Реферат: Обряды и обычаи славян на Руси в XIII-XIX вв.

Введение.

Какая жизнь отликовала,

                  Отгоревала, отошла!

      И все ж я слышу с перевала,

            Как веет здесь, чем Русь жила.

Я. Рубцов

В XX веке Россия раскрестьянилась. Ушел в прош­лое огромный материк русской народной культуры, лишь сейчас осознаваемый нами как величайшая цен­ность.Но крестьянская цивилизация, создававшаяся в нашей стране сотни лет, имеет влице ныне живущих стариков своихпоследних свидетелей. Еще живы люди, пахавшиепо единоличному, мерившие день уповодами, а год — постами и мясоедами.Находившиеся внут­ри великого круговорота природы. Их рассказы о про­шломдрагоценны, поскольку они видят тот, оставлен­ныйв прошлом мир изнутри, а не снаружи, как мы.

Для нас пока непредставимы ценности этого мира, его атмосфера, миропонимание людей, тоесть — то идеальное, что не фиксируется ни в каких документах, поскольку этоповседневность, но для нас сейчас зага­дочноне менее чем сокровища скифских курганов. Соха, выставленная в музее, мертва, поскольку па­харь, для которого она была частью жизни, никогда ужене покажет нам своей работы. Но наши старожи­лы, родившиеся в начале этоговека, еще могут многое рассказать. Постараемся увидеть мир крестьянской Россиипервой половины XX века, воссозданный на основании такогорода рассказов стариков-крестьян. Мы можем увидеть самое ценное и самоеглавное, то — без чего мертвы горы специальной информации об эпохе — отношениелюдей друг к другу, природе, одежде, пище, власти. Попытаемся взглянуть на миркрестьянской культуры как на остановленное время, самостоятельную ценность, ане преддверие нашего дня. Это был гигантский, полнокровный, бурлящий мир, вкотором жили.

1.Порядки, характер и обычаи русскогонарода.

1.1Рождение младенца.

Зажиточные люди ставилиродиль­ные столы, а крестьяне приготовляли особое пивцо и брали для тогоразрешение от начальства. Родиль­ницы получали от гостей подарки обыкновенноденьгами. Это соблюдалось и у знатных, но только для исполнения обычаев; ибо родильницев доме боярском давали по золотому. Русские спешили крестить младенца, и чащевсего крещение происхо­дило на восьмой день, но иногда и в сороковой, так какэти числа напоминали в младенческой жизни Иисуса Христа со­бытия обрезания исретения. Имя изрекали чаще всего слу­чайно, по названию святого, памятькоторого отмечалась в день крещения. Крещение происходило у всех сословий вцерквах и в домах допускалось только по болезни или крайней слабостиноворожденного и непременно не в той комнате, где он рожден, так как та комнатадолгое время считалась осквер­ненной.

Выбор восприемника падал чащевсего на духовного отца или родственника. При крещении на новорожденногонадевали крест медный, серебряный или золотой, который на нем оста­вался на всюжизнь. Восприемнику священник возлагал на шею белый платок и связывал егообоими концами; а по окончании обряда платок этот снимался и оставался вцеркви. После обряда в тот же день учреждался крестинныйстол, и приэтом кроме гостей кормили и нищих. Царь в день крещения делал торжественныйстол для патриарха, духовных властей и светских сановников; по окончании обедадуховные благословляли новорожденного, а прочие гости подносили ему дары. Вцарском быту это был единственный раз, когда царское дитя показывали досовершеннолетия; с тех пор оно долго оставалось в глубине царских хором.Крещение царского мла­денца не ограничивалось одним обычным крестинным столом.

По городам и монастырямездили жильцы с грамотами, возвещавшими о рождении царского детища, и всемонастыри спешили везти новорожденному подарки; тем, которые мало давали,замечалось, что они мало желают добра новорожденно­му из царского дома.

Духовное рождение считалосьзначительнее телесного, и оттого день рождения оставался незаметным, а деньангела или именины во всю жизнь праздновался каждым, кому позволяло состояние.

1.1.1 Родины у пермяков.

Пермячка вообще мало обращаетвнимания на беременность и работает, как и вне беременности, до последнихчасов. Зимой — если пермячка дома, она удаля­ется для разрешения в баню, алетом — в хлев, впрочем, из хлева, хотя это и летом, она все же, разрешившисьот бремени, идет в баню и часто сама ее затопляет, если нет при ней до­машнихженского пола. Если же родит в дороге, в поле или на пути к дому, то неминуемотопят баню там, куда она придет.

Повивальная бабка называется у них гог-баба,то есть пуповая баба, или бабитчись-баба, то есть — повивальная. Еепризывают нередко перед родами, но чаще после родов. Эти бабки у них — старухииз числа тех, которые по себе подобных случаев много испытали и знают при этоммного молитв, заго­воров, умеющие лечить в случае трудных родов и знающиеприметы.

Родильница перед родами,прежде всего, развязывает на себе все узлы, снимает пояс, дубас, расплетаеткосы, иногда разрывает стан рубашки. Это, по мнению пермячек, облегчает и ускоряетроды. Но если, вопреки такой предосторожности, она «мучится», то бабка приводитее в избу, раскрывает стол скатертью, ставит на нее хлеб, соль и брагу; потомотодвигает стол от лавок, распускает на родильнице всякие какие бы то ни былоузлы и трижды обводит ее вокруг стола, каждый раз приговаривая: «Как скоро раба(такая-то) обойдет круг стола, так скоро и родит», затем берет с божницы образ,обмывает его свежей водой над дном опрокинутого ведра, которая при этомскопится на обороченном кверху донце, дает пить родильнице из трех мест, поворачиваяведро по солнцу; в заключение ос­тавшейся водой спрыскивает родильницуврасплох, чтобы испу­гом ускорить акт разрешения, а домашние с той же цельюнеожиданно производят тревогу, крича в избе или под окном на улице что-нибудьтакое, что способно возбудить чувство испу­га, напр.: горим! пожар!.. Такимисредствами достигают разре­шения родильницы от бремени… После родов уводят вбаню родильницу. Неблагополучные роды бывают очень редки бла­годаря крепкойнатуре пермяцких женщин.

