Реферат: Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран южнороссийское обозрение Выпуск 33

Центр системных региональных исследований и прогнозирования ИППК РГУ и ИСПИ РАН


Южнороссийское обозрение

Выпуск 33


Раздольский С.А.


МОНАСТЫРИ КАВКАЗСКОЙ ЕПАРХИИ И ИХ РОЛЬ

В КУЛЬТУРНОМ РАЗВИТИИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА


Ответственный редактор В.В. Черноус


Ростов-на-Дону

Издательство СКНЦ ВШ

2006


ББК 86. 372 (235.7)

УДК 271.2 (470.6)

Р. 17

Редакционная коллегия серии:

Акаев В.Х.,Волков Ю.Г., Добаев И.П.(зам. отв. ред.), Попов А.В., Черноус В.В.(отв. ред.), Хаибабаев К.М. Ненашева А.В. (отв. секретарь)


Рецензенты:

В.В.Черноус, кандидат политических наук, доцент, директор Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК РГУ

И.Я.Куценко, доктор исторических наук, профессор Кубанского политехнического государственного университета

^ С.А. Ляушева, доктор философских наук, доцент. Адыгейского государственного университета


Монастыри Кавказской епархии и их роль в культурном развитии Северного Кавказа/

Р17. Южнороссийское обозрение ЦСРИиП ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Вып. 33. Науч. ред. Г.В. Драч. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006., с. 166


В работе раскрывается значение монастырей Кавказской епархии и их роль в утверждении православия на юге России. Показано место православной церкви в деле просвещения и культурной интеграции региона.


ISBN 5-87872-141-4 Д-01(03) 2006 Без объявления


© Центр системных региональных

исследований и прогнозирования

ИППК РГУ и ИСПИ РАН, 2006


ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Православие на Северном Кавказе в XIX – начале XX вв.

Вступительная статья

1.1. Религия и культура

^ 1.2. Русский период утверждения православия на Северном Кавказе

1.3. Функции православной культуры на Северном Кавказе

1.4. Ядро православной культуры на Северном Кавказе

II. Монастыри и их роль в утверждении православия на Северном Кавказе

^ 2.1. Черноморская Екатерино-Лебяжская Николаевская пустынь

2.2. Кизлярский Крестовоздвиженский монастырь

2.3. Свято-Михайло-Афонская Закубанская пустынь

2.4. Александро-Афонская Зеленчукская пустынь

^ 2.5. Марие-Магдалинская женская пустынь

2.6. Ставропольский Иоанно-Мариинский женский монастырь

2.7. Георгиевский женский монастырь

2.8. Покровская женская община

^ 2.9. Другие монашеские обители Кубанской области и Ставропольской губернии


I. Православие на Северном Кавказе в XIX – начале XX вв.

Вступительная статья

«Перед лицом тревожа­щих тенденций, связанных с ростом нигилизма и без­духовности, знакомство с культурами прошлого не только обеспечивает человека необходимым запасом знаний, но и помогает осмыслить культуру настояще­го, свое место в нём».[1].

Религия как автономная система тесно связана с этнокультурной традицией, причем эта связь, по меньшей мере, на первых порах определяет незыблемость ее авторитета. Религия опирается на традицию, т. е. на опыт сотен поколений, придает ее нормам сакральный характер и тем превращает их в жесткий стандарт поведения, в обязательный стереотип. А национально-культурная традиция с ее мощной консервативной инерцией создает ту силу внутренней устойчивости и сопротивляемости внешним воздействиям, которая отличает религию как систему и обеспечивает ее автономию, ее внутреннюю детерминированность. Будучи включенной вместе с собственно религиозными идеями и институтами в единую комплексную систему (религию в широком смысле слова), традиция создает своего рода непробиваемый защитный панцирь, предохраняющий структуру от разрушения под воздействием внешних сил. Именно в этом состоит обратное воздействие религии на жизнь общества, на характер культуры, на ход истории.[2]

Воспитанию и культивированию православных ценностей в среде казачества русская православная церковь всегда уделяла особое внимание. Во главу мировоззренческих ценностей казачество ставило веру, которая и стала частью традиционной культуры.

