Реферат: Посвящается Васюнину Владимиру Николаевичу

Посвящается Васюнину Владимиру Николаевичу.

«Возвращаются все, кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.

Возвращаются все, кроме тех, кто нужней.

Я не верю судьбе, а себе еще меньше».

В. Высоцкий. «Прощание».


ПРЕДИСЛОВИЕ.


Мой горячо любимый внук, не осуждай слишком сильно своего деда за не совсем складное повествование, но я ведь не писатель, а всего лишь отставной подполковник, хоть и с учёной степенью кандидата технических наук. По всей вероятности далеко не все из написанного будет тебе понятно, но я думаю, что с помощью своего папы ты разберешься во всем, тем более что читать это произведение тебе придется ещё не очень скоро.

Когда я взялся за этот, как оказалось, не очень легкий труд, то у меня возник естественный вопрос: «Зачем и кому это нужно?». Подумав, я понял, что нужно это, прежде всего мне. После этого сразу стало ясно, зачем это нужно. Дело в том, что о своих дедушках мне известно очень мало, ведь я не застал их в живых. Всё, что я знаю о них, рассказали мне мои папа и мама. Вот мне и захотелось, чтобы твои знания обо мне и о твоей бабушке и других родственниках состояли не только из рассказов твоих родителей. Ведь у них свои взгляды на жизнь, в том числе и на мои поступки. А мне хочется, что бы внук знал из первых рук, как его дед жил, с кем дружил, кого любил и как понимал жизнь.

Кроме того, хоть и поздно, но я осознал простую истину, что связь поколений не должна прерываться. Если написанное будет способствовать и этому, значит, поставленная мною цель окажется достигнутой. Единственное, что смущает меня это состояние здоровья, хватило бы времени и сил завершить задуманное.

Интересно, что подтолкнуло меня к началу этих записей прочитанная недавно книга об очень интересном человеке, кинорежиссере, актере и сценаристе Валерии Приемыхове. К сожалению, он не успел написать о себе. Понимаю, что я не он и интерес к моей персоне может проявиться только у близких мне людей, но для меня и этого вполне достаточно.

Впрочем, есть и ещё одно обстоятельство. Я подумал, а может быть мой внук захочет когда-нибудь стать писателем, а эти записки помогут ему в творческих поисках. Или они просто позволят ему избежать тех многочисленных ошибок, которые совершил в своей жизни его дед.

Так или иначе, но я приступил к этому повествованию и надеюсь, с Божьей помощью, завершить задуманное.


.


Часть 1. ДЕТСТВО.


^ Глава 1.1. Происхождение.


«Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину такую,

Какой ее ты в детстве увидал».

К. Симонов. «Родина».


Думаю, что есть необходимость вначале подробнее рассказать о моих родителях и вообще о наших семейных корнях. Но прежде, чем начать необходимо сказать тебе, Вовка, следующее: мои мама и папа являются для тебя прабабушкой и прадедушкой, а мои бабушки и дедушки – твои прапрабабушки и прапрадедушки.

Начну со своей мамы, а, следовательно, твоей прабабушки – Меунаргиа Кетеван Капитоновны или бабы Кети, как её называл твой папа. По национальности она была грузинка, а если быть более точным, то мегрелка. Было на территории древней Грузии такое княжество – Мегрелия. Население этого княжества имело свой язык и правителей, которые то входили в подчинение царям Грузии, то проявляли полную самостоятельность. Территориально Мегрелия располагалась на месте древней Колхиды, той самой, куда отправились аргонавты в поисках золотого руна. Сейчас все жители той территории, где когда-то располагалась Мегрелия, считаются грузинами, но язык ещё сохранился. Родилась твоя прабабушка в 1913 году в г. Кутаиси, но потом жила в столице Грузии – Тбилиси, где училась в школе, а затем и в институте.

