Реферат: Изучение современной церковной истории не столько увлекательное занятие для историка, сколько печальная необходимость для всякого, ищущего спасения души

http://www.portal-credo.ru


Владимир Мосс
ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НА ПЕРЕПУТЬЕ (1917—1999)


ОТ СОСТАВИТЕЛЯ СЕРИИ:
НЕМНОГО О КНИГЕ И ЕЕ АВТОРЕ

Изучение современной церковной истории — не столько увлекательное занятие для историка, сколько печальная необходимость для всякого, ищущего спасения души. Впрочем, конечно, историку от этого только интереснее.

Если пытаться обобщить сделанное историками, то главные их достижения пока что придется отнести к области источниковедения. Прежде всего, это публикации источников (на основные из которых ссылается автор настоящей книги).

Официальные историки тех церковных организаций, что объединены в так называемое "мировое православие" ("World Orthodoxy"), весьма неохотно делятся какими бы то ни было сведениями об екклисиологических проблемах и конфликтах, где их право именоваться Церковью ставится под сомнение, а уж сколько-нибудь детального обзора истории их "конкурентов" от таких историков не приходится ждать вовсе (1) . Что же касается истинно-православных Церквей (2) , то их материальная скудость и слишком долгая жизнь в условиях гонений не создавали благоприятных условий для появления достаточно фундаментальных исследований (то немногое, что все-таки было написано, почти сполна цитируется автором настоящей книги). Тем не менее, за последние годы появилась одна фундаментальная монография по истории греческого старостильного движения, написанная отцами Свято-Преображенского монастыря в Бостоне (3) , а также ряд архивных публикаций по истории Российской катакомбной Церкви и иосифлянского движения, подготовленных российскими светскими историками (4) . Едва ли нужно подчеркивать, что как исторические обобщения, так и особенно историко-екклисиологические концепции всех современных исследований по истории Церкви в XX в., не исключая и настоящей книги, остаются весьма дискуссионными и, тем самым, служат приглашением к дальнейшим изысканиям.

Общим недостатком всей историографии истории Церкви в XX в. является ее региональная раздробленность: греки пишут о греках, русские — о русских, румыны — о румынах, — но почти никто не пишет о том, что происходило в истекшем столетии с Православной Церковью в целом — в том целом, которое являли собой еще в начале XX века поместные православные Церкви (пять исторических патриархатов — Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, Московский — и несколько автокефальных Церквей). Между тем, как раз самые главные процессы шли в каждой из этих Церквей вследствие именно того, что происходило с православным миром как целым. Еще в начале века этот мир — земные организации поместных православных Церквей — осенял купол Российской империи. В 1917 г. этот купол рухнул — разбив то, что находилось под его вершиной, и разбросав во все стороны то, что находилось по краям... О дальнейшем читателю расскажет предлагаемая книга, автор которой, впервые в историографии, отнесся с одинаковым вниманием к процессам, имевшим место как в России, так и в Греции и на Балканах.


* * *

А мы скажем несколько слов об авторе. Энтони Эдвард Мосс родился в 1949 г. в англиканской семье. Обратившись в Православие, он стал членом прихода Св. Архангела Михаила в Гилфорде (5)  (недалеко от Лондона), образовавшегося в 1973 г. в юрисдикции Московской патриархии. Вскоре, однако, основная часть прихожан убеждается в еретичности экуменизма, исповедуемого Московской патриархией, и в 1975 г. приход переходит под омофор архиепископа Лондонского Никодима (Русская Православная Церковь Заграницей). Четверо бывших англикан, принятые когда-то в МП без крещения, принимаются архиепископом Никодимом через таинство Крещения; в их числе был и Энтони Эдвард, получивший в Крещении имя Владимира. Дальнейшая судьба Гилфордского прихода не была проста: архиепископ Никодим вскоре умер, и английские приходы РПЦЗ попали в сферу влияния архиепископа Женевского Антония, который, в противоположность архиепископу Никодиму и возглавлявшему тогда Зарубежную Церковь святителю Филарету, настаивал на принадлежности РПЦЗ к World Orthodoxy, а не к истинному Православию. Святомихайловский приход не последовал известному принципу cujus regio (кто архиепископ) — ejus religio, и в 1978 г. перешел под омофор митрополита Китийского Епифания, бывшего тогда Западноевропейским экзархом "матфеевского" Синода Истинно-православной церкви Греции. Только в 1998 г. приход смог вернуться в Русскую Церковь, в юрисдикцию Российской Православной Автономной Церкви, возглавляемой архиепископом Суздальским и Владимирским Валентином.

