Реферат: Ii развитие социального сектора на практике (образование, жкх, здравоохранение, апк)

РАЗДЕЛ II. РАЗВИТИЕ СОЦИАЛЬНОГО СЕКТОРА НА ПРАКТИКЕ (ОБРАЗОВАНИЕ, ЖКХ, ЗДРАВООХРАНЕНИЕ, АПК)


Сидоренко В.Н., к.э.н., к.ф.-м.н., к.ю.н.,

в.н.с., экономический факультет

МГУ им. М.В. Ломоносова

Матюхина И.Н., к.э.н.,

доцент, экономический факультет

МГУ им. М.В. Ломоносова


АНАЛИЗ РЕГИОНАЛЬНОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ЗАНЯТОСТИ И ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ В ОТРАСЛЯХ СОЦИАЛЬНОГО СЕКТОРА РОССИИ В РЕТРОСПЕКТИВЕ

Изучение закономерностей в развитии социального сектора невозможно без статистического анализа основных тенденций на региональном уровне в ретроспективе. Авторами доклада на основе данных официальной статистики проанализированы основные тенденции динамики численности занятых, а также уровня заработной платы в здравоохранении, образовании (и культуре), науке по республикам, краям, областям России за период с 1930 по 2004 г.

Авторами использованы данные из официальных региональных статистических сборников, а также архивные материалы, которые были приведены к сопоставимому виду в современных границах республик, краев и областей. Для учета неоднократного изменения административно-территориального деления применялись геоинформационные технологии, позволившие рассчитать коэффициенты смыкания рядов динамики региональных показателей. В результате проделанной работы впервые в отечественной экономической науке получены динамические ряды сопоставимых показателей среднегодовой численности занятых и среднемесячной заработной платы в региональном и отраслевом аспектах за период с 1930 по 2004 г. На основе полученных рядов динамики авторами были рассчитаны относительные показатели, характеризующие долю занятых в указанных отраслях по отношению к общей региональной занятости, а также соотношение уровней отраслевой заработной платы со средним уровнем заработной платы по региону.

Пример сравнительной динамики указанных относительных показателей для России в целом и по двум федеральным округам (Центральному и Северо-Западному) для анализируемых отраслей социального сектора представлены ниже.

