Лекция: Расстегнутый ошейник 2 страница

Лорд Кердейл.
Сегодня утром Мышонок впервые ответил на мой поцелуй, а вчера он заснул почти сразу, а не лежал, трусясь рядом со мной, вслушиваясь в мое дыхание, как было все предыдущие ночи. С утра я ликовал, а потом пришел гонец из замка. Срочный вызов от князя, и я должен был идти.
Уходя, я подмигнул Мышонку, стараясь дать ему понять, что все еще далеко не закончено. При этом у него была такая умильно потрясенная мордашка, что я улыбался всю дорогу до замка, да и потом тоже, пока князь не сделал мне замечание, за неуместное веселье. Да что значит его замечание, если душа моя пела, впервые за много сотен лет. Придворные бросали на меня косые взгляды и шушукались по углам, гадая, что могло так порадовать Ледяного Лорда.
Не что, а кто, мог бы ответить им я, но молчал. Они не должны были знать о моей маленькой серенькой слабости. Пожалуй, единственной, после брата, слабости в этом мире.
Пару часов я был просто счастлив, но посреди заседания я вдруг почувствовал смутную тревогу. Она огнем обожгла мне душу, перебивая дыхание. Что это? Я огляделся, но все смотрели на оратора, а не на меня. Тогда что меня так взволновало? Брат в опасности? Нет. Не он. А что если… Догадка заставила меня вскочить на ноги и, не обращая внимания на вопросы князя, со всех ног броситься домой.
Мышонок! Только бы с ним ничего не случилось. Создатель, только не с ним. Почти у самого дома мне попался бегущий на встречу Кин. Увидев меня, он остановился.
— Милорд! Друзья господина Михара! Ол! Они…
Дальше я уже не слышал, пробежав мимо него. Ол. Если эта скотина хоть пальцем… Разор-рву. Уничтожу-у.
Ворвавшись в дом, и чуть не сбив с ног Даруса, я замер потрясенный. Дом словно корчился от боли и отчаянья. Эти чувства выдирали из меня душу, не давая дышать.
— Дарус! Где он?
— Мы не можем его найти. Я только на миг отвернулся, чтобы послать за вами сына, а его уже нет.
— Ол?
— Ушел. Они все ушли, когда началась суматоха.
Возле нас остановилась Мирта и плачущая Аника.
— Ни в комнатах, ни в подвале его нет.
— Ищите все. Еще раз и везде. Он маленький, может где-то…
Мой маленький Мышонок, где же ты?
Я наравне со всеми начал поиски в доме. Но Мышонка нигде не было. Я просто физически чувствовал, как истекает время. Я знал, что если он не найдется сейчас, я потеряю его навсегда.
— Это все Ол – скотина. – Я метался по холлу, распаляясь все больше и больше, — я с этой твари шкуру живьем спущу!
Я был в отчаянии и, словно в ответ на мои молитвы, входная дверь открылась, и в дом вошли мой брат и его рыжий раб.
— Что случилось, брат?
— Эта тварь, Ол, изнасиловал и изувечил моего мальчика, и теперь мы не можем его нигде найти.
Голос срывался от обуревавших меня эмоций. Хотелось что-нибудь разбить, уничтожить. Попадись мне сейчас под руку Ол, я бы его порвал на тысячи маленьких кусочков.
— Мальчика?
Глаза брата стали огромными от удивления.
— Раба, – я снова начал метаться по холлу. – Куда он мог деться?
Какое-то шевеление возле брата, и вперед вышел рыжий раб брата. Он что-то показал ему руками и Рис перевел:
— Где это произошло? Мы можем помочь.
Помочь? Как? Впрочем, неважно. Главное, найти его. То, что я его сейчас совсем не чувствовал, рождало в душе панику.
Мы прошли в голубую гостиную, где на полу и подлокотнике дивана остались еще следы преступления. Обязательно прикажу спалить этот диван, чтобы даже воспоминаний о нем не осталось.
Рыжий опустился на корточки и показал на пятна на полу, а потом уверенно повел всех к дверям.
— Кровь. Как же я раньше не догадался?!
Маленькие пятна крови привели нас к двери, ведущей в сад. Я рванулся вперед и замер. Снег. Все вокруг было укрыто снегом, спрятавшим от нас все следы. Я уже готов был начать разгребать снег руками, когда рыжий раб пошел вперед какой-то деревянной походкой.
