Реферат: Концепция Л.Н. Гумилева "Этногенез и биосфера земли" и ее значение в развитии философии истории

Концепция Л.Н. Гумилёва  «Этногенез и биосфера земли» и её значение вразвитии философии  истории.

В моей работе я бы хотела не только изложить теориюэтногенеза по           Л.Н.Гумилёву, нои обосновать  её   как важную философско-историческую концепцию, объясняющую

природусуществования человечества. Я думаю, удобнее будет начать со второго вопроса,указанного в моей теме -  это значениеконцепции Гумилёва в развитие философии истории. Для этого предлагаю вспомнить,что за предмет сей  философия истории?

Термин«философия истории» изобрел в восемнадцатом веке Вольтер, который понимал подним всего лишь критическую, или научную, историю, тот способ историческогомышления, когда историк самостоятельно судит о предмете, вместо того чтобыповторять истории, вычитанные из старинных книг. Этим же термином пользовалисьГегель и другие авторы в конце восемнадцатого века, но они придали ему другойсмысл: у них он означал просто всеобщую, или всемирную, историю. Третьезначение данного термина можно найти у некоторых позитивистов девятнадцатоговека: для них философия истории означала открытие общих законов, управляющихходом событий, о которых обязана рассказать история. Задачи, поставленные перед«философией истории» Вольтером и Гегелем, способна решить только самаисторическая наука. Возможно, здесь будет уместно вспомнить, что же такоеистория в контексте исторического сознания.

Известныйрусский историк В.О. Ключевский так писал об истории как науке: «в научномязыке слово «история» употребляется в двояком смысле:

1.<span Times New Roman"">                 

 

2.<span Times New Roman"">                 

Поэтомувсе, что совершается во времени, имеет свою историю. Содержанием истории, какотдельной науки, специальной отрасли научного знания, служит историческийпроцесс, т.е. ход, условие и успехи человеческого общения или жизньчеловечества в ее развитии и результатах. » (В.О.Ключевский Соч. в 8и т.т., Т.1 «Курс русской истории» Часть 1, М. 1956г.). В ходе изучения историиформируется историческое сознание. Под историческим сознанием в науке понимаетсясовокупность представлений общества в целом и его социальных групп вотдельности, о своем прошлом и прошлом всего человечества. Как и всякие другиеформы общественного сознания, историческое сознание имеет сложную структуру.Необходимо выделить четыре уровня.

1.<span Times New Roman"">                 

2.<span Times New Roman"">                 

 Уровеньисторического сознания может формироваться под влиянием художественнойлитературы, кино, радио, ТВ, театра, живописи, под влиянием знакомства систорическими памятниками. На этом уровне историческое сознание также еще непревращается в системное знание. Образующие его представления еще отрывочны,хаотичны, не упорядочены в хронологическом отношении. Они, как правило,отличаются яркостью, большой эмоциональностью, Так например, государственнаядеятельность и образ Петра 1 у широких масс населения чаще всего складываетсяпо роману А. Толстого «Петр 1» и снятом по нему фильмам.

3.<span Times New Roman"">                 

4.<span Times New Roman"">                 

  

Именнодостигнув развития четвертого уровня исторического сознания, передчеловечеством встала  проблема ответа нанаиболее фундаментальные вопросы человеческого бытия.

