Реферат: Памятники истории и культуры Архангельского Севера

Памятники истории и культуры Архангельского Севера


Введение. Классификация основных источников истории и культуры Архангельского Севера


Основой для классификации источников по истории и культуре края являлся закон «Об охране и использовании памятников истории и культуры». Статья пятая Закона (СССР и РСФСР) определяла следующие виды памятников истории и культуры: памятники, истории, памятники археологии, памятники градостроительства и архитектуры, памятники искусства, документальные памятники, а также «другие объекты, представляющие историческую, научную, художественную или иную культурную ценность».


В 1954 г. Советское правительство подписало Гаагскую конвенцию «О защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта», которая была ратифицирована Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 декабря 1956 г. В конвенции, продолжившей традиции Пакта Рериха (1935 г.), дано следующее определение культурных ценностей: «а) ценности, движимые и недвижимые, которые имеют большое значение для культурного наследия каждого народа, такие, как памятники архитектуры, искусства или истории, религиозные или светские археологические месторасположения, архитектурные ансамбли, которые в качестве таковых представляют исторический или художественный интерес, произведения искусств, рукописи, книги, другие предметы художественного, исторического или археологического значения, а также научные коллекции или важные коллекции книг, архивных материалов или репродукций ценностей, указанных выше; б) здания, главным и действительным назначением которых является сохранение или экспонирование движимых культурных ценностей, указанных в пункте «а», такие, как музеи, крупные библиотеки, хранилища архивов, а также укрытия, предназначенные для сохранения в случае вооруженного конфликта движимых культурных ценностей, указанных в пункте «а», в) центры, в которых имеется значительное количество культурных ценностей, указанных в пунктах «а» и «б», так называемые «центры сосредоточения культурных ценностей».


Обобщенное определение памятников истории и культуры было дано в первой статье Закона СССР «Об охране и использовании памятников истории и культуры»: «Памятниками истории и культуры являются сооружения, памятные места и предметы, связанные с историческими событиями в жизни народа, развитием общества и государства, произведения материального и духовного творчества, представляющие историческую, научную или иную культурную ценность» (Закон СССР «Об охране и использовании памятников истории и культуры. – М., 1976. – С.&nbsp4).


Историко-культурные источники: Движимые исторические источники Недвижимые исторические источники

^ Археологические источники:

Орудия труда, украшения, предметы культа, керамика и т.д. Стоянки, поселения, городища, погребения, могильники, святилища и т.д.

^ Этнографические источники:

Предметы быта и культуры Города и села, этнокультурные общности

Памятники истории:

Письменные исторические источники Здания, сооружения и пр.

^ Памятники градостроительства и архитектуры:

Планы, чертежи, проекты, интерьеры Сооружения и ансамбли архитектуры и градостроительства

Памятники искусства:

Станковая живопись и мелкая пластика Монументальное искусство

^ Музеи:

Выставки и передвижные музеи Музеи и заповедники

Фольклор:

Фольклорные коллективы Устные фольклорные источники

Данные языка как исторический источник:

Публикации по диалектологии и топонимике Диалекты и топонимы


наверх

Библиография:

Куратов А.А. Памятники истории и культуры Архангельской области: Учеб. пособие к спецкурсу. – Вологда, 1984. – 90 с.

Куратов А.А. Историография истории и культуры Архангельского Севера: Учеб. пособие к спецкурсу. – Вологда, 1989. – 110 с.

Куратов А.А. Источниковедение истории и культуры Архангельского Севера: Учеб. пособие к спецкурсу. – Архангельск, 1992. – 129 с.

Куратов А.А. История и историки Архангельского Севера: Вопросы источниковедения и историографии. Михеография. – Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета, 1999. – 272 с.

Поморская энциклопедия. Т.&nbsp1. История и культура Архангельского Севера / Гл. ред. В.Н.Булатов. Сост. А.А.Куратов. – Архангельск: Поморский государственный университет имени М.В.Ломоносова, 2001. – 483 с.


^ Основные археологические источники истории Архангельского Севера


Археологические источники Архангельской области можно разделить на первобытные и средневековые. В историческом краеведении они составляют многочисленную группу движимых и недвижимых культурных ценностей.


