Реферат: Метафора и метонимия в английском рекламном тексте и журнальном, газетном заголовке

Оглавление

Введение

Глава 1. Роль метафоры и метонимии в пониманиилитературного текста

1.1.Концепции метафоры общелингвистического характера

1.3. Значение и классификацияметафор в стилистической теории

1.4. Специфика употребления метонимии в литературном тексте

Глава 2. Метафора и метонимия в английских рекламныхтекстах

Заключение

Список использованной литературы

Введение

По признанию многихисследователей, сейчас в лингвистике отмечается пересмотр позиций по вопросамсоотношения языка и мышления, языкового отражения действительности.

В последние тридцать летпроисходит подъем интереса к метафоре — понятию, существующему уже более двухтысяч лет. Явление метафоры и метонимии привлекает пристальное вниманиеисследователей неслучайно. Это объясняется, прежде всего, общим интересом кизучению текста в широком смысле этого термина (изучение всех функциональныхстилистических разновидностей литературного языка, в том числе рекламноготекста, разговорного стиля, изучение языка художественной литературы),стремление дать лингвистическое обоснование и толкование различнымстилистическим приемам, которые создают экспрессивность текста. Привлекаютисследователей и проблемы, связанные с экспрессивностью языка и речи (ихвозможности и потенциал) в наиболее широком и популярном текстовом пространстве— рекламе. При современном подходе к анализу метафора и метонимия изучаются ирассматриваются не изолированно, а в рекламном контексте, так как именно вусловиях рекламного контекста происходит насыщение слов смысловыми изучениями.

Язык — основная формафиксаций наших знаний о мире, равно как и источник изучения этих знаний,признана тесная связь между семантикой слова и когнитивными процессамивосприятия, что обусловлено закреплением в слове, служащем сигналом отражаемыхв мышлении элементов объективного мира, результатов познавательной ипроизводительной деятельности человека. Поскольку язык — средство представлениязнаний, то можно поставить вопрос о роли метафоры в процессе формирования,представления и систематизации результатов деятельности человека.

Метафоричность рекламыявляется одной из возможностей создания экспрессии, ибо она, как правило,связана с семантическими сдвигами, что приводит к дополнительной экспрессивнойнасыщенности текста в целом. Но это лишь одна из проблем, которая делаетизучение данного явления актуальным. В связи с этим особое значение приобретаетработа с образцами рекламных текстов, специальный анализ которых поможетоценить их художественную ценность, выразительность не на произвольном,интуитивном уровне, а на основе осознанного восприятия языковых средстввыразительности.

Необходимо отметить, чтометафоры и метонимии в рекламе в основном возникают в результате сочетаемости.Метафора и метонимии для авторов рекламы — это инструменты, с помощью которыхон строит композицию рекламы, передает ее смысл.

 Метафора и метонимия врекламе сама по своей природе осознается только общественной личностью, ибо онаимеет социально — общественный характер, она сближает людей и являетсянезаменимым средством в написании рекламы.

Раскрытие метафорическогопотенциала рекламных текстов через ее позволит полностью осознать тематическуюособенность рекламы, а также определить коллосальную значимость метафор присоздании текста рекламы.

Сочетаемость слов нередконарушают авторы рекламных текстов в поисках неожиданных образов экспрессии,оригинальных метафор. Чаще всего нарушение закона сочетаемости служит средствомдля создания тропов, употребленных в переносном значении.

 Целью данной дипломнойработы является изучение употребления метафор и метонимий в англоязычныхрекламных текстах.

 В соответствии с цельюисследования предполагается выполнение следующих задач:

1) определить рольметафоризации в создании и понимании литературного текста.

2) рассмотреть концепцииметафоры общелингвистического характера;

3) определить значение иклассификацию метафор и метонимий в стилистической теории.

4) изучить характерметафор и метонимий англоязычном рекламном тексте.

5) выявить случаи употребленияметафор и метонимий в англоязычных рекламных текстах

6) проанализироватьконтекстуальную значимость метафор.

 В рамках даннойдипломной работы будет предпринята попытка доказать мнение, что «троп служитпоявлению в привычном слове нового «голоса», и даже в рекламном тексте,изначально нацеленном на привлечение потребителей и извлечение дополнительнойприбыли. Метафора и метонимия расширяет в рекламе пределы применения слова.

 В ходе исследования былииспользованы следующие методы: метод контекстологического анализа и методанализа словарных единиц.

В работе представленыточки зрения таких лингвистов, как И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюнова, М.М. Бахтин,М. Блэк, В.В. Виноградов, М.В. Никитин, В.Н. Вовк, И.В. Толочин, Г.Н. Скляревская,А. Ричардс.

 Дипломная работа состоитиз введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.

Глава 1. Рольметафоры и метонимии в понимании литературного текста

В современных трудах пометафоре можно выделить три основных взгляда на её лингвистическую природу:

•метафора как способсуществования значения слова,

•метафора как явлениесинтаксической семантики,

•метафора как способпередачи смысла в коммуникативном акте.

В первом случае метафорарассматривается как лексикологическое явление. Такой подход является наиболеетрадиционным, поскольку наиболее тесно связан с представлением о языке какотносительно автономной от речевой деятельности и стабильной системе.Соответственно, представители данного подхода считают, что метафора реализуетсяв структуре языкового значения слова.

При втором подходеосновное внимание уделяется метафорическому значению, возникающему привзаимодействии слов в структуре словосочетания и предложения. Он являетсянаиболее распространённым: для него границы метафоры более широкие — онарассматривается на уровне синтаксической сочетаемости слов. Этот подходсодержит больше динамизма. Наиболее ярко его позиция отражена в интеракционистскойтеории М.Блэка.

Третий подход — самыйинновационный, поскольку рассматривает метафору как механизм формированиясмысла высказывания в различных функциональных разновидностях речи. Для данногоподхода метафора — это функционально-коммуникативное явление, реализующееся ввысказывании/тексте.

1.1. Концепции метафорыобщелингвистического характера

Эмотивные теорииметафоры. Онитрадиционно исключают метафору из научно-описательного дискурса. Эти теорииотрицают какое бы то ни было когнитивное содержание метафоры, фокусируясьтолько на её эмоциональном характере; рассматривают метафору как отклонение отязыковой формы, лишённое всякого смысла. Такой взгляд на метафору являетсярезультатом логико-позитивистского отношения к смыслу: существование, смысламожно подтвердить только опытным путём. Таким образом, выражение острый ножимеет смысл, так как эту «остроту» можно проверить в ходе испытаний,а вот острое слово уже можно было бы считать совсем бессмысленной комбинациейслов, если бы не смысловой оттенок, передаваемый исключительно её эмоциональнойокраской.

На таких же позицияхстоит концепция напряжения (tension),согласно которой эмоциональное напряжение метафоры порождается аномальностьюсочетания её референтов. Предполагается, что реципиент испытывает желание снятьэто напряжение, стараясь разгадать, в чём же состоит сама аномалия. Такаяконцепция оставляет метафоре единственную гедонистическую функцию: доставитьудовольствие или развлечь; рассматривает её как чисто риторический приём. Этатеория объясняет появление «мёртвых» метафор постепенным падениемэмоционального накала по мере повышения частоты их использования. И поскольку врамках этой теории метафора предстаёт как нечто фальшивое и ложное в силу того,что сопоставление её референтов является чуждым, то сразу напрашивается вывод,что по мере того, как метафора становится более знакомой, её напряжённостьпадает, а фальшивость исчезает.

Е. МакКормак такформулирует этот вывод: "… создаётся странное положение вещей: гипотезаили политическое озарение могут стать истинами… через многократноеупотребление метафоры. Благодаря продолжительному нарушению, напряжение падает,наступает перевес в пользу истины и высказывания становятся грамматическиправильными. Истина и грамматические отклонения оказываются в зависимости отэмоционального напряжения" (MacCormac 1985: 27).

Несмотря на серьёзныенедостатки, обе теории правы в том, что метафора действительно часто содержитбольше заряда, чем неметафорические выражения, и с увеличением частоты еёиспользования этот заряд теряет свою потенцию. Действительно, одним изсущественных аспектов метафоры является её способность вызывать у реципиентачувство напряжённости, удивления и открытия, и любая хорошая теория метафорыдолжна включать в себя этот аспект.

Теория метафоры какзамещения (субститутивныйподход). Субститутивный подход основывается на том, что любое метафорическоевыражение используется вместо эквивалентного буквального выражения и может бытьим вполне заменено. Метафора представляет собой субституцию правильного слованеправильным. Этот взгляд уходит корнями к определению Аристотеля: метафорадаёт вещи имя, на самом деле принадлежащее чему-то другому.

Когнитивным жесодержанием метафоры можно про сто считать её буквальный эквивалент. При этом на вопрос:«3ачемнужны странные замысловатые высказывания, когда всё можно сказать прямо?»- теория замещения отвечает следующим образом. Метафора — это разновидностьголоволомки, предлагаемой реципиенту для расшифровки. В таком виде метафорадаёт старым выражениям новую жизнь, одевая их в красивые выражения. М.Блэкследующим образом формулирует эту мысль: «И снова читатель наслаждаетсярешением задачки или восторгается мастерством автора наполовину скрывать инаполовину раскрывать то, что он хотел сказать. А иногда метафоры вызывают шок»приятного сюрприза" и т.п. Принцип, вытекающий из всего, следующий.Если сомневаешься относительно какой-то языковой особенности, посмотри, какоеудовольствие она доставляет читателю. Этот принцип хорошо работает в отсутствиелюбых других свидетельств" (Black M. 1962: 34).

Теория замещения отводитметафоре статус простого орнаментального средства: автор предпочитает метафоруеё буквальному эквиваленту только по причине стилизации и украшательства.Другой значимости, кроме как делать речь более вычурной: и привлекательной,метафоре не придаётся.

Сравнительная теория. Традиционная теория замещениябольшей своей частью послужила основанием для разработки другойраспространённой теории, зачатки которой можно найти ещё в «Риторике»Аристотеля и в «Риторических наставлениях» Квинтилиана. С точкизрения этой теории метафора фактически представляет собой эллиптическуюконструкцию, сокращённую форму простого или художественного сравнения. Так,когда мы называем кого-то «львом», то мы на самом деле говорим, чтоэтот человек как лев. Мы знаем, что в действительности он не лев, но мы хотимсравнить его некоторые черты с чертами, присущими львам, однако ленимся сделатьэто эксплицитно.

Этот взгляд на метафоруболее тонкий, чем теория простого замещения, так как он предполагает, чтометафора сравнивает две вещи с тем, чтобы найти сходство между ними, а нетолько замещает один термин на другой. Таким образом метафора становитсяэллиптическим сравнением, в котором опускаются элементы типа«подобно» и «как».

Сравнительный подходпредполагает, что смысл любого метафорического выражения всё-таки может бытьвыражен буквальным эквивалентом, поскольку буквальное выражение представляетсобой одну из форм эксплицитного сравнения. Так, когда мы говорим «этотчеловек — лев», мы в действительности говорим «этот человек каклев», что означает, что мы берём все характеристики данного человека и всехарактеристики льва, сравнивая их с тем, чтобы выявить подобные. Эти подобныехарактеристики становятся основанием метафоры. Таким образом сравнительнаятеория опирается на некоторое предсузцествующее подобие характеристик, присущихдвух подобным Предметам. Эти подобные черты впоследствии эксплицируются присравнении всех характеристик субъектов метафоры. Поскольку сравнение может бытьи буквальным, метафорическому определению предписывается и стилистическаяфункция.

Первая же из проблем,которая возникает в связи с теорией замещения — это то, что смыслметафорического выражения никогда полностью не покрывается буквальнымперефразированием. Дж. Сёрль замечает, что даже в случаях с самыми простымиметафорами перефразирование неадекватно,, что при этом что-то теряется к былобы хорошо объяснить причины неудовлетворённости, которую мы испытываем приперефразировании даже самых невыразительных метафор. Более же сложные примерызаставляют почувствовать неадекватность случаю более остро (Searle J. 1993: 97).

