Реферат: Некоторые вопросы изучения тюркизмов в русском языке
Изучениетюркизмов русского словаря началось еще в XVIII веке. Первый из известных намопытов сопоставления русских слов со словами восточных языков относится к 1769году. В этом году в сатирическом журнале Василия Тузова «Поденьшина»был опубликован список слов русского языка, сходных со словами восточныхязыков. Среди этих сопоставлений целый ряд весьма удачен (сундук, лошадь,бирюк, камыш и др.), но отдельные слова сопоставляются лишь на основесовершенно случайных созвучий. Например, сопоставив русск. щи и тюркск. ашчи«повар», В. Тузов продолжает: «Да уж не от сего полно произошлои счастие, от щи и ясть: щиястие, может быть в старые времена, бедныеговаривали о достаточных: так разбогател, до такого состояния дошел, что каждойдень щи есть может» [1].
Вопросо тюркско-русских языковых связях интересовал многих исследователей в течениевсего XIX века. В 1812 году Общество любителей российской словесности приМосковском университете выдвинуло конкурсную тему исследования о влиянии другихязыков на русский, где должен был исследоваться и вопрос о вкладе«татарского языка» (то есть тюркских языках вообще) в русский словарь[2]. Но такое исследование осталось невыполненным.
Вопросо словах, заимствованных русским языком из различных тюркских языков, ставилсялишь на ограниченном материале. Много интересных наблюдений о тюркских словах врусских говорах содержится в «Материалах для сравнительного иобъяснительного словаря и грамматики», вышедших в 1854 году под редакциейИ. И. Срезневского. В первом томе «Материалов» опубликованы спискирусских слов, сходных со словами восточных языков, и указан возможный источниксреди восточных языков. В составлении этих глоссариев участвовали известные русскиевостоковеды И. Н. Березин, А. А. Бобровников, В. В. Григорьев, А. К. Казембек,И. М. Ковалевский, П. Я. Петров, А. М. Шёгрен.
Большойлексический материал содержится в работе известного лингвиста Фр. Миклошича отюркизмах в языках Восточной и Юго-восточной Европы [3]. Материал Фр. Миклошичаво многом сходен с глоссариями в «Материалах для сравнительного иобъяснительного словаря»: в нем нет историзма, тюркские языки выступаютеще недостаточно дифференцированно. Впрочем, слабые стороны словаря объяснялисьеще недостаточной исследованностью тюркских языков в то время. Мало нового внес«Этимологический словарь восточных слов в европейских языках» К.Локоча [4], вышедший в 1927 году.
Ф.Е. Корш в рецензии на труд Фр. Миклошича и в полемике с П М. Мелиоранским отюркизмах в «Слове о полку Игореве» высказал много ценных соображенийпо поводу времени и места заимствования того или иного слова в русский язык.При этом Ф. Е. Корш оперировал фактами истории как тюркских, так и славянскихязыков. Но его рецензия на труд Фр. Миклошича о тюркизмах в восточноевропейскихязыках не является самостоятельно подготовленным трудом. Ф. Е. Корш только далболее точные выводы, опираясь на материалы Фр. Миклошича и наметил дальнейшиепути исследования тюркских элементов в славянских языках [5]. Наиболее глубоковопросы древнерусских заимствований из тюркских языков рассмотрены Ф. Е. Коршеми П. М. Мелиоранским [6] в процессе дискуссии о тюркизмах в «Слове о полкуИгореве». Но и здесь больше было сделано для истории тюркских языков: спорвелся преимущественно на тюркологической почве. История тюркских попроисхождению слов в русском языке оставалась в тени. Весьма характерна в этомотношении оценка этой дискуссии, которая была дана ей польским тюркологом А.Зайончковским, который сам занимался изучением тюркизмов в древнерусском языке.А. Зайончковский оценил тюркологическую глубину этого спора, заметив, что вполемических статьях Ф. Е. Корша и П. М. Мелиоранского «написана целаядиссертация о разных тюркских словах как балабан, пеhливан и т. д., затронутомного вопросов и проблем тюркской диалектологии, но вопрос о заимствованиислова балван (орхонское балбал) не разрешен» [7]. Это произошло потому,что полемисты почти не обращались к памятникам древнерусской письменности.
