Реферат: Тайна пегаса, с приложением килленского осла вступительное письмо

Джордано Бруно


ТАЙНА ПЕГАСА,

С ПРИЛОЖЕНИЕМ КИЛЛЕНСКОГО ОСЛА


ВСТУПИТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО

относительно последующей тайны

достопочтеннейшему синьору дону Сапатино,

аббату-преемнику Сан Квинтино

и епископу ди Казамарчано


Достопочтеннейший отец во Христе!

Бывает, что гончар, заканчивая свою работу не вследствие угасания дня, а из-за недоброкачественности и недостатка материала, держит в руке кусок стекла, дерева или воску или какого-нибудь другого вещества, из чего нельзя сделать вазу; он находится некоторое время в нерешительности и недоумении, не зная, что из него сделать, чтобы не выбросить его как бесполезный хлам, и желая, вопреки всему, как-нибудь употребить его, а между тем в конце концов оказывается, что все это годится только для третьего рукава, для рубца на целой ткани, для затыкания бутылки, для полоски внизу рубахи, для починки обуви, для заплаты, что накладывается на разорванное место или же закрывает дыру.

Так и произошло и со мною, когда я, изложив в своих писаниях не все свои мысли, а лишь некоторые из них, в конце концов, за неимением чего-нибудь другого для отправки вам, - скорее случайно, чем намеренно, - обратил свой взор на сочиненьице, которым я раньше пренебрегал и которое употреблял на обертку этих писаний. Я нашел, что оно отчасти содержит то, что я вам здесь посвящаю.

Сначала я хотел дать его некоему рыцарю; тот, широко раскрыв глаза, сказал, что он не настолько учен, чтобы понимать тайны, и что поэтому оно ему не может понравиться. Затем я поднес это сочинение некоему служителю слова божьего3; тот сказал, что он друг священного писания и не забавляется подобными произведениями, свойственными Оригену и принятыми схоластами и прочими врагами его веры. Я его предложил одной даме; она сказала, что оно ей не понравилось, потому что оно не настолько велико, как это нужно для темы о коне и об осле. Я представил его другой даме, которая отведала его с удовольствием, но, отведав, сказала, что о нем ей нужно подумать несколько дней. Я попытался найти утешение у одной ханжи; а она мне сказала: "не приму, если здесь не говорится о четках, о силе освященных семян и о благодати агнца божьего".

Я сунул его под нос педанту, который, отведя глаза в другую сторону, сказал мне, что бросил все занятия и темы, кроме некоторых примечаний, схолий и толкований к Вергилию, Теренцию и Марку Туллию6. От одного стихотворца я услыхал, что он не хочет ничего, кроме рифмованных октав или сонетов. Другие сказали, что лучшие трактаты посвящены были мною лицам, которые не лучше их самих. Иные по разным основаниям казались готовыми отблагодарить меня немногим или ничем, если я посвящу им книжонку, и это не лишено было оснований, потому что, сказать по правде, всякий трактат, всякое рассуждение должны быть оплачены, допущены и иметь успех соответственно положению или степени.

И вот, когда я стоял таким образом, устремив свои очи на предмет энциклопедического содержания, я вспомнил о вашем энциклопедическом уме, который кажется всеобъемлющим не столько по плодовитости и богатству, сколько по особенном превосходству обладания всем и даже больше, чем всем. Ведь никто не может отчетливее, чем вы, понять все, ибо вы вне всего, вы можете входить во все, потому что нет ничего, что вас удерживало бы там; можете иметь все, так как у вас нет ничего. (Не знаю, смогу ли я выразиться лучше, описывая ваш несказанный ум.) Не знаю, теолог ли вы, философ или каббалист; но я хорошо знаю, что вы являетесь всеми ими, если не существу, то по соучастию, если не в действительности, то в возможности, если не вблизи, то издали. Во всяком случае я верю, что вы столь же пригодны к одному, как и к другому. Поэтому примите эту каббалу, теологию и философию; я говорю о тайне теологической философии, о философии каббалистической теологии, о теологии философской каббалы, хотя я вовсе еще не знаю, обладаете ли вы этими тремя предметами в целом, в части или ничем; все же я знаю твердо, что вы обладаете всем от ничего в части, частью всего от ничего и никакой частью всего.