Традиция и есть один из механизмов сакрализации (освящения) культурных ценностей. Традиция как способ сохранения культуры показывает, что культура – это не только и не столько результат человеческой деятельности, сколько способ этой деятельности, способ человеческой жизни и цели.[3]

Православию принадлежит выдающаяся, исключительная роль в истории России. На протяжении тысячелетия православная церковь является национальной религией многих миллионов людей, была и остаётся общей высшей нравственной идеологической субстанцией, признанным стержнем социокультурного развития восточного славянства и соседствующих с ним народов, независимо от приходящих форм изменявшейся их социальной организации, соотнесённостей внутренних и внешнеполитических потрясений, многократных перекроек административных границ.

Православие давно слилось с особым евроазиатским менталитетом общественного мироощущения, представляет не всегда осознаваемый, но всегда присутствующий широкий фон общенационального сознания, который по-своему, в самом общем, жизненно необходимом духовно объединяет всех людей, делает понятным, естественно осязаемым общечеловеческое, национальное единство, без которого такое мироощущение немыслимо.

На рубеже 90-х годов многострадальная Россия, принесшая невосполнимые жертвы на алтарь достижения социального совершенства в ставших привычными для страны беспощадных проявлениях, возвращена к суровым реальностям в обрамлении большого числа сложнейших проблем. Часть из них вновь чревата эгоистическими злоупотреблениями, кровавым насилием. И в новых условиях многие вновь своим внутренним миром обращаются к вековым, живительным истокам христианского вероучения, ищут в нём утешение и ответы на волнующие вопросы. Это придаёт новые силы для преодоления очередных трудностей, возрождает надежды на приход разумных начал жизни.

В советское время преследование православия вылилось, в частности, в практически полное игнорирование научного учёта положительной роли церкви, изучения её духовной, моральной и социальной значимости. Этим надолго было введено в заблуждение общественное сознание, нанесён один из самых ощутимых ударов отечественному научному культурологическому знанию.

Ассоциация исследовательских компаний Gallup International обнародовала данные международного исследования, посвященного приверженности к религии в разных странах. Эксклюзивный представитель Gallup International в России и странах СНГ исследовательский холдинг ROMIR Monitoring совместно с исследовательскими компаниями других стран, входящими в состав Gallup International, принял участие в международном проекте Voice of the People-2005, который проводился в мае-июле текущего года. Как показало исследование, 57% россиян считают себя людьми религиозными. Причем в Южном федеральном округе был зафиксирован самый высокий показатель – 62%. В городах с населением от 100 тысяч до 500 тысяч человек, респонденты несколько чаще называли себя религиозными (62%). Женщины в целом более религиозны по сравнению с мужчинами - 66% против 46% соответственно. Интересен тот факт, что среди молодых людей зафиксирован достаточно высокий уровень религиозности – 58%. Самые высокие показатели религиозности у пенсионеров – 65%, а самые низкие у граждан в возрасте 25-34 лет (49%). Исследование показало, что среди обладателей начального образования, а также жителей с низким или средним уровнем дохода, количество людей, считающих себя религиозными, несколько выше (60%). Нерелигиозными людьми считают себя 36% россиян.

В последнее время в публикациях о развитии христианской культуры в регионе всё чаще вводятся в научный обиход знания, принципиально меняющие наши представления о хронологии и содержательной стороне процесса. Кроме того, они представляют объективные данные для диахронических и ареальных сопоставлений традиционной культуры народов, проживающих на Северном Кавказе. Сегодня перед научной мыслью чётко определилась большая проблема: в полной мере восстановить истинную картину минувшего, ликвидировать искусственно созданный серьёзный пробел в российской историографии, представить значение и место православной культуры для нашего общества в обозримом будущем.


^ Религия и культура

В работе «Этнос. Культура. Цивилизация» доктора философских наук Г.В. Драча, ведущего специалиста философской школы Юга России, отмечается: «Мы живём на Северном Кавказе и прекрасно понимаем, что если цивилизационные разломы проходят через Северный Кавказ, то это уже не теория, а практика, причём кровавая. Это мусульманский мир, и буддийский мир, и, прежде всего, православная культура. Поэтому встаёт вопрос, сможет ли Россия хотя бы этот островок православной культуры удержать за собой?» [4. с.-6.]

При всех различиях в уровнях развития религии и культуры и их соотношения между собой, они всегда являются существенными факторами личной, общественной и государственной жизни.