Весьмаинтересна, появившаяся в третьем выпуске «Лексикографическогосборника» в 1958 году статья Н. К. Дмитриева «О тюркских элементахрусского словаря» [8]. Работа представляет собой тюркологическийкомментарий к «Толковому словарю русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова.Она состоит из большого введения и нескольких глоссариев: 1) «Тюркизмы,подтвержденные фактами»; 2) «Тюркизмы, требующие дополнительнойдокументации»; 3) «Слова, причисляемые к тюркизмам в порядкегипотезы» и 4) «Дополнительный список тюркизмов русского словаря (внего вошли некоторые пропущенные в „Толковом словаре“ выражения, атакже отдельные областные слова)». Работа Н. К. Дмитриева являетсянаиболее обстоятельным исследованием тюркизмов в русском языке. Дмитриевбольшое внимание обратил на звуковые соответствия тюркских и русских слов.Такие сопоставления соответствующих тюркских слов в разных тюркских языкахпозволяют более точно установить источник заимствования. Работа Н. К. Дмитриевавносит много коррективов в «Русский этимологический словарь» М. Р.Фасмера [9], где тюркские языки зачастую выступают недостаточно расчлененно. М.Фасмер пользовался для наведения справок лишь «Опытом словаря тюркскихнаречий» В. В. Радлова, который отражает словарный состав далеко не всехтюркских языков. С другой стороны, в работе Н. К. Дмитриева не всегда точноиспользуются данные древнерусской письменности. Как характерный пример можетбыть рассмотрена история слова казна в обеих работах: М. Фасмер, пользуясь«Опытом словаря тюркских наречий» акад. В. В. Радлова каксправочником по тюркской лексике, выводит русск. казна из турецкого икрымско-татарского хазна или же поволжско-татарского хазина, хотя в этом жесловаре отмечены и формы более точно соответствующие русскому слову: половецкоеи татарское казна [10] (ср. также ногайск. пословицу Эл казнасы эски соьз). Невоспользовался М. Фасмер также и «Половецким словарем» К. Грёнбека, вкотором отмечено половецкое qazna [11]. Н. К. Дмитриев точен в тюркологическойчасти: он отмечает, что русскому казна соответствует «кыпчакско-тюркскаяформа арабского слова хазина „сокровище“, и указывает на половецкийязык как на возможный источник заимствования. Но Н. К. Дмитриев допускаетнеточность другого рода: он указывает в качестве раннего случая отражения этогослова в русском языке лишь фиксацию его в „Хожении за три моря“Афанасия Никитина [12]. Но М. Фасмер лучше ориентирован в памятниках русскойписьменности: он отмечает, что слово впервые встречается в грамоте ДмитрияДонского 1389 года, т. e. почти на столетие раньше.
Важноучитывать не только данные памятников древней письменности и данныедиалектологии тюркских языков, но и историю предметов, с которым связано то илииное понятие. Необходимо, таким образом, обращаться к историческим иархеологическим материалам, которые смогли бы указать на культурно-историческиеобстоятельства заимствования данного понятия или предмета. При этомнемаловажное значение имеет сам предмет, его специфические особенности, которыетоже могли меняться с течением времени.
Вэтом отношении интересно проследить историю названий денежных единиц вдревнерусском языке. Древнейшие русские названия денег связаны с разного роданазваниями животных: скотъ, куны, бЪль (последние два от названий пушныхзверков). Подобный перенос значения отмечается в тюркских языках, где слово тин(В. В. Радлов „Опыт словаря тюркских наречий“ т. III, стр. 1360-1361)[13] в татарском, казахском и уйгурском языках имеет значение „белка“и „копейка“. Ср. также удмуртск. коньы „белка“ и»копейка". Такой переход значений, вероятно, был вызван сходнымиусловиями экономической жизни, при которых в качестве денег выступали шкуркипушных зверей. К тому же следует заметить, что названия денежных единиц неустойчивы:они изменяются с течением времени, неодинаковы они и на разных территориях.Например, в русском языке грошом называлась монета достоинством или в двекопейки, или в полкопейки. Ср. также тюркск. тенге, которое имеет разныезначения в разных языках. В казахском, татарском, башкирском, чувашском языкахтак называется «рубль», а в диалектах казахского языка, вкаракалпакском, туркменском (в последнем это слово звучит тен, н, е) языках такназывается «двадцатикопеечная монета». В некоторых языках оно значит«деньги вообще». К. этому же тюркскому слову восходит русское деньга«монета, достоинством в полкопейки» (слово известно по памятникамрусской письменности с XIV века, когда на Руси после почти трехвековогоперерыва возобновилась чеканка собственной монеты по золотоордынским образцам).От деньга происходит общее название деньги. Что касается происхождениятюркского слова тен, ге, то мнения ученых по этому поводу расходятся.Высказанное академиком К. М. Френом предположение о связи этого слова стюркским тамга [14] было еще в середине XIX века отвергнуто И. Н. Березиным [15],как неправильное. Однако оно позже было поддержано Фр. Миклошичем.