Итак, для Вольтерафилософия означало независимое и критическое мышление, для Гегеля – мышления омире в целом, для позитивистов 19го столетия – открытие однообразных законов.Сама по себе философия рефлективна. Философствующее сознание никогда не думаетпросто об объекте, но, размышляя о каком бы то ни было объекте, оно такжедумает о своей собственной мысли об этом объекте. Философия поэтому может бытьназвана мыслью второго порядка, мыслью о мысли. Это не означает, что философия– наука о сознании, или психология. Психология – мысль первого порядка, онарассматривает сознание точно так же, как биология рассматривает жизнь.Философия никогда не имеет дела с мыслью самой по себе, она всегда занятаотношением мысли к ее объекту и поэтому в равной мере имеет дело как собъектом, так и с мыслью. Мысль в ее отношении к своему объекту – уже не простомысль, а знание. Отсюда – то, что для психологии является только теорией мысли,для философии – теория познания. Там, где психолог спрашивает себя: «Какисторики мыслят?»,– философ задает себе вопрос: «Как историки познают?», «Каким удается проникнуть в прошлое". » И наоборот, дело историка, а нефилософа – познание прошлого как вещи в себе, например того, что столько-то летназад действительно произошли такие-то и такие-то события. Философ занимаетсяэтими событиями не как вещами самими по себе, но как вещами, известнымиисторику, и интересуется не тем, какие события происходили, когда и где ониимели место, но тем их свойством, которое делает возможным для историка ихпознание. Таким образом, философ должен думать о мышлении историка, но при этомон не дублирует работу психолога, и для него мысль историка — не комплекспсихических феноменов, но система знания. Он также думает и о прошлом, но недублирует при этом работу историка, ибо прошлое для него — не серия событий, носистема познанных объектов. Философия не может отделить исследование познанияот исследования того, что познается. Невозможность такого разделения прямовытекает из идеи философии как мысли второго порядка. Если такова природафилософского мышления, то что же  имеетсяв виду, когда к слову «философия» добавляют уточняющую характеристику «истории»?В каком смысле существует особая философия истории, отличная от философиивообще и от философии чего-то еще? Почему философия истории должна быть предметом специальногоисследования, а не включаться в общую теорию познания? В процессе развитияевропейской цивилизации люди в известной степени мыслили исторически; однако мыредко задумываемся над теми видами деятельности, которые даются нам оченьлегко. Только наталкиваясь на трудности, мы начинаем прилагать усилия, чтобы ихпреодолеть. Так и предмет философии, понимаемой как организованное и научноеразвитие самосознания, зависит время от времени от тех особых проблем, прирешении которых люди определенной эпохи сталкиваются с особыми трудностями.Вникая в вопросы, особенно значимые в философии какого-нибудь народа в тот илииной период его истории, мы получим известное представление о том, на какие конкретные проблемы люди считали необходимым направить всю энергию мысли.Периферийные же и второстепенные темы свидетельствуют о том, что по отношению кним не испытывалось никаких особых трудностей. Наша же философская традиция,представляя собой непрерывную линию, восходит к Греции шестого столетия дон.э., а в то время особой задачей было создание оснований математики. Греческаяфилософия поэтому поместила математику в центр своих построений, и когда онаразрабатывала проблему познания, то она имела в виду прежде всегоматематическое знание. С той поры вплоть до прошлого столетия были две великиеконструктивные эпохи в европейской истории. В средние века основные проблемыперед мыслью ставила теология, и проблематика философии возникала поэтому изразмышлений над нею и касалась отношений между богом и человеком. Отшестнадцатого до девятнадцатого века мысль была устремлена в основном на то,чтобы создать фундамент естественных наук, и основной темой философии былоотношение человеческого ума как субъекта познания к внешнему миру природныхявлений вокруг него как объекту познания. Но в восемнадцатом столетии людиначали думать об истории критически, как до этого они уже научились критическидумать о внешнем мире, потому что история стала рассматриваться как особаяформа мысли, не совсем похожая на математику, или теологию, или естественныенауки. Результатом этих раздумий был иной подход к теории познания: последняя,которую разрабатывали до сих пор, исходя из предположения, что математика, илитеология, или естествознание, или же все они, вместе взятые, могут исчерпатьпроблематику познания вообще, перестала удовлетворять людей. Так возникланеобходимость в специальном исследовании этой новой проблемы или группыпроблем, проблем философских по своему характеру и рожденных самим фактомсуществования организованной и систематизированной исторической науки. Этоновое направление с полным основанием могло претендовать на то, чтобыназываться философией истории. Современная философия истории — этоотносительно самостоятельная область философского знания, которая посвященаосмыслению качественного своеобразия развития общества в его отличии отприроды. В ХХ веке большой вклад в развитие данной отрасли знания былвнесен Н.А.Бердяевым, К.Ясперсом, Р.Ароном. Одними из наиболее известныхтрактовок философии истории являются конценции А. Тойнби и У. Ростоу.