Какие бы ни случились роды:трудные или легкие, во всяком случае, первое дело бабки приготовить в бане«воду от уроков». Вода для этого употребляется непременно речная, бабка нарочноходит за ней с чистым ведром и зачерпывает ее всегда по течению реки. Возвратившисьс реки в баню и сотво­рив Иисусову молитву, бабка погружает в ведро правую рукуи, зачерпнув там горстью воду, спускает ее по руке через локоть в нарочноприготовленный туес, нашептывая: «Как вода на локте не держится, так на рабеБожьей (имя родильницы) ни уроки, ни призоры не держались». Таким образом,черпается воды тридевять локтей (то есть три раза по девяти, 27), которыевсегда считаются с отрицанием, как говорится, «сзади»: не одна, не две, не три,не четыре… и т. д., до девяти, потом считаются вторые и третьи девять. С молитвой,спустив в эту воду три накаленные докрасна уголька, бабка горстью правой рукичерез локоть левой льет эту воду трижды на крайний камень каменки, потом триждына дверную скобку, придерживая туес так, что пролитая вода опять стекает в негоже; при этом каждый раз она приговаривает: «Как на камне (или скобе) вода недержит­ся, так на рабе Божьей (имя) ни уроки, ни призоры не держи­тесь!» Этимкончаются чары над водой, и она после этого считается так сильно заговоренной,что ни один колдун делается не в силах уничтожить ее целительную силу. Затембабка ставит родильницу лицом на восток — если только она может сто­ять, — в противномслучае сажает ее на банный порог и три раза брызжет ей в лицо набранной ею врот наговоренной водой, приговаривая: «Как вода на лице не держится, так нарабе Божьей (имя) ни уроки, ни призеры не держитесь!» Вылив из туеса остальнуюводу родильнице на голову, бабка подхва­тывает воду при ее падении с головы вправую горсть и брыз­жет ею на, каменку из-под левой своей ноги.

В доме между тем приготовляютродильнице теплую брагу, а у кого есть — и рыбные пироги. Родильница остается сбабкой два, три дня и более в бане, смотря по состоянию своего здоровья, повыходе же вскоре принимается за свои обыкновенные домашние занятия. Принесяноворожденного в первый раз в избу, бабка передает его на руки отцу, которыйсам кладет его в люльку и тем как бы официально признает его своим дитем.

Вскоре после родов впермяцких семьях были крестины. Для этой цели зажиточные отцы приглашаютсвященника к себе в дом; у всех же прочих, составляющих большинство, бабкиприносят новорожденных для крещения в церковь во всякую пору года в ближайшиепосле родов дни. Разумеется, бывают случаи, что крещение следует иногда тотчаспосле родов. При крещении родители редко просят священников дать то или другоеимя ребенку; обыкновенно эта статья предоставляется решению самого священника,который и дает ребенку имя свя­того, которого память празднуется в день крещенияили бли­жайший к нему. Восприемниками от купели родители назначают кого-либо изродственников или иногда из коротко знакомых; их приглашает обыкновенно отец.Никаких расходов по этому случаю, восприемники не делают, заметьте: крест,пояс, рубаш­ка, ризки — холст, на который принимают от купели, — бы­ваютхозяйские, домашние. Если восприемницей бывает девуш­ка, то случается, что вовремя крещения она распускает свою косу у затылка в один пучок; когдановорожденного крестят дома, то после совершения таинства отец угощаетсвященника дома вместе с кумом и кумой обедом.

Крестные отец и мать упермяков уважаются как близкие родные. Спустя шесть недель после крещениявосприемнице при­носят от крестника подарок — холстину аршина в два длиной. Вдень своего ангела, для выражения почтения, крестники или крестницы ходятиногда к своим восприемникам, если они живут близко, с челпанами хлеба.Восприемники отдаривают малюток деньгами. Понятно, что отдарки бывают невеликии ограничи­ваются двумя, тремя копейками серебром.

В доме родителейноворожденному приготовляли люльку, называемую дютыпятан. Люльку этупривешивают обыкно­венно под полатями, или грядками, на едва гнущемся очепе(шесте). Вместо постели кладут грязные обноски одежды и разное грязное тряпье.Полога у колыбели не бывает.

Пермячки по большей частикормят сами детей своей гру­дью и всегда около года; некоторые дают ребенкурожок с ко­ровьим молоком. Чуждые всякой застенчивости, пермячки кор­мят грудьюоткрыто как при домашних, так и при посторонних. Отнимают детей от груди, кормяих перед наступлением года коровьим молоком, а потом крошками хлеба в горячихщах или просто в горячей воде, а коль скоро дитя достигло полуторагодовалоговозраста, то кормят тем, что едят взрослые.

1.2 Именины.

Духовное рождение считалосьзначительнее телесного, и оттого день рождения оставался незаметным, а деньангела или именины во всю жизнь праздновались каждым, кому позволяло состояние.С утра именинник или именинница рассылали гостям именинные пироги; знатностьлица, которому посылались пироги, измерялась величиной посылаемого пирога.Гости, по приглашению, сходились на именинный стол и при­носили именинникамподарки; духовные благословляли именин­ников образами, а светские подносилиматерии, кубки или день­ги. В царском быту царь в день своих именин, по выходеиз храма от обедни, раздавал из своих рук именинные пироги; то же делала царицау себя в свои именины. Совершеннолетние царевичи от себя раздавали именинныепироги, а в день именин царевны или малолетнего царевича раздавал пироги отименин­ника царь. Но все-таки почиталось необходимым, чтобы от именинника былирозданы пироги. Если боярин или окольничий был именинник, то являлся с пирогамик царю; царь принимал пирог и спрашивал именинника о здоровье, потом именинникпредставлялся царице и также подносил ей пироги.

