Реферат: Рукописи, издания и переводы

Рукописи, издания и переводы

Древнейшая Хроника Ливонии (т. н. Хроника Генриха Латыша), впервые появилась в печати в 1740 г. Издана она была Иоганном Даниэлем Грубером по рукописи XVI в., найденной им в Ганновере. Эта рукопись, содержавшая почти полный текст Хроники, имела крупнейший недостаток: текст ее не был свободен от искажений и позднейших вставок, кое-где сильно изменявших смысл. Через семь лет, аренсбургский ректор Иоганн Готфрид Арндт напечатал перевод Хроники с латинского языка на немецкий, попытавшись по своему восстановить недостаточно понятные места. Кроме того, он добавил некоторые варианты текста по двум другим рукописям — ревельской и рижской. Много позднее, в 1853 г. А. Ганзен еще раз напечатал Хронику по тексту Грубера со своим немецким переводом, добавив новые варианты из четвертой, дерптской рукописи, впервые разделил Хронику на главы и установил правильную датировку событий. Это издание положило начало научному исследованию Хроники.

В 1862 г., в библиотеке графов Замойских в Варшаве, Август Беловский открыл старейшую и единственную пергаментную рукопись Хроники. Она легла в основу нового немецкого перевода, сделанного Эд. Пабстом и нового критического издания, выполненного Вильгельмом Арндтом (1867 г.). Они привлекли к работе все известные и доступные им рукописи Хроники, каковых у В.Арндта было девять (всего насчитывается не менее 23 рукописей).

После этого стало очевидно, что текст подвергся значительной переработке во второй половине XVI в., был дополнен многими вставками и сильно изменен вообще. Перевод Э.Пабста до сих пор считается одним из лучших. Некоторая устарелость его языка, это результат намеренной архаизации, стилистическая подделка средневековья. В дальнейшем, Хроника переиздана на немецком в 1959 г.

На русский язык Хроника полностью переведена была довольно поздно (1876 г.). Перевод принадлежал Е. В. Чешихину-Ветринскому и напечатан в “Сборнике материалов и статей по истории Прибалтийского края”, т. I (Рига, 1876, на обложке 1877). К сожалению, он сделан не с латинского оригинала, а с немецкого перевода Э. Пабста и полон различных недостатков. Издавалась также на эстонском (1881-83, 1962, 1983) и на английском (1961) языках.

На латышском Хроника была издана в 1883 (пер. с нем.), 1936 и 2000 г.

В 1938 г., Академия наук СССР издает первый русский перевод Хроники, сделанный по латинскому подлиннику (перевод С.А.Аннинского) и снабженный подробнейшим комментарием. Тираж этого фундаментального издания был всего лишь 1000 экз. (!). Тогда же был издан упрощенный, популярный вариант Хроники (без латинского текста и с минимумом примечаний), ставший библиографической редкостью.

^ Автор Хроники

Вопрос об авторе представляет давнюю и доныне неразрешенную загадку. Рукописная традиция не сохранила его имени, как не сохранила и точного наименования его произведения. Единственным источником для разрешения вопроса является содержание самой Хроники. Хотя автор нигде не называет себя по имени, но вообще он не раз говорит о себе, ясно указывая, что является участником и очевидцем описываемых событий. Он был священнослужителем, это видно и по стилю Хроники и по роду тем, привлекающих его внимание. Уже первые издатели, путем внимательного анализа текста, пришли к выводу, что автором является часто встречающийся там Генрих (хотя, этот вывод основан лишь на косвенных доказательствах).

Происхождение его также туманно. Грубер считал, что автор родом из Ливонии. Эта версия опирается на встречающееся однажды в Хронике выражение Henricus de Lettis, которое можно истолковать, как “Генрих из лэттов”, или “Генрих-лэтт (латыш)”. Мотивируя это толкование, В. Арндт утверждал и доказывал аналогиями из других мест Хроники, что предлог de имеет в данном сочетании только один смысл, означая именно происхождение откуда-либо, а не иную связь с местом. Кроме того, отмечается несомненная симпатия хрониста к лэттам и смягчение отрицательных фактов, касающихся их. Предполагается, что Генрих был не вполне беспристрастен в пользу своих земляков. Чтобы объяснить высокую и неожиданную для лэтта XIII в. образованность, приводились примеры, когда другие прибалтийские уроженцы, попавшие в Германию как заложники, получали там образование.

