Реферат: Шалин виктор викторович

ШАЛИН ВИКТОР ВИКТОРОВИЧ

www.lekcii.in.ua
ТОЛЕРАНТНОСТЬ
(КУЛЬТУРНАЯ НОРМА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ)


В работе, посвященной исследованию толерантности, в русле социальной философии анализируются теоретические представления о толерантности в условиях современного мира, о ее соотношении с ценностями культуры, политики, образования, с процессами глобализации.

Результаты исследования могут быть использованы в новейших исследованиях проблем толерантности и политических технологий, при разработке новой модели научной политики России, принятии политико-управленческих решений, а также при преподавании дисциплин общегуманитарного цикла в вузах: философии, социологии, политологии, культурологии, специальных обществоведческих дисциплин.
Содержание
Содержание 2

Предисловие 3

Глава I.Толерантность в условиях современного мира: теории и практика 9

1.1. Теория и проблемы толерантности 11

1.2. Социальные реалии в контексте проблем толерантности 25

1.3. Место и роль толерантности в системе либерально-демократических ценностей 53

Глава II. Мораль и политика в европейской культуре 70

2.1. «Естественный» человек и спонтанный социальный порядок 72

2.2. Соотношение интересов и принципов "моральной политики" 85

2.3. Моральный консенсус и необходимое зло политики 98

Глава III. Власть и толерантность 113

3.1. Аксиологическая пустота и природа политических объектов 115

3.2. Либеральный радикализм и концепция человеческой природы 134

3.3. Тирания большинства 152

Глава IV. Политическая культура толерантности 174

4.1. Толерантность в политической культуре 176

4.2. Политический диалог 198

4.3. Политическая толерантность в современной России: практический опыт 219

Глава V. Социальные аспекты толерантности 238

5.1. Толерантность в свете глобализации современного мира 239

5.2. Российские социальные отношения и проблема толерантности 262

5.3. Образование и формирование культуры толерантности 286

Заключение 304



Предисловие

В условиях многополярного мира, а именно - глобализации хозяйственной деятельности, создания новых видов социализации, национальной и этнической дивергенции, экологической дисблансированности и т.д., толерантность обнаруживается как интенция общечеловеческих интересов и потребностей. Она заявляет о себе в качестве необходимой предпосылки в социальных связях и новых формах коммуникативно-целесообразных отношений. Когда главной потребностью людей становится обретение мира, согласия для своего выживания и полноценной жизнедеятельности, то именно толерантность становится их фактором. Терпимое отношение к проявлениям другого, иного – это та культурная норма, которая приумножает и улучшает результаты социального сотрудничества и общечеловеческого общения.

Особенностью современного мира людей является разнообразие всех сторон его существования - социокультурных укладов, способов жизнедеятельности, социально-политических условий и т.д. Подобное разнообразие содержит в себе конфликты и напряженность. По логике же социально-исторического развития люди стремятся к целостности человеческого мира. Они осознают необходимость противостоять дезинтеграционным процессам ненасильственными способами. О результатах такого осознания могут свидетельствовать конкретные виды деятельности, практика институтов гражданско-правового регулирования общественной жизнью. Проблема толерантности, так же как и любая другая проблема, вызревает в определенном опыте людей, и только под воздействием реальной заинтересованности, прежде всего, в том опыте, где эта проблема возникла, она может быть разрешена, обретая свойства предпосылки и принципа.

Решение проблемы толерантности нужно искать в конкретных видах социализации людей, в их специфике, вырастающей из национальных социокультурных и субкультурных традиций.

На подобное методологическое основание указывают исследования ряда зарубежных и отечественных ученых, в которых анализируются особенности современной жизнедеятельности людей. Новое видение социального развития продиктовано событиями глобального кризиса. Впервые необходимость изучать человеческий мир через призму глобальности продемонстрировали участники Римского клуба в 70-е гг. На работы Д. Медоуза, М. Месарович и Э. Пестеля, А. Печчеи, Я. Тинбергена, А. Кинга и Б. Шнайдера1, ряда других зарубежных и отечественных авторов мы опирались в актуализации проблемы толерантности, использовали их научные методы и статистические данные.