Вещественные исторические источники образуют замкнутый комплекс, элементами которого являются: 1) орудия труда, оружие; 2) керамика (глиняная посуда и изделия из глины); 3) украшения; 4) поселения и жилища; 5) могильники и погребения; 6) памятники культа и святилища; 7) петроглифы (рисунки на скалах); 8) палеозоологические и археоботанические материалы (кости животных, споры растений) и т.д. Изучение названных компонентов во взаимосвязи позволяет реконструировать историческое прошлое человеческого общества.


На территории Архангельской области выявлено около пятисот археологических памятников. В последние годы значительно расширился круг участников исследования археологических древностей. С 1959 г. в районах области плодотворно работала Северо-Двинская археологическая экспедиция (руководитель О.В.Овсянников), ведущая исследования средневековых памятников. С 1963 г. в том же регионе работала Архангельская археологическая экспедиция (руководитель А.А.Куратов), осуществлявшая целеустремленный поиск первобытных памятников археологии. Кроме того, ежегодно в Архангельскую область выезжали экспедиции под руководством ученых Москвы, Ленинграда, Сыктывкара, Петрозаводска и Архангельска.

Заселение территории архангельского Севера началось, вероятно, в эпоху древнекаменного века. Палеолитические стоянки обнаружены в бассейне реки Печоры, около Полярного круга. Это следы древних охотников на мамонта и шерстистого носорога. На карте области отмечено множество пунктов находок палеозоологического материала – кости мамонта, овцебыка, шерстистого носорога, но орудий палеолитического человека почти не обнаружено, исключение составляют единичные находки в среднем течении Северной Двины (дер. Ступино и Ичково).


Достоверные сведения о пребывании человека на архангельском Севере относятся к эпохе мезолита, ко времени окончательного отступления валдайского оледенения (X–IX тысячелетия до н.э.) Памятники эпохи мезолита на территории области немногочисленны. Один из них находится на реке Явроньге, недалеко от Карпогор. В нижнем слое стоянки «Явроньга-1» (так назвал памятник Г.М.Буров, открывший его) обнаружены наконечники стрел, изготовленные из небольших кремневых пластинок, а также угловые резцы и концевые скребки – характерный набор орудий эпохи мезолита. Стоянка Явроньга датируется IX–VII тысячелетием до н.э. К этому времени относятся стоянки на реках Устья и Кокшеньге (открыты А.Я.Мартыновым), а также находки в Большеземельской тундре (Г.А.Чернов) и в бассейне Северной Двины (И.В.Верещагина). Более поздним временем датируется стоянка Нижнее Веретье в Каргополье, где наряду с кремневыми изделиями найдены костяные гарпуны и наконечники стрел (М.Е.Фосс, А.Я.Брюсов, С.В.Ошибкина).

Значительную и более многочисленную группу археологических памятников составляют стоянки охотников и рыболовов эпохи неолита, медно-бронзового и железного веков (IV–I тысячелетия до н.э.) Наиболее известные памятники: Галдарея-I, II и III, Зимняя Золотица, Ненокса, Красная Гора, Могильники, Усть-Яренга (дюнное Беломорье), Кузнечиха и Орлецы (в низовьях Северной Двины), Явроньга и Ковозеро (бассейн Пинеги и Северной Двины), Печорская стоянка около Нарьян-Мара и открытые недавно стоянки на островах Белого моря (Соловецкие острова, о. Моржовец).

Первобытные племена архангельского Севера – охотники и рыболовы – выходят на морское и океаническое побережья. Складываются своеобразные археологические культуры, отражающие процесс расселения древних племен – предков современных народов Севера. Суровые природные условия и малоплодородные почвы не создали необходимых предпосылок для развития земледелия и скотоводства на Севере в эпоху неолита и раннего металла. Однако экономика агонеолитических племен («аго» – охота) заметно прогрессирует: совершенствуются способы лесной и морской охоты, приемы рыбной ловли, развивается техника изготовления каменных орудий, разнообразнее становится хозяйственная утварь, появляются и получают распространение орудия из металла, усложняется мировоззрение первобытных охотников и рыболовов.