Даже такого беглого перечня событий приходской жизни одного "конвертского" (6)  западного прихода достаточно, чтобы понять, какой водопад проблем обрушивается на западного человека, решившего принять Православие. Если и сам по себе такой шаг был для него крайне труден вследствие культурных барьеров, то те трудности, которые возникают после, когда нужно разобраться, какое же православие истинное, — многим кажутся непреодолимыми. Большинство предпочитают закрывать глаза и пребывать в послушании тем епископам, в чьей юрисдикции они случайно оказались. Меньшинство... обрекает себя на весьма и весьма тернистый путь поисков и отстаивания Истины.

Владимир Мосс решил не останавливаться ни перед чем. Ему даже пришлось, будучи по образованию психологом, осваивать параллельно профессию историка, и, что гораздо труднее, — изучать экзотические языки вроде новогреческого (чтобы общаться с не понимающими ни на каком другом языке греческими иерархами) и русского (чтобы общаться с российскими катакомбниками), подолгу живя и работая в соответствующих странах...

Настоящий труд Владимира Мосса публикуется впервые — но не в английском оригинале, а в переводе на русский язык, сделанном прямо с рукописи. Это создает приятную иллюзию — будто русская церковно-историческая наука, как в дореволюционные времена, опять вырывается вперед в деле создания обобщающих трудов по современной истории Церкви... Иллюзия остается, увы, иллюзией, но, к счастью, в ней уже сейчас есть доля реальности: именно в России, по моему глубокому убеждению, книга Владимира Мосса найдет себе больше всего благодарных (и неблагодарных, но все равно нуждающихся в ней) читателей и даже, быть может, продолжателей его дела.

1) Примеры официозной (с позиции Московской патриархии) истории Церкви в России являют собой книги В. Цыпина — "История Русской Православной Церкви. 1917–1990. Учебник для православных духовных семинарий" (М., 1994) и огромная "История Русской Церкви. 1917–1997" (М., 1997), выпущенная в качестве т. IX одноименного труда митр. Макария Булгакова.

2) Термин возник одновременно, но независимо в России (в среде иосифлян; его авторство не без основания приписывается священномученику митр. Иосифу Петроградскому) и в Греции (в среде тогда еще единого старостильного движения) в конце 1920-х гг.

3) The Struggle Against Ecumenism. The History of the True Orthodox Church of Greece from 1924 to 1994 (Boston, MA: The Holy Orthodox Church in North America, 1998); изд. русского перевода готовится; предварительная версия этого перевода уже опубликована: Воздвижение. Исторический альманах 6–7 (26–27) (Московское подворье Истинно-Православной Церкви Греции, 1998); 8–11 (28–31) (1999).
Ср. рец. В. Мосса (где уточняется ряд исторических подробностей, особенно относительно Истинно-православной церкви Кипра): Вертоградъ-информ 8 (41) (М.; СПб., 1998) 21–22.

4) Самые заметные из этих публикаций: И. И. ОСИПОВА, "Сквозь огнь мучений и воду слёз..." Гонения на Истинно-Православную Церковь. По материалам следственных и лагерных дел заключенных (М.: Серебряные нити, 1998); М. В. ШКАРОВСКИЙ, Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви (СПб.: Научно-информационный центр "Мемориал", 1999) (Исторические сборники, 4).

5) Многим из российских читателей будет интересно узнать, что приход занимает здание бывшей англиканской кладбищенской церкви, построенной рядом с могилой Льюиса Кэролла на завещанные им деньги. Согласно воле завещателя, здание не может быть обращено на нецерковные нужды. Поэтому, когда англиканский приход — подобно огромному числу англиканских приходов в Англии — распался за отсутствием прихожан, гилфордский горсовет передал здание приходу православному.

6) От англ. convert — "обратившийся" (имеется в виду, в Православие). "Конвертами" в русской эмигрантской среде любовно называют тех представителей коренных западных народностей, которые принимают Православие — а те, как заверяла меня одна английская старушка русского происхождения, и не подозревают, что они "envelopes"...

Иеромонах Григорий (В. М. Лурье)


^ ВВЕДЕНИЕ
ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

На сем камени созижду Церковь Мою,
и врата адова не одолеют ей.
Мф. 16:18

Экукоммунизм и Церковь

Эта книга — история Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви в период от начала русской революции в 1917 г. до падения советской власти в 1991 г. Смысл названия "Единая, Святая, Соборная и Апостольская" на протяжении этого труда станет яснее. Кратко можно сказать, что это — Православная Церковь; точнее — та часть Православной Церкви, которую не подкосили последние удары экуменизма и коммунизма или, как я его называю, — экукоммунизма (1) .