Роль религии и культуры велика не только в становлении национальной идентичности, но и в устранении конфликтов на этноконфессиональной почве, особенно когда развитие межконфессионального диалога, межкультурных связей и сотрудничества становится действенной альтернативой вражды, культурной разобщенности и религиозной нетерпимости. В условиях проживания на одной территории и при тесных социальных взаимосвязях людей различных национальных культур и верований религия и культура имеют большое значение, поскольку затрагивают широкий круг вопросов организации совместной жизни.

При проведении в регионах с населением гетерогенного состава общей культурной политики, развития системы образования и государственно-правовых отношений различия требуют к себе особого внимания. Сложность культурно-конфессиональных отношений обусловлена также их постоянной динамикой, связанной с миграцией населения, появлением проблемы беженцев, возникновением диаспоры, с тенденциями культурного сближения между представителями различных этносов и их ассимиляцией, с миссионерской активностью многих конфессий и с прозелитизмом.

При сопоставимом рассмотрении религии и культуры проблема их сопряженности и взаимосвязи обычно является центральной. Проблема сопряженности и взаимосвязи религии и культуры раскрывается в масштабе общественной системы в целом. Если определить духовную культуру как смысловую систему человеческой жизнедеятельности, то религию можно рассматривать в качестве ее разновидности, системы сакральных смыслов. Религия и культура соотносятся между собой как часть и целое, однако эти их значения могут меняться под влиянием исторических условий.

Существуют два противоположных понимания роли религии и культуры в развитии общества и цивилизации: 1) в них видят источник общественного развития (в последние годы все чаще раздаются голоса, что источником возрождения России должно стать православие, являющееся первоисточником российской культуры и государственности); 2) само общество в процессе своего развития обновляет религию и культуру. В первом случае конечной причиной цивилизационного процесса считается божественное начало, потусторонний мир, сакральные ценности которого воздействуют по руслу религиозного сознания на все сферы культуры, а затем и на общество в целом. При такой точке зрения почти неизбежно межконфессиональное соперничество в борьбе за определяющее влияние на общественную жизнь и государственное устройство страны. Во втором случае речь идет о саморазвитии общества и о совершенствовании его взаимоотношений с природой, в том числе с природной стороной человеческой жизни. Духовному фактору принадлежит здесь во многом определяющая роль: общество должно осознать свои приоритеты, достичь единства в их понимании и совместной реализации. Этот творческий процесс общественного самосознания протекает в различных культурных формах, не в последнюю очередь - в религиозной. В результате должна быть выработана столь необходимая нам сейчас общегосударственная идея, идея российского возрождения. [5].

Религия является необходимым составным элементом общественной жизни, в том числе духовной культуры общества. Она выполняет в обществе ряд важных социокультурных функций. Одной из таких функций религии является мировоззренческая, или смыслополагающая. В религии как форме духовного освоения мира осуществляется мысленное преобразование мира, его организация в сознании, в ходе которой вырабатывается определенная картина мира, нормы, ценности, идеалы и другие компоненты мировоззрения, определяющие отношение человека к миру и выступающие в качестве ориентиров и регуляторов его поведения.

Религиозное сознание, в отличие от других мировоззренческих систем, включает в систему «мир - человек» дополнительное опосредующее образование - сакральный мир - соотнося с этим миром свои представления о бытии в целом и целях человеческого бытия.

Религиозная культура основана на религиозной деятельности как восхождение человека к Богу, воплощается культовыми и вероисповедальными действиями, смысл которых определён соответствующей системой ценностей, главной из которых является Бог как духовно нравственный Абсолют. В религиозной культуре можно выделить идеологический и психологический уровни; в целом она воплощает особое отношение человека к миру.[6].

Православие, духовно организуя религиозно-нравственный быт русского народа, способствовало усвоению им такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела к формированию особого – иоанновского, мессианского – типа русского человека.

В православии очень сильно выражена эсхатологическая сторона христианства. Поэтому русский, иоанновский человек - в значительной степени апокалиптик или нигилист. В связи с этим он обладает чутким различением добра и зла, зорко подмечает несовершенство земных поступков, нравов, учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра.

