Реферат: Особенности электорального поведения в России

Министерство ОбразованияРоссийской Федерации

Тверской ГосударственныйТехнический Университет

Кафедра Истории иполитологии

<img src="/cache/referats/11732/image001.gif" v:shapes="_x0000_s1026">

Рефератпо дисциплине политология

по теме

«Особенности электорального поведения в России»

Выполнил:Громилин В. А.

группа ЭС-0697

Приняла:Болокина Л. А.

Тверь 2000

План

1.<span Times New Roman"">    

Введение.

2.<span Times New Roman"">    

Теории электорального поведенияи их применение в посткоммунистических демократиях.

3.<span Times New Roman"">    

Политическое лидерство иэлекторальный процесс.

4.<span Times New Roman"">    

Электорат провинциальной России.

5.<span Times New Roman"">    

Список использованнойлитературы.

Можно все время обманывать часть народа,

можно некоторое время — весь народ.

Но обманывать все время весь народ нельзя.

А. Линкольн

Введение

Выборы играют все большую роль в жизни нашего общества. В связи с этимвстает вопрос об изучении поведения избирателей как на федеральных, так и нарегиональных выборах. Особую значимость это приобрело в последнее время, когдау нас в стране прошли выборы в Государственную Думу, а затем и выборыпрезидента. Трудно переоценить важность событий, так как в последующие четырегода нам жить именно с этой думой и с этим президентом.

Последниевыборы показали, что поведение избирателей в России довольно точно можнопрогнозировать. В таком случае можно судить о применимости западных теорийэлекторального поведения в нашей стране. Этому я посвятил первую часть своегореферата.

Очень частона выборах (особенно на региональных) побеждают кандидаты, чью победуневозможно объяснить рационально. За кого же мы голосуем? Об особенностяхвзаимодействия политических лидеров со своими избирателями вторая частьреферата.

В каждомсубъекте Российской Федерации можно выделить какие-либо особенности поведенияизбирателей на выборах. Это вызвано различной экономической ситуацией врегионах и рядом других факторов. В третьей части реферата я рассмотрелособенности избирательного процесса в Самарской области.

ТЕОРИИ ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ И ИХ ПРИМЕНЕНИЕ В ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИХДЕМОКРАТИЯХ

«Социологическийподход».Основы данного подхода к анализу электоральногоповедения были заложены в результате исследования, проведенного группой амери­канскихученых под руководством П.Лазарсфелда по материалам президентских выборов1948г. Исследование показало, что при голосовании выбор избирателейопределяется не сознательными политическими предпочтениями (каковых, как вы­яснилось,у большинства просто нет), а принадлежностью к большим социальным группам.Каждая подобная группа обеспечивает той или иной партии стабильную базуэлекторальной поддержки. Сам же акт голосования оказывается не только свободным политическим волеизъявлением, сколькопроявлением солидарности ин­дивида с группой. Такое поведение избирателей былоназвано экспрессивным. Заключения группы Лазарсфельда получили подтверждение вработах западноевро­пейских ученых, показавших применимость«социологического подхода» в боль­шинстве либеральных демократ.

Важную роль в развитии «социологической»теории электорального поведения сыграла статья С.М. Липсета и С.Роккана, вкоторой была обоснована «генетическая модель» формирования партийныхсистем и соответствующих им структур избира­тельских предпочтений наЗападе  Липсет и Роккан выделили четыретипа конфликтов, оказавших особенно серьезное воздействие на позднейшую электо­ральнуюполитику: между центром и периферией, государством и церковью, городом и селом,собственниками и рабочими. Каждый из этих конфликтов создает «раскол»(с1еаvаgе) в обществе, определяющий структурирование поддержки партий и канди­датов.Наиболее распространенный тип «раскола», как показали более поздниеисследования, —дифференциация на рабочий класс и буржуазию .Однако в тех случаях, когда общество разделено по религиозному или этническомупризнаку, доминирующими становятся конфессиональные и этнические факторы.