^ Таблица 1

Динамика соотношения среднегодовой численности занятых

в отрасли «Здравоохранение» с общей занятостью в регионе, %





1930

1940

1950

1960

1970

1987

1990

1992

1995

1998

2000

2002

2004

Россия

3,3

4,2

4,7

5,1

5,3

5,5

5,6

5,9

6,7

7,0

7,0

7,0

7,1

ЦФО

3,2

4,3

4,9

4,9

5,1

-

5,7

5,9

6,8

7,0

6,7

6,6

6,6

СЗФО

3,4

4,4

5,0

5,2

5,7

-

5,9

6,1

7,1

7,4

7,1

7,0

7,1

минимум

2,5

3,5

3,3

4,3

4,5

-

4,7

5,0

5, 8

6,0

5,6

5,6

5,4

медиана

3,3

4,7

5,1

5,2

5,4

-

5,4

5,8

7,0

7,4

7,0

7,0

7,1

максимум

3,7

5,6

6,4

6,4

6,3

-

6,6

7,0

8,2

8,9

8,9

8,7

8,6

размах

1,2

2,1

3,1

2,1

1,9

-

1,9

2,0

2,4

2,9

3,3

3,1

3,2

^ Таблица 2

Динамика соотношения среднегодовой численности занятых

в отрасли «Образование» с общей занятостью в регионе, %




1930

1940

1950

1960

1970

1987

1990

1992

1995

1998

2000

2002

2004

Россия

6,4

6,6

6,8

6,3

7,4

8,7

8,1

8,9

9,3

9,3

9,1

9,0

9,0

ЦФО

6,2

7,1

7,5

6,6

7,4

-

-

-

8,5

8,7

8,0

7,9

7,8

СЗФО

5,9

6,4

6,5

6,5

7,9

-

-

-

9,7

9,5

9,1

9,1

9,0

минимум

2,5

3,7

4,1

5,1

5,8

-

-

-

7,1

7,5

6,9

6,8

6,5

медиана

5,8

8,9

8,7

7,6

8,5

-

-

-

9,4

9,6

8,8

9,0

8,9

максимум

9,7

13,9

14,9

10,6

10,7

-

-

-

11,9

17,2

16,4

14,3

12,9

размах

7,2

10,2

10,9

5,5

4,9

-

-

-

4,7

9,7

9,4

7,6

6,3

^ Таблица 3

Динамика соотношения среднегодовой численности занятых

в отрасли «Наука и научное обслуживание» с общей занятостью

в регионе, %




1940

1950

1960

1970

1987

1990

1992

1995

1998

2000

2002

2004

Россия

1,22

1,99

2,96

4,03

4,54

3,72

3,2

2,54

2,0

1,87

1,81

1,75

ЦФО

2,01

3,08

5,20

6,66

-

5,57

-

5,25

4,50

3,67

3,48

3,34

СЗФО

2,19

3,03

4,28

5,72

-

4,02

-

3,25

2,54

2,33

2,23

2,29

минимум

0,02

0,12

0,18

0,49

-

0,31

-

0,20

0,10

0,12

0,14

0,11

медиана

0,24

0,80

0,93

1,55

-

1,09

-

0,74

0,75

0,64

0,66

0,68

максимум

5,22

6,99

12,42

16,11

-

15,01

-

11,04

9,7

7,73

7,04

6,35

размах

5,20

6,87

12,42

15,62

-

14,71

-

10,84

9,6

7,69

6,9

6,24

Из таблиц 1-3 видно, что отрасли «Здравоохранение» и «Образование» в целом по России характеризуется положительной динамикой показателя доли среднегодовой численности занятых в общей численности занятых на всем временном интервале, а начиная с 1998 г. отсутствием роста этого показателя при нарастающей региональной дифференциации. Что же касается отрасли «Наука и научное обслуживание», то здесь прослеживается рост с последующим снижением с изменением тенденции в конце 1980-х гг. и снижением региональной дифференциации.

В среднем по России в здравоохранении этот показатель за рассматриваемый период вырос более чем в 2 раза (с 3,3% в 1930 г. до 7,1% в 2004 г.). Характерным для данной отрасли является меньшая в сравнении с отраслью «Образование» региональная дифференциация доли отраслевой занятости в общей занятости по регионам.

В образовании в 1930 г. доля занятых в среднем по России составляла 6,4%, в то время как в 1998 г. она составила 9,3%. В 1940 г. и в 1950 г. размах вариации этого показателя, характеризующий региональную дифференциацию, в современных границах ЦФО и СЗФО был наибольшим за все рассматриваемые годы и составлял соответственно 10,2 % и 10,9%. Характерным для этих регионов являлось в последующие годы снижение размаха вариации в два раза и сохранение этой тенденции до 1995 г., о чем упоминалось выше.

В науке и научном обслуживании доля занятых в среднем по России в 1940 г. составляла 1,22%, в конце 1980-х гг. она доходила до 4,54%, а в 2004 г. опустилась до уровня конца 1940-х гг., а региональная дифференциация, достигавшая в 1980-х гг. своего максимального значения, на протяжении всего рассматриваемого периода существенно превосходила региональную дифференциацию в образовании и здравоохранении.

Таблица 4 демонстрирует для 2004 г. региональную дифференциацию доли среднегодовой численности занятых в отраслях социального сектора в общей численности занятого населения и указывают регионы-лидеры и аутсайдеры.

Перейдем теперь к анализу соотношения региональной среднемесячной заработной платы в рассматриваемых отраслях социального сектора со среднемесячной заработной платой по региону (табл. 5-6).