Философия историирассматривает несколько важнейших проблем:

• направленность исмысл истории,

• методологическиеподходы к типологизации общества,

• критериипериодизации истории,

• критериипрогресса исторического процесса.

Приступая крассмотрению этих проблем, обратим внимание на то, что в философии истории нетединства мнений ни по одному из названных выше вопросов. Точки зрения различнынастолько, что скорее, они противоположны, а не дополняют друг друга. Так,некоторые философы признают исторические законы, другие — их отрицают. Рядфилософов считает, что у истории есть смысл, другие же считают, что смысла уистории нет и быть не может. Я же считаю, что эти споры бессмысленны и поопределению не могут ответить ни на один вопрос, касающийся фундаментальногобытия человечества. Полезно и целесообразно пытаться либо самому создаватьобобщающие версии развития человечества, либо знакомиться с концепциями тогоили иного автора. Наиболее интересной я считаю концепцию Л.Н.Гумилева«Этногенез и биосфера земли».

«Знаниефактов – это еще не знание истории»

Ортега –и – Гассет.

В своей концепциио развитии общества и зарождения и становления этноса Л.Н.Гумилев выделяетследующие фазы:

Подъем: скрытый

Явный

Акматическая фаза

Фаза надлома

Инерционная фаза

Фаза обскурации

Мемориальная фаза:

Регенерация

Реликт

Но прежде, чемподробно описать каждую фазу, следует вначале ввести и объяснить следующиепонятия, без которых концепция Гумилева не состоятельна. Это – влияние биосферына этносферу (на основе работ В.И.Вернадцкого), принцип комплементарности ипассионарность.

Какизвестно, человек является частью биосферы. Что такое   биосфера?Это не  только биомасса всех живыхсуществ, включая, вирусы и микроорганизмы, но и продукты их жизнедеятельности -  почвы,осадочные породы, свободный кислород воздуха, трупы, животных и растений, которые задолго  до  нас погибли, но обеспечилидля нас возможность существования. Все это - энергия   нас питающая. Максимальное количество энергии,которую по­требляет Земля, согласно В. И. Вернадскому, — это энергияСолнца. Она аккумулируется путем фотосинтеза в растениях, растения поедают животные, эта солнечная энергияпереходит в   плоть и кровь всехживых существ, которые есть на Земле. Из­быток этой энергии создает тепличныеэффекты, т.е. условия очень неблагоприятные. Нам не нужно ее больше, чемтребуется, нам нужно столько, сколько мы привыкли осваивать.

Второй вид энергии — этоэнергия распада внутри Земли радиоактивныхэлементов. Когда-то давно этих элементов было много. Постепенно идетрадиораспад внутри планеты, планета разогревается,и когда-нибудь, когда все эти элементы распадут­ся, она либо взорвется,либо превратится снова в кусок камня. Радиоактивныеэлементы действуют на наши жизненные процес­сы весьма отрицательно (все знают, что такое лучевая болезнь). Тем не менее эти явления внутри Земли, такназываемые атони­ческие, оказывают нанас большое воздействие, но локально. Дело в том, что скопления урановых ипрочих руд распределены по Земле неравномерно. Есть большие пространства, гдерадио­активность ничтожна, а там,где руды близко подходят к поверх­ности, она очень велика; поэтому воздействиеэтого вида энергии на животных и людей совершенно различно.

И есть третий вид энергии,который мы получаем небольшими порциями изкосмоса, — это пучки энергий, «приходящие» из Солнечной системы, иногдапробивающие ионосферу, дос­тигающие дневнойповерхности планеты и ударяющие нашу   Землю,как, скажем, ударяют плеткой шарик, обхватывая какую-то часть ее, молниеноснопроизводят свое энергетическое воздействие на биосферу, иногда большое, иногдамалое. Приходят   они  более   или   менее  редко,   во всяком   случае  не­ритмично, а время от времени, но не учитывать их, оказыва­ется,тоже невозможно.