Несомненный интерес представляют памятники первобытного искусства архангельского Севера. К ним относятся рисунки на стенах грота около деревни Курга в Пинежском районе. Продолжается изучение каменных лабиринтов Соловецкого архипелага; вместе с другими культовыми памятниками Соловков они образуют древние святилища и датидуются II–I тысячелетиями до н.э., I тысячелетием н.э.

В Х–XII вв. в Беломорье и бассейн великих северных рек проникают славяне. Средневековые памятники археологии (городища, селища и могильники) изучены слабо. Исключение составляет Ленский район Архангельской области, территория которого входила когда-то в состав Перми Вычегодской. Здесь обнаружен могильник выйской археологической культуры (Э.А.Савельева). Два могильника «чуди белоглазой» раскопаны на Ваге (О.В.Овсянников).

За последние годы исследованы некоторые группы средневековых городищ, прежде всего важские и двинские. Вопрос о хронологии и этнической принадлежности этой группы памятников имеет принципиальное значение для изучения процесса освоения северных территорий славянским населением. Сведения письменных источников (Устав Святослава 1137 г.; летописные сведения) и археологические характеристики большинства известных науке городищ не дают оснований считать их «чудскими» и датировать их периодом ранее XIII в. Это позволяет рассматривать первоначальный процесс освоения славянским населением северных земель по Онеге, Северной Двине и ее притокам как мирный процесс и связывать появление укрепленных поселений с совершенно иной, более поздней эпохой и с другой военно-политической обстановкой на Севере. Таким образом, памятники, ранее считавшиеся «чудскими», хронологически относятся к двум периодам – XII–XV вв. и XVII в. Обследование городищ по Ваге, Вели, Устье, Кокшеньге, проведенное А.В.Никитиным, показало, что большинство из них лишено культурного слоя или его мощность весьма незначительна и что это – городища, служившие временным убежищем в тревожное время. Интересные результаты принесли раскопки древнейшего городища Среднего и Нижнего Подвинья – Орлецкого (О.В.Овсянников).

На реке Ваге, в 17 км к северу от Шенкурска, изучен Пинежский городок – укрепленная усадьба новгородского боярина Василия Степановича (середина XV в.). Археологическое обследование Емецкого городка XV в. позволило детально определить конструкцию деревянно-земляных сооружений оборонительной системы крепости-городка, которые, кроме того, являли собой начальный этап городской жизни на средневековом Севере (О.В.Овсянников).

Археологи и историки добились в последние годы существенных результатов благодаря комплексному изучению археологических памятников и письменных исторических источников. В поле зрения ученых находятся многочисленные средневековые памятники: пинежские, важские, холмогорские, онежские и двинские городища, острожные замки на Мезени, Пустозерск на Печоре, Соловецкий кремль, посады и остроги Каргополья, Шенкурска, Холмогор, Архангельска.


Основные этнологические источники истории Архангельского Севера


Этнография (буквально «народоописание») изучает культуру и быт современных народов, их происхождение, расселение и культурно-исторические взаимоотношения. Этнография использует множество исторических источников (письменные документы, графические материалы, музейные коллекции, археологические источники и т.д.), но все же главным источником этнографии являются материалы, собранные в процессе полевых этнографических исследований.

Культура и быт народов – основные объекты изучения этнографов. Эти многозначные по своему содержанию понятия привязывают к основной своей дефиниции – этносу (род, племя, союз племен, народность, народ, нация).

Для первобытной эпохи культура и быт были едиными для всего общества, например, для исследователей XVIII–XIX вв. народная культура лопарей (саамов) и самоедов (ненцев) представлялась нерасчлененной и в способах ведения хозяйства, и в религиозных верованиях. В классовом обществе понятие «культура народа» значительно усложнилось. Народная культура разделялась на культуру трудящихся масс и культуру господствующих классов. Одновременно происходила детальная градация материальной и духовной культуры – появились науки, изучавшие специальные отрасли общественного производства (агрономия, ирригация, мелиорация, архитектура, математика и пр.); возникли сложные мировоззренческие системы (философские и религиозные), театр, письменность и литература; получили развитие государственно-административные, институты; утвердилось писаное право (правды, уложения, законы) и т.д. Различные стороны такой сложной культуры с не менее сложной этносоциальной и социально-психологической структурой быта стали предметом исследования специальных общественных и исторических наук.

