Реферат: Передвижничество

/>/>/>/>/>

644099 Омск

ул. Чехова 3, кв. 44

Телефон: 25-22-50

Гимназия №19

104 Класс

Монастырский Владислав

«МХК»

ИСТОРИЯПЕРЕДВИЖНИЧЕСВА

Подготовленодля рефератапо МХК

СОДЕРЖАНИЕ.

СПИСОКИСПОЛЬЗОВАННОЙЛИТЕРАТУРЫ_______________________________19

ПАМЯТНЫЙДЕНЬ

Когдана кануне столетияимператорскойАкадемии художествв Санкт-Петербургечетырнадцатьучениковвзбунтовались, отказавшисьучаствоватьв конкурсе набольшую золотуюмедаль, вице-президент академии князьГагарин попросилначальникаТретьего отделениясобственнойканцелярииЕго Величестваканцеляриикнязя Долгоруковасделать так, чтобы в газетахи журналахничего не писалиоб этом.

КнязьДолгоруковохотно выполнилпросьбу.Нистрочки, нислова о неслыханномпроисшествиине просочилосьтогда на страницыгазет и журналов, и долго ещебдительныецензоры вымарывалиотовсюду любоеупоминаниео неприятномсобытии.

Ноутаить случившеесяразумеетсяне удалось, инедалеко быловремя, когдадень 9 ноября1863 года сталпамятным днемдля всех ктознает и по-настоящемулюбит русскуюживопись.

Сэтого дня я иначну рассказо художникахи картинах, входящих в нашужизнь с первымистрофами Пушкинаи Некрасова, вместе с образамиГоголя, Тургенева, Толстого, совсем тем, чтос годами накрепкосливается водном слове- Родина.

Четырнадцатьучеников академииприглашеныбыли на утро9 ноября в правление, чтобы выслушатьпрограммуконкурса набольшую золотуюмедаль.

Этобыли люди вцветущем возрастедвадцати трех- двадцати шестилет, лучшие излучших. Каждыйиз них получилза годы учениядве серебренныеи малую золотую.

Нотеперь, в этиторжественныеминуты, онивыгляделиозабоченнымии усталыми.Некоторые, казалось, неспали всю ночь (как выяснилосьв последствиитак оно и было).

Одетыев поношенные, но вычищенныенакануне итщательнонаглаженныесюртуки, онистояли в молчанииперед высокойи тяжелой дверью конференц-зала, ожидаявызова.

Наконецдверь распахнулась.В глубине задлинным овальнымстолом крытымтемно-зеленойсуконной скатертью, мерцали золотоми сереброморденскиезвезды сановитыхчленов советаакадемии.

Ученикивошли один задругим, здороваясь, и молча остановилисьв правом углузала.

КнязьГригорий ГригорьевичГагарин, генерали вице-президентакадемии, блестящийрисовальщики акварелист, любитель изнаток византийскихикон и византийскогоорнамента, поднялся сбумагою в рукеи стал читать:

ѕ “Совет императорскойАкадемии художествк предстоящемув будущем годустолетию академиидля конкурса на большуюзолотую медальдля конкурсапо историческойживописи избралсюжет скандинавскихсаг: “Пир в галле”. На. троне богОдин, окруженныйбогами и героями, на плечах унего два ворона.В небесах сквозьарки дворцаВалгалы, видна луна, закоторой гонятьсяволки ...”

Ончитал все этобасовитымрокочущимголосом, держав одной рукена весу бумагу, а другой перебираясеребряныенаконечникиакселебентовна груди. Толстыегенеральскиеэполеты покойнолежали на егоплечах.

Ученикихмуро слушали.Наконец чтениекончилось.Опустив бумагукнязь Гагаринпроизнес, отеческиглядя на стоящихв углу:

ѕКак велика ибогата, даваемаявам тема, насколькоона позволяетчеловеку сталантом высказатьсебя в ней и, наконец, какиеи где взятьматериалы, объяснит вамнаш уважаемыйректор, ФедорАнтоновичБруни.

Сидевшийсправа от президентаблагообразныйстарик, четвертьвека назадпрославившийсякартиной своей“Медный змий”, тихо поднялся, украшенный, как и многиедругие членысовета, нагрудноймуаровой лентойи орденскимизвездами. Сохраняяна лице выражениезначительнойзадумчивости, он направилсянеслышнымишагами в сторонуучеников, стоявшихв угрюмом молчании,--- и тут произошлонечто небывалое.

Одиниз четырнадцати, худощавый ибледный, с негустойбородкой иглубоко посаженнымипристальнымиглазами наскуластом лице, вдруг отделилсяи вышел впереднавстречуректору.

Бруниостановилсяв недоумении.Мундиры, лентыи звезды заовальным столомшевельнулисьи замерли.

ѕПросим позволениясказать передсоветом несколькослов, ѕпроизнес глухимот волненияголосом вышедшивперед. ѕМы подавалидважды прошение, но совет ненашел возможнымвыполнить нашупросьбу… Несчитая себявправе большенастаиватьи не смея думатьоб измененииакадемическихпостановлений, просим освободитьнас от участияв конкурсе ивыдать намдипломы название свободныххудожников.

Сделалосьочень тихо.Косматая головапятидесятилетнегоПименова, профессораскульптуры, которому Пушкинпосвятил когда-тоэкспромт “Настатую играющегов бабки”, откинуласьи замерла вудивлении.

В тишинеиз-за столапослышалосьнедоверчиво-изумленное:

ѕВсе?

ѕВсе, ѕответил вышедшийвперед.

Поклонясь, он решительнонаправилсяк двери. За нимдвинулисьостальные.

ѕПрекрасно, прекрасно! ѕпрозвучал имв след насмешливыйголос Пименова.

Выйдяв Конференц-залав канцелярию, каждый проходилк столу делопроизводителяи вынимал изкармана сюртукасложенное вчетверо прошение.

Текстывсех прошенийбыли одинаковы:“По домашнимобстоятельствамне могу продолжатьучение ...” Подписиже стояли разные: Корзухин, Шустов, Морозов, Литовченко, К. Маковский, Журавлев, Дмитриев-Оренбургский, Вегин, Григорьев, Песков, Петров.

Прошение, говорившегоот имени всехперед советомбыло подписано: И. Н. Крамской.

Темвременем вконференц-залеразыграласьпренеприятнаясцена.

Одиниз четырнадцати“бунтовщиков”, Заболотский, не вышел, осталсяв зале, как быжелая сделатьсясвидетелемнаступившеготам замешательства.Он стоял в углу, щуплый и темноволосый, на лице егоблуждала растеряннаяполуулыбка.

ѕА вам чего угодно, сударь? ѕСпросил, едвасдерживаяраздражение, князь Гагарин, продолжавшийстолбом своимвыседся насвоем предсказательскомместе.

