Реферат: Преподобный игумен Соловецкий Филипп, впоследствии св

Соловецкий патерик


Содержание


Предисловие

Вступление

Подвижничество (общий взгляд)

Преподобный Савватий, Соловецкий первоначальник и чудотворец

Преподобный Зосима, Соловецкий игумен и чудотворец

Преподобный Герман, Соловецкий чудотворец

Преподобный Елиссей Сумский

Блаженный Феодорит, просветитель лопарей

Преподобный игумен Соловецкий Филипп, впоследствии св. митрополит Московский и Всероссийский

Блаженные Иоанн и Лонгин

Преподобные Вассиан и Иона

Пустынники Андрей, Дамиан, Адриан, Савва, Нестор

Пустынник Никифор

Преподобный Иринарх, Соловецкий игумен и чудотворец

Преподобный Елеазар, основатель Троицко-Анзерскаго скита

Иеросхимонах Иов, основатель Голгофо-Распятского скита

Пустынник отец Феофан

Старец отец Наум

Иеросхимонах Матфей

Схимонах Герасим

Монах Памфил

Схимонах Зосима

Иеросхимонах Иероним

Схимонах Никодим

Схимонах Иоанн

Схимонах Феодор

Схимонахи Адам и Андрей

Схимонахи Иларий и Матфей

Монах Михаил

Послушник Иоанн Сорокин

Заключение


Предисловие

В течение пяти веков своего суще­с­т­вования Соловецкая обитель, служа для всего северного края нашего отечества разсадником веры и благо­честия, воспитала много истин­ных рабов Божиих. Одни обрели спасение в трудах послушания и иночества, другие оставили по себе память просвети­тель­ною деятель­ностью среди северных инородцев; третьи угодили Господу подвижниче­с­т­вом в пустын­ном уединении наконец, были и такие, которые, подражая основателям Соловецким, преподобным Зосиме и Савватию, сами положили начало, под охраною и влиянием Соловецкой обители, иноческим обществам, существу­ю­щим до сего времени. Не говорим уже о безчислен­ном сонме иноков, которые, взяв свой крест, последовали за Божест­вен­ным Крестоносцем и достигли блажен­ной вечности, не знаемые миром, в совершен­ном смирении и полной безвестности. Между тем, до настоящего времени не было сделано ни малейшей попытки собрать и соединить отрывочные сказания о Соловецких подвижниках, наиболее замечатель­ных. Эти сказания, записан­ные ближайшими свидетелями и со­времен­никами лиц и событий, или даже рукою самих подвижников, продолжали переходить из рода в род, составляя как бы некоторое духовное наследство, дорогое для тех, которые поставили задачею своей жизни – подражать подвигам предков.

Наша цель – представить благосклон­ному вниманию читателя то, что сохранилось в письмен­ных памятниках об особен­но замечатель­ных Соловецких отцах. Наше пове­с­т­вование, начинаясь с основателей и первоначальников Соловецкаго иночества, продолжает­ся чрез ряд веков до настоящего времени. Святое семя иночества, насажден­ное подвижническою рукою преподобных Зосимы и Савватия на дикий и необитаемый остров студеного моря, не переставало приносить плоды до ближайшей к нам со­времен­ности. Надеемся, что оно, при благословении Божием, останет­ся также плодоносно и на будущее время.


Вступление

Иноче­с­т­во. – Характер его. – Соловецкое иноче­с­т­во. – Испытание. – Послушниче­с­т­во. – Пострижение. – Монаше­с­т­во. – Схима – Вседневная жизнь. – Утреня. – Литургия. – Трапеза. – Вечерня. – Правило. – Настоятель. – Собор. – Должности. – Чреда священно­служения. – Послушания. – Кончина.

Иноческая жизнь, и по назначению и по свойству своему, есть внутрен­няя, сокровен­ная. Хотя внешние события, совершав­шиеся с какою-либо обителью, и привлекают, главным образом, внимание пове­с­т­вователей; но для истории монашества они имеют значение второстепен­ное, так как главною целью подвижнической жизни служит спасение души. Не борьба с внешними врагами, не успехи материальной и промышлен­ной жизни, не деятель­ность исключи­тель­но среди мира для целей земных-назначение иноков, а борьба с внутрен­ними врагами спасения, соверша­ю­щаяся в тайной храмине души, успехи жизни нрав­с­т­вен­ной, деятель­ность в высшей степени духовная-вот призвание инока. Подвиги на этом поприще большею часть остают­ся известны одному всевидящему Богу.

В первые времена христиан­ства, когда иноче­с­т­во, быстро развив­шись в пустынях Египта, поразило свет противоположностью правилам мирской жизни, многие собирали сведения о подвижниках и описывали их образ жизни. Из этих описаний составились Патерики, Лавсаики, Луг духовный. Посетители отшель­ников были люди благо­честивые, искав­шие назидания и записывав­шие по­учи­тель­ные изречения и подвиги благо­честия древних отцов.