Теоретические основания «социологическогоподхода» разработаны весьма тща­тельно.Однако его эмпирическая адекватность — в частности, способность предсказыватьисходы выборов в Западной Европе и, в особенности, в США — оказалась не оченьвысокой. Это побудило американских ученых, группировавшихся вокруг Э.Кэмпбелла, предложить новую трактовку повеления избирателей, получившуюназвание «социально-психологического подхода».

«Социально-психологическийподход».В рамках данного подхода электоральноеповедение по-прежнему рассматривается как преимущественно экспрессивное, нообъектом, с которым солидаризируются избиратели, выступает не большая социаль­наягруппа, а партия. Согласно представлениям сторонников «социально-психо­логическогоподхода », склонность к поддержке определенной партии вырабатывает­ся уиндивида в процессе ранней социализации. Поэтому человек часто голосует за туже самую партию, за которую голосовали его отец, дед или даже более отдаленныепредки. Подобный «выбор» партии, определяемый как «партийнаяидентифика­ция», является важной индивидуальной ценностью, отказаться откоторой непросто даже тогда, когда этого требуют реальные интересы. Так,проведенные в США исследования, в частности, показали, что избиратели нередкоприписывают парти­ям, к которым испытывают психологическое тяготение,собственные установки, совершенно не заботясь о том, насколько этосоответствует действительности.

«Социально-психологический» подход успешноприменялся при изучении элек­торального поведения в Западной Европе. Еговлияние оказалось настолько сильным, что к. настоящему времени понятие«партийной идентификации» можно считать одним из важнейших вэлекторальных исследованиях на Западе. Предпри­нимались и попытки создатьинтегративную теорию, объединяющую «социологиче­скую» и «социально-психологическую»модели экспрессивного поведения избира­телей.

Вместе с тем, выявилась и определенная ограниченностьобеих концепций: по­скольку распределение социальных статусов в массовыхэлекторатах и «партийная идентификация » относительно стабильны,названные теории не способны объяснить сколько-нибудь значимые сдвига визбирательских предпочтениях. Данный недо­статок стал особенно очевиден в концеб0-х — начале 70-х годов, когда в большин­стве развитых либеральных демократийначался массовый отход избирателей от традиционных политических партий изаметно ослабла связь между классовой при­надлежностью и выбором приголосовании. Осознание неадекватности теорий экспрессивного поведенияподтолкнуло некоторых исследователей к поиску подхо­да, который мог бы поменьшей мере дополнить эти теории и послужить более надежной основой объясненияэмпирических данных.

«Рационально-инструментальныйподход».Первый толчок к разработке кон­цепции,исходящей из инструментального характера выбора при голосовании, далаклассическая работа Э. Даунса «Экономическая теория демократии».Фундамен­тальное для этой концепции положение состоит в том, что «каждыйгражданин голосует за ту партию, которая, как он полагает, предоставит емубольше выгод, чем любая другая». Сам Даунс, правда, считал, что ведущуюроль в соответствую­щих оценках играют идеологические соображения. Подобнаятрактовка расчета избирателей противоречила данным эмпирических исследований,отнюдь не свиде­тельствовавшим о высоком уровне идеологической ангажированностимассовых злекторатов. Да и в целом представление о рядовом избирателе,тщательно просчитывающем возможные результаты своего выбора на основе анализаогромного объема информации о партийных программах, с трудом согласовывалось создравым смыслом:

Решающий шаг к преодолению этих недостатков был сделан вработах М. Фиорины, который во многом пересмотрел представления Даунса о ролиидеологии в формировании избирательских предпочтений. Как пишет Фиорина,«обычно граж­дане располагают лишь одним видом сравнительно»твердых" данных: они знают, как им жилось при данной администрации.Им не надо знать в деталях экономиче­скую или внешнюю политику действующейадминистрации, чтобы судить о резуль­татах этой политики". Иными словами,существует прямая связь между поло­жением в экономике и результатами выборов.Это не означает, что люди смыслят в экономике больше, чем в политике. Простопри голосовании избиратель исходит из того, что именно правительство несетответственность за состояние народного хозяй­ства. Если жилось хорошо — голосуйза правительство, если плохо — за оппозицию.

