Реферат: Повесть временных лет

Кириллин В. М.

Однойиз древнейших и популярнейших форм древнерусского литературного творчества былолетописание. Возникнув в XI веке, оно продолжалось вплоть до XVIII столетия.Древнерусские летописи сохранились в большом количестве списков и редакций. Всеони заметно отличаются друг от друга как характером содержащейся в нихинформации, так и идейно-стилистическими особенностями. Данный фактобъясняется, прежде всего, тем, что одни летописи фиксировали событиякакой-либо одной области Древней Руси (новгородской, суздальской, тверской) исоставлялись или при дворе удельного князя, или в скриптории местного иерарха,или в каком-то монастыре, или даже в церкви. Другие же летописи обобщалиматериалы местного происхождения и создавались либо при дворе великого князя,либо в скриптории первоиерарха, митрополита. Соответственно, они былиориентированы на решение общерусских задач.

Методработы над летописью заключался в том, что отдельные лица, чаще всего монахи,записывали те или иные события прошлого и настоящего, о которых слышали илисвидетелями которых были сами. Труд летописца замечательно охарактеризованустами Пимена в драме А. С. Пушкина «Борис Годунов»:

«Ещеодно, последнее сказанье -

Илетопись окончена моя,

Исполнендолг, завещанный от Бога

Мне,грешному. Недаром многих лет

СвидетелемГосподь меня поставил

Икнижному искусству вразумил;

Когда-нибудьмонах трудолюбивый

Найдетмой труд усердный, безымянный,

Засветитон, как я, свою лампаду -

И,пыль веков от хартий отряхнув,

Правдивыесказанья перепишет,

Даведают потомки православных

Землиродной минувшую судьбу,

Своихцарей великих поминают

Заих труды, за славу, за добро -

Аза грехи, за темные деянья

Спасителясмиренно умоляют».

Исам поэт размышлял о своем герое и летописании так: «Характер Пимена неесть мое изобретение. В нем собрал я черты, пленившие меня в наших старыхлетописях: простодушие, умилительная кротость, нечто младенческое и вместемудрое, усердие, можно сказать набожное, к власти царя, данной ему Богом,совершенное отсутствие суетности, пристрастия — дышат в сих драгоценныхпамятниках времен давно минувших...».

Каквидно, и в словах Пимена, и в отзыве поэта отмечены три важнейшихонтологических черты летописания: отношение летописца к своему делу как кслужению Богу, как к высшей религиозно-общественной обязанности; отсюдапрофетический пафос его литературных усилий, то есть непременное стремлениедонести до читателей волю Творца, а еще соборность умонастроения, то естьсознание соблюдения в историческом процессе обязательной неразрывнойцелостности и единства воли властителей и воли народа в их согласии с волейБожией.

Воснове любого летописного свода лежат записи устных и письменных преданий оразличных исторических лицах и событиях. Обычно такие записи подвергалисьлетописцами фактографической и идейно-стилистической переработке: пополнялись,сокращались, видоизменялись. В результате возникало отчасти новое произведение.

Древнейший,дошедший до нас свод, имеет такое заглавие: «Се повести временных лет,откуда есть пошла Русская земля, кто в Кыеве нача первее княжити и откудуРусская земля стала есть». Этот свод в том или ином виде читается в началепрактически любого позднейшего летописного сборника (если в нем нет утрат).Наиболее ценными являются два его древнейших списка. Один содержится в такназываемом Лаврентьевском летописном своде 1377 г. Здесь он продолжен описаниемпреимущественно севернорусских событий вплоть до 1305 г., связанных с историейСуздаля. Другой список «Повести временных лет» читается в такназываемой Ипатьевской летописи, написанной в 20-х годах XV в. и содержащейописание южнорусских событий в Киевской и Галицко-Волынской Руси вплоть до 1292г. Более древние своды, предшествовавшие «Повести временных лет», донас не дошли.

Этотпамятник русского летописания привлекает внимание ученых начиная с XVIII века.Однако одним из главных вопросов был и остается сегодня вопрос о еголитературной истории. Несмотря на существование большого числа исследований орусском летописании, только к XX веку историко-филологическая наука сумелапредложить несколько серьезных концепций относительно генезиса «Повестивременных лет». В связи с этим уместно назвать имена нескольких крупныхотечественных ученых-медиевистов: академиков Алексея Александровича Шахматова,Василия Михайловича Истрина, Дмитрия Сергеевича Лихачева и БорисаАлександровича Рыбакова. Все они предложили собственные концепции формированияначального летописания. Правда ни одна из них не может считаться абсолютнодоказательной, приемлемой и закрывающей проблему. В качестве гипотезы каждая изних интересна. Но наиболее ценными в данном отношении следует считать все жетруды А. А. Шахматова (Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,1908; Повесть временных лет. Пг., 1916), поскольку они послужили исходнойосновой для всех других построений и предоставили научно-методические принципыизучения древнерусской письменности вообще.

КонцепцияШахматова может быть сведена к четырем тезисам: 1) ПВЛ нельзя считатьрезультатом работы одного только игумена Сильвестра, имя которого проставлено взаключающей ее Лаврентьевский список записи: он лишь переработал более раннийтекст; 2) ПВЛ — многослойное литературное произведение, возникшее благодарятрудам нескольких поколений летописцев; 3) работа над ПВЛ началась еще в XIвеке; 4) известная нам по Лаврентьевскому и Ипатьевскому спискам ПВЛпредставляет собой свод дру-гих более ранних сводов XI-XII вв., которые несохранились.