Этотпоследний вид космической энергии стал исследоваться   совсем недавно, и поэтому те ученые, которыепривыкли пред­ставлятьЗемлю как совершенно замкнутую систему, не могут привыкнуть к тому, что мы живем не оторванными от всего мира, а внутри огромной Галактики, которая тожевоздействует на нас, как и все другие факторы, определяющие развитие биосферы. Описанное явление и есть механизм сопричастностикаждого   человека  и  каждого  человеческого  коллектива  с  космосом.  Разумеется, это относится не только к людям, нотема наша — народоведение  -  заставляет нас сосредоточить интерес именнона людях    и посмотреть, как влияют этиэнергетические воздействия на судьбы    каждого из нас и тех коллективов, к которым мыотносимся. Что, нужно для того,чтобы решить этот вопрос? Оказывается, нужно тут, как ни странно, знание истории — этнической и обыкновенной. 

Неравномер­ностьраспределения биохимической энергии живого существа биосферы за длительноеисторическое время должна была от­разитьсяна поведении этнических коллективов в разные эпохи и в разных регионах. Эффект, производимый вариациямиэтой энергии, как особое свойствохарактера людей, мы называем «пассионарностью»(от лат.  слова passio — страсть).

Пассионарностъ- это характерологическая доминанта, необоримое внутреннее стремление(осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществле­ниекакой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляетсяпассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни исчастья современников и соплеменников.

Пассионарность  отдельного человека  может  сопрягаться с любымиспособностями: высокими, средними, малыми; она не зависит от внешнихвоздействий, являясь чертой психической конституцииданного человека; она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождая подвиги и преступления,творчество и разрушения, благо и зло,исключая только равнодушие; она не делает человека «героем»,ведущим «толпу», ибо большинство пассионариевнаходятся в составе «толпы», определяя ее потентность в ту или инуюэпоху развития этноса.

Модусыпассионарности разнообразны: тут и гордость, стимулирующая жажду власти и славыв веках; тщеславие, тол­кающее на демагогию и творчество; алчность, порождающаяскупцов, стяжателей и ученых, копящих знания вместо денег; ревность, влекущаяза собой жестокость и охрану очага, а примененная к идее — создающая фанатикови мучеников. По­скольку речь идет об энергии, то моральные оценки неприме­нимы:добрыми или злыми могут быть сознательные решения, а не импульсы.

Хотя мы можем обнаружитьфеномен пассионарности и на отдельных людях (ярких и тусклых), но нагляднее онана при­мерах этнической истории. Когдапрочие факторы взаимно ком­пенсируются, выявляется статистическаязакономерность, отли­чающая этногенез от социогенеза и культурогенеза.При всем различии эпох и стран модельпассионарности в этногенезе одна ита же. Проследим ее на разных примерах этнической истории Востока и Запада.

Древние  люди  приписывали   возникновение  этносов полу­богамили героям. Племенами эллинов были: доряне (потомки Геракла), ионяне(наследники Тезея) и эоляне (потомки Кадма,  пришельца из Финикии). Японцев породила богиняАматерасу, монголов — серый волк и пятнистая лань… Но за всеми этими мифологическими персонажами просвечивают  образы предков, искаженные манерой передачи, хотя в древностилюди, видимо, понимали мифы точнее,примерно так, как мы читаем историчес­киетексты. Нас не удивляет и не шокирует, что в середине VIIIв. дoн.э. в Италии вокруг Ромула собрались500 бродяг, положив­ших начало римлянам; так же собрались «верные» вокруг царя Давида в XIв. до н.э., а люди «длиннойволи» — вокруг Чингис­хана, бароны — вокруг Карла Великого.