Известный пример самогоСёрля «Sally is a block of ice», в частности означает, что Салли слишком неэмоциональнаи нечувствительна, но в действительности эта метафора несёт в себе гораздобольше, что Салли «тает» при определённых обстоятельствах, возможно,когда кто-то обращается с ней слишком «тепло», или у. Салли можетбыть «ледяной взгляд», или она может быть твёрдой и холодной и т.д. ит.п. Таким образом метафоры генеративны (Way E. C. 1991: 36). Действительно,невозможно передать в одной или даже нескольких буквальных фразах всю хитруюпутину рефлективных перебросок и рефлективных мостиков и затем ноэм,порождаемых метафорой.

Сёрль также указывает нато, что отличает свойство метафоры и свойство буквального сравнения. Преждевсего метафорическое утверждение может быть истинно, даже если соответствующеебуквальные выражения о сходстве ложны. Например, метафора «Richard is a gorilla», согласно сравнительному подходу говорит о том,что Ричард и гориллы подобны в плане своей свирепости, отвратительности,агрессивности и т.п. Однако, если дальнейшее изучение покажет, что гориллы вдействительности робкие, ранимые, миролюбивые существа (как это и есть на самомделе), тогда такое утверждение о подобии будет ложным. Вместе с тем метафоравсё же останется истинной, потому что, как указывает Сёрль, она даёт информациюо Ричарде, а не о гориллах. Буквальное же сравнение относится как к Ричарду,так и к гориллам, и поэтому будет истинным только в том случае, если всесубъекты действительно обладают указанными свойствами. Метафора, таким образом,не может быть эквивалентна по смыслу буквальному сравнению в силу того, что вних заложены разные параметры истины.

Сравнительный подходтакже не объясняет ассимметрию метафор. Подобие — это симметричное понятие.Если А подобно Б, то и Б подобно А. Однако большинство метафор не демонстрируеттакую симметрию. Например, метафора «хирурги — мясники» (surgeons are butchers) никак не инвертируется в«мясники- хирурги».

Сёрль также критикуетпостулат о том, что всегда существуют два объекта для сравнения. Так, метафора" Sally is a block of ice " не означает, что действительно существует определённаяледяная глыба, с которой сравнивается Салли, Практически Салли можно сравнить счем-то не существующим вовсе, например, с драконом. Сёрль подчёркивает, чтометафора «Sally is a dragon» не подразумевает существование дракона, но при этомобязательно подразумевается сравнительный подход в целом. Сёрль заключает:«С самого начала теория сравнения запуталась относительно референциальногохарактера метафорических выражений (Searle J. 1993: 101).

Однако, несмотря на точто драконы не существуют, существует множество представлений, связанных сними. Вероятно, согласно теории сравнения, сравниваются эти вымышленные черты,то есть, даже если нет двух объектов, то есть два представления с массой иххарактеристик.

Некоторые авторы (TourageauR. & Sternberg R. 1982: 203-204) указывали на то, что сравнительный подходне может объяснить метафоры, в которых основной субъект абсолютно неизвестен.Примером служило следующее предложение: (Donald Leavis is the George Wallace of nothern Ireland), в котором Donald Leavis – этозаново созданное художественное имя, и с ним не связано никаких черт, которыебы имели сходство с чертами другого упоминаемого субъекта. И всё же этуметафору можно понять.

Своё объяснение этомупредлагает теория переноса: самое замечательные и отличительные чертыизвестного второстепенного субъекта (Wallace) прямо переносятся на неизвестный основной субъект (Leavis). Теория переноса объясняет иметафорическую асимметрию, но путается относительно основного постулата теориисравнения: того, что метафора есть только утверждение подобия в эллиптическойформе.

Более того, просто выборсамых примечательных черт не объясняет сам перенос свойств, ибо контекст решаетто, какие черты принадлежат к выдающимся (Camac M. & Glucksberg S. 1984:443-445). Так, то, что Дж. Уоллес парализован и имеет проблемы в супружескойжизни очень интересно, но это не переносится на основного субъекта. В данномслучае самые замечательные черты определяются областью политики.

Пожалуй, главная проблематеории сравнения заключается в том, что для объяснения метафоры она используетбуквальное сходство, не раскрывая того, как это сходство определяется. Ведьлюбые два объекта могут быть подобны по-разному, и этих вариантов подобияогромное множество. Однако: метафора, как и буквальное сравнение, выбираеттолько определённые отношения. Каким же образом? Сёрль говорит по этому поводу:»Подобие само по себе ничего не значит: любые два предмета так или иначеподобны. Сказать, что метафорическое выражение «S есть Р» подразумевает буквально «S есть как Р», значит не сказатьничего и сделать шаг назад. Проблема понимания буквальных подобий при условии,что само подобие никак не определено, есть лишь часть проблемы пониманияметафоры. Откуда нам знать, например, что высказывание «Джульетта — солнце» не означает «Джульетта большей частью газообразна» или«Джульетта находится на расстоянии 90 млн. от Земли»? Ведь этисвойства Солнца очень важны и хорошо известны (Searle J. 1993: 10).

Всё вышесказанноепозволяет заключить, что сравнительная теория метафоры должна раскрыть сущностьсвоего основного компонента — подобия и ответить на вопрос: что же означает длясвойств быть подобными.

Следующая теория метафорыимеет прямо противоположную базу, основываясь на несходстве. Её называют теориейконфликта, и была она впервые введена под этим именем в 1958. году в книгеМ. Биердсли «Эстетика». Хотя в последствии сам автор переименовалсвоё детище (verbal-opposition theory), основные идеи остались неизменными. Биердслиначинает свой анализ с утверждения, что существует множество разных способов,благодаря которым продуцент дискурса может говорить одно и иметь в виду другое,то есть речь идёт дискурсе, который «больше по значению, чем его текст,вытесняя первичный смысл ради вторичного» (Beardsley 1958: 138).

 Биердсли называет этоттип дискурса самоопровергающим (self-controverting). Первичный смысл«вытесняется» различными способами, например, высказыванием чего-тослишком очевидного или слишком смехотворно-нелепого (если он выиграет, я съемсвою шляпу), иногда путём простого повторения. Ирония, шутки или рассказы — всёэто случаи, когда реципиент понимает, что продуцент, возможно, и не хочетговорить о том, о чём говорит, и потому начинает поиски второго уровня смысла.

Метафора, согласноБиердсли, самый главный пример «самоопровергающего» дискурса; крометого, определённая разновидность логического противоречия наблюдается и междусубъектами метафоры. Логическое противоречие может быть прямое и косвенное:прямое, например, в выражении «метафизические улицы» (поскольку улицыфизические по определению) и косвенное в выражении «этот человек — лиса» логически невозможно быть одновременно и тем и другим) (Beardsley1958: 141).

В случае противоречивостивысказывания реципиент в поисках вторичного уровня смысла всегда возвращается кконнотациям субъектов, или к их характеристикам. Так, например,«волк» помимо прочих имеет коннотации свирепости и выносливости.Когда же «прямое» чтение не даёт результатов из-за своей1ротиворечивости, коннотация определяющего термина '«метафизический»и «лиса» в вышеприведённых примерах) применяются к главному субъекту(«улица» и „человек“).

Метафору Биердслиопределяет следующим образом: „Я полагаю, что всегда, когда атрибуциякосвенным образом противоречива и определяющий субъект имеет коннотации,которые могут быть приписаны главному члену, такая атрибуция естьметафорическая атрибуция, или метафора“ (Beardsley 1958: 141).

К сожалению, понятие»коннотации" дано у Биердсли слишком расплывчато и поддаётся слишкомширокому толкованию. Впоследствии сам автор пытался это исправить в своейстатье 'Метафорический поворот" (The Metaphorical Twist). В этой работе обсуждаются двамножества свойств, присущих главному субъекту: те, которые являютсяопределяющими или центральными, и те, которые считаются маргинальными иназываются коннотациями. Первые свойства служат необходимым условием дляправильного употребления данного субъекта в определённом смысле, а вторыесвойства относятся к случайным (Beardsley 1958: 106). Тогда метафору можно объяснитькак сдвиг от центрального к маргинальному значению, который отличаетсялогическими противоборством центральных значений субъектов, задействованных ввысказывании. Таким образом, «сдвиг в значении инициируется внутреннимнапряжением или противостоянием в самой метафоре».

Подобный взгляд наконнотацию как признак, обусловливающий метафорическое использование слов,представлен и в грудах Московской семантической школы (Никитин 1979: 94,Апресян 1992). Изначально же учение об ассоциативных связях представлений какосновы метафоры восходит ещё к трудам Вильгельма Вундта.

Теория аномалии представляет собой обобщениенескольких более поздних версий только что рассмотренной теории конфликта. Всеони придерживаются того взгляда, что конфликты и аномалии изначально присущиметафоре и определяют её идентификацию и понимание. При этом сама природааномалии по-разному определяется разными приверженцами этого взгляда, но всеедины в том, что это — нечто вроде ошибки семантической категории.Семантические категории описывают общие виды объектов в мире, а конфликтпроисходит тогда, когда объект или его свойства приписываются его антиподу.Например, есть одушевлённые и неодушевлённые объекты, и эти метафоры нарушаютзаконы этих семантических категорий, приписывая свойства одушевлённого объектанеодушевлённому.

Защитники«аномальной» теории полагают, что такое нарушение правилсемантической категории обеспечивает возможность идентифицироватьметафорические выражения как небуквальные; относительно же самой интерпретациитаких выражений их пути расходятся.

Главная проблема теорииконфликта в её утверждении, что метафорический конфликт заложен в значениисамих слов, независимо от их контекста и намерений автора. Другими словами, эточисто формалистическая теория. Метафора может быть идентифицирована и понятабез учёта каких бы то ни было экстралингвистических факторов; она свойственна«самой структуре значения» (Beardsley 1958: 111). Однако, многиеметафоры, взятые в изоляции, не вызывают никаких противоречий и не нарушают никакихсемантических категорий. К таковым, например, относится метафора «No man is an island», отрицающая, что люди и острова одно и то же, илиметафора „The old rock is brittle with age“, которая становится метафорой только вотношении к старому брюзгливому профессору геологии   (Way 1991: 43).

Другая проблема, с которойсталкивается теория Биердсли, заключается в том, как определить, какие свойствадля данного концепта являются необходимыми, а какие случайными. Более того,чрезвычайно сложной задачей является определение коннотаций субъекта и. дажеесли они определены, остаётся проблемой решить, какие из них следуетиспользовать в разных метафорических интерпретациях.

Одним из главных отличиймежду подходом самого Биердсли и более поздних версий теории аномалии являетсято, что они уже рассматривают контекст для идентификации аномальныхутверждений. Так, Ортони отмечает, что для определения того, является липредложение контекстуально аномальным, возможно, необходимо ввести комбинациюиз контекста и речевых максим Грайса (Grice 1975: 41-58). Однако, хотяконтекстуальные аномалии допускают большую гибкость в идентификации метафоры,»аномальный подход" всё-таки сталкивается с трудностями в техслучаях, когда предложение имеет два или больше значения: одно буквальное идругое метафорическое, но оба вписываются в контекст, как, например, бывает вслучае такого приёма, как игра слов.

Тем не менее, несмотря навсе проблемы, и теория конфликта и теория аномалии внесли большой вклад в общийсемантический анализ метафоры. Её важные аспекты касаются роли вторичныхзначений или коннотаций, идеи семантических категорий и их конфликта. Однакоосновополагающий постулат обеих теорий — в том, что буквальный язык есть нечтоболее фундаментальное, чем язык метафорический; что буквальная интерпретациявсегда идёт первой и только после её неудачи следует интерпретацияметафорическая. Конечно, согласно такому мнению, метафора всегда будетсчитаться лишь ошибкой и семантической или контекстуальной аномалией, аметафорическое значение будет всегда вторичным по отношению к значениюбуквальному.

Концепция метафоры каквзаимодействия. МаксБлэк впервые представил свою теорию взаимодействия в 1955 году в статье«Метафора» (впоследствии перепечатанной в его книге «Модели иметафора» в 1962 году) и позже дополнил её в статье «Ещё ометафоре»( Black1993: 19-42). Блэк делит метафору на две части: буквальный основной субъект(то, что Ричардс назвал термином tenor)и метафорический вспомогательный субъект (соответственно, vehicle). Как основной, так ивспомогательный субъекты имеют свои концептуальные системы (у Блэка «system of commonplaces»), представляющий собой наборсвойств и ассоциативных импликаций по своей сути не похожих на вспомогательныезначения и ассоциации Биердсли.