Такое поведениеизбирателей является не только инструментальным, но и рацио­нальным в томсмысле, что индивид минимизирует собственные усилия по достиже­нию сознательносформулированных целей, — в частности, по сбору информации, необходимой дляпринят решения.

Представленная в работах Фиорины теория «экономического голосования»про­верялась как на американских, так и на западноевропейских массивахэлектораль­ных данных, и полученные результаты оказались достаточноубедительными. Но, как и всякая новая теория, она порождает немало разногласийдаже в рядах своих приверженцев. Во-первых, не до конца ясно, основывается ливыбор при голосовании на оценке избирателями собственного экономическогоположения («эгоцентрическое голосование») или результатов работынародного хозяйства в целом («социотропное голосование»).Эмпирические данные по США и Западной Европе в целом свидетельствуют в пользувторой модели. Во-вторых, продолжается полемика по вопросу о том, что важнеедля избирателя — оценка результатов прошлой дея­тельности правительств('ретроспективное голосование") или ожидания во поводу того, насколькоуспешной будет его деятельность в случае избрания на новый срок(«перспективное голосование»). В современное литературе,ориентированной на анализ эмпирического материала, чаша весов, похоже,склоняется в сторону первой позиции.

Падение авторитарных режимов в восточноевропейскихстранах и проведение там состязательных выборов заставили многих исследователейобратиться к запад­ным теориям электорального поведения в поисках моделей,которые были бы приме­нимы к сложным политическим реалиям новых демократий.Результаты этих по­исков трудно охарактеризовать однозначно, ибо«сопротивление материала» оказа­лось довольно сильным. Так, скажем,«социологический подход» был сформулиро­ван для обществ сукоренившимися, хорошо изученными социальными структурами, а также сустоявшимися связями между социальным положением индивида и его политическимиустановками. В посткоммунистическом мире ничего подобного не наблюдается. Делоне в том, что выбор при голосовании никак не связан со степенью материальнойобеспеченности индивида или с уровнем его образования. Подобные связи выявлены.Но, как показывают исследования, они имеют весьма неустой­чивый и частонепредсказуемый характер.

Неустойчивость и непредсказуемость связей между социальнымположением ин­дивидов и их электоральными предпочтениями привели некоторыханалитиков к заключению о том, что во многих новосозданных демократиях —например, в России — социальные базы выбора при голосовании не поддаютсяидентификации, а сам этот выбор делается исходя из соображений идеологическогохарактера, персональных качеств кандидатов и т.д… И действительно, впосткоммунистических странах практически не прослеживается наиболее популярныйв западных электоральных исследованиях «раскол» — междусобственниками и рабочими. «Расколы» по рели­гиозному и этническомупризнакам, разумеется, сохраняют свое значение, однако они наблюдаются далеконе везде. Вместе с тем существует «раскол», давно уже отошедший навторой план как фактор электорального поведения в большинстве западных стран,но вполне значимый в некоторых посткоммунистических демокра­тиях — междугородским и сельским населением. Он отмечается, например, в Бол­гарии  и — несколько менее отчетливо — в Венгрии .

В России наличие подобного раскола было впервыезафиксировано в 1989 г. при анализе результатов выборов депутатов Съезданародных депутатов СССР, показав­шем, что «продемократический»субэлекторат концентрируется севернее 55 парал­лели, а«прокоммунистический» — южнее. Интерпретируя сходные результа­ты,полученные по данным нескольких общенациональных выборов в России, Н. В. Петровписал: «Горизонтальная, географическая вариация на уровне регионов ока­зываетсялишь проявлением более фундаментальной и всеобъемлющей вертикаль­ной,иерархической вариации по основанию „город — село“. (Анализ причин,по которым сельское население России — и Болгарии — более склонно поддерживатьлевые силы, наследующие правившим при старом порядке партиям, в то время как вВенгрии оно выступает базой правых, клерикально-националистических группировок,выходит за рамки настоящей работы. В данном случае важен сам факт суще­ствованиятакого рода связей.)

