Лекция: Испытай сердце своё и найдёшь, что ничто не может вполне удовлетворить и наполнить его, кроме Бога. Его и взыщи – всеми силами души своей. Если взыщешь так, обретёшь. 2 страница
Как мы уже сказали, современные великие учёные в большинстве своём веруют в Бога; среди них назовём ещё такие имена, как Эйнштейн, Бергсон, Планк, Джине, Лодж. Из этого видно, что утверждение антирелигиозной пропаганды о несовместимости веры в Бога с учёностью совершенно несостоятельно.
«Религия – враг науки. Представители религии, особенно католической церкви, всегдa преследовали науку, – они сожгли Джорданo Бруно, преследовали Галилея и Коперника за то, что те отстаивали научную истину вращения Земли вокруг Солнца».
То, что религия не является врагом науки, видно уже из приведённого факта о подавляющем большинстве верующих среди учёных. Напомним, что католические священники и монахи составляют почти десятую часть наиболее выдающихся астрономов. В их числе находится католический монах-иезуит отец Секки, основатель важной отрасли астрономии – астрофизики, занимающейся установлением состава звёзд.
То же самое мы наблюдаем и в других отраслях науки. Такая современная наука, как генетика, основана католическим священником, монахом ордена св. Августина, отцом Менделем. Всякому, кто серьёзно занимается зоологией, известно имя Васмана, знатока мира муравьёв и термитов, – он также был католическим священником-иезуитом. Современные филологи хорошо знают имя французского католического священника о. Русло, известного своими работами в области фонетики. Многотомные труды учёнейшего швейцарского миссионера отца Вильгельма Шмидта, монаха ордена Штейлеров, внесли ценнейший вклад в дело изучения народов Африки и опрокинули многие неправильные понятия в области этнологии.
То, что в средние века монастыри были средоточием научных занятий, не отрицает никто; безбожники даже упрекают Церковь в том, что она якобы монополизировала науку и тем задержала её развитие. В действительности же оказалось, что как раз там, где наука была сконцентрирована в монастырях, она опередила другие страны и блестяще подготовила дальнейшие научные достижения, последовавшие за этим периодом.
А упрёки в том, что представители Церкви боролись против взглядов тех или иных мыслителей, тоже несправедливы. Джордано Бруно был осуждён вовсе не за то, что придерживался гелиоцентрической системы и отвергал учение о нахождении земли в центре мира. Осудили его за попрание основ христианского учения, например Божественности Христа, действительности совершённых Им чудес и т.п. Подобные факты не относятся к сути религии. История показывает, что и безбожные правительства весьма жестоко расправляются со своими противниками. С преследованием же научных взглядов эти факты в основном не имеют ничего общего.
Относительно Коперника известно, что никаким репрессиям за своё учение он не подвергался. Он сам был католическим священником (членом причта кафедрального собора) и пользовался уважением у высшего духовенства. Одно это опровергает разговоры о том, что его теория будто бы была враждебна христианскому учению. В книге Коперника не было ничего противоречащего христианскому учению. Противники Коперника считали, будто его взгляды не сходятся с тогдашним толкованием Священного Писания, потому что при средневековом состоянии науки Библию понимали довольно примитивно. В действительности же Библия не имеет целью установление какой-либо астрономической системы, а говорит о мироздании в образах и понятиях современного ей человечества.
Отвержение гелиоцентрической системы католическими учёными XVI-XVII веков было, конечно, их ошибкой; но ошибка учёных вовсе не является доказательством враждебности религии или Церкви к науке и к научному прогрессу. Противники системы Коперника потому боролись против неё, что считали старую систему научно доказанной, а взгляды Коперника – необоснованной гипотезой. Со своей точки зрения, они защищали науку, а не тормозили её. Когда теория Коперника была научно доказана, никто из представителей Церкви не возражал больше против неё.