Прислушавшись к его ощущениям, я понял, что он когда-то испытал нечто подобное и теперь просто представляет себя на месте Мышонка. Но правильно ли он ведет нас? Я волновался все сильнее, пока Рис не запнулся обо что-то ногой. Тапок. Маленький домашний тапок.
— Это его.
Я прижал тапок к груди и чуть не взвыл от боли. Где же ты, малыш? Тут так холодно, а он один, ему больно и страшно. Почему я бросил его одного?
Рыжий продолжал идти, и я за ним, с надеждой вглядываясь вперед. Может, сейчас я его увижу?
Тропинка вывела нас к беседке, вокруг которой были высажены мои розы.
— Что? – Он потерял след? От нетерпения я не мог стоять на месте.
Парень показал мне на обрывок рубашки, повисший на колючке розы, и я все понял. Он там!
Я ринулся вперед, не разбирая дороги. Вот он! Среди роз возвышался небольшой бугорок, присыпанный снегом. Мышонок! Подхватив его на руки, я побежал назад.
— Врача!
— Он уже ждет, милорд, – ответ Даруса прозвучал уже за моей спиной. Не останавливаясь, я бежал к дому. Нужно было как можно скорее согреть моего Мышонка, залечить его раны, поставить на ноги. Никогда больше я его не отпущу. Только бы жил.
Врач-полудемон велел мне раздеть пациента и положить его на кровать, а когда я закончил просто выставил меня из комнаты, заявив, что я буду только мешать. Мешать!
Пока врач осматривал и лечил Мышонка в моей комнате, я метался по большой гостиной. Прошло уже больше часа, а он все не появлялся. Дарус несколько раз уже заходил туда, то воду горячую отнесет, то бинты, но ничего вразумительного о состоянии моего мальчика дворецкий не мог мне сказать.
Наконец, врач вышел.
— Как он?
Врач покачал головой и опустил глаза.
— Сожалею, милорд. Травмы не так опасны, я зашил разрывы и особо глубокие царапины, но у него начинается пневмония. Я попытался поделиться с ним своей энергией жизни, однако человек не смог ее принять. Она просто вытекает из него, словно вода через сито. Мальчик очень слаб, но главная проблема в том, что он почему-то не хочет жить. Сожалею. Я сделал все, что мог, остается уповать на чудо и милость Создателя.
Его слова, его тон, склоненная голова, опущенный взгляд и быстрый уход, все это болью резануло по моей душе. Дикая боль разрасталась, пока не захватила мое тело. Рядом кто-то страшно завыл, закричал. Только сейчас я начал понимать, что мой мальчик умирает, и ничто не сможет его мне вернуть. Нет! Все внутри меня кричало от боли и ужаса потери. За что?! За что его?!
Хуже всего было то, что я мог спасти его. Мог. Если бы не ушел. Если бы остался. Мрак заливал все вокруг. Мрак и холод.
Какое-то шевеление сзади. Я стремительно обернулся, готовый броситься на врага. Брат. В красном мареве за мной стоял брат. Он привел в мой дом того, кто убил моего мальчика. Он настроил на него защиту дома как на друга. Он виноват не меньше моего. Я уже сделал шаг к нему, чтобы наказать за злодеяние, за смерть любимого, как дверь распахнулась и на пороге выросла человеческая фигура. Дарус. Он бросил его. Не помог. Позволил уйти в холод. И из-за него мой человек тоже умирает. Все. Все виноваты! Человек что-то кричит, но его слова не доходят до моего сознания. Какое-то имя. Очень важное имя. Снежан!
— Снеж-ж-ж.
Я вдруг понял, что не все потеряно. Снежан – целитель. Он поможет. Я бросился вперед, отталкивая дворецкого в сторону. Главное, успеть.

Снежан водил над телом Мышонка руками, хмурился.
— Пневмония – ерунда. Его аура повреждена, поэтому жизненная сила и утекает из него. Переверни его на живот.
Он отошел в сторону, позволяя мне перевернуть моего малыша, и снова склонился над ним.
— Вот. Нашел. В районе почек было два удара. Они повредили почки, вызвали внутреннее кровотечение и прорвали ауру человека.
— Залечишь? – голос мой срывался, и Снеж поднял на меня голубые глаза, полные понимания и сочувствия.
— Да. Все будет хорошо. Дай мне поработать немного с ним, и все будет хорошо. Парнишка проспит до завтра, но…
— Что? – от предчувствия новой беды в горле встал комок, мешающий дышать.