Школу она окончила не простую, а с электротехническим уклоном, были в те времена такие оригинальные учебные заведения. Электриком она, конечно, не стала, но даже и в пятьдесят лет могла сама починить электроплитку или электроутюг. После окончания школы баба Кети поступила в Тбилисский университет на медицинский факультет, который успешно окончила в 1938 году. Впрочем, ничего удивительного в этом нет т.к. её отец, твой прапрадедушка Меунаргиа Капитон Григорьевич, был широко известным врачом, одно время он был даже министром здравоохранения Грузии, правда, ещё до установления Советской власти. Потом его, конечно, от этой должности освободили, но, слава Богу, не репрессировали, как многих других, а оставили работать. Должности он и после революции занимал достаточно высокие, например, заведовал клиникой. К сожалению, я не застал своего деда в живых, но он представляется мне в чем-то схожим с профессором Преображенским, героем знаменитого романа М. Булгакова «Собачье сердце». Даже квартира у него была чем-то похожая, такая же большая из 7 или 8 комнат с просторной кухней, застекленной верандой, парадным и «черным» входами. Были повар, и другая прислуга, но только до прихода к власти большевиков. После этого остались всего две жилые комнаты и веранда, а кухня, ванная комната и туалет стали общего пользования. Тогда это называлось «уплотнение буржуев», когда большие квартиры переделывались в коммунальные. По рассказам моей мамы дедушка был человеком высокой культуры, в совершенстве владел русским языком, прекрасно знал грузинскую и русскую литературу. Даже когда он выходил из своих комнат на кухню, то обязательно должен был быть при галстуке, мелочь, казалось бы, но характерная.

Твоя прапрабабушка, Вовка, т.е. мама моей мамы – Тамара Серапионовна или бабуля Тамара, как я её называл, была родом из очень знатной дворянской семьи Шенгелия. Её мать была урожденной княжной Церетели, а это и сейчас очень известная фамилия в Грузии. Родилась бабуля Тамара в г. Кутаиси, где и окончила гимназию для благородных девиц. В молодости она была очень красива и считалась, одно время, первой красавицей города. С этой красотой даже годы не смогли что- либо поделать. Она до последних своих дней сохраняла врожденную утонченность и благородство. Раньше мне казались странными её отдельные поступки и привычки. Например, она признавала хлеб, сыр и ряд других продуктов только из определенных магазинов, совершенно не переносила эстрадное пение и т.п. Только с годами я понял, что она продолжала жить в прежнем, понятном для неё мире, так и не приняв новые порядки. Очень умная и властная была женщина, но, при всем этом, пользовалась всеобщей любовью и уважением.

Кроме моей мамы у бабули Тамары были ещё двое детей Григорий и Нина. Именно в честь Григория, или дяди Гиги, как я его называл, меня тоже назвали Григорием. Дело в том, что когда я появился на свет, дядя Гига был на фронте, а на войне случается, что люди погибают. Вот чтобы сохранилась преемственность рода мне, и дали это имя. Сразу же хочу пояснить тебе, что Гига на грузинском языке все равно, что Гриша на русском. Дядя Гига и тётя Нина для тебя являются двоюродными прадедушкой и прабабушкой.

От бабули Тамары у нас осталось несколько памятных предметов. В первую очередь это стулья, на которых ты сейчас сидишь, когда играешь в компьютерные игры. Возраст этих стульев мне трудно определить, но думается им не менее ста лет, а может и больше. Кроме стульев остались ещё и книги: Элизе Реклю «Человек и Земля», издание Брокгауз и Ефрон, 1909 г., несколько томов собрания сочинений Льва Толстого, издание товарищества И.Д. Сытина, 1912 г., а также несколько томов Детской энциклопедии того же издания, но 1914 года. Сейчас такие книги большая редкость, но самое главное, что их держали в руках и читали твоя прабабушка, дедушка и твой папа. Сохранилась и ещё довольно старая вещь – нарды, но это уже память о сестре бабы Кети – тети Нине. Сейчас ты любишь поиграть с ними, хотя ещё и не знаешь толком, что это такое.

Теперь хочу немного рассказать тебе, Вовка, о своем папе – Васюнине Николае Дмитриевиче. Родился он в 1914 году, в г. Таганроге, что находится на берегу Азовского моря. По достижении пятилетнего возраста его папа и мама переехали в г. Тбилиси, где он окончил школу и Грузинский индустриальный институт. Специалистом он был по горному делу, т.е. по разведке месторождений полезных ископаемых, их добыванию и обогащению. Начинал он свою трудовую деятельность сначала в Грузии, потом его перевели в г. Шахты. В 1940 году папа заключил договор и поехал работать на Колыму, но не один, а уже с твоей прабабушкой – моей мамой.

Прадедушка Коля с детства был очень способным, но особенно хорошо разбирался во всяких механизмах, а лучше всего в часах. К нему за помощью обращались не только соседи по дому и по двору, но и жители всей улицы. Надо сказать, что твой папа в этом отношении очень похож на него. От прадеда Коли у меня сохранились, к сожалению, только отдельные конспекты лекций, которые он писал ещё в институте. Смотришь на эти ровные строки с мелкими, но отчетливо выведенными буквами и понимаешь, что это был очень аккуратный и целеустремленный человек.