ѕЯ… желаю конкурировать,ѕ черезсилу выжал изсебя Заболотский.

КнязьГагарин усмехнулся.

ѕРазве вам неизвестно, милостивыйгосударь, ѕсказал онедко-насмешливо,ѕ чтоконкурс изодного участникане состоятсяне может? Благоволитеподождать доследующегогода.

Заболотскийвышел, униженнокланяясь, уносяна улицу застывшуюулыбку.

Черезгод он все жеучаствовалв конкурсе, провалилсяи затем исчезбесследноразделив незавиднуюдолю, уготованнуюлюдям нетвердыхубеждений.

Междутем к тринадцатиположеннымна стол делопроизводителязаявлениямприбавилосьчетырнадцатое: молодой скульпторКрейтан, такженазначенныйконкурироватьна большуюзолотую медальрешил примкнутьк своим товарищам-живописцам.

“Когдавсе прошениябыли отданыѕвспоминалспустя четвертьвека Крамской,ѕ мы вышлииз правления, затем из стенакадемии, и япочувствовалсебя наконецна этой страшнойсвободе, к котороймы так жадностремились”.

“АКАДЕМИЯТРЕХ ЗНАТНЕЙШИХХУДОЖЕСТВ”

Чтобы как следуетпонять причиныслучившегося, надо яснопредставлятьсебе, чем былав те годы императорская.Надо окинутьвзглядом, столетиепрошедшее содня ее основания.Надо заглянутьи в более отдаленныевремена.

ДопетровскаяРоссия не знала“светскойживописи”.Долгая ночьтатарскогоига, междоусобицыи удельныераспри —все это намногозадержалоразвитие страныи наложилоглубокий отпечатокна духовнуюжизнь страны.Вышло так, чтов лихие годинынашествия, неволе и внутреннихраздоров одналишь вера, религияоставаласьобщей, единойдля всех, потому-тоцерковь и сталаглавной опоройнарождающегосяМосковскогогосударства.Потому таквсеобъемлющаи всесильнабыла властьцеркви наддушами людскими.Под этой властьюпринужденнобыло жить искусство, ей и только ейобязано былослужить.

Сумраксредневековьядолго не рассеивалсянад российскимипросторами.Средневековойпо духу, поотрешенностиот всего земногооставалосьдолго и русскаяживопись.

Вто время, когдаЕвропа имелаза собой тривека Возрождения— Джотто, Леонардо, Рафаэляи Микеланджело, в то время, когдаумер уже Тициан, а слава Веласкесаи Рубенса поднималасьпревыше королевскойславы, —в это самоевремя на Русибезвестные“царские иконописцы”продолжалиукрашать храмыи боярскиетерема темноликимии суровымиобразами“нерукотворногоспаса”, “житиями”и “благовещениями”, строго держасьосвященныхобычаем образцов.

Правда, были средидревних этихобразцов итакие, как “Троица”Андрея Рублева, написаннаядля собораТроице-Сергеевскойлавры еще вначале XVвека, но и сегодняизумляющаялюдей певучейплавностьюлиний, умиротворенностью, добротой иредкостнойпрелестьюцвета. Лазурно-золотыекраски ее —краски небаи спелых полей— какбы источаютрадостноетепло, а триизображенныхна ней ангелакажутся вовсене ангелами, а мирно беседующимиюношами, живущимив дружбе и добромсогласии.

Нельзяналюбоватьсяэтой драгоценнойкартиной, ставящейимя Рублевав один ряд сименами предвестникаВозрожденияДжотто и гениальногоюноши-флорентийцаМазаччо.

Привсей исключительностиприродногодарованияАндрей Рублевне был гением-одиночкой; он возвышался лишь как самыйвысокий колосв щедром снопенародных талантов.Даже под Византийски-суровымнадзором церкви, даже в бесплотныхобразах Священногописания лучшиерусские мастеравыразить своепониманиепрекрасного.И недаром теперьмы восхищаемсяжарко горящейкиноварью, смуглым золотом, чистой лазурью, чувством строгойгармонии ипевучими линиямидревней русскойиконописи.

Всеэто было какбы запевом ещене прозвучавшейнародной песни, залогом будущего, свидетельствомхудожественнойодаренностинарода.

Носамородкам, подобным монахуРублеву, московскомумирянину Дионисиюили СимонуУшакову, приходилосьтуго. Русскаяцерковь настойчивотребовалаизгонять издуховной живописивсе земное. ВXVIIвеке (векеРембрандта, Рубенса, Веласкеса!)на Руси грозилианафемой тем, кто осмеливалсяписать иконы“ по плотскомуумыслы”. Чемдальше, тембольше хирелаиконопись, становясьуделом безымянныхмастеров —“Богомазов”, различавшихсялишь по “школамписьма”: суздальской, владимирской, строгановскойи другим.

Время, однако, выдвигалоновые требования.Наряду с упадкомцерковнойживописи нарождалосьискусствопортрета, называвшегосяпри царе АлексееМихайловиче“ парсуной”.Правда, в первыхрусских парсунахеще очень сильновлияние иконыс ее бесплотной, застылойнеподвижностью; как ни тщательновыписаны в ниходежды, лицаостаются безжизненноплотскими. Ноуже при Петревместе с решительнойломкой старого, вместе с глубокойперестройкойвсей русскойжизни появляютсядействительноталантливыепортретисты— АндрейМатвеев, ИванНикитин.

Обаони были обученыза границей(один в Голландии, другой в Италии).Но Петр, охотнопосылая даровитыхюношей заграницу, понимал необходимостьсвоей, русскойшколы. ОтправляяИвана Никитинав Италию, онписал своейжене Екатеринев Данцик, чтобыта поручиламолодому художникунаписать побольшепортретов,“дабы знали, что есть и изнашего народадобрые мастера”.

Именноу Петра возниклавпервые мысльоб устройствеАкадемии художествв России, пообразцу академий, давно ужесуществовавшихв Европе.

Ноэтот свой замыселон так и не успелосуществить, и еще много летпосле его смерти— в темныевремена бироновщиныи позднее —к русскомудвору приглашалисьщедро оплачиваемыеитальянцы, французы, немцы, австрийцы, адля украшениядворцов ипетербургскихпарков привозилисьстатуи из Венециии Рима.

“Добрый мастер”Никитин, любимецПетра, был сосланвзбалмошнойи жестокойимператрицейАнной в Сибирь.А портретистКаравакк, приглашенныйиз Франции, живописецнесомненноумелый, но малодаровитый, задавал всемутон и наделенбыл правомсудить, чтохорошо, а чтоплохо.