Итак,Шахматов полагал, что сначала, еще в 1039 г., в Киеве, в связи с перенесениемархипастырской кафедры во вновь отстроенный Софийский собор, был составлен«Древнейший Киевский свод». Изложение в нем было доведёно до 1037 г.и завершалось похвалой великому киевскому князю Ярославу Мудрому, в которой, вчастности, были и слова о его покровительстве книжному и переводческому делу.Инициатором составления этого свода Шахматов считал митрополита-грекаФеопемпта. На основе «Древнейшего Киевского свода, а также Новгородскойлетописи 1036 г., в 1050 г. был создан „Древний Нов-городский свод“.Внешним поводом для этой работы явилось завершение строительства и освящениеновгородского Софийского собора, а ее инициатором был новгородский епископ ЛукаЖитята. В 1073 г. игумен Киево-Печерского монастыря преподобный Никон Великийсоставил „Первый Киево-Печерский свод“, включив в него»Древнейший Киевский свод" 1039 г. с дополнениями и продолживповествование рассказами о событиях начиная с кончины Ярослава Мудрого (1054).Около 1095 г. «Первый Киево-Печерский свод» был дополнен«Древним Новгородским сводом» и материалами, заимствованными изнесохранившегося жития Антония Печерского, греческого Хронографа и т. д. Врезультате возник «Второй Киево-Печерский свод», или «Начальныйсвод». Возможно, работу над его составлением осуществил игумен монастыряИоанн. На основе этого свода и была составлена собственно «Повестьвременных лет». Однако и последняя, согласно Шахматову, имела своеразвитие. Ее первую редакцию написал в 1112 г. в Киево-Печерском монастыре преподобныйНестор-Летописец. Она отличалась благожелательностью по отношению киевскомукнязю Святополку Изяславичу, покровителю Киево-Печерского монастыря. Но,поскольку он был нелюбим народом, эта версия летописи не получилараспространения и после смерти Святополка (ум. в 1113 г.) была переделана в1116 г. Автором второй редакции ПВЛ стал игумен Выдубецкого монастыряСильвестр. В заключительной части своего свода он переакцентировалположительные оценки великокняжеской власти с личности Святополка на личностьВладимира Мономаха. Текст этой редакции ПВЛ читается в Лаврентьевской,Радзивилловской, Московско-Академической и других более поздних летописныхсводах. Третья редакция относится к 1118 г. Она вновь была написана вКиево-Печерском монастыре. Ее автором Шахматов считает не известного по именидуховника князя Мстислава Владимировича. Эта редакция завершалась знаменитым«Поучением Владимира Мономаха к детям». Ее текст содержатИпатьевская, Хлебниковская и другие позднейшие летописи.

Итак,что же представляет собой ПВЛ? Это повествовательное полотно состоит из двухчастей — вступительной, без хронологических примет, и собственно летописной,сгласованной с хронологией, то есть разделенной на погодные записи. СогласноШахматову, Нестор-Летописец углубил и расширил историографическую основу своегорассказа, ипользовав многообразные литературные и устные источники и стремясьрассмотреть историю славян и Руси в контексте всемирной истории и промыслаБожия о судьбах человечества.

Вотличие от византийских хроник, в которых изложение начиналось от сотворениямира, истории иудейского народа и т. д., «Повесть временных лет»начинается с рассказа о разделении земли между сыновьями Ноя и смешении языковпосле вавилонского столпотворения. Затем в ней идет речь о выделении из племениИафета славянского народа, характеризуются обычаи и нравы различных славянскихплемен и их ближайших соседей. Рассказ об этом свидетельствует, что вовсемирно-историческом аспекте исконное единство русского народа — родстворусских племен между собой и их родство с другими славянскими племенами,родство по происхождению, по крови, по языку, по связывающим всех славянкультурным традициям — имело для летописца значение непреложного историческогофакта.

Крассказу о происхождении славян примыкает рассказ о Русской земле дообразования державы Рюриковичей. Русские племена осели здесь, судя по косвеннымданным, еще в I в. н. э. Они жили каждое «особе», соблюдая«обычаи свои и закон отець своих и преданья, — кождо свой нрав»; имелисвоих местных князей. Сперва жили мирно, но потом стали обижать друг друга; вконце концов почти все они утратили независимость: напали на них чужеземцы ипотребовали дани — земля Русская принуждена была подчиниться насилию. Сталиплатить дань хазарам и варягам.

Рассказываяо русских племенах, летописец преимущественное внимание уделяет племени полян.Именно с ним он связывает начало Русской земли. В связи с этим воспроизвдитсяпредание или легенда об апостоле Андрее. Проповедуя в Синопе и придя в Корсунь(Херсонес), Андрей, узнает, что недалеко оттуда находится устье Днепра. По этойреке он изъявляет желание пойти в Рим. Поднимаясь вверх по течению, оностанавливается под горами на том месте, где позднее основан был Киев, иобъявляет своим ученикам, что на этих горах воссияет благодать Божия и будетсоздан большой город со многими церквами. Благословив это место и водрузив тамкрест, Андрей отправился дальше и так пришёл «в словены», туда, гденыне стоит Новгород. Здесь его поразил их обычай мыться в жарко натопленныхбанях и при этом хлестать себя прутьями почти до бесчувствия. С удивлением апостолрассказывал потом в Риме, как эти люди, никем не мучимые, сами себя мучат.

Интересно,что и «Слово о законе и благодати» Илариона, и, повидимому,предшествовавшие «Повести временных лет» своды, не только ничего несообщали об апостольском посещении Руси, но, наоборот, ставили в заслугуВладимиру принятие им христианской веры без внешнего вмешательства. Более того,и в самой ПВЛ, в рассказе о первых мучениках-варягах, которых в Киеве принеслив жертву языческим богам, в противоречие с данным преданием, говоритсяследующее: «Аще бо и теломь апостоли не суть сьде были, но учения их акытрубы гласять по вселеней в церквах». В рассказе о крещении киевлянпередаются также жалобы дьявола на то, что крещение русичей прогоняет его снасиженного места, где он рассчитывал жить постоянно, «яко сьде ни сутьучения апостольска, ни суть ведуще Бога». Очевидно, что предание об Андрееявляется позднейшей вставкой, не согласующейся с последующим изложением.Видимо, оно отражало известное русское тяготение XI века к независимости отвизантийской церковной опеки. Позднее подобная тенденция проявилась в спореИвана Грозного с папским легатом Антонием Поссевином, пытавшемся склонить царяк соединению с католической церковью. Отклоняя аргументы Антония, Грозныйподчеркивал, что русские приняли христианство не от греков, а от самогоапостола Андрея. То же самое говорил грекам в середине XVII столетия иеромонахАрсений Суханов.

Отлегенды об апостоле Андрее ПВЛ переходит к рассказу о трёх братьях из племениполян — Кии, Щеке и Хориве и сестре их Лыбеди, которые построили город,названный по имени старшего брата Киевом. Здесь же летописец опровергаетбытовавший слух, будто Кий был простым перевозчиком: именно потому, что он былкнязем в роде своем, он ходил в Царьград и был принят там царём с честью. Вэтом сказании слышится отзвук доваряжской теории о происхождении княжескойвласти на Руси: в данном случае она связывается не с рюриковым домом изНовгорода, а с княжеским родом из южной Руси, из племени полян. Вместе с темсказание является типичной средневековой топонимической легендой, в которойобъясняется происхождение названия местности.