Но, обращаясь ко мне, вы спросите, что за вещь я вам посылаю, каков сюжет этой книги, какого подарка считаю я вас достойным. Я вам отвечу, что подношу вам в дар осла, предлагаю вам здесь осла, который окажет вам честь, увеличит ваши достоинства, запишет вас в книгу вечности. И вам ничего не стоит получить его от меня и сделать его своим; ничего не будет стоить содержание его, потому что он не пьет, не ест, не пачкает комнаты; он будет вечно вашим и останется при вас дольше, чем ваша митра, епископский жезл, пастырское облачение, пантуфли и ваша жизнь, - вы это сможете понять без долгих рассуждений, а с вами и другие.

Не сомневаюсь в том, почтеннейший владыко мой, что подаренный осел не будет неприятен вашему благоразумию и благочестию; это я говорю вам по той причине, что существует обычай дарить великим учителям не только гемму, бриллиант, рубин, жемчуг, породистого коня или прекрасный сосуд, но и обезьяну, попугая, мартышку или осла, когда он необходим, редок, учен и необычаен. Осел индийский, например, - это драгоценность и дар пап в Риме; осел тарантский -императорский дар в Константинополе; осел сардинский - королевский дар в Неаполе; а осел каббалистический, идеальный и, следовательно, небесный10, который благодаря некоему благоволению или высокому обетованию, как мы знаем, находится, будучи земным на небе, - разве вы хотите, чтоб он меньше ценился в любой части земли тем или иным важным лицом? Поэтому я уверен, что осел этот будет вами принят от души так же, как я вам его дарю.

Примите его, отче, если вам угодно, за птицу, потому что он крылат и является самым изящным и резвым из всех крылатых существ, которых можно держать в клетке. Примите его, если хотите, за дикое животное, потому что он существо, единственное в своем роде, редкое и странное, и нет другого более смелого, чем он, животного, которое можно было бы держать в яме или пещере. Относитесь к нему, если захотите, как к домашнему животному, потому что он послушен, вежлив и услужлив; он - наилучший приятель, какого можно иметь в доме. Смотрите, как бы он не удрал из ваших рук, потому что это самый лучший скакун, какого только вы можете кормить, или лучше сказать, который может кормиться у вас в конюшне; это - лучший домочадец, который может стать вашим спутником и собеседником. Обращайтесь с ним как с драгоценностью, потому что вы не можете иметь более замечательного сокровища в вашем тайнике. Прикасайтесь к нему как к святыне и любуйтесь им с великим уважением, потому что вы не можете обладать лучшей книгой, лучшей картиной и лучшим зеркалом в вашем кабинете.

Наконец, если и при всех этих соображениях он не понравится вам, то вы сможете подарить его кому-нибудь, и тот не будет вам неблагодарен. Если найдете его игривым, отдайте его какому-либо доброму рыцарю, чтобы тот передал его своим пажам для заботливого ухода за ним, как и за обезьянами, длиннохвостыми мартышками. Если примете его за рабочую скотину, отдайте крестьянину, который поместит его между своей лошадью и волом. Если вы сочтете, что он лесное животное, уступите его какому-нибудь Актеону, который заставит его бродить с козами и оленями. Если он вам покажется вещицей для забавы, то любезно уступите его придворной даме, которой он заменит куний мех или собачку. Если, наконец, вам покажется, что у него есть способности математика, подарите его астроному, чтобы осел передвигался скачками между северным и южным полюсами одной из кольцевых сфер, которой он может дать непрерывное движение не хуже, чем ртуть, влитая в сферу Архимеда, дабы последняя могла быть более верным образцом макрокосма, где, благодаря внутренней душе, происходит совпадение и гармония прямого и кругового движений.

Но если вы, как я думаю, мудры и посмотрите на него после зрелого размышления, то вы удержите его при себе, считая, что я преподнес вам не менее достойную вещь, чем папе Пию V, которому я посвятил "Ноев ковчег", чем королю Генриху III французскому, которого я обессмертил "Тенями идей", чем его послу в Англии, которому я уступил "Тридцать печатей", и кавалеру Сиднею, которому я посвятил "Торжествующего зверя". Ибо здесь вы имеете не только торжествующего зверя живым, но, кроме того, тридцать вскрытых печатей, совершенное блаженство, разогнанные тени и управляемый ковчег; здесь осел не завидует жизни колес времени, простору вселенной, счастью умов, свету солнца, балдахину Юпитера, - он сам открыватель, разъяснитель, утешитель и председатель.

Нет, это осел не из стойла, но из тех, которые могут всюду выступать, повсюду двигаться, во все входить, везде заседать, все сообщать, понимать, советовать, определять и делать. Если я вижу, как он хорошо работает мотыгой, папкой, как он опрыскивает и поливает, то почему вы не хотите, чтоб я назвал его огородником? Если он пашет, сажает и сеет, почему ему не стать земледельцем? По какой причине он не сделался и кузнецом, если он ремесленник, мастер и зодчий? Кто мне помешает назвать его художником, если он такой изобретательный, деятельный и способный?

