Реферат: Е. В. Ананьева. Впоисках «большой идеи»

СОДЕРЖАНИЕ


Ал.А. Громыко. Введение………………………………………... 9


I. Идейные и политические тенденции……………………... 14

Е.В. Ананьева. В поисках «большой идеи»…………………… 14

Е.С. Громогласова. Социальная Европа:

ненужный багаж для «красных тори»

и «синих лейбористов»?.......................................................... 28

С.П. Перегудов. Либерально-демократическая

партия после выборов 2010 года: от «политики

согласия» к поискам новой идентичности………………… 37

Я.А. Грабарь. Взаимоотношения консерваторов

и либеральных демократов в коалиционном

правительстве………………………………………………... 47

А.А. Куликов. Эволюция партийно-политической

системы в предвыборных манифестах британских

партий (1997–2010 гг.)………………………………………. 53


^ II. Внутренние аспекты политики правительства………... 63

Е.С. Хесин. Первые итоги экономической политики

коалиционного правительства……………………………… 63

^ Н.М. Степанова. Борьба вокруг социальной политики

правительства Д. Кэмерона…………………………………. 75

Г.С. Остапенко. Попытка отказа от мульти-

культурализма и реакция британского общества…………. 83

^ А.Б. Берсон. «Лондонская модель» мультикультурализма…... 88


III. Политика в регионах……………………………………... 97

А.В. Бударгин. Выборы – 2011: региональный

слепок британского политического ландшафта…………… 97

^ М.С. Гуреев. Региональные выборы в Ассамблею

Северной Ирландии (от дискуссий о статусе

региона к обсуждению первоочередных

проблем Ольстера)…………………………………………. 101

А.П. Калачев. Британские региональные партийные

структуры как идеал отечественных партий

образца 1990-х годов………………………………………. 105


^ IV. Внешняя политика………………………………………. 110

Д. Киф. Основные направления внешней политики

коалиционного правительства…………………………….. 110

^ Н.К. Капитонова. Корректировка внешне-

политического курса Великобритании…………………… 113

Л.О. Бабынина. Политика коалиции в отношении

Европейского союза: смена курса?...................................... 127

^ О.И. Каринцев. Влияние Великобритании

на политический вектор Европейского союза……………. 131

М.В. Минаев. «Особые отношения» Британии и США

в первый год коалиционного правительства……………... 137

^ С.М. Фёдоров. Новая франко-британская Антанта:

«перезагрузка» ЕПОБ?.......................................................... 148

Е.Ю. Полякова. Визит Елизаветы II в Ирландию –

перезагрузка англо-ирландских отношений……………… 154

^ О.С. Кулькова. Позиция правительства Д. Кэмерона

по Ливии……………………………………………………. 160

К.А. Годованюк. Тенденции и перспективы

российско-британских отношений………………………... 170

CONTENTS


Al.A. Gromyko. Introduction………………………………………. 9


^ I. Ideological and Political Tendencies………………………… 14

E.V. Ananieva. In search for «Big Ideas»………………………... 14

E.S. Gromoglasova. Is Social Europe a liability

for «Red Torism» and «Blue Labour»?..................................... 28

^ S.P. Peregudov. Liberal-Democrats after the 2010

general election: from «politics of consent»

to the quest of new identity…………………………………… 37

Ya.А. Grabar’. Relations between Conservatives and

Liberal Democrats in the coalition government………………. 47

А.А. Кulikov. Evolution of the party-political systems

in election manifestos (1997–2010)………………………….. 53


^ II. Domestic Aspects of the Coalition Government Policy…… 63

Е.S. Khesin. First results of the coalition economic policy………. 63

N.M. Stepanova. Political struggle on social approaches

of the government…………………………………………….. 75

^ G.S. Оstapenko. Shall multiculturalism be discarded?