Нодаже и в те временазасилья заезжихзнаменитостейрусский талантпробиралсянаружу. КрепостнойИван Аргунов, отданный вобучение итальянцуРотори, сталумелым портретистом, а в последствиисам обучилАнтона Лосенко, первого нашегоисторическогоживописца. Отецрусской наукии литературыЛомоносовсоздал школухудожников-мазайчистов.А с основаниемМосковскогоуниверситетавозникла мысльоб открытииздесь художественногоотделения.

Нопрофессора, выписанныедля этой целииз Парижа, непожелали житьв Москве, вдалиот императорскогодвора и высшейзнати, на широкоизвестныещедроты которойони и рассчитывали, отправляясьв Россию.

Ивот в 1757 годусостоялся указправительственногосената, которымбыло проверенно“Академиюхудожествздесь, в Санкт-Петербурге, учредить...”

Душоюнового учрежденияи первым президентомстал елизаветинскийпросвещенныйвельможа, любительискусств ИванИванович Шувалов, а первымипрофессорами— французыДеламод, Лагренеи Желле.

Итак,“три знатнейшиххудожества”— архитектура, скульптура, живопись...

Первое— длясооружениядворцов и соборов, на манер итальянскихи французских.Второе и третье— дляукрашения ихстатуями, бюстами, картинами ипортретами.

Таковбыл, по меткомуопределениюВ.В. Стасова,“придворно-иностранный”период развитиярусского искусства.Придворный— посамой сущноститребований, какие императорскийдвор ставитперед художниками.Иностранный— поустановленнойраз и на всегдасистеме обучения, строго державшейсяправил, выработанныхеще в XVIвеке, когда вИталии основанапервая в миреакадемия.

Поуставу, “дарованному”ЕкатеринойII, вимператорскуюАкадемию художествзачислялисьна казенныйкошт мальчикив возрасте отвосьми до двенадцатилет. Набранныеиз разных сословий, они поселялисьпри академии, где жили в большихобщих залах-дортуарахпод надзоромгувернеров, инспекторови учителей. Всеони должны былис утра до вечеразаниматьсярисованием, архитектурой, скульптурой, музыкой и науками, а если кто-либоне выказывалдостаточныхспособностейк этим занятиям, то таких заставлялиобучатьсяювелирномуделу или другому“изящному”ремеслу (средикоторых, к слову, числилось иремесло часовщика).

Ученикиразделялисьна три возраста— 1-й,2-й, 3-й. Учась, ониполучали заживопись, скульптуруи архитектурумедали; преждевсего серебряные(малую и большую)— зарисунки, этюды, эскизы, а затеми
золотые —за картины, проекты, скульптуры, задаваемыепо конкурсу.Получившиебольшую золотуюмедаль отсылалисьна счет казныза границупенсионерами— нашесть лет.Отличившихсядальнейшимиуспехами академиянаграждалазванием академикаи профессора.

Вотв общих чертахекатерининскийустав. Чего жестоили выбитыепо велениюимператрицынад главнымвходом в академиюслова: “Свободнымхудожествам”?

ТЯЖЕЛЫЙКАПКАН

Попытайтесьвообразитьсебя на местедесяти-двенадцатилетнегомальчика, привезенногоиз дедовскойМосквы илиоткуда-нибудьиз украинскихстепей в императорскийСанкт-Петербурги помещенногона казенныйкошт в академию.Здесь, в этихстенах, вампредстоитпрожить семь-восемьлет1.

Вставрано утром, помолившисьвместе с другимии позавтракавза общим столом, вы отправляетесьв рисовальныйкласс. Здесьвы будете подбдительнымоком учителейкопировать“оригиналы”,— прощеговоря, гравюрыс прославленныхкартин (или жеподлинныерисунки иностранныхи русскиххудожников).

Рафаэль, Микеланджело, Гвидо Рени, Рубенс… Выприучитесьтрепетать передэтими именами, еще не уразумевглубоких различиймежду ними. Акогда ваш карандашпокорится руке, когда вы обучитесьсамым точнымобразом повторятьто, что дорогойценой завоеванодругими, васпереведут в“головнойкласс”.

Здесьвы будете рисоватьс гипсов —так именуютсяслепки с античныхскульптур.Долго и прилежностанете выоттушевыватьтонко заточеннымкарандашомголовы АполлонаБельведерского, Венеры Милосской, старика Лаокоона, их идеальныеносы и уши, (азатем и торсы), и когда наконецвас переведутв натуральныйкласс, то какойнекрасивойи несовершеннойпокажется вамфигура натурщикаИвана или Тараса, взятого в академиюза хорошеетелосложение, но все же никакне выдерживающегосравнения сАполлоном!

Ноне робейте.Мудрые профессораобъяснят вам, что некрасивуюнатуру надопоправлять, что именно вэтом состоитвысокое назначениеискусства ичто для этого-товас и отдалина выучку квеликим мастерамдревности, потому чтоистинное, величественноеи прекрасное — лишьтам, а все рассеянноевокруг васничтожно инесовершенно.

Обэтом вам будуттвердить ежечаснов классах, мастерскихи в аудиториях, и вы постигнитепонемногузаманчивуюпремудростьакадемическихправил, раз инавсегда сочиненныхв Болонье, призывавших“сочетать водном произведенииживописи чарующуюпрелесть Корреджос энергиейМикеланджело, строгость линийВеронезе —с идеальнойнежностьюРафаэля”...

Васбудут учитьистории и мифологии, анатомии иперспективе, а также законамклассическойкомпозиции, и когда наконецвам позволятвзяться запервый вашсамостоятельныйэскиз, то выотлично будетезнать, что можно, а чего нельзя.

Выбудете знать, как величавыдолжны бытьпозы и жестываших героев, как лучше расположитьих (ни в коемслучае не спиной, а главных героевнепременнолицом к зрителю, но не в профиль!).Вы будете знать, как должныниспадатьскладки драпировок(не одежды, аименно драпировок, потому чтозададут вамне какую-нибудьнизменную тему, а что-нибудьвроде “ПрощанияГектора с Андромахой”или “ПринятияНептуна в сонмпланет”).

Выбудете, наконец, уметь накладыватькраски такнеторопливои постепенно, чтобы картинаваша, когда выее окончите, была блестящейи гладкой, безмалейшего следавашей кисти, будто созданане земным существом, а самим богомживописи...

Новот и кончилисьгода учения.Они не прошлидля вас в пустую.Из робкогонесмышленышавы превратилисьв умелого мастера.Вы знаете наперечет всекартины изакадемическогомузея. Речьваша сталасвободной иплавной, а рукатвердой. Вакадемическомхоре вы поетеуже не мальчишескимдискантом, аломким баском.