— Я могу излечить тело, поправить ауру, но я не в силах залечить душу. Это может сделать только время, терпение и любовь.
— Любовь? Любовь ослепляет, лишает разума и сил. Ты же знаешь, я не могу любить.
— Ты боишься любить. Можешь, но боишься. Ты слишком долго считал, что любовь сделает тебя слабее. Это не так. Она многогранна как сама жизнь. Истинная, взаимная любовь делает сильнее. Я сам понял это совсем недавно. Понял, благодаря тебе, вернее твоему подарку. Надеюсь, и ты сможешь понять это, пока не поздно. А теперь иди. Мне нужно поработать.
Я вышел из комнаты. Из гостиной доносились голоса. Брат разговаривал там с кем-то. Хорошо. Пусть пока займут гостей, а мне надо сделать одно очень важное дело, которое не может ждать.
— Дарус.
— Я здесь, милорд.
— Я во дворец. Вернусь поздно. Размести гостей, накорми, в общем, сам все знаешь.
— Да, милорд. Разрешите спросить, как Мышонок?
— Будет жить.
Да он будет жить, а вот тот, кто осмелился посягнуть на мое – вряд ли. Об этом я позабочусь.
Прихватив два коротких меча из своего арсенала, я закутался в плащ и вышел из дома.
Первым делом во дворец. Мне нужна аудиенция у князя. Нет, я не собираюсь вмешивать его в свои дела, мстить я буду сам, мстить как Лорд Кердейл, а не как первый советник.
Князь принял меня сразу. Слуга провел меня в личные апартаменты князя и с поклоном удалился, оставив нас вдвоем.
— И что это было? – Он, конечно же, говорил про сегодняшний совет.
— Простите, мой князь, но личные дела чрезвычайной важности заставляют меня подать в отставку.
Услыхав об отставке, князь удивленно поднял левую бровь.
— Ты хорошо подумал, Кир?
— Да.
— Что случилось?
— Это личное, но, несомненно, к завтрашнему утру, Вы все услышите от дворцовых сплетников. А я не хочу смешивать личное с государственным, поэтому и прошу об отставке.
Князь откинулся на спинку кресла и долго сверлил меня задумчивым взглядом черных глаз.
— Что ж, Лорд Кердейл, я дозволяю Вам оставить службу.
— Благодарю, Мой Князь, – я низко поклонился.
— Я буду скучать, Кир.
— Тогда приходи в гости или зови меня, я ведь никуда не исчезаю.
Князь встал, обнял меня и похлопал по плечу на прощание.
— Пусть создатель будет благосклонен к тебе, друг мой.
— Спасибо.
Поклонившись князю, я поспешил на улицу. Мне еще предстояло найти Ола.

Выйдя на дворцовую площадь, я глубоко вдохнул прохладный воздух. Вечерело, но для моих планов это не помеха.
Сняв щиты с разума, я раскинул паутину сознания над городом, выискивая того, с кем мне предстояло поквитаться. Тысячи чувств, эмоций и желаний хлынули на меня многоголосым эхом. Не то, не то, не… Есть! Недалеко отсюда, всего три улицы.
Рык заклокотал в моем горле. Олиан Кирри, я иду за тобой.
Восстановив щиты, я оставил тоненькую ниточку силы, чтобы не потерять его, и двинулся по этой путеводной нити. Теперь меня ничто не остановит.
Ол сидел в трактире «Золотой Кабан» на втором этаже. Я четко чувствовал там его присутствие вместе с еще двумя знакомыми демонами. Несомненно, с дружками, но и они мне не помеха.
Войдя в трактир, я окинул быстрым взглядом его посетителей. Демоны, полукровки и парочка оборотней. Все сидели маленькими группками, пили вино, ели и разговаривали. Идем наверх.
В углу, между камином и лестницей сидел седой бард, перебирая струны лютни и готовясь спеть что-то для развлечения публики. Я прошел мимо, когда он запел. Его голос уже не был таким сильным как у молодых, но слова… Слова песни заставили меня остановиться.

По лезвию меча скользит закат,
Лишь Божий суд решит, кто виноват.
В сиянье прожил ты и в цвете лет,
Вдруг для себя решил — запретов нет.

Что захотел – то взял и море слез,
Ты за собою в жизнь других принес.
Силен ты, сыт и крут, и меч в твоей руке,
Без совести идешь по жизни. Налегке.