What the British think………………………………………... 83

А.B. Berson. The «London model» of multiculturalism…………. 88


III. Regional Politics……………………………………………. 97

А.V. Budargin. Regional Elections 2011: regional

mould of the British political landscape……………………… 97

^ М.S. Gureev. Elections to the Assembly

of Northern Ireland…………………………………………... 101

А.P. Kalachev. British regional party structures

as ideal types for Russian parties of 1990s…………………. 105


^ IV. Foreign Policy Issues……………………………………… 110

D. Keefe. Foreign policy priorities of the coalition

government…………………………………………………... 110

N.К. Каpitonova. Corrections in the British foreign policy…….. 113

^ L.О. Babynina. The policy of the coalition towards the EU:

the change of course?............................................................... 127

О.I. Каrintsev. The British impact on the politics in the EU…… 131

М.V. Мinaev. «Special relations» in the first year

of the coalition government…………………………………. 137

^ S.М. Fedorov. New Franco-British Entente:

a reset of ESDP?...................................................................... 148

Е.Yu. Pоlyakova. The state visit of Elisabeth II

to the Republic of Ireland – a new beginning

in Anglo-Irish relations……………………………………… 154

^ О.S. Кul’kova. The policy of the coalition government

towards Libya………………………………………………... 160

К.А. Godovanyuk. Russian-British relations:

tendencies and perspectives…………………………………. 170


ВВЕДЕНИЕ


За прошедшее после всеобщих выборов 2010 г. время до-статочно чётко обозначились контуры политики правительства в составе Консервативной партии и Партии либеральных демо-кратов (ПЛД) как в тактическом, так и в среднесрочном плане. Не оправдались прогнозы о скором распаде коалиции под тя-жестью ряда принципиальных разногласий между участниками правящего тандема. Некоторые из таких разногласий сохрани-лись в качестве константы, например, отношение к Европей-скому союзу, реформе палаты лордов, подходов к реформиро-ванию финансовой и банковской сферы. Другие были отстав-лены в сторону, по крайней мере, на время ради сохранения ду-умвирата у власти или стали предметом компромисса. Так, консерваторы не стали препятствовать проведению референду-ма об избирательной системе, а либеральные демократы закры-ли глаза на модернизацию стратегических ядерных сил страны.

Обозначился и круг вопросов, по которым взгляды обеих политических сил совпали в результате изменения их расположения в британской партийной системе. По форме это относит-ся и к тори, и к либеральным демократам (либдемам), но по сути в основном только к последним. Именно они как младшие парт-нёры по коалиции были вынуждены пойти на уступки принци-пиального характера. Наиболее ярко это проявилось в сдаче ими позиций по увеличению платы за учёбу в высших учебных за-ведениях Британии, что нанесло большой удар по их репутации среди значительной части электората. Однако не только вынуж-денность и политическая целесообразность мотивировала дей-ствия либерал-демократов. Нынешнее руководство ПЛД в сво-ём большинстве представляет её правое крыло, точнее сказать ту часть партии, которая тяготеет к традициям классического либерализма и малого государства. Отсюда идейное сращивание консерваторов и либдемов по вопросам децентрализации госу-дарственного управления, политике локализма, сокращения функций государства за счёт увеличения как ответственности отдельно взятого гражданина за своё благополучие, так и его прав. В случае тори прослеживается значительно бóльшая преемственность в их идейных воззрениях с теми, которые стали доминировать в их рядах в 1980-е гг. Но имеют место и интересные новации, такие как концепция «большого общества» или «красного торизма».

Одним словом, если после всеобщих выборов 2010 г. Кон-сервативная партия сохранила свой правоцентристский характер с неоконсервативным уклоном, причём последний стал более выраженным, то либеральные демократы осуществили значительный сдвиг, на этот раз вправо, как по принципиальным, так и по конъюнктурным причинам. После своего создания в 1988 г. ПЛД на протяжении следующего десятилетия трансформиро-валась в центристскую партию с тяготением к левому уклону. Однако после ухода Пэдди Эшдауна, при Чарльзе Кеннеди и особенно при Нике Клегге либдемы, сохранив в основном цент-ристские позиции, проявили значительный интерес к политике умеренного правого толка (т.н. «жёлтая тенденция»). Сказанное не означает, что социально-либеральный консенсус, сложивший-ся в стране в годы правления Лейбористской партии, разрушен. Но он подвергается серьёзным испытаниям. И всё же до сих пор с уверенностью можно утверждать, что в отличие от эпохи тэтчеризма, особенно периода 1980-х гг., политическая борьба в Великобритании идёт не за фланги, а за центр в соответствии с моделью «универсальной партии»; все три ведущие силы бо-рются за максимально широкий охват электората и не делают ставку на тот или иной социальный класс.

