Реферат: А. Гамильтон и американская Конституция

Министерствообразования Российской Федерации.

Новгородскийгосударственный университет имени Ярослава Мудрого.

Гуманитарныйинститут.

_________________________________________

ИсторическийФакультет

Кафедраистория.

К защитедопустить:  ____________________

Подпись заведующего кафедрой.

Дипломная работа

На тему: А. Гамильтон и американская Конституция.

Студента 6 курса

Кихтенко А. В.     _______________

Руководитель:      _______________

Учёная степень, должность.  

Моховикова Г. Н. _______________

ВеликийНовгород.

2002 год.

Оглавление :

 TOC h z «параграф;2; статья;3; глава;1» Введение. PAGEREF _Toc17722831 h 3

Глава I.      А. Гамильтон – личность и политик. PAGEREF _Toc17722832 h 7

§1.   А. Гамильтон – становление личности,формирование политических взглядов. PAGEREF _Toc17722833 h 7

§2.   А. Гамильтон как государственный деятель. PAGEREF _Toc17722834 h 16

§3. А. Гамильтон – о местеглавы исполнительной власти и администрации в жизни страны. PAGEREF _Toc17722835 h 20

§4.   Экономическая политика А. Гамильтона. PAGEREF _Toc17722836 h 24

Гамильтон и экономика. PAGEREF _Toc17722837 h 24

§5.   Гамильтон и армия. PAGEREF _Toc17722838 h 29

Глава II.         Конституция США и Билль о правах. PAGEREF _Toc17722839 h 36

§1.   Принятие конституции США. PAGEREF _Toc17722840 h 36

§2.   Конституция США и Билль о правах. PAGEREF _Toc17722841 h 43

§3.   Анализ Конституции США. PAGEREF _Toc17722842 h 45

● Власть народа. PAGEREF _Toc17722843 h 45

● Гарантии прав исвобод человека. Билль о правах. PAGEREF _Toc17722844 h 46

● Федерализм исуверенитет. PAGEREF _Toc17722845 h 46

● Разделение властей,система сдержек и противовесов. PAGEREF _Toc17722846 h 47

● Историческаяэволюция. PAGEREF _Toc17722847 h 48

Заключение. PAGEREF _Toc17722848 h 50

Библиография. PAGEREF _Toc17722849 h 54

Введение.

История нашей страны неразрывно связана  с историей всего мира. Вопросы, освещённые вдипломной работе, остаются актуальными в наше время. Россия, Европа, Американеоднократно влияли на развитие друг друга. Даже появление «железного занавеса»не изменило это положение. Причина выбора этой темы для дипломной работы –попытка разобраться в этом сложном и зачастую непонятном термине «демократия».Россия за прошедшие 11 лет сделала гигантский скачок. Но куда? Иллюзии первыхлет развеялись, и перед страной стоят всё те же вопросы – куда идти дальше? Чтождёт впереди?

Когда Россия встала на путь реформ, главным примером, выбранным какэталон демократического государства, были США. Стабильная, экономическиразвитая, с многовековой историей демократического правления, Америка казаласьидеальным примером того, какое общество необходимо строить. Но все попыткистроительства идеального демократического государства оказались тщетными. Уэтого было много причин, но среди них можно выделить следующие:

Первая причина заключается в том, что демократия в США строилась «счистого листа», в стране, у которой не было многовековой истории. Американскаямолодая нация, а точнее, её лидеры, опираясь на теории мыслителей Просвещения исобственную изобретательность, поставили эксперимент, примера которому нет вистории прошлых лет, и который не удалось в полной мере повторить, кому бы тони было в последующие годы. Сами американцы признают, что стабильное развитиеих общества и практически полная невозможность повторить их государственнуюсистему связана не с каким-то особым отличием их нации от других[1],а отсутствием ужасных потрясений (что не раз происходило в истории России).

Другая возможная причина неудачи построения демократическогообщества (а точнее, его вырождения в некую уродливую форму), связана скультурным развитием России. Наша страна находится на стыке Европы и Азии, и кней не подходит в полной мере ни одно из определений государственногоустройства.