Вообще, усвоение новых теорий редко проходит гладко: большинству учёных бывает трудно отказаться от привычных представлений, и часто они усердно защищают старые взгляды, пока их несостоятельность ещё не доказана несомненно. Вспомним почти полувековые споры физиков о нагревании веществ: старая материальная теория учила, что нагревание веществ происходит от присутствия особого легковесного вещества – теплорода; новая же теория утверждала, что подобного вещества не существует. Спор прекратился только после того, как полная несостоятельность старой теории была доказана на опыте расплавления, путём взаимного трения, двух кусков льда, не соприкасавшихся с какими-либо предметами «богатыми теплородом».
Знаменитый естествоиспытатель Либих долго не хотел верить открытиям Пастера, что микробы являются причиной человеческих болезней. Он даже сравнивал теории Пастера с абсурдным утверждением, будто вода в реке движется в результате вращения мельничных колес. А между тем как раз открытия Пастера и дали возможность поставить медицину на новую основу и спасти жизнь множеству людей. С точки зрения безбожников, выходит, что и Либиха следует причислить к врагам науки, тормозившим её развитие.
Преследование Галилея, действительно, исторический факт. Но враги Церкви, повествуя о нём, искажают факты. На самом же деле Галилею было всего лишь предложено не пропагандировать своих взглядов. Да и эта мера была принята отчасти из-за неспокойного характера самого Галилея, требовавшего от церковных властей осуждения своих противников. О том, что Галилея подвергали пыткам, нет решительно никаких указаний; спор может лишь идти о том, грозили ли ему таковой. А уж приписываемая ему фраза: «А всё-таки она вертится!» – чистый вымысел.
Вообще же, в наши дни упрекать Церковь за то, что происходило более трёхсот лет тому назад, так же неразумно и несправедливо, как если бы мы взялись обвинять современное правительство Соединённых Штатов за жестокое отношение к неграм во времена рабовладельчества или современное правительство Англии за жестокие антикатолические законы былых времён.
Тем более что и при атеистических правительствах известнейшие учёные (например, академик Н. И. Вавилов) осуждались и репрессировались, несмотря на их научные заслуги, за то, что их исследования противоречили доктринам партии. Зная об этом, другие учёные замыкались в себе, уходя от научной деятельности. Из всего сказанного ясно, что господствующее безбожие сковывает науку в несравненно большей мере, чем когда-либо её ограничивала господствующая религия.
«Религия повествует о различных чудесах. Наука же доказала, что никаких чудес нет и быть не может, так как это было бы нарушением законов природы».
Повествования о чудесах рассматривают чудеса именно как исключения из общего правила, как редкостные явления, уклоняющиеся от обычного порядка вещей, основанного на законах природы.
Вопрос о возможности чудес зависит от другого связанного с ним вопроса: о существовании Бога, Творца и Промыслителя, Властелина всего мира. Если мы не верим в существование Бога, то, конечно, должны признать чудеса невозможными. Ибо кто мог бы тогда вмешиваться в действия слепой силы, управляемой якобы извечными законами? Кто мог бы заставить эту силу отступать от порядка, установленного раз навсегда? Если же мы верим в существование Бога (а в это верили многие учёные) – значит, мы верим и в возможность того, что Он, как Всемогущий Повелитель природы и Творец её законов, волен и останавливать их действие в тех случаях, когда это бывает нужно для блага человека или для вразумления и назидания неверующих.
Точные науки никогда не доказывали и не могут доказать невозможность чудес, т.к. они исследуют правила и законы природы, а не исключения из них. Как встречающиеся в филологии исключения не противоречат грамматике и правилам языка, являясь дополнением к ним, так же и чудеса не опровергают законов природы, но существуют помимо них.
Если автомобиль какого-либо почётного лица имеет право проехать там, где другим проезд запрещён, если для кого-нибудь железная дорога допускает специальный поезд, то этим нисколько не отменяются установленные правила уличного движения или расписание поездов.