С другой стороны, царю, как ичастным лицам, на име­нины подносили подарки, как и подносимые царю в другихслучаях, они уже обратились в закон. Все торговые люди дол­жны были поднестицарю подарки, которые отсылались на ка­зенный двор и с казенного дворапродавались; нередко случа­лось, что купец покупал на казенном дворе ту самуювещь, которую когда-то подарил царю, и теперь подносил ее государю в другойраз. За именинными столами приглашенные гости пели многолетие, а после столаименинник со своей стороны иногда одаривал гостей; по крайней мере, такводилось у царей. У русских долго было в обычае кроме христианского имени иметьеще другое прозвище, или некрещеное имя; обычай этот водил­ся в удельныевремена между князьями, которые кроме креще­ного имени всегда имели еще княжье,старославянское, и более были известны под последним. В XVI и XVII веках мы встре­чаем множество имен и прозвищ, которыесуществовали вместе с крещеным именем и употреблялись чаще последнего, так чтои в деловых бумагах назывался человек не христианским име­нем, а прозвищем;напр. Смирный, Первый, Девятый, Злодей, Козел, Паук, Русин, Злоба, Шестак,Неупокой, Нехорошко, Беляница, Дулай, Май, Доспелко, Распуга, Мясоед. Дажесвященники носили такие имена. Иногда было три имени: прозвище и два крещеныхимени — одно явное, другое тайное, известное только тому, кто его носил,духовнику да самым близким. Это делалось по тому верованию, что лихие людимогут делать ему вред разными способами, и вообще иногда легко сглазитьчеловека. Поэтому в глазах людей прикрывались чуждым именем, скрывая настоящее.Случалось, что человека, которого знали за какого-нибудь Ивана, после кончинына погребении называли Павлом и тут узнавали его имя. Случа­лось, что крещеноеимя переменялось по воле царя; напр., девицу Марию Климову, взятую на царскийдвор в 1653 г. с намерением быть ей невестой государя, переименовали Анаста­сией;но когда Государь не захотел взять ее к себе женой, тогда она опять сталаМарией. Другие, особенно беглые, самопроиз­вольно переменяли свои имена ипрозвища и оставались навсег­да с новыми, так и записывались.

Прозвища классические, столь обыкновенныев семинари­ях, были в употреблении еще в XVII веке, ибо в 1635 году встречается фамилия Нероновых.

1.3 Старинные женитьбы и свадьбы.

Русские женились во­общеочень рано; бывали случаи, что жених имел только 12 или 13 лет. Нужно заметить,этим родители спешили удалить юно­шу или девушку от соблазнов холостой жизни,так как вообще по тогдашним понятиям непозволенные любовные связи считалигрехом непростительным и незамолимым и ставили наравне с тяжкими преступлениями.

Редко случалось, чтобырусский оставался неженатым, разве только болезнь или обещание вступить вмонастырь. При женитьбе жених и невеста часто не знали друг друга и подвлиянием родителей играли страдательную роль. Нравственные понятия того временине позволяли соблазняться молодым людям обоего пола, и даже жених не имел правасказать о том, что он хочет жениться, находясь в полном повиновении роди­теля.Только тот мог вполне распоряжаться по собственному соображению, когда был взрелом возрасте, вступал во второй брак или вовсе не имел родителей. Сами царидействовали таким образом. Михаил Федорович предлагал дочь свою за датскогопринца. Иногда браки начинались по воле высших особ; так цари и великие князьяженили своих бояр и ближних людей и сами выбирали им невест, а господасовершали браки между своими слугами, также не испрашивая их согласия. При цареАлексее Михайловиче правительство, желая умножить на­родонаселение в Сибири,хотело непременно, чтобы пашенные крестьяне, там поселенные, отдавали дочерейсвоих за ссыль­ных; но так как честные поселяне не хотели брать себе в зятьямошенников и воров, то их принуждали к тому силой и брали за ослушание большуюпеню.

В старину брак совершалсятак: родители, предприняв намерение женить своего сына, советовались со своимиближай­шими родственниками и часто не говорили об этом жениху; избравшисемейство, с которым не стыдно было завести род­ственную связь, они посылали кродителям невесты свата или сваху для предварительного объяснения.

Если родители невесты нежелали вовсе отдать дочь свою за предлагаемого жениха, то имели ту же, как иныне, отговорку на молодость дочери. При согласии же заявляли его тотчас, новсе-таки не спешили, по-видимому, ссылаясь на то, что они будут советоваться сродственниками, и назначали день реши­тельного ответа.

Когда, наконец, давалосьсогласие, сват или посредник просили дозволения видеть невесту. Случалось итак, что доз­воления этого не давалось, иногда из кичливости, а иногда по безобразиюневесты. Но чаще случалось, что родители согла­шались показать невесту, и тогдаприезжала мать жениха или посылалась женщина, называемая смотрительницей, новсе-таки смотрел невесту не жених. Показ невесты происходил различ­ным образом.Иногда смотрительницу вводили в убранную комнату, где невеста стояла в лучшемсвоем наряде, с лицом, закрытым покрывалом; иногда же невеста сидела зазанавесом, и занавес отдергивался, когда приближалась смотрительница.Смотрительница прохаживалась по комнате, заговаривала с ней, стараясь выпытать,умна ли она, хороша ли, не безъязычная ли и речью во всем исправна ли. Бывало,у родителей дочь-невеста урод, то показывали младшую дочь, а то и служанкупоказы­вали смотрительнице. Так как жених не имел права видеть невесту добрака, то должен был довольствоваться теми сведе­ниями, которые сообщаласмотрительница. Он узнавал обман только после венчания. Обманутый жених могжаловаться ду­ховным властям; производился розыск, допрашивали соседей, знакомыхи дворовых людей, и если обман открывался, то виновного наказывали кнутом ибрак расторгали; но это случа­лось очень редко, чаще подводили дело так, чтожених должен был жить со своей новобрачной, и ему тогда говорили позднеенравоучение: «Не проведав доподлинно, не женись».

За то муж, в утешение себе,колотил свою жену, принуж­дал ее постричься, а иногда тайно умерщвлял: поэтомунекото­рые женихи, чувствуя в себе довольно силы и значения перед семьей невесты,настаивали, чтобы ему дозволили самому ви­деть невесту, и родители позволяли,если дорожили женихом. Но тогда этому жениху было трудно отделаться. Видетьневе­сту и отказаться от нее считалось бесчестием, и родители не­весты моглинапутать на жениха духовным властям много тако­го, что и не снилось жениху, ивовлечь его в беду и ответствен­ность.

И ныне есть в обычае встаринных русских семействах и особенно между провинциалами-староверами, чтородители, не спрашивая согласия своих детей, соглашаются между собой и насильносовершают брак ради своих дружеских отношений, коммерческих выгод или хорошегособутыльничества.