Но встретил ты меня, и Божий суд
Теперь рассудит нас. Теперь и тут.
Луч света золотой, скользнувший по мечу,
Пускай докажет всем – я нынче не шучу.

Один покинет круг, один из двух,
Один, в ком оживет благословенный дух.
Порукой же тому, что правда есть,
Мой меч, моя душа и моя честь.

За правду стану я врагом несокрушим,
Чтоб горя больше ты не нес домам чужим,
Чтоб больше не топтал надежды и мечты,
Чтоб меньше стало на земле таких людей как ты.

Когда смолк последний аккорд, я, не глядя, достал из кошеля монету и бросил певцу. Человек поймал ее ловким движением и восхищенно выдохнул:
— Целый дракон?
Обсуждать свою щедрость я был не намерен, мне еще предстояло очень важное дело, поэтому я стал подниматься наверх.
Нет, я не убью Ола. Песня, спетая человеком, заставила меня поменять свои планы. Этот гад должен жить и мучиться. Злая усмешка скользнула по моим губам. Я сделаю лучше, намного лучше.
Третья дверь слева. Пинком распахнув ее, я шагнул внутрь. Демоны развлекались. У каждого на коленях сидела смазливая деваха, скорее раздетая, чем одетая. Когда я вошел, девицы, повинуясь моему жесту, быстро выскочили из комнаты.
— Что такое? Ледяной Лорд обиделся? Игрушку сломали? Так я тебе десяток таких куплю.
Ол радостно оскалился, а его приятели заржали, поддерживая шутку своего предводителя. Отвечать на его слова и похабные шутки я не собирался. Он не достоин того, чтобы я с ним разговаривал.
Молча подойдя почти вплотную к нему и, кинув на колени демону один из клинков, я отступил назад, одновременно обнажая свой меч.
Дружки Ола вскочили, собираясь напасть на меня, но демон сделал широкий жест рукой.
— Назад. Я сам с ним разберусь, – глаза его торжествующе сверкнули. – Я засуну твою гордость тебе в глотку и заставлю тебя харкать кровью.
С этими словами он напал. Я отражал его удары, уйдя в глухую защиту, краем сознания отслеживая его дружков, вдруг решат напасть. Атакуя Ол оскорблял меня, моего брата, мой род и мой дом, но я оставался глух и нем, не отвечая на его словесные выпады в мою сторону. Это бесило его все больше и больше, а еще то, что он никак не мог достать меня. Я же, защищаясь, только радовался его говорливости.
«Говори, говори. Чем раньше ты выдохнешься, тем раньше я смогу осуществить свой план. Ну, еще немного. Еще. Ты уже дышишь прерывисто. Еще чуть-чуть».
Ол чуть запнулся, рука его дрогнула. Пора.
Теперь я атаковал, направляя все удары в голову и верхнюю часть корпуса. Он пока отражал мои выпады, но я видел, с каким трудом ему это удается. Ол отступал и все больше открывался, все медленнее реагировал. Это мой шанс!
Обозначив очередной удар в голову, я чуть придержал руку, а когда Ол поднял меч, чтобы отразить мою атаку, я нанес решающий удар между ног. Легкое движение кисти и демон, выронив меч, упал. Он катался по полу, держась руками за окровавленный пах и визжал как свинья. Его крики бальзамом изливались на мою душу.
Дружки Ола кинулись ему на помощь. Ну-ну, пусть попробуют. Я бил наверняка, и о постельных забавах он может забыть лет на двадцать, раньше его «мужская гордость» не отрастет.
Я стряхнул кровь с кончика своего клинка, поднял второй меч и открыл портал к себе домой. На лестнице слышались крики и топот ног, сюда бежали не меньше десяти человек, потревоженных криками раненного демона.
Перед тем, как шагнуть в портал, я поймал испуганные взгляды дружков Ола. Они были ошарашены всем произошедшим.
— Я никому не позволяю безнаказанно трогать то, что принадлежит мне.
Скажете, слишком помпезно? Пусть так, но я должен был объяснить им, за что я так поступил с этим недоноском.
Шаг вперед, и я прошел в портал, оставляя их в своем прошлом. Надеюсь, навсегда.

Утро. Я сидел у своей постели, на которой спал Мышонок, и, держа в руках его ладошку, ждал, когда он проснется. Веки чуть дрогнули и медленно открылись.
— Мышонок. Слава Создателю, ты очнулся, – я поднес к его губам чай на травах, заваренный специально для него. – Вот. Попей. Мирта специально заварила его для тебя, по особому рецепту.