Чтобы отвергнуть возможность чудес, надо прежде всего доказать вымышленность или ложность всех чудес, о которых имеются многочисленные свидетельства. Предполагать во всех этих случаях обман или самовнушение может лишь человек, совершенно незнакомый с непреложностью этих свидетельств. Было много случаев, когда неверующие люди, свидетели чудес, убедившись на основании тщательного исследования, что никакого естественного объяснения дать совершившемуся нельзя, становились верующими и сохраняли веру до конца своих дней.
Наиболее ярким и общеизвестным фактом, доказывающим подлинность чудес, являются исцеления в Лурде, во Франции. Там работает постоянная врачебная комиссия, в состав которой входят врачи-специалисты, среди которых есть верующие и неверующие. Они имеют полную возможность научно исследовать все происходящие исцеления и объяснять их по своему усмотрению. Если внезапному выздоровлению больного можно дать какое-нибудь естественное объяснение или возникает сомнение в действительности исцеления, то такой факт не регистрируется как чудесный. Если же все врачи утверждают согласно, что не могут дать никакого естественного объяснения происшедшему исцелению и что нет никакого сомнения в его действительности, то такой случай исцеления регистрируется как чудо.
Таких чудес зарегистрировано в Лурде великое множество! Среди них особенно поразительны случаи быстрого и полного исцеления органов тела, поражённых тяжкой болезнью. Здесь, конечно, не может быть и речи о самовнушении или действии на организм нервного потрясения. Не принимающие чудес вместо голословного отрицания фактов сделали бы лучше, если бы ознакомились с документацией этих фактов, подтверждённых беспристрастными врачами, а уже после этого подумали, разумно ли считать возможность чудес опровергнутой научными исследованиями.
Конечно, не всё принимаемое людьми за чудо бывает действительно таковым. Нередко случаются ошибки, и довольно часто повествования о чудесах легендарны. Поэтому Церковь относится к сообщениям о чудесах с большой осторожностью. Таким образом, повествования о чудесах совсем не ставят религию в противоречие с наукой, ибо настоящая, свободная наука никогда не отвергала возможности чудес.
«По учению религии, человек состоит из духа и тела, современная же наука хорошо изучила человека и не нашла в нём никакой души. В наше время всем известно, что смерть наступает в результате прекращения работы важных opганов человеческого тела, а cовсем не потому, чтo душа покидает тело. Учёным даже удавалось „оживлять“ людей, т.е. восстанавливать прекратившуюся деятельность их органов, так что, если бы душa существовала, это значило, что им yдалось вернуть её обратно в тело».
В вопросе отрицания души материалисты поступают точно так же, как они делают это при отрицании Бога как Творца и Управителя мира. Они ссылаются на достижения науки, позволяющие ближе проследить процессы, происходящие в человеческом теле, как будто эти достижения доказывают, что души не существует. Это так же несостоятельно, как и отрицание Бога на основании поверхностного изучения природы.
Представьте себе такое положение: писатель работает над книгой, в которой хочет развить и защитить свои идеи. Для этого он жертвует сном, отдыхом, развлечениями, едой – словом, всем, к чему он должен был бы стремиться для естественного удовлетворения своего материального начала. Он имеет власть подчинить себе материальную сторону своего существа при помощи воли, осознав при помощи разума, что должен так поступить. Но он может и не послушаться разума и направить свою волю согласно требованиям своего тела, т.е. отдыхать, спать, есть, пить и ни о чём другом не заботиться. Душа и есть то, что заставляет его пренебрегать материальными потребностями.
Утверждение, будто души не существует потому, что учёные не нашли её при детальных исследованиях человеческого тела, наивно и нелогично. Такое утверждение можно было бы привести против учения о существовании души только в том случае, если бы религия учила о материальности души, о том, что она имеет вес и объём или какую-либо особую тонкую структуру, которую можно обнаружить при помощи различных приборов. Но ничего подобного нет: религия, по крайней мере христианская, считает человеческую душу нематериальной субстанцией и такой она считала её и до появления всех усовершенствованных приборов.