Великокняжеские, авпоследствии царские свадьбы начи­нались смотром девиц. Собирали из разных местдевиц дворян­ских фамилий, и царь смотрел на них и выбирал из них ту, котораяему нравилась. Когда великий князь Василий Иоаннович собирался жениться, то насмотр ему предоставили полторы тысячи девиц. Иоанн Васильевич Грозный приказывалкнязь­ям, дворянам и детям боярским отовсюду свозить своих доче­рей. В. Новгородскойобласти из всех пятин все помещики должны были свозить дочерей своих кнаместнику, и наместник обязан был их представлять к царю по требованию. Этобыла обязанность отцов, и кто оказывался виновным в непослушании, тотподвергался опале и даже казни. Эта честь, как говорит проф. Костомаров, неслишком соблазняла отцов, так как тогда многие вяземские, дорогобужские дворянеполучили выговор за промедление. При втором бракосочетании царя Алексея Ми­хайловичадевицы были собраны в дом Артамона Сергеевича Матвеева, и царь, в противностьпринятому издавна обычаю не посещать домов своих подданных, смотрел на них вокошко из потаенной комнаты. Он выбрал трех и приказал доверенным женщинам(может быть, бабкам) освидетельствовать их душев­ные и телесные достоинства. Ипотом уже, по рекомендации этих смотрительниц, избрал Наталью Кирилловну.Избранную царскую невесту брали во дворец, облекали в драгоценные одежды,нарекали царевной, причем она жила до самого брака в совершенном отчуждении отцаря. Таков был народный обы­чай: сам царь до бракосочетания имел право толькораз видеть свою невесту.

После смотра происходилсговор, первая часть брачного праздника или вступление к торжеству. Сговорныйдень назна­чался родителями невесты. Родители жениха, сам жених и его близкиеродственники приезжали к ним. Это случалось иногда до обеда, иногда послеобеда, вечером, смотря по тому, как угодно было это назначить родителямневесты. Тут родители невесты принимали гостей спочестями, выходили кним на­встречу, кланялись друг другу до земли, сажали гостей на почетных местахв переднем углу под божницей, а сами сади­лись возле них. Несколько временипроходило в молчании, глядя друг на друга. Этого требовало приличие тоговремени.

Потом или отец жениха, илиродственник жениха, человек близкий говорил речь такого смысла, гдевысказывалась причина приезда и доброе его назначение. Родители невестынеобходимо должны были отвечать, что они рады этому приезду. После того писаласьрядная запись, где означалось, что обе стороны поста­новляли: в такое времяжених обязывался взять себе в жены такую-то, а родственники ее должны быливыдать и дать за нею такое-то приданое. Сроки были различные, смотря по обстоя­тельствам:иногда свадьбы свершались и через неделю после сговора, а иногда между сговороми венчанием проходило не­сколько месяцев. Приданое, как и теперь, всегда быловажным условием русской свадьбы и состояло в постели, платьях, домаш­ней утварии украшениях, в рабах и деньгах и недвижимых имениях, если девица принадлежалак дворянскому происхожде­нию. От жениха ничего не требовалось; старинный обычайдавать за невестой вено в XVI и XVII столетиях совершенно исчез. Обыкновенноприданое доставлялось в дом новобрачных после свадьбы; но недоверчивостьродителей жениха нередко достигала того, что вызывала немедленное исполнениеобещанного по пос­ловице: «Денежки на стол, девушку за стол». Роспись приданогов прежнее время называлась рядною записью, где писалось под­робно все,что давалось за невестой; причем в противном случае договаривалась неустойкаили попятное. Та сторона, которая отступала, обязывалась платить из­вестнуюсумму. Такие суммы были велики, смотря по состоя­нию, и всегда таковы, чтомогли быть отягощением для нару­шителя своего обязательства. Рядную запись писалподьячий, которого нарочно для того приглашали. Случалось, что в той же ряднойзаписи прибавлялось в виде условия, чтобы мужу не бить своей жены; чтобы прислучае можно было взыскать обиду судом. Эта мера считалась необходимой, потомучто в противном случае новобрачный мог в полной мере выражать свою лютость идосаду безнаказанно над супругой.

При сговоре невесты в товремя не было. Но по окончании условии одна из женщин, принадлежащих к членамсемей­ства или состоя в близкой родне невесты, приносила жениху исопровождающим его родственникам от имени невесты подарки. Сговор вообщепредставлял собой характер, укрепляющий для будущей цели брачного союза,нарушить который со стороны жениха значило оскорбить семью невесты.

Как бы то ни было, но начинаяот сговора до свадьбы, как бы ни был продолжителен срок, жених не видит своейбудущей невесты. Но вот наступает день бракосочетания: у жениха и невестыделаются приготовления; собирали поезжан, снаряжали разные свадебные чины,которые по духу времени составляли необходимость брачного торжества; вступлениев новую жизнь жениха и невесты имело подобие с возведением старинных князей вдостоинство их власти, а потому жених носил название князя, а невеста — княгини.Здесь подразумевается и то еще, по нашему мнению, что каж­дый отец и каждаямать обещает новое потомство, которое, во всяком случае, своего родоначальникаили родоначальницу мо­жет почтить высоким достоинством, и очень почтенным.

Главный чин со стороны женихабыл тысяцкий, точно так же, как такие чины существовали во временаудельновечевые. Должность тысяцкого была сопровождать повсюду же­ниха и всюдуостерегать и предупреждать его действия и совершать по порядку, притом так,чтобы из правил, соблю­даемых при венчании и на пиру свадебном, не нарушалсяпорядок церемонии ни на одну черту. Затем следовали поса­женные отцы и матери,если не было родных; в более благоп­риятном случае эту должность исполняли самиродители. Отец и мать жениха благословляли его на брак; отец и мать выда­валиневесту. С обеих сторон выбирались старшие и меньшие дружки и две свахи иззамужних женщин; одна сваха была со стороны жениха, а другая со стороныневесты; с обеих сторон выбирались сидячие бояре и боярыни, которыедолжны были образовать почетный совет; также с обеих сторон назначались свадебныедети боярские, или поезжане, сопровождавшие шествие жениха и невесты иво время церемонии, составлявшие второй класс гостей, после бояр.

Наконец, к свадебному чинупринадлежали лица, выбран­ные из прислуги: свечники, каравайники и фонарщики.Сверх всех свадебных чинов был один очень важный, которого дол­жность былаоберегать свадьбу от всякого лиха и предохранять ее от колдовства и порчи, ибосвадебное дело в старину считалось особенно удобным для порч и колдовскихлиходейств. Он назывался ясельничий или конюший.