Противоположная, “немецкая” точка зрения выражается в следующем. Фразеология Генриха дает много примеров и того, когда предлог de, без всяких колебаний надо перевести не “из такого-то рода”, а “из такого-то места по службе, по жительству, по монашескому обету” и т. п. Таким образом, возможно, что выражение de Lettis следует понимать, как “священник из области лэттов”. Не раз употребляя термины nos, nostri по отношению к рижанам, ливонцам, завоевателям, автор Хроники, по крайней мере в одном месте с достаточной определенностью противопоставляет nos (т. е. немцев и себя), лэттам. Это место из XXIII.9, повествующее о битве с эстонцами (“Из наших же пало двое и двое из лэттов:”). Даже если не признать этих аргументов, преимущество в споре остается все же за “немецкой” теорией, исключительно по слабости основного упора “лэттской” гипотезы: точный смысл de Lettis настолько сомнителен, что вывод, сделанный Грубером и его сторонниками, кажется произвольным. В сущности, для возникновения самой мысли о латвийском происхождении хрониста достаточных оснований нет.

Вообще, не так уж и важно, кем был по национальности Генрих, поскольку его немецкая ориентация не вызывает никаких сомнений. Для критической оценки Хроники безразлично, был ли он немцем, для которого крещенные им лэтты стали ближе других “язычников”, или лэттом, который воспитан был в Германии, вырос в немецком католичестве и стал скорее немцем по культуре и мировоззрению, чем лэттом.

Он родился, вероятно, в 1187 г., так как священником стал в 1208 г. (XI.7), а по действовавшему в то время церковному законодательсту, мог быть посвящен только по достижении 21 года. Шестнадцати лет отроду (1203) Генрих привезен был епископом Альбертом в Ливонию и здесь, при его дворе, продолжал образование, начатое в Германии (это предположение основывается на том, что в дальнейшем изложение в Хронике становится более связным и подробным, чем до тех пор).

Весной 1208 г. Генрих получил посвящение и вместе со стариком Алебрандом послан на лэттскую окраину, на р. Имеру, где долгое время и был приходским священником. Однако, он участвовал в общей жизни немецкой колонии, временами сопутствуя епископам в их предприятиях, бывая в Риге и в походах. Фактически многое, о чем он пишет, случалось при его непосредственном участии. А. Ганзен считал, что Генрих умер вскоре после окончания своей Хроники, но ранее епископа Альберта (1229), о смерти которого он бы обязательно поведал читателю.

Позднейшие исследователи расширили район поисков. Г.Беркгольц отождествил автора Хроники со священником Генрихом, плебаном в Папендорфе (ныне — Рубене). По актовым данным, в июле 1259 г. священник Генрих из Папендорфа дает под присягой показания о границах епископских и орденских владений в районе нынешнего Буртниекского озера и р. Салаца. Его спешат допросить, “так как он очень стар и слаб”, а показания его крайне важны: он, сказано в акте, присутствовал как свидетель, в то время, когда производился раздел земель между епископом и орденом, и даже сам, от имени епископа, выделил ордену его долю.

Эта очень правдоподобная гипотеза позволяет протянуть нить биографии Генриха достаточно далеко. Другие документы указывают, что плебан папендорфский после 1227 г., некоторое время был приходским священником в эсто-ливской области Зонтагане, к северу от р. Салаца, где “вершей ловил миног в реке”. Таким образом, в 1259 г. ему должно было быть не менее 72 лет и, если смерть его последовала вскоре, то он по крайней мере на 32 года пережил тот момент, на каком закончил свою превосходную Хронику.

Почему же он не продолжил писать? Вероятно, у него уже не было стимула для этого и не было соответствующего поручения. Его покровитель, епископ Альберт, умер, а следующий за ним епископ Николай, человек тихий и кроткий, мог и не чувствовать нужды в собственном историографе.

Исследователь Н. Буш предпологает, что автором Хроники мог быть дважды упоминавшийся в некоторых актах начала XIII в. Heinricus de Lon, который, возможно, был близким родственником епископа Альберта. Наименование de Lon может иметь двойной смысл: а) из рода Lon (следовательно, знатного и династического происхождения) и б) из области Lon (простой смертный). Нижне-саксонский род фон Лон владел землями вблизи монастыря Каппенберг в Вестфалии, но в числе его представителей за первые шесть десятилетий XIII в. не отмечено лиц, в которых можно было бы видеть автора нашей Хроники. Кроме того, принадлежность хрониста к этому знатному роду невероятна еще и потому, что знатность наверное обеспечила бы ему более видное положение в Ливонии, чем роль приходского священника и странствующего миссионера на колониальной окраине.

Столь же мало правдоподобна и догадка о родстве Генриха с епископом Альбертом. Она основана на отождествлении Генриха-хрониста с Heinricus capellanus, который значится в генеалогической таблице, как сын Эрмингарды, сестры Алейдис (Алейдис — мать епископа Альберта). При такой версии автор Хроники оказывается двоюродным братом князя-епископа ливонского, но само это отождествление произвольно и не может быть опорой гипотезы.

