Реферат: Проповеди

Проповеди Архимандрита Иоанна (Крестьянкина, 1910 г.)


Содержание:

Проповеди

1. Перед Великим Постом.

2. Великий Пост.

3. Пасхальный Период.

4. Недели после Пятидесятницы.

5. Непереходящие Праздники.

6. Разные.



Вместо Предисловия.

“Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.” — Это слова молитвы, други наши, коими мы впервые в жизни засвидетельствовали веру нашу в купели Святаго Крещения; это слова, с которыми рождается в мир свыше, силою Божией благодати, новый человек — Божий человек.

И с тех пор, когда совершилось в нас великое Таинство Крещения водой и Духом, эти слова всю жизнь будут сопровождать нас на нашем жизненном пути, охраняя материнским благословением во младенчестве, укрепляя в юношестве и сопровождая на пути жизни самостоятельной. И трепетная материнская рука осенит крестным знамением повзрослевшее чадо, благословляя на выбор жизненного пути, и дрожащий от волнения материнский голос с чувством произнесет: “Во имя Отца и Сына и Святаго Духа,” освящая неведомые пути предлежащей ему жизни, семейной ли, монашеской ли. И Церковь вслед за родительским благословением рукой священника преподаст Божие благословение: “Во имя Отца и Сына и Святаго Духа” — как внешний знак преподания благодати Святаго Духа на избираемый путь жизни, на начинаемое благое дело.

Божия благодать — вот та святыня, сила и крепость, что сокрыта в словах этой молитвы и в крестном знамении, сопровождающем ее. Действия всех трех Лиц Пресвятой Троицы вступают в этой молитве в силу. Чему быть благоволил Бог Отец, что исполнил в Себе Сын Божий, то присвоить нам, верующим, снисходит в ней Дух Святый. И звучит сия молитва и как наше исповедание Бога, и как наша проповедь о вере.

И малая молитва невидимо делает большое дело, освящая всякое человеческое начинание, давая ему великую власть стать жертвой Богу, и освящая одновременно и того, кто эту жертву приносит.

Не человеческий ум привнес в мир эту молитву. Впервые в основание христианской веры и жизни ее положил Сам Единородный Сын Божий Иисус Христос, когда, посылая Своих учеников на всемирную проповедь Евангелия, заповедал им: “Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа; уча их соблюдать все, что Я повелел вам...” (Мф. 28:19-20).

В кратких словах — “во имя Отца и Сына и Святаго Духа” — Господь заключил и всю сущность христианской веры, и все основание христианской жизни. Этой молитвой Христос засвидетельствовал веру в Единого Бога, в трех Лицах прославляемого. Сам Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святый — все Едино присутствуют в ней и несут столь привычное для нас чудо, источник жизни и бессмертия, таинственную и мощную силу — жизнь, одухотворенную Богом.

Основание же христианской жизни в том, что “не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу...” (Пс. 113:9). А это значит, что не во имя свое, не ради славы своей и своих земных выгод, но для Бога, ради Бога и во славу Божию будет созидаться последующее за молитвой дело. Божиим именем оно освящается, малое ли, великое ли, и Божией помощью и Божиим смотрением даст плод на пользу души во спасение.

Други наши, будем же всегда помнить, что — эта молитва есть та спасительная печать, запечатлевающая принимающих ее во спасение; — она есть ключ, отверзающий ум и все силы души к принятию Слова Божия; — она есть страж, охраняющий чистоту души, ума и сердца.

Дорогие мои, примем же сознательно и вдумчиво Божий дар — святыню этой молитвы — и на заре начинающегося дня, когда поставляет она нас пред иконами на утреннее поклонение Богу, и в течение дня, испрашивая Божие благословение на всякую нашу духовную и житейскую потребу, и ею же начнем и свою вечернюю жертву Богу пред отходом ко сну.

“Во имя Отца и Сына и Святаго Духа,” — звучит и с амвона всякий раз, призывая внимание наше к слышанию проповеди о Боге, о святыне, о святых.

Откроем же сердца наши навстречу Божией благодати, и да произрастет в сердцах наших силой этой великой молитвы и еще одна, все побеждающая, все освящающая, все возрождающая молитва: “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущней и Нераздельней, предавшей нам исповедание о Себе!” Аминь.

^ 1. Перед Великим Постом.

Закхей и о перенесение мощей святителя Иоанна Златоуста.
Круг церковного богослужебного чина снова привел нас к вратам Великого поста. И мы в преддверии его опять, как каждый год, встречаемся с Закхеем “праведным, справедливым” по имени (ибо это означает имя его), но грешным по делам человеком, начальником мытарей, который очень долго и Бога не боялся, и людей не стыдился.