Насколько важна проблема толерантности в российском общественном сознании и в реальном устройстве человеческого мира, можно понять, исследуя кардинальные изменения в нашей стране и соизмеряя их с разнообразием векторов общественного развития. Данный аспект рассмотрения не нов и в настоящее время подтверждается большим количеством предметных разработок российских ученых. Социально-философское обобщение процессов, охвативших все стороны социетального и индивидуального бытия, содержится в работах А.Г. Глинчиковой, А.А. Гусейнова, А.Ф. Зотова, Н.Н. Моисеева, А.С. Панарина, В.С. Степина, В.И. Толстых, и др. С их помощью мы попытались выделить действительные тенденции, способствующие теоретическому оформлению проблемы толерантности.

Свой посильный вклад мы оцениваем через попытку изучения проблемы толерантности как культурной нормы и политической необходимости в комплексе с анализом реальных тенденций, социокультурных предпосылок и практик гражданско-правовой легитимации. Насколько нам известно, подобных попыток в отечественном социально-философском знании предпринято не было.

Для категориального оснащения проблемы толерантности мы обратились к достижениям европейской классической философии и политэкономии, опыту философии культуры, философской антропологии, культурологии, современной социологической и политологической методологии. Большое значение для нас имели представления, с которыми работают специалисты по этике, социальной психологии, гражданскому праву. Этот формально-логический материал помог нам оформить свой рабочий инструментарий. Главными для нас стали самостоятельно описанные категории, так как нетождественность, целостность, субъективность, человеческий мир, интеграционные и дезинтеграционные процессы, движение человеческого мира к своей целостности, коммуникативно-целесообразная деятельность, символизация человеческих способностей и интересов, культура, культурогенез, культурная норма, моральная ценность, этос и мораль, нормативно-регулирующая система, принцип толерантности, либерально-демократические ценности, гражданско-правовая легитимация.

Изменения в общественном развитии коснулись каждого из нас и сделали проблему толерантности необходимым условием регулирования наших отношений с миром и природой, с неведомым и неопределенным. С нашей точки зрения, эти изменения обусловливают тенденцию толерантности стать политической необходимостью, закрепиться в процедуре гражданско-правовой легитимации и стать культурной нормой. На это указывает исторический и действительный международный и национально-культурный опыт. Особенно важной становится тенденция востребованности либерально-демократических завоеваний. Ее состояние мы проанализировали в данном исследовании на российском материале. Согласно социологическим и историографическим исследованиям, в гражданско-правовом сознании россиян заложен мощный потенциал отстаивания либерально-демократических установок и ценностей. С нашей точки зрения, реализация такого потенциала нуждается не только в научном обосновании, но и в ее превращении в публичную социально-правовую экспертизу, а также в процедуру политической легитимации.

Выдвигая положение об актуальности проблемы толерантности, мы имели в виду наличие контактных систем взглядов на современные процессы, с помощью которых проблема приобретает свое научное значение. Выбор такого рода концепций являлся для нас существенным по некоторым показателям: в определениях хода общественного развития, в позициях на условия человеческого бытия и в возможностях реализации своего идейного содержания. Репрезентирующими эти показатели являются цивилизационные, миросистемные, постиндустриальные, постинформационные, постэкономические, социоэкономические концепты и проекты. Наиболее представительные авторские системы взглядов (С. Хантигтон, И. Валлерстайн, А. Этциони, В. Иноземцев) мы использовали при разработке проблемы толерантности.

Особое внимание мы обратили на концептуальные изменения в составе этического знания, на его связь с такими прикладными дисциплинами, как социология, психология и конфликтология (Гуссейнов А.А., Апресян Р.Г., Дробницкий О.Г., Здравомыслов А.Г. и др.).

Специальной отраслью знания, где проблема толерантности является ведущей темой, в последнее время стала этика ненасилия. У нее солидная традиция теорий и практических программ, берущая начало от воззрений и политических действий многих деятелей человеческого мира, Ее выводы мы изучили и обобщили в своем исследовании.

На наш взгляд, не существует монопольной мировоззренческой системы, так же как не существует совокупности общепринятых этических и нравственных принципов. Возможен выбор различных способов и средств действия. Этот выбор диктуется объективно-историческими обстоятельствами и социокультурным потенциалом той или иной общности людей. Для того чтобы толерантность стала культурной нормой и действительным регулятор межличностного и международного движения людей к целостности человеческого мира, необходима процедура гражданско-правовой легитимации. Опыт публикации, кодификации и закрепления различных форм толерантного поведения уже есть. Этим мероприятиям необходима широкая поддержка, прежде всего, со стороны научной общественности, осмысляющей проблему толерантности в ее самых различных аспектах.