В настоящее время монашеская жизнь есть уже явление обыкновен­ное. Многие не считают подвигом того, что люди, отказываясь от связей семейных и гражданских, от удоволь­ствий мира, заключают­ся в стены какой-либо обители; не ставят в особую заслугу того, что инок проводит большую часть дня в церковной службе и молитвах. Подчинен­ный строгому монастырскому уставу относи­тель­но пищи и безпрекословного повиновения настоятелю, смирен­но проходящий свое звание без особых подвигов, инок часто сходит в могилу неведомым никому. Посетители обителей говорят о зданиях и местоположении, личных впечатлениях сво­их, иногда о порядке службы, но духовная жизнь иноков для них закрыта. Сами иноки, частью по смирению, а частью по многосложным послушаниям, не ведут летописей сво­их обителей. Они не предают памяти потомства подвижнической жизни сво­их собратий, и таким образом черты особен­ных доблестей, проявля­ю­щиеся в обителях, остают­ся незамечен­ными. Если бы в каждой обители составляли сведения о замечатель­ных иноках и эти сведения сохранялись при монастырском архиве, тогда список подвижников был бы полнее и у многих исправились бы неточные понятия о монаше­с­т­ве.

Если мы проследим жизнь Соловецкого инока от поступления его в монастырь до кончины, то увидим, что и обыкновен­ная жизнь его есть подвиг.

Только искрен­няя, твердая решимость всецело служить Богу для спасения души своей может побудить кого-либо искать пристанища на пустын­ном Соловецком острове. Этот остров отделен от обитаемых мест, по меньшей мере, на сорок верст волнами Белаго моря, прекраща­ю­щего сво­ими льдами на восемь месяцев сообщение с берегом. Скудная расти­тель­ность его, восьми-месячная темная зима с туманами и постоян­ною сыростью, не особен­но привлекатель­ны для жизни, кроме выгоды уединения и удаления от мира. Казалось бы после этого, одной решимости жить на таком острове достаточно было бы для доказатель­ства искрен­него желания монашеской жизни: однако никто не принимает­ся прямо в число послушников. Всякий, приходящий в обитель, живет первоначально в каче­с­т­ве годового богомольца, каких бывает постоян­но не менее 300 человек, помеща­ю­щихся вне монастыря в трех зданиях, или и внутри монастыря, смотря по нужде и удобству в разных мастерских. В течение года ищущий монашества, трудясь в послушаниях, имеет довольно времени размыслить – способен ли он к монастырской жизни, узнать братство, в среде которого желает подвизаться, и усмотреть для себя духовного отца, которому мог бы довериться в духовной жизни. Если, по проше­с­т­вии года, намерение его остает­ся неизмен­ным, то монастырское началь­ство еще вниматель­нее наблюдает за ним и лишь чрез несколько лет приписывает к разряду послушников. Никому из приходящих не делает­ся предпочтения; все наравне пользуют­ся одинаковою пищею, в отдель­ной от иноков палате, одинаковую имеют одежду, помещают­ся в общих каморах, и, по распоряжению нарядников, все наравне выходят на труды. Обращает­ся внимание только на крепость телесных сил, и малосильным назначают­ся занятия легчайшие. Среди этих послушаний, с одной стороны, скоро обнаруживают­ся люди своевольные и легкомыслен­ные, а потому и неспособные к иноческой жизни; а с другой – труды, непро­извольные и не всегда приятные, приучают дух к смирен­но­мудрию, покорности и терпению. Все подвижники, проходив­шие с пользою поприще новоначалия, с умилением вспоминают об этом времени. Не скоро труженик удостаивает­ся получить особую келью; еще более проходит времени до облечения его в рясофор. Он достигает этого долго­времен­ными подвигами благо­честия и не легкими трудами, и потому принимает с радостью и веселеем. Редкий удостаивает­ся пострижения в мантию ранее 10 лет по вступлении в монастырь. День пострижения бывает днем духовного торжества для постригаемого и для всех, потому что можно ли не радо­ваться инокам, видя сопричисление к их сонму истин­ного раба Божия! Можно ли не веселиться и самому постригаемому, достига­ю­щему, после многолетних усилий, исполнения сво­их искрен­них желаний! Сердце и сторон­него зрителя не может не умилиться при трогатель­ном обряде пострижения, в котором будущий инок, отрицаясь мира и всех его страстей, в трогатель­ных обетах девства, нестяжания и послушания, восприемлет на себя благое иго Христово. Как новорожден­ное дитя в таин­стве крещения поручает­ся восприемнику для наставления его в истинах веры и благо­честия, так и новопострижен­ный инок торже­с­т­вен­но пред алтарем, от святого Евангелия, как бы от руки Христовой, предает­ся, как сын, духовному отцу, имеющему научить его подвижничеству.