Признавая святость высшей ценностью, русский человек стремится к абсолютному добру, и поэтому не возводит земные, относительные ценности в ранг «священных» принципов. Он хочет действовать всегда во имя чего-то абсолютного. Если же русский человек усомнится в абсолютном идеале, то может дойти до крайнего охлократизма и равнодушия ко всему и способен невероятно быстро пройти путь от невероятной терпимости и послушания до самого необузданного и безграничного бунта. Устремлённость в будущее, постоянный поиск лучшей жизни сочетается у русского человека с неукротимой верой в возможность её достижения.[7].

Теоретически осмыслить роль проникновения православия в нерусские районы России попытался А. Тойнби. Он пишет: « В России… впервые за всю историю цивилизаций, оседлому обществу /удалось/ не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже не просто побить их…, но и достичь действительной победы, изменив лицо ландшафта и преобразовав, в конце концов, кочевые пастбища в крестьянские поля, а стойбища – в оседлые деревни. Казаки, одержавшие эту беспрецедентную победу, были пограничниками русского православия…»[8].

Этногенез казачества – длительный и сложный процесс, в результате которого на территории войсковых областей Юга России в ходе смешения этнических корней (прежде всего русского и украинского) с народами Северного Кавказа и Калмыкии сформировалась уникальная этнокультурная общность людей с ярко выраженными социальными отличиями (военизированный быт, особое землепользование и самоуправление). В рамках казачьего субэтноса в составе российского суперэтноса сложилась определенная культура, нашедшая отражение в быту, образе жизни и самосознании казаков. Важную роль в формировании менталитета казаков сыграла православная вера.


Примечание:

1.Культурология. Краткий тематический словарь [Электронный ресурс] / под ред. Г.В. Драча, Т.П. Матяш. – Режим доступа: http://ihtik.lib.ru/.

2.История религий Востока / Л. С. Васильев [и др.]. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Кн. дом "Университет", 1998. – 425 с.

3.Драч Г.В. Этнос. Культура. Цивилизация: монография / Г.В. Драч, А.В. Лубский, Ф.С.. Эфендиев. – Ростов н/Д., 2005. -192 с.

4. Там же.

5.Культурология. ХХ век: энциклопедия / гл. ред., сост. и авт. проекта С.Я. Левит. - СПб.: Унив. кн., 1998. - Т. 1: А - Л / отв. ред. Л.Т. Мильская. - 447 с.

6.Культурология: учеб. пособие для студентов высших учебных заведений / под науч. ред. проф. Г.В. Драча. – 8-е изд. - Ростов н/Д: Феникс, 2005. – 576 с.

7.Культурология: учеб пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. Г.В. Драча. - Ростов н/Д: Феникс, 1995. - .576 с.

8.Тойнби А.Дж. Постижение истории / А.Дж. Тойнби // Сборник. – М., 1991. – С.140-141.


Русский период утверждения православия на Северном Кавказе

О православной культуре на Северном Кавказе нам известно из работ историков церкви Ставропольской епархии, в меньшей степени – Кубанской. Большую ценность представляют сохранившиеся комплекты журнала «Ставропольские епархиальные ведомости». По вопросам церковной жизни нередко выступали местные газеты «Кубанские областные ведомости» и «Кубанский курьер»; журналы «Кавказский сборник», «Кубанский сборник», Кавказские и Кубанские календари и др. Книги и брошюры о храмах, монастырях, церковных учебных заведениях издавались редко. Их перечень зарегистрирован в библиографических работах Б.Н. Городецкого.

Наиболее значительный вклад в изучение истории православной церкви на Северном Кавказе внесли публикации, связанные с описанием Кавказской войны, с состоянием казачьих войск. О православной церкви писали В.А.Потто, Ф.А.Щербина.

Свой вклад в изучение распространения христианства на Северном Кавказе внесли отечественные философы, культурологи, социологи, священнослужители и историки. Анализу христианской культуры народов Северного Кавказа посвящены работы В.В.Черноуса, Н.Н.Великой, С.А.Воронцова, М.И.Голованова, И.П.Данилова, И.П. Добаева, С.А.Ляушевой, З.В.Анчабадзе, Л.Г.Хрушковой, митрополита Ставропольской и Бакинской епархий Гедеона (Докукина) и других.