Еще более серьезные трудности возникают с применением квосточноевропей­ским реалиям „социально-психологического подхода“ вверсии „партийной иденти­фикации“. Это и понятно: прикоммунистическом режиме состязательных полити­ческих партий, которые могли быпослужить объектами притяжения избирателей, просто не было. Правда, в некоторыхстранах были восстановлены партии, действо­вавшие до прихода коммунистов квласти, и иногда базы их поддержки обнаружива­ют связь с прошлым. Однако нище впосткоммунистическом мире — кроме, пожалуй. Румынии — такие партии не сталисущественным фактором электораль­ной политики. В большинствевосточноевропейских стран не приходится говорить и о значимой связи междуфактом членства в коммунистической партии до начала демократизации иголосованием за наследующую ей партию на свободных выборах. Что же касается новообразованных партий,то их организационная нестабильность, равно как и отмеченная во многихисследованиях крайняя неустойчивость избира­тельских предпочтения, делают самумысль о применении к ним понятия „партий­ной идентификации“ довольнопарадоксальной.

Означает ли это, что „социально-психологическийподход“ вообще не имеет перспектив в Восточной Европе? В версии»партийной идентификации", разумеется, не имеет: нужно подождатьнесколько десятилетий. Однако вполне возможно, что у восточноевропейцеввырабатывается психологическая приверженность не к партиям как таковым, а кболее широким, не охваченным партийными организационными рамками политическимтенденциям. При таком допущении картина меняется. В России, во всяком случае,отмечена весьма высокая стабильность голосований за «правящихдемократов» и «оппозиционных коммунистов» от выборов к выборам.Динамика имеет место, но она не очень значительна.

Подобная идентификация не является, разумеется,«партийной», но можно пред­положить, что с содержательной точкизрения речь идет о сходном феномене — о голосовании, обусловленномэмоциональной потребностью выразить солидарность с тем или иным участникомэлекторального соревнования либо, напротив, протест против определеннойполитической тенденции (или, скажем, страх по поводу ее возможной победы).Имеем ли мы дело с «притяжением» или «отторжением» изби­рателей,психологическая подоплека голосования остается неизменной, и это не позволяетполностью исключить возможность обращения к «социально-психологи­ческому»подходу при изучении электоральных процессов в посткоммунистическихдемократиях.

Как нистранно, при анализе поведения избирателей в странах Восточной Европы и бывшегоСоветского Союза реже всего применяются теории «экономического го­лосования»,хотя, казалось бы, отсутствие значимых социальных «расколов» и«пар­тийной идентификации» должно было бы стимулироватьисследователей к исполь­зованию альтернативных подходов. Между тем, некоторымзападным специалистам по электоральному поведению в посткоммунистическом миревыбор «экономиче­ской» теории представляется наиболее разумным.

Одна изпроблем, связанная с применением такого подхода, состоит в том, что первая фазаэкономических реформ в Восточной Европе практически повсеместно сопровождаласьухудшением положения в экономике и падением уровня жизни населения, однакоэлекторальный успех часто сопутствовал поборникам продолже­ния или дажерадикализации преобразований. Возможно, это и побудило Г.Китчельтасформулировать гипотезу о том, что, в отличие от населения западных стран,граждане новых демократий голосуют, во-первых, эгоцентрично, а во-вторых —перспективно. Имеется в виду, что избиратель делает свой выбор, исходя из оценкитого, сможет ли он лично улучшить свое экономическое положение путем конверсиииндивидуальных ресурсов (образования, накоплений, профессионального опыта ит.д.) в новых экономических условиях. Соответственно, реальные результаты эко­номическойполитики Правительства почти не принимаются во внимание. Важнее ожидания.

