которой я успел сыграть.

Как только в нашем дворе появилась хоккейная коробка,я начал играть со старшими ребятами.

В ЦСКА я попал во многом благодаря именно этимребятам. Узнал я и о том, что в ЦСКА периодически происходит запись желающихиграть в хоккей, каждый год ведется набор в детскую школу.

Набор этот в то время был не такой большой, каксейчас. Принят меня Борис Павлович Кулагин.

Начинал я  нехорошо – с обмана. Был я тогда маленькогороста, и поэтому смог выдать себя за тринадцатилетнего: ребят родившихся всорок восьмом, уже не принимали. Участвовали мы только в товарищеских матчах,познавая азы хоккея.

Но первый матч на зрителях я сыграл раньше, не ожидаяследующей зимы, причем во Дворце ЦСКА перед матчем команд мастеров.

Отец терпеть не может лжи и потому папа рассказал моимтренерам, что я обманул их, что я сорок восьмого года.

Думал, меня выгонят, но меня простили, наверное,потому, что обман мой никому вреда принести не успел.

Последовательно поднимался из команды в команду –вторая, потом первая команда мальчиков, третья, вторая, первая, юношей.

Медицинскую справку у меня не спрашивали, но я боялся,что однажды моя тайна может быть раскрыта: дело в том, что я не мог в то времяпринести справку. В 1960 году я принес ангину в тяжелой форме, болезнь принеслаосложнения: ревматизм сердца. И спросили.

Справку я взял там, где числился ревматиком. Объяснилврачам, что давно играю в хоккей, что болезнь, видимо, сдалась.

Играл с желанием, старался.

Был момент, когда я пропускал тренировки.

Все шло гладко, без влетов и падений, пока как изкласса в класс переходил из одной возрастной группы в другую, но вот насталчеред первой юношеской команды, меня стали приглашать в мужскую, и я очутилсяперед проблемой выбора.

В команде мастеров ЦСКА все места были заняты. Игралиеще и великие мастера старшего поколения. Играла и талантливая молодежь. Вмолодежной команде вместе со мной выступали перспективные ребята, которые пофизическим кондициям, по уровню были, на взгляд тренеров, не хуже, а лучшеменя.

Радоваться особо было нечему. Мне девятнадцать лет, ия далек от основного состава. А ведь Альметьев, помнил я,  был  в семнадцать всборной.

В марте 1968 года меня вызвали в ЦСКА.

7 марта «звезда» выиграла игру. Восьмого я был вМоскве и прямо из поезда зашел  к приятелю. Только мы с моим бывшимоднокласником сели за стол, как вдруг приезжает отец и говорит, что надо идтина тренировку ЦСКА. Я странно удивился, но на тренеровку, естесственно,помчался. На льду в этот вечер были не все игроки, а только те, кто не игралнакануне. И началась новая жизнь. Это было второе начало моей хоккейнойбиографии.

Мой первый чемпионат мира начался трижды.

Может быть, и вправду плох тот солдат, который немечтает стать генералом, но, откровенно говоря, в декабре 1968 года я думалтолько об одном – закрепиться в звене, где мне дали место. Нужно сыграться спартнерами как можно быстрее.

Перед контрольными мартовскими матчами в Финляндиитренеры объявили основной состав и резерв сборной. В основном составе нас былобольше чем могло поехать в Стокгольм, однако после первой встречи с финами, гдемы забросили три шайбы из семи, я вдруг понял, что ничего уже не случится и наснепременно включат в команду.

Так чемпионат мира начался для меня во второй раз.

И в третий раз он начался в томгновенье, когда, выехав на лед «Юханнесхофа». На первый матч с американцами,мы выстроились вдоль синей линии напротив соперников, и звучала мелодия,которой открывался каждый из тридцати матчей чемпионата мира.

Это и было главное начало.

Проверка мужества.

Когда осенью 1976 года я выписывался из госпиталя,куда попал после автокатастрофы, врачи объяснили мне, что меня так сравнительнобыстро вернули в строй в решающей мере мое собственное здоровье и спортивнаязакалка.

Однако, прощаясь с врачами и медицинскими сестрами, явспоминал, что далеко не все, кто осматривал меня или просто навещал, верили,что я вернусь на лед.

Кто же был прав? Ответ мог дать только я – всепредстояло решить самому.

Появилось что-то вроде плена. Нигде, разумеется, незафиксированного. Пункт первый- научиться ходить на костылях. Потом без них.Пункт третий – научиться бегать. Когда сняли гипс, стал заниматься с гантелями.Старался, с разрешения врачей, так нагрузить мышцы, как привыкли они работать вдни самых интенсивных тренировок.

Наиболее трудное, однако, было потом. Когда уже вышелна лед. Когда нужно было догонять ушедших далеко вперед. Пункт четвертый моегоплана – заниматься больше чем партнеры.

Это было третье начало моей хоккейной жизни.

Я мог бы приводить примеры благороднейших качествхарактера, кажется, бесконечно: хоккей, как известно, дает немало поводовпроявить мужество.

Легко ли быть звездой?

Легко ли быть звездой?

Нет, конечно же, нет!

И не только потому, что требуется талант, колоссальноетрудолюбие и умение идти к цели, несмотря не на что. Но и потому, что тренерыпрощают хоккеисту, скажем, третьей тройки, они никогда не просят мастеру изведущего звена.

В 1975 году на турнире «Известий» я стал лучшимбомбардиром.