Выпо-прежнемубедны, но изпоследнихденьжат покупаетеширокополуюшляпу и чернуюнакидку, которуюможно было быносить какплащ, закинувчерез плечо.Вы полны самыхдерзких надеждна будущее.Каково же оно?

Есливы проявилидолжное усердиеи способности, а также готовностьследоватьнаставлениямучителей, есливам присужденыбыли в своевремя две серебряныемедали за рисунки, а затем и золотаяза самостоятельнуюкомпозицию, то вам, счастливцу, дозволеннотеперь конкурироватьна большуюзолотую медаль.

Холодеяот волнения, вы входите вназначенныйчас вместе сдругими счастливцамив конференц-зал, где за крытымтяжелой суконнойскатертьюстолом сидятукрашенныеорденами вершителиваших судеб— вашиучителя, всесильныйсовет академии.

Вице-президент, поднявшись, торжественночитает программу— однудля всех, что-нибудьиз древнейистории илииз Священногописания; затем ректорнаставительнорастолковываетзаданное, азатем… затемвас запрут насутки одногов мастерской, на наедине смольбертом, холстом, краскамии с вашей библейскойили древнегреческойтемой.

Ровночерез двадцатьчетыре часавы должны выйтиоттуда, несяв руках пахнущийсвежей краскойэскиз, от которогоотступить уженельзя будетни на полшага.

Ночто ж тут такого — заминувшие годыдостаточноподнаторелив “БитвахСамсона сфилистимлянами”,“ПрощанияхГектора”и “Притчахо винограде”.Беритесь закисть смелее, делайте, какучили вас, строгодержась “законовпрекрасного”, и тогда, бытьможет, судьбаулыбнется: вам присудятбольшую золотуюмедаль и пошлютна шесть летв Италию.

Тамвы на первыхпарах будетежить как внесбыточномсне. То, о чемстолько разтолковал вампрофессор“теорииизящного”и что казалосьчем-то недостижимодалеким, окажетсявдруг рядомс вами, запростовойдет в вашужизнь.

Ватиканскиелоджии, виллаФарнезина сфресками Рафаэля, могучий Микеланджелов Сикстинскойкапелле, соборСвятого Петра, базиликаСан-Лоренцо…На первых порахвы будете какбы пьяны отсчастья видетьвсе это, дышатьэтим воздухом.

Ноесли вы наделенычувством иразумом, товскоре опьянениепрекраснымпройдет, и вдушу закрадутсясомнения.

Сидяс мольбертомв какой-нибудьиз галерейРима, Флоренцииили Венеции, срисовываяантичную статую, прилежно копируяВеронезе илиТинторетто, стараясь разгадатьтайну тициановскойсолнечности, вы вдруг поймаетесебя на мыслио том, что всеэто не ваше, чужое; что и выглядит-тооно здесь вовсене так, как взалах петербургскогоЭрмитажа; что смугло-золотистаяживопись Тицианаподобна просвеченнойнасквозь гроздивинограда, вызревшей подсолнцем Италиии напитавшейсясоками роднойземли; что головытинторентовскихсенаторов, корреджиевскихпастухов и дажерафаэлевскихмадонн вовсене сочиненыпо каким-тозаконам “идеальнопрекрасного”—вот они, вокругвас, на площадяхи улицах, нарынках и втратториях.Вы узнаете вних лицо Италии.

Вамзахочетсяпонять это лицои запечатлетьего. Где-нибудьна берегуНеаполитанскогозалива или нафлорентийскойулочке вы найметесмуглокожегопаренька иливолоокую “чочару”и при регулярномотчете, посылаемомв академию (безэтого не вышлютпенсии!) пошлете“Неаполитанскогомальчика”или “Девушкус винограднойгроздью”, написанныхвами.

Ноэтого мало. Выдолжны вернутьсяс чем-то таким, что принеслобы вам славу, звание академика, а может быть, и место профессора.Вы принимаетесьза “историческую”картину.

Иопять вас одолеваютсомнения. Выкое-что увиделии поняли здесь, академические“законыпрекрасного”теперь уже некажутся вамтакими бесспорными.Вы начинаетесознавать, чтохудожник неможет смотретьна мир чужимиглазами.

Подлазоревымиюжными небесамивы все чащестанете вспоминатьнеяркое небородины. Бытьможет, в такиеминуты вамзахочетсяперенестисьподальше отлимонных рощ, волооких красавици античныхгероев вашейкартины.

Новы вспомнитесудьбу сотоварищавашего ИванаЕрменева, тянувшегосяк русской правде, рисовавшегозадавленныхнуждою стариков, старух и крестьянскихдетей и мечтавшего, подобно Радищеву, раскрыть передлюдьми картинутяжкой народнойдоли.

Вывспомните, чемокончилосьвсе это. Сперва—многозначительнаяпометка вакадемическоматтестате:“неудостоившемусяповедением...”затем —нищета, забвение, смерть на чужбине.

Нет, не так-то простовысвободитьсяиз тяжелогокапкана. Академиявыучила вас, вывела в люди, она же и наделенаправом направлятькаждый шаг ваши судить, достойныли вы оказанныхвам благодеяний.

Ещеодна черточка, чтобы дорисоватькартину. Привеличественномздании академиибыл внутреннийсад с искусственнымискалами и живописнымигротами, выложеннымииз дикого камня, чтобы ученики“ведутного”класса (отитальянскогослова “ведута”— пейзаж, вид) моглиупражнятьсяздесь в сочинении“идеальных”ландшафтов.

Мудреноли, что дажетакой блистательныйталант, какСильвестрЩедрин, написавшиймножествопейзажей Италии, почти неоставил намкартин роднойприроды?

Мудреноли, что ОрестКипренский, гордостьнарождающейсярусской живописи, угас под римскимнебом, как угасаетпламя, залитоеводой?

КОММУНА КРАМСКОГО

Преждечем принятьокончательноерешение и выступитьна совете,“Бунтовщики”пыталисьвоздействоватьна членов советапо отдельности.Они добивалиськак будто немногого: права свободновыбрать сюжетдля конкурснойкартины —каждому посвоим наклонностям.

“Однииз нас людиспокойные, сочувствующиевсему тихомуи грустному,— писалиони в первомпрошении, —другие из наслюди живые, страстные, художественноетворчествокоторых можетдостойно проявлятьсятолько в выражениисильных, крутыхдвижений душичеловеческой...”

Ночто было академическимбогам до подобныхтонкостей!

Вы говорите глупости, без дальнейших слов отрезал профессор Басин, сверстник “великого Карла”, отличавшийся тем, что в мастерских не давал указаний, а только мычал, одобрительно или осуждающе. — Вы ничего не понимаете, я и рассуждать с вами не хочу.

СкульпторПименов, самыйважный и сановитыйиз членов совета, ответил ещекороче:

Нигде в Европе этого нет, во всех академиях конкурсы существуют.