Кроме конспектов осталась обширная библиотека, которой, я думаю, ты со временем воспользуешься. В этой библиотеке множество замечательных книг, но об этом я расскажу позже. Остались и кое-какие мелочи. Подставка для ручек из нержавеющей стали, изготовленная заключенными в качестве подарка. Толстый красный карандаш, которым я и сейчас ещё пользуюсь. Курительная трубка, поднесенная в подарок друзьями, и др. Впрочем, сохранилась ещё прадедушкина плащ-накидка. Твой папа и сейчас берет её, особенно когда собирается на шашлыки.

Могу ещё сказать, что бабуля Тамара не сразу начала хорошо относиться к моему папе. В те времена русскому, да ещё из простонародья, не легко было войти в благородное грузинское семейство. Но прошло очень немного времени, и твой прадедушка стал самым любимым зятем.

Отец моего папы – Васюнин Дмитрий это твой прапрадедушка. О нём мне практически ничего не известно. Рассказывали, что он обладал огромной физической силой и мог некоторое время удерживать на месте карету, запряженную тройкой лошадей. Родом он был из простых людей, но исключительные способности и трудолюбие позволили ему дослужиться до высоких должностей. В Тбилиси он занимал пост директора одного из заводов. К сожалению, имелся у моего деда один существенный недостаток – очень любил выпить, причем много выпить. Из-за этого он очень рано ушел из жизни.

Его жена – Лыкова Капитолина Гавриловна, родом была из богатой купеческой семьи и не имела какого-то специального образования. Но какая это была умная, добрая и отзывчивая женщина и как её все любили. Мне довелось прожить с ней вдвоём почти полгода, и она не разу не повысила на меня голос, хотя примерным поведением я не отличался. А как вкусно она готовила, причем признавала только керосинку, была такая хитрая штука, которая заменяла современные газовые или электрические плиты. Особенно нравилось мне, как она жарила картошку, никогда потом я такой картошки не кушал. Вот такая у тебя была ещё одна прапрабабушка, которую я называл ласково баба Капа.

У моего папы была ещё и сестра – Васюнина Евгения Дмитриевна, которой я очень многим обязан, в частности любовью к чтению, но об этом я расскажу немного позже.

Теперь наступил момент, когда можно представить ту часть твоей родословной, которая непосредственно связана со мной. Конечно же, у тебя, Вовка, есть ещё и мама, и другие бабушки и прабабушки, но о них рассказ пойдет далее и вот тогда появиться возможность представить твою родословную в более полном объёме. В данный же момент она будет выглядеть в виде рисунка, представленного ниже. Конечно, хорошо бы поместить вместо безликих квадратиков фотографии твоих прародителей, но сейчас такой возможности у меня нет. Если она появится, непременно этим воспользуюсь.




























ГЛАВА 1.2. Дошкольные годы.


«Север, воля, надежда, - страна без границ,

Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья».

В. Высоцкий «Белое безмолвие»


Детство моё и начало юности прошли на Колыме, месте, о котором сложена песня с такими словами: «Колыма, Колыма, чудная планета. Двенадцать месяцев зима, а остальное лето». Прежде всего, Колыма - это край вечной мерзлоты, долгой полярной ночи и полярного дня. Вместе с тем это очень богатое место, месторождения золота, олова, сурьмы, угля, нефти и газа, вот далеко не полный перечень того, что здесь было и есть

Как я уже рассказывал, папа и мама прибыли в этот «благословенный» край в 1940 году. Путь их был длинным и трудным. Моей маме особенно запомнился переход на теплоходе из Владивостока в Магадан. В течение всего перехода штормило, кроме того, боялись и японских подводных лодок. Хотя никакой войны в это время ещё не было, но японцы «пошаливали», и уже был случай потопления одного из наших теплоходов. Кормежка была самая простая: рыба, хлеб и нечто вроде чая, но из-за качки было не до еды. Впрочем, мама никогда не ела рыбу, так что питания для неё все равно не было. Можно только представить себе в каких же условиях доставлялись на Колыму заключенные, которые составляли основную рабочую силу, да и население этого края.

Родился я 2 мая 1942 года в не существующем уже селе Усть-Таежное. Если быть совсем уж точным, то место моего рождения поселок Оротукан, что 200 км западнее г. Магадана. В нашем селе просто не было такого необходимого заведения, как родильный дом.