В истории распространения христианства на Северном Кавказе можно выделить три периода: Апостольский – I-IV вв. н. э., Грузино-Византийский – V-XIV вв. С XIV в. христианство было подавлено усиливавшимся исламом. Русский – с 1745 г. до настоящего времени.

Вся история русского народа есть история его движения на необжитые земли – в лес, степь, горы, тундру. На всей огромной территории России в процессе распространения христианства среди народов, которые были нехристианами, большую роль играла русская колонизация. В лице днепровских, донских и кавказских казаков русский народ имел своих первопроходцев.

С конца XVIII в. степи Северного Кавказа с бассейнами рек Терека, Кумы и Кубани оказались заселенными русскими колонистами. К военным поселениям, крепостям и казачьим станицам притекало все больше выходцев из Центральной России. Это были беглые, недовольные прикреплением к земле крестьяне, казаки и раскольники. Появились села с мирным земледельческим населением. От церкви теперь требовалась совместно с официальной властью защищать государственные интересы на Кавказе через религиозное просвещение местных жителей, управлявшееся Синодом Русской православной церкви.

До открытия Кавказской епархии Северный Кавказ входил сначала в состав Сарайской епархии (1261), Астраханской (1723), а затем – Донской епархии (с 1829 г.) с центром в Новочеркасске. Черномория со времени заселения её запорожцами находилась в ведении Екатеринославской епархии, с открытием же Донской епархии вошла в состав последней вместе с другими частями Северного Кавказа. В результате в управлении церковными делами отсутствовала преемственная связь, которая могла бы направить религиозно-нравственную жизнь народа на ту высоту, на какой она должна была находиться при совместной жизни русских с горцами и другими народами Северного Кавказа.

С 1723 г. Гребенская диния официально подчинялась Астраханской епархии, которую возглавляли епископы: Лаврентий – 1723-1727 гг., Варлаам – 1727-1731 гг., Илларион – 1731-1751 гг., Мефодий – 1751-1776 гг., Антоний -1776-1786 гг., Никифор – 1786-1792 гг. Так как управление епархии находилось в значительном удалении, а путешествия в её пределы были опасными, архиереи посетили Терек всего четыре раза. Поэтому было назначено духовенство, «доверия достойных». Их называли заказчиками, т. к. они отвечали за определённый район – заказ. Инструкция, выданная в 1732 г., давала заказчику широкие полномочия; в обязанности же их входило следить за ходом церковной жизни. В среде терского казачества институт заказчиков просуществовал до 1779 г.

Приток в среду духовенства из сословия недуховного звания был крайне низок, что объяснялось экономическими трудностями. По мнению Г.Н.Прозрителева, у правительства были опасения за прочность приобретения края. Только по настоянию генерал-фельдмаршала П.С.Потёмкина Святейший Синод разрешил возводить храмы на Азовско-Моздокской линии.

В утверждении православия огромную роль сыграло образование в Кизляре в 1745 г. Осетинской духовной комиссии. Некоторые коренные жители сами шли навстречу христианству, как, например, «…владелец малой Кабарды Корго-Кончокин, принявший христианство с частью своих подданных. С именем этого владельца малой Кабарды связывается основание Моздока. Обратившись в христианство со своими подданными, Коргоко, в крещении князь Андрей Иванович Черкасский-Кончокин, обратился к русскому правительству с просьбою о дозволении ему поселиться на левом берегу Терека. Ему предоставлено было право выбрать для поселения место, какое пожелает, и он избрал урочище Моздок. В 1763 г. на месте этом возникает форпост и при нём селение с православной церковью. Подданные Кончокина составили основу Горского казачьего линейного полка, названного так потому, что он первоначально образовался из горцев – кабардинцев и других народностей Кавказа, так как Моздок долгое время служил убежищем для всех переходивших на сторону христианства кабардинцев, осетин, чеченцев и для всех вообще страдавших от гнёта мусульман, даже грузин и армян, выселявшихся по временам из Грузии и Армении.»[1]

В начале сороковых годов XVIII в. в Москву прибывают грузинский архиепископ Иосиф и архимандрит Николай, чтобы познакомить русскую церковь с религиозно-нравственным положением дел среди осетин. Многие из осетин, по словам Иосифа и Николая, попали под влияние мусульманства, а многие готовы были к ним примкнуть. К этому моменту Грузинская церковь перестала влиять на осетинское население Кавказа. Она сама нуждалась в помощи – и материальной, и духовной.