Тихо и безмятежно, год за годом, течет жизнь инока, по избран­ному им крестному пути, до последнего предела, общего всем людям. Со дня пострижения начинает­ся обязатель­ное выполнение обетов, дан­ных при пострижении, к которым намеревав­шийся быть иноком приучал себя с самого вступления в монастырь. Особен­но обет послушания настоятелю и братству управляет всеми мыслями, всеми душевными и телесными силами Соловецкого инока до конца его жизни; так что большая часть здешних иноков, исполняя многочислен­ные послушания, находят покой только на болезнен­ном одре или в могиле. Священ­ный сан и разные монастырские должности принимают­ся иноками не по желанию, а един­ствен­но по обету послушания. Простив­шись навсегда с миром, редкие из них выезжают на материк, исключая тех случаев, когда нужда и польза общежития заставляют кого-либо оставить монастырь на некоторое время.

Пострижение в великую схиму принимают только престарелые, изнемогшие от трудов или заболева­ю­щие к смерти; но и схимники, находясь в тесном затворе, по усердию, занимают­ся каким-либо делом: иной, вооружась очками, действует иглой; другой вяжет новую сеть или расплетает старую; немощнейший щиплет старые веревки на конопатку судов.

С той минуты, как утром, среди ночной тишины, раздаст­ся в обители звук колокола, призыва­ю­щий на утрен­нее молитвословие, вседневная жизнь Соловецкого инока представляет постоян­ную смену молитвы и труда.