Больше ничего о своей малой Родине сказать не могу, ибо по исполнении мне 2-х лет отца перевели в столицу Колымского края, где я и жил до пятилетнего возраста. Впрочем, из рассказов отца мне известен один интересный эпизод, связанный со временем нашего проживания в Усть-Таежном. Возвращался он как-то с работы домой. Пройти ему надо было около пяти километров по достаточно глухим таежным местам вдоль берега небольшой речки. Человек он был курящий и поэтому, найдя подходящее место, присел и только стал доставать папиросы из кармана, как вдруг услышал треск сучьев. Оглянулся, а из-за кустов выходит медведица с пестуном и маленьким медвежонком и медленно спускается к реке. Расстояние до них было метров пятьдесят, но, на счастье отца, ветерок дул со стороны медвежьей семьи. При себе у отца был пистолет, положенный ему по штату, но пистолет и медведь вещи не совместимые. Поэтому пришлось моему папе около тридцати минут сидеть с не прикуренной папиросой в руке, пока хозяева тайги не окончили свое купание и не перешли на другую сторону реки. На этом их встреча благополучно и завершилась. Вот такой маленький штрих к общей картине жизни на Колымских просторах в сороковые годы. Гораздо позже и у меня были подобные встречи, и, скажу честно, особенного удовольствия от них я не испытывал.

После переезда нашей семьи в Магадан папе предоставили одну комнату в коммунальной квартире бревенчатого 2-х этажного дома на окраине города. Комната была не большая, где-то около 18 кв. метров, но по сравнению с палаткой или бараком это была роскошь. А ведь родителям в начале трудовой деятельности приходилось начинать именно с палаток. Кстати, припомнился мне ещё один эпизод из жизни родителей, но произошел он уже с твоей прабабушкой. Когда родители жили ещё в Устье-Таежном, моей маме чуть было не пришлось прыгать с самолета на парашюте. Дело в том, что её срочно вызвали принимать очень сложные роды в отдаленном участке. Добраться до него можно было только по воздуху, но посадочной площадке там не было. Оставался один выход, воспользоваться парашютом. Маму экипировали соответствующим образом и усадили в самолет, ожидать разрешения на вылет. Однако синоптики в течение суток такого разрешения не давали, т.к. погода стояла не летная. Когда наконец-то погода наладилась, по рации сообщили, что роды, к счастью, уже состоялись, и все прошло благополучно. Вот так твоя бабушка чуть было не совершила героический поступок, ведь это был бы первый в её жизни прыжок с парашютом.

Великая отечественная война 1941-45 г.г. внесла свои коррективы в первоначальные замыслы о сроке пребывания родителей на Крайнем Севере, и пробыли они на Колыме, а затем и в Якутии гораздо больше, чем три года, но об этом позднее. Квартира наша считалась комфортной, т.к. имела центральное отопление, однако, если на ночь оставляли на полу воду, например в графине, она к утру замерзала. Жили родители дружно, много работали, но и отдыхать умели весело. Хорошо помню, что мне часто приходилось засыпать под смех и пение гостей нашего дома. Воспитанием моим в этот период занимались не столько мама и папа, сколько домработницы или домработники. Была такая привилегия у достаточно высокопоставленных руководителей, к числу которых уже относился и мой отец. Домработницы были, как правило, из заключенных. Хорошо помню одну из них – тётю Зину. Я очень любил эту добрую и веселую женщину, которая получила срок за очень жестокое преступление, но узнал я об этом от мамы, когда стал старше.

В 4 года я совершил свой первый длительный поход из дома в сопровождении соседского мальчика Жени, которому в это время было уже целых 5 лет. Отправились мы в магаданский порт, который находился в бухте Нагаево. Как мы туда дошли не помню, скорее всего, доехали на попутной машине. На наше счастье в порту встретились с одним из папиных знакомых, капитаном ледокола. Нас согрели, покормили и даже наделили подарками. Я получил сувенирную пивную кружечку, которая «прожила» сравнительно долгую жизнь, т.к. ещё твой папа успел поиграть с ней. Получили мы и ещё кое-что, а если уж быть совсем точным – по кое-чему и кое-чем. В общем, от мамы мне хорошо досталось, рука у нее была крепкая, как никак хирург-гинеколог. Но все что не делается, делается к лучшему, и это телесное наказание было для меня последним. Именно после этого случая папа заявил, что если мама ещё раз поднимет на меня руку, то им придется расстаться. Через десять лет мама один раз нарушила это условие, но там было, за что и я на неё не в обиде.