ПрофессорТон, известныйсвоей свирепостью, по нездоровьюпринял учениковдома, лежа вогромной постели.

Не согласен и никогда не соглашусь! — рявкнул он, выслушав. — Если б это случилось прежде, то вас бы всех в солдаты! Прощайте!

Нов том-то и штука, что прежде этослучиться немогло, а теперьбыло неизбежно.

Ученики, с которыми таккруто обошелсяпрофессор, впервые переступилипорог академиив то время, когданедавно окончившаяся позорным поражениемКрымская войнаобнажила передвсеми страшнуюправду о николаевскойРоссии. Этихлюдей воспиталине выспренныеоды Державинаили романыМарлинского, пламенныестатьи “неистовогоВессариона”, тургеневские“Запискиохотника”,“Севастопольскиерассказы”Толстого, гражданственнаяпоэзия Некрасова.Их любимымигероями, образцамидля подражаниябыли Рахметови Базаров.

Русскаялитература, как писал Крамской, учила их “смотретьна вещи прямымиглазами”. Сама жизнь, бурлившая вто время освободительнымиидеями, звалаих разрушить

глухуюсцену, сто летотъединявшуюрусскую живописьот действительнойжизни русскогообщества. Волнавремени неслаих вперед неудержимо.

Онипошли к всесильномуректору Академии, к “самому” Бруни.

Барственныйи надменно-вежливый, он выслушалих в кабинетесвоей роскошнойакадемическойквартиры. Ондаже пригласилих сесть, хотя, как известнобыло, никогдане подавалученикам руки.
—Все сказанноевами я принимаюблизко к сердцу,— ответилон ровным, тихимголосом, —но вы должныпонять, чтоакадемия призванаразвиватьискусствовысшего порядка.Слишком ужмного вторгаетсянизменныхэлементов вискусство...

Даверно, “низменныеэлементы”стали вторгатьсяв искусствосамым неожиданными дерзким образом, и не далее какза два месяцадо этого разговорасовет императорскойАкадемии вынужденбыл присудитьзвание академикатридцатилетнемувоспитанникумосковскойшколы Пукиревуза картину “гденет ни пожара, ни сражения, ни древней, ниновой истории, ни греков, нипеченегов, гдевсе ограничивалосьприходскойцерквью, священником, учтиво венчающимраздушенногогенерала, живуюмумию с заплаканнойи разодетой, как жертва, девочкой, продавшейза чин и деньгисвою молодость”1.
Картина“Неравныйбрак”, как и федотовскиекартины, приоткрывалазапретнуюстраничкуроссийскойправды. ПрисуждениеПукиреву званиябыло вынужденнойуступкой —множествозрителей толпилосьу его картинына осеннейакадемическойвыставке, также как преждеу картин Федотова, так же как укартин Якоби“Приваларестантов”, с неслыханнойсмелостьюизображавшейсмерть революционера-ссыльногона кандальнойдороге, в телеге, под свинцово-тяжелымнебом.

Но ФедорАнтоновичБруни, генерали столп академии,“русскийМикеланджело”, со своими холоднымиэффектнымихолстами, похожимина представленияантичных трагедийсилами актеровимператорскойсцены, не намеренбыл сдаватьсяи менять что-либов академическихпорядках.

Ученикиушли ни с чем.Что случилосьзатем на советемы знаем.

“Фантазиикончились, начинаетсядействительность”,—сказал, выйдяиз академии, Крамской.

Боротьсяв одиночку былобессмысленно, да и существоватьпопросту невозможно.У четырнадцатиникому не ведомыхмолодых людейтолько и былоимущества, чтостол да несколькостульев. “Бунтовщики”решили основатьхудожественнуюартель.

“С техпор, как я себяпомню, —писал Крамскойспустя многолет, —я всегда старалсянайти тех, бытьможет, немногих, с которымивсякое дело, нам общее, будетлегче и прочнеесделано”.

Общественныйинстинкт ИванаНиколаевичаКрамского, егогорячая преданностьдолгу, его твердаяубежденностьв том, что “человекрожден житьи делать делонепременнов кругу товарищей”2, сыграли неоценимуюроль в историирусской живописи.

Двадцатишестилетнийвдохновительакадемическогобунта сталтеперь душоюособенногои не похожегона прежниеобъединенияхудожников.

В разныевремена, бывало, художники поразному объединялись.Вспомним хотябы средневековыегильдии святогоЛуки, покровителяживописцев, или мастерскиеитальянскогоВозрождения.

Но тобыли объединениялибо вокругзаконов и правил, либо вокругучителя-мастера.Артель основаннаяКрамским и еготоварищами, была объединениемвокруг идеи— служитьискусствомнароду. И, чтоне менее важно, она впервыев истории былаобъединениемравных.

Четырнадцатьхудожниковстали житькоммуной, пообразцу описаннойв романе Чернышевского“Чтоделать?”.Дали в газетахобъявлениео приеме заказов.Сняли просторнуюквартиру (спервана Васильевскомострове, затемна Адмиралтейскойплощади).Здесь работали, кормилисьсообща (хозяйствовела молодаяжена Крамского, Софья Николаевна).А по вечерамвсе собиралисьв зале, за длиннымнепокрытымстолом. Одинчитал в слух, другие рисовали, набрасывалипортреты другдруга или жеэскизы новыхработ. И всевнимательнослушали читающего.

Долгийразрыв междурусской литературойи русской живописьюприходил кконцу. СтихотворениеНекрасова всвежей книжке“Современника”, новый романТургенева, очерк Салтыкова-Щедрина, статья Белинского, Добролюбова, Писарева, рассказыКаронина иЗлатовратскогоиз крестьянскойжизни —все это не простовыслушивалось, как интересноеи увлекательноечтение. Все этонаходило живейшийотклик в умахслушающих, направлялоих мысли, указывалопуть, вновь ивновь напоминалоо том, что и дляживописи, пословам Крамского, пришло наконецвремя “поставитьперед глазамилюдей зеркало, от которогосердце забилобы тревогу”.

На огонек, все ярче разгоравшийсяв доме на углуВознесенскогопроспекта иАдмиралтейскойплощади, стализаходить и“посторонние”: ученики академии, художники, петербургскиелитераторы…Со временемздесь вошлив обычаи”четверги”, когда вместес гостями вбольшом и простообставленномзале собиралосьдо пятидесятичеловек.

У поставленногонаискось длинногостола с бумагой, карандашами, красками рисоваликто что хотел.Иногда читаливслух статьиоб искусстве.Играли на рояле, пели. Затемскромно и оченьвесело ужинали.“После ужинаиногда танцевали, если бывалидамы”,— вспоминалодин из учениковакадемии, только-толькоприехавшийв Петербург, небольшогороста, живой, с необыкновенноизящными, девичьимируками и мягким“южнорусским”произношением.