^ Таблица 4

Соотношения среднегодовой численности занятых

в отраслях социального сектора с общей занятостью

в регионах России в 2004 г., %




^ Доля занятых в общей численности занятых

в регионах России в 2004 г., %

Здравоохранение

Образование

Наука

Среднее

7,47

10,18

0,88

Медиана

7,39

9,55

0,54

Стандартное отклонение

1,07

2,71

1,08

Размах вариации

6,82

15,84

6,35

Минимум

5,23

6,54

0,00

Максимум

12,05

22,37

6,35




^ Максимум (по убыванию)




Республика Тыва (12,1), Республика Калмыкия (9,9), Республика Алтай (9,7), Коми-Пермяцкий а/о (9,3), Республика Ингушетия (9,2), Краснодарский край (9,1), Республика Адыгея (9,1), Читинская область (9,0), Астраханская область (9,0), Магаданская область (9,0)

Республика Тыва (22,4), Агинский Бурятский а/о (19,4), Усть-Ордынский Бурятский а/о (16,8), Республика Саха (Якутия) (16,5), Республика Алтай (16,4), Коми-Пермяцкий а/о (15,8), Республика Дагестан (14,0), Эвенкийский а/о (13,6), Республика Ингушетия (13,5), Корякский а/о (13,3)

г. Москва (6,4),г. Санкт-Петербург (5,3), Московская область (4,9), Калужская область (3,4), Нижегородская область (3,1), Новосибирская область (2,6), Томская область (1,9), Самарская область (1,8), Тульская область (1,6), Свердловская область (1,6)

^ Минимум (по возрастанию)

Ямало-Ненецкий а/о (5,2), г. Москва (5,4), Ленинградская область (5,7), Владимирская область (5,8), Ненецкий а/о (5,9), Нижегородская область (6,2), Калужская область (6,2), Ханты-Мансийский а/о (6,3), Волгоградская область (6,3), Орловская область (6,3)

г. Москва (6,5), Ленинградская область (6,9), Московская область (7,2), Самарская область (7,3), Тульская область (7,3), Ямало-Ненецкий а/о (7,6), Нижегородская область (7,7), Сахалинская область (7,7), Ханты-Мансийский а/о (7,7), Волгоградская область (7,8)

Коми-Пермяцкий а/о (0,0), Корякский а/о (0,0), Усть-Ордынский Бурятский а/о (0,0), Липецкая область (0,1), Ямало-Ненецкий а/о (0,1), Костромская область (0,2), Республика Ингушетия (0,2), Республика Хакасия (0,2), Вологодская область (0,2), Псковская область (0,2)


Таблица 5

Динамика соотношения региональной среднемесячной заработной платы в отрасли «Здравоохранение» со среднемесячной заработной платой по региону, %




1930

1940

1950

1960

1970

1987

1990

1992

1996

1998

2000

2002

2004

Россия

84,2

85,7

87,5

72,3

75,3

70,8

68,2

65,7

77,1

69,1

61,7

74,0

70,3

ЦФО

86,6

69,0

74,5

75,7

78,6

-

69,9

68,4

82,9

72,4

65,3

76,5

72,8

СЗФО

79,9

63,5

67,9

71,4

74,8

-

69,3

65,3

78,3

66,6

61,5

75,1

76,7

минимум

77,6

59,3

50,9

63,5

63,4

70,2

64,0

46,2

70,0

56,8

45,7

62,6

58,5

медиана

85,8

72,6

80,4

79,8

79,7

73,2

69,7

65,9

79,0

68,4

62,4

76,7

71,8

максимум

93,7

82,7

89,3

94,5

91,6

79,9

75,0

78,8

92,8

87,3

71,9

87,4

90,8

размах

16,1

23,4

38,4

31,0

28,1

9,7

11,0

32,6

22,8

30,5

26,2

24,8

32,3


Таблица 6

Динамика соотношения региональной среднемесячной заработной платы в отрасли «Образование» со среднемесячной заработной платой

по региону, %





1930

1940

1950

1960

1970

1987

1990

1992

1996

1998

2000

2002

2004

Россия

106,1

114,7

122,6

87,2

86,6

78,8

68,4

61,4

69,8

62,8

55,5

67,0

62,4

ЦФО

110,8

86,2

108,5

90,9

91,7

-

69,9

-

70,1

61,3

56,3

68,3

65,3

СЗФО

106,2

82,4

102,7

82,0

83,4

-

69,3

-

68,3

63,1

56,4

65,6

66,8

минимум

91,2

72,6

75,0

62,2

64,6

72,5

64,5

50,7

57,1

53,5

42,9

53,4

51,2

медиана

109,6

91,7

112,1

96,0

94,5

81,2

70,0

63,0

71,7

62,8

56,0

69,8

65,3

максимум

114,9

103,9

126,4

106,4

107,6

86,3

72,9

75,9

81,2

77,7

65,8

85,1

75,3

размах

23,7

31,3

51,4

44,2

43,0

13,7

8,4

25,2

24,1

24,2

22,9

31,7

24,1


Таблица 7

Динамика соотношения региональной среднемесячной заработной платы в отрасли «Наука и научное обслуживание» со среднемесячной заработной платой по региону, %