Экукоммунизм может быть определен как современная (двадцатого века) доктрина о человеке в обществе, пытающаяся занять место догмата о Церкви в сознании людей.

Экуменический аспект этой ереси усиливается разрушить значение Церкви как столпа и утверждения Истины (I Тим. 3:15) проповедью о том, что, якобы, не существует одной истины, а стало быть и одной Церкви, являющейся ее столпом. Экуменизм утверждает, что все церкви, а в своей более крайней, современной форме — все религии содержат частичные или относительные истины, которые, будучи приведены к их общему нижайшему знаменателю, образуют из себя догматический базис новой "церкви" или универсальной религии нового, просвещенного человечества. Развитие этой доктрины, впервые появившейся в Англии и на Западе до своего проникновения в православный мiр через Греческую Церковь, прослеживается особенно во II, IV, VI и VIII главах настоящей книги.

Коммунистический аспект экукоммунистической ереси усиливается разрушить нравственное, социальное и эсхатологическое учение Церкви проповедью новой "революционной морали", цель которой — не Царство Небесное, а коммунистический рай на земле. Вместо Церкви мы здесь видим Партию, вместо Бога — Историю. Коммунизм, как и экуменизм, проник в православный мiр с Запада, и мы прослеживаем его борьбу с Церковью в главах I, III, V и VII.

"Идеологом экуменизма, — писал архиепископ Аверкий, — явившегося естественным следствием ностальгии протестантского мiра по Церкви, которую они потеряли, был немецкий пастор Кристофер Блюмгардт, коего протестанты зовут поэтому "великим пророком современного мiра". Он призывал всех протестантов к объединению для "созидания Царства Божия на земле", но он умер в 1919 г., не дожив до организации экуменического движения. Основная его идея состояла в положении, что "старый мiр рухнул, и на его руинах восстает новый". Он поставил перед христианством три задачи: 1) создание наилучшей социальной структуры, 2) преодоление конфессиональных разногласий и 3) совместная работа по образованию всемiрного сообщест ва наций при совершенной ликвидации войн.

Именно в этих трех пунктах были сформулированы цели экуменизма и нынешним генеральным секретарем Совета экуменического движения, Виссерт Хуфтом, который видел средства для их реализации в том, чтобы Церковь преследовала общественные цели. Для этого прежде всего необходимо преодолеть конфессиональные различия и создать одну церковь. Обновленная единая церковь будет иметь возможность приуготовить путь триумфу социализма, который приведет к созданию единого мiрового государства, как Царства Божия на земле..."(2).

Борьба между экукоммунизмом и Церковью была прообразована уже в начале века борьбой между писателем Львом Толстым, выступавшим за сведение христианства к "чистой" морали без Церкви, таинств или каких-либо иных неотмiрных элементов, и священником о. Иоанном Кронштадтским, продемонстрировавшим своей чудесной жизнью, изобиловавшей добрыми делами и чрезвычайным множеством чудес, что христианство — не в мудрости человеческой, но в силе Божией (I Кор. 2:5). Эта борьба привела к отлучению Толстого от Церкви за богохульство, тогда как о. Иоанн прославляем в лике Святых по всему мiру. Но конфронтация между Толстым и о. Иоанном, подобно как и между Арием и Свт. Афанасием на I Вселенском Соборе, была лишь прелюдией к титанической борьбе, захватившей сотни миллионов людей на разных континентах, которая до сих пор не пришла еще к своему концу. На протяжении этой борьбы природа Церкви стала яснее благодаря тому, что встала необходимость ответить на вопросы: является ли Церковь Единой, Святой, Соборной и Апостольской, как ее определяет Никейский Символ Веры? Действительно ли она имеет Божественное происхождение и природу, или же это чисто человеческая организация? Эволюционирует ли она в своем учении и практике или же остается той же самой? Включает ли она в себя все бесчисленное множество именующихся сегодня христианами или же состоит из малого остатка верных на земле? Действительно ли она — единственный ковчег спасения или же лишь один из многих путей, ведущих к Богу?