Рассуждая о пропорциях последовательности и оппортуниз-ма в политике либеральных демократов, нельзя забывать о том, что в 2010 г. эта партия впервые в своей истории получила воз-можность войти в состав правительства. Если же считать её преемницей в первую очередь Либеральной партии, и во вторую – социал-демократов, то в последний раз либералы единолично правили страной в 1906–1915 гг., а в составе различных коали-ции – в 1931–1945 гг. В свете этого невозможно было предста-вить себе, чтобы по результатам последних всеобщих выборов ПЛД не использовала бы любую возможность для возвращения во власть. И в данном случае не принципиальным было то, су-меют ли они сделать это в союзе с консерваторами или с лейбо-ристами, хотя именно к последним они в большей или мень-шей степени тяготели в последние двадцать лет.

Более существенным было другое – сам факт создания коалиции в Вестминстере впервые после окончания Второй мировой войны, причём в условиях действия мажоритарной системы голосования, дискредитирующей третьи партии. На коалиции была богата первая половина XX в., в течение которой как в мирное, так и в военное время не раз создавались различные комбинации правящих сил с участием консерваторов, либералов и лейбористов. Коалиционные формы правления получили в Великобритании новое дыхание после реформ по деволюции в конце 1990-х гг. и начала проведения региональных выборов в Шотландии и Уэльсе (ситуация в Северной Ирландии имеет свою большую специфику). И в том, и в другом регионе либеральные демократы уже успели побывать у власти в союзе с лейбористами. Региональные выборы в мае 2011 г. не привели к созданию коалиционных правительств, однако продемонстри-ровали их другую характерную черту – собственную политиче-скую логику, не совпадающую с ситуацией в Вестминстере. В Эдинбурге свои позиции укрепило однопартийное правитель-ство Шотландской национальной партии, в Уэльсе правитель-ство сформировали лейбористы.

Что касается основной сцены политических баталий, то про-гнозировать судьбы правящей в Лондоне коалиции на перспек-тиву до 2015 г., когда наступит крайний срок проведения новых парламентских выборов, практически невозможно. Вероятность их досрочного проведения до сих пор не исключена, и чем даль-ше, тем больше партнёры по коалиции будут тяготиться друг другом. Но одновременно растёт их мотивация по удержанию коалиции от распада на максимально длительный период: для либерал-демократов выборы в обозримом будущем будут озна-чать ни что иное, как значительную, если не катастрофическую сдачу своих позиций; для консерваторов на фоне роста попу-лярности лейбористов рассчитывать на показатели голосования 2010 г. также не приходится.

Если ситуация для правящих партий с точки зрения опросов общественного мнения будет и дальше ухудшаться, их заинтересованность в сохранении коалиции только возрастёт. Если их рейтинги по каким-либо причинам пойдут вверх, досрочные вы-боры опять же не станут более привлекательной альтернативой: консерваторы будут стремиться к накоплению такого запаса «электоральной прочности», чтобы в следующий раз сформиро-вать однопартийное правительство, а либерал-демократы – к то-му, чтобы вновь стать незаменимым партнёром для одной из крупнейших партий.

Негативная на сегодняшний момент ситуация на домашнем фронте, к сожалению, ведёт к проведению более жёсткой и даже агрессивной внешней политики. Это проявилось и в участии Бри-тании на главных ролях в Ливийской войне, и в росте евроскеп-тических настроений в Консервативной партии. Можно спрогнозировать, что в случае перехода напряжённости вокруг Ирана или Сирии из дипломатической в силовую плоскость, Лондон вновь окажется в стране «ястребов». Более популистскими становятся подходы тори к вопросу иммиграции. В сфере российско-британских отношений, напротив, наметились положительные сдвиги. Визит Д. Камерона в Москву в сентябре 2011 г. призван вывести их нормализацию на финишную прямую.

Лейбористская партия Великобритании (ЛПВ) находится в состоянии поиска. Трудно сказать, является ли Эдд Милибэнд переходным типом лидера. По крайней мере, так казалось опре-делённое время после его избрания. Однако с тех пор он набрал немало политических очков и в партии, и в стране. В отличие от тори и либдемов ЛПВ перемещается в системе политических ко-ординат на более левые позиции, традиционные для неё во вто-рой половине XX в. Левоцентристские элементы в её политике становятся всё более зримыми. Связано это, конечно, не только с тем, что Милибэнд обязан тред-юнионом избранию на пост лидера партии, но и с тем, что на фоне поправения членов правящей коалиции и непопулярности их социально-экономической политики левоцентризм – та ниша, которая может помочь лейбо-ристам вернуться к власти. Фактор влияния профсоюзов на ЛПВ имеет и другую зримую составляющую – они финансируют по-рядка 80% бюджета партии, которая оказалась в больших долгах после всеобщих выборов в 2010 г. Но не всё так однозначно: набирающая влияние в ЛПВ концепция «синего лейборизма», претендующая на замену «третьего пути», имеет достаточно правый с точки зрения традиционного лейборизма оттенок.