1940

1950

1956

1960

1970

1987

1990

1992

1996

1998

2000

2002

2004

Россия

165,3

176,2

176,2

138,1

113,6

104,1

118,6

64,4

83,2

98,5

121,9

126,4

129,5

ЦФО

184,1

-

152,9

141,4

119,3

-

115,3

-

92,3

103,0

126,9

128,5

126,7

СЗФО

174,8

-

137,7

124,1

105,1

-

126,0

-

71,4

82,7

113,3

116,7

120,7

минимум

108,8

-

78,4

78,9

98,7

89,3

110,2

59,5

60,0

59,5

44,9

46,2

43,6

медиана

147,7

-

120,2

119,9

110,1

103,3

120,7

75,8

85,9

97,9

114,3

113,9

113,2

максимум

249,3

-

148,4

148,7

133,8

118,7

163,8

110,0

127,4

145,9

149,3

161,8

162,2

размах

140,4

-

70,0

69,8

35,1

29,4

53,6

50,5

67,3

86,4

104,3

115,6

118,6

Из вышеприведенных таблиц видно, что среднемесячная заработная плата в отрасли здравоохранения в течение всего рассматриваемого периода оставалась ниже уровня средней заработной платы по России, разрыв составлял в отдельные годы до 40%. При этом, в целом, прослеживается тенденция увеличения этого разрыва.

В образовании до середины 1950-х годов средняя заработная плата превышала уровень среднерегиональной заработной платы, так в 1950 г. разрыв составлял 22,6%. В последующие годы оплата труда занятых в отрасли образования была существенно ниже в сравнении со средним уровнем заработной платы. В 2004 г. соотношение заработных плат составило 62,4%.

В 1996 г. отмечался рост заработных плат в здравоохранении и образовании по отношению к среднерегиональному уровню, однако эта наметившаяся в конце 1990-х тенденция оказалось неустойчивой.

В науке до 1960-х годов заработная плата оставалась самой высокой в сравнении с остальными отраслями народного хозяйства. В последующие годы этот показатель неуклонно снижался, достигнув минимального уровня (64,4%) в 1992 г. С конца 1990-х годов наметилось некоторое улучшении в динамике этого показателя. При этом региональная дифференциация, сокращавшаяся до конца 1980-х годов, существенно возросла, достигнув уровня, существовавшего в 1940-х годах.

Табл. 8 демонстрирует региональную дифференциацию доли среднемесячной заработной платы в отраслях социального сектора со средней заработной платой по регионам России и указывают регионы-лидеры и аутсайдеры.

Анализ диаграмм рассеяния, отражающих взаимосвязь рассмотренных выше относительных показателей (доли численности занятых и доли среднемесячной заработной платы) для регионов России показывает, что в целом связь между факторами отсутствует. И все же для регионов с высокой долей занятых в здравоохранении и, особенно, в образовании характерна заметная положительная связь между упомянутыми выше показателями. Однако это не означает, что с ростом соотношения среднемесячной заработной платы к среднерегиональной заработной плате в отраслях здравоохранения и образования растет и доля занятых в этих отраслях. Высокая занятость в этих отраслях скорее свидетельствует о низкой занятости в других отраслях, что характерно для депрессивных регионов (см. табл. 4 и 8).