Нелишена основания высказываемая некоторыми исследователями догадка о связитюркск. тен, ге с персидским данг и древнеперсидским danakh [16]. Этимология В.В. Радлова (от тюркск. тен, ерек «круг, колесо») [17] нуждается вдополнительной аргументации.
Ноесли учесть то обстоятельство, что названия денежных единиц могутобразовываться от названий пушных зверей, то для тюркского тен, ге можно найтихорошую этимологию на тюркской же почве.
Воснове этого названия лежит тюркское название белки тейин, тейин, тин, тин,тийин, тийин, тыйын и т. п. Правда, некоторая необычность звуковых соответствийи исторические соображения (тюрки всегда были степными кочевниками и поэтомусравнительно поздно познакомились с лесным зверьком — белкой) позволяют думать,что это слово было заимствовано тюрками из других языков [18]. Источникомзаимствования могли быть финно-угорские языки: ср. хант. (остяцк.) тангки«белка» и манс. (вогульск) лехын, ленгын «белка». Ср. такжеэвенкийское (тунг.) дэнгкэ, нэкэ «соболь». Тюркское название монетытен, ге является фонетическим вариантом названия белки. Название мелкой монетытен, ге известно и монгольским языком монг. тен, ке, калм. тен, гн [19].
Тюркскоетен, ге отражено у Афанасия Никитина как тенка, а как специфическисреднеазиатское слово встречается в современном русском языке в несколькихорфографических передачах: теньга, танга, теньга, тенга [20].
Весьмавероятно, что это же слово вошло в русский язык в другой форме, более близкойпо звучанию к названию зверька — тыйын, тийин. Правда, вошло оно в русский языкне самостоятельно, а как составная часть слова, возникшего на базе тюркскогосчетного словосочетания. Речь идет об одном из старых тюркизмов русского языка- слове алтын. Среди лингвистов сейчас общепринятой этимологией этого словаявляется возведение его к татарскому слову алтын «золото» [21], хотянумизматы не знают русских золотых монет, относящихся к тому времени, когда врусском языке появилось слово алтынъ. Не известны и золотоордынские золотыемонеты. Поэтому эта этимология, предложенная в 1854 г. А. К. Казембеком в«Материалах для сравнительного и объяснительного словаря» иподдержанная другими исследователями вплоть до М. Фасмера, вызывает возражения[22]. Лингвисты при этой этимологии приводят семантические параллели из другихязыков и указывают на то, что обычно история монет является историей падения ихстоимости.