Фамилияученика былаРепин.

Вместес Репиным приходилсюда и ФедяВасильев, хохотуни насмешник, начинающийпейзажист, совсем ещемальчик, поражавшийвсех беззаботнощедрой талантливостью.

Бывалздесь и учительВасильева, тридцатитрехлетнийбородач Шишкин, от чьего могучегобаса дрожалиоконные стекла.Он любил властьпоесть, посмеятьсявволю, а рисовалтак умело, чтоза спиной еговсегда толпились, дивясь тому, что выходилоиз-под его огромнойкорявой ручищи, казалось вовсенеприспособленнойк занятиямтакого рода.

Нередкоздесь устраивались“турнирыостроумия”, в которых зловысмеивалисьакадемическиепорядки. Вседружно хохотали, когда будущийхудожник-иллюстраторПанов изображал, как “римскаяклассика”в виде жирногокота проглатываетрусское искусствоили же как наакадемическомсовете задаютпейзажистамтему для конкурснойкартины:”Озеро, напервом планестадо овец поддеревом, вдалимельница, заней голубыегоры”...

Но в шумемолодого весельяникогда нетонул серьезныйи глубокийголос Крамского.

Необычайнохудой, с небольшимипристальнымиглазами наскуластом лице, всегда сидящийгде-нибудь вуглу на гнутомвенском стуле, он привлекалк себе слушателейясностью мысли, страстной веройв правоту своегодела и всестороннимизнаниями.

Говоряо Чернышевском, о Писареве, оРоберте Оуэне, о философииПрудона и Бокля, он втягивалвсех в политическиеи нравственныеспоры, вновьи вновь обращаясвоих собеседниковк“вопиющимвопросам жизни”, к сегодняшнемудню русскойдействительности.

Летоммногие членыартели уезжалив родные краяна отдых, чтобывернутьсяосенью с этюдамиили даже с картинами.

“Чтоэто бывал завсеобщий праздник!“ѕ вспоминалРепин. ѕВ артель, какна выставку, шли бесчисленныепосетители, все большемолодые художникии любителисмотреть новинки.Точно что тоживое, милое, дорогое привезлии поставилиперед глазами!..”

Все этобыли не какие-нибудь“БитвыГорациев сКуриацыями”,“ЯвленияАврааму трехангелов”или невиданныеландшафты срыцарскимизамками и голубымигорами.

Ничего“идеальногопрекрасного”и “возвышенногоне было в этихкартинах ѕрусские поля, березки, светлоглазаядевочка надеревенскомпогосте… Бесхитростные, но красноречивыесцены сельскойнесладкой жизни: становойпристав составляетпротокол наспине утопленника-крестьянина, пьяный отецсемействавваливаетсяв убогую избу...

Бытьможет, картинкамэтим при всейискренностичувства недоставало ещемастерства.Но друзья-художники, как свидетельствуетРепин, не стеснялисьзамечаниями, относилисьдруг к другуочень строгои серьезно, безумалчиваний, льстивостейи ехидства.

Каждыйвысказывалсвое мнениегромко, откровеннои весело.

Духтовариществаи дружбы царилв “коммунеКрамского”.

С течениемвремени, однако, делалось всеяснее, что артель­— лишь первыйшаг по избранномупути, что начатоетребует болееширокой поддержки, что малочисленнойгруппе энтузиастовтрудно выйтина широкийпростор и сделатьискусстводействительнодоступным народу.

В самомделе, долго могпросуществоватьэтот островоксреди морякорысти, в обществе, где все решалчистоган, гдецарило беспощадноесоперничество, где приходилосьпрокорма радизаниматьсяопостылевшимизаказами —писать заурядныепортреты, образадля церковныхиконостасови т.п.?

К томуже и внутриартели не всешло так складно, как хотелось.

Началосьс того, что тяжелозаболел Песков, едва ли неталантливейшийиз четырнадцати, еще в академиизавоевавшийпризнание своейкартиной“Ссыльнопоселенцы”.

Чахоткасвалила егона двадцатьдевятом годужизни.

Этаболезнь, косившаямногие тысячимолодых жизнейпо всей России, особенно свирепабыла в Петербургес его хмурью, мокретью исырыми морозами.Когда он свалилсядоктора велелинемедленноувезти его вКрым. МихаилПесков умерв Ялте, оставивнесколькоэскизов, покоторым нетруднобыло судить, какая утратапостигла еготоварищей.

За первымударом последовали второй.

Средичетырнадцатиобнаружилсяпервый отступник: Дмитриев-Оренбургскийстал за спинойтоварищей вестипереговорыс академиейо поездке наказенный коштза границу .

ДляКрамского сего не знающейуловок честностью, с его безоговорочнойверностью долгуэто было тяжелымударом. Бурныесобрания, проходившиепо этому поводув артели, оставилина душе у всехдурной осадок.Прежнее единстводало трещину, академия запускалавнутрь “коммуныКрамского”свои золоченныещупальца.

ТОВАРИЩЕСТВОПЕРЕДВИЖНЫХВЫСТАВОК

Понявопасную ограниченностьдеятельностиАртели, Крамскойискал новуюформу художественнойорганизации.Первоначальноон возлагалбольшие надеждына “Клуб художников”и принял самоегорячее участиев его создании.Клуб сталпредставлятьсяКрамскомувозможнымцентром художественнойжизни и пропаганды передовогоискусства, вновь воскрешенабыла идея сменныхвыставок, лотерейи т.д. Родиласьдаже идея направлятьвыставки впровинцию. Ноклуб, сборныйпо своему составу, никак не могвзять на себястоль сложныезадачи. И Крамскойпонял, что возлагатьна него сколько-нибудьсерьезные
надежды — утопия.

К концу60-х годов передовыехудожникиМосквы и Петербургаприходят умудренные некоторымопытом общественнойдеятельности.К этому времениу них складываетсятвердое убеждение, что пришловремя найтитакую формуобъединения, которая моглабы обеспечитьличную независимостьхудожника отофициальных, покровительственныхправительствомучреждений, сделать болеетесными и прямымисвязи искусствасо зрителем, с народом.

Артельеще существовала, когда возникламысль организоватьТовариществопередвижныххудожественныхвыставок. ИнициаторомТоварищества, как известновыступил в 1869году Г.Г. Мясоедов.

Пылкимсторонникомнового начинаниястал Саврасови целый ряддругих московскиххудожников, Мясоедов заручилсясодействиемКрамского, который сплотилпод знаменемТовариществанемало художественноймолодежи Петербурга.Наряду с Мясоедовыми Крамскиммного любвии искреннегоувлечениявложил и Н.Н.Ге.