Таким образом, время, прошедшее со дня всеобщих выборов, имеет ряд характерных черт. Возросла плюралистичность британской партийно-политической системы в рамках её перехода от мажоритарной к плюральной модели демократии, что в очередной раз продемонстрировали региональные выборы в мае 2011 г.

Правительство с относительным успехом проводит свою по-литику. Премьер-министр и его заместитель держатся достаточ-но уверенно, и у оппозиции в ближайшее время не просматриваются шансы на то, чтобы бросить вызов правящей коалиции.

В то же время политическая ситуация в Великобритании, которая в спокойные-то времена всегда отличалась текучестью, склонностью к быстрым изменениям, в условиях современных финансовых, социальных и экономических неурядиц тем более мало предсказуема и не гарантирована от резких поворотов. Ес-ли обращаться к истории, то можно вспомнить о резкой полити-ческой дестабилизации в 1931 г. или в 1973 г. на фоне экономи-ческих кризисов.

Ещё рано делать вывод о том, насколько правящая коалиция хочет и может замахнуться на наследие послевоенного периода в истории страны, особенно на такую священную корову, как государство благосостояния. Жёсткие меры по сокращению бюджетного дефицита совсем не обязательно должны привести к пересмотру базовых принципов послевоенной модели развития. Например, с начала прошлого десятилетия доля государственных трат в ВВП страны поднялась с 38 до 47%. Более половины этого прироста пришлось на увеличение расходов госу-дарства, другая часть – на торможение ВВП. Даже при значительном сокращении активности государства в общественном воспроизводстве, маловероятно, чтобы размер госбюджета в ре-зультате политики правительства упал ниже 40% ВВП.

Межпартийный консенсус, который начал формироваться на стыке 1980-х – 1990-х гг. в либерально-рыночных условиях и окончательно сложился в условиях социально-либеральных на стыке 1990-х – 2000-х гг., пока ещё действует. Это не означает, что партии не могут находиться в ситуации жёсткого политиче-ского противостояния. Речь идёт об их отношении к фундамен-тальным принципам функционирования общества. Пока действия правительства, при всей разворачивающейся полемике, нель-зя сравнить с радикальностью реформизма левого толка после 1945 г. или с радикальностью реформизм правого толка после 1979 г. Мало что свидетельствует и о том, чтобы нынешние пар-тии у власти, в первую очередь консерваторы, мотивировались в своих действиях идеологией. В целом для них характерен праг-матизм и ситуационные подходы к решению текущих проблем.


I. Идейные и политические тенденции


Е.В. Ананьева


^ В ПОИСКАХ «БОЛЬШОЙ ИДЕИ»


К всеобщим выборам 2010 г. британская Консервативная партия подошла с идеологией «прогрессивного консерватизма», на основе которой выдвинула концепцию «большого общества». В Лейбористской партии Великобритании (ЛПВ) идейные поис-ки могли начаться лишь после смены её лидера, хотя и до сентября 2010 г. (когда был избран Эд Милибэнд) шла речь о смене идейной парадигмы. Так, Дэвид Милибэнд (будучи одним из разработчиков «нового лейборизма» при Т. Блэре, затем министром иностранных дел в правительстве Г.Брауна) говорил о «следующем лейборизме» (Next Labour).

Либерализм, в ряде своих проявлений господствовавший в британской политике на протяжении поколения, сходит с поли-тической авансцены: финансово-экономический кризис 2008–2009 гг. подорвал веру в экономический либерализм, в то время как городские беспорядки августа 2011 г. подорвали социальный либерализм. Призывы к авторитаризму, отказу от рыночной экономики или прав человека не звучат, но в обществе носится настроение пессимизма и ностальгии: в нём сочетаются социальный консерватизм с желанием государственного интервенционизма, но иного рода. Причём эти настроения характерны и для лейбористов, и для консерваторов.