 Таким образом, у Блэкаметафора перешагнула через уровень слов и перешла к связанной с нимисовокупности общепринятых знаний и представлений. Метафора представляет собойвзаимодействие двух концептуальных систем в целях применения к основномусубъекту свойств и ассоциативных импликаций её вспомогательного субъекта. Тогдаосновной субъект как бы просматривается через «фильтр» свойстввспомогательной системы таким образом, что вспомогательный субъект«отбирает, выделяет, скрывает и организует характерные черты основного субъекта»(Black 1993: 29).

Блэк рассматриваетметафорический процесс как взгляд «на ночное небо через сильно закопчённоестекло, на котором лишь определённые линии остались чистыми» (Black 1993:41): видны будут только те звёзды, которые выстроятся по сети прозрачных линий,то есть звёздный узор будет определяться структурой стекла. Метафора, такимобразом, подобна закопчённому стеклу, а концептуальная система вспомогательногосубъекта — это сетка чистых линий, сквозь которую рассматривается основнойсубъект.

Более того,взаимодействие между субъектами метафоры может также взаимообразно вызыватьпусть меньшие, но всё-таки какие-то изменения и во вспомогательном субъекте.Блэк полагает, что понимание метафоры даёт в результате действительный сдвиг взначении: импликации и взаимосвязь концептов могут действительно изменяться врезультате понимания метафоры.

Блэк противопоставляетсвой взгляд всем другим в том отношении, что они пытаются заменить метафорукаким-нибудь буквальным перефразированием. Но главным в метафоре является то,что она представляет собой нечто новое и ошеломляющее, не подлежащеебуквальному перефразированию. «Метафорическое утверждение — не заместительдля формального сравнения или какого-либо другого вида буквального выражения;она имеет свои собственные возможности и результаты» (Black 1993: 37).

Наконец, теориявзаимодействия заставляет изменить представления о языке как некоемдвухъярусном образований, в котором одни употребления считаются однозначнобуквальными, а другие метафорическими. Буквальное и небуквальное могут менятьсяв зависимости от контекста и эволюции языка. Другими словами, язык динамичен, иего нельзя заставить покоиться на первоначальном наборе абсолютно буквальныхописаний. Граница между буквальными и метафорическими выражениями подвижна инаходится в зависимости от контекста. «Важно не провести разграничительнуюлинию между метафорическим и буквальным, а обрисовать различные механизмысдвига в значении и их взаимодействие» (Hesse 1980: 117).

Фактически Блэк пыталсясделать именно это, но многие вопросы так и остались без ответа. Попыткиобъяснить работы механизма сдвига значения и описать структуру области общегознания, а также взаимодействие этих областей позже были предприняты преждевсего в когнитивной лингвистике, снявшей многие проблемы, связанные сразграничением буквального и метафорического. Это в свою очередь помоглообъяснить механизм идентификации метафоры, важность которых трудно переоценитьв том смысле, что сам акт метафоры есть узнавание (Лотман 1994: 23). Распознаваниеметафоры невозможно без понимания метафоры, однако понимание метафоры часто происходити без её идентификации (Алексеев 1996: 73-85).

Когнитивный подход кизучению метафоры, определивший её статус не только как тропа, фигуры речи, нофигуры мышления, а также прагматический подход, объясняющий понимание метафорыправилами пользования языком, послужили подготовительным этапом для разработкидеятельностной теории метафоры, в рамках которой появляется возможностьобъяснить не только собственно информативную, но и эстетическую функциюметафоры в качестве креативности, нарушающей и изменяющей всякие правила (Eco1984: 68), выполняемую ею прежде всего в поэтической художественной речи.

Два основныхсемантических свойства художественной речи – изобразительность ииносказательность — определяют особую когнитивную роль метафоры вхудожественной речи. Метафоричность – важнейшая черта художественного текста. Всвязи с этим, прежде чем перейти метафоре, рассмотрим основные моментысовременного состояния общей теории метафоры.

«Нынешний “теоретическийплюрализм”, по выражению одного из исследователей, во взглядах на метафору» (Gibbs1992: 90) не является следствием того, что можно назвать переходным илипереломным моментом в развитии лингвистики. Это связано с постепеннымпереключением основного внимания исследователей с изучения языка как стабильнойсистемы с устойчивыми языковыми значениями на положение языка как творческогопроцесса порождения смысла в процессе коммуникации (Толочин 1996).

 Именно поворот лингвистическихисследований в последние три десятилетия к проблемам функционирования языка вречи, формирования и передачи смысла в высказывании открыл новые грани вомногих уже давно исследованных явлениях, к которым принадлежит и метафора.Этому способствовало и «вторжение» в лингвистическую проблематику психологии и социологии,породивших целый ряд междисциплинарных направлений исследования речевойдеятельности и ее связи с мышлением и познавательными способностями человека.

 Ученые, пишущие ометафоре – Блэк, Баранов, Вовк, признают, что они имеют дело с образнымсравнением (Толочин 1996: 52-58). Так определял метафору и Аристотель. Однакопонимание этого определения может быть различным. Различия относятся, преждевсего, к трактовке механизма осуществления сравнения.

 В современных трудах пометафоре И.В. Толочин выделяет 3 основных взгляда на ее лингвистическуюприроду:

— метафора как способсуществования значения слова,

— метафора как явлениесинтаксической семантики,

— метафора как способпередачи смысла в коммуникативном акте (Толочин 19960: 52-58).

 В первом случае метафорарассматривается как лексикологическое явление. Такой подход является наиболеетрадиционным, поскольку тесно связан с представлениями о языке как относительноавтономной от речевой деятельности и стабильной системе. Соответственно,представители данного подхода считают, что метафора реализуется в структуреязыкового значения слова.

 При втором подходеосновное внимание уделяется метафорическому значению, возникающему привзаимодействии слов в структуре словосочетания и предложения. Он являетсянаиболее распространенным: для него границы метафоры более широки — онарассматривается на уровне синтаксической сочетаемости слов.

 Третий подход- самыйинновационный, поскольку рассматривает образное сравнение как механизмформирования смысла высказывания в различных функциональных разновидностяхречи. Для данного подхода – это функционально-коммуникативное явление,реализующееся в высказывании/ тексте.

 Г.Н.Скляревская в своеймонографии «Метафора в системе языка», вышедшей в 1993 году, характеризуетпервый подход исследования. Автор рассматривает языковую метафору,противопоставляя ее по многим параметрам метафоре художественной. ПоСкляревской языковая метафора — это готовый элемент лексики (Скляревская 1993:31). Описывая структуру языковой метафоры, Скляревская Г.Н. включает в сферусвоего внимания структуру лексического значения слов, обладающих метафорическойобразностью. В процессе анализа производится сравнение сем у слова, обладающегобуквальным значением, и у слова с метафорическим значением. Метафорическоезначение автор определят как «удвоение денотата и перераспределение сем междуденотативной и коннотативной частями лексического значения» (Скляревская 1993: 40).Образность языковой метафоры осознается только исследователями, а на уровневосприятия речи она не идентифицируется. Языковая метафора не может бытьвоспринята как таковая рядовыми носителями языка (Скляревская 1993: 30).

 Такой подход к трактовкеназывается узколексикологическим. Предметом исследования при этом подходеявляются отдельные лексемы. Их подробный анализ дает интересную информацию оструктуре языкового значения отдельных словарных единиц, обладающихизобразительным началом. Однако такой подход не может дать ответ на вопрос омеханизмах формирования смысла в различных видах речи. Помимо замечания обавтоматичности восприятия языковой метафоры и скрытости ее образного начала отрядового носителя языка, предполагается противопоставление языковой ихудожественной метафор (Скляревская 1993: 31-36) на основании того, что вотличие от языковой метафоры, которую можно исследовать лингвистическимиметодами, художественная метафора внесистемная, индивидуальная и не может бытьподвергнута теоретическому осмыслению.

 Очевидно, чтометодология лексикологического подхода недостаточна для лингвистическогоисследования. В наиболее полной форме, как, например, в монографииГ.Н.Скляревской, такой подход подразумевает даже принципиальную невозможностьизучения метафоры в тексте. Примером более «мягкого» использованиялексикологического подхода при анализе метафоры может служить монография В.Н.Вовк (Вовк 1986).

 Существует иная традиция- рассматривать метафору как явление синтаксической семантики. Наиболее яркоэта позиция отражена в работах Н.Д.Арутюновой, М.Блэка, А.Ричардса. Данныйподход позволяет получить интересные сведения о влиянии семантическойсочетаемости слов на процесс метафоризации. В основе механизма формированияметафоры сторонники семантико-синтаксического подхода видят категориальныйсдвиг. Метафора «предлагает новое распределение предметов по категориям и тутже от него отказывается» (Арутюнова 1990). Суть метафоры – «это транспозицияидентифицирующей (дескриптивной и семантически диффузной) лексики,предназначенной для указания на предмет речи, в сферу предикатов,предназначенных для указания на его признаки и свойства» (Арутюнова 1990). Вметафоре устанавливаются «далекие» связи между понятиями.

 М.Блэк называет такойподход» «интеракционистким; под этим названием (interaction theory) ванглоязычной литературе известен семантико-синтаксический подход. Основные положенияинтеракционисткой теории М.Блэка близки по взглядам Н.Д.Арутюновой и полностьюсоответствуют задачам анализа метафорических словосочетаний или предложений.

 Семантико-синтаксическийподход дает очень много для понимания природы метафоричности. Основная ценностьэтого в том, что раскрывается механизм формирования метафорического значения наоснове категориальной характеризации, задаваемой самой структурой tenor-vehicle.

 Третий подход — функционально-коммуникативный- наиболее актуален для лингвистическихнаправлений, изучающих различные аспекты теории речи. В рамках данного подходаметафора рассматривается как элемент текста. Функционально-коммуникативный подходк метафоре дает методологическую основу для изучения метафор в реальных текстахи позволяет анализировать специфику функционирования метафоры в зависимости откоммуникативной направленности речи. Включение прагматического и когнитивногоаспектов в изучении метафоры открывает возможность для анализа своеобразияфункционирования метафоры в различных функциональных стилях речи, в том числехудожественном. Метафора как компонент смысловой структуры изучена еще далеконе полностью. Многое в фундаментально-коммуникативной теории существует в видеэкспериментально подверженных гипотез, нуждающихся в дальнейшем изучении.

 М.В.Никитин выделяетследующую типологию метафор по характеру признаков сходства: метафора можетбыть когнитивной и эмотивно-оценочной; когнитивная, в свою очередь, — онтологической и синестезической, а онтологическая — прямой и структурной (Никитин1997: 37-38).

 Онтологическую метафору,прямую и структурную, сближает с синестезической (и отличает отэмотивно-оценочной) то, что в каждом случае стремятся опосредованно, на основекакого-то сходства обозначить и описать объект сравнения (вещь, признак илисобытие) по собственным признакам этого объекта. Поэтому эти три вида метафор(онтологическая прямая, онтологическая структурная, синестезическая метафоры)сводятся в общую категорию метафор, и им противостоит метафораэмотивно-оценочная, предлагающая переключение из когнитивного сознания впрагматический.

 Приведем примеры:«обезьяна» 1) как вид животного, 2) кривляка (прямая онтологическая метафора);«бороться» 1) как «бороться на ковре»; 2) как «бороться со сном» (онтологическая структурная метафора); «сырой» 1) как «сырое мясо»; 2) как в«сырое решение»; «мягкий» 1) как «мягкий грунт», 2) как «мягкий упрек», 3) как «мягкийхарактер», 4) как «мягкие нравы», 5) как «мягкая вода» (синестезическиеметафоры); «собачий» 1) относящийся к собаке, 2) скверный, очень плохой;«светлый» 1) как «светлая комната», 2) хороший, как «светлое будущее»(эмотивно-оценочные метафоры) и эмотивно-оценочных коррелятов.