В 1771 г. Кавказская миссия была преобразована. Во главе её был поставлен русский протоиерей Лебедев, в помощники даны четыре священника: двое из них были русские и двое – грузины. Также даны были три диакона: двое русских и один грузин; пять причетников и один переводчик. Этой миссии было дано название Осетинской духовной комиссии. Святейший Синод дал ей определённую инструкцию, в которой вменялось в обязанность избегать насильственных действий в отношении к осетинам и другим горцам, «крестить только по надлежащем испытании их и по удостоверении в искреннем желании их сделаться христианами.»[2] Местонахождением миссии стал город Моздок, в котором была православная церковь.

Для того чтобы миссия успешно работала, открыли епархию на правах Астраханского викариатства. Открытие епархии состоялось в 1792 г. в г. Моздоке. Главой епархии был назначен Гай (грузин по национальности), ему присвоено звание Моздокского и Мажарского епископа.

За время работы миссии, с 1771 по 1825 гг., в христианство было обращено 53000 человек.[3] Это свидетельствует о постепенном распространении христианства в центре Кавказа.

В истории развития христианства на Северном Кавказе отмечаются подъёмы и падения. Но во всех случаях христианство возникало, так сказать, спорадически, временно существуя и временно угасая. Это объясняется особенностями местной истории. Край лежал на перепутье, по которому шли, боролись, покоряли друг друга и смешивались разные народы, стоявшие на разных ступенях развития культуры и исповедовавших различные религии.

В конце XVIII в. турки распространили ислам в горах Северного Кавказа. По правую же сторону реки Кубани, как единственная в этом месте религия, было закреплено христианство. Добились этого кубанские казаки, заселяя эти земли с конца XVIII в.

Казачество переселялось без духовенства, т. к. последнее осталось при храмах, возведённых за Бугом. При переселении они взяли с собой одну походную церковь, подаренную Войску князем Потёмкиным. Пока Войско частями передвигалось на жалованные земли, кошевой атаман Чепига и войсковой судья Головатый пытались найти священников вне Войска. С просьбой о присылке пастырей обратились они к епархиальным властям. В 1793 г. по просьбе Головатого Феодосийский епископ Иов прислал в Войско иеромонаха Исаию. Тогда же, 8 октября, иерей Солоневский прислал в Войско священника с письмом Чепиги, выразив надежду, что он «не окажется отвратителен».

Дело в том, что при отсутствии храмов и духовенства ослабевала религиозность населения. Вдобавок к этому, в южной России бродили исключённые из духовного звания лица и самозванцы, выдававшие себя за священников. Именно эти лица сеяли в рядах переселенцев раскольничьи настроения, играя на вольнолюбивых чувствах казачества. Епископ Феодосийский Иов и митрополит Екатеринославский и Херсонский Гавриил предупреждали об этом войсковое начальство и советовали спрашивать у этих бродяг паспорта, архиерейские грамоты и удостоверения епархиальных властей. Чтобы выйти из этого положения, черноморцы на казачьих радах образовали своё собственное казачье духовенство. В этом случае они поступили так же, как первые христиане.

В сентябре 1794 г. Головатый советовал Чепиге воспользоваться предполагаемым приездом епископа Иова в Тамань и представить ему к рукоположению в священники избранных для того казаков. Но Иов отказался сделать это, считая себя не уполномоченным на это действие. Он обратился в Святейший Синод. Последний поручил обер-прокурору доложить о просьбе казачества императрице Екатерине II. Результатом этого доклада был указ Синода от 12 января 1794 г. о причислении Черномории к Феодосийской епископской кафедре как ближайшей и предписании епископу Иову разрешить постройку церкви в Черномории и посылать к ним священников и церковнослужителей, извещая об этом Войско. Синод, со своей стороны, поручил епископу Иову: «1) рукоположить в священники столько лиц, сколько потребуется, и одного диакона; 2) устроить при церквах для духовенства особые дома; 3) назначить постройку церквей только в селениях, имеющих не менее 100 дворов; 4) требовать отвода для каждой церкви, согласно 69 пункту межевой инструкции от 13 февраля 1766 года, не менее 33 десятин земли».[4] C получением этого указа началось формирование Черноморского казачьего духовенства.