Идеясоздания Товариществапередвижныхвыставок обещаламногое. Возможностьприобрестинеобъятнуюнародную аудиториюстановиласьрадикальной.Ни для одногоиз предшествующихпоколений онане была такбесконечнопривлекательна, как для поколения, сформированногообщедемократическимподъемом конца50-60 годов.

Существеннуюроль сыгралиперемены в делерусскогоколлекционерства.До этого ононаходилосьв руках аристократическихмеценатов.Теперь появляютсясобирателииз среды образованногокупечества: городскаяинтеллигенция, помещики среднейруки, средисобирателейнового типаособое местопринадлежитПавлу МихайловичуТретьякову.

Знаменитаяартель “четырнадцатибунтарей”и скромнаявторая артельвнесли в своюдеятельность, утопическиеуравнительныеначала связалиее с бытовойкоммуной. Принципы эти были благородныи великодушны, но не жизненныв условияхРоссии, вступившейна путь капиталистическогоразвития.

ОснователиТовариществапередвижныххудожественныхвыставок неповторилиошибок своихпредшественников.Учли они и тяжелыйопыт сотрудничествас благотворителямиразличныхтолков. Цельбыла поставленасовершенноясная: создать организацию, руководимуюсамими членамиколлектива— художниками, объединеннымиобщностьюидейных и творческихстремлений.

ЕслиАртель былапервой в русскомискусствепопыткой создатьхудожественноеобъединение, независимоеот официальнойопеки, то Товариществоосуществилоэту идею.

Необходимоподчеркнуть, что стремлениебудущих передвижниковк независимости, к творческойсвободе, также как и у ихпредшественников, меньше всегоносило индивидуалистическийхарактер. Так, Крамской, касаясьэтого вопроса, в другой связивосклицают:“…свободы отчего? Только, конечно, от административнойопеки… но художнику— продолжаетон — зато необходимонаучится высшемуповиновениюи зависимостиот… инстинктови нужд своегонарода и согласиювнутреннегочувства и личногодвижения собщим движением...”

Идеясоздания товариществабыла встреченаодобрениеммолодежи конца60-х годов.

Был созданустав товарищества2 ноября 1870 годав нем указанны: В. Перов, Г. Мясоедов,

А. Саврасов, М. Прянишников, Н. Ге, И. Крамской, М.К. и М.П. Клодты, И. Шишкин,

К. Маковский, Н. Маковский, В. Якоби, А. Корзухин, К. Лемух.

Перваявыставка открылась29 ноября 1871 годаи закрылась2 января 1872. В нейучаствовали: Аммон, Амосов, Боголюбов, Гун, Каменский(скульптор), Клодт, Крамской, Максимов, Мясоедов, Перов, Прянишников, Саврасов, Шишкин.

Об успехетовариществав осуществлениисвоей просветительскоймиссии свидетельствуютне уклонноерасширениевыставочнойдеятельности, особенноразвернувшиесяпосле первыхдвух выставок.Растет географияпередвижения: Киев, Харьков, Орел, Рига, Вильно, Одесса, Кишинев.

Новаторствопередвижниковнаглядно проявляетсяв перестройкесамого изобразительногоязыка художника, начиная отобщей композициикартины, кончаяспособом наложениямазка, фактурой.В то же времяпоиски в сферехудожественнойформы связаннысо стремлениемпоказать событиякак совершающеесянепосредственноперед глазамизрителя, сделатьего смысл явнымбез всякихусловных обозначенийи тем самымобострить, усилить воздействиекартины назрителя.

Целенаправленностьисканий, ихпроникновениево все виды ижанры живописи, их воздействиена характерподготовительнойработы, ведущейк картине, внутренняяглубиннаяперестройкавсех компонентовиз которыхслагаетсякартина, —характерныечерты русскогоискусства 70-80годов.

Разумеетсяэтот процесспроисходитне на пустомместе: многое былосделано предшественникамии накопленов предыдущиегоды. Драгоценнымисточникомбыло и наследиявеликих мастеровпрошлых эпохмирового искусства.Очень важноподчеркнуть, что к этимдрагоценнымисточникампередвижникиобращалисьнепосредственно— и в России(Эрмитаж напостоянныхи сменных выставках)и выезжая заграницу.

Перваявыставка товариществаоткрылась вПетербургевесной 1871 года.На ней былопредставлено46 картин и рисунков.

Из Петербургавыставка отправиласьв Москву, затемв Киев и Харькови повсюду собиралатысячи посетителей.

Успехбыл несомненный.Люди подолгустояли у полотен., была одна особенная, у которой спервого днялюди останавливалисьв молчании иуходили в глубокойзадумчивости.

В каждойкартине что-тобыло такое, соединявшееи печаль, и радость, и улыбку, и раздумье— что-то такое, чего не выскажешьсловами, но чтотак ясно почувствуешьвдруг в первыйдень весны, когда еще нестаял зернистыйслежавшийсяснег и деревьязябнут в такихразливах, ислышно уже, какзвенит капель, и вдруг чистойсинью засинеетпромоина встуденом небе, и луч весеннегосолнца тронетнагие ветвиберез.

Эточувство Родины.

Но чтоподелаешь, навыставкахпоявлялисьвсе новые имена, в русское искусствовходило солнце, входила сверкающаякраска. Вследза Серовым, Левитаном, КоровинымпоявлялисьразмашистыйАрхипов, светлыйи тихий Нестеров, ярким вихремворвался Малявин, Поленов, а Мясоедовне хотел понятьи не принималвсего этого, считая живописьмолодых— “штукатурством”

КогдаПоленову исполнилосьпятьдесят лет, он получилписьмо от одногоиз своих учеников, заканчивающеесясловами:

“Дай вам богдолго поработатьи по-прежнемувносить в искусствонепосредственность, свежесть, правду.Сделанное вамив качествехудожникагромадно, значительно, но не менеезначительноваше непосредственноевлияние намосковскоеискусство. Яуверен, чтоискусствомосковскоене было бы таким, не будь вас”.

Звалиученика Исааком Ильичом Левитаном.Ему сужденобыло продолжитьдело, начатоеСоврасовым, Васильевым, Поленовым.

Вспоминаяо Репине, КорнейИванович Чуковскийрассказывает, что, не знаяеще Репиналично, он представлялего могучимвеликаном.

К своимсобственнымработам онотносился сболезненнойнеудовлетворенностью. Работать былодля него единственномыслимой формойсуществования.Когда к старостиу него сталаусыхать праваярука (что можетбыть страшнеедля художника!), он подвесил палитру у поясаи научилсяписать левойрукой.