Выражения Св. Писания, отождествляющие душу с жизнью или кровью человека, указывают лишь на ту связь, которая логически существует между этими понятиями, т.к. от потери крови человек лишается жизни, как если бы душа оставила тело. Кровь является символом души, носительницей жизненного принципа человека.
Отрицать существование духовной, нематериальной субстанции человека – души – так же неосновательно, как отрицать наличие ума у человека, тело которого после смерти было вскрыто, но при исследовании мозга никакого специального ума обнаружено не было. Современная наука, объясняя причины, вызывающие смерть человека, нисколько не ослабляет того положения религии, что смерть сама по себе состоит в разлучении души с телом. Душа создана Богом не для жизни вообще где-то в мировом пространстве, а для незримого обитания в теле определённого человека. Она неразрывно связана с телом именно этого человека до тех пор, пока оно, в силу старости, болезни или несчастного случая, не приходит в такое состояние, в котором больше не способно служить духовной субстанции этого человека.
Душа разлучается с телом, исполнив своё назначение на земле – оживлять тело, и пребывает до конца мира в бестелесном состоянии. Если же состояние тела таково, что оно ещё может – как своими силами, так и при помощи медицины – после временной приостановки возобновить или восстановить жизненные функции, то душа, конечно, и не расстаётся с ним, и наступившая было смерть – лишь кажущаяся, как, например, при летаргическом сне.
Таким образом, и это утверждение безбожников не имеет никакого права опираться на науку.
«Если бы мир был создан всемогущим, мудрым и благим Богом, то он должен был бы быть более совершенным. В нём не могло бы быть тогда столько страданий и несправедливостей. Бог должен был бы позаботиться о том, чтобы каждый имел всё, что ему нужно».
Мир в том состоянии, как мы его видим, не является идеальным. Мир как целое ещё на пути к совершенной стадии своего развития: в мире много страдания, но и страдание имеет свой смысл; влияя на душу человека и освобождая её от привязанности к земному, оно облагораживает её. Если бы мир был создан таким, чтобы каждый имел в нём всё для своего удобства, то люди совсем оставили бы высокие цели, перестали бы думать о духовном, о небесном, забыли бы, что они созданы по образу и подобию Божию, отреклись бы от своего стремления к совершенствованию.
Современный мир есть место испытания и воспитания для рода человеческого. Он представляет собой нечто вроде универсального стадиона, на котором присуждаются призы потрудившимся и достигшим цели. Окончательная цель Божественного плана – это мир будущего. Теперешний мир – временный, будущий мир – вечный. Жизнь каждого отдельного человека здесь на земле – это мимолётный миг, а будущая жизнь – неизмеримая бесконечность. Ибо перед очами [Божиими] тысяча лет, как день вчерашний, – говорится в Библии (Пс. 89:5).
Мы, живущие в этом мире, ограниченные свойственными ему представлениями, постоянно забываем о громадной разнице между быстро текущими событиями земной жизни и покоящимися в вечности событиями грядущего. Поэтому нам нередко и кажется, что всё в этом мире устроено плохо, и мы начинаем сомневаться в премудрости и благости его Создателя. Мы забываем, что все наши самые тяжёлые скорби в этой жизни по сравнению с жизнью вечной не больше неприятного сна, томящего ребёнка, который исчезает, как дым, в момент пробуждения от ласкового прикосновения материнской руки. Бог допускает страдания в подобной сну временной жизни для того, чтобы, претерпев их здесь, мы могли войти в жизнь вечную и в ней наслаждаться счастьем тоже вечным.
Тот, кто не закрывает глаза на следы Божественного руководства в своей жизни, должен признать, что нередко страдания и неприятности, казавшиеся ему досадными и невыносимыми, в действительности послужили ему же на пользу. Да и может ли быть иначе? Изучая природу, мы узнаём, что Бог заботится о всяком, даже самом ничтожном творении, предохраняя его от опасностей. Он дал тысячам растений тысячи способов распространять семена, дал защитную окраску слабым животным и насекомым, одарил их инстинктом, который бывает иногда мудрее и дальновиднее человеческого ума. Вспомним постройки термитов, искусству которых могут позавидовать архитекторы и инженеры. Вспомним постройки сотов пчёлами.