Однако,нумизматы не соглашаются с этим мнением: они учитывают реальную историю самойвещи. Известно, что русский алтынъ никогда не был золотой монетой, поэтомутюркское алтын, алтун «золото» не могло лечь в основу этого названия.Известный русский историк В. Н. Татищев предложил более убедительную этимологиюв своем «Лексиконе российском, историческом, географическом, политическоми гражданском» (посмертно в 1793 году выпущены лишь первые 3 части): онпроизводит алтын от тюркского числительного алты, «шесть»:«понеже алты слово татарское, значит шесть, ибо в ней 6 денег»(подчеркнуто В. Н. Татищевым) [23]. Правда, это объяснение оставляло открытымвопрос о конце слова, где конечное н не получало объяснения. Объяснение былонамечено лишь через сто лет после выхода в свет «Лексикона» В. Н.Татищева в академическом словаре 1891 года под редакцией Я. К. Грота, гдерусск. алтын объясняется как переделка тюркско-татарского алты тийин «шестьбелок». Впоследствии нумизмат В. К. Трутовский указал, что тюркское тийинмогло здесь также иметь значение названия мелкой денежной единицы,соответствовавшей деньге [24]. В качестве семантической параллели можно указатьеще и на украинское название трехкопеечной монеты — шостак (от числительногошесть, подразумевается: шесть грошей [25]. Предполагаемое алты тыйын или алтытийин подверглось гаплологии. Так как огласовка тюркского названия белки (ипроисходящего от него названия монеты) колеблется между передним и задним рядомвокализма (а следовательно, согласные могут быть соответственно полумягким илитвердыми), то можно будет именно этим объяснить форму алтынь (Род. падеж мн.числа) в некоторых памятниках письменности 16-17 веков: восмь алтынь(Воронежские акты, 1639 г.), дватцать алтынь оброку (Архив Строева, т. I, стр.703, 1593 г.) [26]. Здесь мягкость конечного согласного возникла на основетюркской полумягкости согласного в слове с вокализмом переднего ряда. Иноеобъяснение мягкости согласного невозможно.
Интереснозаметить, что в «Опыте областного великорусского словаря»зарегистрировано слово бежалтынный, которое восходит к тюркскому числительномубеш «пять» в сочетании с алтын. Особенностью этого слова является то,что здесь в беш вокализм не поволжско-тюркский.
Овозможности передачи тюркского слова тыйын, тийин как -тын- свидетельствуютрусские арготические выражения нибиртынки «ни копейки» (восходит ктюркскому словосочетанию бир тыйын «одна копейка» и унтынка «задесять копеек» (восходит к тюркскому дательному падежу он тыйынка;огласовка ун говорит о татарском источнике) [27].
Вэтой связи можно предположить новую этимологию слова полтина, известного с XIIвека (1136 г.). Существует три этимологии этого слова: 1) от слова полть«половина мясной туши» + суффикс -ина, 2) пол + тин «удар,рез» (от глагола тети «рубить») [28], 3) пол — + суффикс-тин(а), извлеченный из слов типа десятина, третина [29]. Не вдаваясь вдетальный анализ этих трех этимологии, мы можем заметить, что все они оставляютнеобъясненными встречающее несколько раз в «Псковской второйлетописи» написание полтына. Cм. например: а ржи по 3 мЪрЪ за полтыну(Полное собраниe русских летописей, т. 5. СПб., 1851, стр. 20, ср. также стр.27). Однако, если предположить, что во второй половине слова полтина скрываетсятюркское тыйын, тийин с колеблющимся вокализмом, то тогда станет ясным источникнаписания полтына в «Псковской второй летописи».
Таккак названия денежных единиц в русском языке являются заимствованиями с Востока,то, возможно, что восточным заимствованием является и слово копейка. Наиболеераспространенная этимология этого слова связывает его с копьё [30]. Этаэтимология опирается на данные летописей. Так «Софийском временнике»под 1535 годом сделана запись: А при великомъ князЪ ВасильЪ ИвановичЪ быстьзнамя на денгахъ: князь великий на конЪ. а имЪя мечь в руцЪ; а князь великииИванъ Васильевич учини знамя на денгахъ: князь великий на конЪ, а имЪя копье въруцЪ и оттолЪ прозваша денги копеиныя" [31]. Под тем же годом вНовгородской II летописи говорится о том, что великий князь повелел «новымиденьгами торговати съ копиемъ». Такое же объяснение содержится в«Русско-английском словаре-дневнике Ричарда Джемса (1618-1619 гг.)»,на 44 странице которого после глоссы «nouogorodski — a copek» (тоесть копейка) содержится небольшая справка по истории денег в России: «ВНовгороде была в древности чеканка монеты, тогда на ней было изображениевсадника с саблей (sable исправлено из первоначального lance „пика“),а на некоторых с булавой (mace), которую они называют maetch (т. е. меч), и монетатогда называлась не copeka (т. е. копейка), a sablanitsa (то есть сабляница).Потом чеканку перенесли в Москву и по изображению копья (lance) называли монетуcopeke (то есть копейка), а другие монеты dingo Moskoueski (то есть деньгимосковские)» [32]. Однако все это, по-видимому, является всего навсего«народной этимологией». М. Фасмер указывает, что слово копейка сталоупотребляться с 1535 года. Но в Псковской первой летописи копейка упоминаетсяеще под 1499 годом, когда перечисляются цены на продукты. Это на 36 лет старшеуказанной М. Фасмером даты.