Далеелетописец сообщает о народах, воевавших со славянами. В частности, он приводитрассказ об обрах (или аварах), ходивших на греческого царя Ираклия и едва егоне победивших. Особенно тяжело от обров приходилось славянскому племенидулебов: если обрину куда-либо нужно было ехать, он впрягал в телегу не коняили вола, а трёх, четырёх или пятерых дулебских жён, и так мучили обры дулебов.Были обры телом велики и умом горды, — заключает летописец, — и Бог истребилих, и перемерли они все, и не осталось ни одного обрина; есть и теперьпоговорка на Руси: «погибли, как обры; не осталось от них ни племени, нипотомства». Обры — это авары, которые теснили не только славян и былиокончательно разгромлены в конце VIII века императором Священной Римскойимперии Карлом Великим. Любопытно, что в славянских языках слово обр имеет значениевеликан, исполин (чешское «obr», польское «olbrzym»), апредания о великанах, обречённых на погибель, как и о запрягании поработителямиженщин, широко распространены в фольклоре.

Летописецуделяет специальное внимание характеристике полян. Он пишет о том, что их племятихое и кроткое, что они с уважением относятся к снохам, сестрам, матерям иродителям, что у них имеются брачные обычаи. То есть нравы полян были близки кхристанским в отличие от древлян, радимичей, вятичей, северян и кривичей,кторые жили «звериньским образом», «скотьски», убивая другдруга, употребляя в пищу всё нечистое и срамословя перед отцами и снохами.Браков у них не было, а девиц, предварительно сговорившись с ними, они умыкаливо время игрищ, сопровождавшихся плясками и бесовскими песнями, и было у них подве и по три жены. По мертвецам творили они тризну, а потом сжигали их накостре.

Продолжаяповествование о полянах, летописец сообщает, что после смерти Кия, Щека иХорива на них напали хазары и потребовали дань для себя. Однако поляне далихазарам по обоюдоострому мечу от каждого своего жилища. Хазары воспринялиподобную дань как знак своего будущего поражения. Так и случилось: в своюочередь стали они платить дань русским князьям. Согласно летописцу, этопроизошло по Божией воле, — как с египтянами, которые некогда погибли отМоисея, несмотря на то что сначала повелевали евреями.

Перваядата в ПВЛ связана с сообщением о начале царствования византийского императораМихаила. Именно с этого времени — 6360 (852) г. — «нача ся прозывати Русказемля». Летописец сообщает, что при нем русские приходили в Царьград, какоб этом говорится в греческом летописании. Так начинается вторая — собственнолетописная — часть ПВЛ. Приступая к ней, летописец намечает, прежде всего,основные хронологические вехи от Адама до смерти Святополка II, т. е. до 1113г. Дальнейшие сведения распределены уже по определённым годам, причём в рядеслучаев мы имеем пустые годы, т. е. такие, которые обозначены, но не заполненыникакими фактами. ПВЛ рассказывает теперь о призвании северными русскимиславянами варяжских князей во главе с Рюриком, о занятии Киева воеводами РюрикаАскольдом и Диром, о княжении Олега, Игоря, Ольги, Святослава, Ярополка,Владимира, Ярослава и других князей, вплоть до Святополка II. И здесь использванв очень большой мере материал народно-поэтических преданий илитературно-сказочных мотивов.

В862 г. северные русские и нерусские племена изгнали варягов за море и«почаша сами в собе володети». Однако эти племена не сумелиустановить у себя «наряда»: начались междоусобицы, стали они воеватьдруг с другом. Тогда словене, чудь и кривичи призвали к себе на княженье трехбратьев от варяжского племени русь — Рюрика, Синеуса и Трувора. Рюрик сел вНовгороде, Синеус — на Белеозере, Трувор — в Изборске.

Так,по концепции летописца, началась история новой династии русских князей, единойдля всей Руси. Ее варяжское, неславянское происхождение летописца не смущало.Для него было существенно только то, что эта династия — исконно княжескогорода. Согласно ПВЛ, историческая миссия Рюриковичей заключалась прежде всего втом, чтобы освободить русские племена от чужеземного гнета. Рюриковичи в первуюочередь занялись хазарами: Олег в 884 и 885 гг. освободил от хазарского игасеверян и радимичей; Святослав в 964 г. — вятичей; поляне были освобождены ужев 862 г. Аскольдом и Диром, боярами Рюрика. Одновременно Рюриковичи устремилиськ объединению всей Руси под своей властью. Так, Рюрик за семнадцать лет своегокняжения успел подчинить себе почти всю северную окраину Русской земли; Олегпокорил Смоленск, Любеч и, видимо, Чернигов, даже Киев — «мать городоврусских» — покорился ему. Политическое объединение Руси завершили ВладимирСвятославич и Ярослав Мудрый. В борьбе за независимость Русской землиРюриковичи восстановили ее исконное единство, дали ей «наряд»,положили конец межплеменной «усобице», обеспечив ей «мир» и«тишину».

Когдалетописец писал свою «Повесть», эта Русская земля была уже в прошлом:старая, дофеодальная Русь уступила свое место новой — феодальной. С недоумением,горечью и тревогой присматривался он к тому, как рушились дорогие ему устоистарого политического порядка, как губили Русь феодальные войны, как нависаланад страной половецкая опасность. Все это порождало у него самые печальныеразмышления; казалось, что «отцы» и «деды» трудилисьнапрасно. Соответственно, его политическая программа сводилась по существу кодной идее: необходимо предотвратить грозящую Русской земле катастрофу,восстановить былое самовластье старейшего в роде киевского князя, любой ценойпредохранить от распада, пока еще не поздно, единство Русской земли. Задачу этудолжны взять на себя князья, которые своими усобицами расшатали это единство.Они смогут добиться этого, если будут жить, как раньше, по старинке, в мире илюбви, если всегда будут помогать друг другу. Таким образом, свою надеждулетописец возлагал на нравственное перевоспитание князей.