В пять лет я серьезно заболел из-за недосмотра одной из очередных домработниц. В результате получил осложнение на сердце, и маме пришлось срочно эвакуировать меня на «Большую землю» или, как говорили у нас, на «материк». Самым впечатлительным эпизодом этого мероприятия был перелет на самолете фирмы «Дуглас». Такие самолеты поставляли нам американцы во время войны. Это был обыкновенный бомбовоз, совершенно не предназначенный для доставки пассажиров. В нем отсутствовали даже сидения, роль которых исполняли железные скамейки по бокам фюзеляжа. Полет на этом летательном аппарате произвел на меня неизгладимое впечатление и запомнился на всю жизнь т.к. все, чем пыталась меня кормить мама, тут же оказывалось в специальном прорезиненном мешочке. В дальнейшем мне приходилось летать очень много и на самых разных типах самолетов, но ничего подобного испытывать не доводилось. Хорошо, что эти мучения продолжались только до Хабаровска, где мы пересели на поезд и всего лишь за десять суток «доползли» до Москвы. Потом опять был самолет и через каких-то четыре часа мама, и я оказались в Тбилиси, где сразу попали в объятия наших многочисленных родственников. Так начался первый период моей жизни в столице солнечной Грузии, продлившийся с мая 1947 г. по сентябрь 1949 г. К сожалению, от этого периода у меня остались какие-то разрозненные воспоминания, не складывающиеся в какую либо цельную картину.

Первое, что запомнилось, это мое восприятие фруктов. Конечно же, все пытались впихнуть в меня как можно больше самого вкусненького и, в первую очередь черешню, клубнику и другие плоды солнечной Грузии. На все эти попытки я реагировал своеобразно, отвечая, что мне хочется редисочки. Все приходили в изумление, но где им было понять, что на Колымских просторах это был самый желанный продукт. Для того чтобы осознать это, надо было поесть сухой картошки, сухого лука, сухого молока, яичного порошка и других «деликатесов». А вот редиска у нас была, пожалуй, единственным из натуральных продуктов питания, если не считать, конечно, ягод (брусники, голубики), водившихся в изобилии в тайге. В дальнейшем я уже освоился со всеми южными плодами, а больше всего полюбил арбузы пока не объелся ими так, что долго испытывал дискомфорт при одном только виде этих ягод.

В Тбилиси я продолжал болеть и перенес одно из самых опасных, на то время, заболеваний – дифтерит. Срочно нужна была сыворотка, достать которую по тем временам было очень нелегкой задачей. Выручили родственники, и я выжил, хотя мама моя была уже в полном отчаянии. Вообще о моих родственниках можно рассказать много хорошего, некоторым из них я обязан весьма крутыми поворотами в своей судьбе, поворотами, конечно, в лучшую сторону.

В шесть лет я пошел в детский сад, но не простой, а частный, да еще и с немецким уклоном. Продержался я в этом заведении всего две недели и из всех немецких слов запомнил только счет до десяти. После этого моим воспитанием занялись поочередно мама, бабушки и папина сестра, моя любимая тётя Жека.

Хорошо помню, что одна из бабушек, а именно бабуля Тамара научила играть меня в подкидного дурака. Вторая бабушка – баба Капа приучила меня к прослушиванию радиопередач, что в отсутствии телевидения очень помогло мне в дальнейшем. Сама она в то время уже плохо видела и все свободное от хозяйственных дел время проводила у «черной тарелки». Так шутливо называлась одна из разновидностей радиоточки действительно похожая на большую черную тарелку. Но самый большой вклад в дело моего воспитания внесла тётя Жека, которая научила меня читать. До этого все попытки моей мамы обучить меня чтению окончились полным провалом, по-видимому, педагогическим даром она не владела. Первыми книгами, которые я прочел, были три тома сочинений Брема «Жизнь животных», напечатанные ещё с буквой ять, а первыми словами были «белый медведь» - подпись под соответствующей иллюстрацией. Именно из-за этого мама не поверила, что я читаю. Она считала, что я просто догадываюсь о том, что написано под той или иной картинкой. Конец её спорам с тётей был положен тогда, когда я прочел маме афишу на одном из кинотеатров, на которой было написано «Весёлые ребята». Мама уже в то время плохо видела, а поэтому долго опрашивала прохожих, чтобы удостовериться, что это правда. Зато потом она купила билеты, и мы пошли смотреть этот замечательный кинофильм. Было мне тогда шесть лет. К этому времени мне успели провести достаточно неприятную операцию по удалению гланд, но зато, сколько я после этого съел мороженного!!! Должен сказать, что в Магадане мне приходилось, есть мороженное, но только молочное, да ещё и кустарно-домашнего приготовления.

