Реферат: Фестивали. «Браво!». Год 2006

Фестивали. «Браво!». Год 2006.


Невыносимая сложность бытия


Послание театрального сезона 2006-2007 зрителю: философические письма


Фестиваль «Браво!» проходил в окружении премьер. Представляя лучшие спектакли Свердловской области за прошлый год, он встраивается в афишу нынешнюю, и театральный год, таким образом, оказывается длиннее календарного. Постановки текущего сезона становятся вешками, которые отмечают, какие из тенденций прошлого перетекли в настоящее.


Из прошлого в настоящее


Две майские премьеры (год 2007) окантовали фестивальную афишу (год 2006). За несколько дней до «Браво!» в Театре юного зрителя дебютировал «Жак и его господин». Пьеса Милана Кундеры (один из самых значимых романистов нашего времени, автор «Бессмертия» и «Невыносимой легкость бытия») написана по произведению Дени Дидро. Так в спектакле XYIII столетие через XX век перекликается с XXI. Безымянный Хозяин и его слуга Жак, вспоминая истории из своей жизни, с удивлением обнаруживают их похожесть, параллельность, и задаются вопросами: что есть причина событий? предопределение или свободная воля? Дано ли человеку знать, куда он идет?


Вечные вопросы. Они потому и вечные, что окончательных ответов на них не будет никогда. В течение семи фестивальных дней (показано было 13 спектаклей) эти вопросы возникали не подтекстом, не скрытым смыслом, который еще нужно уловить и разглядеть, а главной темой произведения. Совсем не случайным на этом фоне стало то, что через несколько дней после завершения «Браво-2006» в Коляда-театре прозвучали сакраментальные слова «Быть или не быть» — презентовался «Гамлет». Общее настроение театрального года — повышенная философичность. Поиск новых смыслов в известных сюжетах.


Давно не наблюдалось подобного явления в общей ситуации, ориентированной на развлекательность. Приглашенный на фестиваль критик из Москвы Павел Руднев назвал работы, в которых присутствует философия, поступком. «Чаще видишь технику, довлеющую над идеологией. А здесь спектакли, которые не развлекают, а стараются вызвать размышление и сомнение». Но, говоря о сложных вещах, они не утяжеляют восприятие. Это не нудные монологи или заумное перетирание смыслов, а подвижный видеоряд и формальная новизна. «Старые песни о вечном» в современном звучании.


^ На полюсах


Странным словом-именем «Бобок» называется короткий рассказ Достоевского, а также постановка Екатеринбургского театра кукол, ставшая самым ярким и самым неоднозначным явлением сезона. Спектакль распадается на две части: первая — о сумасшедших, вторая — о мертвых. Те, кто наверху (на земле), рассуждают о смерти. Те, кто внизу (в земле) мечтают о жизни. Четкой границы между мертвыми и живыми не существует, это пересекающиеся миры.


Занавес опускается — а спектакль остается. Он производит сильнейшее, хоть и несколько невнятное, впечатление. Изображение параллельных миров завораживает. Художник-постановщик Андрей Ефимов (лауреат «Золотой маски») вновь демонстрирует причудливую фантазию и уникальное мастерство. Не только куклы представляют людей, но и люди пытаются стать куклами. Редкий случай в театре: действие разворачивается не на плоской поверхности, а на разных уровнях сценического пространства, которое становится пластичным.


Екатеринбургский кукольный в очередной раз стремится преодолеть стойкий стереотип о том, что «игра в куклы» — прерогатива детей. Краснотурьинский театр кукол не пытается выйти за рамки ортодоксального восприятия и театра, и известного текста. «Сказка о рыбаке и рыбке» узнаваема самыми маленькими зрителями, не озабоченными извлечением «новых смыслов», потому что для них все смыслы — новые. Два кукольных спектакля фестивальной афиши продемонстрировали крайности: новаторство и традиционность. Одно не лучше и не хуже другого; хорошо, что есть разное.


Две музыкальные постановки также распределились по полюсам, при этом каждая из них стала неким социальным явлением. Remix-опера «Figaro» Екатеринбургского театра музыкальной комедии уже собрала все возможные награды (две «Золотые маски», губернаторская премия в области литературы и искусства) и, наконец, была вынесена на суд критиков и зрителей. «Приговор» однозначен: это событие. Прорыв в жанре отечественного мюзикла. Оценки же противоречивы до крайности, как и положено истинному явлению.


Известный сюжет Бомарше и музыка Моцарта представлены в виде виртуальной игры. Постановщик ^ Дмитрий Белов об идее спектакля выразился остро: «Мы опустим Моцарта в кислотную ванну и посмотрим, что получится». Попытка оцифровать смех и следы, любовь и саму жизнь доведена до предельного состояния. Некоторые не выдерживают физически: организм трудно воспринимает заданный спектаклем уровень децибел. Другие в восторге от его избыточности и мощнейшей энергетики. Спектакль — сплошной драйв, у него уже появился свой фан-клуб. И хотя, казалось бы, на протяжении двух с половиной часов танцев и пения в разных позах (вися, кружась, бегая) думать никто не предлагает, когда в конце звучит вопрос «Кто мы?», он считывается как попытка современного человека идентифицировать себя в измененном мире. Рефлексия через усилители.