Мышонок выпил. Глаза его все еще были немного мутными. Я слегка поправил подушку, помогая ему улечься поудобнее.
— Как ты нас всех напугал. Зачем ты ушел в сад? Я чуть с ума не сошел, пока тебя искали. Неужели из-за одной скотины, с которой я уже поквитался за тебя, нужно было торопиться на встречу с Создателем?
Я говорил, а сам прислушивался к своим ощущениям. Раньше я чувствовал его даже сквозь щиты, а теперь не чувствую совсем, даже сняв свою защиту. Такое впечатление, что я разговариваю с зеркалом или куклой. Ничего. Пусто. И это меня сильно пугает.
Серые глаза Мышонка так и остались мутными и безучастными.
— Мышонок, скажи хоть что-нибудь, – я чуть тряхнул его за плечи. – Мышонок. Во имя Создателя.
Он закрыл глаза. Из-под левого века выкатилась и побежала по щеке одинокая слезинка.
— Создателю я тоже не нужен, – тихим шепотом произнес он. Мне пришлось наклониться ниже, чтобы разобрать его слова. – У меня нет имени. Я никому не нужен.
— Мышонок, посмотри на меня. Ты мне нужен. Слышишь? Мне. Ну, открой глаза. Пожалуйста.
Он выполнил мою просьбу. Наши взгляды встретились, и я вздрогнул. Такой пустой и безжизненный взгляд я видел только у воина, потерявшего все, ради чего он жил. Тогда мы не смогли остановить его, и человек ушел из жизни, но своего Мышонка я не намерен был отпускать. Никогда. Ни за что.
Я так и просидел около него, пока не удостоверился, что парнишка заснул. Тогда я тихонько вышел из комнаты и, спустившись вниз, нашел Мирту.
— Мирта, ты из той же страны, что и Мышонок. Может, ты знаешь, что значит — нет имени?
— Нет имени?
— Да. Мышонок сказал, что он не нужен Создателю, потому что у него нет имени.
Мирта всплеснула руками.
— Бедный малыш.
— Мирта?
— На моей родине имена не даются при рождении, как здесь. Пока дети маленькие их зовут какими-нибудь ласковыми именами. Настоящее имя ребенок получает во время праздника Середины Лета, в центральном храме. У нас считается, что имя – это самое сокровенное знание. Зная имя человека можно украсть его душу, поэтому имя нарекает жрец с завязанными глазами. Он не видит, кому дает имя, и даже родители почти никогда не знают истинного имени своего ребенка. Сказать свое имя – это самый большой признак доверия.
Так вот. Мальчикам имя нарекают в год, когда им исполняется четырнадцать, девочкам – когда она «уронит на землю первую каплю крови», а значит, станет взрослой. Если имени нет, значит, Создатель не примет душу умершего после смерти, ибо не знает его добрых и злых дел. У кого нет имени – того не существует. Такие души навсегда остаются в этом мире и называются Потерянными Душами. Для того чтобы получить имя мальчика должен был привести в храм кто-нибудь из его рода. Все равно кто, главное, чтобы он был старше и имел уже имя. Если малышу имя не дали, значит, у него никого не осталось в роду, но тогда за него должен был хлопотать магистрат, или… — Мирта тяжело вздохнула. — Или мальчика продали в рабство до того, как он получил имя. Рабам имя не положено.
От всего услышанного, у меня чуть волосы не встали дыбом. Это же надо верить в такую чушь.
— Чушь – не чушь, а надо что-то делать.
— Простите, милорд?
— Нет, ничего, Мирта. Спасибо.
Выходя из кухни, я почти столкнулся со своим братом.
— Кир, мне надо тебе сообщить, что я отбываю через пять дней вместе со Снежаном, и забираю с собой Ящерку.
— Ладно, – мысли мои сейчас были заняты другим, и я только по привычке поинтересовался: — И куда вы направляетесь?
— Сначала к вампирам, а оттуда в Высокогорный Храм. Думаю, вампиры дадут нам проводника.
— Хорошо, – я кивнул и сделал несколько шагов, прежде чем до меня дошло все сказанное братом. Храм?! Я обернулся.
— Храм? Ты сказал Высокогорный Храм?
— Ну да, а что?
— А то, что перед дорогой я дам тебе кристалл-маяк. Сам знаешь, в горах опасно открывать порталы, а мне надо еще кое-что закончить здесь. Ты разобьешь кристалл-маяк на плато перед храмом, и я приду туда, используя его сигнал как ориентир.