Учёные высчитали, что выбранная пчёлами форма сотов является самой практичной, самой вместительной, самой удобной. Учёным понадобились логарифмы для вычисления, а пчёлы «знали» способ вычисления с незапамятных времён. Откуда бы они «узнали» всё это, если бы не было Бога, заботящегося о них? Объяснить это явление с точки зрения лучшей приспособляемости совсем невозможно. Тогда пришлось бы предположить, что множество различных видов пчёл совершенно вымерло лишь из-за того, что они не сумели найти идеально практическую форму сотов, а это было бы явной нелепостью.
Другой пример: в реках и озёрах Средней Африки водится довольно крупная рыба, называемая мормирус. Эта рыба снабжена органом, позволяющим ей своевременно узнавать о приближении опасных для неё более крупных хищных рыб. Она обладает настоящим естественным аппаратом «радар», действующим при помощи электромагнитных волн, дающим ей возможность ускользнуть от приближающейся опасности. Как мог бы такой естественный аппарат возникнуть сам собой?
Изучение природы даёт нам великое множество примеров, в которых ясно видна забота Творца об отдельных видах своего творения. Как же можно думать о том, что Он мог забыть о Своём высшем творении – человеке?
«Религия является продуктом социальных отношений и потому не может быть истинной».
То, что религия является продуктом социальных отношений, постоянно повторялось в советских и вообще марксистских книгах. Однако от частого повторения это утверждение нисколько не становится убедительным и тем более истинным. Прежде всего надо помнить, что религия есть явление общечеловеческое, охватывающее своими различными формами все народы земного шара всех времён и эпох.
Мы читаем у Тита Ливия, что уже в глубокой древности можно найти у разных народов всевозможные обычаи и привычки, но нигде и никогда невозможно найти народы без религии. Это положение древности считается достоверным и в наше время, когда уже изучена история всех народов земного шара. Правда, в очень редких случаях, исследователям приходилось сталкиваться и с народами, отличавшимися большой недоверчивостью к чужеземцам, и тогда долго не удавалось обнаружить каких-либо признаков религиозных понятий. Атеисты с радостью подхватывали сообщения о таких случаях, видя в них подтверждение своей теории о вымышленности религии. Однако более тщательное изучение этих народов показало, что они лишь избегают затрагивать религиозные темы в беседах с чужеземцами. Те исследователи, которым удалось снискать их доверие, смогли узнать об их религиозных представлениях и были поражены тем благоговением, с которым эти примитивные народы относятся к миру сверхъестественному. Уже один факт универсальности распространения религии делает очень сомнительным предположение, что она возникла в результате социальных отношений.
Нередко атеисты утверждают, что религия возникла из-за осознания человеком своего бессилия, из-за страха перед грозными силами природы. Поэтому, мол, силы природы обожествлялись людьми. Люди, не имея возможности управлять природными явлениями, старались умилостивить их, обращаясь к ним, как к одушевлённым существам.
Конечно, такую персонификацию сил природы мы находим в языческих религиях. Но этим самым доказывается лишь наивное и неправильное направление религиозного чувства, но отнюдь не объясняется его возникновение. Если бы религия как таковая возникла только из страха, то ни одна из них не могла бы укреплять в людях их готовность к самопожертвованию и героическую верность исповедуемым религиозным идеалам, как мы это видим в христианстве. Если бы религия не имела глубочайшей основы в душе каждого отдельного человека, то как могла бы она распространиться повсеместно? Ведь против неё, как против новшества, должны были бы подняться протестующие голоса, должна была бы вестись длительная борьба, как это имело место при переменах религиозных течений. Тогда неизбежно остались бы где-нибудь народы, не поддавшиеся такому религиозному новшеству!