^ Время написания Хроники

Автор не принадлежал к числу монастырских летописцев, работавших в тишине и уединении. Мы постоянно видим его в самой гуще событий, их очевидцем и активным участником. Поэтому, трудно предположить, что Хроника была написана ранее, чем наступило сравнительное умиротворение в Ливонии, т. е. до 1225 года. Писалась она не по частям, а почти целиком сразу. Именно в 1225 г. в Ливонию прибывает легат Папы римского, это могло служить основанием для написания Хроники, этой своеобразной информационной сводки. В дальнейшем, возможно в 1227 г., была добавлена гл. XXX, содержащая рассказ о завоевании и крещении о. Сааремаа.

По собственному заявлению хрониста, он писал лишь о том, что сам видел, или что слышал от очевидцев. Это совершенно оригинальное произведение, не имеющее никаких заимствований из других авторов. Особо выделим склонность Генриха к украшающим речь цитатам. В его произведении отмечены прямые цитаты из Горация, Вергилия, Овидия и других древнеримских авторов. Из средневековых писателей, он повидимому знал Сульпиция Севера и папу Григория. Но главное место здесь принадлежит Библии. Заимствования, сравнения, образы и обороты речи оттуда постоянно встречаются у Генриха. Это вполне естественно для всей той эпохи.

Во второй части Хроники, особенно в последних главах, прозаическая речь не однажды разнообразится стихами, притом не чужими, а собственными, принадлежащими Генриху.

^ Достоверность Хроники

Сравнение сообщений Генриха с соответственными актовыми данными, а также с русскими, датскими и германскими хрониками в большинстве случаев свидетельствует решительно в пользу Хроники Ливонии. Нет оснований сомневаться в достоверности изложения автора. Однако, следует учитывать, что он — верующий католик и слуга церкви. В духе своего времени, Генрих прославляет и восхваляет жестокости, притеснения и несправедливости, совершаемые именем Христа и церкви для того, чтобы “неверные стали верными”, “познали Христа”, приняли на себя “права христианства” и “Богом установленную десятину”.

Он — немец. Вероятнее всего, немец и по происхождению, но во всяком случае немец по ориентации и по мировоззрению. “Наши” для Генриха, это — немцы. “Христиане” — не что иное, как своего рода идеологически оправдывающий эпитет. Действия завоевателей (хотя бы то было предательское разграбление Ерсики, или взятие Кокнесе среди полного мира), всегда рисуются как геройство и подвиг. Естественная самозащита со стороны ливов, эстов или русских, обычные военные хитрости, просто упорное сопротивление насилию — квалифицируется, как “коварство”, “предательство” и пр.

Важно отметить, что в лице Генриха перед нами скрытый враг Ордена меченосцев. Он явно выступает на стороне Альберта, имевшего с Орденом постоянные разногласия. Насилие со стороны епископа, прикрытое ложью церковной демагогии, но от того не менее тягостное для населения, хронист намеренно рисует, как благодетельный контраст жестокостям меченосцев.

Заключение

Генрих из Лэттии (Генрих Латвийский), один из замечательнейших хронистов средневековья, немец, вероятно, и по происхождению, но, несомненно, немец по культуре; человек XIII в. по своему церковному мировоззрению и по наивности исторического мышления, хороший стилист и недурной оратор, в своей чрезвычайно богатой фактами Хронике не был бесстрастным и простодушным летописцем, как обычно думают. Боевой темперамент военного миссионера и убежденность человека определенной партии намеренно завуалированы в Хронике в силу обстановки, в какой она писалась, но (может быть, и не всегда случайно!) завуалированы не до конца. Писалась Хроника действительно “не ради лести и мирской корысти” (XXIX.9), но правда, как ее понимал летописец, не была правдой меченосцев. Хроника — не только панегирик немецкого завоевания Ливонии, это — апология организатора завоевания — Альберта, рижского епископа, опиравшегося на враждебное феодальному ордену бюргерство. По отношению к ордену Хроника скрыто враждебна. Заложенное в Хронике внутреннее противоречие, позволяя нам вскрыть и то, что автор таит, особенным образом освещает всю композицию Хроники. Став для нас из апологии насильников их обвинительным актом, хроника сохраняет высокую документальную ценность.

^ КНИГА ПЕРВАЯ
О первом епископе Мейнарде

Божественное провидение, помнящее о Раабе и Вавилоне (Библия, Псал., 86, 4, где под именем Рааба разумеется Египет. В речи Генриха библейские цитаты весьма часты), то есть о заблуждении язычников, вот каким образом в наше нынешнее время огнём любви своей пробудило от греховного сна в идолопоклонстве идолопоклонников ливов.