— Как скажешь, братец.
Рис так ехидно усмехнулся, что мне захотелось отвесить ему хороший подзатыльник. Жаль, что мое желание отразилось на лице, и братишка успел сбежать. Ладно. Пусть язвит, сколько хочет, лишь бы выполнил мою просьбу.
Вернувшись в свою комнату, я погладил Мышонка по голове, убрал волосы с мокрого лба и дотронулся до него губами.
— Ничего, маленький. Мне бы только вернуть жизнь в твою душу, а со всем остальным мы разберемся.
Я провел пальцами по его лицу, по губам, спустился ниже и наткнулся на ошейник раба.
Проклятая железяка, и как я про нее забыл? Взявшись за ошейник двумя руками, я сломал его и бросил его на пол. Это же надо было понадеяться на защиту из металла и кожи там, где должен был защитить сам. Какой же я идиот.

Мышь.
Когда я открыл глаза, все тело ныло, словно меня били. Голова гудела, перед глазами все плыло. Сначала я подумал, что снова попал под горячую руку Гресса, но увидев склоненную надо мной голову демона, все вспомнил. Сразу стало нестерпимо больно и стыдно.
— Мышонок. Слава Создателю, ты очнулся.
Демон напоил меня горьковатым чаем на травах. При этом он все время что-то мне говорил, но я плохо понимал что. Его слова в моей голове сливались в один сплошной гул. Сознание ускользало. Я очень хотел спросить, почему мне не дали умереть, ведь я им не нужен, и уже собрался было с силами для этого, но демон тряхнул меня за плечи, требуя от меня чего-то.
— … во имя Создателя.
— Создателю я тоже не нужен, – я не был уверен, что произношу это вслух. – У меня нет имени. Я никому не нужен.
Потом он снова что-то горячо говорил и требовал открыть глаза. Я чувствовал, как сознание медленно уплывает, но приказ выполнил, хоть это было и нелегко. Глаза просто закрывались. Демон вдруг умолк, и я понял, что теперь могу поспать.

В следующий раз, когда я открыл глаза, возле меня сидела всхлипывающая Аника. Заметив, что я смотрю на нее, она громко закричала:
— Он очнулся!
А потом мне:
— Мышь. Прости меня. Если бы я могла предположить, я бы никогда…
Снова всхлипы и слезы.
Ее отстранил демон и, велев принести бульон, занял ее место.
— Мышонок. Прежде всего, запомни, ты нужен мне. Слышишь? Ты мне нужен, и я тебя не отпущу, чтобы ни случилось. Мы все за тебя очень переживали.
Переживали? Все? Не верю. Дарус смотрел на меня с таким ужасом и презрением. Он наверняка не захочет, чтобы я общался с его родными и будет прав. Я не достоин их.
Кажется, последнюю фразу я произнес вслух, потому что демон вспылил.
— Что значит — не достоин? Ты очень милый и добрый. Аника рассказала, что учила тебя читать. Как только поправишься, она продолжит ваши занятия, а я научу тебя языку демонов и оборотней, они очень похожи. Потом мы с тобой поедем куда-нибудь, например, к морю. Ты ведь не был у моря? Мы покатаемся на большом паруснике, и может, заглянем на эльфийские острова. А еще…
Я слушал все его обещания и не понимал, зачем он говорит мне все это? Зачем ему обещать рабу то, что он не будет выполнять? Спросить об этом? Но тут пришла Мирта с тарелкой горячего бульона. Демон тарелку взял и, отослав повариху, поднес мне ложку, предварительно подув на ее содержимое.
— Кушай. Тебе надо быстро поправиться.
— Зачем?
— Зачем поправляться?
Я отрицательно покачал головой по подушке.
— Зачем обещать?
— Затем, чтобы ты скорее выздоравливал. Ты лучше кушай, а не разговаривай. Ты пока слаб. Тебе нужно больше кушать и спать.
Понятно. Пока что я порченый товар. За заботой о моем здоровье скрывается желание перепродать. Конечно, кто купит немощного, ни на что не годного раба?
Как я не заплакал от его слов, сам не знаю. Так обидно мне стало. Я отвернулся, не желая видеть его, и уж тем более есть из его рук, но от демона было не так просто отвязаться.
— Кому сказано, открой рот!