Накануне свадьбы собирались кжениху его гости, а также и к невесте ее гости, которые должны были составлятьпоезд, и те и другие пировали. В царских свадьбах царь сидел с невестой заодним столом, и все приносили поздравление. У простых же людей в эти днивыбранные свадебные чины с обеих сторон находились отдельно. У посадских и укрестьян велось в обычай, что жених в то время посылал невесте в подарок шапку,пару сапог, ларец, в котором румяна, перстни, гребешок, мыло и зеркальце, анекоторые, посылали принадлежности женских работ: ножницы, нитки, иглы, а вме­стес тем лакомства, состоящие из изюма и фиг, и розгу. Это было символическимзнаком того, что если молодая жена будет прилежно работать, то ее будут кормитьи лакомить, а если лениться, то будут сечь розгами.

Венчание происходило большейчастью вечером. Утром, в день торжества, иногда накануне, сваха невестыотправля­лась в дом жениха приготовлять брачное ложе. В те времена суевериедопускало особенное приволье действиям колдунов, там, где рядят свадьбу, ипотому принимали все меры пре­досторожности. Так, например, сваха обходилакругом хоромину, где устраивалось брачное торжество, и кровать, где постилалосьбрачное ложе, с рябиновой ветвью в руках, на которой наре­зывались какие-тознаки. Ее шествие совершалось цере­монно. За свахой человек пятьдесят и болеенесли принадлеж­ности брачного ложа и брачной комнаты. Брачной комнатойизбирался сенник, часто нетопленный. Необходимо было, что­бы на потолке не былоземли, для того чтобы таким образом брачная спальня не имела никакого подобия смогилой. Сенник обивался по стенам и устилался по помосту коврами; под сте­намивсегда были лавки с полавочниками, по четырем углам комнаты втыкалось постреле, а на стрелы вешали меха собо­лей. В великокняжеских и царских брачныхложах по сорока, а в других по одному соболю, и сверх того на оконечностистрелы втыкался калач; на лавках по углам ставили по оловяннику питейного меда;над дверьми и под окнами как внутри, так и снаружи по стенам прибивали покресту. Когда в этот покой вносили постель, то впереди несли образа Спаса иБогородицы и большой крест.

Постель приготовлялась на кровати или наширокой ска­мье таким образом: сперва настилали снопы (в царских свадьбах числоих было тридевять, то есть 27), в обыкновенных свадьбах по сорока; то и другоеимело символокабалистические значения и, вероятно, употреблялось по произволу.На снопы клали ковер, а на него перины: на свадьбе Михаила Федоровича положенобыло семь перин одна на другую; а у простых людей клали две перины и более, пожеланию или по средствам. На перины клали изголовье и две подушки; на подушкинатягива­лись шелковые наволоки. Постель была застлана шелковой простыней, нанее сверху постилали холодное одеяло; в довер­шение всего клали на подушкушапку, а в ногах теплое одеяло соболье или кунье, с оторочкой из более богатойматерии, чем само одеяло; шубу и ковер закрывали простыней. Вокруг посте­линавешивались тафтяные занавеси; над постелью ставились образа и крест, тесамые, которые предшествовали при вносе постели. Образа были задернуты убрусамиили застенками, смотря по их величине. Возле самой постели ставили кади илиоткрытые бочки с пшеницей, рожью, овсом и ячменем, это означало обилие,которого желали новобрачным в их новом домоводстве. На царских свадьбах сенникустраивался во дворце. Между тем и у жениха, и у невесты пекли свадебные хлебыили караваи и готовили стол.

Когда время венчанияприближалось, невесту начинали одевать к венцу в самое лучшее платье инавешивали на нее, сколько возможно более украшений; в это время девицы пели ейсвадебные песни. Между тем в парадно убранной комнате ставили столы, накрывалиих брачными скатертями, уставляли уксусницами, солоницами и перечницами,устраивали поставец, как это всегда водилось на пирах, и убирали место дляжениха и невесты на возвышении, что называлось рундуком. На этом месте клалибархатные или камчатные золотые изголовья, а сверху покрывали их соболями, подлесамого места становилось одно лицо из свадебных чинов; это лицо держало в рукепук соболей; его должность была опахиватьмолодых. Перед ме­стом сиденияновобрачных ставили стол, накрытый тремя ска­тертями, одна на другой; на нихклали соль в солонице, калачили перепечу и сыр (творог). Над местом прибивалиикону, и, кроме того, в комнате, назначенной для торжества, ставили во всехчетырех углах по одной иконе.

В то же время жених в домесвоих родителей собирался со своими поезжанами. Убравшись в венчальный наряд,он ожи­дал, как ему подадут знать, когда ехать за невестой. В числе его гостейнаходился всегда священник, который должен был венчать.

После того как в доме невестыбыло все готово и сама невеста одета, ей на голову возлагали венец — символдевиче­ства и вели с торжественностью в залу, где было устроено место для нее сженихом. Впереди шли женщины-плясицы, обязанно­стью которых было плясать и петьпесни. За ними каравайники несли на полках, обшитых богатыми материями,караваи. На караваях лежали золотые монеты, называемые в описании цар­ских свадебпенязями. Потом следовали свечникисо свечами и фонарщики сфонарями для свеч. Как у жениха, так и у невесты было по свече; два свечниканесли одну свечу, так она была массивна, например, женихова в три пуда, аневестина — в два пуда. На свечи надевались серебряные илисеребряно-вызолоченные обручи и бархатные или атласные кошельки. Возле свечнесли обручальные свечи и богоявленскую (крещен­скую свечу), которой зажигалибрачные свечи.