Неудачи в ходе демократизации Российского общества привели квозникновению достаточно устойчивого мнения, что Россия и русский народсамобытны и у страны есть свой собственный, обособленный от всего остальногомира, путь развития.

Это не так. В современном нестабильном и быстро меняющемся миренельзя отгораживаться от остального общества идеей о «Великой России» и её«особой судьбе». Только страна, которая сумеет измениться и перестроиться втечение короткого времени, сможет сохранить своё место в мире. А одним из самыхважных факторов развития государства и сохранения его положения в мире являетсястабильность. Примером такого рода стабильности служит государственная системаСоединённых Штатов. Система сдержек и противовесов, которая, по мнениюамериканских социологов, иной раз приводит к «энтропии Мэдисона» –необходимость сохранения равновесия до крайности затрудняет  ведение государственных дел в современномобществе, – эта система за более чем двести лет своего существования так и недала серьёзного сбоя.

Дипломная работа не сводится только к анализу американскойконституции. Основное место в ней занимает попытка описать и раскрыть одну изсамых выдающихся и неоднозначных личностей в истории Америки – АлександраГамильтона.

В Америке широко распространено мнение о Гамильтоне, как обубеждённом консерваторе, жёстком противнике демократии, защитникеаристократического правления и даже монархии. Конечно, Гамильтон критиковалдемократию и не верил в способность народа рационально и компетентнораспоряжаться своими правами. Но Гамильтон приводил весьма весомые аргументы впользу своей точки зрения, в частности, он дал блестящую критику знаменитыхамериканских демагогов, которые умело эксплуатировали к своей личной выгодедемократические устремления народа. Высказывания Гамильтона было бы необходимопринять во внимание нашему обществу и государственным деятелям. Особенно     это касается разделения властей, какгарантии от коррупции в высших эшелонах власти и опасности демагогов длямолодой республики.

Отвергая демагогию и популизм, Гамильтон «выплёскивал с водой иребёнка» – концепцию политической демократии, которой он противопоставлялполитическое правление просвещённой элиты. Оно осуждал демократию, но не былпротивником республиканизма и выборности политической элиты, равно как и правчеловека и экономического либерализма. Преобразовательные планы Гамильтона, впервую очередь экономические, реализуемые на основе предпринимательских усилиймаксимального количества граждан и дирижистской политики государства и элиты,определённо сулили Америке обогащение и выдвижение в ряды ведущих мировыхдержав.

Предмет дипломной работы – А. Гамильтон и конституция США. Нельзяпредставить жизнь американского общества без конституции, а конституцию – безодного из отцов-основателей, Александра Гамильтона. Конституция США была принятав 1787 году и все эти годы она служит гарантом мира и стабильности вамериканском государстве.

Роль Александра Гамильтона в создании конституции и в её принятииневозможно не отметить. Один из главных авторов этого документа, он приложилвсе силы для того, чтобы сделать конституцию жизнеспособной. Как автор«Федералиста» Гамильтон использовал свой талант публициста для влияния на умысограждан, отстаивая и доказывая преимущества конституции.

Целями дипломной работы являются:

·          

·          

·          

·          

·          

В эпоху основания государства классический республиканский подходбыл в значительной мере аристократическим, предполагавшим существованиеогромной дистанции между лидерами и народом. Аристократическая концепция Гамильтонасохранилась в течение долгого времени, а его последователи ограничивались лишьвнешними формами демократизации этого принципа. Гамильтона пугали демагоги,способные демонтировать сконструированную им систему. Он считал исполнительнуювласть ядром американского политического строя. Для Гамильтона исполнитель былэнергичным деятелем, добивающимся национального процветания и имперскойэкспансии. Историческая ценность теории и практики Гамильтона имела большоезначение для американского руководства. Влияние его идей можно обнаружить впоступках Т. Рузвельта и Дж. Кеннеди. Не избежал влияния Гамильтона и Ф.Рузвельт.