Из этих и подобных консорций(от лат. Sors. – судьба, называется група людей объединенная однойисторической судьбой. В этот разряд входят кружки, артели, секты, банды и т.п.нестойкие объединения. Чаще всего они распадаются, но иногда сохраняются напротяжение жизни нескольких поколений. Тогда они становятся конвикциями –группа людей с однохарактерным бытом и семейными связями. Конвикциималорезистентны. Их разъедает экзогамия и резкое изменение исторического окружения.)Уцелевшие конвикции вырастают в субэтносы,потом этносы и, наконец, суперэтносы — своего рода этнические галактики, объединяющие группы этносов в це­лостности высшего порядка. Так, римские гражданеобъединили Средиземноморье в PaxRomana(Римский мир); франки сталиядром «Христианского мира»(католического), реформированного в«цивилизацию» с заокеанскими продолжениями; евреи распространилисьпо всей Ойкумене, выделив несколько этно­сов:сефардов, ашкинази, фаллашей; монголы создали ориги­нальный «Кочевой мир». Эти целостностистоль же реальны, как и этносы,наблюдаемые непосредственно.

А теперь вернемся к энергиикоторая создает этнические системы. Большая система может создаться и существоватьтолько за счет энергетического импульса, производящего работу (в физическом смысле), благодаря которой система имеетвнутреннее развитие и способностьсопротивляться окружению. Назовем этот эффект энергии пассионарным толчком и рассмотрим историко-географическиеусловия, облегчающие его активизацию.

Согласно наблюдениям, новыеэтносы возникают не в монотонныхландшафтах, а на границах ландшафтных регионов и в зонах этнических контактов, где неизбежна интенсивная метисация. Равно благоприятствуют пусковым моментамэтногенеза сочетания различныхкультурных уровней, типов хозяйства, не­сходных традиций. Общим моментом тут является принцип раз­нообразия, который можно интерпретировать с нашихпозиций.

Представимсебе этносферу как сочетание нескольких широких плит, соприкасающихся друг сдругом. По этой конструкции нано­сится удар по вертикали. Естественно,наиболее деформируются не плиты, а контакты между ними, а тамуже идет цепная реакция, деформирующая сами плиты.

Теперьобратим внимание, как проявляют себя такого типа люди в зависимости от тех целей,к которым они стремятся. Ведь не все они хотят лидерствовать и бытьвождями. Вот Ньютон. Он потратил свою жизнь на  решение двух кардинальных научных проблем- создание механики и толкование Апокалипсиса, толь­ко этоего и интересовало. Жены не завел, богатства не накопил, ничемне интересовался, кроме своих идей, жил дома с экономкой и работал.Вот пример человека,который отнюдь не стремился к ли­дерству, но вместе с тем он вел полемику,спорил, доказывал свою правоту. Он был искренний протестант и враг католиков, т.е. у него были все человеческие качества, ноцелью его жизни  была жажда знаний, которую мы можем назватьмодусом алчности. Скупой рыцарь собирал деньги, а Ньютон — знания: тот идругой были алчными, но не тщеславными.

И наоборот, мы можем найтисколько угодно актеров, ко­торые безумнотщеславны, или поэтов, которые ради своей попу­лярности готовы пожертвовать всем, чем угодно.

Историязафиксировала и крайне экстремальные случаи по­ведения людей, когда они до такой степени влюбляются всвой идеал, что жертвуют ради него своейжизнью, а это совсем неце­лесообразнос нормальной точки зрения. Жанна д'Арк было де­вушкой очень впечатлительной иочень патриотичной. Несмотря на то что она по-французски плохо говорила, онарешила спасти Францию и, как известно, она ее спасла. Но все-таки послетого как она освободила Орлеан и короновала Карла в Реймсе, пре­вратив его из дофина в законного короля, онапопросила, чтобы ее отпустили. Она нестремилась к тому, чтобы занять место при дворе. Ее не отпустили, и дальнейшаяее судьба была печальна.

  Я попытался показать, что  есть люди, которые стремятся в  большейили меньшей степени  к   идеальным иллюзорным целям. Мнение,что все люди стремятся исключительно к личной выгоде и чтоесли они рискуют жизнью, то только ради получения денег  или прочной материальной выгоды, — это мнениене Маркса с  Энгельсом,    а  барона   Гольбаха,    французского   материалиста XVIIIв.,который считается вульгарным материалистом и никакого отношения к марксизму не имеет. Это тот материализм, который Марксом и Энгельсом был преодолен.