Современная этнография ставит перед собой следующие задачи:


1) Реконструкция истории первобытного общества.


Сбор материалов по этой теме проводится преимущественно среди тех народов, которые в силу определенных исторических причин несколько задержались в своем экономическом, социальном и культурном развитии, сохранив до настоящего времени или сохранившие в недалеком прошлом первобытные хозяйственные формы, общественную организацию, культуру, верования и пр. Впрочем, отметим, что реликты первобытного прошлого сохранились и в культуре современных наций в виде суеверий, косных традиций, пережиточных явлений в общественном сознании севернорусского населения. Так, например, в северных преданиях четко прослеживается пласт древних традиционных представлений и обычаев. Эпоха научно-технического прогресса обусловила катастрофическое исчезновение реликтов прошлого не только в обыденном сознании людей, но и в их быту. Этнографы спешат зафиксировать пережиточные явления общественного бытия, однако необходимые обобщения из описаний, к сожалению, пока носят единичный, почти исключительный характер.

2) Реконструкция истории культуры угнетенных масс в рабовладельческом и феодальном обществах.

Север не знал рабовладения в его классической форме. Что касается феодальной эпохи, то здесь этнографы широко используют письменные источники и разнообразные памятники истории и культуры Архангельского Севера. Так, например, в историко-этнографическом атласе «Русские» были выделены три хронологических среза: середина XIX в., конец XIX – начало XX в., середина XX в. Такой динамический подход позволил исследователям не только зафиксировать распространение типов материальной и духовной культуры народа, но и систематизировать данные для классовой характеристики северного населения. При изучении знаков собственности северных крестьян («знамен» и «рубышей» на предметах и орудиях труда) удалось проследить процесс социального расслоения крестьянства. Н.Л.Коньков обратил внимание на факт расслоения пинежских крестьян по данным «знаменной» эпиграфии. Оказывается, разделы крестьянских хозяйств далеко не всегда были полюбовными. Новый домохозяин стремился подчеркнуть юридическую самостоятельность своего хозяйства: он выбирал такой «рубыш», который по внешнему виду подчеркнуто отличался от «отеческого» и, тем более, «брательниковых» знамен. В деревне Подол, например, после смерти крестьянина Е.М.Максимова (1913 г.) его сыновья взяли после раздела отцовского хозяйства следующие знаки собственности: Яков – II, Семен – П, Максим – III. Исследователь сделал закономерный вывод о том, что ничего родственного, «родового» в этих знаках собственности уже не было.

3) Реконструкция истории культурных связей между народами и целыми историко-культурными областями в различные периоды мировой истории.


Эту проблему можно показать через один пример. Определяющим фактором саамской культуры Кольского полуострова (и всей Фенноскандии) являются контакты лопарей-саамов с окружающими их народами. Именно это обстоятельство способствовало тому, что саамы к середине XX в. утратили отдельные черты своей национальной культуры (кережу, печок, яры) и заменили их другими, более рациональными доминантами (самодийская нарта, малица, пимы). А некоторые особенности культуры саамов, касающиеся, в частности, оленеводства, получили в наше время плодотворное развитие у русского населения.