Однако, чтобы понять экукоммунизм, мы должны понимать, что в своих нападках на догмат и самое существование Церкви он является лишь частью еще более широкомасштабного нападения на понятие Предания (традиции), как источника истины не только в Церкви, но и во всех отраслях знания. Это широчайшее движение, которое я назову совершенно просто: Революция, — прошло через несколько исторических стадий, из которых первой была революция в Церкви, совершенная папой Григорием VII. Папизм привел к схоластике и гуманизму, затем к протестантизму, сайентизму, деизму, материализму, романтизму, гегельянству, дарвинизму, марксизму, фрейдизму, экуменизму и, наконец, к нью-эйджизму. Показать, как все эти "измы" связаны друг с другом и берут свое начало от первичного мятежа против Церкви, который мы называем "схизма" (раскол), — выходит за пределы нашей работы. Достаточно сейчас сказать, что подтекстом революции во всех ее стадиях является одна и та же антихристианская, антитеистическая, человекоцентристская философия.

Эту философию можно кратко сформулировать следующим образом. Человек — сам себе хозяин. Если есть Бог, то это Бог по образу самого человека, возможно — даже творение самого человека; и человек не зависит от Него в познании истины, ибо его собственный ум достаточен для этого и не нуждается в чьей-либо помощи. Мудрость веков — это миф; традиция — тормоз прогресса. Раз человек — продукт эволюции низших видов животных, то и его социальные, религиозные и политические институты находятся в процессе постоянной, восходящей эволюции. Поэтому нет такой вещи как абсолютная истина, нет никакого священного, неизменного, богоданного авторитета. Все течет, значит — все должно изменяться. Единственный неизменный, неизбежный факт — это факт революции: социальной революции, политической революции, религиозной революции и над всем этим научной революции, на которой базируются все остальные революции. Отсюда единственный непрощаемый грех (если это просто не форма заболевания, которая может быть медикаментозно вылечена в психиатрической клинике) — это грех контрреволюции, грех мракобесия, неспособности к изменению, несовременности. Позволено все — нелепейшие верования, самые ненормальные стили жизни, — лишь бы это не стояло на пути революции, той революции, которая делает человека хозяином самого себя и окружающий среды. Но тем, кто стоит на пути у "прогресса", не будет пощады; они будут выброшены на свалку истории подобно вымершим видам дарвиновской предыстории. Ибо ничто не должно стоять на пути восхождения человека к состоянию богоподобия. Как в физике антропный принцип "кажется стоящим на грани замены Бога человеком, намекая, что сознание, не связанное временнысми рамками, вызывает творение"(3), так в жизни, основанной на научной революции, человек должен заместить собою Бога, устраняя все препоны, связанные с Божественным Творцом.

После двух "пробных забегов" — английской и французской революций — свое наиболее полное воплощение революция получила в русской революции 1917 г., при этом низвергнув основной оплот традиционного мышления в мiре. Поскольку все отступнические течения европейской истории, начиная с одиннадцатого столетия, подготавливали русскую революцию и нашли в ней свое завершение, то вся мiровая история с 1917 г. определяется ею и протекает в ее тени.

Сейчас принято думать, что антикоммунистические перевороты 1989–1991 гг. положили конец этой фазе истории. Но это — ошибка. Если некоторые экономические идеи революции и дискредитированы, то ее основные принципы: замена Христианской Церкви атеистическим государством, Бога — народом, Предания — наукой, Духа — материей, — стоят так же крепко, как и всегда. Русская революция была подобна ядерному взрыву, расщепляющему элементы не только религиозной, но и всей культурной и общественной жизни; она стремилась разрушить веру, семью, нацию и личность(4) . И излучение от русской революции, так же как радиоактивное излучение от ядерного взрыва, ощущается на большом пространстве еще долгое время спустя.

Ибо, как сказали иерархи Русской Зарубежной Церкви в своем послании в октябре 1991 г., "если последствия чернобыльской катастрофы все еще дают о себе знать в организмах детей из близлежащих областей, то духовная катастрофа всей России будет оказывать свое действие в течение гораздо большего периода времени. Ясно, что как чернобыльская радиация будет продолжать многие годы уничтожать жизни детей нашей планеты своим зловещим, невидимым огнем, так и последствия духовной катастрофы не скоро удалятся от нас"(5). Вот почему эта книга начинается с русской революции и оканчивается перспективами конечного очищения религиозной и общественной жизни от ее ядовитого воздействия.

1 V. MOSS, Ecucommunism // Living Orthodoxy. Vol. XI, № 5 (September–October 1989) 13–18.
2 Архиепископ АВЕРКИЙ, О положении православных христиан в современном мире // Истинное Православие и современный мир (Джорданвилль: Свято-Троицкий монастырь, 1971)* (Цитаты, помеченные астериксом, даны в обратном переводе.)
3 М. KOHN, Joyfullyback to Church? // New Statesman and Soсiety (May 1, 1992) 32.
4 См.: И. ШАФАРЕВИЧ, Социализм как явление мировой истории (Париж: ИМКА-Пресс, 1977). См. также его статьи в: Из-под глыб / Изд. А. СОЛЖЕНИЦЫНА (Париж: ИМКА-Пресс, 1974).
5 Orthodox Life. Vol. 41, № 6 (November–December 1991) 10.