А если так, то мы можемсовершенно спокойно поставить вопрос о том, как же понять это самое«что-то», т.е.  пассионность — качество, толкающее людей на следованиеиллюзорным целям, а не реальным. Что это за страсть, которая иногда  оказы­вается даже сильнее самого инстинкта самосохранения?

Несомненно,что подавляющее число поступков, совершаемых людьми, диктуется инстинктомсамосохранения либо личного, либо видового. Последний проявляется в стремлении к размножению и воспитанию потомства.

Однакопассионарность имеет обратный вектор, ибо заставляет людей жертвовать собой исвоим потомством, которое либо не рождается, либо находится в полномпренебрежении ради ил­люзорных вожделений: честолюбия, тщеславия, гордости,алчно­сти, ревности и прочих страстей. Следовательно, мы можемрас­сматриватьпассионарность как антиинстинкт, или инстинкт с обратным знаком.

Какинстинктивные, так и пассионарные импульсы регу­лируются в эмоциональной сфере. Но ведь психическаядея­тельность охватывает и сознание.Значит, нам следует отыскать в областисознания такое деление импульсов, которое можно было бы сопоставить с описанным выше. Иными словами,все импульсы должны быть разбиты надва разряда:

а)импульсы, направленные к сохранению жизни

б)импульсы, направленные к принесению жизни в жертву идеалу — далекомупрогнозу, часто иллюзорному.

Положительнымимпульсом сознания будет только безудержный эгоизм, требующий дляосуществления себя как цели рассудка и воли. Под рассудком мы условимсяпонимать способность выбо­ра реакции при условиях, допускающих это, а под волей- способ­ность производить поступки согласно сделанному выбору.Следо­вательно, из этого разряда исключаются все тактильные и рефлек­торныедействия особей, равно как и поступки, совершенные по принуждению других людей илидостаточно весомых обстоя­тельств. Но ведь внутреннее давление — императив либоинстинкта, либо морали, либо пассионарности — также детерминирует поведе­ние. Значит, и его надо исключить наряду с давлениемэтнического поля и традиций. Для«свободных» или «эгоистичных» импульсов остается небольшая, но строго очерченная область,та, где человек несет за свои поступки моральную и юридическуюответственность.

«Разумномуэгоизму» противостоит группа импульсов с обратным вектором. Она всем хорошо известна, как,впрочем, и пассионарность, но также никогда не выделялась в единый разряд. У всех людей имеется искреннее влечение кистине (стрем­ление составить опредмете адекватное представление), к красо­те (тому, что нравится безпредвзятости) и к справедливости (соответствиюморали и этике). Это влечение сильно варьирует­ся в силе импульса и всегда ограничивается постоянно действующим«разумным эгоизмом», но в ряде случаев оказывается более мощным иприводит к гибели не менее неуклонно, чем пассионарность. В сфере сознания онокак бы является анало­гом пассионарности и, следовательно, имеет тот же знак.Назовемего аттрактивностъю (от лат. attractio— влечение). Природа аттрактивностинеясна,  но  соотношение ее с инстинктивными импульсами самосохранения и с пассионарностью такоеже, как в лодке соотношение двигателя (мотора) и руля. Равным образом соотносится с ними «разумный эгоизм» — антипод  аттрактивности. Поэтому мыможем положить выделенные нами разряды им­пульсов на координаты: подсознание наабсциссу, сознание – на ординату.

Но есть еще исубпассионарии, у которых, пассионарность меньше, чем импульс инстинкта. Для иллюстрации опять-такиприведу литературные образы, всем хорошо известные, -это герои Чехова. У них как будто все хорошо, ачего-то все-таки не хватает.