Представления о толерантности в мировой культуре имеют богатую и интересную историю. Они отнюдь не вызревали из запретов первобытных сообществ, а связаны с процессами выделения родового человека из системы традиционных норм и установок в пространство социальной истории. Конфликтность человеческого сознания и противоборство нормативно-регулирующих этнических систем, с точки зрения культуры и социальной антропологии, наиболее остро проявляются в процессе распространения религиозных вероисповеданий. Насущный интерес верующих состоял в привлечении как можно большего числа людей в новую духовную практику, а это требовало создания убедительной аргументации. Апологеты веры становились первыми в истории человечества "конфликтологами", специалистами по урегулированию напряженности и конфликтности человеческого сознания. Созданные догматы веры требовали смирения и терпения в практике вероисповедания. В наследии мировых религий мы находим образцы такого поведения. Религиозный опыт послужил в дальнейшем источником оформления новых средств регуляции, в частности, первых прав и свобод буржуазного общества. Но это был источник, а не аргумент. Последним становились реальные интересы, апеллирующие для убедительности к своим социокультурным корням.

Мы поставили своей целью теоретически разработать проблему толерантности, основываясь на анализе ее становления в качестве социокультурной нормы и выяснить ее эффективность в различных областях социетальной и индивидуальной жизнедеятельности.

В результате, на наш взгляд, нам удалось выделить и описать категории, способствующие адекватному выражению проблемы толерантности в сознании современных участников общественного развития; определить место и значение проблемы толерантности в реальных процессах; проанализировать и обобщить концептуальный опыт репрезентации проблемы толерантности; сформулировать понятие толерантности с помощью исторически преходящих способов регуляции общественной и индивидуальной жизнедеятельности; концептуализировать социокультурное наследие относительно категории терпимости и ее действительной природы с учетом потребностей людей в различных сферах общественного бытия; представить понятие толерантности в аспекте социокультурной нормы и политической стратеги; методологически связать установку терпимости с социетальной и индивидуальной мотивацией гражданского мира и согласия; выработаь рекомендации взаимодействия правовой культуры и гражданско-правовой политики.
^ Глава I.Толерантность в условиях современного мира: теории и практика

В значениях слова толерантность люди выразили свое отношение к действиям, которые благоприятствуют разного рода человеческим контактам, помогают достичь определенных целей. Имеющееся во многих европейских языках слово толерантность, от латинского tolerantia - терпение, связывается в представлении с терпимостью, снисходительностью к кому- или чему-либо, обозначает готовность предоставить другому человеку либо осуществить для него свободу мысли и действия2. Развитое общественное сознание оформляет в представлении о толерантности моральное качество, которое характеризует принятие одним индивидом или обществом интересов, убеждений, верований, привычек других людей или сообществ. Толерантность выражается в человеческом стремлении достичь взаимного понимания и согласования самых разных мотивов, установок, ориентаций, не прибегая к насилию, подавлению человеческого достоинства, а используя гуманитарные возможности - диалог, разъяснение, сотрудничество.

В абстрагировании такая "снятая" форма отношений людей друг с другом устанавливает процедуру взаимодействия частей со своим целым. И первое, что здесь приходится выделять, - нетождественность, с одной стороны, реально существующего человека себе самому как целостности, а с другой - человеческого мира к своей естественной среде обитания. Постоянными предикатами такого противоречия относительно человека и человеческого мира являются действительные условия его бытия и формы социального общения. Сами эти предикаты не постоянны и преходящи; они изменяются, способствуют или препятствуют появлению других, перестают существовать или сохраняются.

^ 1.1. Теория и проблемы толерантности

В определении нетождественности человека относительно человеческого мира, а человеческого мира относительно природы мы учитываем и обобщаем закономерности социальной истории, особенности общественного развития, а также нерасторжимо связанные с ними процессы возникновения и становления специфических, присущих только человеку форм жизнедеятельности - культуры.

Природная, естественная среда обитания человеческого рода - это органическая целостность, необходимая основа их бытия. Они - зависимые части этой целостности. Но не приспособление к своей органической целостности "сыграло роковую роль" в нетождественности человеческого мира и конкретного человека к своей природе или к другим людям. Необходимость вступать в контакты с себе подобными - вот что оказалось двигателем социальной истории, общественного развития и культурогенеза.