В XIX в. русское население на Северном Кавказе выросло до полумиллиона.[5] Оно представляло странную смесь странных нравов и обычаев. На Кавказе сходились между собой выходцы из разных концов Руси: с Урала, Волги, Дона, Малороссии и даже центральных русских губерний. По составу своему оно во многом напоминало приграничное население русских окраин XVI-XVII столетий. Военный быт вносил в жизнь свои элементы, из-за чего на Кавказе долго не могла установиться прочная осёдлость, в которой заключались основы православного образа жизни. Казаки постоянно отрывались войной от семьи и домашнего хозяйства, крестьяне часто с оружием в руках должны были отстаивать своё имущество. От такого населения нельзя было ожидать нравственно-назидательного воздействия на местных жителей.

К началу XIX в. православная церковь испытывала большие трудности в распространении христианства на Северном Кавказе. Они были обусловлены отсутствием должного внимания к вопросам миссионерства в регионе со стороны государства. Постоянное вмешательство светской власти в дела церкви всё больше превращало церковную организацию в разновидность государственного аппарата.

Частый передел границ Северо-Кавказской епархии привёл к тому, что влияние церкви на жизнь всего Северного Кавказа было практически устранено. Этим объясняется решение черноморского казачества выбирать духовенство из своей среды, а не ждать назначения из Астраханской или Донской епархий, как это происходило среди терского казачества.

Слабая поддержка официальной церковью духовенства Северного Кавказа привела к сокращению числа православных церквей в станицах с традиционным вероисповеданием. Православное влияние на казачество ослабевало. Многие начали склоняться к вероучению раскольников и сектантов, бежавших в начале XIX в. на Северный Кавказ от преследования властей.

Влияние православной церкви ослабила и начавшаяся Кавказская война (1817-1864 гг.).

Важным этапом в становлении православной церкви на Северном Кавказе стало открытие Кавказской епархии (16 января 1843 г.). С открытием епархии с центром в г. Ставрополе церковная власть убедилась в пагубности отсутствия должного внимания в вопросах вероисповедания.

Положение православной церкви на Северном Кавказе усугубили неприязненные отношения между казаками Гребенского полка и преосвященным Иеремией, митрополитом Кавказским и Черноморским. Власти поручают Святейшему Синоду отделить войсковое духовенство от епархиального с целью устранения противоречий в вопросе вероисповедания и пагубного влияния на казачество во время военных действий, жертвуя православной церковью ради своих военных задач.

Несмотря на трудности, православная церковь крепла. Первостепенным становится вопрос распространения православной культуры. Необходимо было вести работу в двух направлениях: первое – среди казачества, второе – среди коренного населения Северного Кавказа. Здесь епархиальное руководство сталкивается с трудностями, обусловленными слабой подготовкой священников. Принимается решение о замене полуграмотных священников образованными, для чего при Ставропольской духовной семинарии открываются курсы, где особое внимание уделяется подготовке священника как в вопросе богослужения, так и в подъёме его нравственного и образовательного уровня.

С окончанием Кавказской войны государство требует от церкви усилить своё влияние на жителей Северного Кавказа. В 1867 г. Святейший Синод по просьбе епархиального руководства воссоединяет церкви казачьего войска с Кавказской епархией. Таким образом, начинается сближение между военной и гражданской частью епархии.

Православная вера должна была стать связующим звеном между кубанским и терским казачество, а также – с кавказскими горцами. Лица коренной национальности бесплатно принимались в Ставропольскую духовную семинарию, им выплачивалась государственная стипендия. По указу Синода разрешено проводить церковную службу на языках народов Кавказа. Это, в свою очередь, требует от священнослужителей знания горских языков. Многие из них приступают к созданию письменности, что, в свою очередь, подталкивает образованную часть коренных жителей к созданию алфавита родного языка.

На данном этапе церковь выступает как миротворческая организация. С воссоединением церквей количество приходов в Кавказской епархии увеличивается. Ведущей становится роль рядового священника: от него требуется не формальное служение среди прихожан, а активная работа в вопросе упрочения православной веры. Священник становится активным борцом с раскольниками и сектантами.