^ Русско-еврейская революция

Чтобы понять русскую революцию, необходимо понять ее корни, уходящие не только в европейские революции последнего тысячелетия, но также и в еврейскую революцию, происшедшую еще тысячей лет раньше. Такое понимание не есть проявление антисемитизма, как это может показаться западным людям; ибо как может христианский историк, почитающий Бога Израилева и являющийся членом Церкви, основанной апостолами исключительно еврейской национальности, всерьез утверждать антисемитские идеи? Оно является плодом простого, но основополагающего и неоспоримого факта, что русская революция на своей начальной стадии была делом, главным образом, евреев, вдохновленных еврейской по существу философией истории; и что даже когда впоследствии лидерами революции были уже не евреи, они продолжали мотивировать свои действия, сознательно или бессознательно, идеями по существу еврейскими. Автор данного труда отнюдь не антисемит, но он — антииудаист в том смысле, что он противник религии, основанной на Талмуде, религии ожесточенно и определенно антихристианской в своих фундаментальных верованиях. В этом смысле все апостолы, святые отцы и мученики были антииудаистами, каковыми должны быть и все сознательно верующие православные христиане.

С тех пор, как Авраам покинул Ур халдейский в поисках земли обетованной, в которой один Бог будет Царем, всемiрная история стала серией сильнейших колебаний между полюсами: Сионом и Вавилоном, Богочеловеком и человекобогом, теократией и сатанократией.

Две тысячи лет спустя Сам Богочеловек посетил Свое Царство, и произошла вторая серия отчаянных колебаний. Сначала цари с Востока пришли почтить Его: Вавилон поклонился Сиону. Затем завеса храма раздралась надвое, сам храм был разрушен, и народ Божий рассеян по лицу земли: Сион стал духовно Вавилоном, и в вавилонском Талмуде евреи выработали отступническое учение сионизма.

Но в Сионе родился Новый Израиль, Исраиль Божий (Гал. 6:16), Церковь Христова, — и бывшие чада гнева из Западного Вавилона, язычники Греции и Рима, пришли и склонились у ее ног. И когда Константин стал царем Ветхого Рима, даже основание и венец вавилонской системы — почитание богочеловека-императора — превратилось в свою противоположность: богоборческая сатанократия Ветхого Рима стала боголюбивой теократией Нового Рима.

Сейчас, почти через две тысячи лет после Рождества Христова, мы находимся посередине третьей великой серии резких колебаний мiровой истории. В 1917 г. боголюбивая теократия Третьего Рима, России, превратилась в богоненавистническую сатанократию Северного Вавилона — Советского Союза, и отступники иудеи отыгрались на Третьем Риме за разрушение своего государства первым, Ветхим Римом.

Истинное значение русской революции проявилось через одно необычайное "совпадение", мало кем замеченное. 9 ноября 1917 г. лондонская "Таймс" на одной полосе сообщила о двух событиях: вверху — о большевицкой революции в Петрограде, и сразу же ниже — об обещании британского министра иностранных дел Лорда Бальфура вернуть евреям родину в Палестине. Для неверующего эти два события представляются никак не связанными между собой; тот факт, что они случились точно в одно и то же время и под руководством людей одной расы, класса и места жительства — еврейской интеллигенции Западной России и Польши, — кажется чисто случайным. Для ока верующего, однако, это суть два аспекта, проявившихся в двух различных географических областях, одного и того же события — события, названно-го в Евангелии началом болезней (Мф. 24:8), в посланиях Апостола Павла — взятием от среды удерживающего (II Сол. 2:7), а в Апокалипсисе Апостола Иоанна — освобождением зверя из бездны (Апок. 20:3).

Теперь, если взглянуть на это событие с точки зрения евреев, то оно выглядит как триумф чисто национального движения — сионизма. С другой стороны, с точки зрения русских, оно выглядит как социально-политический переворот в чистом виде, вызванный чисто мiрским висдением всемiрной истории — марксизмом-ленинизмом. В действительности, однако, сионизм и марксизм-ленинизм суть два аспекта движения, которое по своей сущности не является ни чисто националистическим, ни политическим; оно — религиозное или, вернее, демоническое.