Человеческий мир - это непрекращающееся общение и взаимодействие людей друг с другом, это использование и создание в ходе общения (и для убедительного воздействия) разнообразия предметных форм. Являясь энергетическим образованием, то есть созданным в результате жизнедеятельности людей, человеческий мир характеризуется противоречиями и напряжением.

Применительно к современной ситуации человеческий мир можно представить как противоборство интеграционных и дезинтеграционных процессов. С одной стороны, благодаря развитию и интенсификации самого широкого спектра социальных связей - хозяйственных, политических, культурных и т.д., возникновению и актуализации новых видов деятельности и коммуникаций человеческий мир приобретает свойства целостности и единства. Возрастает осознание универсальных человеческих потребностей и проблем обеспечения жизнедеятельности, общности исторических судеб и безопасности народов. Это - интеграционный, или центростремительный, процесс, в ходе которого современный человеческий мир приобретает глобальный характер. С другой стороны, под воздействием роста национального и индивидуального самосознания и их освобождения, происходит распад и дробление отдельных социумов, обособление и разъединение субъектов общественной жизни. Это - дезинтеграционная, центробежная составляющая мировых процессов. В человеческом мире она проявляется в различных формах социальной напряженности и конфликтности.

В ходе истории обнаруживаются пределы каждого из этих процессов. Человеческое существование связано как с интеграционными, центростремительными, процессами, так и с дезинтеграционными, центробежными, и люди с необходимостью регулируют эти процессы. Причинами этих процессов являются противоречия части и целого, взаимодействие разного рода субъективности со своей целостностью. Интеграция и дезинтеграция того или иного социума, по сути, имеет общечеловеческий характер, интеграционные и дезинтеграционные процессы в его производстве и воспроизводстве определяют развитие всемирной истории и трансформацию действительности.

Относительно состояния современного человеческого мира и его объективно-исторического движения к своей целостности силы дезинтеграционных процессов грозят обернуться глобальными катастрофами и прекратить всякую жизнь на земле. Отчетливое понимание реального противоборства и конкретного выражения этих процессов побуждает многих участников общественной жизни объединить свои усиления в предотвращении последствий дезинтеграции.

Участники и создатели человеческого мира - субъекты, в отношении к своим целостностям они реализуют субъективность. Она проявляется в различного рода оформленных способах и средствах воздействия людей на природу и на себе подобных. Предметные формы субъективности образуют культуру.

Культура в таком определении есть процедура и результат "переноса" и "закрепления" в предметные формы жизненно важных тому или иному сообществу людей отношений друг с другом и условиями своего бытия. Эти предметные формы фиксируют и сохраняют определенный уровень способностей человека. Востребованность тех или иных предметных форм, а значит и опредмеченных способностей человека, зависит от жизненных интересов и целей конкретного сообщества или индивида. В общественном развитии задействуются различные предметности, и они же влияют на характер человеческих потребностей и формирование их универсальных, общечеловеческих способностей. Только благодаря их воздействию на живое существо семейства гоминид, тот становится человеком.

По сути предметные формы - идеальные образования, в них не только осуществляется "перенос" конкретных человеческих действий и результатов на нечто иное, выделенное из этих действий и результатов, но и "закрепление" с помощью предметных форм значений этих действий и результатов. Благодаря своим значениям предметные формы участвуют в развитии человеческого сознания.

Известно, что результат какого-либо действия и его значение могут не совпадать. Действие людей или индивида, в ходе которого был достигнут позитивный результат, фиксируется в представлениях людей как ценность, достижение и образец, На уровне человеческого поведения этот образец может воспроизводиться в качестве регулятора межличностных и социальных отношений, восприниматься и сохраняться в культуре общества как нравственная установка, моральный критерий или ценность. Однако не всякое намерение, действие, его результат совпадают с нравственной установкой, критерием или ценностью.

Определенными намерениями и ориентацией характеризуется, например, политическая деятельность, но это вовсе не означает автоматизма ее моральности. Политическую деятельность в зависимости от социальных сфер ее реализации можно представить как различные типы этоса. Подчиняются ли эти специализированные системы определенным моральным установкам? Вопрос дискутируется на протяжении всей истории человечества. В связи с этим исследователь проблемы взаимоотношения морали и политики И.И. Кравченко замечает, что "этические начала политики - ее непосредственный атрибут, но их выражения непостоянны и временны. Вместе с изменениями политики изменяются и вдохновляющие ее идеи, настроения и волевые импульсы. Моральные же требования к политике постоянны: абсолютные принципы нравственности, принятые той или иной культурой. Их конкретные формы редуцируются в определенной реальной ситуации к отдельным требованиям"3.