^ Прибытие в Ливонию

В обители Зегебергской (имеется в виду монастырь в Гольштейне, относящийся к бременской епископии),был священник ордена блаженного Августина, Мейнард (Мейнхард), человек достопочтенной жизни, убелённый почтенной сединой. Просто ради дела Христова и только для проповеди, прибыл он в Ливонию вместе с купцами: тевтонские купцы, сблизившись с ливами, часто ходили в Ливонию на судне по реке Двине (принято считать, что первое прибытие немцев датируется 1158 годом. Это были купцы из Бремена. Мейнард приехал примерно в 1184г.).

Так вот, получив позволение, а вместе и дары от короля полоцкого, Владимира, которому ливы, ещё язычники, платили дань, названный священник смело приступил к божьему делу, начал проповедовать ливам и строить церковь в деревне Икесколе (Икшкиле). Первые из этой деревни крестились Ило, отец Кулевены, и Виэцо, отец Ало, а за ними вслед и другие ( русских князей Хроника везде именует reges, то есть ставит их в уровень с королями Дании, Швеции, Германии. Иногда даётся даже титул magnus rex. Мы не сочли возможным устранить этот оттенок в переводе. Вожди ливов, эстов и др. называются в Хронике senior. В те времена, полоцкое княжество было для немцев единственным признаваемым ими центром государственной организации в Ливонии).

В ближайшую зиму литовцы, разорив Ливонию, весьма многих увели в рабство. Чтобы избежать их ярости, проповедник, вместе с икескольцами, укрылся в лесах; когда же они ушли, Мейнард стал обвинять ливов в неразумии за то, что у них нет никаких укреплений. Он обещал им выстроить замок, если они решат стать и быть детьми божьими. Это пришлось им по сердцу, они дали обещание и клятвенно подтвердили, что примут крещение.

^ Закладка замков

В ближайшее лето из Готландии (о. Готланд) привезли каменотёсов, а между тем ливы вторично подтвердили своё искреннее желание принять христианство. Перед закладкой Икескольского замка часть народа крестилась, а все обещали (но лживо) креститься, когда замок будет окончен. Начали класть стены на фундаменте. Так как пятая часть замка строилась на средства проповедника, она поступала в его собственность, а землю для церкви он заготовил ранее.

Как только замок был закончен, крещёные вновь возвратились к язычеству, а те, кто ещё не крестились, отказались принять христианство. Мейнард однако не отступил от начатого дела. В это время соседние язычники семигаллы (земгалы), услышав о постройке из камня и не зная, что камни 2 скрепляются цементом, пришли с большими корабельными канатами, чтобы, как они думали в своём глупом расчёте, стащить замок в Двину (Даугаву). Перераненные стрелками, они отступили с уроном. Соседние люди из Гольма, подобными же обещаниями обошли Мейнарда и получили выгоду от этой хитрости: им также был выстроен замок ( на восточной оконечности о. Доле; позднее, на берегу Даугавы был построен ещё один замок, а окружающая область получила наименование Кирхгольм, ныне — Саласпилс).

^ Мейнард посвящён в епископы (1186 г.)

Сначала однако, по каким-то причинам шестеро крестились, а имена их: Вилиенди, Ульденаго, Вадэ, Вальдеко, Герведер, Виэтцо. Пока строились упомянутые замки, Мейнард был посвящён в епископы бременским митрополитом (архиепископом бременским был тогда Гартвик II 1184-1207 г.г.).

Когда был окончен второй замок, нечестные люди, забыв клятвы, обманули Мейнарда, и не нашлось ни одного, кто бы принял христианство.

Проповедник, конечно, смутился духом, особенно когда мало по малу имущество его было расхищено, людей его избили, а самого его ливы решили изгнать из своих владений. Крещение, полученное в воде, они надеялись смыть, купаясь в Двине, и отправить назад в Тевтонию.

^ Теодорих, помощник Мейнарда

У епископа был сотрудник в проповедании евангелия — Теодорих, брат цистерцианского ордена, впоследствии бывший епископом в Эстонии. Ливы из Торейды (Турайда, в те времена была центральной и главной областью ливов) решили принести его в жертву своим богам, потому что жатва у него была обильнее, а на их полях погибла, затопленная дождями. Собрался народ, решили узнать гаданием волю богов о жертвоприношении. Кладут копьё, конь ступает через него и волею божьей ставит раньше ногу, почитаемую ногой жизни; брат устами читает молитвы, руками благословляет. Кудесник говорит, что на спине коня сидит христианский бог направляет ногу коня, а потому нужно обтереть спину коня, чтобы сбросить бога. Когда это было сделано, а конь опять, как и в первый раз, ступил раньше ногою жизни, брату Теодориху жизнь сохранили.