Но именно этот, грешнейший многих грешников, удостоился войти в церковную историю, потому что дал образ первых шагов падшего человека навстречу Господу. И пример его жизни явил откровение о милосердии, о внимании Христа к обращению грешного человека, к самым первым шагам к исправлению.

И сегодня же — так совпали нынче дни — мы с вами особенно молитвенно поминаем того, кто ежедневно напоминает нам о себе, чей орган души, сердца и уст сподобился Божиим велением пропеть единственные, неповторимые слова, дающие жизнь миру, — слова Божественной литургии. Мы поминаем великого учителя Вселенской Церкви — святителя Иоанна Златоустого, ибо сегодня день памяти возвращения святых его мощей из заточения в Царьград на патриарший престол, откуда человеческим коварством и клеветой сбросила его сатанинская злоба, желая разбить этот богоизбранный сосуд.

Но величие духа святителя, всецело от младенческих лет преданного Богу, победило бури жизни, и слова: “Слава Богу за все” — увенчали его многотрудную, многоскорбную и многоплодную жизнь.

“О, Иоанне! Житие твое вправду скорби исполнено было, но смерть твоя честна, гроб твой славен, мзда твоя многа,” — так оценили современники жизнь святителя сразу после его отшествия. А как оценим мы эту поистине великую в Боге жизнь через 1585 лет после ее завершения, если и по сей день мы ходим к источникам живой воды, водимые его учением, его словом?

И если пример Закхея-мытаря — это начало обращения грешника к Богу, то великий Златоуст всей своей прожитой жизнью, своей смертью и своей жизнью после смерти оставил совершенный пример, как надо жить с Богом и как можно и надо достигнуть жизнью богоподобия, достигнуть святости, чтобы жить вечно и на земле, и на небе.

Но начнем беседу нашу с первых шагов — с обращения к Богу. Начнем разговор о Закхее-мытаре, ибо, подобно ему, немало людей еще блуждают по распутьям жизни во мгле житейского тумана, озираясь туда и сюда, водимые призрачными целями, вдали от Бога.

Страсть к наживе и богатству, сладострастие, желание любой славы, пусть даже и недоброй, но славы, выделяющей из общей массы, из толпы, — вот удел многих. Не узнаем ли мы себя в этой толкотне, в этой людской суете?

Здесь же и Закхей-мытарь, — славный неправедным богатством и униженный всеобщим презрением и богатых, и бедных. Толпа жаждет хлеба и зрелищ, и она — вокруг Христа, но ее любопытство лишь скользнет по Нему взором и, пройдя мимо, угаснет, поглощаемое житейскими заботами и пристрастиями. А любопытство Закхея уязвлено слухами о Праведнике и Чудотворце, Который не гнушается ни прокаженными, ни грешными. И Закхей желает видеть невероятное, неслыханное — Человека, умеющего любить.

Закхей делает первый шаг. Он выбирается из толпы. Он забегает вперед ее и, забыв себя, забыв, кто он по положению, по возрасту, совершает невиданное, он забирается на дерево, поднимается над землей. Маленький, важный, уже пожилой человек, не принимая во внимание то, как он выглядит в глазах окружающих, Закхей карабкается вверх. И в тот же миг, желая видеть Человека — Христа, он встречает Христа — Бога. ...Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме, — слышит Закхей обращенные к нему слова Спасителя, слова, вознаграждающие его первоначальные усилия (Лк. 19:5).

Дорогие мои, в жизни Закхея совершилось чудо! Чудо встречи души с Богом! И в наше время это самое явное, самое настоящее чудо, которое совершается ежедневно, которое многие из нас сами пережили в момент своего обращения ко Богу.

Сейчас часто говорят, как о чуде, о видениях и откровениях, пытаясь утвердить таким образом свою веру, а забывают, что это может быть, а чаще всего и есть, просто прелесть бесовская и вражьи козни на человека, дерзнувшего сопротивляться духу времени. А вот то, что современный человек, выросший и воспитанный без Бога, приходит в Церковь, где Господь встречает его словами: ...сегодня надобно Мне быть у тебя... ныне... спасение дому сему... — вот это не мнимое, а действительное чудо (Лк. 19:5-9). И сколько еще таких чудес Божиих, составляющих наш религиозный опыт, нашу жизнь в Боге, откроет нам Господь. Нам надо учиться видеть и хранить каждое ощутимое прикосновение Бога, и только это даст нам твердость в вере.