Гипотеза Китчельта получила определенное эмпирическоеподтверждение на материале ряда восточноевропейских стран. И все же онаоставляет открытыми весьма важные вопросы. Почему восточноевропейскиеизбиратели, демократиче­ский опыт которых весьма невелик, оказываютсяспособными тщательно рассчиты­вать последствия своего выбора, выказывая темсамым политическую заинтересо­ванность и информированность, недоступныегражданам западных стран? Рацио­нально ли вообще прибегать к подобнымкалькуляциям, учитывая крайне высокий уровеньнеопределенности в развитии пост-коммунистических демократий?

К этому следует добавить, что данные по некоторымстранам Восточной Европы прямо опровергают гипотезу Китчельта, недвусмысленноуказывая на «ретроспек­тивный» и «социотропный» характерголосования. Автор настоящей статьи получил достаточно показательныерезультаты, применяя теорию «экономического голосования» в ее«ретроспективно-социотропной» версии к результатам общенаци­ональныхпарламентских выборов в четырех восточноевропейских странах. К сожалению, досих пор никто из исследователей не пытался проанализировать с подобныхтеоретических позиций кроссрегиональные вариации в России. Работа О.Сенатовой иА.Якурина по выявлению корреляция между уровнями дотадионно-сти регионов ирезультатами губернаторских выборов заслуживает внимания как первый шаг вданном направлении, однако понятно, что используемая учеными независимаяпеременная с трудом поддается интерпретации как показатель собст­венно«экономического голосования».

Таким образом, анализсовременной литературы не позволяет говорить о каких-либо определенныхрезультатах применения существующих теорий электорального поведения приисследовании посткоммунистических реалий. С одной стороны, исс­ледовательскаяпрактика — явно или неявно — ориентируется именно на западные модели. С другой— налицо серьезные трудности, связанные с существенными раз­личиями междуэмпирической базой рассматриваемых теорий и электоральным поведением в новыхдемократиях. Отсюда — необходимость специальной проверки, которая позволила быустановить степень применимости западных электоральных теорий в российскихусловиях на основе единообразного массива эмпирических данных.

Политическоелидерство и электоральный процессПРОТИВОРЕЧИЯ ВО ВЗАИМОДЕЙСТВИИЛИДЕРА И ЭЛЕКТОРАТА

Феномен политического лидерства какодин из наиболее важных факторов современного социального процесса привлекаетпостоянное внимание поли­тологов и рассматривается ими в самых разных ракурсах.Для его научного осмысления и затем применения результатов исследований вприкладных це­лях существенное значение имеет изучение разных формполитического уча­стия, в т.ч. электоральное поведение граждан. Под последнимпонимается вид политического поведения, связанный с делегированием властныхполно­мочий, передачей политическому субъекту (лидеру) воли граждан, форма вы­ражения их предпочтений и интересов и участияв управлении государством.

Электоральная база — один из наиболее точных показателейполитиче­ского «веса» (рейтинга) лидера партии или общественногодвижения, а также какого-либо политика, претендующего на выборнуюгосударственную долж­ность. Доверие электората — это мандат на осуществлениевласти, выданный на время народом — по конституции сувереном и главнымсубъектом власти -своим представителям. При изучении электорального процессаважны не только результаты голосования, но и сам факт участия в выборах. Низкаяэлекторальная активность, уклонение от голосования (абсентеизм), как пра­вило,отражают не только кризис доверия к отдельным политикам, но гово­рят либо оразочаровании общества функционированием всей политической системы и отторжениизначительной части граждан от нее, либо о «дефектном» состоянииполитической культуры как таковой.

Выборы как система определенных действий и атрибутконкретного типа политического режима рассматриваются специалистамивкачестве одного из наиболее важных этапов формирования и проявления лидерства.В самом общем виде выборы состоят из двух подсистем: избирательной кампании(как процесса общения лидера и электората по поводу власти) и голосования какпринятия избирателями властного решения. Эти подсистемы структури­руются каждаяпо-своему в соответствии с решаемыми ими задачами. В част­ности, основноесодержание избирательной кампании — взаимодействие ли­дера и электората, прикотором обе стороны осуществляют взаимное влия­ние. Следовательно, при анализеважно раскрыть их взаимодетерминационные связи, механизмы субъект-объектныхвластных отношений во всякий раз особой электоральной ситуации.