Если он такой изысканный аргументатор, если он пишет такие диссертации и апологии, то почему вам не нравится, что я называю его схоластом? Если он такой превосходный блюститель нравов, изобретатель доктрин и реформатор религии, то кто постесняется назвать его академиком и считать его архимандритом какой-либо главной школы? Почему ему не быть монахом, если он умеет петь, читать священное писание и спать? Ежели он выполняет обеты бедности, целомудрия и послушания, разве выбраните вы меня за то, что я назову его монастырским ослом? Неужели вы мне запретите назвать его соборным ослом, когда он действует по активному и пассивному обету, пригоден для избрания и способен к епископству? Если он тонкий, неопровержимый и просветленный доктор, хватит ли у вас совести требовать, чтобы я не уважал его и не считал за достойного советника? Разве вы свяжете мне язык, чтобы я не мог выставить его в качестве монастырского эконома, если в голове его покоится вся политическая и хозяйственная мудрость? Может ли власть церковного авторитета сделать, чтобы я не считал его столпом церкви, если осел этот выказывает себя до такой степени милосердным, набожным и воздержанным? Если я вижу его столь возвышенным, блаженным и торжествующим, может ли небо и весь мир помешать мне назвать его божественным, олимпийским и небесным ослом? В заключение, чтобы больше не ломать головы ни мне, ни вам, мне кажется, что он - сама душа мира, все во всем и все в любой части.

Итак, вы видите, до какой степени важна эта почтенная тема, относительно которой мы составляем настоящее рассуждение и диалоги; и если вам покажется, что вы видите здесь большую голову без туловища или с маленьким хвостом, то не приходите в трепет, не негодуйте, не удивляйтесь; ведь в природе находится много видов животных, которые имеют из всех членов только голову или кажутся состоящими только из головы, имея ее слишком большой, а другие части - почти незаметными; и все же ничто не мешает им быть в своем роде совершеннейшими. А если этот довод вас не удовлетворяет, то вы должны далее, принять во внимание, что сочиненьице это есть художественное описание и что в портрете в большинстве случаев достаточно изобразить только голову без остального. Я не говорю уже о том, что иной раз превосходное искусство проявляется в изображении только одной руки, ноги, ступни, глаза, изящного уха, половины лица, которое закрыто деревом, или краем океана, или вычеканено в углублении, имеющем форму гусиной лапы, орла или какого-нибудь другого животного; и все же такая работа не осуждается, не презирается, не принимается и одобряется. Так и я убежден, уверен, что вы примете этот дар в качестве столь же совершенного, как совершенно чувство, с которым он преподносится вам.

Приветствую вас.

?

^ СОНЕТ В ЧЕСТЬ ОСЛА

Священная ослиность, святое отупенье,

О, глупость пресвятая, блаженное незнанье.

Одна ты нашим душам даруешь назиданье,

Ведь не приносят пользы ни ум, ни обученье.

Бесплоден труд познанья, бессильно вдохновенье.

Философов мудрейших бесцельно созерцанье,

И в небеса проникнуть напрасно их старанье -

Там для тебя, ослиность, готово помещенье.

Любители науки! А вам-то что за горе!

Зачем вы знать стремитесь, каков закон вселенной,

И есть ли в сфере звездной земля, огонь и море?

Священная ослиность, в невежестве блаженна,

Упавши на колени, с покорностью во взоре,

Пришествия господня с молитвой ждет смиренной.

Все в этой жизни тленно,

Но вечны мир дарован блаженному покою,

Чем бог нас награждает за гробовой доскою.


^ ОБРАЩЕНИЕ К ПРИЛЕЖНОМУ, НАБОЖНОМУ

И БЛАГОЧЕСТИВОМУ ЧИТАТЕЛЮ

О, мой читатель, не обойтись мне без пылкого вздоха, без горьких слез и трагического ропота, со всей страстью открывая правду и убеждая доводами; увы, не может не сказать мой ум, не разъяснить моя аргументация, не прозвучать мой голос о том, насколько обманчиво чувство, смутна мысль и неопытно суждение, которое под действием извращенного, несправедливого и предвзятого мнения не видит, не сообщает и не выносит решения в согласии с природой, с истиной разума и с законами справедливости относительно чистой доброты, царственной искренности и великолепного величия святого невежества, ученой глупости и божественной ослиности! Увы! Несколько ошибочно и сколь горделиво некоторые современники терзают эти небесные добродетели, против которых одни, задирая нос, выступают в качестве цензоров, другие бросаются, кусаясь оскаленными клыками, третьи выступают насмешниками с шутливыми издевками.