Когда тот же брат был послан в Эстонию, он перенёс большую и смертельную опасность от язычников из-за солнечного затмения, бывшего в день Иоанна Крестителя: говорили, что он съедает солнце.

В то же время один раненый лив из Торейды попросил брата Теодориха вылечить его, обещая креститься, если будет вылечен. Брат истолок травы и, хотя не знал их действия, призвав имя Божье, исцелил его и телом и духом, крестивши.

Это был первый, кто в Торейде принял веру Христову. Зовёт также брата Теодориха один больной и просит крестить его; сначала упорные и дерзкие женщины отклоняли его от святого намерения, но когда болезнь усилилась, неверие женщин было сломлено, больной был окрещён и поручен Богу в молитвах. Когда он умирал, один новообращённый, бывший на расстоянии семи миль оттуда, видел и свидетельствовал, что ангелы несли на небо его душу.

^ Мейнард напрасно пытается вернуться в Германию

Когда вышесказанный епископ убедился в упорстве ливов, а дело его рушилось, он, собравши клириков и братию, решил вернуться назад и пошёл на купеческие корабли, отправлявшиеся уже к Пасхе в Готландию.

Тут лукавые ливы, со страхом предвидя, что потом придёт христианское войско, стали лицемерными слезами и всякими иными способами, со лживым старанием, удерживать епископа.

Они говорили (как когда-то говорилось, но с другим намерением, святому Мартину): «Зачем ты покидаешь нас, отец? На кого ты оставляешь нас брошенными? Разве может пастырь уйти, когда овцам его грозит опасность от волчьих зубов?» (слова из 3-го письма Сульпиция Севера к его невестке Бассуле о смерти св. Мартина). И вновь все ливы обещали принять христианство. Бесхитростно поверил епископ этим словам (Библия, Притчи Солом., 14, 15.), и, по совету купцов, полагаясь к тому же на предстоящий приход войска, пошёл с ливами назад. Дело в том, что кое-кто из тевтонов, датчан, норманов и других обещали, если будет нужно, привести войско. Когда епископ, по отплытии купцов, возвращался назад, жители Гольма приветствовали его приветствием в духе Иуды, говорили: «Здравствуй, равви» (Библия, Матф. ев., 26, 49.), и спрашивали, почём соль и ватмал в Готландии (vadmala — сукно). В огорчении он не мог удержаться от слёз и отправился в Икесколу, в свой дом. Он назначил, в какой день собрать народ для увещания по поводу обещанного принятия крещения, но ливы в назначенный день не пришли и обещания не исполнили. Поэтому, посоветовавшись со своими, он решил идти в Эстонию, чтобы с зазимовавшими там купцами отправиться в Готландию. Между тем, ливы уже готовили ему гибель во время этого путешествия, но Анно из Торейды предупредил его об этом и убедил вернуться. Так, после многих колебаний, епископ возвратился в Икесколу, не имея возможности покинуть страну. Чтобы получить совет, он тайно направил к господину папе послом, брата Теодориха из Торейды.

^ Посольство Теодориха к папе

Тот, видя, что ему иначе не выйти из страны, благочестивой хитростью обошёл козни ливов: он ехал верхом, одетый в столу, с книгой и святой водой, как будто для посещения больного. Этой причиной он и объяснял своё путешествие, когда его спрашивали путники, и таким образом сумел ускользнуть - выехал из страны и прибыл к верховному первосвященнику. Этот последний, услышав о числе крещённых, нашёл, что их надо не покидать, а принудить к сохранению веры, раз они добровольно обещали принять её. Он поэтому даровал полное отпущение грехов всем тем, кто приняв крест, пойдут для восстановления первой церкви в Ливонии (папой в 1191 - 1198 г.г. был Целестин III . Судя по сказанному, папой была дана и привилегия на проповедь крестового похода в отпущении грехов).

Тогда же епископ, вместе со шведским герцогом (вероятно, ярл Бригер I, герцог остготландский), тевтонами и готами (жителями Готланда), напал на куров (куршей), но бурей их отогнало в сторону. Они пристали в Виронии, эстонской области (на северном берегу Эстонии), и в течение трёх дней разоряли её. Виронцы уже начали было переговоры о принятии христианства, но герцог предпочёл взять с них дань, поднял паруса и отплыл к досаде тевтонов.