Указанные цели обусловили основные задачи диплома:

·          

·          

·          

·          

·          

·          

·          

Хронологические рамки дипломной работы охватывают период от первыхпубликаций статей молодого Гамильтона в нью-йоркской газете осенью 1778 года идо подготовки им американских вооружённых сил для войны с Францией в 1798-99годах. Этот период стал эпохальным в жизни Соединённых Штатов Америки. Борьбаза независимость против одной из сильнейших держав того времени и последовавшиепосле окончания войны экономические и социальные проблемы стали тяжелымиспытанием для молодого государства. Принятие новой конституции взамендокументов, переставших удовлетворять требованиям общества, стало тем решением,которое спасло американскую нацию и государство от распада. Одну из ведущихролей в этом событии сыграл Александр Гамильтон. Публицист, целеустремлённый иодарённый человек, отзвуки идей которого нашли своё место в политическихпрограммах многих американских политиков, достиг одного из высших постов вправление первого президента США Дж. Вашингтона – пост министра финансов.Гамильтон использовал весь свой дар экономиста и политика, чтобы заложитьоснову для будущего процветания американского государства. Находясь в отставке,Александр Гамильтон продолжал следить за политической жизнью СоединённыхШтатов. Выборы 1800 года доставили Гамильтону сильное беспокойство – Джефферсони Бэрр получили одинаковое число голосов. Его страх перед приходом к властиполитика-демагога стал обретать реальные черты. Гамильтон разразился сериейяростных посланий, направленных против Бэрра, так как считал Бэрра разрушителемвсего того, что он построил.

Стремясь сохранить созданное, Гамильтон был даже готов пожертвоватьжизнью, чтобы остановить Бэрра, и не для себя лично, а ради тех ценностей,которые он защищал[2]. В1804 году Гамильтон был смертельно ранен на дуэли Бэрром. Дуэль сталарезультатом отказа Александра Гамильтона взять назад «злобные высказывания» вадрес Бэрра.

В процессе написания данной дипломной работы была использованаследующая литература: Плутарх «Избранные сочинения», «Всемирная история»,«Соединённые штаты Америки. Конституция и законодательные акты», «История США»,«Американские президенты» под редакцией Ю. Хайдекинга, «Хроника человечества»Ю. Хайдекинга, «Американская мозаика» И. А. Геевского, Н. К. Сетунского,«Федералист»: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея, Т.Джефферсон «Автобиография», «Новая история» под редакцией А. А. Нарочицкого,Брюс Майрофф «Лики демократии», В. В. Согрин «Мифы и реальность Американскойистории», «История США» под редакцией Н. Н. Болховитинова, газета «История»,приложение к газете «Первое сентября», «Новая история. Первый период» подредакцией В. В. Юровской.

Для анализа результатов влияния эпохи Просвещения на политическоемировоззрение Гамильтона – работы философов Монтескье, Локка, Гоббса.

Наиболее важным источником при описании создания и принятияконституции, а также, участия в этом процессе А. Гамильтона служит«Федералист».

Человек, которому принадлежит идея создания «Федералиста» и один изсоавторов этого документа, Гамильтон, сделал всё, что было в его силах, чтобызащитить от нападок только что созданную конституцию. «Федералист» сталсвидетельством яростной борьбы между сторонниками и противниками новойконституции. Его авторы – А. Гамильтон, Дж. Мэдисон и Дж. Джей – неординарныеличности, объединили свои усилия для защиты конституции от нападок, а зачастую иот искажённого представления о ней.

Этот документ составляют 85 статей, напечатанных в нью-йоркскихгазетах в течение 1787 – 1788 годов. Первая статья увидела свет 27 октября 1787года в газете «Индепендент Джорнэл». С самого начала авторы подписывали своистатьи одним псевдонимом – Публий. Уже в конце 1787 года статьи «Федералиста»завоевали широкую известность. «Федералист» неоднократно переиздавался. К егоредактированию приложил руку Дж. Мэдисон, просматривавший текст и внёсшийисправления в издание 1818 года. Относительно скромный вклад Дж. Джея всовместное литературное предприятие объясняется тем, что он тяжело болел какраз в те месяцы, когда писался «Федералист». Статьи «Федералиста» подробнораскрывают цель создания конституции США, обосновывая необходимость изменениягосударственного строя молодой республики и создания жизнеспособногогосударственного аппарата.