Везде, где презирают, осмеивают и бранят кого-либо, только и слышишь: "он осел, это ослиный поступок, это ослиность", хотя вполне уместно говорить это именно там, где рассуждения более зрелы, предложения более прочны и высказывания более взвешены. Так что, увы, с болью в сердце, с печальным духом и тяжелой душой смотрю я на неопытную, глупую и невежественную толпу, которая ложно думает, язвительно говорит, дерзко пишет эти дерзкие речи во многих сочинениях, идущих в печать, в книжные лавки и повсюду. Я не говорю уж об употреблении глумливых, презрительных и бранных выражений: золотой осел, одобрение ослу, похвала ослу, в тех случаях, когда думают лишь о том, чтобы ироническими изречениями скомпрометировать славную ослиность для забавы, осмеяния и препровождения времени.

Но кто правит миром, не подумает ли он, что я поступаю таким же образом? Кто сможет обуздать языки, чтобы они меня не поставили в один разряд с людьми, которые в этом вопросе бегут по следам насмешников? Кто может удержать неверящих, утверждающих и подтверждающих, что я не намерен хвалить осла и ослиность всерьез и по-настоящему, а скорее добавляю масла в светильник, зажженный другими? Однако, мои безрассудные и дерзкие судьи, ленивые и плутоватые клеветники, тайные и страстные хулители, удержите свои шаги, откройте глаза, обратите внимание; посмотрите, вникните, вдумайтесь: чисты ли, истинны ли и убедительны мои простые понятия, провозглашаемые мнения и силлогистические доводы, которые я высказываю в пользу этого священного, непорочного и святого животного, или же они фальшивы, невозможны и мнимы.

Если вы увидите, что они действительно покоятся на прочнейших основах, если они красивы, хороши, не отклоняйте их, не избегайте, не отбрасывайте, но примите их, усвойте их, следуйте за ними и не будьте слишком связаны привычками веры, не будьте побеждены удовлетворенностью мышления и руководимы тщеславием молвы, если свет разума покажет вам не то, голос учения прозвучит на другой лад и действие опыта подтвердит иное.

Что вы думаете об идеальном и каббалистическом осле, который преподносится в священных книгах? Кто такой, по вашему мнению, конь Пегас, на которого смотрят, как на образ поэтической фантазии? А килленский осел, достойный того, чтобы рассматривать его как драгоценность под готическими сводами самых почтенных академий, какие только вы можете себе представить? Но, откладывая в сторону мысль об этом коне и о килленском осле и принимаясь за первоначального осла, одновременно платонического и теологического, я хочу довести до вашего сведения, что в божественных и человеческих писаниях не отсутствуют свидетельства, высказанные святыми и языческими учеными, которые, говоря о нем, привлекают и тень науки и свет веры. Пусть знают, что я не лгу тому, кто еще недостаточно опытен в этих учениях, когда называю идеального осла творческим началом, сверхъестественно образующим и совершенствующим вид ослов. Хотя вид ослов во вместительном лоне природы кажется отличным и действительно отличается от других видов и в производных умах он числится и постигается в особом понятии, а не в том самом, в каком усваиваются другие формы, тем не менее (а это самое важное) в первичном уме вид осла есть тот же самый, что и идея человеческого вида, тот же самый, что вид земли, луны, солнца, тот же, что виды умов, демонов, богов, миров, вселенной; то есть такой же вид, как и те, от которых зависят не только ослы, но и люди, и звезды, и миры, и мировые животные; тот вид, говорю я, в котором нет различия формы и содержания, вещи от вещи, но который есть единый и самый простой вид.

Глядите же, глядите, откуда происходит то, что без всякого порицания некий святой из святых вдруг называется не только львом, единорогом, носорогом, ветром, бурей, орлом, пеликаном, но и не человеком, поношением людей, подонками черни, овцой, бараном, червем, воплощением виновности и т. д., вплоть до того, что он называется грехом и даже хуже. Подумайте о происхождении причины, по которой христиане и иудеи не возмущаются, но скорее торжествуют, когда в силу метафорических намеков священного писания они выступают под титулами и наименованиями ослов, называются ослами и обозначаются как ослы. Отсюда и выходит, что там, где речь идет об этом благословенном животном, осле, там, по духовному значению текста, по смысловой аллегории и мистическому замыслу, имеется в виду человек справедливый, святой, человек божий.