Повествуяо князьях Рюриковичах, ПВЛ передает ряд поэтических преданий о них. Олег,например, пришел к Царьграду вместе со множеством народов, на конях и накораблях, и кораблей у него было 2000. Под Царьградом он побил множество грекови причинил им много зла. Затем он велел своим воинам поставить корабли наколёса и на кораблях при попутном ветре пошёл к городу. Греки испугались ипопросили пощады, обещая платить Олегу какую угодно дань. Они вынесли ему пищуи вино, но Олег не принял угоще-ния, потому что оно было отравлено. Грекииспугались и сказали: «это не Олег, а святой Димитрий послан против насБогом». И дали Олегу по уговору на 2000 кораблей по 12 гривен на человека,а в каждом корабле было по 40 воинов, а ещё дали ему дань для русских городов — Киева, Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова, Любеча и других городов. Обэтом был заключен договор и скреплён клятвой: греки целовали крест, а русскиеклялись по русскому закону — своим оружием и своими богами — Перуном и Волосом,скотьим богом. Летописец приводит и текст этого. И вслед за тем сообщает, чтоОлег велел Руси, то есть киевлянам, приготовить шёлковые паруса, а славянам, тоесть новгородцам, — полотняные и, повесив в знак победы щит на вратахЦарьграда, двинулся в обратный путь. В пути паруса новгородцев были изодраныветром, и они, решив, что полотно не годится для их парусов, прибегли к своимстарым холстинам. И пришёл Олег в Киев, неся с собой золото, шелка, фрукты,вина и всякие драгоценные ткани. И прозвали люди Олега вещим, так как были ониязычники и невежды.

Под945 и 946 гг. в ПВЛ рассказывается о смерти Игоря и о том, как жена его Ольгаотомстила виновникам смерти — древлянам за гибель своего мужа. В первомрассказе, являющемся отзвуком дружинного сказания, прежде всего, изображаютсявзаимоотношения князя и дружины. Дружина Игоря стала жаловаться ему на то, чтодружинники одного из его воевод — Свенельда — снабжены оружием и одеждой, а ониголы, и предложили князю пойти с ними за данью: «ты добудешь и мы».Послушался Игорь дружины, пошёл на древлян и, взяв с них дань, отпустил большуючасть своих воинов, а с малой дружиной вновь отправился к древлянам, чтобы взятьс них новую дань. Услышав о новом приходе Игоря, древляне порешили с княземсвоим Малом: «Повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, если не убьютего; так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». Не послушалсяИгорь предупреждения древлян, и они убили Игоря и дружину его. После смертиИгоря древляне предлагают Ольге через своих послов выйти замуж за их князяМала. Ольга притворно соглашается принять предложение древлян, на деле жезатаивает месть против них. Сначала она умерщвляет древлянских послов, однихзасыпав землёй в яме, других уморив в зажжённой бане, третьих перебив, послетого как они опьянели. Четвёртая месть Ольги состояла в том, что, потребовав отосаждённых ею в Искоростене древлян по три голубя и по три воробья и пообещавпосле этого снять осаду, она велела привязать к птицам серу и затем выпустилаих. Птицы, вернувшись в свои гнёзда, сожгли весь Искоростень, а бежавших изгорода древлян Ольга велела своим воинам частью перебить, частью взять врабство, на остальных же наложила большую дань. Все четыре рассказа о местиОльги написаны в живой форме художественного эпического повествования и обильноуснащены диалогической речью.

Вхарактеристике Святослава, сына Ольги, явно слышатся отзвуки эпическогосказания, сложенного, несомненно, в дружинной среде: «Бе бо и сам храбр, илегко ходя, акы пардус, войны многы творяше; ходя же, воз по собе не вожаше, никотьла, ни мяс варя, но, потонку изрезав конину, или зверину, или говядину, науглех испек, ядяше; ни шатра имеяше, но подклад (потник под седлом) постилаше,а седло в головах; тако же и прочии вои его вси бяху. И посылаше к странам,глаголя: „хощю на вы ити“. В летописи Святослав выступает едва ли некак самый воинственный русский князь. Война — его обычная стихия. Одним своимименем он наводит страх на врагов; печенеги разбегаются в разные стороны,вообразив, что на них идёт Святослав. Он одолевает хазар, вятичей, дунайскихболгар, греков; против стотысячной греческой рати он выступает лишь с десятьютысячами воинов. Когда русские испугались такого обилия вражеской силы,Святослав обращается к ним со следующей речью: „Уже нам некамо ся дети,волею и неволею стати противу; да не посрамим земле Русьскые, но ляжем костиюту: мертви бо срама не имам; аще ли побегнем, то срам имам; и не имам убежати,но станем крепко, аз же пред вами пойду; аще моя голова ляжет, то промыслите особе“. В ответ на это воины говорят: „Идеже глава твоя, ту и главынаша сложим“. И была сеча великая, и одолел Святослав, и побежали греки, аСвятослав пошёл к Царьграду, воюя и разбивая города, которые пустыми стоят идоныне. Самая смерть Святослава оказывается, по летописному преданию,результатом его неуемного воинского пыла; он гибнет в столкновении спеченегами, которые из черепа его делают себе чашу и пьют из неё.

Следыдружинного эпоса обнаруживаются и в летописных рассказах о Владимире, особеннотам, где о нём идёт речь до его крещения. Когда Ярополк, брат Владимира,победив другого своего брата, Олега, князя древлянского, стал один владеть всейРусью, Владимир завладел Новгородом и сказал посадникам новгородским:»Идете к брату моему и рцете ему: Володимер идеть на тя, пристраивайсяпротиву битъся". Затем он посылает к Рогвольду Полоцкому послов сословами: «Хочю пояти дщерь твою собе жене». На вопрос Рогвольдадочери Рогнеде, хочет ли она выйти замуж за Владимира, она отвечает: «Нехочу розути робичича, но Ярополка хочю». Владимир считался сыном рабыни,поэтому гордая полоцкая княжна отказывается быть его женой и выполнить при этомв знак покорности обряд его разувания. Она предпочитает выйти за братаВладимира Ярополка, рождённого от свободной женщины. Когда вернувшиеся отрокиВладимира передали ему слова Рогнеды, он собрал большое войско из варягов,новгородцев, чюди и кривичей и пришёл в Полоцк как раз тогда, когда Рогнедусобирались везти к Ярополку. Владимир убил Рогвольда и двух его сыновей, аРогнеду насильно взял себе в жёны.