Величе­с­т­вен­на ночь в монастыре, замкнутом со всех сторон тяжелыми запорами. Повсюду безмолвие, глубокий мрак, среди которого, как заветная звезда, мерцает слабый свет неугасимой лампады, горящей высоко пред образом Богоматери, пробитым выстрелами неприятеля. Но вот ночь преполовилась: среди повсюдной тишины, за час до благовеста к утрени, раздает­ся на ограде и по коридорам беглый звон будильнаго колокольчика, как глас архангель­ской трубы, имеющей в последний день мира возбудить умерших. Со звоном колокольчика еще не начинает­ся движение в монастыре, потому что иноки, вставая теперь с одра, после кратко­времен­ного отдыха от трудов прошедшего дня, выполняют свое келейное правило и посвящают Богу самые начатки помышлений и чувствований наступа­ю­щего дня. Утрен­нее богослужение обыкновен­но начинает­ся в три часа, а в праздники в два и в час пополуночи. Незадолго до благовеста с разных сторон показывают­ся иноки, направляясь преимуще­с­т­вен­но к храму преподобных Зосимы и Савватия, так как, по существу­ю­щему обычаю, каждый считает для себя долгом, прежде всего, поклониться, чудотворным мощам св. Угодников и испросить их благословения и помощи на дневное поприще жизни. Тружда­ю­щиеся братия, большею частию, остают­ся для слушания полунощницы в храме Преподобных; но настоятель и все священно­служители, кроме больничных, обязывают­ся находиться при всех службах в соборе. От утрен­него богослужения не освобождает­ся никто; поэтому будильник в начале полунощницы, помолив­шись пред местными иконами и приняв благословение настоятеля, оглядывает сперва клиросы и потом обходит всю церковь для поверки, все ли находят­ся у службы; заметив отсутству­ю­щих, отправляет­ся к ним для вторичного возбуждения и о не пришедших после сего к богослужению, по окончании полунощницы, доносит настоятелю, с объяснением причины отсутствия. По пропетии тропаря на «Бог Господь», заведу­ю­щий пекарскою и кухон­ною службами, сделав, по обычаю, поклонение пред местными иконами, принимает у настоятеля благословение на приготовление пищи, и потом, с огнем от лампады у храмового образа, отходит на кухню для возжения очагов, на которых изготовляет­ся пища. С началом чтения кафизм, иноки, послушники и богомольцы также уходят из церкви для занятий в урочных послушаниях, в которых и проводят целый день; остают­ся в храме для продолжения молитвы только священ­но-церковно-служители, старейшие иноки и больничные. Впрочем, старшим из монашеству­ю­щих позволяет­ся бы­вать у ран­ней литургии, если не делает­ся чрез то опущений на послушаниях. Служение, в соборном храме совершает­ся продолжи­тель­нее, нежели в других церквах; здесь все стихиры и седальны поют­ся протяжно по диктовке канонарха, и читают­ся во время утрени два или три по­учения: после седальнов по кафизмах, читает­ся в простые дни толкование дневнаго Евангелия из благовест­ника блажен­ного Феофилакта Болгарскаго; в великий пост по­учения из Ефрема Сирина, в сырную и страстную седмицы – из сборника; в праздники – из разных св. отцев; на каноне по 6-й песни предлагают­ся чтения из пролога, или синаксари, когда они положены. Ле­с­т­вичник вычитает­ся на часах великопостных. Утреня в простые дни продолжает­ся около трех часов; после нея в великий пост отправляет­ся в притворе лития по усопшим братиям. После утрени, последователь­но одна за другою, совершают­ся от трех до пяти ран­них литургий, так что любителю церковных молитвословий можно пребы­вать в храмах от полуночи до полудня. Поздняя литургия бывает в девять часов и на ней присутствуют настоятель и все священно­служители без изъятия. Как на утрени и вечерни, так в особен­ности на литургии, про­изводит­ся с ревностнейшим усердием и благоговением неопусти­тель­ное поминовение почив­ших отец и братий и всех благотворителей обители, которых имена вписаны в синодики. Это поминовение совершает­ся иеромонахами и благоговейнейшими иноками. В соборном храме, эту благо­честивую обязан­ность отправляют четыре старца; в прочих монастырских и скит­ских церквах по одному. В конце литургии иеромонах окропляет богоявленскою водою приготовлен­ные в трапезах столы, а в поварне всю пищу; равным образом освящает в хлебне и просФорне тесто или муку, назначен­ныя к печению для будущаго дня. После поздней литургии, в совокупности с обедом, совершает­ся ежедневно чин о панагии. В предше­с­т­вии канонарха, громко чита­ю­щаго 144-й псалом, чин­но идут из собора в трапезу впереди клиросные, за ними несет­ся иеромонахом на высоком блюде уготован­ная в честь Пресвятой Богородицы большая просфора; настоятель, с последу­ю­щею за ним братиею, заключает это торже­с­т­вен­ное ше­с­т­вие. Пред обедом всею братиею поет­ся Господня молитва «Отче наш», и затем настоятель, или, в отсутствии его, чередной иеромонах, благословляет предложен­ное ястие и питие. Прежде вкушения пищи, раздроблен­ная на мелкия части половина Богородичной просфоры разносит­ся по столам всей братии. Брат­ский обед всегда состо­ит из четырех перемен, между которыми в мясоястие, по простым дням, первен­ствует соленая треска – кушанье, хотя и не очень любимое непривычными, но для обитателей помория составля­ю­щее приятнейшую, указан­ную самим Промыслом, основу питания и здравия. В летнее время в море ловит­ся достаточное количе­с­т­во сельдей, из которых приготовляет­ся уха; в декабре и январе добывает­ся из под льда навага; но многочислен­ные озера островов доставляют очень мало рыбы, и потому, чаще всего, на брат­ском столе появляет­ся похлебка из сушеной трески с мукою; обед заключает­ся кашей с молоком; в праздники предлагает­ся и белый хлеб. Постная пища составляет­ся из грибов, ягод и овощей, растущих на островах. Трапезование иноков имеет некоторую торже­с­т­вен­ность, действу­ю­щую на ум и сердце. Трапеза находит­ся при соборном храме Успения Пресвятой Богородицы, все стены и своды ее украшены изо­бражениями страстей Господних, Евангель­ских блажен­ств и ликами преподобных отцов в колоссальном виде; до 400 иноков и послушников восседают за длин­ными столами; повсюду царствует глубокая тишина, прерываемая звучным голосом чтеца, излага­ю­щего добродетели и подвиги дневного святого, или трогатель­ные увещания сладкоречиваго Ефрема Сирина, возбужда­ю­щие к воздержанию и покаянию. По окончании обеда совершает­ся возношение панагии, по чину, изложен­ному в уставе, с пением священ­ных песней. После трапезы иноки опять расходят­ся на труды по послушаниям. Вино на трапезе никогда не предлагает­ся инокам; только в праздничные дни для старейшей братии разрешает­ся употребление вин­ной порции, по благословению настоятеля в келарской комнате; в храмовые и высокоторже­с­т­вен­ные праздники такое угощение про­исходит в кельях настоятеля. Холодный климат, продолжи­тель­ность зимы, сырые туманы, бурные морские ветры, соленая пища и непрестан­ные труды, изнури­тель­но действу­ю­щие на тело, достаточно извиняют подобное снисхождение к человеческой немощи.