^ Таблица 8

Соотношение среднемесячной заработной платы в отраслях

социального сектора со средней заработной платой

в регионах России в 2004 г., %




^ Доля отраслевой среднемесячной заработной платы

со средней по регионам России в 2004 .г, %

Здравоохранение

Образование

Наука

Среднее

74,04

66,26

113,5

Медиана

71,86

64,37

112,9

Стандартное отклонение

11,60

9,06

32,6

Размах вариации

75,60

58,36

213,5

Минимум

54,27

39,12

43,6

Максимум

129,87

97,48

257,1




^ Максимум (по убыванию)

Усть-Ордынский Бурятский а/о (130), Агинский Бурятский а/о (110), Коми-Пермяцкий а/о (98), Республика Тыва (96), Алтайский край (95), Республика Алтай (94), Республика Калмыкия (91), г. Санкт-Петербург (91), Республика Северная Осетия – Алания (89), Республика Ингушетия (88)

Усть-Ордынский Бурятский а/о (97), Агинский Бурятский а/о (93), Республика Калмыкия (85), Коми-Пермяцкий а/о (84), Алтайский край (82), Республика Алтай (81), Республика Северная Осетия – Алания (81), Республика Дагестан (80), Кабардино-Балкарская Республика (78), Республика Тыва (77)

Чувашская Республика (257), Оренбургская область (174), Пензенская область (174), Нижегородская область (165), Тверская область (162), Ростовская область (162), Коми-Пермяцкий а/о (157), Ульяновская область (156), Волгоградская область (152), Пермская область (147)

^ Минимум (по возрастанию)

Ямало-Ненецкий а/о (54), Тюменская область (56), Астраханская область (58), Республика Коми (58), Таймырский (Долгано-Ненецкий) а/о (59), Белгородская область (60), Ненецкий а/о (61), Курская область (61), Ханты-Мансийский а/о (61), Смоленская область (63)

Ямало-Ненецкий а/о (39), Тюменская область (48), Ненецкий а/о (51), Республика Коми (53), Сахалинская область (54), Таймырский (Долгано-Ненецкий) а/о (54), Ханты-Мансийский а/о (54), Белгородская область (56), Липецкая область (57), Рязанская область (58)

Ненецкий а/о (44), Ямало-Ненецкий а/о (47), Таймырский (Долгано-Ненецкий) а/о (50), Вологодская область (62), Корякский а/о (67), Республика Адыгея (69), Амурская область (73), Еврейская автономная область (76), Республика Алтай (77), Республика Бурятия (79)

Тем не менее, во всех регионах средняя заработная плата в здравоохранении и образовании остается ниже среднерегиональной заработной платы, а заработная плата в науке в целом превышает среднерегиональную.

Слабая зависимость доли занятых в рассмотренных выше отраслях социального сектора от соотношения отраслевой и среднерегиональной заработной платы может быть обусловлена низкой межотраслевой и межрегиональной мобильностью занятого в данных отраслях населения, вызванной высоким средним возрастом, наличием специальных знаний и большой долей женщин, занятых в этих отраслях.

Выявленные авторами тенденции следует учитывать при разработке социальных программ регионального уровня в рамках реализации национальных проектов.


Соболева И.В., к.э.н.,

зав. сектором ИЭ РАН


^ РЕФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ: ИЗДЕРЖКИ И ВЫГОДЫ ВСТУПЛЕНИЯ В БОЛОНСКИЙ ПРОЦЕСС1


Весомым фактором, определяющим контуры реформы высшего профессионального образования в России, является ее вступление в Болонский процесс.

Участие России в Болонском процессе, безусловно, находится в русле объективных процессов интернационализации и глобализации, но баланс его итогов представляется неопределенным. Переход на новую для нас евро-американскую систему степеней потребует перестройки учебных планов, программ, всего образовательного процесса вузов страны. Помимо этого, потребуется перестройка установок работодателей, студентов, абитуриентов и их родителей, время для освоения смысла и наполнения новых дипломов. Все это сопряжено с существенными прямыми и косвенными затратами, а итоговая выгода абсолютно не гарантирована. Поэтому на повестке конструктивного обсуждения стоит вопрос о том, как с максимальной пользой реализовать открывающиеся возможности и минимизировать неизбежные потери. Исходным пунктом является четкое осознание целей, которые преследуют инициаторы Болонского процесса, и определение места России в этой системе целей.