 Существенно заметить,что метафоры во многих случаях синкретичны: сходство или тождествоонтологических признаков дополняется сходством на уровне восприятия илипереживания соотносимых денотатов. Тем самым, относя метафору к одному из типов,мы часто указываем не единственный, а преобладающий тип сходства — по онтологиисущностей, по сходству сенсорного их восприятия, по близостиэмотивно-оценочного эффекта, нередко сочетающихся воедино в той или инойпропорции (Никитин 1997).

1.2. Значение и классификация метафор в стилистическойтеории

Простая метафора выражена одним образом, ноне обязательно однословная: “the eye of heaven” как название солнца — это тожепростая метафора: “Sometimes too hot the eye of heaven shines” (W.Shakespeare.Sonnet XVIII).

 Простая метафора можетбыть одночленная и двучленная. Метафора, основанная на преувеличении,называется гиперболической:

 All days are nights to see till I seethee,

 And nightsbright days when dreams do show thee me.

 (W.Shakespeare. Sonnet XLIII)

Развернутая, илирасширенная,метафора состоит из нескольких метафорически употребленных слов, создающихединый образ, то есть из ряда взаимосвязанных и дополняющих друг друга простыхметафор, усиливающих мотивированность образа путем повторного соединения всетех же двух планов и параллельного их функционирования:

 Lord of my love, to whom in vassalage

 The merithath my duty strongly knit,

 To thee Isend this written embassage,

 To witnessduty, not to show my wit.

 (W.Shakespeare. Sonnet XXVI)

 Традиционнымиметафорами называют метафоры, общепринятые в какой-либо период или в каком-либолитературном направлении. Так, английские поэты, описывая внешность красавицшироко пользовались такими традиционными, постоянными метафорическимиэпитетами, как “pearly teeth, coral lips, ivory neck, hair of golden wire”. Вметафорическом эпитете обязательна двуплановость, указание сходства инесходства, семантическое рассогласование, нарушение отмеченности. Возможны,например, анимистические метафорические эпитеты, когда неодушевленному предметуприписывается свойство живого существа: an angry sky, the howling storm, илиантропоморфный метафорический эпитет, приписывающий человеческие свойства идействия животному или предмету: laughing valleys, surly sullen bells.

 Особый интереспредставляет композиционная или сюжетная метафора, которая можетраспространяться на весь роман. Композиционная метафора- метафора,реализующаяся на уровне текста. В качестве композиционной метафоры можнопривести немало произведений современной литературы, в которых темой являетсясовременная жизнь, а образность создается за счет со-и противопоставления ее смифологическими сюжетами: роман Дж.Джойса «Улисс», роман Дж.Апдайка «Кентавр»,и пьеса О’Нила «Траур идет Электре».

Метафора его пользуется вдополнение к обычным языковым механизмам несемантическими ресурсами. Длясоздания метафор не существует инструкций, нет справочников для определениятого, что она “означает” или “о чем сообщает” (Аристотель 1984). Метафора опознаетсятолько благодаря присутствию в ней художественного начала. Она с необходимостьюпредполагает ту или иную степень артистизма. Не может быть метафор, лишенныхартистизма, как не бывает шуток, лишенных юмора. Конечно, встречаютсябезвкусные метафоры, но и в них есть артистизм, даже если его и не стоилообнаруживать или можно было лучше выразить.

 Д.Дэвидсон утверждает,что метафоры означают только то (или не более того), что означают входящие вних слова, взятые в своем буквальном значении (Дэвидсон 1990: 172-193).Поскольку этот тезис идет вразрез с известными современными точками зрения, томногое из того, что он сказал, несет в себе критический заряд. Метафора присвободном от всех помех и заблуждений взгляде на нее становится не менее, аболее интересным явлением.

 Прежде всего Дэвидсонпопытался развеять ошибочное мнение, будто метафора наряду с буквальным смысломили значением наделена еще и некоторым другим смыслом или значением. Этозаблуждение свойственно многим. Его можно встретить в работахлитературно-критического направления, у таких авторов, как, например, Ричардс,Эмпсон и Уинтерс, в работах философов от Аристотеля до Макса Блэка, психологов— от Фрейда и его предшественников до Скиннера и его продолжателей и, наконец,у лингвистов, начиная с Платона и вплоть до Уриэля Вейнрейха и Джорджа Лакоффа.

Мысль о семантическойдвойственности метафоры принимает разные формы — от относительно простой уАристотеля до относительно сложной у М. Блэка. Ее разделяют и те, кто допускаетбуквальную парафразу метафоры, и те, которые отрицают такую возможность.Некоторые авторы особо подчеркивают, что метафора, в отличие от обычногословоупотребления, дает прозрение,- она проникает в суть вещей. Но и в этомслучае метафора рассматривается как один из видов коммуникации, который, как иее более простые формы, передает истину и ложь о мире, хотя при этом ипризнается, что метафорическое сообщение необычно, и смысл его глубже скрыт илиискусно завуалирован (Дэвидсон 1990: 172-193).

 Взгляд на метафору какна средство передачи идей, пусть даже необычных, кажется Дэвидсону столь женеверным, как и лежащая в основе этого взгляда идея о том, что метафора имеетособое значение. Дэвидсон согласен с той точкой зрения, что метафору нельзяперефразировать, он полагает, что это происходит не потому, что метафорыдобавляют что-нибудь совершенно новое к буквальному выражению, а потому, чтопросто нечего перефразировать. Парафраза, независимо от того, возможна она илинет, относится к тому, что сказано: мы просто стараемся передать это же самоедругими словами. Но, если Дэвидсон прав, метафора не сообщает ничего, помимосвоего буквального смысла (как и говорящий, использующий метафору, не имеет ввиду ничего, выходящего за пределы ее буквального значения). Впрочем, этим не отрицаетсятот факт, что метафора содержит в себе изюминку и ее своеобразие может бытьпоказано при помощи других слов.

 В прошлом те, ктоотрицал, что у метафоры в дополнение к буквальному значению имеется особоекогнитивное содержание, часто всеми силами стремились показать, что метафоравносит в речь эмоции и путаницу и что она не пригодна для серьезного научногоили философского разговора. Дэвидсон не разделяет этой точки зрения. Метафорачасто встречается не только в литературных произведениях, но и в науке,философии и юриспруденции, она эффективна в похвале и оскорблении, мольбе иобещании, описании и предписании. Дэвидсон согласен с Максом Блэком, ПаулемХенле, Нельсоном Гудменом, Монро Бирдсли и другими в вопросе о функцияхметафоры. Правда, ему кажется, что она в дополнение к перечисленным выполняетеще и функции совершенно другого рода.

 Дэвидсон не согласен собъяснением того, как метафора творит свои чудеса. Он основывается наразличении значения слов и их использования и полагает, что метафора целикомпринадлежит сфере употребления. Метафора связана с образным использованием слови предложений и всецело зависит от обычного или буквального значения слов и,следовательно, состоящих из них предложений.

 Дэвидсон показал, чтобесполезно объяснять, как функционируют слова, когда они создают метафорическиеи образные значения или как они выражают особую поэтическую или метафорическуюистину. Эти идеи не объясняют метафоры — метафора сама объясняет их. Когда мыпонимаем метафору, мы можем назвать то, что мы поняли, “метафорической истиной”(metaphorical truth) и в какой-то мере объяснить, в чем состоит ее“метафорическое значение”. Буквальные значения и соответствующие условияистинности могут быть приписаны словам и предложениям вне зависимости от каких-либоособых контекстов употребления. Вот почему обращение к ним действительно имеетобъяснительную силу.

 Метафора заставляет обратитьвнимание на некоторое сходство — часто новое и неожиданное — между двумя иболее предметами. Это банальное и верное наблюдение влечет за собой выводыотносительно значения метафор.

 В метафоре определенныеслова принимают новое, или, как его иногда называют, “расширенное” значение…Это расширение должно быть тем, что философы называют расширением слова(extension of the word), то есть относиться к классу сущностей, которые этослово называет.

 Это объяснение в любомслучае не может считаться полным, ибо если считать, что слова в метафореобладают прямой референцией к объекту, тогда стирается разница между метафоройи введением в лексикон нового слова: объяснить таким образом метафору — значитуничтожить ее.

 Зависит или не зависитметафора от нового или расширенного значения — это еще вопрос, но то, что оназависит от буквального значения, — это несомненно: адекватное представлениеконцепта метафоры обязательно должно учитывать, что первичное или буквальноезначение слов остается действенным и в их метафорическом употреблении.

 Возможно, тогда можнообъяснить метафору как случай неоднозначности (ambiguity): в контексте метафорыопределенные слова имеют и новое, и свое первичное значение; сила метафорыпрямо зависит от нашей неуверенности, от наших колебаний между этими двумязначениями.

 Многозначность слова,если она имеет место, обусловлена тем фактом, что в обычном контексте словоозначает одно, а в метафорическом — другое; но в метафорическом контекстеотнюдь не обязательны колебания. Конечно, можно колебаться относительно выбораметафорической интерпретации из числа возможных, но мы всегда отличим метафоруот неметафоры. В любом случае эффект воздействия метафоры не заканчивается спрекращением колебаний в интерпретации метафорического пассажа. Следовательно,сила воздействия метафоры не может быть связана с такого рода неоднозначностью(Bain 1887).

 Иногда бывает так, чтослово в одном и том же контексте имеет два значения, причем нужно одновременноучитывать их оба. Или если слово предполагает тождество значения можно сказать:то, что на поверхности выступает как одно слово, в действительностипредставляет собой два слова.

 Игра слов — частовстречающийся прием, но метафора далека от него. Метафора не нуждается вудвоении: какими значениями мы наделили слова, такие значения и сохраняются припрочтении всего выражения.

 Предположениеотносительно аналогии с игрой слов можно модифицировать, приписав ключевомуслову (или словам) в метафоре два различных значения — буквальное и образное —одновременно. Можно представить буквальное значение как скрытое, как нечтоощущаемое, что воздействует на нас, не проявляясь в контексте открыто, тогдакак образное значение несет основную нагрузку. В этом случае должносуществовать правило, которое связывало бы оба значения, ибо иначе такоеобъяснение сведется к теории неоднозначности (ambiguity). Это правилоутверждает, что по крайней мере для многих типичных случаев слово, выступающеев своем метафорическом значении, прилагается ко всему тому, к чему оноприлагается в своем буквальном значении, плюс к чему-то еще (Barfield 1962: 55).

 В метафорическомконтексте слово имеет новое значение, а употребление метафоры дает, такимобразом, возможность узнать это значение. В ряде случаев действительнофактически не играет роли, будем ли мы о слове, встретившемся в некоторомконтексте, думать как о метафоре или как об употребленном в ранее неизвестном,но все же буквальном смысле.

 В одном контекстеметафорическое слово, употребляясь сотни и даже тысячи раз, все равно остаетсяметафорой, тогда как в другом контексте слово может быть воспринято какбуквальное практически с первого раза.

 Если бы метафора,наподобие многозначного слова, имела два значения, то можно было бы ожидать,что удастся описать ее особое, метафорическое значение, стоит лишь дождаться,когда метафора сотрется: образное значение живой метафоры должно навсегдаотпечататься в буквальном значении мертвой. Несмотря на то, что некоторыефилософы разделяют эту точку зрения, Дэвидсону она представляется в корненеверной.

 Можно узнать о метафорахмного интересного, если сопоставить их со сравнениями, ибо сравнения прямоговорят то, к чему метафоры нас только подталкивают. Здесь надо учестьсложность процесса подбора сравнений, которые бы в точности соответствовали тойили иной метафоре.

 Точку зрения, согласнокоторой особое значение метафоры идентично буквальному значению соответствующегосравнения (similar) (если это“соответствие” найдено), не следует путать с распространенным взглядом наметафору как на эллиптичное сравнение (Black 1984: 153-172). Эта теория не проводит различия междузначением метафоры и значением соответствующего ей сравнения и не даетвозможности говорить об образном, метафорическом или особом значении метафоры.Эта теория выигрывает в простоте, но простота делает ее неэффективной. Ибо, еслисчитать буквальным значением метафоры буквальное значение соответствующегосравнения, то тем самым закроется доступ к тому, что раньше понималось подбуквальным значением метафоры. Именно это значение определяет эффективностьметафоры, что бы потом ни привносилось в нее под видом небуквального, то естьобразного, значения.