Между тем, блаженной памяти епископ Мейнард, после множества трудов и огорчений слёг в постель и видя, что умирает, созвал (Библия, 1 кн. Маккав., 1, 5-6.) всех старейшин Ливонии и Торейды и спросил, хотят ли они быть опять без епископа после его смерти. Те единогласно заявили, что предпочитают иметь отца-епископа. Немного спустя, епископ кончил свои дни (надгробная надпись, сохранённая у Chytraeus Saxon. кн. 31, л. 980, указывает датой смерти 1196 г. День, по этой надписи, 12 октября, хотя по другим источникам, это 11 октября, или даже — 14 августа).


^ КНИГА ВТОРАЯ
О втором епископе Бертольде

Когда совершён был по обычаю похоронный обряд и епископ не без слез и сожалений со стороны ливов был погребён, стали судить о преемнике и послали к бременскому митрополиту за подходящим лицом. Намечен был почтенный аббат лукский Бертольд цистерцианского ордена (г. Локкум в провинции Ганновер). Первоначально он не обнаружил готовности ехать, но потом, побежденный просьбами митрополита (тот же Гартвик II), принял бремя проповеди. Став епископом, он, поручив себя Господу, сначала отправился в Ливонию без войска попытать счастья. Прибыв в Икесколу (в Икшкиле), он вступил во владение церковью и собрал к себе всех важнейших лиц, как язычников, так и христиан. Предложив им напитки, угощение и подарки, он старался расположить их к себе и говорил, что прибыл по их зову, чтобы во всём заменить своего предшественника. Они сначала ласково его приняли, но потом на освящении гольмского кладбища наперерыв старались — одни сжечь его в церкви, другие убить, третьи — утопить. Причиной его прибытия они считали бедность. Увидев такое начало, он тайно сел на корабль и вернулся в Готландию, оттуда отправился в Саксонию и обратился к господину папе, к митрополиту и всему христианству с жалобой на гибель ливонской церкви.

^ Крестовый поход

Господин папа даровал отпущение грехов всем, кто примет на себя знак креста и вооружится против вероломных ливов; епископу Бертольду он дал грамоту об этом, как и его предшественнику.

Собрав людей, епископ прибыл с войском в Ливонию и подошел к замку Гольм, который расположен посредине реки. Отправив в лодке посла, он спрашивает, решили ли они принять христианство и сохранить его принявши. Те заявляют, что ни признавать, ни соблюдать не хотят. Епископ же не мог причинить им никакого вреда, так как корабли оставил позади. Поэтому, он с войском возвратился на место Риги и стал совещаться со своими, что делать (“место Риги” — место будущего города, по видимому, называвшееся так ещё до его основания).

Между тем, против него собралась в боевой готовности масса ливов и устроила стоянку за Рижской горой (холм Кубе, ныне — район Эспланады). Они всё же послали к епископу гонца спросить, зачем он привёл войско. Причина в том, ответил епископ, что они, как псы на блевотину, всё возвращаются от христианства к язычеству (Библия, Притчи Солом., 26, 11). Тогда ливы говорят: “Мы эту причину устраним. Ты только отпусти войско, мирно возвращайся со своими в свою епископию и тех, кто приняли христианство, понуждай к соблюдению его, а других привлекай к принятию речами, а не мечами” (игра слов: verbis, non verberibus — словами, а не ударами). Епископ потребовал у них в залог своей безопасности их сыновей, но они между собой решили не давать, а между тем, под предлогом сбора части заложников, предлагают и получают краткое перемирие, причем, по обычаю, стороны в знак мира пересылаются копьями.

^ Смерть Бертольда

Во время этого перемирия они перебили много тевтонов, искавших корма для коней. Увидев это, епископ отослал им копье и прервал перемирие.

Ливы вопят и шумят по обычаю язычников. Готовятся к бою и саксонские войска с другой стороны. Стремительно бросаются они на язычников, и ливы бегут. Епископ, не удержав коня, из-за его быстроты, замешался в массу бегущих. Тут двое схватили его, третий, по имени Имаут, пронзил сзади копьем, а прочие растерзали на куски (это случилось 24 июля 1198 года).

Ливы бежали стремглав, боясь, что войско гонится за ними, так как видели тевтонский рыцарский шлем, который (на самом деле) надел себе на голову один лив, убив тевтона.

Потеряв вождя, войско, конечно, пришло в волнение и стало на конях и с кораблей опустошать ливские нивы. Увидев это, ливы, во избежание больших бед, снова заключили мир, позвали к себе клириков (служителей храма), и в первый день в Гольме крестилось около 50 человек, а в следующий обращено было в Икесколе около 100. Они принимают по замкам священников и назначают на содержание каждого меру хлеба с плуга (т.е. с участка земли, вспахиваемого одним плугом). Видя это, войско успокаивается и готовится к возвращению.