В четыре часа пополудни совершает­ся одна за другою две ран­ние вечерни; благовест к поздней вечерни бывает в шесть, а зимою в пять часов, по окончании занятий на всех послушаниях, и потому в вечернем богослужении принимают участие все трудив­шиеся днем иноки и богомольцы. На повечерии, по обычаю общежи­тель­ных монастырей, вычитывают­ся каноны: Сладчайшему Иисусу, Божией Матери и Ангелу Хранителю, с акафистом Спасителю или Богородице. Вслед за повечерием бывает в трапезе ужин, на котором предлагают­ся три перемены, и потом, не выходя из трапезы, братия слушают «молитвы на сон грядущим» с помян­ником. Всякое богослужение совершает­ся с должным благоговением и без малейшей поспешности, почему даже в простые дни на все церковныя службы приходит­ся 7–8 часов.

Иноческое правило, совершаемое в некоторых обителях в храме, в Соловецком монастыре читает­ся, как и на Афоне, каждым иноком в келье. Здесь в вечерних молитвах участвуют с иноками и годовые богомольцы, а в летнее время и все приезжа­ю­щие поклон­ники: на них нельзя возлагать бремени, обязатель­ного соб­с­т­вен­но для иноков. Кроме поклонов и упражнения в ум­с­т­вен­ной молитве, каждый инок и послушник обязаны ежедневно прочитать известное число кафизм, с поминанием на «славах» живых и умерших братий и сродников; некоторые имеют в обычае неопусти­тель­но читать по несколько зачал из Евангелия и Апостола и разные каноны и акафисты. Число, мера и время келейных молитвен­ных упражнений зависит, при усердии к Богу подвижника, от воли и назначения духовного его отца.

Многочислен­ны виды послушаний, в которых, вместе с духовными занятиями, упражняют­ся Соловецкие иноки. Отличное от других обителей положение Соловецкого монастыря на уединен­ном и безплодном острове, в среде малолюдного и непро­изводи­тель­ного помория, вдали от торговых городов, заставляет иноков соб­с­т­вен­ными руками приготовлять потребное для жизни. Здесь не сеют и не жнут, но, вместо того, нужда породила иные множайшие и более трудные занятия. Мы перечислим монастырские послушания, чтобы дать ближайшее понятие о деятель­ности и жизни обители. Первое послушание – должность настоятеля, которым бывает всегда архиманд­рит, избираемый Святейшим Синодом, большею частью из настоятелей или братства иных монастырей, засвидетель­ствовав­ший уже себя лично в досто­ин­стве и способностях к прохождению вверя­емой должности. Настоятель есть отец, глава и руководитель своей многочислен­ной семьи, составив­шейся из лиц, хотя и чуждых друг другу, различных по званию, характеру, возрасту, состоянию и образованию, но вверив­ших себя, ради Бога, соб­с­т­вен­ного спасения, его отеческому руководству, и положив­ших себе за правило творить не свою волю, но волю своего отца. В руках настоятеля находят­ся все части управления; все от него зависит; малое и великое делает­ся по его велению и указанию; к нему обращают­ся все за вразумлением и наставлением во всех родах монастырской деятель­ности, и все его слова и внушения приемлют­ся всеми с дет­скою доверчивостью, без пытливости и разсуждения. Поэтому и сам настоятель должен иметь в себе дух сильный и высокий, обладать преимуще­с­т­вен­но пред всеми знанием священ­ного и отеческого писания и иноческих законоположений и уставов, быть искуснейшим в житии монашеском и украшаться благоразумием и опытностью. Труден и тяжел жребий настоятель­ского служения. Не­удиви­тель­но, что многие, вкусив­шие сладость келейного безмолвия и подначальной жизни, со страхом взирают на высоту этого звания и всеми мерами уклоняют­ся от такого тяжелого и многоскорбного креста.

За настоятель­скою должностью следуют послушания – намест­ника, казначея, благо­чин­ного, ризничего и духовника. Во все эти должности настоятель, по совету братии, избирает преимуще­с­т­вен­но старших иеромонахов, более благоразумных и трезвен­ных, после чего они утверждают­ся в сво­их должностях указами Московской Святейшего Синода конторы. Эти должностные лица, вместе с настоятелем, составляют монастырский собор, носят звание соборных старцев и имеют Официальные заседания. В этом соборе, под ведением настоятеля, разсматривают­ся и решают­ся все главнейшие дела монастырского управления.

Намест­ник есть главный помощник настоятеля, заботящийся о благо­устройстве обители по всем отраслям управления.

Казначей имеет в ведении и распоряжении денежные суммы и все хозяй­с­т­вен­ные предметы и материалы.

Благочин­ный смотрит за братиею и богомольцами в церкви, трапезе и по кельям.

Ризничий заведывает всем церковным имуще­с­т­вом, смотрит за чистотою и благообразием в храмах и наблюдает за своевремен­ным и благоговейным отправлением всех церковных служб.