 Этим теориям метафоры —теории эллиптичного сравнения и ее более утонченному варианту, приравнивающемуобразное значение метафоры к буквальному значению сравнения, — присущ одинобщий большой недостаток, по мнению Дэвисона. Они делают глубинное, неявное значениеметафоры удивительно очевидным и доступным. В каждом конкретном случае скрытоезначение метафоры может быть обнаружено путем указания на то, что являетсяобычно самым тривиальным сравнением: “Это похоже на то”. Такое сравнениетривиально, поскольку все бесконечным числом способов уподобляется всему. Амежду тем метафоры часто трудно интерпретировать и совсем невозможноперефразировать.

 Сравнение заявляет осходстве вслух, — и именно поэтому здесь труднее, чем для метафоры,предположить наличие какого-то второго значения. Метафора и сравнение — этотолько два вида приемов среди бесконечного множества средств, заставляющихсравнивать и сопоставлять, привлекающих внимание к тем или иным явлениямокружающего мира.

 Весь ход рассуждения велк выводу, что те свойства метафоры, которые могут быть объяснены в терминахзначения, должны быть объяснены в терминах буквального значения входящих вметафору слов. Из этого вытекает следующее: предложения, в которых содержатсяметафоры, истинны или ложны самым обычным, буквальным образом, ибо есливходящие в них слова не имеют особых значений, то и предложения не должны иметьособых условий истинности. Это вовсе не отрицает существование метафорическойистины, отрицается только ее существование в пределах предложения. Метафора насамом деле заставляет заметить то, что иначе могло бы остаться незамеченным.

 Наиболее очевидноесемантическое различие между метафорой и сравнением заключается в том, что всесравнения истинны, а большинство метафор ложно. Дело, конечно, не в какой-тоабсолютной ложности, а в том, что оно должно быть воспринято как ложное.Заметим, что происходит, когда предложение, которое мы используем как метафору,то есть как ложное, оказывается истинным, когда мы начинаем располагать новымисведениями об отраженном в этом предложении факте или событии.

 Обычно только тогда,когда предложение воспринимается как ложное, ему придается статус метафоры иначинаются поиски глубинных импликаций. Возможно, именно поэтому ложностьбольшинства метафорических выражений очевидна, а все сравнения — тривиальноистинны. Абсурдность или противоречие в метафорическом предложении страхует отего буквального восприятия и заставляет понять его как метафору.

 Явная ложность метафоры— это норма, но иногда в дело вступает и очевидная истинность.

 Ни одна теорияметафорического значения или метафорической истины не в состоянии объяснить,как функционирует метафора. Язык метафор не отличается от языка предложенийсамого простого вида — в этом Дэвидсон убеждал на примере сравнений. Чтодействительно отличает метафору — так это не значение, а употребление, и в этомметафора подобна речевым действиям: утверждению, намеку, лжи, обещанию,выражению недовольства и т. д. Специальное использование языка в метафоре несостоит — и не может состоять — в том, чтобы “сказать что-то” особое, в той илииной степени завуалированно. Ибо метафора говорит только то, что лежит на ееповерхности, — обычно явную неправду или абсурдную истину. И эти очевидныеистины и неправда не нуждаются в парафразе — они уже даны в буквальном значениислов.

 Согласно“интеракционистской” точке зрения М. Блэка, метафора заставляет приложить“систему общепринятых ассоциаций” (a system of commonplaces), связанную сданным метафорическим словом, к субъекту метафоры: в выражении “Man is a wolf”-'Человек — это волк' прилагаются общепринятые признаки (стереотип) волка кчеловеку. Блэк говорит, что “метафора в имплицитном виде включает в себя такиесуждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту.Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполнеопределенные характеристики главного субъекта и устраняет другие” (Black 1984). Согласно Блэку, парафразыпрактически всегда неудачны не потому, что у метафоры отсутствует особоекогнитивное содержание, а потому, что “полученные неметафорические утвержденияне обладают и половиной проясняющей и информирующей силы оригинала” (Black 1984).

 Барфилд утверждает, чтов метафоре “говорится одно, а имеется в виду другое”, когда мы эксплицитноформулируем то, что подразумевается, это производит гораздо более слабыйэффект.“Перефразуйте метафору, — говорит Барфилд, — и вся ее неопределенность инеточность исчезает, а с ней — и половина поэзии” (Barfield 1962: 55).

 Метафора порождает илиподразумевает определенный взгляд на предмет, а не выражает его открыто.Аристотель, например, говорит, что метафора помогает “подмечать сходство”.Блэк, следуя за Ричардсом, отмечает, что метафора “вызывает” определеннуюреакцию: слушатель, восприняв метафору, строит некоторую систему (Black 1984).

 Дэвидсон не имеет ничегопротив самих этих описаний эффекта, производимых метафорой, он только противсвязанных с ними взглядов на то, как метафора производит этот эффект. Онотрицает, что метафора оказывает воздействие благодаря своему особому значению,особому когнитивному содержанию. Дэвидсон, в отличие от Ричардса, не считает,что эффект метафоры зависит от ее значения, которое является результатомвзаимодействия двух идей. Он не согласен с Оуэном Барфилдом, который считает,что в метафоре “говорится одно, а подразумевается другое”, не соглашается и сМ. Блэком в том, что свойственное метафоре “проникновение в суть вещей”(«insight») достигается благодаря особенностям ее значения, которыепозволяют метафоре утверждать или имплицировать сложное содержание. Механизмметафоры не таков. Полагать, что метафора достигнет своей цели только путемпередачи закодированного сообщения, — это все равно что думать, чтоподнаторевший интерпретатор может передать прозой смысл шутки или фантазии.Шутка, фантазия, метафора могут, подобно изображению или удару по голове,помочь оценить некоторый факт, но они замещают собой этот факт и даже непередают его содержания.

 Если это так, то мыперефразируем метафору не для того, чтобы выразить ее значение, ведь оно и таклежит на поверхности; мы, скорее, стремимся выявить то, на что метафораобращает наше внимание. Конечно, можно, соглашаясь с этим, полагать, что речьидет всего лишь об ограничении на использование слова “значение”. Но этоневерно. Основное заблуждение во взглядах на метафору легче всего поставить подудар, когда оно принимает форму теории метафорического значения. Но дело в том,что за этой теорией стоит тезис, который может быть сформулирован в независимыхтерминах. Он сводится к утверждению, что метафора несет в себе некотороекогнитивное содержание, которое автор хочет передать, а получатель долженуловить, и только тогда он поймет сообщение. Это положение ложно независимо оттого, будем ли мы называть подразумеваемое когнитивное содержание значением илинет. Оно вызывает сомнение уже одним тем, что трудно точно установитьсодержание даже простейших метафор. Дэвидсон думает, что это происходит потому,что нам представляется, будто существует некоторое содержание, которое нужно“схватить”, в то время как речь идет о том, к чему метафора привлекает нашевнимание. Если бы то, что метафора заставляет заметить, было бы конечным почислу и пропозициональным по природе, это не вызывало бы трудностей — мы быпросто проецировали содержание, которое метафора привнесла в наш мозг, на самуметафору. Но на самом деле то, что представляет нашему вниманию метафора, неограничено и не пропозиционально. Когда мы задаемся целью сказать, что“означает” метафора, то вскоре понимаем, что перечислению не может быть конца (Cohen1975: 671).

 Метафора, делаянекоторое буквальное утверждение, заставляет увидеть один объект как бы в светедругого, что и влечет за собой прозрение. Поскольку в большинстве случаев ононесводимо к познанию некоторой истины или факта, то попытки буквально описатьсодержание метафоры просто обречены на провал.

 И теоретик, которыйстарается объяснить метафору путем обращения к ее скрытому содержанию, икритик, который стремится эксплицитно выразить это содержание, — оба стоят наложном пути, ибо выполнить такие задачи невозможно.

 Дело не в том, чтообъяснения и интерпретации метафоры вообще недопустимы. Иногда, сталкиваясь сметафорой, мы испытываем затруднения: нам сразу не увидеть в метафоре то, чтолегко схватывает более восприимчивый и образованный читатель. Законная функциятак называемой парафразы могла бы состоять в том, чтобы помочь неопытному илиленивому читателю приобщиться к тому способу видения, который имеет изощренныйкритик. Можно сказать, что критик слегка конкурирует с автором метафоры. Критикстарается сделать свою версию более прозрачной для понимания, но в то же времястремится воспроизвести в других людях, хотя бы отчасти, то впечатление,которое на него произвел оригинал. Стремясь выполнить эту задачу, критикодновременно привлекает наше внимание к красоте, точности и скрытой силеметафоры как таковой.

1.3. Специфика употребления метонимии в литературномтексте

Метонимия, как яркийсимволический троп, остается категорией описательной. Она создаёт и усиливаетзрительно ощутимые представления, будучи при этом способом не прямой, акосвенной характеристики явления. В отличие от сравнения метонимия отметает всесопутствующие признаки, очищая, типизируя основной для данной ситуации признак.Ю.М. Лотман определяет акт метонимии как выделение существенно-специфического иэлиминирование несущественного: «Эта часть женщины есть женщина»(Лотман 1994: 36). В этомсмысле метонимию действительно можно рассматривать как художественную«стенографию» (Way 1991: 10)

По мнению У.Эко,метафорическая замена (субституция) основывается на метонимической практике (Eco1984: 78-79). Метонимические связи переходят в метафорические, что представляетсобой особый механизм эвристических функций языка, т.е. функций, направленныхна поиск решений. Это становится возможным благодаря тому, что метонимическиезамены, опираются на определённую более или менее устойчивую семантическуюмодель. Так, метонимические сдвиги во многих случаях связаны с сокращениемсловосочетаний (изделия из стекла — стекло), т.е. внешне подобны таким фактамизменения значений, которые обусловлены контекстными связями слов. 

О том, что метонимия — контекстуальное выражение, писали многие исследователи. Ж.Лакан указывал на то,что метонимия основывается на связи слов (word-to-word connection), в то время как метафора это заменаодного слова на другое (Lacan 1977: 156). Именно поэтому метафораперефразируется в сравнение при помощи подсобных слов, а с метонимией этогосделать нельзя. Ещё раньше РЛкобсон определил, что для метафоры характерныотношения сходства (и, соответственно, парадогматические отношения), а дляметонимии характерны отношения смежности (и, соответственно, синтагматическиеотношения) (Теория 1990: 126). Это вопрос, по мнению И. В. Толочина (Толочин1996: 36), более актуален для изучения художественной прозы, где различия междукатегоризацией по смежности и по аналогии существенны. В поэзии метонимия имеетподчинённый характер и может рассматриваться как частный случай метафорическойкатегоризации. О сложности и подчас невозможности разделения метафоры иметонимии в поэзии убедительно пишет Н.О.Гучинская. 

Метонимические связи,основанные на смежности, очень разнообразны:

— название символа,употреблённого вместо названия того, что он обозначает: throne, crown вместо „королевская власть“,»престол";

— название инструмента,орудия вместо названия действия: to give one`s heart to smb;

— следствие вместопричины: he (рыба) desperate takes the death (глотает гибельный крючок); 

— название характерногопризнака вместо названия его носителя: blue suit grinned, т.е. характеризующая функция реализуется со знаком«минус»;

— абстрактныесуществительные, обозначающие эмоцию, состояние, процесс, употребляемые вместоназвания их субъекта или объекта: subservivience sprang round the corner.

В этих и другихметонимиях обычно имеет место процесс обобщения, когда мы имеем дело не спредметными представлениями, а с представлениями о предметных представлениях.

Можно сказать, что метонимияоснована на фактической смежности, т.е. определённых знаниях. Например, знанияо содержимом, когда вместо него называется контейнер (I`ll have a glass; the hall applauded); знание о вещах, которые сделаны изматериала, называемого вместо них (a glass; an iron); знание о сфере деятельности, когда деятельупотребляется вместо продуктов деятельности (to buy a Ford); знание того, что столица является символомгосударства плюс. географические познания (talks between washington and Moscow); знание о каком-либо событии, если вместо негоназывается место его действия (Watergate changedthe politics); иногда это знание о полисемии,например, в случае названия причины вместо следствия (his natove tongue is German).