Образуя две исторически автономных, но одинаковых по регулятивно-контрольным функциям системы в конкретном социуме, мораль и политика находятся в постоянном напряжении и испытывают давление друг на друга. Такой характер отношений морали и политики обусловливается социально-историческим и антропологическим параметрами. Мораль и политика развиваются вместе с другими системами общества - экономической, правовой, религиозной, идеологической и др., в которых также действуют представления о долге, границах свободы, нормах поведения и т.д. Процесс взаимоотношения морали и политики может быть обобщен в категориях общественного движения к целостности и осуществления в этом движении принципа толерантности.

Реальное противоборство моральных установок и ценностей политическому этосу - традиционная тема социальной философии. Мыслители нового времени рассматривали его как переход от естественного состояния общества и человека к культуре, цивилизации, гражданскому и политическому обществу, в которых власть и государство способны обуздать распущенные или нецивилизованные нравы4. Переход от дикости к цивилизации означал возможность нравственного совершенствования человека, общества и его политической жизни. Демократизация общественных отношений также определялась в аспекте фундаментальных социальных и моральных ценностей - справедливости, свободы, права. Демократический процесс действительно составлял одну из основ европейской цивилизации, и сама она, по убеждению классиков европейской философии, могла стать господствующим миропорядком.

Философы нового времени обратили внимание на то, что в политике используют механизмы ограничения индивидуальной свободы. Кант развил это наблюдение в своей трансцендентальной этике, постулируя добровольное самоограничение свободы, которое не позволяет нарушать границ свободы другого. Логика нравственности может присутствовать и в политической деятельности, при этом условии политика выступает как фактор цивилизованного развития.

Устойчивость и жизнеспособность любого общества зависит от готовности его членов действовать в соответствии с определенными правилами и правовыми нормами. Функция санкционирования основных регуляторов общественного производства и воспроизводства возложена на властные структуры. Власть заинтересована в публичном общественном признании таких своих полномочий. Она создает прецеденты и узаконивает свою политическую легитимации.

Научное знание располагает обширнейшим материалом формирования и изменений системы легитимации в различные исторические периоды и в конкретных социумах. В течение всей истории человечества определяющую роль в публичном признании власти играли мифология и религия. Обоснование "божественной идеи" власти до сих пор остается способом консолидации общественной жизнедеятельности. Мало того, запреты, правила, догмы, нормы, ценности и т.п., связанные с мифологией и религией, остаются в общественном сознании различных сообществ и индивидов. Эти и многие другие, созданные в определенной общественной жизнедеятельности людей, идеальные образования используются в процедуре легитимности той или иной общественно значимой деятельности.

Однако не сами по себе идеальные образования в своих предметных формах, а люди - обладатели и создатели этих форм востребуют и задействуют их в своих сознательных действиях. Именно люди для своего совместного выживания и общения создают и воспроизводят такие идеальные средства, как язык, запрет, обычай, письменность, культ и храм, норму и право. Идеальности бесконечны в своем разнообразии, потому что используемые в качестве средств воздействия на общественное и индивидуальное сознания, они способствуют их развитию и, вместе с тем, приумножают свое разнообразие. Объективной причиной разнообразия идеальности становится появление новых видов и способов жизнедеятельности, а также цивилизационная и национальная дивергенция человеческой жизнедеятельности и ее идеальностей.

Применяя этот абстрактный дискурс к значениям слова толерантность, подчеркнем, что в качестве "снятой" формы она утверждает значимые для людей действия. Свое предметное выражения толерантность обретает в различных социальных практиках, где она выступает в функции регулятора человеческой жизнедеятельности, тем самым, являясь идеальным образованием и входя в культурный арсенал того или иного сообщества. Именно в таком значении толерантность выступает как культурная норма и моральная ценность. Ее функции, или значения, актуализируются в силу ряда объективно-исторических обстоятельств.