Этотрассказ, прерывающий последовательное повествование о походе Владимира наЯрополка, является, несомненно, позднейшей вставкой. Он, как и рассказ о походеВладимира на Ярополка, помещён под 980 годом. Позднее в Суздальскую летописьпод 1128 г. был включен другой вариант этого рассказа. Здесь в качестве сватаВладимира, отправляющегося к Регвольду, выступает дядя Владимира Добрыня. Когдавзятая насильно в жёны Рогнеда, прозванная после этого Гориславой, родилаВладимиру сына Изяслава, Владимир охладел к ней и взял себе многих других жён.Однажды, когда он, придя к Рогнеде, уснул, она хотела его зарезать, но,проснувшись, Владимир схватил её за руку. Рогнеда объяснила ему своё намерениеубить его обидой на него за то, что он убил её отца, полонил его землю, всёиз-за неё, а теперь не любит ни её, ни сына. Владимир велел Рогнеде надеть насебя весь царский убор, как в день свадьбы, и сесть на постель; он хотелзаколоть её мечом. Рогнеда сделала, как велел ей князь, и, дав в руку сынаИзяслава обнажённый меч, сказала ему: «Когда войдёт твой отец, ты,выступив, скажи: не думаешь ли, отец, что ты здесь один?» Услышав этислова от сына, Владимир бросил меч свой и по совету бояр, просивших его неубивать Рогнеду ради своего сына, восстановил отчину Рогнеды и построил ей исыну город, который назвал Изяславлем. Рассказ заканчивается следующими словамилетописца: «И оттоле мечь взимають Роговоложи внуци против Ярославлимвнуком».

Воснове обоих вариантов этого очень поэтического рассказа лежит, несомненно,дружинное эпическое предание.

Оновой женитьбе Владимира, уже в связи с принятием им христианства, в«Повести временных лет» говорится под 988 годом, вслед за рассказомоб испытании вер. Владимир идёт на греческий город Корсунь и останавливаетсявдали от города, в гавани, на расстоянии одного выстрела. Граждане корсунскиекрепко борются в осаждённом городе, изнемогая от лишений. Владимир угрожаетстоять под городом три года, если жители его не сдадут, но они не сдаются;насыпь, которую Владимир устраивает перед городом, кор-сунцы путём подкопапостепенно разрушают, унося землю к себе в город. Тогда некий корсунский муж,по имени Анастас, на стреле, пущенной им в лагерь Владимира, послал ему советперенять воду в колодце, который стоит позади русского войска и из котороговода по трубе течёт в Корсунь. Взглянув на небо, Владимир пообещал креститься,если ему удастся сделать то, что советовал ему Анастас. Трубы были перемкнуты,корсунцы стали томиться жаждой и сдались. Владимир с дружиной вошёл в город изатем послал в Царьград к ца-рям Василию и Константину требование отдать занего замуж их сестру Анну, угрожая в противном случае сделать с Царьградом тоже, что он сделал с Корсунем. Цари готовы выдать за Владимира сестру лишь приусловии, что он крестится. Владимир соглашается, так как он ещё раньше проведалпро греческую веру, и она «люба» ему. С трудом братья-цариуговаривают сестру стать женой Владимира, ссылаясь на то, что этим она приобщитРусскую землю к христианству и спасёт Грецию от разорения. Анна отправляется вКорсунь. В это время Владимир разболелся глазами, так что совсем потерялзрение. Анна советует ему поскорее креститься, чтобы избавиться от болезни.Владимир так и делает, и как только епископ корсунский возложил на него руку,он тотчас же прозрел и прославил «истинного Бога». Вместе с царевной,Анастасом и корсунскими попами, взяв мощи Климента и его ученика Фива,церковные сосуды, две медные статуи и четыре медных коня, Владимир вернулся вКиев, возвратив грекам Корсунь, как «вено» за невесту. Вслед за темидёт речь о ниспровержении в Киеве идолов, о крещении корсунскими священникамирусских и о построении Владимиром церквей на тех местах, где раньше стоялиидолы.

Вэтой версии крещения Владимира, заменившей собой, как думает Шахматов,первоначальную версию древнейшего свода 1039 г. о крещении русского князя вКиеве, сказалось влияние книжного произведения, которое возникло независимо отлетописи на основе народно-поэтического предания о добывании удалым молодцомневесты при помощи покорения города. В этом книжном произведении — поШахматову, «Корсунской легенде» — сначала говорилось обидолопоклонстве Владимира, потом об его ненасытимом блуде: он был«Женолюбець, якоже и Соломон». Затем, судя по позднейшим сборникам, в«Корсунской легенде» шла речь о том, что Владимир посылает ккорсунскому князю просить за себя его дочь. Когда же корсунский князь отклоняетэту просьбу, ссылаясь на «поганство» жениха, Владимир идёт на Корсуньвойной и берёт его при содействии варяга Ждьберна, который с помощью стрелыподал Владимиру совет взять город с суши. Владимир бесчестит княжескую дочь вприсутствии её родителей, которых потом убивает, обесчещенную девушку выдаётзамуж за Ждьберна и делает его наместником Корсуня, а сам через Ждьберна иОлега, который здесь оказывается воеводой не Игоря, но Владимира, сватается ксестре византийских императоров. Далее рассказ почти совпадает с «Повестьювременных лет».

Воснову «Корсунской легенды», видимо, принадлежащей перу грекакорсунца, помимо народно-поэтических мотивов о добывании молодцом невесты,легли исторические факты, засвидетельствованные и византийскими и арабскимиисточниками: поход Владимира на Корсунь, взятие им города и женитьба нагреческой царевне. Но всё это превратилось в литературное сказание,«слившее, как писал Шахматов, в одно разновременные события, придавшееединство тому, что на самом деле такого единства не имело. И обработка этоговсё же в существенных чертах своих исторического сказания уклонилась в сторонулегенды и былины».