Поэтому, когда в "Исходе" упоминается об искуплении и превращении человека, в связи этим говорится об осле. Перворожденного от осла, сказано там, заменяй в жертвоприношении овцой; перворожденного от человека искупи ценою денег. Когда в той же книге дается заповедь, чтобы желание человека не распространялось на жену и на рабыню ближнего, то в этом же перечне мы видим вола и осла, как если бы не менее важным грехом было желание овладеть также и этими существами.

Поэтому когда в книге "Судей" Дебора и сын Авиноамов, Барух, поют: "Слушайте, цари, навострите уши, князья, ездящие на жирных ослицах и сидящие в судилище", то святые раввины дают этому следующее толкование: "О, правители земли, высящиеся над великодушными народами и управляющие ими при помощи святого бича, наказывая преступников, награждая добрых и справедливо решая дела". Когда "Пятикнижием" предписывается, что следует вывести и направить по верной дороге заблудившихся осла и быка твоего ближнего, то ученые толкуют это в духовном смысле так: если находящаяся внутри нас наша духовная личность совратится с правильного пути, то она должна быть нами исправлена и предупреждена. Когда старейшина синагоги упрекнул господа, который исцелил в субботу, то последний ответил, что плох тот человек, который в любой день не вытащит осла или быка из колодца, куда они упали. Божественные писатели понимают это так, что осел означает простого человека, бык - это человек, который руководится природными влечениями, колодец - смертный грех, а то, что вытаскивает осла из колодца, - это божественная милость и забота, избавляющие избранных своих от этой пучины. Вот, значит, каким образом народ - искупленный, чтимый, желанный, руководимый, направляемый, предупреждаемый, исправляемый, освобождаемый и, наконец, предназначаемый - обозначается ослом и именуется ослом. Ослами являются те, через кого изливается божья милость и благословение на людей. Таким образом, горе тем, которые лишены своего осла. Это, конечно, очень хорошо можно усмотреть из важности проклятия, которое запечатлено во "Второзаконии", где бог угрожает, говор: "Осла твоего уведут от тебя и не возвратят тебе".

Проклято царство, несчастна республика, опустошен город, безутешен дом, откуда изгнан, уведен и удален осел. Горе чувству, сознанию и душе, непричастным ослиности! И всем известна поговорка: "свалился с осла" для обозначения разрушения, развала, распыления. Ориген Адамантиос, признаваемый правоверными и святыми докторами, полагает, что плодом проповеди 72 учеников был захват израильским народом 72 тысяч ослов у моавитян; значит, каждый из этих 72 учеников приобрел тысячу, т. е. совершенное число, предназначенных к спасению душ, извлекши их из рук моава, иначе говоря, освободив их от власти сатаны.

К этому нужно добавить, что самые набожные и святые люди, почитатели и исполнители ветхого и нового завета, названы ослами и просто и благодаря особой привилегии. А если не верите мне, прочтите, что написано об этом у евангелиста: "Отвяжите ослицу с осленком и приведите их ко мне". Подумайте о рассуждениях еврейских, греческих и латинских теологов, трактующих отрывок, имеющийся в книге "Чисел": "Отверз господь уста Валаамовой ослицы, и она заговорила". И смотрите, как согласуются все прочие места священных книг, где часто приводится бог-провидец, отверзающий уста разных божественных и пророческих личностей, как, например, той, которая говорит: "О, о, о, господи, больше я не умею говорить". И то место, где говорится: "Открыл господь уста его". Кроме того много раз было сказано: "Я буду в устах твоих". Сколько раз просили: "Отверзи мне уста мои, господи, и уста мои возвестят хвалу тебе". Кроме того в Новом завете сказано: "Немые говорят, нищие благовествуют".

Все это имеет тот иносказательный смысл, что господь открыл уста у ослицы, и она заговорила. Ее авторитетом, ее ртом, голосом и словами укрощена, побеждена и попрана надменная, гордая и дерзкая светская наука и ниспровергнуто всякое высокомерие, осмеливающееся поднять голову к небу; ибо бог избрал слабое, чтобы сокрушить силы мира, вознес к вершине уважения глупое, так как то, что не могло быть оправдано знанием, защищается святой глупостью и невежеством и этим осуждается мудрость мудрых и отвергается разумение разумных.