В царских свадьбах, отправляемыхво дворце, свечи же­ниха и невесты несли разом перед будущей царицей. В частныхсвадьбах жениховы караваи, свечи и фонари несли перед ним, когда он прибывал кневесте. За каравайниками, свечниками и фонарщиками невесты шел дружка и несосыпало, то была большая серебряная миса или просто металлическая. В ней лежалина трех углах: хмель, собольи и беличьи меха, платки, шитые золотом, червонцы иденьги. Двое по сторонам предше­ствовали княгине, или невесте, и держали путь,чтобы кто-нибудь не перешел дороги. За ними две свахи вели невесту в венце подпокрывалом. За невестой следовали сидячие боярыни, составлявшие ее свадебныйчин; две из них держали по мисе или по блюду. На одном лежала кика — головнойубор замуж­ней женщины с принадлежностями, как то: подубрусником иливолосником, гребешком и чаркой с медом, разведенным в воде или в вине. Надругом лежали убрусы, назначенные для раздачи гостям. Блюдо с осыпалом и субрусами ставилось на столе перед главным местом, где лежала перепеча с сыром.По бокам становились каравайники, свечники и фонарщики. Невесту сажали наместо, а возле нее сажали какое-нибудь лицо, чаще всего брата или родственника,иногда мальчика возрастом. Все составлявшие чин невесты садились по своимместам, каждый по своему чину.

Когда все занимали своиместа, то как отец, так и мать невесты, как действительные, так по недостаткуих нареченные, посылали дружку к жениху. Приходя, он извещал, что время емуидти по невесту. Священник первый вставал с места и провозглашал: «До­стойноесть!» Вставали родители, брали по образу и станови­лись рядом. Жених кланялсяим в ноги, целовал им ноги, це­ловал образ и получал родительскоеблагословение. Потом поезд отправлялся; в таком торжественном шествии впередишли ка­равайники с караваями, свечники и фонарщики со своими при­надлежностями,потом шел священник с крестом, потом бояре, а за ними жених, которого вел подруку тысяцкий, за ним поезжане, то есть все те лица, которые составляли чинжениха. Они садились на лошадей или в сани. Таким образом, смотря по временигода, церемониальным шествием жених достигал двора невесты. Родители невестывыходили навстречу поезду жениха и встречали его. Жених и поезжане входили впокой, где находилась невеста. Жених молился, ограждая себя крестом, и кланялсяна все четыре стороны находящимся по углам об­разам. Потом вместе с дружкомподходил к своему месту; но место это занималось мужчиной или мальчиком изродственников невесты, который занимал место жениха. Непременно требова­лосьжениху дать занимавшему его место рядом с невестой откуп, то есть несколькомонет, и тот уступал свое место, а жених садился рядом с невестой, и притом наодну подушку с ней. В царских свадьбах занимавшего место жениха подле невестысводили с места под руки.

Эти обычаи сходки (сближения)жениха с невестой были одинаковы и в царских свадьбах, с той разницей, что насвадьбе у царей все это происходило в одном и том же дворце. Царь собирался водну из палат, будущая царица в другую. Сначала царица шла в грановитую палату;ей предшествовал священник и кропил святой водой место, где ей должно былосадиться. На месте, где ей было нужно садиться, клалось сорок соболей, которыебыли подняты, когда она садилась. Возле невесты непременно садился кто-нибудьиз знатных князей. Когда все это было устроено, посылали сказать царю. Царьотправлял прежде всего нареченного отца: тот, вошедши в царицыну па­лату,кланялся на все стороны, ударял челом будущей госуда­рыне и садился на большомместе возле жены своей, если она была здесь. Посидев немного, этот нареченныйотец посылал к царю одного боярина с речью: «Государь царь и великий князь всеяРоссии! Боярин (такой-то) велел говорить: прося у Бога милости, время тебе идтигосударю к своему делу!» Государь вставал, принимал благословение митрополита исо всем своим поездом шел в грановитую палату, впереди него шли двое ду­ховныхособ: Благовещенский протопоп с-крестом и крестовый недельный священник.Священники кропили водой путь, тысяц­кий вел царя под руку, за ним следовалистольник с колпаком и стряпчие. Прибывши в палату и благословившись, царь под­ходилк своему месту; большой дружка поднимал посаженное близ невесты лицо, а царьсадился на его место близ будущей жены.

Когда таким образомусаживались, начинали разносить кушанья и ставить их на столы. Едва ставили настол все блюда первого кушанья, как свя­щенник прочитывал «Отче наш», потоммолитву «покровение». По окончании последней молитвы сваха подходила к отцу и кматери невесты и просила благословения невесту чесать и кру­тить. «БлагословиБог!» — отвечали родители. Зажигались свадебные свечи богоявленскими свечами;свечники, поставив свои свечи, держали протянутый между женихом и невестойбольшой кусок тафты с нашитым крестом так, что жених и его поезжане, которыесидели на одной с ним стороне, не могли видеть невесты. Сваха снимала с невестыпокрывало, потом венок; другая женщина подносила мису с кикой и гребнем. Свахаобмакивала гребень в чарку с медом и расчесывала не­весту, потом свивала илискручивала ей волосы и надевала волосник, кику и подзатыльник и наконецзакрывала иногда тем же покровом, который разделял ее от жениха. Венокотдавался на сохранение, на память о девичестве. После того подносили свахемису с осыпалом; она осыпала невесту и жениха и опа­хивала сорока соболями,которые держал, как выше сказано, один из свадебных чинов,.называемый держальником.У посад­ских людей во время расчесывания был такой обычай: когда жених иневеста сидели отделенные друг от друга покровом, им приказывали приложить щекик покрову. Перед ними держали зеркальце, и жених мог увидеть в зеркало лицобудущей своей жены и дружелюбно ей улыбнуться; в то же время один из гостейподходил к ним в вывороченной шубе вверх шерстью и желал невесте столько детей,сколько шерстинок в тулупе.

Во все продолжение обрядаокручивания невесты сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни; а дружка,взяв нож, подходил к отцу и матери невесты и говорил:

 - Благословите резать перелечу и сыр?

 -  Благослови Бог! — отвечали те.

Дружка резал перепечу и сырна мелкие куски, клал на большое блюдо, туда же накладывал множество ширинок иотдавал поддружему или меньшому дружке. Сам получал от невесты вышитый ееруками убрус и подносил его жениху; а меньшой дружка разносил и раздавал всемгостям куски пере­печи и ширинки, также посылал отцу и матери жениха, остав­шимсяв своем доме. В то же время сваха осыпала свадебных бояр и гостей, то естьбросала в толпу их горстями все, что было на осыпале,— серебряные деньги,хмель, куски материи и про­чее, и всяк на лету хватал, что успевал схватить.

Между тем подавали другуюяству, за ней. подавали тре­тью: как только она появлялась на столе, свахаподходила к родителям невесты и просила благословения — везти молодых к венцу.

