Лекция: Существал ли во главе языческих Богов единый владыка. (Перун и Свентовит).
Несмотря на несколько волюнтаристский (с установкой насинтезирование, носящей оттенок нарочитости) характер религиозной реформы Владимира 980 г., затемняющей отчасти истинное положение вещей, можно говорить о ведущей роли Перуна, главы киевского пантеона (тем горше была его судьба при введении христианства), и Свентовита у балтийских славян. Эти Боги, каждый в своём кругу, были центрами, вокруг которых концентрировались другие Боги, имевшие специфические функции (и локусы) в зависимости от их соподчиненного положения. Вместе с тем Перун и, возможно, Свентовит были теми мифологическими персонажами, которыми благодаря своему первенству (видимо, со временем всё возраставшему) задавали новое и очень важное направление в развитии всей религиозной системы — к монотеизму. Эта тенденция стороннему наблюдателю бросилась в глаза уже в VI в. (Прокопий писал о славянах, что «они считают, что один из богов — создатель молний -…единый владыка всего»- Bell. Goth. VII, 14; СДИС 1:183). Перун действительно понимался, видимо, не просто как «первый» из Богов, но как Бог по преимуществу, представитель и заместитель всех Богов, бог вообще. Этому свидетельствовало и то, что он выступал как небесный победитель хтонического противника, и оппозиция Перун — его противник стала определяющей. Особая вражда христианства по отношению к Перуну вызывалась, в частности, опасностью отождествления вчерашних язычников Перуна с христианским Богом (образ Ильи- пророка как громовержца- результат исторического компромисса с новой системой). Тем не менее «верховенство» Перуна по своей сути было очень далеко от подлинного монотеизма. И препятствием было не только наличие других Богов, но и существенные несовершенства самой идеи «физического» первенства.
5.1. Перун.
В белорусской и русской мифологии, бог князей и воинов, хранитель государственных устоев. Сын Сварога и Матери-Сва. Во время его рождения гремели громы, дрожала земля, и рушились горы. В календаре Древней Руси днём Перуна считалось 2 августа (христианский период замещён днём Ильи-пророка). В этот день он победил Змея; состоялся сговор Перуна и Дивы; состоялась их свадьба. На 27 июля приходился отбор жертвоприношений Перуну. Миф о битве Перуна со Скипер-зверем сходен с древнегреческими мифами о борьбе Зевса с Тифоном, поединке Геракла с Гидрой. В древнерусском пантеоне почитался в качестве верховного бога. Позднее в русском фольклоре образ Перуна замещался библейским Ильёй-пророком, Ильёй Муромцем, Егорием Храбрым, Фролкой — сиднем, и Светогором — богатырём.
5.2. Пантеон языческих богов князя Владимира Святославовича.
Боги языческой Руси полнее всего представлены в источниках в связи с созданием Владимиром киевского пантеона в 980 г. Ср.: И нача княжити Володимер въ Киеве единъ * и постави кумиры на холму* вне двора теремного. Перуна древяна * а главу его сребену * а оусъ златъ * и Хърса Дажьба * и Стриба * и Симарьгла * и Мокошь [и] жряху имь наричюще я б [ог] ы… и жряху бесомь… (Лаврентьевская летопись, л. 25). Выделенность здесь Перуна несомненна, но существенная информация минимальна. Другие источники позволяют восстановить связь Перуна с громом и молнией. Ср. Перун «гром», проклятия типа «чтоб тебя Перун убил», упоминания об оружии Перуна- Ramien piorunowy, strata piorinowa (ср. Громовая стрела), мотив поединка с противником в белорусской сказке, где Перун поражает его молнией и громом, параллели в балтийской традиции и т.п. Перун связан также с огнём и водой, с камнем и дубом, с верхом и небом, с конём и колесницей (ср. образ Ильи-Пророка, как преемника Перуна). Несомненна связь Перуна с воинской функциёй; он-покровитель княжеской дружины, и она “клашасашроужемъ своим и Перуном бгом своим” Лаврентьевская летопись, л.32). Вероятно Перуну был посвещён четверг (в полабском четверг обозначается как “Перунов день», ср. рус. После дождичка в четверг). На основании внешних и внутренних данных, архаичных или поздних, восстанавливается женское соответствие Перуну- *Перынь, имя которой совпадает с названием святилица Перуна в Новгороде и соответствует имени женского персонажа в ряде других традиций. Этот реконструированный образ должен пониматься как жена громовержца (такие пары соотнесённых персонажей- мужского и женского- или соответствующих символов хорошо известны и в индоевропейской традиции в связи с тем же языковым элементом, что лежит в основе имени Перуна, и в более поздних трансформациях, ср. Илья и Мария (Марена, Морена), громовит Илиjа- огньена МариJA в сербской песне или Илья и огняна Мария в болгарской и т.п.): более отдалённое женское соответствие Перуну можно видеть в обозначении участниц ритуального вызывания дождя на Балканах, ср. болг. Пеперуна, пеперуда, пеперуга, с.-х. Прпоруша, преперуша, рум. paparuda, porpirita, аромун. Pirpiruna, paparuna, porpirita, алб. perperone, н. -греч.