Глупцы мира были творцами религий, обрядов, закона, веры, правил жизни; величайшие ослы мира (те, которые, будучи лишены всякой мысли и знаний, далекие от жизни и цивилизации, загнивают в вечном педантизме) по милости неба реформируют безрассудную и испорченную веру, лечат язвы прогнившей религии и, уничтожая злоупотребления предрассудков, снова заделывают прорехи в ее одежде. Они не относятся к числу тех, кто с безбожным любопытством исследует или когда-либо будет исследовать тайны природы и подсчитывать смены звезд. Смотрите, разве их беспокоят или когда-нибудь побеспокоят скрытые причины вещей? Разве они пощадят любые государства от распада, народы - от рассеяния. Что им пожары, кровь, развалины и истребление? Пусть из-за них погибнет весь мир, лишь бы спасена была бедная душа, лишь бы воздвигнуто было здание на небесах, лишь бы умножилось сокровище в том блаженном отечестве. Они не заботятся о чести, удобствах и славе этой бренной и неверной жизни ради иной, самой верной и вечной.

Они изображены древними мыслителями (которым божественный дух открыл кое-что, во всяком случае для того, чтобы они не могли сослаться в свое оправдание на свое невежество) в аллегории о поучительной защите богов, борющихся против мятежных гигантов, сыновей земли и дерзких разорителей неба, которых ослы ревом своим смутили, повергли ниц, ужаснули, победили и обуздали.

Это же самое достаточно ясно выражено там, где спускается покрывало со священной фигуры и устремляются глаза на мистическое значение божественного Самсона, который посредством ослиной челюсти отнял жизнь у тысячи филистимлян. Это потому, говорят святые толкователи, что челюстью ослицы, то есть проповедниками ветхого завета и служителями синагоги, и челюстью осленка ослицы, то есть проповедниками нового закона и служителями воинствующей церкви, он "уничтожил их", то есть вырвал с корнем и отбросил эту тысячу - совершенное число - всех тех, о которых написано: "Упала с твоей левой стороны тысяча и справа от тебя десять тысяч; и названо было место Рама-флехи, то есть торжеством челюсти". От нее благодаря плодам проповеди последовало не только истребление враждебных и ненавистных сил, но также и спасение возрожденных, потому что из той же челюсти, то есть силою той же проповеди, вышли и появились источники, которые, распространяя божественную мудрость, изливают небесную милость и делают испивших ее способными к жизни вечной.

Итак, - о мощная, победоносная и торжествующая челюсть мертвого осла; о божественная, прекрасная и святая челюсть усопшего осленка! Но в таком случае сколько же должно быть святости, красоты и божественности, мощи, победоносности и торжества во всем осле, целом и живом осле, осленке с матерью, если такова слава и величие одной этой преосвященной реликвии - кости. Я обращаюсь к вам, о избраннейшие слушатели, снова обращаюсь к вам, о друзья - читатели моего сочинения и слушатели моего слова, и говорю вам, и предупреждаю вас, и побуждаю вас, и заклинаю вернуться к себе самим. Бегите от вашего зла и найдите ваше благо, изгоните гибельную гордыню сердца, погрузитесь в нищету духа, принизьте мысль, откажитесь от разума, погасите жгучий свет ума, который воспламеняет, сжигает и испепеляет вас; бегите от тех степеней знания, которые только увеличивают ваши горести; отрекитесь от всякого смысла, станьте пленниками святой веры, будьте той благословенной ослицей, превратитесь в того прославленного осленка, ради которых сам спаситель мира сказал слугам своим: "Пойдите в замок, что прямо перед вами", то есть идите по всему чувственному и телесному миру, который как подобие противоположен и подчинен миру умопостигаемому и бестелесному. "Там найдете привязанными ослицу и осленка", то есть вы найдете там еврейский и языческий народы, покоренные и угнетаемые в плену у Велиала.

Он сказал также: "Отвяжите их", то есть освободите от рабства путем проповеди Евангелия и обливания водой при крещении: "и приведите их ко мне", чтобы служили мне, чтобы они стали моими, чтобы они, неся на плечах бремя моего тела, то есть моих святых учреждений и моих законов, и, будучи ведомы уздою моих божественных решений, стали достойными и способными войти со мной в торжествующий Иерусалим, в небесный град. Там вы увидите тех, которые искуплены, которые призваны, которые предназначены, которые спасены: ослицу, осленка, простых, нищих умом, младенцев, тех, у кого детская речь, тех, которые войдут в царствие небесное; тех, которые из презрения к миру и его пышности потоптали одежду свою, отогнали от себя всякую заботу о теле, о плоти, облекающей их душу; она разостлана была ими под ноги, повержена на землю, чтобы уготовать более славный и торжественный путь ослице и ее дорогому осленку. Молите же, молите господа, дорогие мои, чтобы он помог вам сделаться ослами, если вы еще не ослы. Только пожелайте, - и наверняка, легчайшим образом вам дарована будет милость сия: потому что хоть вы и ослы по природе и обычное воспитание есть не более как ослиность, все же вы будете понимать и разуметь много лучше тогда, когда станете ослами в боге; я говорю это тем из вас, которые, к несчастью, стоят привязанными перед входной дверью, а также тем счастливцам, которые входят внутрь.