Посмотрел сейчас на полку секретера, а там стоят те самые три тома А. Брема издания 1902 года, т.е. изданы они были ровно 100 лет назад, а читал я их в 1948 году. Да, время летит неумолимо. Подумать только, ведь это было 54 года назад.

Во время моего первого посещения Тбилиси я очень много проводил времени со своей мамой. Жили мы то у бабули Тамары, то у бабы Капы. Мне очень нравилось ходить с мамой в цирк. Однажды мы с ней попали на представление, в котором принимал участие клоун Олег Попов. В те времена он ещё только начинал свою карьеру, но впоследствии стал одним из известнейших в мире клоунов. Любил я посещать и детский парк «Муштаид», где функционировала настоящая, но детская железная дорога. Паровоз и вагончики были маленькими и управлялись детьми в возрасте не менее 12 лет, а мы, малышня, выступали в качестве пассажиров, получая от этого огромное удовольствие.

Когда я окончательно окреп, мы с мамой стали много ездить по различным районам Грузии, навещая многочисленную родню. Глубокое впечатление на меня произвела поездка в г. Гори, на родину Иосифа Виссарионовича Сталина. Нынешнему поколению это имя мало известно, но в те времена к нему относились особенно. Некоторые боготворили этого человека, но немало было и тех, кто ненавидел его. Но поездка в Гори запомнилась мне, прежде всего потому, что с нами уже был папа, который приехал забирать нас назад в Магадан. Приехал он вместе со своим другом Алискеровым Азис Хаджиевичем. Уже в то время это был хорошо известный на Колыме человек. Начинали работать они с папой вместе, но затем судьба развела их по разным местам, что совершенно не отразилось на их дружбе. К сожалению, умер Азис Хаджиевич очень молодым, ему было всего 42 года. Его именем был назван один из золотоносных приисков в заполярье. У меня сохранилась фотография, на которой запечатлены Алискеров, папа, мама и тётя Жека, во время посещения нами Гори.

Шел 1949 год, мне пора уже было поступать в школу, а, следовательно, неумолимо приближалось время прощания с гостеприимным Тбилиси, с полюбившимися мне людьми. Заканчивались беззаботные дошкольные годы, и наступало новое, ещё совершенно незнакомое для меня время. В середине августа мы погрузились в самолет и отправились в далёкий путь навстречу восходящему солнцу.


Глава 1.3. Усть-Омчуг.


После прибытия в Магадан папа узнал, что его назначили на новую должность – главным инженером Тенькинского горнопромышленного управления с административным центром в поселке Усть-Омчуг. Поэтому нам пришлось срочно отправляться к месту новой службы отца. Поскольку к тому времени он пользовался большим авторитетом у руководителей Дальстроя, его направляли на наиболее сложные участки работы. Мама моя тоже была уже опытным специалистом, и ей предложили должность заведующей родильным отделением местной больницы, на что она с радостью согласилась.

Здесь я сделаю небольшое отступление в своём рассказе, чтобы прояснить некоторые названия, которые уже использовал или буду дальше использовать. Прежде всего, о понятии Дальстрой. Фактически это сокращение слов дальнее строительство, но не только. По существу этой аббревиатурой обозначалась огромная территория, охватывающая часть Якутии, Чукотку и часть Хабаровского края. Это было как бы государство в государстве, со своими неписаными законами и своеобразным территориальным делением, основу которого составляли горнопромышленные управления. Центрами таких управлений были поселки или малые городки, а территория определялась, преимущественно тем какие и сколько полезных ископаемых на ней уже добывалось, или могло быть обнаружено в будущем. Основу рабочей силы таких управлений составляли заключенные, размещаемые в специальных лагерях. Количество лагерей тоже учитывалось при определении территориальной площади того или иного управления. Во главе Дальстроя и горнопромышленных управлений стояли, как правило, работники Министерства внутренних дел. Несмотря на то, что в каждом лагере был свой начальник, за общее состояние дел в лагерях данного управления отвечал его руководитель. Он же, конечно нес ответственность и за состояние всех производственных, бытовых и других дел управления. Административным и культурным центром Дальстроя был г. Магадан, поэтому, когда говорят Колыма или Колымский край, имеют в виду Дальстрой периода с 1936 по 1953 годы. После 1953 года Дальстрой был фактически ликвидирован, и все стало как бы на свои места. Однако лагеря и заключенные продолжали существовать многие годы, хотя условия содержания в них начали улучшаться.