Точно так же кричал на меня «учитель наслаждений» в доме торговца, требуя принять в рот мужской член. Его наука накрепко засела в моей несчастной голове. От окрика я вздрогнул, испуганно закрыл глаза и открыл рот настолько широко, насколько мог.
— Мышонок? Я не хотел кричать. Извини. И не надо так рот открывать. Я только хотел, чтобы ты покушал.
Он говорил тихим, словно виноватым голосом. Слезы вдруг полились просто нескончаемым потоком. Я захлебывался ими, но остановиться не мог. Я оплакивал все: и свое слишком рано закончившееся детство, рабство, побои хозяев, холод и голод, боль и унижения. Все сейчас слилось в этих слезах.
Демон обнял меня, прижал меня к своей груди, гладил по спине и голове, но ничего не говорил. Просто сидел и гладил. От этого мне стало так тепло, словно я с мамой повидался. Постепенно слезы высохли, и хозяин отстранился, погладив меня по голове еще раз.
— Все? Может, все же покушаешь? А то Мирта мне такой скандал закатит. Ее даже мой брат боится.

Два дня я только и делал, что ел и спал, как хотел мой хозяин. На третий день пришел Дарус. Он помог мне одеться, потому что хозяин собирался меня куда-то вести. Одевался я, не глядя дворецкому в глаза. Я не хотел снова видеть в них презрение. Правда, говорил он со мной вполне спокойно, даже нотки сочувствия проскальзывали, но слова могут обмануть, а глаза – нет.
Когда я закончил одеваться, пришел демон.
— Ни куртка, ни плащ не нужны, спасибо, Дарус.
Странно. Как же мы пойдем, ведь на улице холодно? Ответ на невысказанный вопрос пришел очень быстро. Демон поднял меня на руки и открыл портал. Я зажмурился. Многоголосый птичий гомон ударил по ушам.
— Можешь открыть глаза. Это зимний сад в княжеском дворце.
Я открыл сначала один глаз, потом второй, и восхищенно ахнул. Мы были точно в здании. Я видел над головой крышу — купол, похожую на прозрачный лед. Но это был точно не лед. В помещении было тепло и даже жарко. Вокруг нас, насколько хватало глаз, росли всякие кусты, небольшие деревца и распускались цветы. А еще вокруг порхали дивные птицы с разноцветным оперением. Впереди виднелся большой фонтан.
— Можно подойти? – я указал рукой в сторону фонтана.
— Нужно.
Демон, не отпуская меня с рук, подошел к воде и посадил меня на бортик. В воде тот час же плюхнуло. Я обернулся и увидел, как в прозрачной воде мелькают красные, белые и желтые спинки.
— Хочешь покормить рыбок?
Я согласно закивал, и перед глазами сразу оказалась чашечка с какими-то крошками. Рыб кормить оказалось очень интересно, но демон не дал мне долго играться с ними.
— Это еще не все.
Он снова подхватил меня на руки и понес дальше. Вскоре впереди показались стеклянные двери. Демон внес меня в них, и на нас опустилась тишина. Здесь не было птиц. Здесь росли яркие, сильно пахнущие цветы, над которыми порхали бабочки. Большие и маленькие, самых невероятных расцветок.
Одна из них, ярко-красная с черным и синим узорами села мне прямо на нос, щекоча его лапками. Это было так прекрасно, что я забыл о своих печалях. Я словно оказался в волшебной сказке, где нет ничего невозможного.
Мы немного постояли среди бабочек и снова двинулись вперед.
— Это еще не все.
Не все? Что же может быть еще? Я терялся в догадках, а демон уже подошел к очередным дверям.
Такой сладкий и немного забытый запах коснулся меня, словно обволакивая. Здесь вдоль дорожек росли кусты с яркими цветами.
— Это розы, Мышонок, – демон поставил меня на ноги возле куста с ярко-розовыми цветами.
— Розы.
Я коснулся бутона розы и погладил его пальцами. Лепестки были такими нежными, словно бархатистыми на ощупь.
— Роза.
— Этот сорт называется «Рассветное чудо». Она очень подходит тебе, мой Мышонок.
С этими словами Демон меня поцеловал, нежно касаясь моих губ своими.
— Ты мое чудо, мой Мышонок.

Лорд Кердейл.
Удивительно как мы начинаем ценить что-то, после того как потеряли.