Это - различные по уровню и степени интеграционные и дезинтеграционные процессы. В социальной истории они способствовали выделению общественной жизни, образованию цивилизаций и государств, формированию наций и их дивергенции. Сами по себе эти процессы сопряжены с противоречиями и напряженностью человеческих контактов и способов социализации, вынуждая людей регулировать эти процессы и свое отношение к ним. Тогда востребуются, создаются и используются различные нормативно-регулирующие средств. Часть этих средств приобретает относительно самостоятельный и устойчивый характер в силу того, что они специально используются в развитии человеческого сознания, обретая при этом статус культурных норм и моральных ценностей. Но вызванные к жизни конкретными обстоятельствами эти устойчивые нормы и ценности наполняются новыми параметрами и значениями. Объективность этого свойства распространяется также и на толерантность.

Взаимодействие реального сознания с конкретным бытием выводят объяснение проблемы толерантности из плоскости этики долженствования. Во-первых, ее положения не носят реального значения уже хотя бы в силу имеющегося разнообразия сфер социализации и выработки соответствующих этосов. Во-вторых, между этосом и моралью существует социокультурное противоречие, которого ни трансцендентная этика, ни ее "превращенная" форма - этика долженствования не допускают. А.А. Гусейнов аргументирует это положение так: "Люди расходятся в конкретном определении и понимании морали, но все они, пожалуй, едины в том, что этим словом обозначают самое святое, сокровенное. Мораль собственно и есть совокупность безусловных, абсолютных, категорических, непререкаемых, предельных, священных требований, от которых человек не может отступить без того, чтобы не потерять уважения к себе, не травмировать свое человеческое достоинство. Из того факта, что мораль имеет для человека особую - первостепенную - ценность, часто делают вывод, согласно которому необходимо постоянно апеллировать к морали и строить свои отношения с людьми и миром, непременно сопровождая их моральными оценками. Такой ход мысли может показаться обоснованным только на первый взгляд. В действительности все наоборот"5.

Мораль так же, как и другие способы и средства регуляции общественных и индивидуальных отношений, - становящаяся форма социализации. Но в отличие от таких форм социализации, которые, так же как и она, выделяются в сферу нормативной регуляции - право, обычаи, традиции, мораль не утверждается и не проводится в жизнь специальными учреждениями. Она формируется в процессе действительного общения людей и выражает их исторический опыт непосредственно в коллективных и индивидуальных представлениях, чувствах, волеизъявлении. Заметим, что и сфера человеческого общения, и сфера общественной практики для своей эффективности востребуют нормативную регуляцию. В использовании ее люди создают моральные установки и ценности. Степень интенсивности и разнообразия различных сфер общественной жизни обусловливает универсализм, общечеловеческое качество исторически конкретной морали.

Очевидной особенностью современного человеческого мира является разнообразие всех сторон его существования - социокультурных укладов, способов жизнедеятельности, социально-политических условий и т.д. В таком разнообразии неизбежны конфликты и напряженность. По логике же социально-исторического развития люди стремятся к целостности человеческого мира. Они осознают необходимость противостоять дезинтеграционным процессам ненасильственными способами. О результатах такого осознания могут свидетельствовать конкретные виды деятельности, особенно институты гражданско-правового регулирования общественной жизнью. Проблема толерантности, так же как и любая другая проблема, вызревает в определенном опыте людей, и только под воздействием реальной заинтересованности, прежде всего, в том опыте, где эта проблема возникла, она может быть разрешена, обретая свойства предпосылки и принципа. Является ли толерантность нравственным требованием или связана с частным прагматизмом - вопрос, на который сегодня не может ответить ни трансцендентная этики, ни этический релятивизм. Его решение нужно искать в конкретных видах социализации людей, в их специфике, зависящей от национальных социокультурных и субкультурных традиций.

Только в связи с объективно-историческим общественным развитием и особенностями современного человеческого мира толерантность может выступать как предпосылка и принцип движения людей к единству и совместному сотрудничеству. Отсюда актуальность научного выяснения ее реальных основ и функционального содержания.

После краха Западной Римской империи становление политической культуры Запада и толерантность Европы складывались в качестве целостного католического мира. Церковь формировала общую нормативно-ценностную систему, единое ценностное пространство. В этом смысле ранний римский католицизм оказался "...единой и единственной матрицей европейской цивилизации"6. Данная концепция, развиваемая в современных дискуссиях по истории политической культуры Запада, в основных чертах была уловлена уже в XIX в., в том числе и русскими мыслителями: "...церковь в обновленной Европе после выхода из древнего мира стала не только источником духовного образования, но и главою устройства политического. Она была первым звеном того феодального порядка, который связал в одну систему все различные государства Европы"7.