Вот такая историческая справка, Вовка! Рассказал я тебе об этом для того, чтобы ты немного представлял, в каких условиях работал твой прадед и рос твой дед. Скажу сразу, что мой папа никакого отношения к МВД не имел, но по долгу службы приходилось ему возглавлять и горнопромышленные управления. Не могу сказать, что такая работа приходилась ему по душе, ведь он был, прежде всего, инженером и весьма талантливым.

Моей маме тоже пришлось иметь дело с заключенными, одно время она заведовала лагерной больницей. Из её рассказов я знаю, как много делали врачи для того, чтобы всеми правдами и неправдами облегчить участь тех, кто сидел в лагерях. Ведь было очень много людей, которые попали туда несправедливо, а было много и тех, кто отсидел по два десятка лет и уже не мог выжить в суровых условиях Колымы. Если тебе захочется узнать побольше об этой стороне жизни людей, сделавших очень много для роста благосостояния нашей страны, то советую тебе прочитать «Колымские рассказы» писателя В. Шаламова.

Теперь настало время рассказать о нашей жизни в Усть-Омчуге. Расположен этот поселок в 200 км севернее Магадана на реке Омчуг, отсюда и название. По приезде туда папе выделили шикарную, по тем временам, трехкомнатную квартиру со всеми удобствами. Представь себе, Вовка, что у меня была теперь своя комната. К дому, в котором мы жили, прилегал участок земли, где можно было выращивать лук, морковь, редиску. Это было что-то вроде маленького огородика. Выделили нам и домработника – дядю Федю, который уже закончил отбывать свой срок заключения и оставался на Колыме в ссылке. Это был замечательный человек, как говорится – мастер на все руки. То, что он прекрасно знал, как обрабатывать и ухаживать за землей, меня мало интересовало. Гораздо больше мне нравилось его умение делать всякие игрушки из дерева, но больше всего он поразил меня, изготовив лук со стрелами почти как настоящий. С этим луком можно было даже охотиться на мелкую дичь, главное, чтобы она подпустила тебя на близкое расстояние. А ещё дядя Федя делал из ивовых ветвей всевозможные свистульки, даже что-то вроде свирели. Умел он плести и корзины для сбора ягод и грибов, так что я многому от него научился.

В Усть-Омчуге я пошел первый раз в первый класс. Учеба давалась мне легко, ведь в отличии своих сверстников читал я не по слогам, а бегло, т.е. здесь у меня не было никаких проблем. С арифметикой тоже все было в порядке, по всей вероятности сказались способности к точным наукам, унаследованные от папы. Камнем преткновения для меня стало чистописание, а это уже наследство от мамы. Подчерк у неё, впрочем, как у большинства врачей, был отвратительный, и это передалось мне. К моему счастью чистописанию, по которому я имел постоянную, но твердую тройку, скоро пришел конец. Кстати, это у меня была единственная тройка за все время обучения в начальных классах.

Я с большой теплотой вспоминаю свою первую учительницу - Славину Христину Александровну. Тогда мне она представлялось старенькой, старенькой, и только позже я понял, что было ей лет сорок или сорок пять, значит сейчас мне как минимум лет на пятнадцать больше. Христина Александровна любила меня и при расставании подарила на память книжку. К сожалению, во время нашего окончательного переезда на материк книга эта потерялась. Несмотря на всю любовь ко мне моей первой учительницы, я часто получал от неё четверки по поведению, уж очень большой я был непоседа, да и девочек за косы любил дергать, уже тогда проявляя интерес к слабому полу. Ничего более существенного о годах учёбы в Усть-Омчуге припомнить не могу. Зато сохранились в памяти некоторые эпизоды из жизни родителей, да и моей тоже.

Отчетливо помню, как на маму напал какой-то бывший заключенный или «зек», как их все называли. Возвращались мы с мамой домой, скорее всего, от гостей. Дело было зимой и, хотя происходило это часа в три дня, темень стояла ночная, не надо забывать, что жили мы на Крайнем севере. До нашего дома оставалось около десяти минут ходьбы, как внезапно из-за кустов на краю дороги выскочил мужчина и бросился к маме. Я шёл немного позади неё и, возможно, это нам помогло, потому что когда я с диким рёвом выскочил из-за маминой спины, нападавший сам растерялся. Он успел только выхватить из маминых рук муфту и бросился бежать. Происходило всё это рядом с помещением милиции, куда мы сразу и обратились. По горячим следам нападавшего нашли буквально в течение получаса. Впрочем, тамошняя милиция знала прекрасно, где и кого в таких случаях надо искать.