«Неоклассика, особенно в крайней форме неолиберализма, … есть идеологический продукт холодной войны. Здесь уместно вспомнить слова молодого Карла Маркса… о том, что идеологию, в отличие от прочих продуктов, когда-то неминуемо потребляет сам её производитель. Именно это произошло с Западом в годы неуверенности и кризиса 1970-х гг., когда Советский Союз ещё казался внушительным соперником. Запад, в первую очередь, Вашингтон, тогда резко повысил градус противостояния – и начал отравляться собственной пропагандой», а падение Берлинской стены вызвало в Америке идеологизированную эй-форию в политике и экономике, затмившую американский праг-матизм. С наступлением кризиса, по американской поговорке, «куры вернулись в свой курятник» и снесли пренеприятнейшие финансовые яйца1, пишет норвежский экономист Э. Райнерт, считающий, что экономическая мысль делится не на левую и правую, а на практическую и абстрактно-идеологическую.

На смену неолиберализму приходит пост-либерализм2. Пре-фикс «пост-» употребляют ныне по многим поводам. Однако не стал ли префикс признаком интеллектуальной умеренности – более скромного представления о мощи человека и о возможно-стях политики? Рубеж тысячелетий уже прочно связывают с за-вершением большой исторической эпохи, духовные и моральные устои которой потрясены до основания. Если падение Берлинской стены обозначило «конец истории» в смысле «краха коммунизма» и краткого безраздельного триумфа либерализма, то финансово-экономический кризис обозначил «конец экономики» в смысле «краха либерализма». И на стыке эпох, когда но-вое ещё не обрело очертания и не имеет названия, а старое уже практически непригодно, наступает переходный период господ-ства оксюморонов и «-измов» с предикатами. Таковым был «ра-дикальный реформизм» Т. Блэра, таков «прогрессивный консер-ватизм» Д. Кэмерона. Даже цвета партийных флагов – символы, казалось бы, неизменные – партийные идеологи готовы перенять у противника. В недрах Консервативной партии развивается те-чение «красного торизма», а Лейбористской – «синий торизм».

Ностальгия и скептицизм присущи как «красному торизму», так и «синему лейборизму». Основные пропоненты каждого те-чения – Ф. Блонд и М. Гласман – во главу угла ставят добродетель и общее благо, ценности семьи, религии, традиции, сообщества, презрительно отзываясь как о вездесущем бюрократическом государстве, так и о многих сторонах рыночной экономики. Их идеи противоречивы и непоследовательны. Однако каково их влияние на самом деле и окажут ли они длительное воздействие на британскую политическую жизнь?

Нынешние лидеры двух ведущих политических партий использовали Блонда и Гласмана, чтобы отмежеваться от недавнего прошлого: Блонда и его «красный торизм» – от тэтчеризма, а Гласмана – от «нового лейборизма».

Министр финансов Дж. Осборн – отнюдь не поклонник Блонда, как и правое либертаристское крыло партии тори, жёст-ко и справедливо критикующее противоречивый и непоследова-тельный «красный торизм». Однако «мозговой центр» Блонда под названием «РесПублика»3 выпустил несколько памфлетов по вопросам жилищной политики, «распыления капитала», социальным услугам, которые оказали непосредственное влияние на политический курс Консервативной партии. Блонд остаётся ведущим аналитиком в дебатах вокруг концепции «большого общества», разработанной при его прямом участии и выдвинутой в качестве основополагающей установки партии тори в отношении роли государства. Идея заключается в том, чтобы под лозунгом ограничения бюрократического затратного государст-ва («большого государства») и предоставления людям возможности опираться на местные сообщества сократить государственные расходы, переложив часть социальных функций государства на самих граждан («большое общество»).

Гласмана критиковали за неосторожные высказывания о пре-кращении массовой иммиграции, но он сохранил доверие Эда Милибэнда и участвовал в составлении его речи о беспорядках в августе 2011 г.4 Гласман развивает идеи организационного устройства сообществ (communities) и говорит, что у него и его единомышленников есть потенциал, чтобы служить для Лейбо-ристской партии таким же «мозговым центром», как и Институт экономических исследований (ИЭС) для Консервативной партии в начале 1970-х гг. (во многом именно ИЭС разработал концепцию, позже получившую название «тэтчеризм»).

Государственное вмешательство в экономику «красный торизм» и «синий лейборизм» трактуют под углом зрения создания богатства общества, считая, что роль государства не исчер-пывается регулированием рынка и последующим перераспреде-лением благ экономического роста на принципах, присущих Лейбористской или Консервативной партии. Все три ведущих партии, включая либерал-демократов, ведут речь о «сбалансировании» экономики и промышленной политики, то есть устра-нения перекоса в сторону сектора услуг и особенно финансово-го сектора. Отсюда Блонд критикует концентрацию собственности, Гласман обращается к опыту германского «социального рынка», а вместе они исследуют возможности банковского дела на местном и региональном уровнях.