Во время работы по анализу конституции кроме «Федералиста» былиспользован ещё ряд документов – «Статьи Конфедерации» от 1777 года, конституциинескольких штатов, конституция США, принятая в 1787 году и «Билль о правах».

Принятая на Филадельфийском конвенте 1787 года конституция США нафоне феодально-абсолютистских политических систем имела прогрессивное значение.Изменения, произошедшие в мире и в американском обществе за более чем двестилет, почти не коснулись этого документа. И в наше время американскаяконституция является примером для многих демократических государств.

ГлаваI.    А. Гамильтон – личность и политик.

Александр Гамильтон выставлял себя в качестве образчикааристократического государственного деятеля, который ведёт нацию умело ирешительно, обеспечивая народу процветание и усиливая его мощь, а без негонарод мучился бы в условиях дезорганизации и бесплодной свободы. Адаптировавконцепцию Гамильтона к условиям демократической культуры, его приемники,например, Теодор Рузвельт и Джон Ф. Кеннеди, создали для себя ещё и некийгероический имидж, доставлявший удовольствие публике и создающий иллюзиюучастия в политике. В то же время, они прочно держали бразды правления в своихруках и руках своего окружения, представляющего «нескольких избранных умов».Гамильтоновская традиция руководства придала американской традиции руководстванемало величия, блеска и мужества.

Гамильтон побудил новое центральное правительство учредитьгосударственные институты, которые должны были способствовать динамичномуразвитию капиталистической экономики. Он преуспел также в создании образасильного главы исполнительной власти, то есть, президента, который сдерживаетдемократическую оппозицию и наращивает экономическую и военную мощьгосударства. Но поражение, которое он потерпел от сторонников Джефферсона,означало возвращение в додемократическую эру.[3]Тем не менее, этот тип лидерства продолжает подспудно существовать вамериканской политике. Его наследники предусмотрительно обряжают своёстремление к власти и славы в одежды демократии, прибегая к риторике,пользоваться которой Гамильтон считал ниже своего достоинства. Но, несмотря наэту маскировку, образ лидера, созданный Гамильтоном, просматривается и сейчас.

§1.  А. Гамильтон – становление личности, формирование политических взглядов.

Александр Гамильтон разработал жизнеспособную формуаристократического руководства. Она пережила его правление и продолжаласуществовать под видом демократии. Веря в то, что демократия отвергает грязныеметоды руководства (имеется ввиду Аарон Бэрр), Гамильтон видел в аристократах –государственных деятелях спасителей Республики. Он пытался предстать в ролиобразцового государственного деятеля, чьё классическое стремление к славе,«преобладающая страсть благородных умов», было поставлено на службу современнымрадикальным взглядам. Он нашёл строительный материал для создания национальноговеличия в духе предпринимательства, а не республиканской добродетели. Исповедуяубеждения, которые он считал откровением свыше, он намеривался погаситьдемократические страсти американцев, используя для достижения своей целиалчность американских представителей бизнеса.

Сам Гамильтон не всегда стоял на таких позициях. Ещё молодымофицером в Революционной армии он обличал проявления алчности и призывалследовать классической американской политике добродетельных действий. Личностьмолодого Гамильтона вызывает живой интерес и представляет собой любопытныйконтраст с тем зрелым государственным деятелем, каким он стал в боле поздниегоды.

Три статьи, отправленные в нью-йоркскую газету осенью 1778 года иподписанные псевдонимом Публий, были первыми работами Гамильтона с началавойны. Взяться за перо его заставило дело Самюэла Чейза. Чейз, воспользовавшисьбывшей у него как делегата Континентального конгресса информацией,монополизировал запас муки, которую конгресс предполагал закупить для 4-гофлота, а затем более чем вдвое поднял на неё цену. Осуждая Чейза, Гамильтон совсей решимостью изложил свою концепцию борьбы между республиканскойдобродетелью и коррумпированностью.