Яснее всего это видно из убийства Царя 4/17 июля 1918 г. На стене помещения, где его убили, была обнаружена надпись, дающая надлежащую оценку делу с точки зрения еврейской революции. Это была цитата из немецкого еврейского поэта Гейне, слегка измененная, чтобы получилось слово "царь" и идентифицирующая царя с Валтасаром:

Belsatzar ward selbiger Nacht В эту самую ночь Валтасар

Von seinen Knechten umgebracht. Был убит собственными рабами (6).

Но действительность была совершенно противоположной. Валтасар ненавидел народ Божий, и его устранение открыло дорогу восстановлению храма Божия в Сионе. Убиение Царя Николая, напротив, открыло дорогу разрушению православной России и ее превращению в Вавилон.

Такого взгляда на события придерживаются не только одни православные или "антисемиты". Например, Уинстон Черчилль писал: "Может иногда показаться, будто Евангелие Христово и евангелие антихристово по своему замыслу должны были брать начало среди одного и того же народа, и что этот мистический и таинственный народ был избран для высших проявлений как божественного, так и диавольского... От дней "Спартака" Висгаупта до дней Карла Маркса и далее — к Троцкому (Россия), Бела Куну (Венгрия), Розе Люксембург (Германия) и Эмме Голдман (США) — этот всемiрный тайный заговор для ниспровержения цивилизации и восстановления общества на основе остановленного развития, завистливого злорадства и невозможного равенства постоянно возрастал. Он играл, как современная писательница, г-жа Неста Уэбстер, столь искусно показала, определенно узнаваемую роль в трагедии Французской Революции. Он был главным источником всякого подрывного движения на протяжении девятнадцатого столетия; и теперь, наконец, эта шайка негодяев со дна больших городов Европы и Америки схватила русский народ за волосы и практически стала хозяйничать в этой огромной империи. Нет никакой нужды преувеличивать роль, сыгранную в создании большевизма и осуществлении русской революции этими интернациональными и по большей части неверующими евреями. Она действительно очень велика; возможно, больше, чем роль всего остального"(7).

Дуглас Рид подтверждает это статистикой: "Центральный Комитет Партии большевиков, наделенный верховной властью, состоял из трех русских (включая Ленина) (8)и девяти евреев. Второй по значению орган, Центральный Исполнительный Комитет, состоял из сорока двух евреев и девятнадцати русских, латышей, грузин и лиц иных национальностей. Совет Народных Комиссаров — из семнадцати евреев и пяти лиц другой национальности. Московская ЧК — из двадцати трех евреев и тринадцати не евреев. Среди фамилий пятисот пятидесяти шести высших должностных лиц большевицкого государства, оффициально опубликованных в 1918–1919 гг., было четыреста пятьдесят восемь еврейских и сто восемь остальных национальностей. В центральных комитетах небольших, якобы "социалистических" или иных не коммунистических партий... было пятьдесят пять евреев и шесть остальных" (9).

Даже такой "просемитский" историк, как Ричард Пайпс, признает: "Евреи, бесспорно, играли в большевицкой партии и в ранних советских структурах роль непропорциональную их доле в процентном составе населения. Число еврейских активистов коммунистического движения в России и за границей было непомерным: в Венгрии, например, оно достигало девяносто пяти процентов главных руководителей диктатуры Белы Куна. Они были также диспропорционально представлены среди коммунистов Германии и Австрии во время тамошних революционных брожений 1918–1923 гг. и в структурах Коммунистического Интернационала" (10).

Конечно, евреи-большевики не были религиозными иудеями и были, фактически, в такой же оппозиции к талмудическому иудаизму, как и любая другая прослойка населения. Более того, как подчеркивает Пайпс, "результаты выборов в Учредительное Собрание показали, что поддержка большевикам шла не из районов концентрации евреев, старой черты оседлости, а из среды вооруженных сил и крупных городов Великороссии, где навряд ли было много евреев" (11). Так что вина за русскую революцию падает на русских так же, как и на евреев; и в действительности едва ли какая-либо из наций, составлявших Российскую империю, может утверждать свою непричастность к катастрофе. Тем не менее, чрезвычайная роль, сыгранная евреями в русской революции, является фактом, который можно отнести, по крайней мере частично, на счет традиционно антирусской и антихристианской настроенности еврейской культуры, отразившейся в обоих ее главных политических проявлениях — большевизме и сионизме. Ибо, как показал в своей "Автобиографии" Хаим Вейцман, первый президент Израиля, атеисты большевики и теисты сионисты вышли из одной среды, часто из одних и тех же семей, так что его мать могла видеть триумф своих сыновей как в большевицкой Москве, так и в сионистском Иерусалиме (12)... Более того, еврейское господство в России стало в результате революции столь полным, что говорить о "русской" революции, фактически, неправильно; правильнее будет назвать ее антирусской или русско-еврейской революцией. В самом деле, русскую революцию можно рассматривать как одно из ответвлений того всеобщего триумфа еврейских сил, который мы наблюдаем в ХХ в. равно на Западе и на Востоке, будь то в России, или в Америке, или в Израиле. Как бы по Божьему попущению и в наказание за грехи многих народов, восстала в черте оседлости банда мстителей, устранившая последнюю великую удерживающую силу и возвестившая эпоху Апокалипсиса.