С точки зрения семантикиметафора — комбинация референтов, приводящая к семантической концептуальнойаномалии. Метонимия же действует иначе, не соединяя референты спротивоположными семантическими маркерами (MacCormac 1985: 36). В терминахкогнитивной лингвистики метафора предполагает наложение различных когнитивныхмоделей. Рассмотрим пример: «Sometimes too hot the eye ofheaven shines» (Shakespear, Sonnet 18). В данном случае общего в категориях eye и sun, не принадлежащих одной модели, достаточно, чтобыметафорически обозначить солнце как «eye of heaven». Для выявления общих атрибутов не нужныглубокие знания о глазах и солнце. Достаточно образно представить, что обакруглые, или посылают людям взгляды или лучи, или «открыты» днем и«закрыты» ночью, а также то, что вид обоих может что-то рассказать,например, о настроении человека или о погоде.

Метонимия же реализуетналожение внутри одной модели. Одна категория в пределах одной модели замещаетдругую. Следовательно, главная функция метонимического выражения — активизировать одну когнитивную категорию, соотнося её с другой в рамках одноймодели, и таким образом выделить её саму или субмодель, к которой онапринадлежит. Рассмотрим примеры (Croft 1993: 350):

We need a couple of strong bodies for our team.

There are a lot of good heas in the university.

We need some new faces around here.

Очевидно, во всех трёхпредложениях говорится о людях, но в каждом случае подчёркивается определённыйаспект человека. В спортивном контексте первого предложения высвечиваетсямодель physical strength, связанная с категорией body; в университетском контексте — модель intelligence, связанная с категорией head. Категория face особенно адекватна в контексте знакомства, потому чтоименно лицо мы обычно воспринимаем в первую очередь при встрече с незнакомымилюдьми.

Интересно заметить, чтокатегории и модели цели (target)довольно абстрактны, в то время как источника (source) — более конкретны. И хотя это наблюдение неосновывается на тщательном и систематическом изучении обширного материала, онотем не менее представляет определённый интерес. Можно предположить, что эти двасписка демонстрируют то, что мы опираемся над модели конкретного мира, чтобыконцептуализировать абстрактные явления. Другими словами, наша концептуализациямоделей абстрактных категорий как бы «перемалывается» в нашем опытеобщения с людьми, повседневными вещами, действий и событий.

Метонимические концептыведут к концептуализации посредством связей (рефлективных перебросок). Когда мыговорим: «He`s got a Picasso in his den», мы не думаем только о самой работе Пикассо. Мыдумаем о ней в связи с художником, его концепцией искусства, его техникой, егоролью в истории искусства и т.д. В этой связи мы относимся с почтением к работеПикассо в нашем примере, даже если это только набросок, сделанный в юношеском возрасте.Таким образом, метонимический концепт «упоминание имени автора вместо егопроизведения» воздействует наши мысли и действия. Точно так же, когдаофициантка говорит: «The ham sandwich wants his check», человек нисколько не интересует её как личность,а только как клиент, поэтому предложение получается обезличенным. Или, если самБуш никогда и не сбрасывал бомбы на С. Хуссейна, метонимия «Bush bombed Hussein» заставляет думать о его ответственности за это.

Таким образом, как и вслучае с метафорами, структура метонимических концептов — это не только язык,но и наши мысли, отношения и действия. Как и метафорические концепты,метонимические тоже перемалываются в нашем опыте. И в случае с метонимическимиконцептами это „перемалывание“ более очевидно, так как обычно прямоуказывает на причинные и физические связи.

Культурный и религиозныйсимволизм — особый случай метонимии. В христианстве, например, голубь означаетДух Святой. Как и все метонимии, этот символ не случаен. Он есть результатслияния концепции голубя в западной культуре и концепцией Святого Духа вхристианской теологии. Именно поэтому символом Святого Духа является голубь, ане какая-то другая птица. Голубь воспринимается как нечто красивое,дружелюбное, мягкое и миролюбивое. Для птицы средой обитания является небо,которое метонимически обозначает небеса, т.е. место обитания Святого Духа.Голубь — птица, которая летает грациозно, скользит бесшумно, и её можно видетькак в небе, так и на земле среди людей.

Таким образом,символические метонимии представляют собой связи между человеческим опытом исоответствующими метафорическими системами, характеризующими религии икультуры. Символическая метонимия как результат переработки человеческого опытавыступает средством понимания религиозных и культурных концепций. Так мыполучаем культурные или кодовые, по У.Эко (Eco 1984: 78-79), метонимии типа crown (king), white collarsи т.п.

Глава 2. Метафораи метонимия в английских рекламных текстах

Рекламные текстысоставляют особую языковую сферу литературного языка, со специфическими целямии языковыми средствами. Использование метафоры и метонимии также имеет своиособенности. Анализируя употребление метафоры и метонимии, мы исследовалиследующие виды англоязычной рекламы (по каналам распространения): печатную(рекламно-коммерческие листовки, каталоги, проспекты, буклеты, брошюры, визиткии т. д.), газетно-журнальную, радио- и телерекламу. Также мы учитывали названияанглоязычных компаний, самой продукции в тех случаях, когда они носят рекламныйхарактер (формируют рекламный образ компании, продукта, марки).

Когда автор рекламноготекста, предлагая колготки, называет их «dressforyourfeet», он реализует метафорическийпринцип.

Когда, рекламируястоматологический салон, рекламист изображает счастливое семейство сбелоснежными улыбками, он опирается на метонимию.

Использование этихпринципов в рекламном тексте носит многоступенчатый и часто скрытый длявнешнего наблюдателя характер. Рассмотрим применение метонимических приемов напримере ржаных низкокалорийных хлебцев «RyeVit» Когда ржаные хлебцы вышли на английский рынок, тотуже был заполнен другими хлебцами, имевшими свои собственные достоинства. Рекламистыприбегли к приему скрытой метонимии. Они взял несколько последних фасонов платьевот ведущего лондонского модельера, в которых манекенщицы смотрятсядействительно неотразимо, и над каждым фасоном платья поставил следующиезаголовки: «Like it? Rye Vit help to wear». Также использовалось «War against inches. RyeVit wish you to win.»

В целом, частоупотребляются типы, способные порождать метафоры и оценочные метонимии: «результатдействия ==> объект как причина (в том числе возможная) этого результата», «состояние==> источник состояния», «свойство => носитель свойства». Именно эти типыпозволяют достичь максимального воздействия на потенциального покупателя ипобудить его к покупке.

Так, перенос «результатдействия => объект как причина (в том числе возможная) этого результата»представляет рекламируемый товар как средство для достижения известной цели: Margarine«Doughnut» — alwaysbestbatch (маргарин, купленный в Нью-Йорке всентябре 2004); «DullPaint» CreamRouge (2003). В этом отношении, данномутипу родственен перенос «состояние ==» источник состояния»: продукция позволяетдостичь человеку определенного состояния, как в физическом плане (Lose fleshwith«Grace»! Grace — биологическиактивнаядобавкакпище(NBS, июль 2004); Supetcher product is your family health! (CBC– региональное телевидение, 2004); Zepter health and beauty (надпись на косметическом средстве); yoghurt «Healthy» (Пристонский молочный завод); Clinic «Health» (с 1982 г), так и в даже социальном: Recovery US with Gore! (2003).

Как правило, рекламноепроизведение создает некий идиллический образ жизни, достичь которого оченьлегко — достаточно купить рекламируемый товар (метонимическая связь). Этамифология рекламы точно подмечена современным писателем В. О. Пелевиным: «—Потому, что всегда рекламируются не вещи, а простое человеческое счастье.Всегда показывают одинаково счастливых людей, только в разных случаях этосчастье вызвано разными приобретениями. Поэтому человек идет в магазин не завещами, а за этим счастьем, а его там не продают» (Пелевин В. О. Generation «П»). Ср. с определением фирмой ICEA своей продукции: Kitchenforhappiness, а также с использованием метонимии:...delicatehappiness—«Cadbury» (2004). Название мебельного салонав Бангкоке «Prestige». Furniture fоr those who is thinking about. (с 2000); а также: CasinoLippertisyourPrestige.

Рекламируемый товар такжеможет называться тем или иным свойством, которое ему приписывает рекламодатель.Автор «Рекламного конструктора», пособия для самостоятельного «изготовления»рекламы, отмечает необходимость убедить потенциального потребителя в наличии умарки (фирмы) тех свойств, которые он уже ценит и так (Власова 1998: 22). Вподобных случаях используется тип «свойство ==> носитель свойства»: Whywillyouchooseourcourses? Cause quality and comfort is always tobe choosen (Реклама туристической фирмы, предлагающей обучение за рубежом); реклама духов

«Allure»: Charm Chanel

According to dict

«allure» —

«charm»

«spell»

«fascination»

«attraction».

 And moreover —

 new perfume Chanel. (рекламный плакат)

Продукция предстает переднами как живое воплощение определенных свойств: Mesmerize/ Classic, TrueMenAroma. EleganceandOrientEnigma. (рекламный каталог «AVON», 2004); Carole— elegance and fashon united (рекламный каталог «AVON», 2004); Elegance/Style and Harmony in one space. (реклама мебели в Нью-Йорке). В одном сочинительном рядумогут объединяться метонимии двух типов («состояние ==> источник состояния»и «свойство => носитель свойства»), усиливая эмоциональное воздействие начеловека: TheBestTablesinChenister/ Classicalandmodernworks— beauty, restandyourenjoyment. (The Times, апрель,2004).

Как видим, рекламныепроизведения и названия часто содержат оценочные метонимии, причем оценкавсегда обязательно положительная (в сленге — преобладание отрицательнойоценки), иначе товар не купят, ср. в рекламном телеролике для майонеза «Dream»:

Mayonnaise — «Dream» (нейтрализация (игра значений) прямого значения слова«мечта» и метонимического названия продукта «конкретное воплощение мечты»); Cosmetics«PinkDream» (рекламный каталог «AVON», 2004). Ср. с названием кулинарных блюд: GourmetFishmadebyhead-cook, cake«Gourmet» (www.martines.com – сайт сети отелей и ресторанов при них).

Необходимая рекламномутексту положительная оценочность может создаваться на основе привлечениясмежных понятий, использования имени знаменитого человека (тип «производитель==> продукт действия»). Слова, имеющие определенные (обязательноположительные для этого контекста) оценочные коннотации, могут метонимическисвязываться с рекламируемым товаром или деятельностью фирмы: Find a Piece of Paris in NY: KENZO, NINA RICCI. (рекламная листовка, июль, 2004); название фирмы,торгующей компьютерами: «Logic»LTD (2001). Оценка может создаваться набазе метафоры: ср. название стоматологической фирмы «Pearl», (Нью-Йорк, 2003) (метафора «зубы — жемчуг», затем — метонимия «стоматологическаяфирма, которая сделает ваши зубы белыми, как жемчуг»). Смежные понятия частопривлекаются для названия продукции: To get better, relax, dream,assuage — «Morpheus» will help; drug store 36.6 Температураздорового человека, т. е. аптека, которая поможет достичь нормальнойтемпературы и, следовательно, стать здоровым. Такие метонимии создаютопределенный рекламный образ товара: Ср. молоко «Funny Milk», lipstick «Pink Madness» (рекламный каталог «AVON», 2003).

Рекламодатель, стараясьсоздать своему товару «кредит доверия», может использовать в своей рекламе имязнаменитого и (или) авторитетного человека:

Josie Natori — designer, businesswoman, musician, mother and daugther, wife— the only woman

Presents

JOSIE new day-today aromaновый повседневныйаромат

Always, everythere

Light and delicate… (рекламный каталог «AVON»).

Ср. духи «Pablo Picasso».

Однако рекламномупроизведению необходимы не только оценочные образования, но и окказиональные, втом числе образные: прежде чем убедить потенциального покупателя, надо привлечьего внимание. В этом отношении, показательно сходство в построении рекламноготекста и текста поэтического: большую значимость приобретают формальныесредства, характерно стремление к максимальной выразительности. Поэтому часто встречаютсянеобычные номинации, в том числе образованные с нарушением языковых норм(окказиональные). Так, употребима конструкция: Open from 10.00 till last visitor (Нью-Йорк, 2004).