Заслугой православной церкви на Кавказе является то, что в XIX в. повышается статус женщины в казачьей среде. Церковь ставит перед собой задачу образования женщины: в 1875 г. в Ставрополе открывается Кавказское женское епархиальное училище.

Для привлечения широких масс прихожан к борьбе с расколом и сектантством в 1873 г. в Ставрополе создаётся Свято-Андреевское братство, которое поступает в распоряжение епархиального управления и выполняет связующую роль между церковью и членами раскольничьих сект, одновременно влияя на них.

После открытия Кавказской епархии власти ощутили недостаток в таких учреждениях как монастыри. Являясь, порой единственными центрами православия, первые монастыри с трудом выполняли поставленные здесь перед ними задачи: связано это было с низким уровнем морали и образования.

В ХIХ в. монастыри становятся духовной силой в деле освоения южных пределов империи. На них возлагается роль центров православного вероисповедания. В монастырях вырабатывается духовный опыт русского народа, который помогает жить в согласии с законом духовной и светской жизни.

Примечание:
^ 1.ГАКК. Ставропольские епархиальные ведомости. 1888. № 18. С. 734. 2.Там же. С. 736. 3.ГАКК. Ставропольские епархиальные ведомости. 1888. № 18. С. 736. 4.Там же. С. 738. ^ 5.ГАКК. Ставропольские епархиальные ведомости. 1888. № 18. С. 713.
Функции православной культуры на Северном Кавказе

В начале XIX в., когда на Северный Кавказ от преследования властей бежали раскольники и сектанты, из казачьей среды выходят истинные носители духовной идеи. Складывается внутренняя миссия, обращенная к православному населению. Возникает необходимость просвещения как в Черноморском войске, так и среди коренного населения.

Одним из первых миссионеров, внесших вклад в дело просвещения края, был протоиерей Кирилл Россинский. По мнению Ф.А.Щербины, «протоиерей Россинский был редкою для своего времени личностью. Он, можно сказать, целой головой стоял выше той административно-служебной среды, в которой ему пришлось вращаться всю свою жизнь. По образованию и уму не было равного в войске. По энергии и бескорыстию он был также единственным в своём роде общественным деятелем. Будучи духовным пастырем, он всю свою жизнь и состояние посвятил делу народного просвещения и умер никем не оценённый, положительно бедняком»[1].

Россинский приехал на Кубань в возрасте 27 лет, и с этого момента она прочно и навсегда вошла в его жизнь. Протоиерей Россинский, отмеченный войсковым начальством как человек честный, бескорыстный и деятельный, был не раз поощряем и духовными руководителями.

«Ходатайство Черноморского казачьего войска перед архиепископом Астраханским и Кавказским Преосвященнейшим Авраамом о награждении Кирилла Россинского митрой (Дело войскового атамана Черноморского казачьего войска (1822-1824 гг.))»[2].

«Доношение.

Войсковой наш протоиерей Кирилл Россинский, служа при Екатеринодарском соборе в духовном правлении с 1803 г., проходит звание своё с примерным усердием и тем приобрёл от всего войска отменное уважение и признательность, упражняясь в учёности своей в проповедовании слова Божия на пользу душам христианским, утверждая то жизнью и поведением своим, аже меньше и сочинениями своими, издаваемыми в публику, обращает на себя особое влияние. С 1806 г. принял на себя должность смотрителя при новозаводимом здешнем городе Екатеринодаре училища, которое трудами его и старанием его преобразовано в гимназию, в 1820 г. торжественно открытую»[3].

«…6 сентября 1805 г. за отличное усердие и труды на пользу церкви Высочайше пожалован фиолетовою бархатною скуфьею. За усердие по сбору за короткое время значительной суммы в пользу народного просвещения и за изъявление принять на себя должность смотрителя Екатеринодарского училища, хлопоты по устройству этого училища, исполнения должности этой без жалованья в течение 3-х лет, каковое отдал на содержание бедных учеников этого же училища, Высочайше пожалован 14 января 1806 г. камилавкою. В уважение отличной и ревностной службы Высочайше награждён 8 сентября 1810 г. крестом. За долговременное и добропорядочное служение и ревностное прохождение, а также за честное поведение награждён Высокопреосвященным Архиепископом 13 марта 1816 г. палицею для употребления при священнослужении»[4].

Благодаря его активной просветительской деятельности в 18