6 См.: Н. КОЗЛОВ, Крестный путь (М., 1993). См. также: ЭНЕЛЬ, Жертва // Колокол. № 5 (М., 1990) 17–37. См. также: М. ОРЛОВ, Екатеринбургская Голгофа // Колокол. № 5 (М., 1990) 37–55.
7 Illustrated Sunday Herald (February 8, 1920). Цит. по: D. REED, The Controversy of Zion (Durban–S.A.: Dolphin Press, 1978) 272–273.
8 Однако, Ленин тоже был отчасти евреем. Его деда, прежде чем он выкрестился в Православие, звали Израиль, а прадеда — Мойша Бланк. См.: Л. АВЕРИНА, Еврейский корень // Наша страна (Израиль) (22 января 1997).
9 REED, The Controversy of Zion... 274. Евреи — даже религиозные иудеи — продолжали играть важную роль в компартиях Восточной Европы и после II Мiровой войны. Например, Моисей Розен стал членом Коммунистической партии Румынии после войны и продолжал свою деятельность в ней даже после того, как в 1948 г. стал главным раввином Румынии. Он пользовался в ней сильным влиянием и после падения Чаушеску в 1989 г. См.: Пятница (Израиль). № 69 (22 января 1997) 8.
10 R. PIPES, Russia under the Bolshevik Regime, 1919–1924 (London: Fontana Press, 1995) 112–113.
11 Ibid. 113.
12 См.: С. WEITZMANN, Trial and Error: The Autobiography of Chaim Weitzmann (New York: Harper, 1949).

Революция: I. Детерминистическое освобождение

Если мы обратимся к философским основаниям революции, мы обнаружим, что с ними неразрывно переплетен все тот же еврейский элемент, — и это не только потому, что среди теоретиков революции было так много евреев. Как подметил Бернард Рассел, многие элементы марксистской системы являются реминисценциями иудаизма: то же стремление к земле обетованной здесь и сейчас (коммунизм и отмирание государства); то же разделение народов мiра на избранный народ (пролетариат) и гоев (эксплуататорские классы) и лютая ненависть к последним; тот же культ лжемессии (непогрешимого лидера партии, вождя) (13).

Утопизм — вот сердцевина философской системы марксизма-ленинизма. Игорь Шафаревич набросал примеры утопической мысли о государственности различных стран и эпох. Он пришел к выводу, что она всегда: а) тоталитарная, ведущая к отмене частной собственности, семьи и религии; б) руководима некоей жаждой смерти, результатом чего является физическая и духовная гибель народа (14).

Под именем "хилиазма" или "милленаризма" утопизм был известен как одна из раннехристианских ересей (с весьма сильным, как можно видеть, иудейским колоритом). Возможно, что прибавление к Никейскому Символу Веры на Втором Вселенском Соборе в Константинополе в 381 г. слов: "Егоже Царствию не будет конца", — было направлено против этой ереси (15). Ибо ересь хилиазма в своем существе сводится к верованию, будто Сам Христос придет на землю прежде Страшного Суда, с тем чтобы установить Свое Царствие видимым образом на период в тысячу лет, и царство это характеризуется, согласно еретическому учению, триумфом еврейского племени и иудейского закона.

Но Церковь отвергла это, уча, что истинное Царствие Христово наступит лишь после Суда, и что это будет духовное царство не от мiра сего, которому не будет конца. Мы отчасти можем входить в Царствие Божие до Суда, но только в Церкви и через Церковь, которая не является и не может являться чувственно постигаемым, временным царством.