Согласно широко распространённому в то время классическому республиканскому мировоззрению, дух коммерции ипогоня за прибылью разлагают добродетельный народ, чья верность общественномублагу  стоит выше заботы о личныхинтересах. Жажда богатства и роскоши не только мешает служению обществу, но иполностью изменяет цели, то есть, выдвигает на первый план интересы сугуболичные. Так писал молодой Публий, осуждая Чейза и называя его выходцем из того«самого племени, которое, пользуясь моментом, вознесло дух монополии ивымогательства едва ли не на беспрецедентную высоту». Если этот «дух монополиии вымогательства» не получит должного отпора, он разрушит все достиженияреволюции. Высказывая эти опасения, Публий пользовался примерно теми жесловами, которые полтора десятилетия спустя будут повторены, чтобы осудитьполитику министра финансов Гамильтона: «Когда в государстве всем правиталчность, это предвещает его падение».

Чейз, как и все люди подобного типа, вызывал у Гамильтона резкоотрицательное отношение. Человек посредственных способностей и сомнительныхнравственных качеств, он, прибегнув ко лжи, добился расположения избирателей ипобедил на выборах. Появление на общественном поприще людей, подобных Чейзу,Гамильтон считал дурным предзнаменованием для молодой республики: «Мы началисоперничать с государствами самыми опытными и процветающими в искусствекоррупции».[4]

Заключительная статья Публия рисовала яркий портрет общественногодеятеля, мотивы и действия которого были полной противоположностью алчности икоррумпированности Чейза. В ней подробно излагался кодекс поведения политика,которому Гамильтон будет следовать, даже всё боле убеждаясь в неспособности кэтому других:

«Быть членом конгресса – значит занимать самый блестящий изначительный из всех постов, какие я могу себе представить. Конгрессмен – этоне только законодатель, но и основатель империи. Человек высокой нравственностии блестящих способностей, обличённый таким высоким доверием, должен радоваться,что судьбою ему было уготовано родиться в такое время, когда возможностиспособствовать человеческому счастью наиболее благоприятны. Нести доброчеловечеству – не столько долг, сколько привилегия его служения; с высотысвоего положения он будет с презрением смотреть на любые низкие и эгоистическиеустремления».[5]

Дело Чейза вызвало тревогу,свидетельствуя о явной коррумпированности, но Гамильтон был уверен, чтоидеальные законодатели, о которых он говорил, способны контролироватьчеловеческую алчность. Надо только поставить в известность американский народ иобъединить все усилия под знаменем нравственности. Итак, молодой Публийсамонадеянно предсказал падение Чейза (плохо представляя, что в один прекрасныйдень Чейз станет судьёй в верховном суде Соединённых Штатов, выдвинутым отФедералистской партии).

Классическое республиканскоемировоззрение молодого Публия питало его страстные обличения и мечту овысоконравственном руководстве и гражданстве. Но по мере того, как нарасталоего недовольство неумелыми действиями конгресса и непрочным положением армии, вего высказываниях классического республиканца стало проявляться разочарование ив судьбе страны, и в своей собственной.

Сомневаясь в существовании вкоммерциализованной Америке нравственности, Гамильтон не видел перспектив своейкарьеры государственного деятеля. В январе 1789 года он написал Лоуренсу, чтопретендентам на государственные посты, чьи заслуги ничем не отличаются от егозаслуг, оказывается предпочтение: «Я чужой в этой стране. У меня нет здесьсобственности, нет связей. И если я, как ты утверждаешь, обладаю талантами ичестностью, то в просвещённый век они справедливо считаются весьма иллюзорнымоснованием для того, чтобы на что-то рассчитывать при отсутствии других, болеевесомых талантов». Его мечты стать законодателем и основателем нравственной исильной верховной власти, по-видимому, разбились, и Гамильтон не видел иногопути к чести и славе, кроме романтической смерти в бою. Разочарование вполитике ещё некоторое время продолжало звучать в его письмах к Лоуренсу, ноженитьба помогла ему войти в круг нью-йоркских джентри, он приобрёл связи,необходимые для поддержки его «талантов и честности». Разочарованный сторонникклассических республиканских идей начал постепенно отходить от политическойфилософии, которая завела его в тупик. Его принципы, изложенные в статьях заподписью Публия, он сохранил для себя и немногих других; на большинствосоотечественников он возлагал теперь совсем другие надежды. Отказ Гамильтона отиллюзий чётко обозначился к 1782 году: «Мы можем проповедовать необходимостьбескорыстия, пока не устанем от этой темы, но так и не обратим в свою веру ниодного человека.… Обращаться в поисках моделей к рациональным эпохам Греции илиДревнего Рима так же смешно, как искать их у готтентотов или лапландцев».