За фасадом критики текущего состояния дел кроется неудов-летворенность последствиями глобализации, результаты которой для средних и низших социальных слоёв оказались неблаго-приятными. Концепция «третьего пути», разработанная «новы-ми демократами» в США (среди них – Р. Рейх, министр труда в администрации Б. Клинтона) и «новыми лейбористами» в 1990-х гг., предполагала, что государство обеспечит граждан хорошим образованием, которое позволит им в свою очередь получить достойную работу и в смысле раскрытия способностей, и в смысле высокого заработка. Однако оказалось, что рынок труда пережил фрагментацию на растущее количество рабочих мест для лиц свободных профессий с высшим образованием (примерно 40%), снижающееся количество рабочих мест, обеспечи-вающих средний доход (в основном в промышленном производстве), и большое количество рабочих мест низкой квалификации в секторе услуг. «Синий лейборизм» и «красный торизм» сосредоточены на том, как предложить мировоззренческие установки, повысить статус и доходы лиц, занятых неквалифици-рованным трудом, а также мелких предпринимателей, вытесняемых с рынка крупными предприятиями-сетями. Отсюда, оба течения больше обеспокоены проблемами среднего профессио-нального образования, нежели возросшей платой за высшее об-разование.

Естественно, «синий лейборизм» и «красный торизм» поле-мизируют друг с другом: Гласман убеждён, что идея Блонда о «распылении» собственности среди большого числа людей наивна (одна из идей Блонда – превратить местные почтовые отделения или библиотеки в банковские отделения на паях), поскольку игнорирует рыночные силы. Блонд полагает, что идеи Гласмана уходят корнями в «стародавнее» противоречие между трудом и капиталом, а посему слишком приземлены. Тем не менее, в обоих течениях присутствует смесь социального консерватизма и государственного интервенционизма, которая от-ражает настроения «скрытого» большинства избирателей не только в Британии, но и по всей Европе.

В течение двух последних десятилетий – в небывало длительный период экономического процветания и роста материального благосостояния масс – общество сдвинулось вправо. Левые вынуждены были переключить внимание на «постматериальные» ценности и проблемы (расовые, гендерные, экологи-ческие), а правые оставили концепцию «одной нации» в пользу свободного рынка.

Связывая разорванные с прошлым нити, «синий лейборизм» и «красный торизм» раздражают многих в соответствующих по-литических партиях, но одновременно набирают и сторонников5.

«Синий лейборизм»

Гласман может стать в Лейбористской партии значимой фи-гурой, неким Т. Бенном коммунитаристского толка. Однако его социальный консерватизм – отзвук обеспокоенности «нового лейборизма» непредвиденными последствиями либерализма, упора на обязанности в противовес правам (точнее, entitlements, под которыми подразумеваются ставшие привычными для бри-танцев права на социальные пособия) и на значимость общины. Влияние Гласмана на лейбористов сильнее, чем Блонда на консерваторов, поскольку он включён в команду Эда Милибэнда после прихода последнего к руководству партии, а новая идеологема партии ещё не разработана.

В июне 2011 г. политический координатор ЛПВ Л. Бирн не-официально представил ведущим парламентариям партии исследование о настроениях избирателей, проведённое для «восстановления связей лейбористов с общественностью». Избиратели высказались за ужесточение курса на «закон и порядок», сокращение социальных расходов и ограничение иммиграции. По мнению опрошенных, «следует помогать прежде всего своим, особенно в период экономических трудностей». Примечательно то, что кризис Национальной службы здравоохранения (НСЗ) опрошенные не упоминали. Бирн говорил и о проблемах несправедливости выплат премиальных банковским служащим, будущего молодёжи (особенно повышение платы за высшее об-разование и снижение госфинансирования профтехнического образования). Однако неизвестно, войдут ли эти проблемы в пе-речень приоритетов Лейбористской партии, когда она займётся пересмотром своей политической программы. Возможно, иссле-дование Бирна нацелено лишь на то, чтобы прикрыть преднаме-ренный сдвиг партии вправо.

Поражение партии на выборах 2010 г. правые в ЛПВ сравнивают с провалом на выборах 1983 г. Тогда партия под руководством М. Фута выступила с левацким предвыборным мани-фестом, который окрестили «самой длинной запиской самоубий-цы в истории». После того поражения партия стала сдвигаться к центру политического спектра, особенно при Т. Блэре. Перед партией стояла реальная перспектива маргинализации при сохранении «идейной чистоты» в условиях сокращения численности рабочего класса. Альтернативой был сдвиг к центру политического спектра, учёт интересов среднего класса, что подразумевало переход на иную идейную платформу.