Ккняжению Владимира приурочены следующие две легенды, из которых одна повествуето победе русского юноши над печенегом, а другая — о белогородском киселе. Впервой легенде рассказывается о том, что при встрече Владимира с печенегами, попредложению печенежского князя, решено было прибегнуть к единоборству русскогос печенегом; если победит русский, то не будет войны три года, если же победитпеченег, то будет война в течение трёх лет. Долго не находился охотник срусской стороны, но, наконец, к Владимиру пришёл старик, сказавший, что у негоесть сын, который во время ссоры с ним разорвал крепкую кожу руками. Юношуподвергли испытанию: на него напустили раздразнённого горячим железом сильногобыка, и юноша, схватив рукой бежавшего быка за бок, вырвал у него кожу с мясом.Тогда Владимир решил, что нашёлся противник печенегу, и на следующий деньсостоялось единоборство. Печенег был велик ростом и страшен и стал смеяться надсвоим противником, потому что тот был роста среднего. Но русский схватилпе-ченега, удавил его руками до смерти и ударил им о землю. Печенеги с крикомпобежали, а русские погнались за ними, избивая их. На месте поединка Владимирзаложил город и назвал его Переяславль, «зане перея славу отрок тъ».Наградив победителя и отца его, Владимир с победой и великой славой вернулся вКиев. В этом предании отразился, прежде всего, распространённый эпический мотивпобеды над великаном, в частности использованный в Библии (Давид и Голиаф);подобный мотив встречается также в другом рассказе ПВЛ о том, как Мстиславзарезал касожского князя Редедю.

Врассказе о белогородском киселе подчёркивается глупость печенегов. На Белгороднападают печенеги. Владимир не может помочь ему, так как находится в Новгородеи имеет слишком мало воинов. Измученные белогородцы готовы сдаться печенегам,но один старик решил одурачить врагов. Он велит принести хотя бы по горсти овсаили пшеницы или отрубей, из этих продуктов сделать кисель и, выкопав колодец,опустить туда кадку с киселём. В другой колодец он велит поставить кадку смёдом, разбавленным водой, а затем зовёт печенегов посмотреть, что делается восаждённом городе. Печенежских посланцев, пришедших в город, белогородцыуверили, что сколько бы осада ни продолжалась, они её выдержат, потому что ихкормит сама земля. Удивлённые посланцы отведали сами киселя и мёду, а затемотнесли того и другого в корчаге своим князьям, и печенеги, убедившись внеисчерпаемости съестных припасов у белогородцев, ушли восвояси.

Приведённымипримерами далеко не исчерпываются случаи использования летописьюнародно-поэтических преданий, бытовавших в форме преимущественно эпическихсказаний и лирических песен, создававшихся певцами-поэтами вроде того Бояна, окотором упоминает «Слово о полку Игореве». В последующемповествовании «Повести временных лет» поэтические народные преданиявстречаются реже, ибо речь в ней идет уже не о событиях давно прошедшейстарины, а о делах совсем недавних или же современных летописцу.

Послесмерти Владимира в 1015 г. между его сыновьями разгорелась междоусобная борьба.Святополк — сын Ярополка и пленницы-монашки, которую Владимир, погубив брата,сделал своей женой, убил своих сводных братьев Бориса и Глеба. В летописичитается краткий рассказ о судьбе князей-мучеников, о борьбе ЯрославаВладимировича со Святополком, завершившейся военным поражением последнего истрашным божественным возмездием. Когда разбитый в бою Святополк обратился вбегство, на него «нападе» бес, «и раслабеша кости его, не можашеседети на кони». Святополку кажется, что за ним следует по пятам погоня,он торопит своих дружинников, которые несут его на носилках. «Гоним божьимгневом», Святополк умирает в «пустыни» (в глухом, незаселенномместе) между Польшей и Чехией, и от могилы его, по словам летописи,«исходит… смрад зол». При этом летописец подчеркивает, что страшнаясмерть Святополка, прозванного Окаянным, должна послужить предостережениемрусским князьям, должна уберечь их от возобновления братоубийственных раздоров.Эта мысль повторяется в летописи не раз: и в рассказе о смерти Ярослава, и вописании распрей среди его сыновей в 70-х гг. XI в., и в рассказе об ослеплениитеребовльского князя Василька его братьями по крови — Давидом и Святополком IIИзяславичем.

В1037 г. в летописи рассказывается о строительной деятельности Ярослава (вчастности, о закладке знаменитого Софийского собора в Киеве, крепостных стен сЗолотыми воротами и т. д.) и прославляется его книголюбие: князь «книгамприлежа и почитая e (их) часто в нощи и в дне». По его приказумногочисленные писцы переводили книги с греческого «на словеньское (т. е.русское) письмо». Важное значение имеет помещенное в статье 1054 г.предсмертное завещание Ярослава, призывавшего своих сыновей жить в мире, беречьземлю «отець своих и дед своих», которую они обрели «трудомсвоим ве-ликим», подчиняться старшему в роде — киевскому князю.

Погодныезаписи в «Повести временных лет» чередуются с рассказами исообщениями, которые иной раз лишь косвенно связаны с политической историейРуси. Еще в эпоху Ярослава, во всяком случае, в конце его княжения, русскоелетописание переходит от киевской митрополии, где оно зародилось, кКиево-Печерскому монастырю, ставшему центром древнерусской духовной культуры иобразованности. Его авторитет в глазах летописца был весьма высок. Говоря обобители, он писал: «Мнози бо монастыри от цесарь и от бояр и от богатьствапоставлени, но не суть таци, каци суть поставлени слезами, пощеньем, молитвою,бденьем», потому и подвижники монастыря «сияют и по смерти, якосветила». Соответственно, в летописи истории этой обители уделенодостаточно много места. Так, в статье 1051 г. содержится пространный рассказ обосновании Киево-Печерского монастыря; в статье 1074 г. рассказывается о кончинеигумена этого монастыря Феодосия, приводятся эпизоды подвижнической жизни вмонастыре самого Феодосия и других иноков; в статье 1091 г. описываетсяперенесение мощей Феодосия и приводится похвала святому. Немало места в ПВЛуделено и деятельности связанных с Киево-Печерским монастырем князей — преждевсего Ярославичей: Изяслава (1054-173), Святослава (1073-1078), Всеволода(1078-1098) и их сыновей.