А Закхей, потрясенный чудом, весь как бы пылал в благодарной самоотдаче Господу. “...Господи! половину имения... я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо” (Лк. 19:8). Это уже следующий шаг навстречу Богу, с которого началась его новая жизнь, жизнь в Боге. Так пошел Закхей за Христом по пути спасения.

Вот и мы с вами находимся в Церкви, и чудо встречи со Христом в жизни многих из нас уже совершилось. Но сделали ли мы свой следующий шаг за Христом, не омертвела ли снова душа наша, не отдались ли мы маленьким приобретениям и пристрастиям?

А может, и вздыхает душа, но только в самоусладительной возне и копошении в себе, вокруг себя, опять парализованная землей, и, отвергая правду Божию, она ищет своей правды.

Да, первая ревность по Богу, рожденная встречей с Ним, постепенно слабеет. И устремленный к Богу человек начинает ощущать, что шаги его за Христом становятся все тяжелее и иго Христово, благое и легкое, которое мы не ощущали раньше, как бремя, гнетет нас, клонит к земле. И так хочется сбросить этот гнет заповедей, даже нарушить верность догматам, а мир, толпа начинают особенно теснить обращенного, и диавол, вспоминая нашу первую любовь к нему, подступает к нам со множеством соблазнов.

В этом состоянии так часто многие в недоумении опускают руки, и тиранская власть печали сокрушает все в жизни нашей, стирая и само светлое воспоминание о Божией благодати, о милости Божией к нам. Один только вопрос сверлит тогда сознание: “Почему померк свет, как ушло то, чего, казалось, должно хватить на всю жизнь?”

И ведь, заметьте, дорогие мои, многие в это первое время нашествия печали еще с большим усилием и даже с каким-то исступлением усиливают внешнее делание, внешние подвиги. Но увы! Внешняя и внутренняя жизнь сокрушается все больше, и часто человек возвращается вспять на прежнее, а иногда даже к еще худшему образу жизни. Почему же?

Вспомним: рядом с Закхеем-мытарем в трудное время его духовного повзросления оказались апостолы Христовы, воспитавшие его и приведшие в свое время к святительскому служению (о чем говорит Священное Писание). Так и рядом с нами есть народ Божий, есть пастыри Христовы, есть святители и вся Церковь наша с Пастыреначальником Христом. Господь Сам через Своих рабов вразумляет искренно и с верой идущего к Нему. Недостало бы нам времени перечислить всех великих мужей Божиих, воспитанных Церковью и в свое время воспитавших тех, кто пошел вслед за ними ко Христу. Только надо, действительно, идти вослед.

Ныне, в день почитания великого учителя вселенной Иоанна Златоуста, пойдемте и мы с вами по пути спасения за Христом, водимые воссиявшей от уст святителя Божественной благодатью. В области учительства он один сделал так много, что нам придется ограничить свою ревность, коснувшись только наиболее важных в настоящее время жизненных вопросов. В писаниях святителя Иоанна Златоуста, в его жизни поищем и найдем мы ответы на свои “почему.”

Кто из нас не знает, какое тяжкое, смутное время переживает сейчас наш народ, наша Церковь. Никогда на ниве Христовой не было столько и таких разнообразных плевел, как ныне. Никогда враг человеческого спасения — диавол не употреблял столько усилий к разрушению Царства Божия на земле. Никогда враги Церкви не ополчались на нее с таким ожесточением, как теперь. Никогда, наверное, и мы, верующие, не были так бессильны, слабы и маловерны. Мы с вами ранее говорили о том, почему именно Церковь — корабль спасения и его кормчие подвергаются гонениям, клевете, наветам и всякой другой воинствующей на них брани. Но полно, только ли ныне, в XX веке, явилось бедствие это?

Послушайте, что говорит святой Иоанн Златоуст о Церкви в 404 году. “О чем скорбишь ты и кручинишься?” — обращается святитель-мученик к современнице из жестокого заточения, за три года до своей мученической кончины, гонимый все больше, все дальше без всякой вины — единственно за ревность по Богу, за ревность по погибающему человеку.

“О чем скорбишь ты и кручинишься? Что смущает душу твою? То, что жестокая и мрачная непогода облегла Церковь и все обратила в безлунную ночь? То, что день ото дня высоко поднимаются волны, мучаясь родами жестоких кораблекрушений? Что больше и больше растет, умножается гибель вселенной?”

Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш уже обратился в плач, а радость — в печаль. Предчувствие гибели мира в IV веке снедает душу святого мужа. Грозовые тучи грядущих бедствий зрят праведники и старцы оптинские в начале XX века, те праведники, которых теперь мы видим в сонме святых. Апокалипсические казни уже коснулись и нас, грешных. Но вот чудо — во всеобщем бедствии и сокрушении рождаются, восстают светила духа — святые Божии люди. В IV веке — просияли многие ведомые святые, среди которых вселенский учитель Иоанн Златоуст, и неведомые праведники, те, кого учил он, кому писал письма из изгнания. И в XX веке тоже уже прославлены многие ведомые святые: святитель Патриарх Тихон, праведный Иоанн Кронштадтский и многие другие ведомые и неведомые святые: и праведные, и мученики, и святители, и пастыри, и миряне. Все бедствия, сквозь которые пришлось им пройти, не только не помешали им, но сделали их еще более блистающими.

И снова вопрос: “Но почему то, что одним в погибель, для других вящая слава?” И вот ответ на него святого Иоанна Златоуста: “Видя бедствия, я не отказываюсь от лучших надежд моих; думаю о Правителе всех происшествий, о Господе, Который не искусством побеждает непогоды, но единым мановением укрощает бурю.”

Итак, исполнено праведниками слово апостола: “...смиритесь пред Господом, и вознесет вас” (Иак. 4:10). А нам это еще предстоит исполнить, предстоит дальше идти за Христом, вослед Его учеников.

Повторю еще раз, други наши: “...смиритесь пред Господом, и вознесет вас.” Смиримся же под крепкую руку Божию, принимая все от руки Его. В этом наше спасение.

“Но не вдруг, не вначале чудодействует Господь, — продолжает свое наблюдение и наставление святой Златоуст, — а когда большинство станет терять надежду, Он явит собственную силу с одной стороны, с другой — воспитает терпение в терпевших.”

И тот же великий учитель Церкви, великий терпеливец предупреждает нас с вами: “Не падайте же духом. И помните, что одно только ужасно, одно есть действительное искушение — это грех.” Только грех страшен, все прочее пустое, “басни.”

Все проходит. “Укажешь ли ты мне на коварство, или на притворство, или на обманы, на лесть, на злоречие, на обвинения, на изгнания... хоть на борьбу целой вселенной. Каковы бы ни были все наши неприятности, они временны и кратковременны, существуют для смертного тела, но не вредят бодрому духу.

Итак, пусть ничто случайное не возмущает тебя; не зови одного и другого, не гоняйся за тенью, ибо помощь человеческая — тень.

Иисуса, Которому служишь, Иисуса зови непрестанно; одно мановение Его — и вмиг все изменится. Он вдруг начинает все приводить в тишину и всему давать неожиданный оборот, ибо Бог может нам даровать не только те блага, которых мы ожидаем, на которые надеемся, но может сделать несравненно больше и бесконечно лучше.”

Так вот в чем кроется причина нашего нестроения, дорогие мои, — оставаясь внешне со Христом, мы внутренне о Нем забываем, не мы идем за Ним, но Его ведем за собой. “Смотри, Господи, любуйся на мои труды, на мои подвиги, я сделаю еще то и то.”

“Я”! “Я”! “Я”! И вот уже “Я” заслонило от нас Христа, но оно — наше “Я” — изнемогает от собственной немощи, от бессилия. А Христос только смотрит на нас с некоторой укоризной как на несмышленых детей Своих, позволяя нам вполне насладиться собственным бессилием, чтобы мы опять пришли к Нему — теперь уже сами.

Иоанн Златоуст вместе с апостолом Иаковом утверждает для нас единственно спасительный путь: “оставь свое,” “покорись Богу” и этой покорностью Богу противостанешь диаволу. И только тогда эта страшная темная сила убежит от нас. “Не смущайся же, но всегда и за все благодари Бога, прославляй, зови, моли, повергайся пред Ним; не тревожься, хотя бы пред тобою восстали тысячи тревог и смятений. В смутных обстоятельствах нам не предупредить Господа, хотя бы все приходило в страшную гибель. Он един может и падших восставить, и заблудших обратить, и соблазнившихся исправить, и грешников, совершивших тысячи преступлений, переменить и сделать праведными. Если Он творит несущее сущим, нигде и никогда не являющемуся дарует бытие, тем легче поправить Ему то, что есть и что давно было.”

А всем нам, немощным, но, несомненно, верующим во Христа, не следует опускать руки и головы, но надо приводить на память и в сердце слова, сказанные Господом апостолу Павлу: “...довольно для тебя благодати Моей; ибо сила Моя в немощи совершается” (2 Кор.12:9).

И, други мои, не явно ли нам сейчас, что многое из настоящего уже было прежде. Пусть мы не видим теперь знамений и чудес, но находим мы и теперь дела, не уступающие чудесам, явные следы Промысла Божия, помощи Божией.