Следует сразу же подчеркнуть, что исходный пункт участия в Болонском процессе для стран Европы и для России кардинально различен. Для первых он явился органической частью мощного всеохватывающего экономического, политического и социально-культурного интеграционного процесса. Его начало лишь формально датируется подписанием 19 июня 1999 года 29 европейскими странами декларации о Зоне европейского высшего образования. Фактически интеграционный процесс продолжается уже более 20 лет (в 1984 году Европейская Комиссия выступила с инициативой разработки системы инструментов, облегчающих движение рабочей силы в рамках единой Европы). Сближение систем образования стран Европы заняло еще больший период целенаправленных реформ и потребовало преодоления огромных трудностей, так как процесс шел от исходных систем, имевших глубокие различия между собой. В настоящее время завершается создание единого типа средних школ и унификация экзаменационных требований, идет усиление элементов совместимого централизованного контроля за качеством обучения.

Этот буквально выстраданный Европой опыт подчеркивает не­состоятельность процессов разобщения образования между странами СНГ, что ведет не только к утере лидирующей роли России в подготовке национальных кадров бывших союзных республик, но и к существенному ослаблению предпосылок экономической реинтеграции на постсоветском пространстве. В то же время у России нет столь же глубокой исторической и реальной связи с европейскими странами, как та, которая существует внутри Евросоюза. Поэтому взаимное признание дипломов в отрыве от других мер вряд ли сильно скажется на существующей сейчас ситуации. Реально конвертируемость дипломов и без их формального признания уже давно касается лучших специалистов, востребованных на Западе, хорошо знающих иностранные языки. Они не имеют проблем с признанием их квалификации и сейчас. В то же время Россия вряд ли заинтересована в их отъезде.

Стремление расширить рамки Болонского процесса за счет стран, находящихся «на обочине Европы», с точки зрения старых участников является весьма рациональной стратегией. Это доступный и привлекательный резервуар квалифицированной и близкой по культурно-этническим особенностям рабочей силы, за который стоит конкурировать с США и в развитие которого целесообразно направить инвестиции. Можно выделить следующие актуальные для стран Запада задачи, решению которых должен способствовать Болонский процесс: 1) стимулировать миграцию квалифицированной рабочей силы внутри Европы, создать дополнительные сравнительные преимущества такой миграции по сравнению с миграцией за океан; 2) сделать европейскую систему высшего образования привлекательной для иностранцев, чтобы вернуть в Европу часть утечки перспективных кадров в США; 3) сохранить национальные культуры и самоощущение европейцев.

К сожалению, Россия даже при самом благоприятном раскладе не сможет получить пропорциональную долю той пользы, которые Болонский процесс способен принести и принесет Европейскому сообществу. Выгоды, открывающиеся перед отдельными людьми в связи с возможностью получить дипломы, признаваемые международным сообществом, реальны, но не сами по себе, а только при условии приемлемого для западного рынка труда качества образования. Менее очевидны выгоды, открывающиеся перед страной и даже перед большинством вузов.

Выполнение формальных требований при всей их масштабности является только антуражем для решения более существенных и содержательных задач, без чего его организационная перестройка останется малополезной. Главным аспектом реформирования образования является коренное улучшение его качества. Однако такое сложное и системное явление, как качество образования, не выступает в абстрактной «международной» форме. Для каждой страны его главным критерием является специфическое структурное и содержательное соответствие между результатами обучения и реальными потребностями эффективного воспроизводственного процесса, улучшения образа жизни населения. Даже в разных странах западной Европы, где состав этих потребностей достаточно близок, решение данной задачи требует серьезных усилий от каждой из стран участников. В случае России и других трансформационных экономик уровень реальных трудностей несоизмеримо выше. В системный комплекс определяющих качество факторов, помимо академического уровня процесса обучения, входит его сопряженность с потребностями конкретной ситуации в социально-экономическом развитии страны, с защитой её национальных интересов и только после этого – с требованиями глобализации.

К обширному комплексу взаимосвязанных задач, необходимых для достижения магистральной, общей для всех стран цели – преобразования каждой из ступеней системы образования и их взаимной согласованности в соответствии с требованиями информационного общества, в России присоединяются специфические задачи. Прежде всего, это преодоление последствий «перестроечного» кризиса системы образования, снижения качества её материальной базы и учебно-научной инфраструктуры и негативных результатов его коммерциализации на волне рыночных реформ.