Безусловно, в зависимостиот вида рекламируемого товара могут использоваться разные общеязыковыеметонимические типы. Так, в рекламе косметических товаров часто употребляетсятип «растения ==> экстракты этих растений»: Pineappleshampoo,Roll-ondeodorantwithaloe, Conditionerwithmelon (рекламный каталог «AVON»); toiletwater«Orchides», «Lavender», в рекламе мебели — «комната ==> мебель длякомнаты»: Kitchen«Smile» — forcheerfulmood (радио 2003); Splendidfrenchkitchen. Modernofficeformoderateprice(The Westchisters review, 25, 2003); а в рекламе ювелирных изделий сдрагоценными камнями — тип «астрологический знак ==> человек, родившийся вотрезок времени, приписываемый действию данного знака»: OnyxisrecommendedforTheTwins, Capricorn (Hr pages, № 12, 2002). Часто используется и тип «компания==> работники этой компании» (в рекламе особое значении приобретает названиекомпании; известность той или иной фирмы-способствует быстрой продаже еепродукции): Avonofferswithpleasurenewstylishbijouterie (рекламный каталог «AVON», 2000);

«WOOY! Whatanerminetoque!» На рекламном плакате меховогосалона изображен мужчина с выпадающей из рук газетой и смотрящий наприближающуюся женщину. (The Times, 12 апреля,2004)

В приведенном примерестилистический прием метонимии «an ermine toque» подразумевает женщину в шляпке (по модели «элементодежды человека для обозначения человека»). Происходит переход от одушевленногок неодушевленному и имеете с ним смена денотата. Но при этом и «woman» и «ermine toque» относятся к одному и тому же референту -той женщине,которую видит героиня. Понятийная неодушевленность вступает в противоречие сконтекстуальной одушевленностью, ведь сочетаемость словосочетания «ermine toque» с другими словами указывает на его одушевленный характер.Метонимическое употребление воспринимается двояко: одновременно какнеодушевленное (на первом плане приметная деталь одежды женщины) и какодушевленное (на первый план тогда выдвигается сама женщина).

В именах существительных,входящих в стилистический прием метонимии, происходит также смена лексико-грамматическогоразряда. В естественном языке обычно происходит переход от абстрактного кконкретному. Антропоцентрический взгляд на мир определяет тот факт, чтоконкретные объекты более значимы, чем абстрактные понятия, поскольку онидоступны для непосредственного восприятия. Но направление перехода в рамкахстилистического приема зависит от того, как воспринимается определенный объектдействительности. Если актуализируется часть концептуальной области, которая,связана с ощущениями, эмоциями, которые вызывает этот объект, происходитпереход от конкретного к абстрактному. Если описываемый объект представляетсобой сложное, многогранное явление, которое человек не может охватить иотразить целиком, то выделяется какой-то один аспект этого явления. В этомслучае происходит переход от абстрактного к конкретному: ItkeepmeinBarleysugaralllife. Изображен владелец булочной, который отдает свой доходна хранение банку. (Hr pages, № 11, 2002) В этом случаебеззаботное обеспеченное существование метонимически обозначается через «Barleysugar».

«The houseis alive… with soft, quick steps and running voices…». Произносится одним из двух грабителейперед черным входом в дом, после чего они отступают, камера же показываетребенка в доме, сидящего перед работающим музыкальным центром. (RTV, сентябрь, 2003).

В рекламном ролике шаги иголоса воспринимаются как неотъемлемая часть людей, находящихся в доме.Определения «soft, quickstepsandrunningvoices» показывают, что обитатели дома оживлены и заняты. Напервый план выдвигается и факт присутствия людей в доме «steps, voices»), и, более, их оживленная деятельность «quickrunning». Таким образом, фокус вниманиясмещается с одной части ситуации на другую. Центр ситуации (нахождение людей вдоме) смещается на периферию. При этом на денотативном уровне ситуация будетодна и та же, независимо от того, скажем ли мы «people» или «steps,voices». Различие между ними касаетсятолько места участников ситуации в зоне внимания говорящего. Говорящий грабительв данном примере находится вне дома и не может видеть людей внутри его, атолько слышит их шаги и голоса, догадываясь по этим проявлениям о том, что вдоме кто-то есть и что-то происходит.

«HeDoesthePoliceinDifferentVoices». Рекламный ролик про тот жемузыкальный центр. Фраза произносится голосом за кадром.

LookingintotheheartoflightРекламный плакат ICEA (2003), в котором метафора theheartoflightпризвана отражать качество предлагаемыхсветильников.

I canconnect nothing with nothing (реклама мобильных телефонов)

Those arepearls that were her eyes (реклама теней для глаз)

adeadsound(рекламный ролик мелодий для мобильных телефонов RTV, декабрь 2004)

thedeadtreegivesnoshelter(рекламный ролик газированной воды RTV, декабрь, 2004)

Метафора в термине врекламном тексте призвана передавать более точно смысл явлений, подчеркнутьновый и важный нюанс. Таким образом, она уже не является характерной чертойтолько поэтического творчества, а нужна рекламе для того, чтобы соединитьпрошлое с будущим, старые теории с новыми. Познание неизвестного возможнотолько лишь через хорошо знакомое, а адекватное языковое отражение этого новоговозможно при использовании хорошо знакомых слов, помещенных в новые контексты.

Метафора позволяетмгновенно осознать, схватить мысленно самую сущность открытого рекламируемого явленияили понятия, проникнуть в его содержание. Вот несколько рекламных терминов-метафор:infrared slavery, nuclear democracy, noble metall.

В терминообразованииметафора сохраняет одно из своих основных свойств — принцип языковой экономии, исключительноважный в рекламном стиле. Именно здесь метафора полностью удовлетворяет требованиюрекламного текста — в лаконичном высказывании содержится информативно емкоесодержание.

Когда метафорическиесравнения возникают на основе одного и того же общего признака, то, какправило, этот признак сохраняется и во второй части фразы. Фразеологическиеединицы со значением «большого, неограниченного количества чего-нибудь»представлена в следующем выражении, которым рекламируется сок plentifulasblackberries. (The Goods, 3, 2003).

Нередко в рекламномтексте выражение гипотетического множества идет с помощью следующихсуществительных: army, troop, platoon, crew, crowd, band, gang, choir, chorus, party,swarm, shoal, flock,herd и т.д.

Символами множествасуществительные становятся в условиях их семантической транспозиции, ведущей кпереходу из конкретных понятий в абстрактные. Такие сдвиги реализуются вопределенных лексико-фразеологических формах слова. Кроме значения множества,каждое существительное в семантической транспозиции может вносить различные.оттенки эмоциональной окраски (например, положительной или отрицательнойоценки, иронии, одобрения, неодобрении и др.), которые изменяются в зависимостиот контекста. Построение семантической системы языка обязательно требуеттщательного изучения стилистических характеристик метафорических единиц вусловиях контекста.

Обозначениемчувственно-эротического импульса, движущего современной жизнью в рекламномролике духов (NT2, 2004) является парфюмерный аромат“Strange Synthetic Perfumes”. Замутняющий разум человека аромат ассоциируется сопьяняющей страстью к женщине. Мотив аромата, запаха обостряет чувственность итаит в себе смертельную опасность.

Особый интереспредставляют тексты политической рекламы.

Наиболее частотной идетально структурированной среди выявленных политических рекламных выборныхтекстов является модель выборы президента — это война. Для текстов предвыборнойагитации Соединенных Штатов характерна повышенная «насыщенность» милитарнойметафорикой, что, отчасти, обусловлено конкурентным характером политическойкультуры современного американского общества.

В соответствии ссемантикой сферы-источника метафорическая война ведется на территории всейстраны по заранее разработанной стратегии, ее участники беспрерывно сражаются,нападают, атакуют, стреляют и вынуждены противостоять друг другу, в войнеучаствуют враги и союзники, есть победители и проигравшие, агрессоры и жертвы ит. д.:

Kerry ismountaining a front war, against Bush. (Newsweek 15.10.2004)/ Americanswere interested in the battle for Florida, but more as an entertainingcuriosity than a struggle that will deeply affect their lives. (Newsweek 23.10.2004).

Этот вид метафорывключает следующие образы: «Война и виды войн», «Военные действия», «Участникивойны», «Оружие и укрепления», «Исход войны и ее последствия», представляясобой детально-структурированное образование. Милитарная концептуальнаяметафора наполнена агрессивным прагматическим потенциалом, эксплицируя смыслыжестокости, враждебности, выявляя антагонистический, бескомпромиссный характерпрезидентской гонки.

Метафорическая модельвыборы президента — это театр представлена широким спектром метафорическихсловоупотреблений в агитационно-политическом рекламном дискурсе США.Распространение театральной метафорики на современном этапе связывают, в первуюочередь, с развитием СМИ. Считается, что театрализация избирательной кампаниидостигла наиболее завершенной (гипертрофированной) формы в США.

В соответствии стематикой исходной понятийной сферы, субъекты политики выступают на театральныхподмостках, исполняя написанные специально для них разнообразные роли. Как илюбое шоу политическое имеет своих сценаристов, режиссеров, постановщиков, атакже публику в лице электората, следящего из зала за развитием событий насцене. Иногда театральная метафорика переходит в метафору кино, цирка илидругих видов зрелищного искусства. Метафора представлена тематическими образами:«Виды и элементы зрелищных представлений», «Работники театра», «Зал театра итеатральный реквизит».

But Bradleycompares the primary schedule to a movie. Iowa and New Hampshire «are likepreviews», he says, and the November contests «are the feature». (Time 11.12.2004). Gore and Bush could consider 2004 adress rehearsal.(Time 4.12.2000) Al Gore has played supporting actor to BillClinton`s leading man. (Business week, December 1999)

В целом, представленная метафорасодержит наименования, несущие негативную эмотивную окраску, рекламные метафорическиесловоупотребления актуализируют периферийные семы лицемерия, «ненатуральности»,имитации политической действительности, акцентируют внимание адресата на идеепостановочности, ритуальности.

Метафорическая модель «выборыпрезидента — это соревнования» представляет собой еще одно актуализированноепонятийное поле в российском и американском политическом дискурсе. Спортивнаятематика является универсальным средством для метафорического переосмыслениясферы политики. Точка соприкосновения политического дискурса соспортивно-игровым — элемент атональности, состязательности, который проявляетсякак непрекращающийся диалог-поединок между партией власти и оппозицией.

…andsuddenly an election that loked like a sleeper becomes a horse race (Newsweek 24.10.2004) Butthe campaign was hungry for a knockout in the first debate (Newsweek20.10.2004)

Описываемая метафорикаявляется базисной для американской политической культуры. Ее воспроизводимостьи «активность» в нарративе «Выборы президента (2004 г,)» обусловленыпредставленностью основных принципов политической культуры в массовом сознании.Метафорическую модель составляют темы: «Игра, виды игры», «Спортивные игры — соревнования», «Участники соревнований». Особенностью рекламных текстовпредвыборной агитации США является репрезентация избирательной кампании какигры в американский футбол.

JassyJackson says the conclusion to this year`s campaign is like a football gametied in the fourth quarter (Time 20.11.2004)

Восприятие президентскойкампании как игры, спортивного соревнования эксплицирует элементысостязательности, борьбы, жесткой конкуренции. Метафоры спорта могутнаполняться агрессивным прагматическим смыслом, если в ближайший контекствходит военная метафорика.

В публицистическихтекстах периода президентских выборов широко распространена концептуальнаяметафора «выборы президента — это дорога». Восприятие социальных и политическихизменений как движения обусловливает актуализацию сем «перемещение впространстве», «динамика», «изменение» или, наоборот, «замедленность действий»,«остановка». Для концептуальной метафоры с источниковой сферой «путь» характернытакие свойства как отсутствие строгих границ, диффузность, синкретичность.

Модель представленаметафорами движения, служащими для отображения разнообразных действийучастников президентской кампании. Дополнительные характеристики деятельностикандидатов в президенты репрезентированы наименованиями, характеризующимиспособ и среду перемещения, а также средство передвижения.