Хорошо помнится ещё одно происшествие, когда мы с папой ходили в баню и прямо на наших глазах один бывший «зек» зарезал другого. Эта ужасная картина и сейчас стоит у меня перед глазами, хотя тогда я и не успел толком испугаться. Должен сказать, что у нас, а точнее у папы было при себе штатное оружие, пистолет системы «Вальтер». Однако по существующим тогда законам применить его он мог только в случае угрозы для его жизни, да потом ещё долго надо было бы доказывать, что такая угроза действительно существовала. Так что хотя у твоего прадедушки имелось даже три пистолета: «Вальтер», «Браунинг» и «ТТ», толку от этого было не много. Кстати, мама терпеть не могла, когда отец брал с собой «Браунинг». Это прекрасный пистолет, но очень уж громоздкий и из-за этого задний карман папиных брюк вечно оказывался разорванным.

Но больше всего в мою память врезались вечера, когда папа и мама уходили в гости, а я оставался на попечении дяди Феди. В таких случаях к нему тоже приходили гости такие же, как и он домработники и домработницы. Конечно же, они накрывали стол, выпивали, закусывали, но не это было главное. Потом все начинали петь русские народные песни, иногда под гитару, но чаще всего под баян. Прежде чем меня отправляли спать, я успевал послушать их пение. Именно тогда я и полюбил эти песни, а пели они про бродягу, «который Байкал переехал», про тонкую рябина, что никак не могла «к дубу перебраться», о том, что «Есть на Волге утес…», про могучий дуб («Среди долины ровныя…») и многое другое. Именно с тех самых пор я и полюбил эти песни. Сейчас их практически не исполняют, а так хотелось бы послушать. Кстати, твой прадедушка тоже любил петь подобные песни. Голос у него был приятный, да и слухом его Господь не обидел, в отличие от моей мамы и меня.

Был ещё интересный эпизод с участием нашей собаки по кличке «Тайга». В поселке многие имели собак и, как правило, это были немецкие овчарки, которые содержались в специальных питомниках, где их дрессировали для несения караульной службы в лагерях. Часть собак отбраковывалась либо по возрасту, либо по другим причинам, и тогда их предлагали взять населению, когда за плату, а иногда и просто так. Именно из таких собак и была наша «Тайга», за которой «ухаживал» очень сильный и красивый кобель «Ральф». Принадлежал он начальнику нашего управления Волкову Всеволоду Викторовичу, а тот был в дружеских отношениях с моим отцом. Так вот, выходим мы однажды утром на веранду нашего дома, а она вся покрыта пятнами крови. Оказывается ночью «Ральфу» пришлось устроить на веранде целое побоище с пятью или шестью кобелями, которые тоже добивались благосклонности нашей «Тайги», ничем вообще то непримечательной собаки. Всех своих соперников «Ральф» конечно же, разогнал, но и сам пострадал не мало, ему так потрепали уши, что в последствии он оглох. К сожалению именно глухота и стала причиной его гибели. В Москве, куда впоследствии переехали Волковы, «Ральф» попал под колеса машины. Но насколько коварны особы слабого пола, ведь «Тайга» впоследствии ощенилась, но с «Ральфом» эти щенки не имели ничего общего.

Кстати, гораздо позже в 1971-72 г.г. я и мама были в гостях у Волковых в Москве и, конечно же, вспомнили этот прискорбный эпизод из жизни наших собак. Но встречались мы не из-за этого, просто мама просила Всеволода Викторовича оказать ей помощь в обмене тбилисской квартиры на квартиру в Подмосковье. Он все сделал и благодаря этому у твоего папы на данный момент имеется, пусть и однокомнатная, но своя квартира.

Теперь мне хочется рассказать об одном значительном для моего папы событии, связанном с его производственной деятельностью. Я говорил уже, что папа был главным инженером управления, а, кроме того, имел богатый опыт по организации, так называемых направленных взрывов. Такого рода взрывы проводятся с целью переброски очень большой массы грунта с одного места на другое. Руководство управления в это время очень беспокоили весенние разливы реки Омчуг, которые не только представляли угрозу для населения, но и затопляли уже разрабатываемые или подлежащие разработке залежи полезных ископаемых. Тогда твой прадедушка и предложил произвести направленный взрыв, но не обычный, а сложный, с тем, чтобы одновременно проложить новое русло для реки и воздвигнуть защитную дамбу, предохраняющую от новых угроз затопления.

В соответствии с расчетами моего отца, взрыв должен был быть очень мощным и поэтому население домов, расположенных наиболее близко к месту взрыва, эвакуировали на другой край поселка. В чис