Нередкоописания исторических событий в летописи сопровождаются публици-стическимиразмышлениями. Так, в статье 1068 г. в связи с половецким нашествием на Русьлетописец рассуждает о причинах бедствий Русской земли и объясняет«нахождение иноплеменников» божественной карой за прегрешения. Встатье 1071 г. читается рассказ о возглавленном волхвами восстании в Ростовскойземле; летописец рассуждает при этом о кознях бесов и приводит еще дварассказа, тематически связанные с предыдущим: о новгородце, гадавшем укудесника, и о появлении волхва в Новгороде.

В1093 г. русские князья потерпели поражение от половцев. Это событие явилосьповодом для новых рассуждений летописца о том, почему Бог «наказываетРусскую землю», почему «плач по всем улицам упространися».Драматично описание страданий русских пленников, которые, будучи угоны начужбину, бредут «печални, мучими, зимою оцепляеми (страдая от холода), валчи, и в жажи, и в беде» и со слезами говорят друг другу: «Аз бехсего города», «Яз сея вси (села)...».

Встатье 1097 г. мы находим подробную повесть о трагической судьбе ВасилькаТеребовльского. Вероятно, она была написана специально для летописи и полностьювключена в ее состав. Она отличается натурализмом и драматизмом описанийконкретных ситуаций и положений, а также психологизмом изображения характеров.После междоусобных войн, зачинщиком и непременным участником которых был Олег Святославич(«Слово о полку Игореве» именует его Олегом Гориславличем), князьясобираются в 1097 г. в Любече на съезд. Здесь они решают жить в мире и дружбе,держать владения отца и не посягать на чужие уделы. Однако сразу же послесъезда было свершено новое злодеяние: волынский князь Давид Игоревич убедилкиевского князя Святополка Изяславича в том, что против них злоумышляеттеребовльский князь Василько. Святополк и Давид заманивают Василька в Киев,пленяют его и выкалывают ему глаза. Сцена ослепления Василька воспроизведена в«Повести» с потрясающей силой. Схваченный и закованный по приказаниюСвятополка, ничего не подозревавший Василько был отвезен в Белгород,находившийся в десяти километрах от Киева. Там ввели его в обыкновенную избу. «Иседящю ему, — рассказывает Василий, — узре Василко торчина остряща ножь, иразуме, яко хотят и слепити, възпи к Богу плачем великим и стенаньем. И севлезоша послании Святополком и Давыдомь Сновид Изечевичь, конюх Святополчь, иДьмитр, конюх Давыдов, и почаста простирати ковер, и простерша яста Василка ихотяща и поврещи; и боряшется с нима крепко, и не можаста его поврещи. И севлезше друзии повергоша и, и связаша и, снемше доску с печи, и възложиша наперси его. И седоста обаполы Сновид Изечевичь и Дмитр, и не можаста удержати. Иприступиста ина два и сняста другую доску с печи, и седоста, и удавиша ирамяно, яко переем троскотати. И приступи торчин именем Беренди, овчюхСвятополчь, держа ножь и хотя ударити в око, и грешися ока и перереза ему лице,и есть рана та на Василке и ныне. И посем удари и в око, и изя зеницю, и посемв другое око, и изя другую зеницю. И том часе бысть яко и мертв. И вземше и наковре взложиша на кола яко мертва, повезоша и Володимерю. И бысть везому емусташа с ним, перешедше мост Звиженьскый, на торговищи, и сволокоша с негосорочку, кроваву сущю, и вдаша попадьи опрати. Попадья же оправши взложи на нь,онем обедующим, и плакатися нача попадья, яко мертву сущю оному. И очюти плачь,и рече: „Кде се есмь?“ Они же рекоша ему: „В Звижденигороде“. И впроси воды, они же даша ему, и испи воды, и вступи во нь душа,и упомянуся, и пощюпа сорочкы и рече: „Чему есте сняли с мене? Да бых втой сорочке кроваве смерть приял и стал пред богомь“. Совершенноепреступление потрясло всех князей: Владимир Мономах, по сло-вам летописца,сетовал, что такого зла не было на Руси „ни при дедех наших, ни при отцихнаших“.

Заключительныестраницы ПВЛ описывают время княжения Святополка II Изяславича. Как ужеотмечалось, события конца XI — начала XII в. по-разному освещены в разныхредакциях летописи. Завершалась ПВЛ в первой своей редакции рассказом очудесном явлении столпа света над Киево-Печерским монастырем в 1110 г.

Присоставлении „Повести временных лет“ были использованы многообразныеисточники — устные и письменные, иностранные и русские. Наука много сделала дляих выяснения. К числу переводных литературных источников относят, во-первых,»Хронику" Георгия Амартола: из нее были заимствованы сведения оразделении земли между сыновьями Ноя, о нравах и быте разных народов, офилософе-волхве Аполлонии Тианском, о различных фактах византийской истории ит. д. Из недошедшего до нас мораво-паннонского источника были извлеченысведения о Поляно-Руси и о переложении книг на славянский язык. Из житияВасилия Нового заимствована информация о походах Игоря на Царьград в 941 и 944гг. К греческому источнику восходит и рассказ о крещении Владимира в Корсуни.Наставление греческого философа Владимиру перед крещением и речь философа, помнению Шахматова, восходят к недошедшему до нас, но отразившемуся ввизантийских хрониках рассказу о крещении болгарского царя Бориса. ИсповеданиеВладимиром веры возводится к «Исповеданию веры» Михаила Синкелла. С«Откровением Мефодия Патарского» связан рассказ под 1096 г. о нашествииполовцев, которых летописец считает потомками Измаила и которые при кончиневека, в числе других «нечистых народов», выйдут из горы, в которуюзаключил их Александр Македонский.

Русскиеисточники бытовали, вероятно, поначалу в отдельном виде. Это воинские повести,например, поэтическое описание под 1024 г. Лиственской битвы между Ярославом иМстиславом; монастырские сказания, например, о начале Печерского монастыря;житийные повествования, например, повесть об убийстве Бориса и Глеба;легендарные рассказы, например, о ярославских волхвах; поучения — такие, какпоучения Феодосия и Владимира Мономаха; рассказы о междукняжеских отношениях,например, повесть священника Василия об ослеплении Василька Теребовльского, ит. д.