Вспомните, о верующие, что наши прародители были угодны богу, были у него в милости, под его защитой, довольные в земном раю, в то время когда они были ослами, то есть простыми и не ведающими ни добра, ни зла; когда их еще не щекотало желание познать добро и зло и, следовательно, они не могли иметь никакого о них понятия, когда они могли верить даже лжи, сказанной змием, когда их можно было уверить даже в том, что хотя бог сказал, что они умрут, все же могло выйти наоборот. В таком состоянии они были в милости у бога, были любимы, свободны от всякого горя, забот и тягот.

Вспомните затем, что бог любил еврейский народ, когда тот был удручен, порабощен, жалок, угнетаем, невежествен, обременен, был вьючным животным, когда ему не хватало лишь хвоста, чтобы стать настоящим ослом под властью Египта. Тогда бог называл его своим народом, своим племенем, своим избранным порождением. Но народ этот был назван развращенным, преступным, нечестивым, распутным, когда стал обладать порядком, величием и уподобился другим народам и царствам, почитаемым миром.

Всякий хвалит золотой век, когда люди были ослами, не умели обрабатывать землю, не знали господства одних над другими, когда один не понимал больше, чем другой, когда они ютились в подземельях и пещерах, отдавались со спины подобно зверям, не знали одежд, ревности, вожделений и обжорства; тогда все блага были общими, люди питались яблоками, каштанами, желудями в том виде, в каком они производились матерью-природой.

Всякий знает, что не только у человеческого рода, но и у всех видов животных мать больше всего любит, больше всего ласкает, держит в большем довольстве и праздности, оберегает от хлопот и усталости, обнимает, целует, прижимает и охраняет младшего сына, как того, кто не знает ни зла, ни добра, кто похож на ягненка, на зверька, который есть осел, не умеющий говорить, не умеющий рассуждать. Но с ростом его сознания и ума постепенно убывает к нему любовь, забота, святая привязанность, которую питали к нему его родители. Нет такого врага, который не сочувствовал бы, не нежил бы, не баловал бы в этом возрасте тех, у кого нет мужественности, нет разумения, нет человечности, нет ничего мужского, нет предусмотрительности, нет бороды, нет стойкости, нет зрелости.

Поэтому и говорит пророк, когда хочет вызвать жалость и снисходительность у господа своего: "Ох, ох, ох, господи, ведь я не умею говорить"; тут он так блестяще и умно показывает, что он осел. И в другом месте говорит он: "Потому, что я ребенок". Поэтому когда стремятся получить отпущение вины, то, как видно из многих случаев, описанных в божественных книгах, говорят: "Потому, что мы глупо поступили; они глупо поступили, потому что не ведают, что творят; мы не знаем, не уразумели".

По словам священного писания, чтобы вызвать больше милости и приобрести у людей больше доверия, снисходительности и авторитета, апостолы вели себя так, что их считали за пьяных. В другом месте мы читаем, что они не знали, что говорили, потому что не они это говорили. Один из самых выдающихся апостолов, чтобы показать, насколько он простоват, сказал, что он был вознесен до третьего неба, слышал там неизреченные слова и не знал, был ли он жив или мертв, в своем ли теле или вне его. Другой апостол сказал, что видел небеса отверстыми, и говорил многие другие словеса, свойственные избранникам божьим, которым открывается то, что скрыто от человеческого разума и что есть совершенная ослиность с точки зрения разумного понимания. Оттого эти безумства, ослиности и дурачества суть мудрость, героические деяния и благоразумие перед нашим господом, который называет своими птенцами, своим стадом, своими овцами, своими младенцами, своими глупышками, своим осленком, своей ослицей всех тех, кто верит в него, любит его и следует за ним.