Поскольку пеперуды избирались только из девиц, они могли пониматься как дочери-жрицы Перуна (так сказать, Перуновны), почитающие стоящего над ними бога, ср. сходный мотив в украинской песне: « Гей, Ладо, Гей! А ты, Перуне,/ Отче над Ладом, гей ты, Перуне…» (О. I. Дей. Iгри тапicнi. К., 1963:379)- при учёте того, что Лада первоночально женский персонаж (ср. лада, ладо применительно к супругам). Наконец Перун учавствует и сюжете т. и. Основного мифа: его ядро составляет поединок с противником, в качестве которого выступает Вельс- Волос.В полном виде этот миф восстанавливается при учёте данных балтийских и других индоевропейских традиций, но славянские источники, хотя и разрозненные, сохраняют очевидные следы этого сюжета (ср. белорусские сказки о борьбе Перуна со Змеем, о царе Огне или Громе и царице Маланьице и Змиулане, новгородские предания, записанные П. Якушкиным, о «змеяке» Перюне, ходившем «спать в Ильмень-озеро с волховскою коровницею» и, в конце концов, побеждённом новгородцами ярославское предание о споре Ильи с Волосом и т.п.).
5.3. Хорс.
Вторым в списке «Владимировых богов» стоит Хорс (Хърсъ, Хръсъ, Хрьсъ, Хъросъ, Хорсъ и т.п.); его имя упоминается также в «Хождении Богородицы по мукам», в «Слове о полку Игореве», в ряде сочинений церковной литературы, направленной против языческих пережитков. Имя Хърсъ объясняется из иранского, ср. перс. Xurset как обозначение обожествленного солнца (авест. -*Hyare xsaetem “солнце царствующее”). Присутствие этого божества в пантеоне находит своё объяснение в исторической ситуации в Киеве в X в. (наличие иранского компонента в составе населения Хазарии и Киева), вынудившей включить и пантеон этого «чужого» бога (Хорсъ жидовинъ, по характеристике апокрифа «Беседа трёх святителей»). «Великий Хорс», которому князь Всеслав «влъкомъ путь прерыскаше» («Слово о полку Игореве»), обычно понимается как мифологический образ солнца. Его представляли в виде всадника, скачущего по небу. По всей вероятности, в этом образе славяне сохранили следы почитания какого-то очень древнего божества. В христианских поучениях Хорса всегда относят к идолам, в «Повестях о Куликовской битве», в частности, говорится, что богу поклонялся Мамай.
5.4.Даждьбог.
Возможно, Хорс в списке дублирует следующее божество — Дажьбога, также связанного с солярными функциями. Во вставке, включенной в «Хронику» Малалы и отражённой в Ипатьевской летописи под 1144г., прямо указывается, что Дажьбог — «Солнце же царь сынъ Свароговъ», т.е. Сварожич (ср. это имя у балтийских славян). В украинской народной песне с Волыни Дажьбог высылает соловушку замыкать зиму и отмыкать лето (здесь же обнаруживается мотив чрезмерного жара- пожар, спаливший деток-птенцов; возможно, что первоначально этот мотив связывался с солнцем-Дажьбогом, ср. в заклинании Ярославны: « Светлое и тресветлое слънце!»… Чему, господине, простре горячюю свою лучю на лады вои…»- «Слово о полку Игореве»). В другой песне с Волыни князь» (жених) по сути на свадьбу встречается с Дажьбогом на восходе солнца; здесь существееы три мотива- пути Дажьбога, его покровительство (участие) в свадьбе и соотнесение с Солнцем (раз в жизни во время свадьбы жених- «князь» выступает в образе божественного жениха, участника «первосвадьбы» Солнца). В «Слове о полку Игореве» о русских дважды говорится как о внуках Дажьбога, который, видимо, должен пониматься как родоначальник или покровитель русского народа, его наследия и богатства. Ср. этимологию имени этого бога: Дажьбог «бог-даятель», наделитель богатством, к которому обращаются в ритуале, в молитве, при благопожеланиях (дай, Боже!). В сербской сказке сДажьбог — имя «царя на земле», противопоставленного «Богу на небесах».
5.5 Стрибог.
Стрибог соотнесён с Дажьбогом как бог- распределитель богатства (ср. про-стирать). Этому предложению не противоречит то, что ветры называются «Стрибожьими внуками» («Слово о полку Игореве»); видимо, у этого божества были и атмосферные функции (бог ветра часто не что иное, как специализированная ипостась громовержца, ср. Позвизд-Похвист).