Вчера я полдня провел в замке князя, с разгневанными родственниками Ола. Князь лично собрал нас, чтобы разобраться со всей этой историей. Он по очереди выслушал нас и признал мою правоту. Братья и родители Ола тотчас же подняли вой, по поводу того, что он защищает своего первого советника, на что получили исчерпывающий ответ от правителя. Наш князь очень не любит, когда его подозревают в покровительстве любимчикам. В общем, скандал решили замять. Вердикт князя был ясен и неоспорим.
— Ничего непоправимого не произошло, все пострадавшие живы. А если кто-то из участников попробует возобновить ссору, он окажется в моих казематах лет на двадцать. Думаю этого достаточно, чтобы охладить горячие головы моих подданных.
Разумеется, желающих спорить не нашлось.
Когда родственники Ола удалились, я обратился к князю с просьбой привести Мышонка в его зимние сады. Князь разрешил и даже выразил желание познакомиться с моим человеком поближе.
Идея с садами пришла мне в голову несколько дней назад, когда я застал Анику, плачущую на кухне, с книжкой в руках. Оказалось, что Мышонок не умел читать и те шушуканья по углам, которые я иногда замечал, были уроками. Самой потрепанной в этой книжке была страничка с описанием роз. Оказывается, они очень нравились моему пареньку, и он мечтал на них посмотреть, так сказать, вживую. Я все раздумывал, как бы выпросить у князя разрешение, а тут такой случай. И я его не упустил.
На следующий день, я попросил Даруса помочь ему одеться для выхода, когда Мышонок закончил завтракать.
Парнишка был еще немного бледен, поэтому я сразу подхватил его на руки, а то еще упадет, и перенес нас в зимние сады.
Когда Мышонок увидел ярких птиц, собранных здесь со всего нашего мира, он ахнул, и я почувствовал, как его робкое удивление, проникает в мою душу медленно, но неотвратимо, словно цветок первоцвета из-под снега. Сработало!
Когда он кормил рыбок, это было уже не удивление, а восторг. А уж при виде бабочек, особенно когда одна, особо наглая уселась ему на нос, он начал улыбаться, и я почувствовал себя просто на небесах от счастья. Мне удалось разрушить его ледяной панцирь. Осталось еще одно, последнее на сегодня действо – показать ему розы.
Недоверие, испуг, благоговение и, конечно же, восторг – все это смешалось в один головокружительный коктейль, наполнивший меня до краев. У меня получилось! Я готов был петь от радости, но вместо этого полез целоваться. После я испугался этого поступка, ведь я мог напугать и оттолкнуть моего Мышонка, но в тот момент я не думал, я чувствовал, и это было самым правильным решением в моей жизни.
Когда мы покидали сады, я почувствовал идущую от человека легкую грусть и поспешил его уверить, что мы сюда непременно вернемся еще не один раз, ведь мы еще не все посмотрели. После этого Мышонок улыбнулся мне и сказал:
— Спасибо, господин.
— Я тебе не господин. Ты очень невнимателен, так и не заметил, что я снял с тебя ошейник? Ты больше не раб.
Мышонок вдруг испугался и побледнел, улыбка сошла с его лица.
— Вы выгоняете меня?
— Конечно нет, глупый. Ты теперь мой, и я тебя никуда не отпущу. Просто я больше не хочу, чтобы тебя считали моим рабом. Ты теперь мой спутник по собственной воле, если, конечно, хочешь.
Сказал, и сам испугался. А если не хочет? Он от демонов видел мало радости, а я со своими чувствами лезу.
— Хочу, – голос его звучал тихо, он больше не смотрел на меня. – Только если я Вам надоем, Вы мне скажите сразу. Хорошо?
— Что за глупости? Как ты можешь надоесть?
Он пожал плечами, а я уловил в его чувствах тоску и обреченность. Бедный человеческий отпрыск, он настолько привык к тому, что он никому не нужен, что теперь боится поверить в мои чувства к нему. Я крепче прижал его к груди. Ничего, это пройдет, не завтра, но непременно пройдет, со временем. А пока…
— Ладно, я согласен на твое условие, только и у меня есть одно условие для тебя. С этой минуты ты зовешь меня Кир и говоришь мне «ты», а не «вы».
Его глаза удивленно распахнулись.
— Но…
— Никаких «но», или договора не будет. А теперь домой. Нас ждет обед.
— Уже? – За всеми этими волнениями и переживаниями он не заметил, сколько прошло времени.
— Не уже, а еще. Мирта непременно будет ругаться за то, что пришлось все разогревать.