Духовник обязан исповедо­вать братию во время постов. Он есть духовный врач и наставник, по­уча­ю­щий сво­их чад духовной жизни; поэтому келья его открыта днем и ночью для всех, имеющих нужду в наставлении и вразумлении в случае недо­умений, мыслен­ной брани и различных соблазнов, встреча­ю­щихся в жизни всякого подвижника. В летнее время для исповеди поклон­ников дает­ся ему помощник.

Следу­ю­щее за тем послушание – чреда священно­служения, отправляет­ся иеромонахами и иеродиаконами и продолжает­ся шесть недель. Все иеромонахи и иеродиаконы, кроме занима­ю­щихся письмоводством, живописью, позолотою и т. п., освобождаясь от общих послушаний, обязывают­ся неопусти­тель­но ходить в церковь ко всем службам, а в кельях с прилежанием и ревностью заниматься чтением боже­с­т­вен­ного писания и душеполезных книг. Только по временам иеромонахи и иеродиаконы посылают­ся настоятелем на рыбную ловлю, уборку сена в окрестностях монастыря и сбор ягод и грибов.

Далее нужно указать на послушание уставщика, которым всегда бывает иеромонах или иеродиакон, зна­ю­щий в совершен­стве церковный устав и столповое знамен­ное пение. На каждом клиросе первон­ствует головщик, или зачинщик пения. За ними следуют певцы, между ко­ими на половину бывают иеромонахи и иеродиаконы, имеющие способность к пению, чтецы, канонархи, пономархи, будильник.

Кроме этих, соб­с­т­вен­но церковных послушаний, есть много должностей и занятий монастырских, таковы: библиотекарь, правитель дел в учрежден­ном соборе, письмоводители, звонари, закупщики, эконом и нарядники, келарь, рухольный, амбарный, шкипера и механики (аттестован­ные по экзамену), живописцы, литографы, серебряных и золотых дел мастера, позолотчики, резчики, гранильщики и полировщики камней, часовщики, свечники, красильщики сукон и холстов, медники, слесаря, просфорники, хлебники, переплетчики, пакетчики, столяры, дрожечники, тележники, сан­ники, колесники, купоры, плотники, маляры, стекольщики, рыболовы, кузнецы, портные, сапожники, кожевники, шорники, канатчики, прядильщики, сетники, валяльщики, каменосечцы, каменщики, кирпичники, печники, штукатуры, матросы, кочегары, мель­ники, солодовники, салотопники, пильщики, огородники, гостинщики, трапезники, повара, квасовары, прачешники, звероловы, смолокуры, угольники, дрововозы, конюхи, скотники, пастухи и прочие, исправля­ю­щие простые и черныя работы. Соловецкое общежитие сво­ими средствами удовлетворяет большей части сво­их потребностей. Каждое отдель­ное занятие называет­ся послушанием. В каждом послушании старший и более опытный именует­ся старостою, который и управляет поручен­ным ему делом и делателями, подлежа сам надзору и ответ­с­т­вен­ности пред намест­ником и экономом. Иные послушания исполняют­ся многими лицами, например в портной и чеботарной до 70 человек; до 60 человек в мореходстве на пароходах, шкунах и ладъях; 30 мальчиков зимой занимают­ся прядением пеньки для рыболовных сетей и неводов; до 40 человек, особен­но в летнее время, упражняют­ся в рыболовстве; по 10 иногда горнов действует в кузнице. Не говорим о сенокосе, на котором между всеми, вблизи монастыря, являет­ся и настоятель. Главное внимание обращает­ся на то, чтобы никто не оставал­ся без дела и, особен­но, чтобы никто не делал чего либо самовольно. В рукодель­ных послушаниях существует благо­честивое обыкновение – при каждом начатии дела с молитвою обращаться к Богу, и потом, если дело совершает­ся вместе с другими, каждый обращает­ся к старшему со словом: «благослови, отче» – и, получив ответ: «Бог благословит», ограждает­ся крестным знамением и принимает­ся за дело, совершая его с молитвою в уме, как бы пред очами Самого Бога и под Его всесильным руководством и помощью.

Блажен­ны иноки, которые, по уставу общежития, отрекшись от своей воли, в безпрекословной покорности, с евангель­ским самоотвержением, проходят поприще своей жизни в непрестан­ном труде и всегдашней молитве. За все свои подвиги они не ждут себе награды на земле. Умирает инок – и три удара в большой колокол возвещают братии о смерти сомолитвен­ника; останки, окутан­ные в мантию, переносят в церковь, где до отпевания читает­ся Псалтирь или Евангелие, если умерший имеет сан священ­ства. По отпевании, дав последнее целование, несут усопшего на кладбище и опускают в могилу с большим на колокольне трезвоном, которым выражает­ся радость Церкви, что преставлен­ный, скончав течение, идет на место покоя. Воз­вратив­шись в храм и совершив над кутиею последнюю литию, предстоятель и все иноки полагают 12 поклонов с молитвою: «упокой, Господи, душу усопшого раба Твоего» и этот канон должен совершать каждый инок 40 дней, с молитвою о преставльшемся. Имя почив­шего вписывает­ся во все церковные синодики для вечного поминовения, а равным образом и каждый брат вносит в свое поминанье для чтения при келейном правиле. Над каждою могилою водружает­ся большой деревян­ный крест в ознаменование того, что почив­ший, от рождения и до кончины, нес крест свой, был истин­ным последователем Божест­вен­наго Крестоносца и пришел от жизни земной в жизнь нескончаемую в уповании на крестные заслуги своего Искупителя и Спасителя.