В восточнославянской мифологии бог ветра. Его идол был установлен в Киеве в числе семи важнейших славянских божеств. С распостранением христианства вера в Стрибога постепенно ушла.
5.6. Семаргл.
О следующем божестве в списке — Симаргал (Симарьглъ, Семарьглъ и т.п.)- практически ничего не известно. Оно иранского происхождения, ср. перс. Simurg (Simury), пехл. Senmury, авест. Saena-marega-как обозначение сказачной птицы вроде грифа или полусобаки-полуптицы. Этот мифологический персонаж, очень популярный в Иране, в киевском пантеоне, видимо, был совершенно инородным, “чужим” божеством. Есть мнение, что со Симарглом соотносился Див (ср. Дивий “дикий”).
Семаргл восходит к индоевропейскому корню «седм» и может быть переведено как « семиглавый». Правда, славяне почитали и другого семиглавого бога — Руевита, также считавшегося покровителем подземных божеств. По другим данным, Семаргл является божеством низшего порядка, охраняющим семена и посевы. Его представляли в образе священного крылатого пса. На росписях и резьбе в разных храмах можно увидеть изображения подобных животных.
Русский Семаргл происходит от иранского Сенмурва, божества плодородия. После перехода на Русь его стали называть Переплутом.
Культ Семаргла — Переплута был тесно связан с русалками, празднествами в честь крвсивых крылатых птицедев, которые являлись божествами орошения полей. При князе Владимире изображение Семаргла было установлено в Киеве вместе с другими главнейшими божествами древнерусского пантеона.
Вера в Семаргла сохранилась и в конце XIV в., о чём свидетельствуют упоминания о нём в повестях, посвещёных Куликовской битве. Правда, чтобы не нарушать христианской идеологии памятника, Семаргл отнесён к татарским божествам. В то время нельзя было открыто признать, что простые воины одинаково верили и в христианских, и в языческих богов.
5.7.Мокоши.
Последним в списке стоит имя Мокоши, единственного женского персонажа пантеона. Культ Мокоши был очень популярным среди женщин многие века после введения христианства. На севере России её представляли как женщину с большой головой и длинными руками, прядущую по ночам. С Мокошью, её занятиями и её днём (пятница, ср. четверг как день Перуна) были связаны многочисленные запреты (ср. запрещение оставлять кудель, «а то Мокоша спрядёт») или особые предписания, касающиеся стирки, детей, супружеских отношений и т.п. С поздними отражениями образа Мокоши или её трансформаций связаны мотивы низа, мокроты-влажности (ср. этимологию имени и такие образы, как Мокрина\Макрина при Илье Мокром), темноты, нечета. Непосредственным продолжением образа Мокоши после принятия христианства стал образ Параскевы Пятницы, и этот факт (так же, как в случае с Перуном) отражает устойчивую популярность Мокоши, с одной стороны, и постоянные попытки дискредитации её (ср. мокосья о женщине дурного поведения, мокош, мокуш о нечитой силе и т.п.)- с другой. В украинских ритуалах XIX в. Пятницу представляла женщина с распущенными волосами. Пятница была тесно связана с кольцами (вода, низ): в колодец бросали кудель (ср. обряд мокрида при рус. Мокрошь, мокрешь, Водолей- знак зодиака), на колодцах находились иконы св. Параскевы Пятницы и т.п. Восстанавливается мотив отношений Мокоши с мужским божеством (ср. непосредственную соотнесённость двух типографических объектов Prohn [<* Perunъ] и Muurs\ Murus [<* Morosъ] на бывших славянских землях в Германии, окр. Штральзунд, или соседство Перуна и Мокоши в списках Бога и т.п.). В украинской песне интимные отношение связывали Мокошь с Посвистачем (Позвизд, Похвист поздних источников), воплощением ветров как особой ипостаси громовержца. Связь в текстах Ильи-пророка и Макрины (Морены, Марии и т.п.). Должна пониматься как трансформация того же мотива. Всё это, как и мотив женщины, лишившейся детей в результате «пятничного» запрета (неправильное употребление воды и огня [щёлочь] при стирке и т.п.), даёт основание для введения Мокоши в сюжет «основного» мифа (мотив изменены и соответствующей перемены статуса, ср. контраст между парами Перунова гора, Перынь, возвышенное место — чеш. Morosin, Vrch, балт.слав. Muurs, гора, с одной стороны, и Перунова гора- Мокошево болото — с другой). Данные других мифологических традиций подтверждают эксплицитно подобную реконструкцию и объясняют причины «ухудшения» образца (ср. сближение с Мокушей на севере России, словен. Morosra –имя колдуна и т.п.).