Кроме того, религиозные представления, сами по себе очень сложные, как находящиеся вне обычного человеческого опыта, не могли бы быть искусственно привиты. Поэтому: либо они являются свойством души, либо душа является органом для их восприятия. Ведь самая «умная» обезьяна, прекрасно имитирующая наиболее сложные действия человека, совершенно неспособна к религиозному восприятию, тогда как человек, даже самый примитивный и ограниченный, всегда к таковому способен.
Доказательства естественного происхождения религии полностью опираются на теории прошлого века, утверждавшие, что все высшие (монотеистические) религии возникли из более примитивных (политеистических) верований. Между тем основные положения этих теорий, если и не разрушены окончательно, всё же очень сильно подорваны позднейшими исследователями. Они показали на ряде примеров, что как раз недавно изученные народы, сохранившие свою первобытную структуру от влияний чужих культур, сберегли в удивительной чистоте идею единобожия (монотеизма) и что, следовательно, больше невозможно говорить о зависимости религиозных представлений от социальных условий и считать, что монотеистические религии возникли из политеистических. Наибольшие заслуги в этих новых исследованиях принадлежат английскому учёному Эндрю Лангу и швейцарскому учёному Вильгельму Шмидту. Последний разработал эти вопросы в своём шеститомном труде «Происхождение идеи о Боге».
«Религия – орудие угнетения трудящихся. Она принуждает их к тому, чтобы те не заботились об улучшении условий жизни, к отказу от бopьбы за такое улучшение, к пассивной покорности эксплуататорам».
Такое утверждение безбожников обычно базируется на отдельных, вырванных из контекста выражениях Св. Писания и на отождествлении некоторых представителей религии или определённых религиозных организаций с религией в целом. Конечно, можно выбрать из всего Св. Писания такие выражения: Слуги, повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым (1 Пет. 2:8), – или: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога (Рим. 13:1), – или: Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям (Тит. 3:1) и т.п. Тогда, конечно, создаётся впечатление, что главная цель христианской религии – приучить людей, стоящих на нижних социальных ступенях, к повиновению и послушанию. Но если взять Св. Писание в целом, прочитать его и продумать, то никак нельзя сказать, что вышеприведённые выражения составляют всё социальное учение Нового Завета.
Цель христианства – привести человека через нравственное совершенствование к Богу, а это достигается путём длительной борьбы с самим собой, со своими страстями и эгоистическими стремлениями. Нравственное усовершенствование человека есть также единственное средство для организации справедливого социального строя. Борьба одних социальных групп против других без этого средства, без этого условия только заменяет прежние группы угнетателей новыми, нисколько не уничтожая несправедливости и угнетения. Примеры французской и русской октябрьской революций или господства нацизма в Германии доказывают это с достаточной очевидностью. На протяжении всей истории христианство боролось за нравственное усовершенствование людей; если оно не достигало этой цели, то совсем не потому, что христианские идеалы ошибочны, но лишь из-за отказа людей им следовать, ведь люди чаще предпочитают удовлетворять свои эгоистические желания.
Христианство предъявляет нравственные требования одинаково к сильным и слабым, к бедным и богатым. К имеющим власть и богатым оно особенно строго, как это видно их слов Св. Писания, обращённых к ним: Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды изъедены молью. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа (Иак. 5:1-2, 4). Вспомним слова проповеди Спасителя: Горе вам, богатые, ибо вы уже получили своё утешение. Горе вам, пресыщенные ныне, ибо вы взалчете (Лк. 6:24-25). Ясно, что таких слов не было бы в Св. Писании, если бы оно предназначалось исключительно для воспитания бедных в покорности богатым. В ряде других мест Библии богатые осуждаются, как притеснители и угнетатели, как забывшие Бога.
Церковь осуждает лишь незаконные притязания революционных организаций, пытающихся разжечь страсти неимущих и натравить их на людей с достатком. Поэтому Церковь, осуждая и предавая анафеме коммунизм, как безбожное, антихристианское учение, сочувствует стремлению трудящихся к улучшению своего материального положения и одобряет их объединение в христианских профсоюзах.