Издавна коми и русское население Ненецкого автономного округа использовали ненецкую одежду из оленьего меха (малицы и пимы), олений транспорт, некоторые виды пищи (строганина) и ряд других элементов культуры и быта. Ненцы же восприняли от русского населения навыки окраски и мытья полов, стирки белья, употребления постельных принадлежностей и занавесок, использование подсобных помещений и т.д. Многие дома и квартиры современных ненцев по убранству напоминают обычные квартиры городского типа (мебель, ковры, картины, радиоприемники, телевизоры и т.д.) И тем не менее традиционные формы ненецкой культуры сохраняются. За редким исключением у ненцев полностью остались в употреблении традиционная одежда и обувь из оленьих шкур, хотя и несколько модернизированная (подкладка малиц из ткани). Пища в связи с переходом к оседлому образу жизни пополнилась продуктами, приобретенными в магазинах (крупа, консервы, масло, молочные продукты). Ненцы, не знавшие в прошлом других занятий, кроме оленеводства, рыболовства и охоты, работают ныне на промышленных предприятиях, в новых отраслях сельского хозяйства (животноводство, звероводство). Из числа ненецкой народности выросли кадры интеллигенции – учителя, медицинские работники, журналисты, писатели, советские и партийные работники, управленцы и деловые люди периода реформ. Быт ненцев – рабочих предприятий и интеллигенции – в основном приближается к быту аналогичных категорий русского населения Архангельской области. Вот уже несколько десятилетий (с 1931–32 гг.) ненецкий народ имеет свою письменность, разработанную с помощью русских языковедов первым ученым-ненцем А.П.Пыреркой.

4) Исследование этногенеза (происхождения народов) и этнической истории современных народов.

Эту проблему этнологи решают вместе с археологами, лингвистами и историками. Данные полевой этнографии Севера представляют собой неоценимый источник сведений для исследования этногенеза современных народов и являются поэтому обязательной составной частью фактического материала, необходимого для решения этногенетических проблем.

Русское население Севера по своему этническому происхождению представляется сложным. М.В.Витов на основе собранного им огромного антропологического материала выделил на территории русского Севера три главных антропологических типа: ильменско-беломорский, верхневолжский и онежский. Ильменско-беломорский тип распространен среди русского населения в исторических пятинах Новгородской земли, на реке Онеге, на юго-западном побережье Белого моря и в нижнем Подвинье; распространение этого типа антропологи связывают с древней новгородской колонизацией. Верхневолжский тип по своему происхождению, безусловно, связан с восточнославянскими племенами в бассейне Верхней Волги, Вятки, Сухоны, Ваги, Пинеги, на средней и частично нижней Северной Двине. Наконец, третий, онежский, тип по своему происхождению связан с финно-угорским населением Севера, хотя и был распространен среди русского населения. Все три группы приняли равноправное участие в формировании великорусской народности феодальной эпохи, а позднее, в период капитализма, вошли в состав русской нации на правах этнических компонентов.

Как было отмечено выше, на Севере имела место определенная тенденция к «мирному сосуществованию» доминирующего русского населения с аборигенной «чудью заволочской», карелами, саамами, ненцами, и эта тенденция обусловила широкий обмен производственными навыками, хозяйственное сотрудничество и кооперацию, культурное взаимообогащение. На этой основе происходит в XVI – начале XVIII вв. формирование поморской группы русского населения Севера. На побережье Белого и Баренцева морей – полосою протяженностью свыше 1500 км – русские поморы свели до минимума роль земледелия и одновременно создали совершеннейшую морскую промысловую систему хозяйства. В крайне тяжелых природных условиях приполярного Севера в конце XVIII – XIX вв. сложился тип отважного и предприимчивого промышленника, мореплавателя, первооткрывателя, гордого и свободного от помещичьего гнета помора, поражавшего многих своими качествами. Поморы-русские издавна включились в общерусское хозяйство, способствовали развитию торговых связей Русского государства с иностранцами, играли заметную роль в становлении культуры и науки России.

5) Этнография северной деревни и города.


Исследования в рамках этой темы только начались. Эта проблема связана с научно-прикладной тематикой музеефикации архитектурно-этнографических ансамблей, их интерьеров и многочисленных вещей – предметов материальной и духовной культуры русского и нерусского этносов.


6) Исследование современности.


Этнологическое изучение современности приобретает тем большее значение, чем вернее и правильнее будет дана оценка всех сторон жизни народа, всех граней его культуры. Важно определить точнее и полнее роль и судьбы этнических и национальных черт культуры изучаемых народов. В центре внимания этнографов современности – этносоциологические аспекты процессов развития и взаимоотношения национальных культур. Этносоциологическому аспекту присуще стремление опереться на фундамент конкретных данных и использовать опыт социологии, этнографии, истории и психологии. Конкретные этносоциологические исследования культуры современности могут дать материал для дальнейшего развития теории национальной культуры.