^ Ливы отрекаются от христианства

Ливы, потеряв пастыря, по совету клириков и братьев, посылают гонцов в Тевтонию за новым преемником ему. При таких обстоятельствах саксонский отряд, доверившись непрочному миру, возвращается во-свояси; остаются клирики, остаётся и один купеческий корабль. Только что суда отошли под ветром, и вот — вероломные ливы, выйдя из обыкновенных бань, стали обливаться водой в Двине, говоря: “Тут мы речной водой смываем воду крещения, а вместе и самое христианство; принятую нами веру мы бросаем и отсылаем вслед уходящим саксам”. Эти ушедшие вырезали на ветви одного дерева подобие человеческой головы, а ливы сочли его за саксонского бога и, думая, что этим наводится на них наводнение и мор, наварили по обычаю меду, пили вместе и, посоветовавшись, сняли голову с дерева, связали плот из бревен, положили на него голову будто бы саксонского бога и вместе с верой христианской отправили за море, вслед уходящим в Готландию.

По истечении месяца они нарушили мир, стали захватывать братьев, дурно с ними обращаться, завладели их имуществом и, как воры или грабители, расхитили его. Так как и кони были угнаны, поля остались необработанными. От всего этого церковь понесла убытки до двухсот марок. Клир бежал из Икесколы в Гольм, не зная, на что ему надеяться и где укрыться.

^ Апр. 18, 1199 г., клирики бегут от преследований.

После того, Великим постом, ливы сообща решили казнить смертью всякого клирика, какой останется в стране после Пасхи. Поэтому, клирики с одной стороны, чтобы избежать смерти, с другой, чтобы найти пастыря, отправились в Саксонию. Ливы решили убить и купцов, какие остались, но купцы, принеся дары старейшинам, спасли себе жизнь (корабли и войско из Германии прибывали около времени Пасхи — ливы торопятся покончить дело до появления военной силы).

^ КНИГА ТРЕТЬЯ
О епископе Альберте

В год господень 1198, достопочтенный Альберт, каноник бременский, был посвящён в епископы. В следующее за посвящением лето он отправился в Готландию и там набрал до пятисот человек для крестового похода в Ливонию. Проезжая оттуда через Данию, он получил дары от короля Канута, от герцога Вольдемара и архиепископа Авессалома. Вернувшись к Рождеству в Тевтонию, он на многих возложил знак креста в Магдебурге, где в это время коронован король Филипп с супругой.

^ Первые пилигримы, 1199 г., дек. 25.

На судебном заседании у короля, ставился вопрос, отдаются ли под опеку папы имущества идущих пилигримами в Ливонию, как это делается для отправляющихся в Иерусалим. Было отвечено, что они принимаются под покровительство апостольского престола, так как папа, назначая пилигримство в Ливонию с полным отпущением грехов, приравнял его пути в Иерусалим.

^ Второй год епископства Альберта

Во второй год епископства, Альберт, вместе с графом Конрадом Дортмундским, Гарбертом Ибургским и многими пилигримами, пошeл в Ливонию, имея с собой 23 корабля. Войдя в Двину и поручив себя и своих Богу, он направился к замку Гольм и, продвигаясь дальше, собирался идти в Икесколу, но когда они поднимались вверх по реке, на них напали ливы, кое-кого ранили, а священника Николая и других — убили. Тем не менее епископ со своими, хотя и не без труда, достиг Икесколы. Братья, жившие там со времени первого епископа, и другие, радостно их приняли. Собравшиеся ливы тут же заключили с тевтонами мир на три дня, но только из хитрости: чтобы в это время собрать войско. По заключении мира, епископ отправился вниз по течению, в Гольм и, полагаясь на мир, послал в Динамюндэ (восточнее нынешнего устья, ныне — Вецдаугава) на корабли гонцов за епископским креслом, облачением и другим необходимым. Посланные, взяв что хотели, под покровом будто бы полного мира, пошли обратно тем же путeм. По дороге, когда они поднялись выше Румбулы (т.н. “румба рижская”, в 13 в. там был брод через Даугаву), ливы, нарушив мир, жестоко напали на них; один корабль отступил и спасся, а другой был захвачен, и почти все бывшие на нeм — убиты. Продвинувшись затем к Гольму, ливы осадили епископа с его людьми. Осаждeнные, не имея пропитания ни для себя, ни для коней, были очень стеснены, но в конце концов, разрыв землю, нашли в разных местах много закопанного хлеба и других припасов. Между тем, пришли фризы всего на одном корабле, подожгли нивы ливов и стали, насколько хватало сил, тем и другим вредить им. Ливы, увидев это и боясь большей опасности, возобновили и подтвердили мир, пошли с епископом и тевтонами к месту Риги, где Ассо и много других получили благодать крещения.