Нет, говорю я, нет, не существует лучшего зеркала перед человеческими очами, чем ослиность и осел, наглядно, всесторонне и ясно показывающие, каким должен быть тот, кто, трудясь в божьем винограднике, должен ожидать вознаграждения за свой труд дневной, вкушения блаженной вечери и отдыха, заслуженных им в этой преходящей жизни. Нет лучшего или равного средства, которое сопровождало бы, вело и приводило к вечному спасению более удобно, чем истинная, одобренная божественным словом мудрость; и наоборот, нет средства, которое более действительно извергало бы нас в глубь адской пучины, чем философические и рациональные созерцания, рождающиеся из ощущений, растущие со способностью к рассуждению и созревающие в уме человека.

Итак, старайтесь, старайтесь сделаться ослами вы, которые еще являетесь людьми! А вы, ставшие уже ослами, учитесь, заботьтесь, приспособляйтесь действовать все лучше и лучше, чтобы достигнуть тех пределов, тех достоинств, которые приобретаются не знанием и делами, сколь угодно великими, но верою, теряются же не вследствие невежества и дурных дел, хотя бы даже чрезмерных, но (как говорят, следуя апостолу) вследствие неверия. Если станете поступать так, если станете таковыми и будете вести себя подобным образом, то вы вписаны будете в книгу жизни, вымолите милость у этой воинствующей церкви и получите славу в будущей торжествующей церкви, в которой да живет и царствует господь во веки веков.

АМИНЬ!

u

Благочестивеший сонет

относительно смысла ослицы и осленка

(26)

- Ступайте в этот замок, что перед вами, други!

Найдете в нем ослицу, осленок будет с нею.

Их отвяжите смело и, подтолкнувши в шею,

Ко мне их пригоните, мои святые слуги!

И если кто возропщет, бровей расправьте дуги,

Скажите: - Тайна эта мистерий всех важнее;

За ваше благочестье бог милостью своею

Вам вечное блаженство дарует в горнем круге. -

Там людям возвещает священное писанье.

За веру и молитву небесное спасенье.

Готовит искупитель, всем нам - земным созданьям.

Спасутся иудеи, народов поколенья.

В смиренном страхе божьем, в покорном послушаньи

В высокую обитель несущие моленья.

Исполнены смиренья,

Блаженные ослята и матери их с ними.

Со ангелами вкупе пребудут пресвятыми.


^ Диалог первый


Собеседники:

Себасто, Саулино, Корибант

Себасто. Хуже всего будет, если скажут, что вы приводите метафоры, рассказываете басни, рассуждаете в притчах, плетете загадки, собираете сравнения, обсуждаете тайны, разжевываете образы.

Саулино. Но я говорю именно так, как оно есть; и потому что это действительно так, я предлагаю его вашим глазам.

Корибант. Иначе говоря, без прикрас, ясно, искренно; и я хотел бы, чтобы это было так, как вы говорите, то есть добросовестно.

Саулино. Если богам угодно, то уж лучше было бы, если бы вы не обманывали нас вашей жестикуляцией, ученой тогой, бородой и поднятыми бровями: так, например, если бы вы, что касается ума, "искренно, ясно и без прикрас" показали нашим глазам идею педантства.

Корибант. Довольно. - Так что мудрость вела вас от одного места к другому, от престола - к престолу?

Саулино. Да.

Себасто. Надо, чтоб вы рассказали нам кое-что также относительно нового замещения этих престолов.

Саулино. Не сейчас, если вы еще не готовы дать мне возможность выяснить побольше вопросов, спрашивая и подталкивая мою память, в которой без этого не всплывет и трети серьезных мыслей, достойных рассмотрения.

Себасто. Я, говорю по правде, отношусь настолько сдержанно к желанию узнать, кто именно волей отца богов будет наследником двух престолов - северного и южного полушарий, что согласен ждать тысячу лет, чтобы увидеть конец вашего рассказа, хотя он любопытен, полезен и полон достоинств. И ваша тема лишь постольку подстрекает мое желание познакомиться с ней, поскольку вы откладываете возможность послушать о ней.

Корибант. В самом деле, отсроченная надежда печалит дух, или душу, если выразиться удачнее; ведь это указывает на пассивный характер.

Саулино. Хорошо. Так как вы больше не волнуетесь в ожидании разрешения вопросов, то знайте, что на ближний престол, примыкающий к тому месту, где была Малая Медведица, и куда, как вам известно, была возведена истина, когда известным вам образом убрали Большую Медведицу, - провидением вышеназванного совета богов была посажена ослиность абстрактная, а там, где вы еще видите вашим воображением реку Эридан, совету богов угодно, чтоб там воссела ослиность конкретная, дабы во всех трех небесных областях могли бы созерцать ослиность, которая при двух факелах была как бы скрыта на пути планет, где находится