ДляПВЛ характерно стилистическое разнообразие. Это обусловлено принадлежностьюотдельных летописных статей к той или иной жанровой форме. Стиль летописцаотличается главным образом сжатостью, лаконичностью. Таков, например, стильрассказа о смерти князя Олега: «И живяше Ольг, мир имея к всемь странам, княжаКыеве. И приспе осень, и помяну Ольг конь свой, иже бе поставил кормити и невседати на нь. Бе бо прежде вопрошал волхв и кудесьник: „отчего ми естьумрети?“ И рече ему един кудесьник: „княже, конь, егоже любиши иездиши на немь, от того ти умрети“, и т. д. Лаконичность стиля наблюдаетсятакже в кратких, сугубо фактических сообщениях в одну или не-сколько строк.Распространённые же рассказы нередко построены на использовании диалогическойречи, что придавало изложению драматический характер. Рассказы о сраженияхнасыщены обычно стилистически традиционными воинскими формулами. Вот, например,описание битвы Ярослава со Святополком Окаянным: „Бе же пяток тогда,восходящю солньцю, и соступишася обои. И бысть сеча зла, ака же не была в Руси,и за руки емлю-щеся сечахуся, и соступишася тришьды, яко по удолием кровитещи“. Сравнительно многословны и риторичны летописные повествованияжитийного типа вроде сказания об убийстве Святополком Бориса и Глеба, а такжерассказы на церковную тему. Все они, как правило, насыщены библейскимицитатами. В отдельных случаях летописная риторика являет собой плод подлинногопоэтического вдохновения. Такова, например, похвала книгам в рассказе под 1037г. об организации Ярославом Мудрым переводческой работы. Не уступает ей ипосмертная похвала княгине Ольге: „Си бысть предтекущи (предтеча)християнстеи земли, акы деньница пред солнцем и акы заря пред светом; си босияше, акы луна в нощи, тако и си в неверьных человецех светяшеся, акы бисер вкале… Си первое вниде в цесарьство небесьное от Руси; сию бо хвалять русьстиисынове, акы начальницю, ибо по смерти мо-ляшеся Богу за Русь“.

Похвальныепассажи вообще часто сопровождают упоминания летописца о смерти тех или иныхкнязей. В них при этом отмечаются не только внутренние свойства восхваляемоголица, но и часто описываются — правда, схематически — его внешние черты. Однакоочевидно, что для летописца как церковного человека важнее всего был все-такинравственно-религиозный облик умершего князя. Вот, например, отзыв о Ярополке,умершем в 1086 г.: „бяше блаженый сь князь тих, кроток, смерен ибратолюбив, десятину дая святей Богородици от всего своего имения по вся лета имоляше Бога всегда, глаголя: Господи Боже мой, приими молитву мою и даждь мисмерть, якоже двемя братома моима, Борису и Глебу, от чюжею руку, да омыю грехывся своею кровью, избуду суетьнаго сего света и мятежа, сети вражии“.Совсем иные черты присущи были Мстиславу (ум. в 1036 г.): „бе же Мьстиславдебел теломь, чермен (румян) лицемь, великома очима, храбор на рати и милостиви любяше дружину повелику, именья не щадяше, ни пития, ни ядения браняше“.

Когдав ПВЛ шла речь о смерти князей-язычников, то обычно упоминалось, что их могиласохранилась до настоящего времени: „есть же могыла его и до сего дьне,словеть могыла Ольгова“; „и есть могыла его у Искоростеня града вдеревех и до сего дьне“. Если же речь заходила о смерти князей-христиан,то всегда сообщалось о их захоронении в той или иной церкви, иногда сприбавкой: „юже сам созда“; о плаче близких и народа: „плакашасяпо немь (Ярославе) людие, и принесше, положиша и в раце мраморяне, в церквисвя-тыя София. И плакася по немь Всеволод и людие вьси“.

Стилистическоеразнообразие ПВЛ отразилось и на языке. В повествованиях на церковную тему, впохвальных пассажах, различных цитатах стиль летописного повествования следуетлексическо-грамматическим нормам церковнославянской речи. Однако вместе с темво многих случаях видна непосредственная связь текста с живой устной русскойречью XI-XII вв. В этом отношении особенно показательны пословицы, поговорки икак бы реальные высказывания исторических персонажей, воспроизведенныелетописцем: „Погыбоша, акы обры“, „Беда, акы в Родне“,»Аще ся ввадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убиютьего" (деревляне об Игоре).

Большоевнимание уделено в ПВЛ чудесным явлениям — прежде всего, в виде небесныхзнамений. Обычно они трактуются как знак, предвещающий беду и вместе с темповод для опровержения суждений суеверных людей. Например, после рассказа под1073 г. об уродливом ребёнке, которого вытащили из Сетомля, поясняется:«Пред симь же временем и солнце пременися, и не бысть светьло, но акымесяць бысть, его же невегласи глаголють снедаему сущю».

Летописецнемало размышляет об источнике добра и зла считает. Добро, как и наказаниелюдям за грехи, творится по воле Божией. Источником же вражды, измены и всякихнедобрых дел являются козни дьявола. Отсюда в «Повести временных лет»обычны шаблонные выражения: «вложи Бог мысль добру в русьскые князи»,«се бо на ны бог попусти поганымь, не яко милуя их, но нас кажа(наставляя)», «воздвиже дьявол котору (междоусобие) в братии» ит. п. соответственно, летописец осуждает князей, которые следуя собственнымэгоистическим целям, пренебрегают общими интересами страны на пользу внешнимврагам. Так, например, русские князья на Любечском съезде, по его свидетельствуговорят: «Почьто губим Русьскую землю, сами на ся котору деющи? а половьциземлю нашю несуть розно (разрывают на части), и ради суть, оже межю нами рати,да ныне отселе имейся в едино сердьце и блюдем Русьскые земле».

Такимобразом, в отношении приёмов изложения, миросозерцания и способов его выраженияПВЛ, как установили исследователи, оказывается тождественной всей средневековойисториографии. Однако при этом в ней ярко выразились национальные интересы.

Впоследующем «Повесть временных лет» послужила исходной основой дляпозднейших летописных сводов. Их составители в большей или меньшей степенииспользовали её текст при изложении общерусской истории до начала XII в. изатем переходили к изложению, главным образом, истории местных событий. Так, впределах XII — начала XIII в. возникли летописи Переяславля южного,Черниговская, Волынская, Киевская, Владимирская, Ростовская, Переяславлясуздальского, которые в свою очередь легли в основу последующих летописныхсводов.

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/

еще рефераты
Еще работы по литературе и русскому языку