^ Епископ добивается заложников от ливов

Не полагаясь однако, из-за вероломства ливов, на мир, многократно уже ими нарушавшийся, епископ потребовал заложников от Анно, Каупо и старейшин страны. Они были приглашены на пир, явились все вместе и были заперты в одном доме. Боясь, что их отправят за море в Тевтонию, они представили епископу около тридцати своих сыновей, лучших, какие были на Двине и в Торейде. Епископ с радостью принял их и, поручив страну Господу, отплыл в Тевтонию.

Перед отъездом ливы указали ему место для города, который назвали Ригой — либо по озеру Рига, либо — по обилию орошения, так как место омывается и свыше и внизу. Внизу — в том смысле, что там много воды и орошeнных пастбищ или что там даeтся грешникам полное отпущение грехов, а тем самым, следовательно омываются они и свыше, удостоиваясь царства небесного; или “Рига” — значит орошённая новой верой, откуда окрестные народы орошаются святой водой крещения (Генрих наивно сопоставляет Riga с латинским rigare: Rige — не латинское, а вероятно, нижне-немецкое слово и означает “поток, канал, канава”. Под этим именем, позднее изменeнным в “Ридзене”, следует понимать боковой приток Даугавы, имевший в 1200 г. ещe достаточную ширину, чтобы считаться озером. Впрочем, некоторые исследователи производят название города не от немецкого, а от латышского языкового корня).

^ Второе посольство Теодориха к папе

Зная злобу ливов и видя, что без помощи пилигримов, он ничего не добьётся с этими людьми, епископ послал в Рим брата Теодориха из Торейды за грамотой на крестовый поход.

Теодорих изложил святейшему папе Иннокентию порученное ему дело, и вышеназванная грамота милостиво была ему вручена.

По его же настоятельной просьбе, римский первосвященник строжайше, под страхом анафемы, запретил всем, кто бывает в Семигаллии (в Земгале) для торговли, посещать местную гавань.

Эту меру затем одобрили и сами купцы; гавань они сообща постановили считать под интердиктом (от лат. Interdictum — запрещение), а всякого, кто впредь вздумает войти туда для торговли, лишать имущества и жизни (гавань земгалов предположительно находилась в устье р. Лиелупе, запрет посещать её, вызван желанием создать монополию для будущей рижской гавани).

Когда позднее, два года спустя после постройки города, некоторые хотели нарушить это обещание, то сначала все купцы горячо просили их не ездить в Семигаллию. Те однако, пренебрегая апостольским повелением и не считаясь с общим решением купцов, спустились на корабле по Двине.

Тогда другие, видя их упорство, подойдя на кораблях, напали на них, и после того как двое, а именно лоцман и капитан, были схвачены и преданы жестокой смерти, прочие принуждены были вернуться (скорее всего, нарушителями интердикта были русские, не считавшие себя связанными чужеземным постановлением, кроме того, только русские могли спуститься по Даугаве, не имея склада в Риге).

^ Постройка Риги (1201г.)

На третий год своего посвящения епископ, оставив заложников в Тевтонии, возвратился в Ливонию с пилигримами, каких сумел собрать, и в то же лето построен был город Рига на обширном поле, при котором можно было устроить и корабельную гавань. В это время присоединились к епископу благородный Даниил и Конрад из Мейендорфа (к западу от Магдебурга), получив в бенефиций два замка — Леневардэ (Лиелварде) и Икесколу (Даниил и Конрад — первые вассалы епископа. В отличие от пилигримов, остававшихся в Ливонии редко дольше одного года, такие ленники епископа, получая замки и землю в феод, надолго закрепляются в стране и постепенно образуют одну из весьма влиятельнгых сил там).

Между тем куры, услышав о прибытии епископа и возникновении города, отправили в город послов для заключения мира, но не из страха войны, а по внушению Христа. Получив согласие христиан, они закрепили мир, по языческому обычаю, пролитием крови.

Волей Божьей и литовцы в том же году пришли в Ригу просить мира и тотчас по заключении его вступили с христианами в дружеский союз, а затем следующей зимой, спустившись вниз по Двине, с большим войском направились в Семигаллию (Земгале). Услышав однако ещe до вступления туда, что король полоцкий пришeл с войском в Литву, они бросили семигаллов и поспешно пошли назад; поднимаясь по реке, они близ Румбулы нашли двух рыбаков епископа и бросились на