Критическая точка зрения на природучеловека, которая в дальнейшем стала широко известной частью  политических воззрений Гамильтона, просматриваласьи у горячего молодого защитника республики. Возможно, её породилообстоятельство, глубоко ранившее его, – клеймо незаконнорожденности и нищегодетства, или она подогревалась чтением в ранней молодости работ скептическинастроенного Дэвида Юма.

По мере угасания его республиканскихнадежд Гамильтон 1780-х годов стал гордиться тем, что показывает человечество внеприукрашенном виде. Его проза в эпоху Конституционного конвента и«Федералиста» изобиловала описаниями и сценками, рассказывающими о человеческихпороках. Ему не терпелось разбить доводы тех, кто остался приверженцемклассических республиканских добродетелей, демонстрируя им, что «людиамбициозны, мстительны и алчны». Его откровеннейшее заявление о природечеловека прозвучало на конституционном конвенте (дошедшее до нас в изложенииРоберта Йетса): «Человечество, в общем, порочно»[6].

В этой мрачной точке зрения наприроду человека были и определённые просветы. Слова «в общем» допускализначительные исключения. Обращаясь к собранию выдающихся людей, которых едва лиможно было заподозрить в признании собственной порочности, Гамильтонохарактеризовал политическую элиту, руководствующуюся мотивами, которые крайнеотличались от устремлений народных масс. «Возьмите человечество таким, какоеоно есть, что им управляет? Их страсти. В каждом правительстве может бытьнесколько избранных личностей, которые, может быть, действуют, исходя из болеедостойных побуждений…Возможно, в любом государстве несколько человек могут,движимые патриотическими мотивами или желанием продемонстрировать свои таланты,заслужить восхищение общества, выдвинуться вперёд». Здесь мы видим не толькоавтопортрет Гамильтона, но также и его психологическое обоснование лидерстваэлиты.

Политическая нравственность была дляГамильтона редким феноменом, присущим скорее узкому кругу, элите, чем массам.Он выделял и ещё один вид элиты – людей хорошо осведомлённых в вопросахэкономики; другими словами, в рассуждения о природе человека привносилсяклассовый аспект. Так, при ратификации Конституции на законодательном собранииштата Нью-Йорк в 1788 году Гамильтон сказал:

 «Опыт ни в коей мере неподтверждает наше предположение, что один класс добродетельнее другого.Взглянем в обществе на богатых и бедных, на образованных и невежественных. Гдепреобладает добродетель? Различие не в количестве, а в пороках, присущих разнымклассам. Преимущества принадлежат богатым. Их пороки, вероятно, в большейстепени содействуют процветанию государства, чем пороки бедняков, и к тому жеот них менее отдаёт разложением».

Несмотря на такое разграничение,точка зрения Гамильтона на природу человека на первый взгляд кажется болеемрачной, чем у всех остальных отцов-основателей. Всё же, в одном, весьмасущественном отношении, касающемся потенциального использования качествчеловеческой природы, Гамильтон был более оптимистичен, чем его коллеги. ЕслиДжеймс Мэдисон и Джон Адамс в поисках противовеса честолюбию и алчностиобращались к теории сбалансированного правительства, которое нейтрализовало бынаиболее опасные человеческие побуждения, Гамильтон, напротив, полагался не нанейтрализацию этих страстей, а на использование заложенной в них энергии и дляосуществления целей государственного деятеля.