Отношения электоральной общности и политического лидерапочти всегда строятся весьма противоречиво. Во-первых, подчас трудноопределить, от чьего «лица» реально действует тот или иной политик,чьи интересы он вы­ражает. Сам же он может — добросовестно или нет — заблуждаться на сей счет, что нередко и происходит с представителями властныхструктур, лидерами партий и движений, которые, по экспертным оценкам, в массесвоей убеждены, что представляют «народные интересы», а реально, помнению своих же избирателей, реализуют разные корпоративные интересы.Во-вторых, степень расхождения интересов избирателей и целей, преследуемыхлидером, выявляется, как правило, лишь со временем, когда голосование ужепроизошло, а лидер получил (или нет) мандат на власть. Избиратели и лиде­рынесут и разную ответственность за принятые ими решения: первые самирасплачиваются за свой выбор, за упущенные возможности и ошибки; вторые нередкоуклоняются от нее либо за них отвечают их организации и политиче­скиенаследники. Не случайно лидеры так щедры на обещания во время из­бирательнойкампании и так скупы на их выполнение, став у власти: по по­литическим счетамбудут платить не они.

Лица, претендующие на власть, предлагают свои программырешения об­щественных проблем и реализации интересов граждан, которые выглядяткак некий «протокол о намерениях». Вместе с тем чрезмерная ориентацияна сиюминутные предпочтения электората подталкивает лидера к популизму, а поройи к политическому авантюризму. Еще существеннее то, что приемле­мость ижизненность программы как бы удостоверяется личностью лидера. По опытузарубежных и особенно отечественных избирательных кампаний, а также попроведенному нами мониторинговому анализу ряда электоральных ситуаций, длямногих избирателей важнее облик, личностные качества кан­дидата, чем стопрограмма. Так проявляется, с одной стороны, право электо­рата ожидать отлидера выполнения им заявленной социальной роли, с дру­гой — обязанностьполитика вести себя соответственно ожиданиям других людей.

Не менее значимо при формировании политическоголидерства и то, что электорат в целом состоит из групп, ориентирующихся наразные авторитеты, т.е. в нем отсутствуют сплоченность как осознанная ценностьи совместная деятельность, способная опосредовать отношения участников этихгрупп. Предвыборные мероприятия (собрания избирателей, встречи с кандидатами),согласно опросам общественного мнения, вряд ли можно считать формойвзаимодействия разных групп электората, который распадается по симпатиям иантипатиям к тем или иным кандидатам, партиям и движениям. К тому же дополовины и более изби­рателей не принимают участия в предвыборных акциях.

ВЫБОРЫ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЫНОК

Выборы — это особый политический рынок с отработанными вомногом правилами игры, но разными статусными и функциональными характеристи­камиего основных участников. «Продавцы» и «покупатели» как бывременно (о чем те и другие хорошо знаюти из чего исходят) меняются ролями. Элек­торат — «продавцы» —располагает на данном рынке избирательными голоса­ми; лидеры —«покупатели» — являются соискателями этих голосов. Первые предлагаютсвой политический «товар» под определенный ангажемент — программу илихаризму лидера, тем самым становясь уже не просто продав­цами, но и «продающимися».Лидеры также обладают двойной продающей и покупающей ролевой функцией, так каккандидаты на занятие властных по­стов имеют особую стоимость: обычную,рыночную, как и прочий товар на рынке, плюс прибавочная стоимость власти(понятие введено в научный обо­рот К. Шмиттом). В отличие от обычного товара,власть в неправовом госу­дарстве может быть адекватно оценена лишь всоответствующих ирреальных стоимостных показателях. Думается, что здесь скорееприменимы не эконо­мические принципы формирования стоимости товара, а принцип«курочки рябы, несущей золотые яички». Появление на рынке такого«товара», как го­лоса избирателей, естественно, вызывает особыйинтерес и конкуренцию среди его потребителей — лидеров, их сторонников и противников, которые вместе образуют политическуюэлиту, или специфический «политический класс». Финансовое,политическое, информационное, творческое, властное, государственное, научное ииное лоббирование во сто крат может окупиться в случае победы«своего» кандидата на выборах. В отличие от девальвирован­ной ролипосредника на экономическом рынке, посредничество на рынке политических услугпереживает сейчас в России свой расцвет. Именно сверх-рентабельностьюполитического капитала объясняются астрономические средства, которые инвестируютсяв губернаторские и, особенно, президент­ские выборы. (Правда, тенденция кнарастанию финансовых, интеллектуаль­ных и других вложений в избирательныекампании свойственна многим странам мира.) Российская же специфика со временбольшевиков обусловле­на требованиями завоевания, удержания и использованиявласти как добычи с последующей ее дележкой среди «своих».