Благослови Бог! — отвечали те. Всевставали. Родители брали по образу, обыкновенно в окладах с драгоценными укра­шениями.Подле них становился священник. Новобрачные кла­нялись и принималиблагословение. Отец и мать разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку,отдавали ее жениху, взаимно кланяясь друг другу.

Наконец отец брал плеть иударял ею свою дочь, говоря: «По этим ударам ты, дочь, знаешь своего отца;теперь эта власть переходит в другие руки; вместо меня за ослушание тебя будетбить твой муж!» С этими словами плеть была передава­ема жениху, который,принимая ее, так говаривал: «Принимаю как подарок, но думаю, что в ней нуждыиметь не буду» — и затыкал плеть  за кушак.

В продолжение этого обрядакараванщики и свечники вы­ходили. За ними выступали свадебные гости. Устилалсяпуть кусками материи, и новобрачные шли по этим кускам к дверям. Женихова иневестина свахи вели невесту за руки, все еще закрытую. Тысяцкий устраивалпорядок шествия. Между тем те, которые держали сорок соболей, взятых с места,где сидели новобрачные, клали их на то же место, а скатерть, на которой резалиперепечу и сыр, складывали и отдавали ключнику.

1.4 Похороны.

Много остатков от былой жизнинародов рас­сеяно по белому свету: в полях, лесах, озерах, реках; но лучшевсего объясняют старину древние могилы. Хороня покойника, люди всегда думали,что отправляют его на новое житье, по­добно настоящему, но гораздо худшее. Поэтомуснаряжали покойника в лучшее убранство и клали с ним в могилу все, что емунужно было и при жизни, да по временам приносили ему на могилу покормку. Унаших сибирских инородцев до после­дних времен это делалось и, может быть, ещеделается.

Поэтому вещи, находимые в могилах прикостях, всего менее могут быть объясняемы случайностью и нередко самимположением своим около костей дают нам возможность уяснить их значение иупотребление. Кроме того, здесь можно наблю­дать различные способы погребениялюдей, разные обычаи и тем еще более определять житье-бытье того народа,который оставил по себе эти могилы. Наконец, самые кости людей, погребенных вмогилах, при сличении их с костями известных уже пород людских, могут указатьнам, какому именно племени людскому принадлежат те или другие могилы.

Похороны в глубокой древностиразличались от похорон последнего времени. Так, например, в памяти народовКавказа, как у осетин, армян, курдов, персиян и других, умерших или подвешивалик деревьям на подмостках, плотно укутав покой­ного, или клали его на вершиныдеревьев высоко от земли. У арийских народов было в обычае спускать трупы налодках или на плотике по воде. Память об этом способе сохранилась у руссов, нормандскихнемцев при похоронах, которые описали очевидцы. Покойника сжигали в лодке, идаже в словах тех народов нашего арийского племени, с которым наши предкисоставляли один народ, один язык, «новь, навье», то есть мо­гила, гроб происходитот древнеитальянского navis — лодка,судно, или от греческого нао (naca) — теку,нео (nea) — пла­ваю. То отсюда берется понятие опохоронах в лодке трупа, который когда-то плыл.

«В новье глядеть» прежде значило глядеть вмогилу, быть на волос от смерти. В Малороссии русалок называют мовки или новки,слово, означающее покойничков, пущенных по воде.

Наконец, самая форма так называемых колод,или гробов, близко похожа на лодку.

У древних родственных нам народоввоспоминание о пог­ребении такого рода хранилось на их памятниках, где изобра­жаласьлодка или выкладывали ее из камня.

В зимнее время те же племена, зашедшие насевер, не могли по воде спускать покойников, а потому и обычай стал другой, тамзапрягали в сани неосвоенных коней или оленей и, положив на них лодку с покойникомили просто покойника, спроваживали его таким образом в неизвестную даль, в неиз­вестнуюновую жизнь.

Память о похоронах такогорода сохранилась до поздней­шего времени в древних наших обрядах при похоронахи в народных сказаниях о ночных разъездах мертвецов-колдунови такжеодин рисунок в рукописном (XIV в.) описаниижития св. Бориса и Глеба. По указанию этой рукописи, мощи святого Глеба везутиз Вышегорода в Киев на санях. Тело св. равно­апостольного Владимира сын его,Святополк, кладет в сани. Киевский летописец, говоря о поучении, какое писалсвоим детям Владимир Мономах, замечает, что он писал его, сидя в санях, тоесть перед смертью, на смертном одре.

Когда человек испускалдыхание, в старину ставили на окне чашу со святой водой и мису с мукой иликашей (кутьей). Это был какой-то остаток язычества, существовавший также утатар. Мертвеца обмывали теплой водой, надевали чистую со­рочку и завертывали вбелое покрывало, или саван, обували в сапоги или башмаки, на голову емунадевали корону. Толпы знакомых и соседей посещали покойника, причем домоглашался плачем с причитаниями разного характера, выражающими сожа­ление искорбь. Затем посылали за духовенством и с посланным священ­нику препровождаливодки, меда и пива.

Когда мертвеца клали в гроб,то по какому-то поверью клали ему в рот несколько мелких монет, как будто дляиздер­жек в дальней дороге на тот свет, а к гробу привешивали кафтан покойника.

Летом русские хоронили очень скоро, втечение суток; а если по какому-либо случаю погребение откладывалось, то труп,во избежание зловония, относили в погреб. Мертвеца выносили из дома, покрытымпокровом или шубой и непременно на руках; если мертвец был монашеского звания,то несли его монахи или монахини.

Для большей церемонии богатыеи знатные нанимали плакальщиц, которые шли по бокам и впереди похоронногошествия с распущенными волосами и нарочно искаженными лицами. Они кривлялись ивопили, громко вскрикивали и зали­вались в причитаниях. Все сопровождавшие гробшли с зажженными свечами, обвязав платком головы.

Когда гроб следовало опуститьв могилу, то открывали гроб и все прощались. Жена, или близкий родственник,должна была плакать и причитывать, а плакальщицы всем хором тоже вторить,причитывая. Священник давал в руки покойника отпустительную грамоту; послеопущения гроба в могилу все цело­вали образа, потом ели кутью, непременнокаждый в три при­ема, начиная с ближайших родственников.

Зимой не спешили хоронить иставили покойников в цер­ковь, где духовенство служило каждодневно литургию ипани­хиды, и на восьмой день предавали тело земле.