Сейчас уже нет смысла говорить о восстановлении прежней системы: для своего этапа она была неплохой, но сейчас требования к образованию даже не более высокие, а просто другие. Кардинально изменились образовательные технологии, параметры содержания образования и его ресурсного обеспечения. К сожалению, идеология реформирования образования базировавшаяся на некритическом восприятии теоретических установок неоклассической экономической школы, не только не способствовала его обновлению, но и привела к утрате ряда позитивных черт прежней системы. В Европе и во всем мире вызывает удивление наш поспешный отказ многих позитивных наработок отечественного образования, который явно противоречит общему направлению мировых тенденций развития образовательных систем. В этой связи можно сослаться на отечественный опыт российских элитных технических и естественно-научных вузов, наши признанные достижения области школьного образования, базировавшегося на научной и математической насыщенности программ массовой школы и общей упорядоченности учебного процесса, на фундаментальные научные достижения в области дошкольного воспитания, педагогики и психологии обучения и воспитания, в дефектологии и в других областях.

Таким образом, в основе болонских мероприятий, как для Европы, так и для России лежат две неравнозначные проблемы: качества образования и единообразия составляющих элементов учебного процесса. При этом общепризнано, что чем более высокую репутацию имеет та или иная образовательная система или отдельный университет, тем меньшее значение имеют для рынка труда его организационная и педагогическая специфика.

В отечественном образовании идет серьезный негативный процесс коммерциализации, на ограничение которого Болонский процесс может оказать косвенное позитивное влияние. Здесь следует подчеркнуть два обстоятельства. Во-первых, вопреки убеждениям российских либералов, коммерческий подход к стратегии и механизмам развития образования не только не пропагандируется, а наоборот категорически осуждается в рамках Болонского процесса. В официальных документах руководители высшего образования в Европе особо выделяют важность социальной составляющей болонских соглашений и подчеркивают необходимость достижения баланса между повышением конкурентоспособности и улучшением социальных характеристик европейского высшего образования, его нацеленность на сокращение социального и гендерного неравенства, как в отдельных странах, так и на общеевропейском уровне. Высшее образование вполне обоснованно трактуется как общественное благо и предмет общественной ответственности. С коммерциализацией образования, которая полным ходом идет в России эти цели расходятся полностью. С учетом мировых тенденций призывы усилить коммерческий пласт высшего образования в условиях, когда уже 60% студентов вузов обучаются на платной основе, выглядят не просто недальновидно, но как-то «пещерно».

Возможность соизмерения индивидуальных издержек и выгод от образования на глобальном или европейском экономическом пространстве неизбежно порождает неблагоприятную для России конфигурацию, когда индивидуальные интересы обладателей человеческого капитала все дальше расходятся с национальными интересами страны. Модель индивидуального успеха, ориентированная на возможности работать на зарубежье без учета национальных интересов, а часто и в ущерб им, сегодня в России имплицитно разделяют многие, в том числе представители бизнеса и квалифицированные специалисты.

В сегодняшней России при дефиците некоторых категорий квалифицированных работников (прежде всего менеджеров «европейской» квалификации), тем не менее, есть специалисты, отвечающие глобальным параметрам конкурентоспособности, сложившимся в информационной экономике. Однако спрос на их услуги со стороны российских работодателей очень ограничен, а предлагаемые ими условия (уровень вознаграждения, технико-технологическое и информационное обеспечение трудовых процессов, система защиты прав интеллектуальной собственности) существенно уступают тем, которые могут предложить западные фирмы.

В результате наряду с физическим оттоком российских специалистов за рубеж все большее распространение получает «виртуальная» утечка умов. В то время как отечественные предприятия проводят модернизацию преимущественно путем закупок новых технологий за рубежом, специалисты-разработчики из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска сотрудничают с такими компаниями как Интел и Микрософт, по существу, работая на экономику США. Сочетание высокого качества и конвертируемости образования с неразвитостью внутреннего спроса на труд, содержит предпосылки истощения национального человеческого потенциала. Преодоление языкового барьера и унификация дипломов при неизменности условий использования рабочей силы в собственной экономике неизбежно усилит тенденцию к подготовке специалистов для бесплатного экспорта. Вряд ли может служить утешением, что продолжаться это будет недолго, так как деградация экономики неизбежно повлечет за собой и деградацию образования.