Подвижниче­с­т­во (общий взгляд)

Во главе Соловецкого подвижничества сияют, подобно лучезарным звездам, преподобные отцы Савватий, Зосима и Герман. Они основатели и благо­устро­ители своей обители; они первые жители необитаемого Соловецкого острова, разлив­шие яркий свет веры и благо­честия на весь северный край нашего отечества. Подвиги их неизгладимо начертаны в истории Соловецкой обители и память их свято чтит­ся Православною Церковью. Пример подвижнической жизни Соловецких первоначальников привлек к ним многих последователей, искав­ших иноческого безмолвия на отдален­ном севере, среди неблагоприятных условий жизни, наиболее способствовав­ших подвижничеству. Иноче­с­т­во процвело на Соловецком острове, и обитель преподобных Савватия, Зосимы и Германа воспитала многих подвижников, достойных памяти потомства. Влияние этих замечатель­ных мужей было весьма благотворно для окружав­шей их среды, а жизнь их остает­ся по­учи­тель­ною для всех. Кроме подвижников, просиявших в Соловецкой обители, в ней приняли монаше­с­т­во и духовно возросли приснопамятные иерархи Российской Церкви – патриархи Иоасаф I и Никон, митрополиты – Исидор новгородский, Иларион псковский, Игнатий тоболь­ский, Рафаил астраханский, Иов новгородский; архиепископы – Маркелл вологодский и Варсонофий архангелогородский. Патриарх Никон, оставив­ший в нашей церковной истории неизгладимую память, пострижен в иноче­с­т­во преподобным Елеазаром, основателем Анзерскаго скита, который и был первым местом строгих подвигов его. Здесь, в течение четырех лет, Никон созревал для будущих великих дел церковного управления и научал­ся терпению, которое было необходимо ему при последу­ю­щей превратности судьбы его. Таким образом духовное влияние Соловецкой обители, не ограничиваясь ближайшими пределами, распространялось на все наше отече­с­т­во.


Преподобный Савватий, Соловецкий первоначальник и чудотворец

Жизнь в Кирилло-Белоезерском монастыре. – Переход в Валаамскую обитель. – Свидание с Германом. – Прибытие на Соловецкий остров. – Предвещатель­ное знамение. – Предчувствие кончины. – Отплытие к реке Выге. – Встреча с игуменом Нафанаилом. – Причащение. – Беседа с Иоан­ном. – Кончина и погребение. – Перенесение мощей. – Прославление.

Первым местом иноческих подвигов преподобного Савватия был Кирилло-Белоезерский монастырь. Проводя жизнь свою в посте, бдении и молитвах, он служил назидатель­ным примером для всех иноков. Послушание игумену и братии и прилежное исполнение монастырских служб приобрело ему уважение и любо­вь со стороны знав­ших его. Но, не терпя славы человеческой, смирен­ный инок замыслил удалиться из монастыря в уединен­ное место. Дошел до него слух, что на озере Нево (ныне Ладожское), на острове Валаам, есть пустын­ный монастырь Преображения Господня, в котором иноки, приобретая нужное для жизни трудами рук сво­их, отличают­ся особен­ною строгостью сво­их подвигов. Савватий просил игумена и братию отпустить его туда, куда влекло его желание сердца, и получив благословение их, переместил­ся в Валаамский монастырь. Но смирен­ная душа его и здесь не обрела себе покоя: скоро он сво­ими подвигами превзошел всех, и опять слава и удивление со стороны сподвижников его были уделом добродетель­ного инока.

Савватий начал искать еще более уединен­ного места. Возвеселилась пустын­но­любивая душа его, когда он узнал, что на далеком севере, в море, есть необитаемый Соловецкий остров, отстоящий от берега на значи­тель­ное простран­ство. Настоятель и братия, любя Преподобного, не хотели лишиться сожитель­ства его и усердно просили не оставлять их. Савватий, пожив с ними еще несколько времени, не мог преодолеть тайного влечения своего духа и, помолив­шись Богу, ночью удалил­ся из монастыря и направил свой путь к Соловецкому острову.