Так, каждому из нас предлежит делать дела своего личного спасения. Каждому из нас дан крест нашей личной жизни, указан путь, и только на нем ты будешь полезен, именно на нем будешь делать дело по воле Божией, а не по своей или, еще хуже, по вражьей воле; именно для этого и даются нам от Бога нужные силы и разумение.

Так отвечают на наши вопросы примеры жизни праведников Божиих и их учение. А вот пожелание святого Златоуста через письма его каждому христианину: “...Желал бы я тебе такого утешения, чтобы ты вовсе не смущалась, не плакала, а жила бы весело и спокойно... верой Богу и надеждой на Него.”

А нам с вами, други наши, остается только смертью Иоанна Златоуста утвердиться в убеждении, что у Бога нет мертвых, но все живы, что идут праведники вослед любимого Христа своим крестным путем, своей вольной волей. Ведь когда через тридцать лет после смерти святителя император Феодосий соизволил вернуть его гроб из места изгнания в столицу, святитель не пожелал исполнить волю императора. Посланные не могли сдвинуть гроб с места, так он стал тяжел.

И восчувствовал правитель свое согрешение пред праведником. И оплакал он пред усопшим, как пред живым, и свое согрешение, и грех матери своей — гонение и смерть Златоуста от ее злобы.

И написал Феодосий покаянное письмо и отправил письмо ко гробу святого, моля Златоуста вернуться: “Прости ми дерзостное начинание, покрой пучиною твоей премудрости; покаянию всех учивший, прости меня кающегося; и как детям отца любящим, подай себя нам, и возвесели любящих тебя пришествием твоим... О, честнейший отче, прииди с миром во своя, и своя с любовью примут тебя.”

Положили это письмо-покаяние во гроб святителя, отслужили всенощное бдение. И стал гроб легок. Так ответил Златоуст на покаяние. И возвратились святые мощи изволением святителя в Царьград. Многие чудеса, как сияние божественной славы Златоуста, истекли от гроба его.

Об одном из них никак нельзя умолчать. Вспомним, что гроб императрицы Евдоксии, виновницы злостраданий святителя, наказанной от Бога еще при жизни тяжкой и страшной болезнью, гроб ее, не знавший покоя, но постоянно сотрясающийся, затих. Мать по молитве сына получила прощение святителя.

И вот, други наши, мы и подошли с вами к сути нынешнего праздника “... претерпевший же до конца спасется” (Мф. 10:22) сам и спасет многих, не без основания добавим мы.

Через тридцать лет после мученической кончины во изгнании святитель Иоанн Златоуст мощами своими возвращается на патриарший престол. Рака с гробом его была поставлена в церкви, и, когда служащий Патриарх открыл гроб, оказалось, что тело святителя Иоанна Златоуста осталось нетленным.

Народ, ошеломленный чудом, воскликнул: “Приими престол твой, отче.”

И происходит еще одно поразительное чудо: святитель отверз сомкнутые смертию уста, и рука его поднялась для последнего архипастырского благословения.

Истинно христианская любовь святителя-мученика даровала из-за гроба прощение всем — и любящим его, и гнавшим его — в последнем пожелании: “Мир всем.”

Мир всем, вослед Христа грядущим, отныне и до века. Аминь.


^ Неделя о мытаре и фарисее и память Григория Богослова.
Дорогие мои, други наши, три события, три памяти должны одновременно воскреснуть сегодня в нашем сердце и уме. “Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче...” — зазвучало вновь во всеуслышание в храмах Божиих. И повеяло тихим покаянным временем поста. Евангельские фарисей и мытарь заставляют нас сегодня заглянуть в свое сердце и увидеть в нем или фарисейское: “...я не таков, как прочие люди...” или, узрев там бездну греха, склониться перед Богом с мытаревым смирением в покаянии (Лк. 18:11).

А день кончины великого вселенского учителя и святителя Григория Богослова 25 января 389 года, память которого пережила шестнадцать столетий, не напомнит ли нам всем о том, что и к нам однажды придет этот всем ведомый, но никому неизвестный, всеми ожидаемый, но мало кому желанный час смертный.

И чем тогда оправдается наша лукавая совесть пред Всеиспытующим Судией? И когда мы сравним свою жизнь с жизнью Григория Богослова и свою веру с верой его, не замедлит ли вырваться из самой глубины сердца нашего покаянный вздох мытаря: “Боже, милостив буди мне грешнику” (Лк. 18:13).

Как не вспомнить в сей день и о праздновании иконе “Утоли моя печали” в память великого благодеяния Матери Божией, многими чудесами явленного народу Божию на Руси в 1771 году во время страшного бедствия — чумы и доныне утоляющей печали наши.