Нарушение сопряженности образования со структурой рабочей силы и потребностями рынка труда имеет не только «точечный», но и общий народнохозяйственный аспект. Страны – инициаторы БП исходят из принципа удовлетворения потребностей своего устоявшегося и нормально действующего рынка труда. В России же на результаты болонских мероприятий неизбежно окажут влияние, как минимум, два негативных фактора. Во-первых, это нестабильность потребностей многих сфер отечественной экономики. Коммерциализация сферы труда специалистов выливается во внутреннюю утечку умов, то есть их перемещение из главных современных производственных сфер и стратегических инвестиционных мероприятий в быстрооборотные, дающие немедленную коммерческую отдачу. Во-вторых, выход на мировой рынок человеческого потенциала объективно связан с неизбежным усилением процесса перераспределения глобального ресурса талантливых людей в пользу более сильных и богатых стран.

В связи с этим на первый план выдвигается задача – выстроить систему антистимулов для массовой безвозвратной утечки мозгов, которую в принципе невозможно решить усилиями автономного реформирования системы образования. Решение этой задачи требует, с одной стороны, очень осторожного, продуманного подхода к концепции подстройки российского образования под болонские требования, с другой – встраивание этого процесса в комплексные реформы, где система образования – лишь одно из звеньев, хотя звено ключевое.

Необходима разработка согласованной программы перестройки образования и создания благоприятного социально-экономического климата в стране. Образование будет эффективным на уровне национальной экономики лишь в случае, если оно органично вписывается в конкретные потребности воспроизводственных процессов. Автономно при отставании сопряженных отраслей система образования эффективно развиваться не может. Параллельно с реформированием образования необходимо создание привлекательных условий реализации высококвалифицированного человеческого потенциала не только за рубежом, «облагораживание» внутреннего спроса на труд. Стратегическая задача – сделать привлекательными и конкурентоспособными и получение образования, и условия работы в России.

И в общем случае, и в российском варианте в особенности, задачу встраивания в Болонский процесс нельзя решать изолированно. Присоединение к Болонскому процессу – это лишь мини-фокус реформы, часть комплекса взаимосвязанных задач, основные элементы которого выглядят следующим образом.

1. Реформирование системы образования в связи с требованиями информационного общества

2. Преодоление последствий резкого снижения качества и разрушения его материальной базы в результате коммерциализации на волне рыночных реформ

3. Достижение сбалансированности высшего профессионального образования с потребностями национальной экономики, создание благоприятных условий для реализации накопленного образовательного потенциала внутри страны.

Александрова О.А., к.э.н.,

ст.н.с. ИСЭПН РАН


^ МОДЕРНИЗАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ

И ПЕРСПЕКТИВЫ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ СТРАНЫ


Оценить шаги по модернизации образования в привязке к проблеме конкурентоспособности национального хозяйства возможно лишь при соотнесении этих шагов и их последствий с современными глобальными вызовами.

Двадцать лет назад глобальный вызов состоял в нарастающем экономическом отставании, угрожающем способности поддерживать статус сверхдержавы. С целью преодоления социально-экономической неэффективности было предпринято фундаментальное общественное переустройство, затронувшее и систему образования. Нововведения в виде легитимации негосударственных учебных заведений, платности образования, его вариативности, устранения ограничений на получение второго высшего образования и т.п. отвечали требованиям момента, однако, наложившись на реальную экономическую ситуацию и не будучи скомпенсированы известными из зарубежного опыта механизмами, породили перверсивные эффекты – ограничение доступности образования и снижение его качества, перекрывающие путь к повышению конкурентоспособности национальной экономики.

Наши данные недвусмысленно говорят о том, что сегодня получение качественного и перспективного образования в значительном числе случаев происходит по формуле «связи + большие деньги – знания»1. Так, среди наиболее обеспеченных респондентов 36% учится в элитных вузах и еще 56% в престижных вузах, в остальных доходных группах доля обучающихся в элитных вузах не превышает нескольких процентов; те же имущественно-образовательные зависимости – и вне элитного образования. Однако, совокупность информации о подготовке к поступлению в вуз, масштабе затраченных на поступление средств и, главное, о том, что в первую очередь являлось основным условием поступления, гов