Особые страсти разворачиваются в борьбе за главный приз — высшие госу­дарственные и региональные должности. Отсюда и непрекращающиесявнут­ри «политического класса» сражения, пики которых приходятся навыборы. Политологам и социологам, как и самим политикам, еще предстоит разрабо­татьранговые шкалы, рейтинги, научные технологии раздела власти. Вместе с тем уженакопленный опыт подсказывает, что основной критерий при таком разделе — доляинвестиций в победу на выборах. По открытым или порой весьма малопонятнымширокой публике кадровым перестановкам, скрытому переделу сфер влияния послеинаугураций можно только догадываться о том, кто, сколько и каким капиталом(финансовым, интеллектуальным, творче­ским, коммуникационным, должностным,статусным и др.) содействовал ус­пеху победителя. При этом действительныеэлекторальные предпочтения пе­рестают быть актуальными до следующих выборов, алидер способен пренеб­речь ответственностью перед своими избирателями.

На наш взгляд, следует распределить “политическихпосредников”по двумкрупным и далеко неравным по своему весу, численности и характеру груп­пам.Первую из них можно было бы назвать прихлебателями и прилипалами, которые приудачном разрешении электоральной ситуации получают натурой — деньгами,должностями, ангажементами, званиями и другими по-человечески понятнымиблагами. Вторая группа не удовлетворяется подачками, использу­ет посредников исамих лидеров для усиления своего экономического доми­нирования, а такжегубительной для общества связки власти с собственно­стью и собственности свластью лидеров. Указанное различие политических посредников не есть нашеотечественное изобретение, хотя и обладает неко­торыми специфическими чертами.В современной России лидеры, власть и собственность зачастую покупаются, чтообразует тройное основание для произвола — коррупции, нечестивого богатства ибюрократического разгула. Покупка власти через подставных лиц, расширение зонытеневой власти, фа­воритизм создают тупиковую для любого общества ситуацию:лидеры без вла­сти, власть без лидеров, очередная попытка монопольногоприсвоения власти и капитала, угроза вмешательства в публичную и частную жизньграждан, а в итоге — всеобъемлющий кризис и реальная ситуация нового пришествия«спасителя» со своей командой. Подобные состояние и нестабильностьэлит­ных групп российского общества чреваты политической фрустрацией населе­ния, которое вполне может не приниматьнавязываемый ему порядок, при­чем используя насилие и неправовые методы.

АКТИВНОСТЬ ЭЛЕКТОРАТА И ФОРМИРОВАНИЕ ЛИДЕРСТВА

Существует довольно много форм истепеней интенсивности политиче­ской депрессии, как и возможностей воздействияна нее: граждане могут от­вергать политический режим в целом или какие-то болеечастные его харак­теристики; аполитичность способна охватывать отдельныесоциальные группы, территориальные, этнические, профессиональные и иныеобщности. Формы проявления депрессии- абсентеизм, голосование против всех канди­датур, митинги, забастовки,гражданское неповиновение и т.д., которые раз­рушают даже начала консенсуса вобществе. В 1996 — 1997 гг. до 60% граждан с правом голоса не участвовали вразличных выборах (президентских, регио­нальных, в местное самоуправление);согласно опросам, около 10% респон­дентов голосовали безо всякой цели, следуясложившейся традиции, т.е. фак­тически бездумно; примерно 7% ответили, что их выбор был случайным, так как никто изкандидатов не понравился; около 5% голосовали против всех, поскольку не нашлидостойного для себя кандидата.