Опере «Снегурочка» на музыку Римского-Корсакова, в отличие от признанного «Figaro», еще требовалось доказать состоятельность, причем не только собственную, но и всего Театра оперы и балета, переживающего кризис. На обсуждении не обошлось без ностальгических воспоминаний о том, каким он был раньше. Критик из Санкт-Петербурга Марина Корнакова поделилась, что гастроли Свердловского оперного стали для нее самым ярким театральным впечатлением жизни. Но было это почти 30 лет назад. Теперь у театра «другая кровь», его генотип претерпел изменения. Чем горевать о прошлом, конструктивнее смотреть в будущее. В этом смысле «Снегурочка» дает надежду.


Для рождения спектакля были приглашены маститые «посторонние»: дирижер ^ Велло Пяхн, сценограф Игорь Иванов, режиссер Алексей Степанюк. Однако и достижения, и провалы спектакля — на совести своих, местных. Спектакль уверенно существует на психологическом уровне. Не считающаяся обязательной для оперы драматическая составляющая здесь мощная и убедительная, есть «правда чувств». Много удачных вокальных работ. Зато оркестр «теряет» музыку. В целом выдержанный в сугубо традиционалистском стиле, спектакль, тем не менее, не выглядит лубком, не раздражает навязчивой фольклорностью. Он не дает плоскую картинку из древнерусской жизни, а предлагает вечные и вновь современные выборы: человек — или природа, одушевленность — или неодушевленность, бесчувственность — эмоциональность, общинность и индивидуальность.


А вот современный танец, которым традиционно гордился Урал, стремясь к новаторству, застрял на месте. О кризисе жанра разговор возник еще после фестиваля «Золотая маска», который вовсе не определил лучшего. Также поступил областной конкурс. Представление Руслана Вишнякова «Три истории для Сержа» выглядит претенциозным и необоснованным, авторский мэсседж понятен только создателю. Данс-спектакль эксцентрик-балета Сергея Смирнова «Выше неба» является либо экспериментальным для автора, либо переломным. В нем ощущается поиск, но пока не находки.


^ Во времени и вне времени


Убеждена: «нерв времени» проходит, прежде всего, через драматические постановки. Даже если они не касаются сегодняшнего момента.


Три названия в фестивальной афише относятся к нашему недавнему прошлому. Конфликт «Фабричной девчонки» (постановка Учебного театра Екатеринбургского театрального института) мало возможен в современном обществе, которое, к счастью, отучилось обсуждать чужую нравственность. В спектакле точно передана атмосфера тех лет, которые сейчас именуются эпохой застоя. Удивительно, но даже лица у актеров — другие, «прошлые». Зритель рассматривает явление «гомо советикус», находясь на опасном расстоянии, когда то время еще не стало далекой историей, но уже ушло. И вряд ли у кого-то из зрителей возникает желание туда вернуться.


Спектакль «Любовь и голуби» на известный сюжет использует знаки времени из начала 90-х, когда создана пьеса, и начала 2000-х, когда она поставлена, соединяя времена любовной историей. Коммерческий проект Серовского театра драмы оценен зрителями, которые голосуют за него рублем, но разнесен вдребезги критиками. Павел Руднев: «Этот спектакль нужно показывать иностранцам, чтобы они увидели, как жирно и счастливо живет русская деревня. Количество лжи на единицу сценического времени зашкаливает». Зато постановка Николая Коляды «Букет», как всегда, для немногих, но самых «продвинутых», признана достоверной. Пьеса о том, как изменилось сознание человека и самого общества после распада Союза, и в то же время о том, что ничего не изменилось. Фиксируется ситуация, при которой духовные ценности превращаются в материальные символы. В одной системе координат дом может считаться музеем, театр — кафедрой, а в другой — экономическими единицами. Типичные признаки театра Коляды: яркий язык («Я сжил, а ты сработал», «святота» как нечто промежуточное между святостью и святотатством), формальная избыточность и содержательная пронзительность. Тема истончающейся, уходящей жизни, поиска, за что бы зацепиться. В традициях русской литературы современный драматург пишет об униженных и оскорбленных, подчеркивая: речь не о быдле, а о маленьком человеке, это разные вещи.