Этнология изучает следующие составные части современной культуры:


а) фонд культуры может быть материальным – от примитивных орудий труда (топор, пила, лопата) до сложных производственных комплексов (лесопильно-деревообрабатывающий комбинат); духовным – от раннего фольклора (былины, сказы, поговорки) до современного искусства (Северный русский народный хор); нравственным – от обычного права до конституционных форм права;


б) механизм распространения культуры через средства массовой информации (радио, телевидение, газеты, журналы, книги, кино, общественно-образовательные чтения и пр.) и другие формы общения людей современного Севера;


в) освоение культуры – этносоциологи выделяют функции современной культуры:

общественно-политическая функция;

производственная функция (отношение к труду, профориентация и т.д.);

духовная функция, имеющая два основных аспекта: рационально-эмоциональный (наука) и эмоционально-рациональный (художественная культура: архитектура, предметы быта, техническое оборудование и др.);

бытовая функция (общественно-бытовая и семейно-бытовая).


Основные письменные источники истории и культуры Архангельского Севера


Письменные исторические источники архангельского Севера можно разделить на две группы – документальные и повествовательные: Документальные источники: Повествовательные источники:

Картографические:

карты, планы исторические

карты, планы политические

карты, планы экономические

Статистические:

экономическая статистика

статистика народонаселения

политическая и культурная статистика

Актовые:

акты политические

акты социально-экономические

акты юридические

Канцелярские:

грамоты

реестры, книги, указы

деловая переписка Личные:

письма

дневники

мемуары

Художественные:

очерки, эссе, корреспонденции

лирика, драмы

романы, рассказы, повести

Исторические:

исторические повести

хронографы

летописи

Научные:

исторические труды

философские и социологические труды

географические описания


^ Рассмотрим некоторые письменные исторические источники архангельского Севера.


На русских картах XV – начала XVI вв. появились первые изображения северных земель. Систематизированные историко-географические и статистико-экономические сведения мы находим в сочинениях И.К.Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства» (1726–1727 гг., издано М.П.Погодиным в 1831 г.) и «Генеральная карта Российской империи» (1731 г.), переизданных в 1977 г. в издательстве «Наука». Ярок язык цифр в известных «Памятных книжках Архангельской губернии». Значительная историческая информация содержится в материалах первой Всероссийской переписи населения, проведенной в 1897 г. По переписи виден упадок ремесла в уездах Архангельской губернии; низок уровень грамотности северных крестьян, а среди крестьянок Шенкурского уезда, например, числилось грамотных лишь 5 %. Сотни томов фонда Всероссийской переписи, хранящиеся в Государственном архиве Архангельской области, содержат сведения о каждом из 347 тысяч жителей Архангельской губернии.


Ценные статистические материалы эпохи социализма содержат справочники, изданные Статистическим управлением Архангельской области. Справочники являются добротным пособием по экономической истории родного края.

Актовые документы составляют один из главных источников для историко-краеведческого исследования. Акты широко использованы в работах советских историков, изучавших историю северного крестьянства с XIV по XIX вв. Н.Е.Носов, исследуя сословно-представительные учреждения в России, вскрыл новые социальные отношения на Севере, «в известной мере уже предбуржуазные». А.И.Копанев провел интересное исследование актовых источников истории незакрепощенных крестьян Подвинья (Курострова) в XVI в. Крестьянская (сельская) община в России и на русском Севере была изучена по тем же актовым источникам В.А.Александровым и Е.Н.Баклановой. История борьбы северных крестьян за землю и волю была освещена на той же источниковой базе в книгах и статьях историков-аграрников. Актовые материалы были широко использованы в работах советских историков, исследовавших историю северного крестьянства. Это следующие документы:

Жалованные и указные грамоты. Например, жалованная грамота Ивана&nbspIII пермскому епископу Филофею на владение «во всей Вычегодской земле» (19 ноября 1490 г.) содержала ценные сведения по истории черного (крестьянского) и церковного землевладения и свидетельствовала об отношении правительства, благожелательно относящегося к расхищению пермскими епископами земель северных крестьян.