Три события разновременные, но все три подтверждают одно — жизнь человеческая идет в потоке Промысла Божия, и дивное попечение имеет Творец о создании Своем. Учит Господь, назидая нас и словом Своим евангельским, и жизнью избранников Своих, и решительным вторжением в жизнь человеческую Божией благодати силою чуда.

Вот мы теперь живем суетно, у нас нет внимания, чтобы увидеть в своей жизни следы Промысла Божия, у нас нет разумения понять, что же хочет от нас Господь в данных нам обстоятельствах жизни.

А все это потому, что мы забываем о единственной цели земного бытия, о том, что оно — только путь в вечность. Мы забываем и часто становимся дерзкими богоборцами, противниками Божиих определений о нас, не принимая непреложной истины, что единственно крестным подвигом жизни человека начертывается его путь во спасение — в блаженную вечность. Только узкие и тесные врата ведут в Царство Небесное.

Но дверь Божественного милосердия отверста всегда, от начала и до скончания мира. Только как нам отверзать дверь окамененного человеческого сердца навстречу Богу, этому надо учиться, об этом надо думать.

Будем же мы с вами говорить ныне обо всем этом на примере крестного пути жизни великого вселенского учителя и святителя Григория Богослова. И будем же внимательны, дорогие мои, ибо уверен, что богатство жизни святителя дарует каждому из нас то, что нужно именно ему.

Будущий святитель Григорий родился в 328 году в Греции в семье знатного рода: православной христианки — матери Нонны и язычника — отца Григория. Мать, глубоко и искренно преданная воле Божией, покорно проходя чрез посланное испытание — неверие супруга — сочетала напряженную духовную жизнь с жизнью практической, деятельной. Молясь о близких своих, она подкрепляла молитву силой своего милосердия, и результат ее трудов не замедлил явиться.

Отец святителя не просто уверовал во Христа и принял Святое Крещение, но вскоре стал сначала пресвитером, а позднее и епископом Назианским. А сколько слез и трудов стоило праведной Нонне такое преображение супруга, знает лишь Бог.

Сын же ее впоследствии, с благодарной любовью вспоминая мать, писал: “Мать моя, наследовав от отцов святую веру, наложила и на детей своих сию златую цепь. В женском теле нося мужественное сердце, она для того только касалась земли... чтобы чрез здешнюю жизнь приготовиться к жизни небесной...” И венец жизни Нонны — это ее супруг, ставший епископом, ее сын Григорий — великий вселенский учитель, святитель и богослов, и сын ее Кесарий — врач, достигший больших высот во врачебном искусстве, но почитавший высшим счастьем и благом своим быть православным христианином; а дочь Нонны Горгония повторила во многих чертах жизнь своей благочестивой матери. Не оставила святая Нонна миру ничего, кроме живых памятников — детей своих, которые несли в себе, а святитель Григорий и по сей день несет миру, ее не зримые никому материнские труды.

И не к нынешним ли матерям обращен пример жизни боголюбивой святой Нонны, ведь главное дело жены-матери, благословенное ей Богом от природы, быть истинно матерью-христианкой, потому что в детях ее всегда кроется будущее мира.

Когда Григорий выучился читать, из материнских рук он получил в подарок книгу жизни — Священное Писание. При этом мать открывает отроку тайну его рождения и одновременно дает родительское завещание на всю жизнь. “Исполни же мое материнское желание, — сказала Нонна, — помни, что я вымолила тебя у Господа, а теперь о том молюсь, чтобы ты был совершен...”

Впоследствии Григорий всю свою жизнь изумлялся избранию своему. “Меня сподобил Христос преимущественной славы. Сперва дал меня в дар матери, которая молилась из глубины сердца, и Сам (Господь) принял меня в дар от родителей, а потом ночным видением вселил в меня любовь к целомудренной жизни,” — писал святитель Григорий.

Бережно растила мать сына, и в помощь ее трудам чудо Божие укрепило его душу.

Чудный сон — видение, поразившее его детский ум, осталось в сознании святителя как первое ощутимое прикосновение к святыне. В глубоком сне ему представилось, что стоят возле него две прекрасные девы в белых одеждах. Мальчик сразу ощутил, что это не простые смертные, и на вопрос: “Кто они?” — получил ответ: “Одна из нас — чистота, а другая — целомудрие. Мы предстоим Царю Христу. Сын, соедини ум свой с нашими сердцами, чтобы тебя принесли мы на небеса и поставили пред светом Небесной Троицы.”

Чистота и целомудрие — вот путь к Небесному Отечеству, путь к Богу.