Крометого, вызывает сомнение словообразование. Например, А. Г. Преображенский всвоем «Этимологическом словаре русского языка» справедливонедоумевает: почему не копейко, копьецо, копейце, кроме того, представляетсястранным, что нам остались неизвестными названия денег типа сообщаемых РичардомДжемсом сабляница. Производство копейка от копьё затрудняется еще темобстоятельством, что в этом слове писалась буква Ъ (ять), которая была бысовершена невозможна здесь, если бы это слово действительно производилось откопье, копие [33].
Данныерусского языка позволяют выделить здесь суффиксальный элемент -к(а): наряду сприлагательным копеечный В. И. Даль в своем словаре отмечает прилагательноекопейный. В современном русском просторечии употребительны выражения ни копья,без копья, которые возникли под влиянием старого названия той стороны монеты,где изображался герб, орел, а еще раньше всадник с копьем (В словаре В. И. Даляс иным ударением: копье, копка и пометой твр. пск.). Более старая форма этогослова с указанием на старый Ъ сохранилась в украинском языке: копiй (природительном падеже копiя) «копейка».
Поэтомуследует более внимательно отнестись к мнению многих русских ученых, которыевидели в русском слове копейка восточное заимствование. Уже Ф. И. Эрдман всвоем «Изъяснении некоторых слов, перешедших из восточных языков вроссийский» (М., 1830) указывал, что название копейка имеет восточноепроисхождение. Он указывал, монета копек упоминается в «ИсторииТамерлана» Шарафеддина. Л. З. Будагов указывает, что название монетыкопеки «часто встречается у персидских историков..., как напр. уДевлеш-Шаха», а далее Л. 3. Будагов добавляет, что «слово это перешлои в русский язык, копейка». Г. Беверидж отмечает, что это названиеупоминается и у Бабура [34]. Эта персидская и среднеазиатская монета,несомненно, связана с русским копейка. Из современных тюркских языков этостаринное название сохранилось лишь в туркменском языке: кOпук«копейка». Правда, некоторые туркменские языковеды склонны видеть внем русское заимствование [35]. Ф. И. Эрдман, впервые указавший на восточноепроисхождение названия копейка, выдвинул тюркскую этимологию этого слова. Поего словам, это название происходит от тюркского слова копек«собака», ибо на этих монетах была изображена собака [36]. Впрочем,монеты могли быть названы копек — собаками и в шутку. Ср. арабское названиеталера со львом 'асади «львиный» и т. п. [37]. Его же называют 'абукалб «собачник».
Этаэтимология русск. копейка была поддержана Ф. Рейфом, Ф. Е. Коршем и К. Локочем[38]. В таком случае найдется ключ к объяснению укр. копа «50копеек», коповик «15 копеек», коповик «полтинник»,русск. диал. (пск.) полукопа «тридцать» (бол. о деньгах) и т. п. [39].Укр. копа отражает полную утрату конечного заднеязычного согласного, которыйподвергся спирантизации и полной утрате: к > й > нуль звука.Засвидетельствованное в древнерусских памятниках половецкое имя Кобякъ, русскоекопейка (копейка, близкое к нему украинск. копiй и русск. просторечн. *копей ввыражении ни копья) и украинск. копа отражают разные стадии изменения одногослова в тюркских языках.