БЫТОВАЯЖИВОПИСЬ ИПОРТРЕТ ВТОВАРИЩЕСТВЕ

Термин“бытовойжанр”, существовавшийдля обозначенияживописи, отражающийсовременнуюповседневнуюжизнь не удовлетворялпередвижников, так как не отвечалих высокомупредставлениюих законовбытописания.

Не смотряна то, что самипередвижникиупотреблялитермин “бытоваяживопись”, их проявленияна современныйсюжет былименее всегобытописаниямв собственномсмысле этогослова. Бытописателямис большим основаниеммогут бытьначинающиехудожники 60-хгодов, изображавшиерусскую жизньв ее устоявшихсяформах, обычаях,­нравах — встародавнихтрадицияхкоторые наилучшимобразом сохранялисьв Москве. Здесьярче и отчетливеепроявлялисьчерты купечества, мещанства, мелкого чиновничества, прочие былипатриархальныеформы городскогобыта. Не случайнонаиболее интересноразвитие жанровойживописи происходилоименно здесь, что позволяетговорить омосковскойшколе бытописания 60-80 годов. К московскимжанристампринадлежатПеров, Неврев, Прянишников, Савицкий, Маяковский.

Художникам-разночинцамбыл нужен бытсамого чиновногоПетербурга.Не случайноЯрощенко, например стольтесно связавшийсвою жизнь сПетербургом, уже в первыхсвоих выступлениях, хотя еще и робко, стремилсяотразить небыт, а особенноститипов и противоречияжизни большогостоличногоевропейрированногогорода пореформеннойРоссии.

Ведущаяроль, однако, принадлежиткрестьянскойтеме, получившейв творчествепередвижниковпо сравнениюс 60-ми годамиболее широкоеи углубленноеистолкование, в жанровойживописи 60-хгодов жизненныемоменты раскрывалисьпреимущественнов противопоставленииразличнымсословиям исословнымстолкновениямобобщенныхобразов.

Являясьпреемницейискусствапредшествующихдесятилетий, бытовая живопись70-х годов развиваетособенно характернуюдля него традициюкартин-новелл.Блестящепредставленнаяв 40-х годах творчестваФедотова онабыла принятаПеровым и всемипоколениями“шестидесятников”.Эта традициясохраниласьи в эпоху товариществав творчестветого же Перова, Маковского, Прянишникова, Клодта.Выступал в этомже жанре в 70-хгодах и В. Васнецов.

Но ужев 70-е годы возникаети активноутверждаетсяи другая линия— линия эпическойкартины, поднимающаяпроблемы большогосоциальногои общественногозначения. Важнойвехой на этомпути было созданиев 1872 году “Бурлаков”Репина. И самакартина и большоеколичествонаписанныхна Волге, прямона открытомвоздухе этюдовимели огромноезначение.

Работанад бытовойкартиной приводитхудожниковк сопротивлениюс представителямиразличных слоевсовременногоотечества, аработа значительноуглубляет ирасширяетпониманиепсихологииволнующих вкартине образов.

Все этонаходит отражениеи в портретнойживописи, котораяименно в этовремя обогащаетсятипическиминароднымиобразами, и нетолько портретамиотдельныхпредставителейпрогрессивнойдемократическойинтеллигенции.В портретеособо открываютсяхарактерныедля передвижниковне только критическиеотношения кжизни, но и поискиположительногообраза, с наибольшейсилой проявляющеесяв изображенияхпредставителейдемократическойинтеллигенции. Уже на первыхдвух выставкахпосетителиувидели портретыА.Н. Островского, М.П. Погорина, В.И. Даля, И.С.Тургенева, А.И.Майкова,
М.Е.Салтыкова-Щедрина, Н.А. Некрасова.В дальнейшемэта галереяпостояннообогащаласьи пополнялась.Наибольшийвклад в ее созданиевнесли такиезамечательныемастера портретногожанра, как Перов, Ге, Крамской, Репин, Серов.

Портретнаяживопись 70-80 годовобнаруживаетне точные чертыпреемственности, но и глубокиеотличия отпортретовКипренского, Тропинина, Брюллова.

Меняютсязадачи, которыеставит передсобой художник.Героям портретовпередвижниковменьше всегосвойственнаидеальнаягармоничность, отрешенностьот повседневности.Новые задачи, которые ставилиперед собойпередвижники, были обусловленынеобходимостьюоставить потомкамправдивый образживого человека, раскрыть еговнутренниймир, силу воли, глубину мыслии сложностьхарактера.Отсюда характернойособенностьюпередвижническойпортретнойживописи становитсяточность имногогранностьпсихологическойхарактеристикичеловека, ибогатство егодуховногооблика .

В расцветсвоей творческойи выставочнойдеятельностиТовариществовступило в
1890-егоды, не смотряна то, что художникув 90 годах легчебыло донестисвои произведениядо зрителя ина многих другихвыставках.

ОднакоСеров, Левитан, Иванов, Архипов, Остроухов, братья Коровины, Васнецов, Нестерови многие другиевидят в участиина выставкахТовариществасвой долг передовогорусского художника.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рядомс грустнойпесней в народевезде рождаласьудалая. Рядомс гневными искорбнымистрофами Пушкина, Лермонтова, Некрасовазвучали ихсветлые гимнысолнцу, разуму, красоте человека.Так и в живописи.Рядом с обличительными, бичующимихолстами, рядомс “Неравнымбраком”,”Проводамипокойника”,“Приваломарестантов”,“Крестнымходом в Курскойгубернии”и десяткамидругих картиннеизбежнодолжны былипоявитьсяпоэтичныепейзажи Васильева, Поленова, Куинджи, Левитана. Должнабыла народитьсясвежая, будтолетним дождемомытая живописьВалентинаСерова. Яркие, веселые, с любовьюко всему живомукартины Кустодиева.Его масленичныегулянья, ярмарки, воскресныечаепития полныеправдивойжизни.

Минулоровно пятьдесятлет с того памятногодня, когда ИванНиколаевичКрамской стоварищамивышел из мертвящихстен академиина просторыжизни.

Полстолетия— небольшойкак будто срок, а сколько сделано, какой пройденпуть!

Нет ужерядом Крамского.Давно ушелФедор Васильев.Нет Перова, Саврасова, Ярошенко, нетнелюдимо-застенчивогоСерово. НетЛевитана с егогорящими темнымпечальным огнемглазами. Нетшумного добрякаКуинджи и многихдругих.

Но ихтворения живы, они по прежнемувзывают к чувствамбудят мысли, зовут людейк истине, справедливостии добру.

СПИСОКИСПОЛЬЗОВАННОЙЛИТЕРАТУРЫ

1)ЛеонидВолынский “ЛицоВремени”.

2)ИльяРепин “ДалекоеБлизкое”.

3)Ф.С.Рогинская“Товариществопередвижныххудожественныхвыставок”.