И мальчик вступает в юность, уже зная истинную ценность добродетелей. Он знает, что не злато и богатство, не блеск учености и премудрости составляют истинное сокровище жизни, но чистота сердца и ума, целомудрие помыслов и тела, только это надо хранить как зеницу ока. Григорий воспринял завет в детстве, пронес, сохранил его в юности. Именно чистотой смог Григорий принять от Бога дар служителя Слова.

Но вернемся теперь в наши дни, к нам, желающим быть с Богом. Кто сегодня может дерзновенно сказать, что он и сам сохранил эти великие в очах Божиих сокровища — чистоту и целомудрие и дал понятие о них своим детям? Ну, а если не сохранили эти добродетели сами и детям своим не передали, то только мытарево смирение, мытарев покаянный глас может очистить погрязшую в нечистоте душу и омыть прокаженное тело.

Боже, милостив буди нам грешным!..

Но обратимся в назидание себе к следующему периоду жизни будущего святителя. Рано окончилось домашнее воспитание Григория. Благочестивая мать, видя твердость сына во благочестии, без страха опускает девятилетнего мальчика в страну далече, чтобы дать ему полное и разностороннее образование.

Григорий отправляется в Кесарию, там он впервые встретился с юношей Василием — тоже будущим святителем Церкви Христовой. Из Кесарии Григорий отправился в Александрию, а затем в Афины. Мир раскинул перед юношей все свое богатство, но и все свои соблазны.

На пороге взрослой жизни, при выходе его в новый обширный мир, как Божие предупреждение, во время плавания Григория по морю разразилась страшная буря, прообразуя собой будущие житейские бури, ожидающие его. Двадцать дней, не чая остаться в живых, лежал на корме юноша Григорий, вымаливая у Бога, чтобы “убийственные воды морские не лишили его очистительных вод крещения.” В это время он еще не был крещен. Именно тогда юноша дал обет Богу посвятить всего себя, всю жизнь свою только Ему. И если первое его стремление к Богу было данью послушания матери, то этот обет — уже сознательное и добровольное избрание узкого и прискорбного пути вослед Бога.

Нельзя умолчать и о чудесном откровении, данном Григорию Богом в это трагическое время его жизни. Юноше было открыто, что именно молитва матери возбранила стихии погубить его. Один из спутников Григория, вместе с ним совершавший это путешествие, увидел, как во время бури к кораблю подошла мать Григория, властной твердой рукой взяла корабль и повела в тихую пристань. Вскоре после этого стихия умиротворилась.

А Григорий, пережив бурю в душе, понял, что жизнь его и смерть всецело в руках Божиих. И вступил он в столицу империи, в шумный мир человеком, сокровенным в своем сердце. И жил в ней уже как в пустыне. Пища его была пища пустыни, одежда — одежда нужды. Он жил близ императорского двора, но ничего не искал у двора.

Впоследствии святитель вспоминал: “Для меня приятен кусок хлеба, у меня сладкая приправа — соль; и питие трезвенное — вода. Мое лучшее богатство — Христос.”

А если главное в жизни — Христос, то вся жизнь подчинена Ему. Поэтому, живя в великом граде, полном соблазнов, Григорий знал лишь две дороги: первая и превосходнейшая вела в храм, вторая — к преподавателям светских наук.

Господь послал в подкрепление юноше друга, единомышленника и сотаинника Василия, впоследствии названного Великим. Так вдвоем они начали возрастать от силы в силу, учась покорять дух свой Богу, а плоть — духу.

Вот вы можете мне возразить, что исключительное время и исключительные обстоятельства взрастили сих великих столпов Церкви. Но не в то же ли время, и не в тех ли обстоятельствах, и не у тех ли учителей учился тот, кто стал великим отступником и гонителем Церкви — Юлиан Отступник? Да, они все трое, как говорят, сидели за одной партой и какое-то время даже были друзьями. Почему же расходятся пути человеческие?

Да, это дело сатаны. Широк и пространен путь, ведущий в погибель, узок путь, ведущий в жизнь. Каждый человек выбирает сам.

Господи! Помогай нам!

И сегодня, как в IV веке, святость и отступничество существуют рядом в одной жизни. Смотрите же, как опасно ходите, все рядом — и спасение, и гибель.

Юноши Григорий и Василий, в пример юношеству нашего времени, чистотою жизни обрели глубину ума. Блестяще окончив учение, они оба сделали еще один важный шаг к Богу, к святости. Они навсегда умерли для мира, а мир умер для них. Познав светские науки, они вселились в пустыню, чтобы в совершенстве изучать главную науку жизни, — науку познавать Бога — и утвердиться в своем знании и избрании.