Для людей бедных былочрезвычайно дорого рыть могилу зимой; поэтому мертвецов ставили в усыпальницыили притворы при колокольнях и там держали до весны.

Весной семейства разбирали своих мертвецови хоронили на кладбищах. Должность гробокопателей исполняли особые лица заизвестную плату, как и ныне могильщики.

Бедняки, которым не на чтобыло похоронить, просили милостыню на погребение, и никто в этой жертве неотказывал.

Для городских жителей кладбища отводилисьза городом; а в селах и деревнях кладбища помещались при храмах.

Утопленников и удавленниковне хоронили на кладбищах. Было убеждение, что если где-нибудь похоронитьутопленника или удавленника, то за это весь край постигнет бедствие; на этомосновании в старину народ, приведенный в волнение не­счастьем, как например:неурожаем, мором, эпидемией, выгре­бал мертвецов из могилы.

Но вообще умерших внезапно наулице, убитых в дороге хоронили в убогом доме. Убогие дома были не только вМоскве, но и в других городах. В них также хоронили отвер­женных, которыхсчитали не достойными кладбищ, воров, разбойников, казненных; между тем каксамоубийц хоронили в поле или в лесу.

Царское погребениесовершалось через шесть недель после смерти, и тело ставилось в домовой церквив гробу. Крестовые дьяки денно и нощно читали над ним псалтырь и попеременнодневали бояре, окольничие, стольники над усопшим. Между тем по всему государствупосылались гонцы, которые во все монастыри и церкви возили деньги для служенияпанихид; в празд­ники при служении панихиды ставили кутью. Эти панихиды служилисьшесть недель каждый день, исключая воскресенье. В сороковой день кончины совершалосьпогребение цар­ственной особы. Отовсюду стекались в Москву духовные вла­сти,архимандриты и игумены. В погребальной процессии впереди шло духовенство; на­блюдалось,чтобы важнейшие особы, архиереи и патриархи, шли сзади духовенства, задуховными следовали светские са­новники, бояре и окольничьи, за ними — царскоесемейство, а за ним боярыни. Множество народа толпилось за гробом, без чинов иразличного достоинства. Прощание перед опусканием в могилу не было. Опустив  тело в могилу, не засыпали гроба землей, а закрывали каменной доской. Пышностьи издержки на погребение соразмерялись с значением усопшей особы, так чтопогребение царя производилось великолепнее, чем царевичей, а погребениецаревичей великолепнее погребения царевен.

Вообще у всех классов 40-йдень после смерти опреде­лялся на поминовение. Семейные нанимали духовных лицчи­тать псалтырь по усопшим. Чтение это у иных происходило в двух местах разом:в доме, где умер покойник, и на могиле; для этого устраивался на могиледеревянный голубец или голбец, покрытый сверху рогожей; там стоял образ, икаждое утро при зажженной свече монах, или церковный дьячок, читал псалтырь .

Семейные по покойнику носилискорбное платье, синее или черное, и непременно ветхое, а не новое. В это времятраура стыдно было ходить опрятно, как будто это было неуважение к памятипокойного.

Вместе с молитвами об усопшихотправлялись кормы, или поминальные обеды. Таких было по желанию родственникови семейных не менее двух и не более четырех: в 3-й, 9-й и 12-й и, наконец,очистительный в 40-й день, или сорочины; в этот же день снимался траур. Чащевсего поминали три раза: тол­ковали, что троекратное поминовение совпадает спеременами, какие испытывает тело покойника в гробу: в третий день изме­няетсяего образ, в девятый распадается тело, в сороковой истлевает сердце. Затем этотроекратное поминовение совпадает с верованием о путешествии души на тот свет:в третий день ангел Господень приводит душу на поклонение Богу. «Якож бо отцаря земнаго послани будут воины привести некоего и свя­завши его, поведают емуповеление царево, трепещет же и держащих и ведущих его немилостивно к путномушествию, аще и ангелы от Бога послани будут пояти душу человечу».

Если в этот третий день совершаютсяприношения памяти усопшего в церкви, то душа получает утешение в скорби прежбывшие ей от разлучения телесного и разумеет от водящего ангела, яко память имолитва ее ради в церкви Божией и так радостна бывает. С тех пор начинаютсяпутешествия ее с ан­гелом, который показывает ей блаженство рая и муки ада. Вдевятый день ей дается отдых: душа, сохраняя еще земные привязанности, слетаетто к дому, где жила с телом, то к гробу, где лежит тело, в котором была заключена;душа добродетель­ная посещает место, где она «имеяше обычай делать правду». Тогдадуше грешной указывает ангел места, где она согрешала, и ей необходима дляободрения молитва церкви. На­конец в сороковой день ангел приводит ее снова кБогу, и тогда ей назначается место по заслугам: «добре держит святая цер­ковь всороковой день, память сотворяя по усопшем».

Кутья была главнойпринадлежностью постного обеда. О кутье говорилось так: «Кутья благоверна святымвоня; святии бо не едят, не пьют, но вонею и благоуханием тем сыти суть».

Обычай поминовения был и вовремена язычества, и по­тому к нему примешивались и посторонние обряды, неодобря­емые церковью. Так преподобный Феодосии запрещает ставить по усопшем обедыи ужины, класть на кутью яйца и ставить воду; вероятно, яйца и вода быликакими-нибудь символами древнего языческого поминовения.

Заключение.

Исторический путь России в XX веке уникален. Политическая судьба еебеспримерна. Мы еще только-только начинаем осознавать — что же произошло заминувшие десятилетия с нашим наро­дом. В честном осмыслении нашего путинуждается весь мир. Без этого он не сможет развиваться дальше. А историяРоссии? История России состоялась, как со­стоялись судьбы миллионов еесограждан, прошедших горнило тяжелейших за всю ее тысячелетнюю историюиспытаний и оставшихся людьми, сохранивших вели­кий дар человечности. Сможем лимы передать его дальше? Вероятно, только в том случае, если осознаем утраченныеценности жизненно необходимыми в бу­дущем.

Список литературы.

Бердинских В.А. «Крестьянская цивилизация в России», Москва,Аграф, 2001 г.

Забылин М. «Русский народ: обычаи, обряды, предания, суеверия ипоэзия», Москва, Рипол классик, 1997 г.