Достигнув морского берега, Преподобный получил от местных жителей подробные сведения о цели своего путеше­с­т­вия. Остров, говорили ему, отсто­ит от берега далеко, и путь к нему по бурному морю весьма опасен; в окружности около ста верст и имеет рыбные озера, пресную воду, горы, леса, но необитаем имен­но по причине неудобства сообщения с берегом; изредка посещают его рыбаки и, кончив свое дело, опять оставляют. Такие рассказы более и более воспламеняли дух Савватия: Преподобный видел, что имен­но там – на Соловецком острове – он достигнет желаемого безмолвия и уединения. Поняв намерение инока, прибрежные жители представляли ему неудобства жизни на пустын­ном острове: «чем ты будешь там питаться и оде­ваться! как ты будешь жить в таком отдалении от людей!» Но старец всю надежду полагал на Господа. Скоро Промысл Божий указал ему и будущего сожителя на Соловецком острове. Пришедши к реке Выге, Савватий нашел инока Германа, проживав­шего при часовне, который подтвердил все, слышан­ное старцем от прибрежных жителей. Тогда они оба уговорились плыть на остров, и для этого заготовили лодку, съестные припасы и орудия, необходимые для жизни в пустом месте. Плавание их было спокойное: Господь видимо благословлял намерение иноков. С какою радостью они увидели необитаемый остров, с каким восторгом вышли на берег! С версту от берега, они нашли близ озера место, которое показалось им удобным для житель­ства. Здесь они водрузили крест, поставили келию и поселились. Приобретая себе скудное пропитание трудами рук сво­их, они пребывали в постоян­ной молитве и славословии Господа.

К утешению пустын­ников, Господь особен­ным знамением показал будущее предназначение Соловецкого острова. Прибрежные жители стали завидо­вать Преподобным, считая себя наслед­с­т­вен­ными владельцами всего прибрежья и островов Белаго моря. И вот, по общему совету, один рыбак, с женою и со всем домом, приплыл на остров и поселил­ся недалеко от кельи иноков. Преподобные Савватий и Герман не прерывали порядка своей жизни. Раз, в воскресный день, рано утром, окончив келейное правило, о. Савватий с кадильницею вышел из кельи покадить крест, водружен­ный по прибытии на остров, и услышал громкий плач как бы лица, подвергаемого биению. В ужасе, думая, что это мечтание, Преподобный возвратил­ся в келью и рассказал своему сожителю о слышан­ном вопле. Герман, выйдя из кельи, также услышал стоны и крики и, достигши места, откуда они раздавались, нашел женщину в слезах, которая рассказала ему следу­ю­щее: «когда я шла на озеро к своему мужу, встретили меня два светлые юноши; схватив меня, они били меня прутьями, говоря: уходите с этого места; вам нельзя здесь жить, потому что, по воле Божией, оно предназначено для проживания иноков. После этого юноши сделались невидимы». Герман, возвратив­шись в келью, передал Савватию все слышан­ное от женщины, и оба про­славили Бога. Между тем рыбак, устрашен­ный видением, взяв жену и имение свое, отплыл обратно в село, где прежде жил. С этого времени никто из мирских людей не дерзал селиться на острове.

Несколько лет протекло уединен­ной жизни Преподобных на пустын­ном острове. Душа преподобного Савватия нашла себе здесь покой и безмолвие, к которым стремилась с такою твердостью и постоян­ством. Когда Герман отплыл на реку Онегу, для приобретения жизнен­ных потребностей, то о. Савватий остал­ся на острове совершен­но один – пред лицом всевидящего Бога, Который зрел его терпение, молитвен­ные труды, духовные подвиги. Утешаемый посещением св. ангелов, Преподобный упражнял­ся в непрестан­ном богомыслии, и с каждым днем более и более созревал для вечности.

Предчувствуя приближение своей кончины, прп. Савватий пожелал причаститься св. Таин, и для сего, сев в небольшую лодку, поплыл к берегу. После двухдневного плавания, он вышел на сушу и направил­ся к часовне на реке Выге, где в то время находил­ся игумен Нафанаил, прибыв­ший для посещения православных христиан. По устроению Божию, игумен, идучи к одному больному для Причащения, встретил Соловецкого пустын­ника на пути к Выге – и эта встреча много обрадовала того и другого: Савватий утешал­ся, что нашел искомое, а Нафанаил с весельем смотрел на седины и постническое лицо Преподобного, о котором так много слышал. «Прошу тебя, отец, говорил прп. Савватий, отними грехи, которые исповедую тебе, властью, дан­ною тебе от Бога, и сподоби меня причащения св. Таин – давно я уже желаю усладить свою Блажен­ный Феодорит Коль­ский, просветитель лопарей (†1571)

Уроженец Ростова, Феодорит ушел из дома сво­их ро