Это время святитель Григорий вспоминал с особым чувством. И желал он тогда вдали от всяких житейских попечений, вдали от шума мирского чистым сердцем и умом возноситься к Богу всю оставшуюся жизнь. Но иное определение о нем было начертано Промыслом Божиим. Его стремление к личному подвигу приносилось в жертву Святой Церкви, раздираемой в то время многочисленными еретическими лжеучениями. И дар слова, данный Григорию от Бога, был призван послужить Церкви. “Сей дар приношу я Богу моему, сей дар посвящаю Ему — это одно, что осталось у меня и чем богат я; от всего прочего отказался по заповеди Духа.”

В тридцать три года с принятием священного сана окончилось для Григория время ученичества. И вышел будущий святитель на служение и проповедь, неотступно следуя за возлюбленным Христом Спасителем. Десять лет он помогал своему отцу епископу пастырским служением, разделяя с ним все труды и тяготы его. По истечении этих десяти лет святитель Василий Великий, который тогда был уже архиепископом Кесарийским, посвятил священника Григория во епископа.

Каким же мог быть епископ Григорий? От младенческих пелен прошедший путь духовного возрастания в Боге вплоть до пустынножительства, обогащенный всяческим познанием и внешнего, и внутреннего, несущий в себе свет Божественного ведения — он был святым епископом. Епископ-то был святой, да мир-то грешный. А князь мира сего не терпит святости, всеми средствами изощряясь низложить ее. И поток бедствий обрушивается на подвижника. На кафедру, куда был рукоположен епископ Григорий, его не пустил другой архиерей, в котором возобладал дух соперничества. Смерть близких святителя следует одна за другой, и только проникновенные надгробные слова выдают ту скорбь, которую носит он в сердце. И лишь целебный бальзам уединенной молитвы укрепляет страдальца. И это стремление к пустынному уединению не покидает святителя Григория всю жизнь: из пустыни он вышел только по зову Церкви, по долгу послушания ей.

В возрасте пятидесяти лет начинается самый напряженный подвиг святителя. В то время Православная Церковь в Константинополе находилась в предсмертной агонии. Свет истины мерцал только в катакомбах. Сорокалетнее господство арианства, которое само по себе было страшной ересью, породило и другие многочисленные секты. Заблудший народ, “сидящий во тьме и сени смертной,” предавался бесконечным “богословским” спорам и прениям. Ремесленники, лавочники, торговцы спорили о Божественности Христа, и споры эти порождали такие чудовищные богохульства, что люди погибали безвозвратно. Тех же, кто миновал этой напасти, бес держал в плену роскоши и омерзительных плотских страстей.

И вот в это пекло ада был призван святитель Григорий — смиренный старец, согбенный, изможденный подвигами поста, молитвы и слез. В Царьграде никто не воспринял его появления серьезно. В доме своих родственников пришлось святителю Григорию устроить домашнюю церковь, которую он назвал “Анастасия,” что значит “Воскресение.” По мысли святителя, здесь должно было воскреснуть совсем поникшее было в Константинополе православное учение.

Первые службы и проповеди его зазвучали в пустой домашней церкви. Но длилось это недолго. Первое невыгодное впечатление от старца-епископа вскоре сменилось в народе глубоким изумлением и почтением к нему. Громко, убедительно, властно зазвучало его слово.

Но чем больше собиралось к святителю сначала просто слушателей, а потом и молящихся, тем сильнее росло сопротивление ему торжествующего зла. Враг рода человеческого, уязвляемый святым мужем во главу, восстал на него всем своим могуществом. И только Бог хранил избранника Своего. Не раз архиерей со своей паствой был побиваем камнями прямо во время богослужения. Таинство Крещения многие принимали в своей крови. Но вид смерти не устрашил святителя Божия. И иные стрелы готовил его сердцу враг всякой правды: клеветы, ненависти, насмешки, измены тех, кого святитель Григорий прижимал к сердцу своему, как родных детей.

И ни разу не изменил архиерей всеоружию Божию против врага — терпению, смирению, кротости. Дело Божие спело его усердием и приносило плоды. Святитель Григорий назидал православных, смирял еретиков силой Божественного слова и всех равно учил своей строгой святой жизнью.

Так боролся с врагом-диаволом святой муж. Боролся за Церковь, за паству, за каждую заблудшую душу — боролся и побеждал. Народ Божий приобрел истинного пастыря, и дело восстановления Православия в Константинополе было совершено. В 380 году император утвердил указ против еретиков.

А последнюю, самую значительную победу одержал великий вселенский святитель и у