Не все деятели в должной мере осознают, что политическийабсентеизм, если его подпитывать, используя механизмы внушения, может, наряду сраз­очарованием миллионов россиян от бесконечных обещаний, завести нашеобщество в тупики политической пассивности, социальной апатии, социаль­но-психологическойдестабилизации. Еще опаснее глубокий раскол общества по предпочтениям,разжигание нетерпимости в общественном сознании, что уже в силу инерции последнегопереносится и на послевыборные процессы, создавая серьезные проблемы дляфункционирования и экономики, и самого государства.

Однако, на наш взгляд, было бы неверным отождествлятьподлинный ав­торитет, основанный на действительной общности интересов лидера,его сто­ронников и электората, с той разновидностью общественного отношения, ко­тораяопирается на некритическое восприятие фигуры лидера вплоть до слепой веры внего. Еще хуже, когда лидер конструируется с помощью направ­ленногоманипулирования массовым сознанием. О том, что политики, органы власти, партиина выборах нередко действуют по принципу «все сред­ства хороши»,свидетельствует не только обилие компромата на них, но и столь активная,зачастую решающая роль в победах на выборах не самих кан-148 дидатов, аих команд — имиджмейкеров, социологов, психологов, банкиров,работников и хозяев СМИ, артистов и пр. Прошлый и настоящий опыт на­шегогосударства убеждает в пагубности такого «возвышения» лидера, при ко­торомизбирателям отводится роль исполнителя чужой воли, а политик изна­чальнопопадает в зависимость от своих социальных технологов и спонсоров, политическихпосредников и их хозяев. В подобных случаях прямо срабаты­вает известныйпринцип: кто платит — тот заказывает музыку.

Реальное же сплочениеэлектората вокруг лидера проходит различными пу­тями и с неодинаковымирезультатами. Первый путь — осуществление инте­ресов электоральной общностичерез действительное разрешение противоре­чий (как правило, воплощенных впотребностях) между социальными слоя­ми, что требует больших затрат средств,времени и серьезных усилий со сто­роны лидера, представляющего интересыориентированных на него электоральных групп. Второй путь следовало бы выбратьтогда, когда реали­зация интересов одной социальной общности, по крайней мере вминималь­но необходимом объеме, невозможна из-за столкновения с интересами дру­гихсегментов электората. Это путь координации, взаимосогласованияразнонаправленных электоральных интересов, выработки и проведения компро­мисснойлинии деятельности вплоть до замещения неудовлетворенных интересов другимипотребностями и интересами. Третий — путь популист­ских обещаний, когда вместоудовлетворения конкретных интересов или, по крайней мере, обозначения реальныхсроков и механизмов их реализации, генерируются новые (чтобы не понизить уровень ожиданий исвязанный с ними политический «вес» лидера), например, через созданиеобразов «светлого будущего», «исторического шанса»,«врага». Так результаты полити­ческой деятельности замещаются ихсуррогатами. Четвертый способ — подав­ление чьих-либо интересов в случаенепримиримого столкновения «своих» и «чужих» электоральныхобщностей. Однако два последних метода не дают эффектов снятия электоральногонапряжения и не разрешают противоречия между социальными группами, лидерами иих сторонниками, субъектами власти и обществом. Различие политическихинтересов, выраженное на языке взаимных прав, обязанностей и ответственностисторон, не снимается, тем самым значительно усиливается накал электоральныхожиданий.

Ценой популистской и спекулятивной политики многихэлекторальных лидеров стали девальвация общественного и государственногоправосознания, падение в России авторитета недавно (по историче