Наличие субпассионариев дляэтноса так же важно, как и наличие пассионариев, потому что они составляютизвестную часть этнической системы. Если их становится очень много, то они начинают резко тормозить своих духовных иполитических вождей, твердя им: «Что вы, что вы, как бы чего невышло». С такими людьми совершенноневозможно предпринять какую-ни­будь крупную акцию. Об акцииагрессивного характера здесь уже и говоритьнечего, равно как и оборонительного: эти люди и защищать-то себя не могут.

Впрочем,и субпассионарии разные. Доза пассионарности может быть столь мала, что не погашает даже самыхпростых инстинктов и рефлексов. Носительтакой пассионарности готов пропить последний рубль, ибо его тянет к алкоголю, ион забы­вает обо всем. Таковы босяки из ранних рассказов А. М. Горь­кого. Еще ниже дебилы и кретины.

А еслипассионарное напряжение выше инстинктивного? Тог­да точка, обозначающаяпсихологический статус особи, сместит­ся на отрицательную ветвьабсциссы. Здесь будут находиться кон­кистадоры и землепроходцы, поэтыи ересиархи и, наконец, ини­циативные фигуры вроде Цезаря и Наполеона. Как правило, ихочень немного, но их энергия позволяет им развивать бешеную деятельность, фиксируемую везде, где естьисторическая литература — письменнаяили устная.

Пассионарностьимеет еще одно качество, которое чрезвычайно важно: она заразительна! Пассионарность ведет себя какэлектричество при индуцировании соседнего тела.

Приведу простой пример. Мызнаем, что есть полководцы очень опытные, стратегически подготовленные, нокоторые совершенно не умеют увлечь солдат вбитву. Я беру военную историю, потому что это самая яркая иллюстрация. Там, где человек рискует жизнью, там все процессы обострены до предела, а нам надопонять крайности, для того чтобыпотом вернуться к бытовым ситуациям. Вот был у нас генералБарклай-де-Толли-Веймар, очень толковый, очень храбрый человек, очень умный, составивший план победы надНаполеоном. Все он умел делать. Единственное, чего он не мог, — это заставить солдати офицеров себя любить, за собой идти, слушаться. Поэтому пришлось заменить его Кутузовым, и Кутузов, взяв план Барклая-де-Толли и в точности его выполнив,сумел заста­вить солдат идти бить французов. Поэтому совершенно правиль­но у нас перед Казанским собором памятники этихдвух полко­водцев стоят рядом. Они оба одинаково много вложили в дело спасения России в 1812 г., но Барклай-де-Толливложил свой ин­теллект, а Кутузов — свою пассионарность, которая у него бесспорнобыла. Он сумел как бы наэлектризовать солдат, он сумел вдохнуть в них тот самый дух непримиримости кпротивнику, дух стойкости, которыйнужен для любой армии.

И тутмы вспомним то, о чем говорили ранее. Каждый живой организм обладаетэнергетическим полем, теперь мы уже можем сопоставить его с описаниемособенностей этноса и, следователь­но, назвать этническим полем,создаваемым биохимической энергией живого вещества.

Так вот. Если принять этуэнергетическую модель, модельсиловогополя, и применить ее к проблеме этноса, то этнос можно представить себе в качестве системы колебанийопределенного этнического поля. Аесли это так, тогда мы можем сказать, в чем различие этносов междусобой. Очевидно, в частоте колебаний поля,т.е. в особом характере ритмов разных этнических групп. И когда мычувствуем   своего, это значит, что ритмыпопадают в унисон или строятся в гармонию;когда в унисон ритмы не попадают, мы чувствуем, что это чужой, не свой человек.

Эта гипотеза на современномуровне наших знаний удов­летворительнообъясняет все наблюдаемые этнические коллизии.

Ставяпроблему первичного возникновения этнической целостности из особей (людей)смешанного происхождения, разного уровня культуры и различных особенностей, мывправе спросить себя: а что их влечет друг к другу? Люди объединяются по принципукомплиментарности.  Комплиментарность- это неосознанная симпатия к одним людям и антипатия к другим, т.е. положительная и отрицательнаякомплиментарность. Когда создаетсяпервоначальный этнос, то ини­циаторы этого возникающего движения подбирают себеактив­ных людей именно по этомукомплиментарному признаку — вы­бираюттех, кто им просто симпатичен.