Исследованиетюркизмов в древнерусском языке осложняется еще тем обстоятельством, чтотюркские языки домонгольского периода, с которыми приходилось сталкиватьсявосточным славянам (булгарский, печенежский, половецкий и др.) нам почтинеизвестны: от них сохранились только лишь отдельные слова. Исключениемявляется половецкий язык, от которого мы имеем отдельные памятники, хотя иотносящиеся к более позднему времени: Codex cumanicus — половецкий словарь ирелигиозные тексты — относится к рубежу XIII — XIV веков, другие половецкиепамятники относятся к более позднему времени. Словарь половецкого языка вдошедших до нас половецких памятниках, конечно, отражен далеко не полностью.Поэтому для объяснения происхождения тюркских элементов в русской лексикеприходится привлекать данные многих тюркских языков. Но слабая изученностьлексики в диалектах разных тюркских языков затрудняет достижение точных иопределенных выводов. «Опыт словаря тюркских наречий» В. В. Радловаохватывает далеко не все тюркские языки, а существующие переводные двуязычныесловари тюркских языков обычно не отражают лексику всего языка, ограничиваясьлишь лексикой литературного языка. Особенно важно собрать лексику диалектовкыпчакских языков, которые генетически связаны с языком половцев и другихкочевников Северного Причерноморья Поэтому дальнейшее изучение тюркизмов всоставе русской лексики будет зависеть от развития диалектологии тюркскихязыков. В современных тюркских диалектах, возможно, будут обнаружены некоторыекрупицы исчезнувших языков, которые служили источником для пополнения русскогоязыка восточной лексикой.
Список литературы
1.В. Тузов Поденьщина, сатирический журнал. 1769. Изд. А. Афанасьева. М., 1858,стр. 133-134.
2.Труды общества любителей российской словесности при императорском Московскомуниверситете, ч IV. М, 1812, стр. 184.
3. Fr. Miklosich Die turkische Elemente in der sudost- undosteuropaischen Sprachen, (1884-1890) — Denkschrift der Wiener Akademie derWissenschaften. Philos.-hist. Klasse. Bd. 35, 36, 38.
4. К. Lokotsch EtymologischesWorterbuch der europaischen Worter orientalischen Ursprungs. Heidelberg, 1927.
5. Archiv fur slavische Philologie, Bd 8-9. Berlin, 1885-1886.
6.Известия отделения русского языка и словесности Академии Наук, тт. VII-XI.СПб., 1902-1906. Две статьи П. Мелиоранского и две статьи Ф. Е. Корша. Позже кэтому вопросу возвращались С. Е. Малов и В А Гордлевский. Сюда же примыкает книга К. Менгеса (К. Н. Menges) The oriental words in the oldest russian epos«Slovo о pъlku Igoreve». New-York, 1951.
7. A. Zajanсzkоwski. Zwiazki jezykowe polowiecko-slowianskie. Wroclaw, 1949, стр. 49.
8.Перепечатано в книге: Н. К. Дмитриев. Строй тюркских языков. М., 1962.
9. М. Vasmer. Russischesetymologisches Worterbuch, Bd. I-III, Нeidelberg,1953 — 1958.
10.В. В. Paдлов. Опыт словаря тюркских наречии, т. II. СПб., 1899, стр. 385.
11. К. GrOnbech. KomanischesWorterbuch. Kopenhagen, 1942. стр. 197.
12. Н. К. Дмитриев. Строй тюркских языков. М., 1962. стр. 535.
13.Ср. Л. З. Будагов. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий, т. I. СПб.,1869, стр. 423.
14. С. М. Fraehn. De origine vocabuli rossici деньги. Казань, 1815.
15.И. Н. Березин. Шейбаниада. Казань, 1849, стр. 16.
16. М. Vasmer. Russisches etymologischesWorterbuch, Bd. 1 Heidelberg, 1953, стр.340.
17.В. Pадлов. О языке куманов. По поводу издания Куманского словаря. Приложение кXLVIII тому записок имп. Академии наук, № 4. СПб., 1884, стр. 6.
18.A. M. Щербак. Названия домашних и диких животных в тюркских языках. Сборник«Историческое развитие лексики тюркских языков», М, 1961, стр. 142.
19. J. Ramstedt Kalmukisches Worterbuch. Helsinki, 1935, стр. 395.
20.Примеры см. в книге: А В Миртов. Лексические заимствования в русском языке изязыков народов Средней Азии. Ташкент, 1940, стр. 17-18.