Из всего этого видно, насколько ложно обвинение религии и Церкви во враждебности к простым, небогатым людям.
«Почему же тогда в России Церковь всегда шла на поводу у правительства и богатых?»
Русская Православная Церковь, в лице лучших представителей, тоже резко осуждала злоупотребления имущих и защищала интересы бедных. В этом может убедиться каждый, кто ознакомится с сочинениями Тихона Задонского. Вот как он упрекал богатых, эксплуатирующих трудящихся: «Чем более (кто-либо) богатства собирает, тем более собирает себе гнева Божия и последующие вечные казни. Надобно (ему) вынесену быть из тех чертогов, которые от крови убогих соорудил» [Свт. Тихон Задонский. Слово о хищении]. «А хотя где и праведно собрано богатство, что весьма редко бывает, то когда или в сундуках сокрывается, или на излишние расходы расходуется, – то и это делается против воли Божией» [Свт. Тихон Задонский. Об истинном христианстве. Кн. 2].
Подобных изречений можно найти великое множество в сочинениях пастырей Русской Православной Церкви. Известные русские праведники: Серафим Саровский, Амвросий Оптинский и другие старцы – никогда не делали различия между бедными и богатыми, простыми и знатными.
Правда, надо признать, что Русская Церковь, благодаря тому, что она постепенно превратилась в Церковь национальную, вынуждена была всё более и более подчиняться власти светского правительства, нередко пользовавшегося ею в своих целях. Но этот факт доказывает только необходимость борьбы за вселенскую свободную Церковь, а не против Церкви или даже вообще против религии.
То, что в Русской Церкви раздавались сильные голоса против порабощения её государственной властью, доказывает борьба, которую вели против монастырских владений земельными угодьями русские монахи, известные под именем «заволжских старцев» (XV-XVI века). Число сторонников добровольного отказа монастырей от земель не меньше числа их противников.
«Раз религия призывает людей обращать своё внимание прежде вceгo на сверхприродные начала жизни, отучая их заботиться о мирском, – „Не заботьтесь, что вам есть или во что одеться“ (см. Мф. 6, 25), – то ясно, что такое мировоззрение будет вредно отражаться на экономическом и культурном состоянии общества».
История доказывает как раз обратное. Распространение христианства сопровождалось и распространением культуры, и поднятием экономики. То, что монастыри обрабатывали целые местности, до их появления необитаемые или малообитаемые, не могут отрицать даже враги религии. Религиозные темы более чем что-либо другое вдохновляли великих поэтов, художников и композиторов в их служении подлинному искусству. Это доказывает, что возводимое на христианство обвинение, в частности, в том, что оно развивает в людях пассивность и бездеятельность, противоречит историческим фактам. Постоянная устремлённость истинных христиан мыслями к небесному удерживает их только от того, чтобы видеть главный смысл и главную цель жизни в земных, материальных интересах.
Хороший христианин вовсе не пренебрегает земными делами из-за того, что мыслит о Боге и о небесном. Наоборот, мысль о Боге побуждает его исполнять свои обязанности добросовестно, с усердием, не за страх, а за совесть.
Он чувствует себя обязанным хорошо выполнять то, что возложено на него волей Божией. Вот яркий пример этому: когда в XVII веке в России шло жестокое преследование старообрядцев, они уходили в дикие леса, селились там, ведя строго религиозный образ жизни. Несмотря на то, что они ожидали скорого конца мира, их селения, часто созданные по образу монастырей, становились образцовыми хозяйствами. Особенно знаменита была в этом отношении Выговская старообрядческая пустынь, основанная в конце XVII века в Поморском крае и ставшая не только образцовым хозяйственным центром, но и культурным очагом для всего старообрядчества. Старопечатные книги переписывались там массами и развозились целыми возами в разные концы России. Выговская библиотека была по тому времени весьма богата. Кроме переписывания книг, там процветало иконописное искусство. В то же время весь уклад жизни Выговской пустыни оставался строго религиозным, монастырским. Таких примеров история знает немало.