Bush issweeping through the like a tornado through a trailer park (Time 20.11.2004). TheKerrycampaignstumbled (Newsweek 20.10.2004)

Концепты «путь»,«дорога», проецируемые на сферу-мишень (выборы президента), в процессе познанияи преобразования политической действительности, способны вызвать пучок ожиданийи ассоциаций: «протяженность», «направленность», «препятствие».

Whatalong, strangetrip (заголовок статьи, освещающей президентскуюгонку, Newsweek 20.10.2004)

Описываемая метафора вамериканском агитационно-реламном политическом дискурсе представлена темами:«Перемещение в пространстве», «Пребывание в пути». Для американскойлингвокультуры более характерно осмысление политической сферы как путешествия,сопряженного с определенного рода трудностями. На основе анализа рассмотренныхматериалов, можно сделать следующие выводы о функционировании метафорическихмоделей в нарративе «Выборы президента» США.

В американском агитационно-политическомдискурсе в рамках президентской кампании активно функционируют и проявляютвысокий потенциал к развертыванию метафорические модели «выборы президента — это война», «выборы президента — это театр», «выборы президента — этосоревнование», «выборы президента — это дорога».

Представление ситуациивыборов президента США при помощи лексики из сферы «зрелища» особенно частовключает метафорические наименования, относящиеся к метафоре «Movies».

Особенности отдельныхконцептов и слотов, составляющих метафорические модели, связаны с национальнойкультурой, образом жизни носителей языка: например, образ «Games of Chance» представлен более широким спектром метафор вамериканском политическом дискурсе. Своеобразие культуры народа-носителя языкапроявляется и в метафорах, составляющих образ «American Football».

Президент- это нанятыйнародом управляющий, своего рода менеджер. Метафора «выборы президента — этоподбор менеджера», являясь продуктивной в американском агитационно-рекламном политическомдискурсе, представлена следующими темами: «Капитал и финансовые операции»,«Субъекты экономической деятельности».

In fiscalpolicy Bush now a deficit spender, advocate of bigger government, amicromanager of a macro economy (Newsweek, 29.10.2004). A President needs to knowhow big and disparate country is. In an election driven by nothing but thenationwide popular vote, would a campaign focus on America`s geograficdiversity? Or would it act like a company marketing a product and see thecountry as a collection of demografic subsets… (Time 20.10.2004) Bushmay have spent more political capital defending his picks (Time 12.10.2004)

Представленнаяметафорическая модель проявляет значительную продуктивность в американскомполитическом дискурсе, т.к. активно используется для характеристикипрофессиональных качеств субъектов политики, деятельности кандидатов впрезиденты. Метафора не несет отрицательных коннотаций. Финансовая сфера,основанная на товарно-денежных отношениях, представляет собой нейтральный, а вряде случаев позитивно окрашенный источник метафорического словоупотребления вамериканском политическом дискурсе.

Для американской предвыборнойрекламно-агитационной политической речи очень характерна метафорическая модель «выборыпрезидента — это болезнь». В соответствии с семантикой источниковой сферыобщество в целом представляется как больной организм, требующий немедленноймедицинской помощи, в противном случае может наступить летальный исход.Субъекты политической деятельности репрезентируются как врачи, лекари,призванные залечить раны или исцелить больной организм. Но компетентностьмедицинского персонала неизменно вызывает сомнения.

На примере американскойпрезидентской кампании 2004 года отчетливо видно, каким образом дискурсивныефакторы, явления общественной, политической жизни могут оказать существенноевлияние на активизацию метафор. На протяжении всей агитационной кампании повыборам президента США метафоры болезни использовались крайне редко. Однакопосле скандала с подсчетом голосов и проблемой выявления политическогопобедителя подобные образы стали чрезвычайно активными. Скандал и егопоследствия метафорически представлялись как terribletrauma, wound, которая hurtthenation, соответственно Америка должна healthewoundsи т.д.

Can youheal the wounds? (Time 25.10.2004 вопрос Бушу) But Bush is convinced that his powers of persuasion areunique and irrresistable that he will succed in healing the nation and buildingconsensus (Time 25.10.2004) And now at the and, by putting the countrythrough terrible trauma to serve his own (Kerry`s) needs and retain personalpower, he shows that if he is not a complete Bush Senior. (Time 4.10.2004)

Метафоры, относящиеся кмодели «выборы президента -это мир животных», активно используются в рекламно-агитационномполитическом дискурсе США. Здесь очень заметны особенности зооморфной символикиведущих политических партий elephant, donkey и используется широкий спектртрадиционных метафорических наименований (lameduck (политик, завершающий последний срокна своем посту), darkhorse (неожиданно выдвинутый, ранее неизвестный кандидат).

Заключение

Важным аспектом всоздании рекламного текста является применение закона стилистической формы. Вриторике для придания тексту стилистической формы используются тропы и фигуры.Общее, что объединяет тропы и фигуры, — это наличие второго смысла. Тем неменее тропы и фигуры различаются между собой.

Когда мы говорим «вкусныйстол», имея в виду вкусную еду, — это троп, поскольку прямое значение слова«стол» не предполагает упоминания о характере еды. Когда мы вместо «старыйчеловек» говорим «пожилой», — это фигура, поскольку значение слова «пожилой»,как и слово «старик», включает в себя понятие возраста, отличаясь лишьстепенью.

При составлении любыхрекламных текстов часто используются метафоры и метонимии.

Мы рассмотрели основныеособенности употребления метафоры и метонимии и привели примеры их употребленияв англоязычных рекламных текстах. В заключение подчеркнем, что использование метафорыи метонимии подтверждает ту тенденцию рекламы, которая, по-видимому, составляетглавную ее специфику и которая наиболее ярко проявляется в ее современномсостоянии — тенденцию к манипулированию человеческим сознанием (ср. ссовременными психологическими разработками в области манипулированиячеловеком). Основная функция — убеждение потенциального покупателя (не нарациональном, а эмоциональном уровне) и привлечение его внимания.

Метафорический рекламный образсоздается, с точки зрения лингвистики, с помощью метафоры как способасуществования значения слова, а также метафоры как явления синтаксическойсемантики. В целом, развернутая метафора построена из грамматических илексических метафор, что создает дополнительные коннотации оценочности,эмоциональности, экспрессивности или стилистической соотнесенности рекламноготекста, то есть участвует в семантическом осложнении лексического значения словвысказывания.

Заполняя пространство рекламноготекста создаваемые метафорами и метонимиями образы позволяют судить о том, насколькобогат язык рекламы и насколько она действенна.

Списокиспользованной литературы

1.   Bain A. EnglishComposition and Rhetoric. L.,1887.

2.   Barfield O. Poetic Dictionand Legal Fiction. New-Jersey,1962

3.   Beardsley M. C. Aestheticsproblems in the philosophy of criticism NY, 1958

4.   Beardsley M. C. Themetaphorical twist //Philosophy and phenomenological research, 1958, №22

5.   Black M. Metaphor., NY, 1984

6.   Black M. Models andmetaphors. Ithaca, NY,1962

7.   Black M. More aboutmetaphor //metaphor and thought. Cambridge, 1993

8.   Camac M. & GlucksbergS. Metaphors do not use associations between concepts, they create them//Journal of psycholinguistic research, 13, 1984

9.   Cohen T. Figurative Speechand Figurative Acts. 1975.

10.           CroftW. The role of domains in the interpretation of metaphors and metonymies//Cognitive linguistics 4, 1993

11.           Eco U.The role of the reader. Bloomington,1984

12.           GibbsR.W. When is Metaphor? Theidea of understanding in the theories of metaphor.L. 1992

13.           GriceH. P. Logic and conversation. //Synthax and semantics: Vol. 3: Speech acts. NY. 1975

14.           Hawkes T.Metaphor. London, 1972

15.           HesseM. Revolutions and reconstructions in the philosophy of science. Bloomington. Indiana, 1980

16.           Lacan J. Ecrites.A selection. NY. London, 1977

17.           MacCormacE. R. A cognitive theory of metaphor. Cambridge, London, 1985

18.           SearleJ. Metaphor //Metaphor & thought. Cambridge. 1993

19.           TourageauR. & Sternberg R. Understanding & appreciating metaphors //Cognition,11, 1982

20.           Way E.C. Knowledge, representation and metaphor. London. 1991

21.           Абрамова Г. А.Метафора в тексте англоязычной рекламы. Киев, 1980

22.           Абрамович Г.А.Введение в литературоведение. М.,1965.

23.           Аверинцев С. С.От слова к смыслу. М, 2001

24.           Алексеев Н. И.Метафора как объект исследования в философии и психологии // Вопросы психологии1996, №2

25.           Анашкина Е. В.Дискурсивный аспект функционирования стилистического приема метонимии (наматериале англоязычной художественной прозы). М, 2003

26.           Апресян Ю. Д.Лексическая семантика М, 1992

27.           Аристотель. Обискусстве поэзии. М.,1957;

28.           Аристотель. Поэтика.соч. в 4тт., т.4.М.,1984

29.           Арнольд И.В.Стилистика современного английского языка. М.,1960

30.           Арутюнова Н.Д.Метафора и дискурс/теория метафоры. М.,1990.

31.           Блинкина-МельникМ. М. Рекламный текст. ОГИ, 2003

32.           Виноградов В.В.Стилистика. Теория поэтической речи. М.,1963.

33.           Власова С. П.Рекламный конструктор М, 1998

34.           Вовк В. Н.Языковая метафора в художественной речи. Киев, 1986

35.           Вовк В.Н.Языковая метафора в художественной речи//Природа вторичности номинации. Киев,1986

36.           Глазунова О. И.логика метафорических преобразований. СПб, 2000

37.           Дейнан Э.Метафоры. М, 2003

38.           Дэвидсон Д. Чтоозначают метафоры. М.1990

39.           Дюжикова Е.А. Метафора в словосложении. Владивосток,1990.

40.           Еремин А. Н.переносные значения в просторечии. Калуга, 1998

41.           Канарская О. В.Метафоризация языка как способ его инновационного изучения Л. 1991

42.           Королева О. Э.Метонимия как тип значения: семантическая характеристика и сферы употребления.Обнинск, 2002

43.           Кохтев Н. Н.Реклама: искусство слова. МГУ, 1997

44.           Крюкова Н. Ф.Метафорика и смысловая организация текста. Тверь, 2000

45.           Крюкова Н. Ф.Средства метафоризации и понимание текста. Тверь, 1999

46.           Лагута О. Н.Метафорология: теоретические аспекты Новосибирск, 2003

47.           Лотман Ю. М. итартуско-моковская семиотическая школа. М, 1994

48.           Лочмеле Г. Д.Заголовок в тексте англоязычной коммерческой рекламы. Л, 1988

49.           Метафора в языкеи тексте. М, 1988

50.           Мутовина М. А.Англоязычная научно-техническая реклама: стилистико–прагматический анализ.Братск, 2001

51.           Никитин М. В. Осемантике метафоры //Вопросы языкознания 1979, № 1

52.           Никитин М.В. Курслингвистической семантики. СПб.,1997

53.           Никифорова О.И.Психология восприятия художественной речи. М.,1972.

54.           Ожегов С.И.Словарь русского языка: 7000 слов/под редакцией Шведовой М. Русский язык,1990.

55.           Петрушко М. В.Эмоционально-экспрессивные средства воздействия рекламного текста. М, 2000

56.           Рекламный текст.Семиотика и лингвистика. М, 2000

57.           Рикёр П. Конфликтинтерпретаций. Очерки о герменевтике, М., 1995

58.           Скляревская Г. Н.Метафора в системе языка СПб, 1993

59.           Снегирева Л. А.Прагматические импликатуры рекламных текстов. Минск, 2001

60.           Теория метафоры,М, 1990

61.           Толочин И.В.Метафора и интертекст в англоязычной поэзии. СПб.,1996

62.           Троицкий И.В.Уроки словесности//Русская речь.1990, 9.

63.           Харченко В. К.Функции метафоры Воронеж, 1992

64.           Шатин Ю. В.Построение рекламного текста. М, 2003

65.           Щербина Н. В.Американский рекламный текст в аспекте взаимодействия языка и культуры.Хабаровск, 2002