«Старые левые» считают, что руководство партии и бюрократическая верхушка профсоюзов использовали поражение 1983 г., чтобы оторвать партию от рабочего класса, и что ЛПВ и БКТ бросили шахтёров во время забастовки 1984–1985 гг., со-гласились на антизабастовочное законодательство и признали «свободный рынок» издания Т. Блэра. За 13 лет правления, счи-тают они, ЛПВ прислуживала финансовой олигархии, пока необузданные спекуляции и двойная бухгалтерия не привели к фи-нансовому краху 2008 г.6

Отсылки Бирна к 1983 г. подводят к необходимости для пар-тии сменить идеологические одежды в ответ на самый крупный экономический кризис со времён Великой депрессии. Отсюда и возник проект «синего лейборизма» М. Гласмана. Э. Милибэнд написал предисловие к электронному изданию книги «синих лейбористов», в которую вошли статьи Д. Милибэнда, Дж. Пэр-нелла, Й. Круддаса и Х. Блирс7.

В книге содержится критика финансового капитала (но не капитализма в целом), а Гласман пишет, что «социализм есть условие устойчивого капитализма в том смысле, что университеты, школы, библиотеки, образовательные учреждения, правления закона и демократия – все они обеспечивают общественные блага, необходимые для его процветания и роста». Тезис сколь напыщенный, столь и фальшивый. Для него Лейбористская партия – дитя от межклассового брака профсоюзов, коопе-ративов, обществ на паях, с одной стороны, и Фабианского об-щества и интеллектуалов, с другой. Брак развалился по вине Фабианского общества, выступавшего за «утвердившуюся после 1945 г. в лейборизме традицию опоры на государство, пере-распределение, равенство», что сформировала государственную бюрократию и вызвала соответственно «утрату ответственности». Критика мер лейбористского правительства К. Эттли (национализации, а главное – создания «государства всеобщего благосостояния»), которые обеспечили лейбористам широкую поддержку рабочего класса на протяжении длительного периода, указывают на политическую направленность «синего лейбо-ризма». С его точки зрения, задача государства – не устранить, а смягчать социальные антагонизмы, а наилучшая модель – гер-манская система рабочих советов. Отсюда и симпатии к началь-ному периоду «нового лейборизма» с акцентом Блэра на христианском социализме с этикой ответственности и труда.

По мнению Гласмана, «новый лейборизм» пошёл по неправильному пути, поддержав глобализацию, что «превратила людей в товар» и вызвала «поток иммиграции», породив «негодование белого рабочего класса», стеснённого политикой мульти-культурализма. В результате оказалось подорванным социальное единство общества. «Синий лейборизм» предлагает полагаться на ценности семьи (пусть и не только традиционной), ре-лигию, этику труда, патриотизм. Более того, Гласман предложил сотрудничество с националистической Лигой английской обороны (English Defense League) и её сторонниками в ЛПВ. Круд-дас, Бирн и другие утверждают, что определённым успехом БНП стала пользоваться в силу «правомерного недовольства» белых рабочих иммиграцией.

В 2007 г. Бирн, тогда младший министр лейбористского правительства по делам иммиграции, в памфлете «Переосмысливая иммиграцию и интеграцию»8, изданном по материалам конференций европейских социал-демократов, утверждал, что иммиграция негативно сказывается на положении британских бедных и вызывает недовольство в стране.

Утверждения о том, что иммиграция подрывает социальное единство, отвлекает внимание от возросшего социального нера-венства (вспомним замечание П. Мандельсона о том, что «нет ничего постыдного в том, чтобы быть до неприличия богатым») и увеличившегося разрыва между бедными и богатыми, особенно в условиях, когда лейбористское правительств открыло государственную казну для спасения банков.

Нападки «синих лейбористов» на стейтизм резонируют с мерами жёсткой экономии коалиционного правительства, вклю-чая приватизацию того, что осталось от государственного сектора. Идеи «сообществ друзей» или соседских общин – «локализма» – созвучны концепции «большого общества» Кэмерона, нацеленной на демонтаж государственной системы здравоохра-нения, образования и социальных услуг.

«Синий лейборизм» – часть общеевропейского явления. Так, в 2007 г. Бирн совместно с Й. Диссельблюмом, представителем по вопросам внутренних дел Партии труда (Нидерланды), написали статью против незаконной иммиграции9. В начале 2011 г. мозговой центр европейских левоцентристов «Полиси нэтуорк» (Policy Network), который возглавляет один из архитекторов «нового лейборизма» П. Мандельсон, совместно с моз-говыми центрами Нидерландов и Германии выпустили сборник «Вызовы для социал-демократии в области национальных куль-тур»10, осуждая политкорректность и мультикультурализм, обращая внимание на маргинализацию вновь приезжих и нагрузку на социальные расходы государства. Таким образом, перед лицом возрождения классовых антагонизмов европейская социал-демократия не чужда правого популизма и национализма.

В январе 2011 г. Эд Милибэнд выступил с речью в Фабианском обществе11 с осуждением «нового лейборизма» за то, что, придя к власти, его представители поощряли рыночную эконо-мику в ущерб ценностям и институтам, которые «дороги людям», и предложил «укоренить наши ценности в традициях и идеях, которые выходят за рамки бюрократического государст-ва и навязчивого рынка». Д. Милибэнд в речи в период кампании за лидерство в Лейбористской партии летом 2010 г. также говорил об «отчеканенных в сердцах» лейборизма ценностях ответственности, любви, привязанности, дружбы, что «превыше денег и выгоды»12. Понятие «справедливость», которым ещё оперировали «новые лейбористы» (Д. Милибэнд относился к мо-лодому поколению этой идеологии), ушло, уступив место добродетели, любви и дружбе, а также специфически англосаксон-ской традиции личной свободы и независимости.

Речь Д. Милибэнду писал в основном М. Гласман, но прислушался к его идеям больше Эд Милибэнд, предложив универ-ситетскому преподавателю политологии в феврале 2011 г. член-ство в Палате лордов. Ныне барон, Гласман принял предложение, «уважая традиции и не одобряя политический рационализм с его презрением к наследственным институтам»13.

Название «синий» призвано подчеркнуть консервативную жилку в идеологии лейборизма, «национальную традицию сопротивления» различным формам господства – от норманнского завоевания и огораживаний до Промышленной революции. С этой точки зрения, «парламентский социализм», вопреки мне-нию марксиста Ральфа Милибэнда (отца братьев Милибэндов) – не аберрация или оксюморон, а его сущность, воплощающая историческую приверженность Лейбористской партии наследственным институтам правления, которые представляли интере-сы «общин»». По мнению Гласмана, Англия оказала сопротивление норманнскому завоеванию, утвердив и свободу, и традицию. Гласман считает, что институты, которые были созданы в качестве «сдержек и противовесов» рынку, атрофировались, ес-ли вообще не отмерли, а ЛПВ при Блэре и Брауне ничего не сделала, чтобы остановить процесс: «И Блэр, и Браун «подписа-лись» под капиталистически-прогрессистской
Социальная Европа: ненужный багаж для

«красных тори» и «синих лейбористов»?


Проиграв всеобщие выборы в мае 2010 г., лейбористское правительство Великобритании оставило в наследство коалиции консерваторов и либеральных демократов политические программы и методы взаимоотношения с Евросоюзом, пронизанные концепцией «третьего пути». Это наследие, как и сама идеология сохраняют мощный потенциал развития. Тем не менее, реализация этого потенциала зависит от отношения к идеям «новых лейбористов» современного поколения британских политиков. Не будучи государством-основателем Европейских сообществ, Великобритания оказала существенное влияние на развитие ряда ключевых черт нынешнего облика Евросоюза.

В настоящее время влияние Великобритании на эволюцию идеи единой Европы и на разработку отдельных направлений интеграционной политики может оказаться решающим. Глобальный экономический кризис 2008–2009 гг. и борьба с его по-следствиями усилили противоречия внутри Евросоюза. Именно позиция Великобритании, не входящей в зону евро, в создав-шихся условиях определит альтернативу идеи федерализации Евросоюза. Ключевым остаётся вопрос, будет ли эта альтернатива основана на традиционном для Великобритании отстаива-нии преимуществ Единого внутреннего рынка или она обогатится в результате переосмысления европейской политики «но-вых лейбористов».

^ Европейское наследие «нового лейборизма»

Говоря о том, как повлияли на развитие политической системы ЕС политики, отождествлявшие себя с идеологией «тре-тьего пути», необходимо подчеркнуть, что это влияние вырази-лось в развитии, преж