В фестивальной афише имя Коляды появляется несколько раз, в частности, как «соавтора» Гоголя в пьесе под названием «Старосветская любовь» театра драмы города Каменск-Уральский. Ни один из авторов не подминает, не унижает другого, а лишь подчеркивает его смыслы, хотя Николай Васильевич об этом и не подозревает. Карнавализация еды, им заданная и придуманная, подана Николаем Владимировичем в современном рекламно-энциклопедическом звучании. Но помимо этого в спектакле появляется внутренняя дискуссия: что же связывает Пульхерию Ивановну и Афанасия Ивановича, кроме чревоугодия: привычка, привязанность или истинная любовь? И спектакль оказывается, в отличие от классической «школьной интерпретации», о нежности, о понимании, о «сочетаемости» двоих. «Они подходят друг к другу, как пазлы», — неожиданно прокомментировал в антракте молодой зритель.


На мой взгляд, самые сильные постановки Николая Коляды связаны с его режиссерской интерпретацией известных пьес. К почетному списку скандальных, но временем уже проверенных спектаклей в духе новой театральной эстетики: «Ромео и Джульетта» (Шекспир плюс Коляда), «Ревизор» (Гоголь плюс Коляда) — добавился «Гамлет» (Шекспир плюс Коляда). Сильное и неожиданное соединение «неумытого» средневековья и якобы чистенького, но вполне варварского сегодня. Дикость имеет разные, в том числе цивилизованные формы. Идолопоклонство вечно, только объект моления и коленопреклонения меняется, сегодня это потребление: еды, вина, искусства. Человек оказывается погребенным под банками и пробками, а растиражированная Джоконда становится доступной каждому девушкой с улицы. Гамлетовский вопрос получает актуальное звучание: быть ли и как быть человеку в условиях господства масскультуры и общества потребления?


Удивительное явление продемонстрировал свердловский театральный сезон 2006-2007: театр вновь, как в свои лучшие времена, не только отражает, но предугадывает запросы общества. Устав от поверхностной развлекательности, он обратился к глубине, и вряд ли это можно считать случайностью или «личным делом» театра. Мы еще не осознали в полной мере, как остро встает вопрос о самоидентичности современного человека, а театр это уже уловил, заострил и зафиксировал.


^ Актеры и режиссеры


Так же, как и свои внутренние трудности. Проблема зрела, набирала сок, и вот — «яблоко упало». Прошедший театральный год «кричит» о значимости режиссера. Представленные спектакли подчеркивают профессионализм трупп. «Бобок» свидетельствует, что коллектив театра способен осваивать сложнейший материал. Постановки Учебного театра и ТЮЗа показывают, какие замечательные у нас наросли артисты. Но ни Театр юного зрителя, ни кукольный с недавнего времени не имеют главного режиссера, который бы определял их политику и идеологию, выстраивал концепцию, а не просто создавал конкретные спектакли. Корабли остались без капитанов, и на ТЮЗе это уже сказалось. По словам Марины Корнаковой, именно Екатеринбург долгое время являлся оплотом театров для детей, но «Пеппи» — далеко не лучшая его работа.


Камерный театр тоже доказывает значимость прогрессивного и умного режиссера для коллектива, но уже с положительной стороны. С приходом Евгения Ланцова театр заставил говорить о себе: не громко, но достойно. Пока одной постановкой — «Дядя Ваня». Свежее сценическое решение, когда окна распахиваются в небо — реальное небо, а двери выходят в сад, настоящий сад; неожиданные типажи: дядя Ваня — широко известный телевизионных «погодопрогнозист» Геннадий Ильин, и прекрасно выполненные актерские работы в классическом стиле: Валентина Воронина и Ирины Ермоловой; глубокое уважение к Чехову. Театр уже сделал заявку на следующий фестиваль добротным спектаклем «Свадьба Кречинского». Видимо, главная задача главного режиссера — в выстраивании характера театра и четком определении его места в театральном пространстве и сегодняшнем времени.


Отдельной врезкой

^ Фестивальный финиш


Среди музыкальных спектаклей за лучшую работу постановщика награждена Елена Захарова, музыкальный руководитель «Figaro» и, по сути, соавтор. За лучшую роль приз получила Наталья Мокеева (Снегурочка в «Снегурочке»), лучшую роль второго плана — Наталья Карлова (Купава). В номинации кукольных театров спектаклем-победителем стал «Бобок», отмечена деятельность художника-постановщика Андрея Ефимова, а приз за лучшую мужскую роль отдана Максиму Удинцеву. Лучшей женской исполнительницей жюри признали Татьяну Вахреневу за роль старухи в «Сказке о рыбаке и рыбке».


Среди драматических спектаклей соревновательность, как обычно, была выше, потому что их больше. Две премии получил Камерный театр: лучшая работа постановщика (художник Владимир Кравцев), лучшая роль (Валентин Воронин). Лучшая роль второго плана оказалась у Ирины Беловой, сыгравшей Анну в спектакле Коляда-театра «Букет». Лучшим дуэтом стали «старосветские помещики» из Каменска-Уральского: Лариса Комаленкова и Александр Иванов. Призы в жанре «современный танец» не были присуждены (так же, как и на «Золотой маске»).