21.Его источником не мог быть половецкий язык, где это слово звучало алтун. Ср.передачу половецкого имени Алтунапа, Алтунопа, Олтунопа в «Повестивременных лет» под 1096 и 1098 г. Алтунопа — значит «золото-дядя».
22. М. Vаsmer. Russisches etymologisches Worterbuch. Bd. 1,Heidelberg, 1953, стр. 14. Этимологический словарь русского языка.Автор-составитель Н. М. Шанский. Вып. I. М., 1963, стр. 80. Выпады Н. М.Шанского против производства тюркск. алтын < алты «шесть» ни начем не основаны, ибо никто такой этимологии тюркск. алтын не предлагал.
23.B. П. Татищев. Лексикон российский исторический, географический, политический игражданский, ч. I. СПб., 1793, стр. 36.
24.Словарь русского языка, составленный Вторым отделением Академии наук, т. I.СПб., 1891, стр. 33; В. К. Трутовский в кн. Нумизматический сборник, т. I. М.,1911, стр. 657-658.
25.Б. Д. Гринченко. Словарь украинского языка, т. IV. Киев, 1909, стр. 508.
26.Примеры цитируются по картотеке Древнерусского словаря в Институте русскогоязыка АН СССР.
27.Н. К. Дмитриев. Строй тюркских языков. М., 1962, стр. 498, 500.
28.Этимология В. И. Даля (под словом тети); М. Фасмер поддерживает ее, носсылается не на В. И. Даля, а на Н. Бауэра.
29.А. Е. Супрун. К этимологии слова полтина. Сборник «Этимологическиеисследования по русскому языку», вып. II. Изд. МГУ, 1960.
30. М. Vasmеr. Russisches etymologisches Worterbuch, Bd. 1. Heidelberg, 1953, стр. 619 со ссылкой налитературу. Здесь же указана этимология Р. Ф. Брандта от копить -* копЪя (естьуже у В. И. Даля).
31.См. И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. I. СПб.,1893, стр. 1279.
32.Б. А. Ларин. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса 1618-1619 гг.). Л…1959. стр. 1-17. Фотокопия на стр. 392. Данный выше перевод несколькоотличается от перевода Б. А. Ларина.
33.Замечание Ф. И. Буслаева («Историческая грамматика русского языка. М.,1959, стр. 47) о том, что Ъ (ять) в слове копЪйка пишется совершенно без всякихна то основании, вероятно, опирается на этимологию копЪйка < копье.
34. Enzyklopadie des Islams, Bd. II, 1. Auflage, стр. 1138, Ср. Л. 3. Будагов. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий, т. II. СПб.,1871, стр. 112.
35.О. Черлиев. Мары геплешигинин созлук составы. Туркмен филологиясынын тарихыданматериаллар. Ылмы язгыллар. Чэржеу, 1963, стр. 229.
36.Ф. И. Эрдман. Изъяснение некоторых слов, перешедших из восточных языков вроссийский. М., 1830, стр. 9-11. И. Н. Березин полагал, что половецкоесобственное имя, многократно встречающееся в памятниках древнерусскойписьменности, — Кобяк — является куманским соответствием тюркскому копек,кобек. См. его рецензию на книгу Н. Гербеля „Игорь князь Северский“.Поэма. М., 1854. „Москвитянин“. 1854, № 22, отд. IV, стр. 70.
37. E. Schrotter. Worterbuch der Munzkunde. Berlin, 1930, стр.5; В. В. Бартольд(История культурной жизни Туркестана, Сочинения. т. II, ч. I, стр. 263)считает, что монета была названа по имени чагатайского хана Кебека (1318-1326).Правда, он персидское кпки транскрибирует как кебеки вм. копеки (ср. копеки уЛ. 3. Будагова) а также Кебек вм. Кобек. П вместо б — признак огузских языков,не исключено туркменское посредство.
38.Ф. Рейф. Русско-французский словарь или этимологический лексикон русскогоязыка, т. I. СПб., 1835, стр. 435.
39.Б. Гринченко. Словарь украинского языка, т. II. Киев, стр. 280, 282, т. III,Киев, 1909, стр. 157; В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка,т. III. М., 1955, стр. 251.
40.И. Г. Добродомов. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ ТЮРКИЗМОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ.