Реферат: Просторечная речевая культура: стереотипы и ценности
И. В. Шалина
В системе культурных стратов, соотносимых со стратамиязыковыми, промежуточное положение между традиционной народной культурой, содной стороны, и литературной культурой — с другой, занимает так называемаяпромежуточная, или третья, культура [см.: Толстой, 1991] (в терминологии О.Б.Сиротининой, просторечная речевая культура [см.: Сиротинина, 1995; 2000]). Ееязыковым фундаментом является просторечие, понимаемое как социальноограниченная речь коренных горожан или людей, живущих в городе длительное времяи при этом не владеющих нормами литературного языка. С точки зрения человека,говорящего на литературном языке, просторечие характеризуется признакамикультурно-социальной отсталости: это нарушение языковых правильностей, бедностьязыковых ресурсов, стилистическая монотонность, отсутствие проблемы выбораязыковых средств, повышенная экспрессивность и др. [см. об этом: Городскоепросторечие, 1984; Золотова, 1996; Китайгородская, 1988; Прияткина, 2000;Химик, 2004]. Они становятся «яркими диагносцирующими пятнами» [Николаева,1991, 73] портрета носителя просторечной культуры, особенно в ситуациивзаимодействия на стыке поликультурного феномена, однако для внутрикультурнойкоммуникации в рамках того или иного компонента этого поликультурного целогоструктурно-смысловая ущербность речи может значения не иметь и таковой непризнаваться.
В статье за основу взят лингвокультурологическийподход к изучению просторечия. Он высвечивает иной ракурс: позволяетрассматривать отдельную языковую личность или языковой коллектив как феноменкультуры, выраженной посредством языка, т. е. «носителя культурно-языковых икоммуникативно-деятельностных ценностей, знаний, установок, поведенческихреакций» [Карасик, 1996, 3]. Лингвокультурологический взгляд дает возможностьописать просторечие как специфический культурный код, выявитькультуроспецифичные маркеры общения и речевого поведения его носителей. Еслипонимать речевую культуру как «особое образование, имеющее внутренниезакономерности» [Рыклин, 1992, 5], то искать эти закономерности, по всейвидимости, нужно в ментальности, психологическом складе, способах социализации,первичных речевых практиках, объективирующих быт и бытие носителя просторечия.Так, Е. А. Земская отмечает: «Просторечие — это не только специфическаяязыковая формация, но особый языковой, ментально-психологический и социальныймир, имеющий своеобразный кодекс речевого поведения» [Земская, 2004, 243].
Очевидно, что методологические схемы изучения частногокультурного кода на основе языковых данных следует искать в пониманиисоотношения языка и культуры. Общим местом в лингвистике стало понимание языкакак явления культуры. Указывая на метафоричность этого тезиса, возможноготолько при очень широком понимании культуры, И. А. Стернин подчеркивает, чтоязык не явление культуры, а «средство создания текстов как явлений культуры»[Стернин, 1999, 12]. Идея онтологической общности языка и культуры, объективнойформой существования которой является идеальное, а знаковыми носителямипоследнего — тексты, понимание культуры как совокупности текстов, в которыхэксплицируются культурные ценности, обосновывается в работах Ю. М. Лотмана, Л.Н. Мурзина, Е. Ф. Тарасова и других исследователей. В текстах опредмечиваютсяразные способности человека, в том числе в виде умений и навыков общения, ираспредмечиваются образцы общения. В этом смысле культуру можно рассматриватькак определенную «технологию человеческой деятельности» [Прохоров, 1997, 11], атексты — как источник социкультурного знания. По мысли М. Рыклина, дискурскультуры является для нее способом универсализации своего положения [см.:Рыклин, 1992, 13]. Для нас важно обращение к массиву текстов устной иписьменной коммуникации, достоверно отражающих речевой быт носителейпросторечия на уровне микросреды (семья, трудовой коллектив, другой микросоциум(например, общение соседей), а также на уровне макросреды, в межкультурномпространстве.
Из множества определений культуры в качестве рабочегомы принимаем определение П. Сорокина, который в структуре социокультурноговзаимодействия выделяет культуру как совокупность значений, ценностей и норм,которыми владеют взаимодействующие лица, и как совокупность носителей культуры,которые объективируют, социализируют и раскрывают эти значения» [Сорокин, 1992,218].
Как социальная группа носители просторечной культурынеоднородны. Основную группу составляют люди пожилого возраста, коренныегорожане либо прошедшие первичную социализацию в деревне, а затем осевшие вгороде, не имеющие образования либо имеющие начальное образование, речь которыхобнаруживает явные связи с диалектом или полудиалектом, а также их дети,воспринявшие культуру родительских семей (носители просторечия-1). Носителямипросторечия являются также горожане среднего и молодого возраста, имеющиенезаконченное среднее образование, речь которых лишена диалектной окраски и взначительной степени жаргонизирована (носители просторечия-2). Эти термины(просторечие-1 и просторечие-2) предлагает Л. П. Крысин, указывая надифференцирующие эти группы социолингвистические критерии «возраст»,«образование» и «особенности речи» [Крысин, 2003, 56-57]. Наш материал такжеподтверждает, что такое разделение обусловлено тяготением носителейпросторечия-2, преимущественно мужчин, к жаргонизированной культуре, носителиже просторечия-1, преимущественно женщины, не утратили связь с крестьянскойсредой, с традиционной народной культурой, которая, однако, в новой социальнойсреде смешалась с иными представлениями (текстами, обрядами, верованиями). Какотмечает Ю. И. Смирнов, превращение большинства жителей в горожан — вот тотрубеж, за которым народная культура необратимо лишается этносоциальной базы длясвоего естественного бытования [см.: Смирнов 1994, 104]. В сознании горожанинаэлементы этой культуры существуют как реликтовые или спорадически бытующие [Тамже, 100].
На наш взгляд, требует уточнения такой критерий, какобразование носителя просторечной культуры. Это критерий нежесткий. Срединосителей просторечия-1 есть не только полуграмотные, но и люди, имеющиезаконченное среднее (среднее специальное) образование. Среди носителейпросторечия-2 есть люди с незаконченным средним и незаконченным высшим образованием.Такой разброс, очевидно, имеет социально-экономические основания. По даннымРоскомстата с 1990 по 2004 г. число подростков, бросивших школу и нигде необучающихся, выросло в 2,1 раза, вместе с тем людей с высшим образованием сталов 1,5 раза больше [Комсомольская правда, 2004, 29 окт.]. Нами уже ставилсявопрос о зависимости между образованием, образованностью и владениемлитературным языком [см.: Купина, Шалина, 2004, 25]. Диплом о высшемобразовании еще не делает человека действительным носителем литературнойкультуры. Как показывает анализ, в реальном взаимодействии «“коэффициентпросторечности” индивидуально варьируется» [Китайгородская, 1988, 62] и зависитот структуры и функции коммуникации, индивидуальных речевых и психологическихособенностей говорящего. Полиглотизм городского жителя делает возможнымикодовые переключения.
Представляется, что важнейшим инструментоммоделирования образа носителя культуры в языке являются стереотипы. По мнениюВ. И. Карасика, возможно и перспективно описать модельную (модульную) личность,которая представляет собой стереотип поведения, служит своеобразным символомданной культуры [см.: Карасик, 2003, 100]. Выработка стереотипов — важнейшаяфункция культуры. Они представляют собой «особые формы хранения знаний иоценок» [Уфимцева, 2000, 253], способствуют «распознаванию, узнаванию и вконечном счете взаимопониманию» [Байбурин 1995, 1], становятся социальновыработанными опорами действий в определенных ситуациях. В структуре культурыстереотипы занимают особое положение. Содной стороны, стереотипы обусловленыценностями как высшими ориентирами поведения, вытекают из них, а с другой — фиксируют нормы и правила как конкретные поведенческие реакции в виденормативных постулатов, кодексов речевого поведения, в конечном счетеэксплицируют систему ценностей культурного сообщества.
Наш материал позволяет выявить речеповеденческиестереотипы просторечной культуры. Метод включенного наблюдения дает возможностьвести в естественной обстановке записи непринужденных разговоров носителейпросторечия и позволяет в условиях длительного контакта опознать единицы,заметные своей повторяемостью на фоне нестереотипизированных высказываний. Подречеповеденческими стереотипами мы понимаем речевые клише (устойчивыевоспроизводимые слова и обороты), закрепленные за типичными коммуникативнымиситуациями. Это могут быть слова-привычки, аксиологические характеризаторы,частотные сочетания слов, выражения, разговорные речевые формулы, микротексты идаже определенные последовательности микротекстов, сопровождаемыесимволическими действиями (ритуалы). Некоторые речеповеденческие стереотипысопровождаются или заменяются жестами, за которыми закрепляются культурнообусловленные конвенциональные значения.
Можно предположить, что (вос)производство тех или иныхречеповеденческих стереотипов обусловливается своеобразными представленияминосителей просторечной культуры об окружающем мире, себе и других людях. Какотмечает М. В. Китайгородская, «экстралингвистические особенности носителейпросторечия имеют определенную лингвистическую значимость» [Китайгородская1988, 167]. К числу таких особенностей исследовательница относит, например,«наивно-прямолинейное восприятие информации с последующим необоснованнымобобщением фактов», «фольклорный путь усвоения тех или иных сведений,сопровождающийся смещением реальных причинно-следственных связей», стремление купрощению своего речевого поведения при недостаточно хорошо развитыхрефлектирующих способностях, приводящее к наступлению на права адресата [Тамже, 163]. Такое понимание дает возможность поставить вопрос о существованиипривычных ментальных схем, определяющих речевое поведение носителя просторечнойкультуры.
Среди обозначенных выше стереотипных единиц могут бытьабсолютно специфические (маркеры просторечной речевой культуры), выполняющиефункцию культурного кода; относительно специфические единицы (маркеры, общиедля просторечной и традиционной народной либо просторечной и жаргонизированнойречевых культур); неспецифические стереотипные (общекультурные) единицы.Очевидно, что особый научный интерес представляют стереотипы первой и второйгрупп. Обратимся к примерам.
Большую роль во внутрисемейной коммуникации играетдомашнее имя (семейное прозвище, обращение, название родственных отношений).Оно не только обозначает члена семьи, но и выражает личностное отношениеговорящего к близкому человеку. В просторечной семейной культуре наряду собщекультурными терминами родства мама, папа, брат, сестра, бабушка, дедушка,дочка, сынок и др. используются относительно специфические: мамка, папка,братан, братуха, сеструха, сына, доча, баушка, бабка, дедка, дедушко. Впоследнее время в речи молодых носителей просторечия становятся частотнымитакже такие формы, как мелкий, мелкая, папик, мамик, причем если наименованиямелкий, мелкая употребляются в номинативной и апеллятивной функции, то папик,мамик — преимущественно в номинативной функции. По данным А. В. Занадворовой,анализирующей языковую жизнь московских интеллигентских семей, форма папка вэтих семьях представляется вполне употребительной, а мамка — несколькогрубоватой; возможны также просторечные обращения братан, сеструха, сына, доча[см.: Занадворова, 2003, 303-304]. Другие культуроспецифичные номинации в речиинтеллигентских семей не выявлены.
Стереотипные семейные номинации отражаюткоммуникативный опыт носителя речевой культуры, индивидуальное преломлениесемейных, групповых или общекультурных норм. По мысли Б. М. Гаспарова,«носитель языка сознает, что некоторые из аспектов его памяти имеют заведомоиндивидуальный, сугубо личный характер; некоторые принадлежат более или менееузкому и четко очерченному кругу своих, разделяющих тождественный опыт, отретьих можно сказать, что они имеют хождение в неопределенной по составусреде» [Гаспаров, 1996, 279]. Интересно в этом отношении функционированиесемейных номинаций, выраженных собственными именами. Так, одни из нашихинформантов (муж А. Н., имеет незаконченное среднее образование, 79 лет, и женаВ. И., имеет среднее специальное образование, 82 года) внутри семейного локусанарекают друг друга зеркально образованными номинациями Верунчик и Толюнчик:
В. И. (рассказывая о муже). Он меня часто называетВерунчик // Верунчику 82 года/ а всё Верунчик // А у меня всё время срываетсяТолюнчик / или даже Толенька // Он душевный / хороший человек // Ну вот / так ипрожили 53 года / всё нормально // Крест на лоб полужила // (крестится).
Мы считаем, что данные стереотипные номинацииотносятся к культуроспецифичным, хотя вполне согласны с О. П. Ермаковой, что«не так легко установить, когда немотивированное употребление уменьшительныхформ существительных — черта просторечия, а когда — проявление плохого вкусаили даже свойства характера (сюсюканье возможно в разных формах)» [Ермакова,1984, 138]. В семейном взаимодействии они выполняют контактоустанавливающуюфункцию, выражают личностно окрашенное отношение друг к другу, формируютустановку на долгосрочное семейное сотрудничество, эксплицируютсмысложизненные, интеракционные и другие ценности. Вот как объясняет свой выборинформантка, для которой ценностную значимость имеет установление добрых,хороших отношений в семье:
В. И. У нас в семье даже слова такого «Иди к черту» небыло // Папа воспитанный был до предела // Один класс / пахарь // Папа с мамойочень хорошо жили / дружно // У нас маму звали Маня / а папу Ваня // Я жеИвановна // Вот только и слышишь / «Мань!» / «Вань!» // Вот только так / угу //Стараешься как-то // Ведь поругаться проще всего // Из-за тарелки супа можноразругаться / это точно / это точно //
Нельзя не отметить, что в некоторых интеллигентскихсемьях имена собственные с суффиксами субъективной оценки типа Верунчик такжефункционируют как семейные номинации, однако они представляют лишь один изчастотных вариантов имени, включаясь в «длину ряда имен для конкретногочеловека» [Занадворова, 2003, 307]. Так, в примерах А. В. Занадворовой длинаряда имени жены и мужа включает от пяти единиц и больше [см.: Там же, 306].Кроме того, такие имена часто выступают в игровой функции и используются взависимости от ситуации общения. Наблюдение за нашими информантами показывает,что выход за пределы «своего круга» часто ими не осознается: не имеющиефункциональной распределенности внутрисемейные номинации Верунчик и Толюнчикнередко используются за пределами семейного локуса в общении с чужими,становясь своего рода прагмарефлексами.
Как известно, употребление уменьшительных формсуществительных — диминутивов — одна из особенностей разговорной речи. Активноони используются и в просторечии — как «выражение своеобразно понимаемойвежливости» [Крысин, 2003, 66]. Если говорить о гендерной обусловленностистереотипов, то использование диминутивов (как мотивированное, так инемотивированное) больше свойственно пожилой женщине, носительнице просторечия(ср. из речи В. И. (обращение к соседям): Глашенька; Ирынька; В магазинчикходила мяско на пельмешки купила //; С Толюнчиком генеральную уборку делали /все половички / подушечки перехлопали //). Таким образом, тенденция кгиперкоррекции речи, реализуемая в стремлении быть воспитанным, культурным,приводит к стереотипизированному производству слов с суффиксами субъективной(положительной) оценки, которые могут порой неожиданно соединяться смотивирующей основой, образуя новое слово для выражения умиления или ласки: В.И. (обращается к маленькому ребенку, целуя его и приговаривая): Говёшечка моясладенькая / говёшечка такая //.
В семейном межпоколенном общении речеповеденческиестереотипы усваиваются и тиражируются помимовольно, а осознаются только нарефлексивном уровне, например:
О. В. (женщина 45 лет, имеет незаконченное среднееобразование): Я была раньше похожа на отцовскую родню // Когда мамка умерла / яосталася одна // После похорон сразу / после обеда тут вот села / «Как она» /думаю // Господи / вот всё похоже // Пальтушка серая у нее была / я на работу вней бегала // (Испуганно вскрикивает) / Ой! Копия! // Всё то же самое / чтовнешне / что базар // Это кошмар какой-то // Я не думала / что так вот / эта(пауза) / сходства такие //
Речевой стереотип базар, базарить, кончать базарзафиксирован в речи носителей просторечия-2 и является общегрупповым, болеесвойственным мужской речи. В сознании носителя просторечия общеразговорное словбазар в значении ‘шум, крик’ трансформируется, получая новые смыслы ‘душевно разговаривать,общаться с удовольствием’: Хорошо посидели / повспоминали / базарили до утра//.
Общегрупповые стереотипы — это акт не столькосоциопсихологического, сколько социокультурного предпочтения. Они содержатустановку на принадлежность к своему кругу, характеризуются сходством,тождественностью реакций на ситуацию, отражают узуально закрепленные принципывыбора языковых форм в соответствии с принятыми в культуре нормами. Так,материал, полученный из разных источников, показывает, что если, например, вразговоре носителей просторечной речевой культуры (в основном пожилых людей)упоминаются умершие родственники или люди «своего круга», то речевая синтагмастроится по следующей схеме: имярек + атрибутив (покойник/покойница) + формулаблагопожелания: У Раисы-то покойницы // Пусть земля ей будет пухом / скорогодик будет; Коля покойничек / всё таскал бутылки // Царство небесное // а ятаскать не могу / за рубля за два пузо надрывать //.
Эти речевые конструкции, свойственные речи пожилыхлюдей, обусловлены потребностью следовать конвенциональному правилу,общекультурной традиции: ушедших из жизни людей принято вспоминать добрымсловом. В обыденных разговорах, не связанных с ритуальными действиями, формулыблагопожелания всплывают мимоходом как штампы сознания, прикрепляясь к имениумершего человека. Полифункциональность этих речевых формул эксплицируется вритуале поминовения умершего: выполняя магическую функцию, они выступают и какоблигаторные конструктивные элементы, зачиная и развивая предметные темы общения.Приведем пример (в разговоре участвуют пожилые носители просторечной речевойкультуры — В. И., А. Н., Ф. П., З. А., соседи, приглашенные на поминки умершейА. С; Н. К. — хозяйка 56 лет, племянница А. С.).
В. И. Ну чё / выпьем // Пусть земля ей будет пухом!Отмучилася // Не чокаемся / не чокаемся / чокаться нельзя // Душа уходит // Внашем доме 40 лет прожили // Анна Семеновна чувствует // Она нас видит //
Н. К. Как не чувствует // Есть такое поверье / душалетает //
Ф. П. Ну о душе-то надо позаботиться как-то // Чтоб имтам было полегче //
(Пьют, закусывают).
Н. К. У вас где рюмочки? Ешьте пироги с рыбой // Комуеще супа налить?
З. А. У нас рыбниц (имеются в виду любители рыбы. — И.Ш.) нет // (Обращается к Ф. П.) Ну чё / выпила? Прокатилось? Закусывай!
Ф. П. Пузо лопнет / я стоко не ем //
А. Н. Давайте по второй // Царство ей небесное!
(Все подхватывают) Царство небесное! (некоторыесидящие за столом крестятся).
В. И. Добрая была / скромная //
Ф. П. Рассудительная такая //
З. А. Несмотря на свои годы / ум у нее сохранен былполностью… //
Традиционные ритуальные действия, отражающие элементымифологического сознания, реликты отдаленного прошлого, выполняются всемиучастниками общения. Они воплощают «материальную форму существования культуры»[Стернин, 1996, 19]: хозяйка приготовила и подала на стол суп, пироги, компот;блюда ели только ложками, выпивая, не чокались; приглашенным раздавали носовыеи головные платки, носки, а также одаривали личными вещами умершего человека.Поведенческий ритуал сопровождался закрепленными за ситуацией вербальнымидействиями (тосты-формулы благопожелания, хорошие слова в адрес ушедшегочеловека).
Записанный материал позволяет выявить ценности,релевантные для просторечной речевой культуры. Так, в разговорах воссоздаетсяобраз человека, которого ценят за опрятность внешнего вида и умение следить засобой (Всегда аккуратненькая ходила //; вся нарядная //; В хорошем платье / вхорошем платочке //; Фартовая / куда-куда //), душевность и открытость (Онакомпанию любила //; Обо всем-обо всем можно говорить //), гостеприимство ищедрость (Мы угощались то пирогами / то блинами //), терпеливость иуживчивость, умение любить и прощать. Так формируется стереотипноепредставление о душевном человеке:
В. И. Любила она стряпать // Она мастерица была //Любила поесть // Жили дружно // она чем-нибудь да угощала // Мы угощались топирогами / то блинами //
А. Н. Она компанию любила // Немало песен перепето унас с ней // Помню пировали / она стучит в стенку «Тише!» // Всей компаниейтуда к ней завалили и к себе увели // Молодые были //
Ф. П. Скоко она после Аркадия Ивановича-то прожила?
Н. К. Почти 14 лет // Он в 91-ом // Аркадию Ивановичубудет 14 лет в марте месяце / 6-го числа // Очень она плакала по нему //
Ф. П. Как ни зайдешь / начинает вспоминать / плачет //Фотографии смотрели //
З. А. У меня есть такая фотография / белый воротничок// Где-то ей лет наверно 60 //
В. И. У неё по-моему даже волоса смолоду были такиекучерявенькие // Волнистые-волнистые //
Ф. П. Ничё не волнистые //
В. И. Нет / пышные / пышные // Вот я помню / онаприехала ходила //
Н. К. Волосы у неё ваще / как будто улужили // У нееже мало было волос / седые // И они как будто уложенные //
Ф. П. Не работягой работала / следила за собой //
В. И. Всегда аккуратненькая ходила // Выйдет во двор /вся нарядная // В хорошем платье / в хорошем платочке // Фартовая / куда-куда//
Ф. П. И не ходила когда уже // за собой следила //Всегда старалась по-домашнему / но ходить чтобы чистенько / уютненько //
А. Н. Бывало придешь / обо всем-обо всем можноговорить / и про политику / и про всё //
Ф. П. На любую тему // Привыкли к друг дружке //
В. И. Душевная была женщина // Царство небесное //
Наши наблюдения показывают, что современная тенденция«размывания традиционных для России ценностей», «ориентацииматериально-прагматического характера» [см. об этом: Рассадина, 2004, 53] незатрагивают просторечную культуру, по крайней мере тот внутрикультурный слой,который представляют носители просторечия-1. Вышесказанное позволяетпредположить, что просторечную культуру можно отнести к культурамтрадиционалистского типа. По определению А. А. Ивина, «традиция представляетсобой анонимную, стихийно сложившуюся систему образцов, норм, правил и т. п.,которой руководствуется в своем поведении достаточно обширная и устойчиваягруппа людей» [Ивин, 2002, 108]. Так, записи банных разговоров носителейпросторечной культуры показывают, что незнание внутригрупповых норм и правилили отказ им следовать разрушают коммуникацию, делают ее неэффективной. Вотстереотипный ситуативный микродиалог, который обычно разворачивается по схеме:просьба — согласие выполнить просьбу — действие — формула благопожелания:
Пожилая женщина, носительница просторечия (А.),обращается с просьбой к молодой женщине (Б.):
А. Дочка / ты мене не пошоркаешь спину?
Б. Давайте // (энергично трет мочалкой по всей спине)
А. Дай те Бог здоровья! А то в тот раз попросила / онамне вот здесь (показывает на шею) потерла и всё //
Как видим, в бане существует традиция: в ответ навыполненную просьбу принято не благодарить, а желать здоровья: Дай Богздоровья/доброго здоровья. Невладение внутрикультурными стереотипами вызываеткультурное напряжение. Гармонизация общения достигается с помощью речевыхжанров совета, наставления старшего младшему, опытного неопытному, которыестановятся своего рода «культурологическими подсказками», корректирующимиречевое поведение: Не говори спасибо / а желай здоровья //.
Вместе с тем нарушившего правила поведения в банерешительно осуждают:
А. Пошла / дверь за собой не закрыла // Будто кто-тоза ней будет закрывать // Закройте! Сквозняк!
Б. Да какой сквозняк? В парилке-то все закрыто //
А. Нет / все равно дует / холодно //
Б. Да где дует? Я вот стою / здесь не холодно //
А. Вот какой у нас народ / беспечный /безответственный //
Протекание общения по конфликтному сценариюобусловливается нарушением коммуникативных прав и обязанностей. Часто этонеучет позиции «другого», пренебрежение своими обязанностями (например,«захват» большего, чем положено, пространства):
А. Осторожнее /
Б. Кого осторожнее // Отъедят пузо / не обойдешь //
А. Ты не отъешь?
Б. Я что / по головам должна ходить?
А. Ну вот / придут такие / всех оговорят //
Обращает на себя внимание одна особенность мышленияносителей просторечной культуры: склонность к обобщениям. Например, финальныереплики двух последних диалогов — Вот какой у нас народ / беспечный /безответственный //; Ну вот / придут такие / всех оговорят //. По мнению Т.М.Николаевой, обобщенная модель речевой коммуникации (модель речевого поведенияобывателя) характеризуется рядом категорий, среди которых выделяется «категорияукрупнения факта» [Николаева, 2000, 126]. «Тенденция к мультипликации» [Там же,124] проявляется в стремлении представить один-единственный факт, пример, однособытие как совокупность однородных, регулярно повторяющихся и на этомосновании сделать обобщение.
Наблюдения позволяют выделить еще одну группустереотипов — стереотипы возраста, которые можно отнести к социально-ролевымстереотипам. В них отражен социокультурный опыт и особенности мировосприятиятой или иной возрастной группы. Так, в ритуале поминовения разговор получаетлюбопытный разворот: носители просторечной культуры по-деловому начинаютобсуждать табуированную тему смерти, которая становится для стариков обыденной,привычной:
А. Н. Памятник ставить будете?
Н. К. Одинаково сделаем / в одной как бы оградке //Они рядом хотели /
В. И. А я вот горю / Как умру / мне не надо памятник// Сожгите лучше меня и подхороните//
З. А. А я не хочу фотографию старую (хохочут) // А чё/ у меня там дед такой красавец / а меня / старуху / рядом положат //
Ф. П. А я детям сказала / Как умру / коронки золотые сменя снимите // Золото щас везде принимают» //
Стереотип мыкаться/маяться под старость летэксплицирует социальное и физическое неблагополучие, коммуникативноеодиночество стариков. Особую значимость приобретает культурныйстереотип-концепт Дом престарелых (в интерпретации носителей просторечнойкультуры Дом старчества, Дом инвалидов). Здесь (дома, в пустой квартире)тяжело, одиноко — там жизнь невыносима: Там быстро угробят //; Никто неухаживает //; 6 месяцев прожила / и до свидания //. Приведем фрагмент разговорао жизни в доме престарелых, в котором участвуют пенсионеры, соседки: А. Ф. (81год), дробильщица горно-геологического предприятия; Ф. П. (67 лет), медсестра;М. В. (75 лет), продавец магазина; З. А. (73 года), медсестра.
А. Ф. Да кто там? Никто // Подпнут под жопу // Оне насдаже не подмоют / не вымоют //
Ф. П. Размажут грязь-то //
А. Ф. Им даже деньги // Вот придут родня / им деньгисунут / они и то не будут делать //
М. В. Вон баба Юля-то // Я приходила //(передразнивает) Вон ваша барыня-то лежит // Принесут ей суп / тарелку вот сюдабросят ей // хоть пей из тарелки / хоть хлебай //
З. А. Зарплата идет / и пенсия туда уходит // А воттакой бордель //
А. Ф. Дак надо взрывать / взрывать надо / взрывать //Эх / жись-жестянка //
Аксиологический характеризатор бордель, выступающийкак стереотип отрицательной оценки, употребляется в значении ‘беспорядок’,фонетически ассоциируется со словом ‘бардак’. Культурная оппозиция мы (старики)- они (медицинский персонал, родня) выявляет чуждую модель (не-мыстереотипного) поведения, вызывающую осуждение и агрессию. Рассуждения носителяпросторечной культуры строятся по привычной ментальной схеме: суждение — пример-факт (обычно укрупняемый) — генерализованная формула-вывод.
В просторечной культуре разграничивается «свое» и«чужое», которое мыслится как враждебное, не принимается. Стереотипы позволяютвыявить положительный образ мы — группы и отрицательный образ не-мы — группы.Приведем еще один микродиалог, в котором З. А. рассказывает Ф. П. о том, какона познакомилась со своим мужем:
З. А. Стали мы с ним дружиться // Встречались конечнокрасиво // Не то что там // Раньше ведь мы… /
Ф. П. (Перебивает) Не лапали // Как щас молдежь лапают// Прилюдно //
З. А. Не лапали / не хватали друг друга / да // Нешастали по углам // Чтобы он там что-то // Ведь казалось бы / расписались / вобщежитии я одна осталась / но ни-ко-гда // Пока уже не перешли в своегнездышко / и только тогда (пауза) // (Тихо, доверительно) Фая / ты веришь /поженились / и все равно я спала в трусах и лифчике // Стыдно было // Чтобы ясама попросила… / да никогда!
Ф. П. И я в первые годы так же //
Время, которое пришлось на молодость, вспоминается каксамое благословенное. Речеповеденческий стереотип встречаться красивоактуализирует закрепленные в сознании нормы поведения девушки в ситуации свиданияс молодым человеком: быть скромной и целомудренной, не давать повода усомнитьсяв своей порядочности, сдерживать свои чувства в присутствии посторонних и дажеодин на один. Эти нормы вступают в культурный конфликт с современнымипредставлениями о взаимоотношениях молодых людей: лапают прилюдно, шастают поуглам, хватают друг друга. Открытое, публичное проявление чувств, нескромноеповедение женщины традиционно осуждаются. В сознании закрепляетсяконвенциональное правило, запрещающее жене, женщине проявлять сексуальнуюактивность и раскрепощенность. Девиантное поведение женщины зло высмеивают.
Ф. П., З. А., А. Ф и М. В. гуляют во дворе дома ивидят пожилых женщину и мужчину, распивающих на скамейке вино:
М. В. Чё это за бабешка? Откуда я ее знаю?
Ф. П. Мот (может быть) продавцом работала?
З. А. А мот уборшицей?
М. В. О / гляди / гляди // Пошла баба-то / нарасшарагу // Тут и уговаривать не надо / сама лягет //
А. Ф. (Подхватывает и поет) Мой-то миленький не глуп /завернул меня в тулуп // К стеночке приваливал / на что-то уговаривал //
(Все смеются).
А. Ф. (продолжает) Меня милый уговаривал / у каменнойстены // До того доуговаривал / сама сняла штаны // Ну чё / кто из вас неснимал?
(Все дружно смеются).
А. Ф. (продолжает) Дура я / дала в крапиве / надо былона мосту // Из-за его / из-за мазурика / изжалила [нец.]
(Все долго и дружно смеются)
Общение носителей просторечной культуры строится наролевой иерархии. Острая на язык А. Ф. (Шуре палец в рот не клади / оттяпает//) пользуется среди соседок авторитетом и симпатией (Порядочная / душевнаяженщина //) за прямоту, непосредственность, меткое, крепкое слово: к нейприслушиваются, ее мнение ценят, ей доверяют, поэтому откровенныйпровокационный вопрос (Ну чё / кто из вас не снимал?) и обсценизм в своем кругуне встречают отторжения, воспринимаются с юмором и пониманием. Интересно, чторечеповеденческий стереотип уговаривать, чтобы дала актуализирует целый каскадфольклорных прецедентных текстов.
Можно говорить, что в этой культуре снимаются запретына многие табуизированные темы, среди которых болезни, смерть, секс, частнаяжизнь близких, публичных, незнакомых людей. Просторечная культура недостаточновпитала в себя церемониальный этикет, вследствие этого для носителя культурысчитается нормальным, например, беззастенчиво разглядывать незнакомогочеловека, рассказывать малознакомым людям о своих мыслях, интимизироватьобщение, откровенно переживать свое эмоциональное состояние, прямо выражатьсвое отношение к происходящему. Приведем еще один пример. Носительницапросторечной культуры, пожилая женщина (А.), долго, в упор разглядывает в баненезнакомую женщину (Б.), одевающуюся напротив ее, затем вступает в разговор:
А. Ты по национальности цыганка?
Б. Да //
А. А у вас квартиры-то есть или вы кочуете?
Б. Конечно есть //
А. А вот меня-то дома не было // Мой-то один был дома// Позвонила цыганка с ребеночком // в туалет попросила // А он ведь у менятакой // Давай чай готовить им // А она пока пила / другая всю квартируобшарила //
Б. Бдительней надо быть!
А. Это ведь раньше страховали // Придут / тудым — сюдым // По пять рублей соберет // Атак дом обойдет / и глядишь зарплата замесяц //
Б. Бдительней надо быть // Иная простота хужеворовства // Всякие есть люди //
Подводя предварительные итоги, отметим, чтопросторечная культура — это культура открытая, контактная. Носительпросторечной культуры охотно вступает в речевой контакт с незнакомыми илималознакомыми коммуникантами из своего и чужого круга, опираясь на принятые всвоей культуре речеповеденческие стереотипы. Узнавание своего в «своем» и«чужом» способствует гармонизации общения. Чуждое культуре осуждается иподвергается осмеянию. Это культура традиционалистского типа со свойственнымией идеологическим и языковым консерватизмом, опорой на традиции и авторитеты,ментально-психологической ригидностью, каноничностью речевого поведения.Авторитартность мышления делает ее назидательной, склонной к сентенциям,морализаторству и агрессии. Вместе с тем для нее характерна не только замкнутостьна привычном, традиционном, но и стремление если уж не принять, то помыслитьновое, помечтать о нем, попытаться притереться к нему, например:
З. А. Ты знаешь / Фаина Петровна / в то время не моглимы нигде ничё зарабатывать // Вот если бы седня нашим мужикам… // Я больше чемуверена / что мой Илюшка какое-нибудь бы дело открыл // Или бы по дереву / илипо машинам // Хоть бы чё-нибудь //
Ф. П. Мой бы то же // Хоть бы какую-нибудь мойку /автостоянку // Механик такой он был/ прям золотые руки у него были //
Стереотипы просторечной культуры позволяют выявитьценности и нормы, имеющие культурную значимость. Дальнейшее описаниеречеповеденческих стереотипов позволит выявить культурную специфику, поставитьвопрос о культурной аутентичности.
Списоклитературы
Бабурин А. К. К проблеме стереотипизации поведения:быт, событие, ритуал // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии идиахронии: Тез. конф. М., 1995.
Гаспаров Б. М. Язык. Память. Образ: Лингвистикаязыкового существования. М., 1996.
Городское просторечие: Проблемы изучения / Под ред. Е.А. Земской и Д. Н. Шмелева. М., 1984.
Ермакова О. П. Номинации в просторечии // Городскоепросторечие: Проблемы изучения. М., 1984.
Занадворова А. В. Отражение социальной дифференциацииязыка в языковой жизни малых социальных групп (на примере семьи) // Современныйрусский язык: Социальная и функциональная дифференциация / Отв. ред. Л. П.Крысин. М., 2003.
Земская Е. А. Язык как деятельность: Морфема. Слово.Речь. М., 2004.
Золотова Г. А. Разговорные вариации в нормативномпространстве // Поэтика. Стилистика. Язык и культура: Памяти ТатьяныГригорьевны Винокур. М., 1996.
Ивин А. А. Риторика: искусство убеждать. М., 2002.
Карасик В. И. Аспекты языковой личности // Проблемыречевой коммуникации / Под ред. М. А. Кормилицыной. Саратов, 2003.
Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковаяличность: культурные концепты. Волгоград; Архангельск, 1996.
Китайгородская М. В. Наблюдения над построениемустного просторечного текста // Разновидности городской устной речи / Отв. ред.Е. А. Земская и Д. Н. Шмелев. М., 1988.
Крысин Л. П. Формы существования (подсистемы) русскогонационального языка // Современный русский язык: Социальная и функциональнаядифференциация / Отв. ред. Л.П.Крысин. М., 2003.
Купина Н. А., Шалина И. В. Современное просторечие:взгляд изнутри // Русский язык в научном освещении. 2004. № 7.
Николаева Т. М. Речевые, коммуникативные и ментальныестереотипы: социолингвистическая дистрибуция // Язык как средство трансляциикультуры. М., 2000.
Николаева Т. М. «Социолингвистический портрет» иметоды его описания // Русский язык и современность: Проблемы и перспективыразвития русистики: Докл. всесоюз. науч. конф. Ч. 2. М., 1991.
Прияткина А. Ф. Просторечные новообразования: ихоснова и судьба // Русский язык сегодня / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2000.
Прохоров Ю. Е. Национальные социокультурные стереотипыречевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М., 1997.
Рассадина Т. А. Нравственные ориентации жителейроссийской провинции // Социс. 2004. № 7.
Рыклин М. Сознание в речевой культуре //Террорологики. Тарту; М., 1992.
Сиротинина О. Б. Русский язык в разных типах речевыхкультур // Русский язык сегодня / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2000.
Сиротинина О. Б. Устная речь и типы речевых культур //Русистика сегодня / РАН. М., 1995. № 4.
Смирнов Ю. И. Язык, фольклор и культура // Язык — этнос — культура. М., 1994.
Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. М., 1992.
Стернин И. А. Общение и культура // Русскаяразговорная речь как явление городской культуры / Под ред. Т. В. Матвеевой.Екатеринбург, 1996.
Стернин И. А. Принадлежит ли язык к явлениям культуры?// Русский язык в контексте культуры / Под ред. Н. А. Купиной. Екатеринбург,1999.
Толстой Н. И. Язык и культура (некоторые проблемыславянской этнолингвистики) // Русский язык и современность: проблемы иперспективы развития русистики. Ч. 1. М., 1991.
Уфимцева Н. В. Слово и культура // Языковое сознание:содержание и функционирование: Тез. XII Междунар. симпозиума попсихолингвистике и теории коммуникации, 1-3 июня 2000 г. М., 2000.
Химик В. В. Поэтика низкого, или Просторечие каккультурный феномен. СПб., 2000.
Для подготовки данной работы были использованыматериалы с сайта www.philology.ru