«Иди к нам, ты намподходишь» — так отбирали викинги юношейдля своих походов. Они не брали тех, кого считали нена­дежным, трусливым, сварливым или недостаточносвирепым. Все это было очень важно,ибо речь шла о том, чтобы взять его к себе " в ладью, где на каждогочеловека должна была пасть максимальная нагрузка и ответственность засобственную жизнь и за жизнь своихтоварищей.

Принципкомплиментарности фигурирует и на уровне этноса, причем весьма действенно.Здесь он именуется патриотизмом и находится в компетенции истории, ибонельзя любить народ, не уважая его предков. Внутриэтническаякомплиментарность, как правило, полезна для этноса, являясьмощной охранительной си­лой. Но иногда она принимает уродливую, негативную форму ненависти ко всему чужому; тогда она именуетсяшовинизмом.

Но комплиментарность науровне культурного типа всегда умозрительна.Обычно она выражается в высокомерии, когда всех чужих и непохожих на себя людейназывают «дикарями».

Принципкомплиментарности не относится к числу соци­альных явлений. Он наблюдается у диких животных, а удо­машних известен каждому как в позитивной(привязанность со­баки или лошади к хозяину), так и в негативной форме.

Но когда мы берем этотфеномен в исторических, больших масштабах,то эти связи вырастают в очень могучий фактор — на комплиментарности строятся отношения в этническойсистеме.

Поэтомуэти зародышевые объединения мы назвали консорциями. Некаждая из консорций выживает; большинство при жизни основателей рассыпается, но текоторым удается уцелеть, входят в историюобщества и немедленно обрастают социальными форма­ми, часто создаваятрадицию. Те немногие, чья судьба не обрыва­етсяударами извне, доживают до естественной утраты повышен­ной активности, но сохраняют инерцию тяги друг кдругу, выра­жающуюся в общихпривычках, мироощущении, вкусах и т.п.

Этуфазу комплиментарного объединения мы назвали  конвиксией. Она уже не имеет силы воздействия на окружениеи под­лежит компетенции не социологии, а этнографии, посколькуэту группуобъединяет быт. В благоприятных условиях конвиксии   устойчивы, но сопротивляемость среде, у нихстремится к нулю, и  тогда они рассыпаются среди окружающих консорций.

И еще,прежде чем рассмотреть, как этнос проходит каждую фазу своего историческогоразвития необходимо ввести понятие этноса. Какой жесистемой является этнос? По моему мнению, этнос — это замкнутая система дискретного типа — корпускулярная систе­ма. Она получает единый заряд энергии и, растративего, перехо­дит либо к равновесномусостоянию со средой, либо распадается начасти.

Именнокак системы такого типа существуют в биосфере при­родные коллективы людей собщим стереотипом поведения и своеобразнойвнутренней структурой, противопоставляющие себя («мы») всемдругим коллективам («не мы»). Это явление противопоставления связывает социальные формы со всеми при­роднымифакторами. Это как раз тот механизм, при помощи которого человек влияет на природу, воспринимает её составля­ющие и кристаллизует их в свою культуру.

Теперьзададимся вопросом: как рождаются и созревают такие системы, как этносы?

Во всех историческихпроцессах — от микрокосма (жизни одной особи) до макрокосма (развитиячеловечества в целом) об­щественная и природные формы движения соприсутствуют ивзаимодействуют, подчас столь причудливо, что иногда трудно уловить характерсвязи. Это особенно относится к мезокосму,где лежит феномен развивающегося этноса, т.е. этногенез, если пониматьпод последним весь процесс становления этноса от момента возникновения доисчезновения или перехода в со­стояние гомеостаза. Но значит ли это только то,что феномен этноса — продукт случайного сочетания биогеографических и социальных факторов? Нет, этнос имеет в основечеткую и еди­нообразную схему.

Тем неменее путем эмпирических обобщений удалось ус</span