При сопоставлении в данном плане Европы и России принципиальное значение имеет не конкретное содержание этого нормативно-ценностного порядка в той мере, в какой оно было обусловлено раннекатолической догматикой в отличие от православной догматики. Сравнение религиозно-политических порядков Европы и России - особый предмет для исследования, который мы здесь не затрагиваем. В нашем случае более важно то, что данный нормативно-ценностный порядок был универсален для ареала Европы и автономен от нецерковных общественных институтов, прежде всего от государства.

Хотя высокая мера сформированности данного порядка возникла не сразу, его универсальность и автономия были выявлены уже общеевропейской динамикой и интенсивностью экономического развития в период 800-1100 гг. В это время Европа становится определенной культурной и хозяйственной целостностью, еще не будучи системой государств. Конституирование нормативно-ценностного порядка было зафиксировано тем, что крах римской державности не привел к возврату и локализму, который предшествовав интеграции народов под римской эгидой. На основе универсального и автономного нормативно-ценностного порядка развертывается становление плюралистических сил Европы, их взаимодействие, противоречия и конфликты. У истоков данных конфликтов лежит дуализм общественного бытия, обусловленный существованием Церкви как Тела Христова - особого мира внутри наличного социо-политического мира. Дуализм выступает в двух плоскостях: как противопоставление Папы и Императора; как противоборство религиозной и секулярной тенденций.

Концепция культурно-политического дуализма Запада и его политических традиций разработана Ф. Уоткинсом, который показал, что данный дуализм в его исторически меняющихся формах был определяющим признаком и источником социально-политического развития Европы, многообразно преломлялся в массе местных условий и традиций, которые его конкретизировали и специфицировали8. Однако для европейской цивилизации существенное значение имел не столько дуализм, сколько его опосредованность указанным нормативно-ценностным порядком. Он задал единство противоположностей и возможность их конструктивного "снятия", определил допустимую меру легитимизации, остроты и разрушительности социальных и политических конфликтов. Поэтому в первом приближении можно считать, что идеальный тип конфликта в рамках европейской цивилизации соответствует гегелевской теории противоречия. Его оборотная сторона - договорной характер европейского общества, содержащий в себе формулу Э. Дюркгейма: консенсус стоит за спиной контракта.

Формы, в которых выступал нормативно-ценностный порядок и реализовывал функцию опосредования, в европейской истории менялись. В XIV веке началась "национализация" церкви государством, и в этом процессе участвовали многие страны. Протестантско-католическое противоборство XVI-XVII вв. впервые серьезно поставило под вопрос существование европейского нормативно-ценностного порядка. Данные процессы привели к тому, что он утратил жесткую и эксплицитную религиозную обусловленность и выступил в обобщенном, не столько секуляризованном, сколько религиозно-индифферентном виде9. Вестфальский мир 1648 г., заключенный между протестантами и католиками, был символом и политическим выражением "...рискованного вывода о том, что религия, от разделенного и спорного имени которой протестанты и католики вели неубедительную и братоубийственную столетнюю войну, становилась неактуальным элементом их культурного наследства. Почему бы молчаливо не согласиться устранить религиозные войны устранением самой религии и не сконцентрироваться на применении естественной науки к практическим делам?"10.

Не антирелигиозный и не неорелигиозный, а иррелигиозный и арелигиозный характер компромисса придал новый облик и значение европейскому нормативно-ценностному порядку. Он создал идейно-политическое пространство для появления и легитимного существования центра между противоположностями, возникавшими в лоне европейской цивилизации. Речь идет о религиозном фундаментализме и национализме, капитале и труде и множестве других мировоззренческих и политических противоположностей. Таким центром становился либерализм в его прикладном, социально-функциональном, а не идейно-доктринальном значении.

Либеральный центр стал выражением нового облика европейского нормативно-ценностного порядка, функционально обусловил содержательное развитие и практическое применение конкурирующих с ним идейно-политических систем консерватизма и социализма. В этом смысле можно говорить о либеральной природе европейской политики и цивилизации в целом. Компромисс католиков с протестантами был первым практическим опытом толерантности и установления равновесия частных сил. Данный опыт имеет всемирное значение, поскольку он формировался не на основе предшествующих конфликту норм и ценностей, а в условиях изменения старого порядка и создания нового. В то же время этот опыт не дает готовых моделей свободного развития многообразия, которые подлежа