Более всего Гамильтон опасалсяконцентрации эгоистических устремлений и местнических интересов, которые былихарактерны для правительств штатов. Федеральное правительство, утверждал он,должно иметь средства для пресечения таких страстей. Эту точку зрения он особоподчёркивал в набросках своего главного выступления в Конституционном конвенте:

  «ЧЕСТОЛЮБИЕ, АЛЧНОСТЬ,любые СТРАСТИ должны быть обращены на пользу правительству…Правительство должноиметь такой состав, чтобы его члены могли обеспечить сильную мотивацию. Корочеговоря, в общих интересах пробуждать все СТРАСТИ индивидов и обращать их в эторусло». [7]

Централизованное правительствоэлиты, развивал он свою точку зрения, могло бы предоставлять посты и воздаватьпочести, достаточно привлекательные для самых честолюбивых людей. Онопредлагало бы не только более высокие должности, но и более длительные срокислужбы на них, чем правительства штатов, поскольку не испытывало бы давления состороны радикальных республиканцев, настаивающих на ротации представителей. Ктому же, считая, что «желание награды является одним из важнейших стимуловчеловеческого повеления», Гамильтон был намерен перевести исполнение этогожелания из штатов на общегосударственный уровень.

Желание вознаграждения являетсяодной из самых сильных мотиваций поведения людей. Даже любовь к славе,всепоглощающая страсть благороднейших умов, подтолкнёт спланировать и выполнитьгромадные и трудные предприятия ради общественного блага… [8]

С вступлением президента в должностьзаконодательное собрание раз и навсегда объявляет о размере  вознаграждения за его службу¼После этого законодательное собрание не имеет права изменять его увеличениемили уменьшением до наступления нового периода службы после новых выборов. Нисоюз и ни один из его членов не сможет ни предоставить, ни получить любоедругое вознаграждение, не предусмотренное в этом акте.[9]

Гамильтон считал алчность болееважным фактором, чем честолюбие. В отличие от других отцов-основателей, ондумал, что алчность может быть преобразована во что-то не толькодоброкачественное, но и полезное. Хотя сам Гамильтон – политик, стоявший настороне элиты, – считал ниже своего достоинства погоню за материальнымивыгодами, его главный проект, как государственного деятеля, заключался в том,чтобы вместо классической республики создать капиталистическое государство спроцветающей экономикой, отвечающей нуждам современности и приумножающейбогатство нации.

Классическая республиканская теория,которую ранее исповедовал молодой Публий, традиционно рассматривала алчность,как фактор, ослабляющий государство, подрывающий гражданские добродетели испособствующий погоне за личной выгодой в ущерб интересам государства. ЗрелыйГамильтон хотел, чтобы государство поощряло стремление к наживе, называемоетеперь уже не «алчностью», а «духом предпринимательства». Эффективноепредпринимательство, являющееся источником жизненной силы, а отнюдь неболезнью, упрочит государство, чья сила зиждется на экономическом росте. Притой структуре союза, которую представлял себе Гамильтон, капиталисты не будутзаинтересованы в том, чтобы грабить государственную казну. Напротив, политикаштатов будет направлять их усилия на новые и более выгодные виды частногопредпринимательства. И если страсть к материальной выгоде не позволит считатьих добродетельными гражданами в классическом понимании республиканцев, то онасделает их верными гражданами государства, которое внимательно относится к ихинтересам.

Гамильтон отождествлял демократию схаосом. Своих коллег в Конституционном конвенте он упрекал в том, что, несмотряна их критику демократических тенденций в Америке, они не осознают всю величинуэтой опасности. Причину этого он видит в «отсутствии должного пониманияудивительно ожесточённого и буйного общего характера демократии. Народныечувства, порождаемые каким-либо государственным проектом, распространяются каклесной пожар и становятся непреодолимыми. Представление Гамильтона о демократиибыло заимствовано в значительной мере из древней истории.

Гамильтон не избежал влияния культаантичности. В работах Гамильтона неоднократно появляются ссылки на республикиантичности. Отстаивая свои взгляды на страницах «Федералиста», Гамильтон частоссылался на печальный опыт республик Греции и на Рим. Выступая за необходимость сплочения молодого американскогогосударства, он указывал на то, что принцип законодательства для штатов илиобщин, действующих как политические единицы, может быть опасным дляконфедерации. Он пишет: «Этот исключительный принцип может быть¼назван отцом анархии». Из всех конфедераций античных времён, о которых историядонесла до нас вести Лицианская и Афинская лиги, в той мере, в какой осталисьизвестия о них, по-видимому, были наиболее свободны от пут этого ошибочногопринципа и поэтому наилучшим образом заслужили и наиболее щедро получилиодобрение политических писателей.[10]

Среди конфедераций древнего миранаиболее значительной было объединение греческих республик под эгидойСовета  Амфиктонии. Судя по лучшимсочинениям, посвящённым этому знаменитому установлению, оно имело сходство – ивесьма поучительное – с нынешней конфедерацией Соединённых Штатов. Как и всегодняшнем конгрессе, власть принадлежала полномочным лицам, назначаемымгородами согласно их политическим правам, и осуществлялась над ними так же,согласно их политическим правам. Отсюда – слабость, шаткость и, в итоге, распадконфедерации.

Говоря о необходимости более тесногообъединения, Гамильтон ссылается на историю Греции: «Если бы Греция¼объединилась в более тесную конфедерацию и держалась за свой союз, Грецияникогда не попала бы под пяту Македонии и, возможно, оказалась бы камнем преткновениядля широких замыслов Рима».

В конце статьи 18 «Федералиста» ондаёт положительную оценку Ахейскому союзу и пишет, что сведения о внутреннемустройстве союза «послужили бы с большой пользой науке федерального правления[11]

Гамильтон ещё раз обращается кистории древних государств, когда опровергает суждение о том, что дееспособныйпрезидент не совместим с духом республиканского правления.

В статье 70 «Федералиста» он пишет:«Каждый хоть немного знакомый с историей Рима знает, как часто республике приходилосьискать спасения в абсолютной власти одного, носившего могущественный титул,диктатора, обеспечивавшего защиту как против интриг амбициозных индивидуумов,стремившихся к установлению тирании, и целых мятежных классов сообщества,поведение которых грозило вообще уничтожить любое правительство, так и противвнешних врагов, вынашивающих планы завоевания и разрушения Рима». В этой жестатье Гамильтон пишет: «Единство неоспоримо порождает дееспособность».

«Единство может быть уничтоженодвумя способами: передачей власти двум, или большему числу должностных лиц,обладающих равным достоинством и авторитетом, или вручением её якобы одномучеловеку, но находящемуся полностью или частично под контролем других, носотрудничающих с ним в качестве советников. Примером первого способа служитналичие двух консулов в Риме, второго – конституции нескольких штатов. Обаспособа уничтожения единства исполнительной власти имеют своих сторонников¼Против тех и других можно выдвинуть¼сходные возражения.

Опыт других наций даёт очень малопоучительного по этому вопросу. Если он чему-нибудь и учит, то не обольщатьсяплюрализмом исполнительной власти. Мы знаем, что ахейцы, пойдя на эксперимент сдвумя преторами, ликвидировали одного. В истории Рима много примеров нанесенияущерба республике разногласиями между консулами и между военными трибунами».

Триумф радикалов во Франции дал ему современный примердемократического террора. Защищая в 1795 году договор Джея, Гамильтонутверждает, что его заключение урегулировало споры между Америкой и Англией ипредотвратило опасность войны, которая привела бы Американских демократов квласти:

«Многие из нас в значительной мере заражены страшными принципамиякобинства, которое, переходя от одной крайности к другой, залило Франциюморями крови¼Более чем вероятно, что ведение войны, если бы она началась, оказалось бы вруках именно таких людей. Последствия этого, которые можно только вообразить,заставили бы содрогнуться любого храброго солдата».[12]

Демократия вызывала у Гамильтона тревогу, поскольку она не толькоугрожала собственности и порядку, но и порождала самый презренный вид высшейгосударственной власти. Гамильтон негативно относился к способностямполитиков-демократов. Даже потерпев поражение от сторонников Джефферсона, оннасмешливо называет их «маленькие политики» и с уверенностью предсказывает имскорое падение. Но временами презрение уступало место глубокому страху. Еслибольшинство «маленьких политиков» дрались за одержание мелочных побед, самыеопасные из них лелеяли более честолюбивые замыслы. Таким образом, демократияпредоставляла широкое поле деятельности для демагога.

Фигура демагога, словно тень, н