Утопизм основывается не только на еретической эсхатологии, но и на ложной антропологии, отрицающей грехопадение человека. Ибо утопия на земле возможна только на основе предположения, что живущие на ней люди бесстрастны, безгрешны и движимы одной совершенной любовью и смирением. Предположение, что какой-либо класс людей, однажды освобожденный от несправедливости и бедности, автоматически уподобится ангелам, — это миф. Еще более мифична идея, что царство любви и братства наступит в результате жестокой и братоубийственной войны. Цель не оправдывает средства; и использование дурных средств неизбежно приводит к дурным результатам.

Как сказал Александр Солженицын, линия, отделяющая добро от зла, проходит не между классами или народами, но через каждое человеческое сердце. Поэтому окончательная победа добра над злом возможна только через очищение человеческого сердца, каждого человеческого сердца. И это — цель духовная, которая достигается духовными, а не материальными или политическими средствами; исповеданием веры и покаянием в грехах, а не восстанием против Царя и перераспределением собственности.

Это подводит нас к еще более глубокому изъяну утопизма — его материализму. Ибо если ересь хилиазма все-таки признает существование Бога и духовной природы человека, то утопизм сводит все к слепому детерминизму бесчувственной материи. Для древних еретиков утопия могла быть устроена только Богом и была наградой праведным за должное употребление свободной воли. Для современных же хилиастов нет ни Бога, ни свободной воли, и утопия в любом случае должна наступить в результате железных законов необходимости. Эта фаталистическая вера и придает революции ее страшную силу — ибо люди становятся чрезвычайно самоуверенными, когда знают, что должны в конце концов победить, — и обуславливает ее ужасающую жестокость — ибо без свободной воли нет и ответственности, как сказал Достоевский: "если Бога нет, то все позволено".

"Космическая одержимость, — пишет о. Георгий Флоровский, — так можно определить утопическое самочувствие. Чувства безусловной зависимости, всецелой определенности извне, полной вовлеченности и включенности во вселенский строй определяет утопическую самооценку и оценку мiра. Человек чувствует себя "органным штифтиком", звеном какой-то всеобъемлющей цепи, — он чувствует свою однозначно-неизменную скованность с космическим целым...

Из делателя и творца, сознательно волящего и избирающего, а потому несущего риск ответственности за свое самоопределение человек превращается в вещь, в иглу, которой кто-то что-то шьет. В этом органическом всеединстве нет места действию, — здесь возможно только движение... Нет места акту, ни места подвигу"(16).

13 B. RUSSELL, A History of Western Philosophy (London: Allen Unwin, 1947) 383.
14 См.: И. ШАФАРЕВИЧ, Социализм // Из-под глыб... 97–114; И. ШАФАРЕВИЧ, Социализм как явление мировой истории (Париж: ИМКА-Пресс, 1977).
15 Однако, епископ КАЛЛИСТ Диоклийский пишет (Личное сообщение от 21 января 1997 г.): "Кажется более вероятным, что оно было направлено против учений Маркелла Анкирского (который не был хилиастом); Маркелл и его последователи упомянуты в Первом Правиле Собора 381 года. Дж. Н. Д. Келли в своей книге "Раннехристианские Символы Веры" придерживается мнения, что означенное прибавление сделано против Маркелла. Брайан Е. Далей в своем труде "Упование древний Церкви. Справочник по святоотеческой эсхатологии" не говорит ничего о каком бы то ни было осуждении хилиазма в 381 году".
16 Г. ФЛОРОВСКИЙ, Метафизические предпосылки утопизма // Путь. № 4 (Июнь–Июль 1926) 30, 32.

^ Революция: II. Националистический интернационализм

Если хилиазм-утопизм — это одна из самых ранних иудео-христианских ересей, то разделение мiра на "чистые" и "нечистые" классы или нации — самая ранняя. Она была предметом самого первого церковного Собора, проходившего в Иерусалиме под председательством апостола Иакова. И если даже великий апостол обрезания св. Петр впал в нее, хотя впрочем и ненадолго, тогда что удивительного, что отступническое еврейство и марксисты-ленинисты ее увековечили? Это искушение также не является специфическим для одних лишь евреев: национализм, возвышение собственного народа или класса, как якобы превосходящего все другие, — это вечное искушение для всех народов,^ ГЛАВА I
РОССИЯ: ЦАРЕУБИЙСТВО

В начале ХХ в. Православная Церковь в обоих главных государствах, в которых она жительствовала — Российской и Османской Империях, — находилась в состоянии подчиненности правительству, — положении, имевшем в себе некоторые внешние преимущества, но противоречащем священным канонам Церкви, и потому, в конечном счете, весьма ослаблявшем ее силы.

^ Реформы против стабильности

В Османск