Судебные акты: судные списки (запись судоговорения без решения судьи), правовые грамоты (документы на право владения землей) и т.д. раскрывают процессуальную сторону судопроизводства.

Данные (дарительные), купчие и меновые грамоты раскрывают существо севернорусской феодальной собственности в XIV–XVI вв. Выделяются среди них закладные заемные кабалы. Например, в 1517–1518 гг. Максим и Спиридон Ермолины дети писали в своей закладной на двор и землю на Двине церкви святого Ильи: «Ту есмя породали вьсю полъ деревни»; закладная предусматривала переход заложенной земли к кредитору в случае ее невыкупа в короткий срок; специальной «отступной» грамотой должники 15 декабря 1524 г. подтвердили свой отказ от всяких прав на эти земли и окончательно отдали ее кредитору, поскольку долг вовремя не вернули.

Духовные грамоты (завещания) и деловые грамоты оформляли раздел имущества между наследниками. Двинской крестьянин из «Понизовья», ненокский солевар Григорий Иванов сын Кологривов оставил своим наследникам в 1555 г. имущество, оцененное суммой более 2800 рублей (в переводе на золотую валюту по цене хлеба 1913 г., равную 130 тысячам рублей). Таких «торговых мужиков», «лучших людей» в двинских волостях было не так уж и мало – это Макаровы, Родионовы-Вепревы, Косицыны, Прощелыкины, Шуйгины, Онцыферовы и другие.

Сотницы, или выписи из писцовых книг XVI–XVIII вв. Известны «сотные» на город Каргополь и отдельные волости Каргопольского уезда 1561–1569 гг. и «сотные» на Емецкий стан из книг Заболоцкого. На основе сотных выписей удалось доказать, что северная деревня значительно укрупнялась в XVI в. (почти полностью исчезли однодворовые деревни) и численность одного крестьянского двора также увеличилась.

Платежницы – документы с указанием налогового оклада. По Платежнице Двинского уезда выяснилось, что с 1553 по 1559 гг. (между двумя описаниями) были введены новые налоги: примет, емчуга и городовые деньги. Установление тягот государственных налогов тем более важно, что они позволяют судить об экономических условиях развития крестьянского хозяйства. Для изучения вопроса о том, как раскладывались («разрубались») налоги в черносошных волостях архангельского Севера большое значение имеют архивы волостей: Курострова, Троицкого стана Важского уезда и Паниловской волости Двинского уезда. Согласно этим документам со всей очевидностью установлены чересполосность крестьянских владений.

Писцовые книги составляют важный источник по истории северного крестьянства.


Особая группа источников – книжные собрания XVI–XVII вв., исследованные М.В.Кукушкиной и В.И.Малышевым. Изданные ими источники относятся к истории культуры средневекового Севера.

Ценные демографические подсчеты по разнообразным актовым и делопроизводительным (канцелярским) документам провел Я.Е.Водарский, реконструировавший в схемах и картах границы северных уездов и, главное, подсчитавший численность, состав и размещение крестьянского населения на Севере и Северо-Востоке в 1678–1719 гг. Среди историко-географических свидетельств зарубежных авторов, историков и географов, выделяются труды шведского ученого Олауса Магнуса Гота (1490–1557 гг.) – «Морская карта» (1539 г.) и «История северных народов» (1545–1547 гг.), где были даны описания Кольского полуострова, Карелии и земель, прилегающих к Белому морю.

Основная часть актовых источников по северной истории сосредоточена в 20 районных архивах, в архиве Ненецкого автономного округа, в Государственном архиве Архангельской области (ГААО) и Государственном архиве общественно-политических движений и формирований Архангельской области (ГАОПДФ АО). В хранилищах ГААО, например, собрано свыше 6 тысяч фондов объемом около 2 млн. дел и 18 тыс. единиц учета фотодокументов. Документы архива помогают исследователям изучать историю и культуру Архангельского Севера с XVI по XX вв. В ГАОПДФ АО (до 1991 г. – Партийный архив Архангельского обкома КПСС) хранится свыше 3300 фондов, 680 тыс. дел, 6 тыс. фотодокументов (см.: Поморская энциклопедия: Т.&nbsp1: История Архангельского Севера / Гл. ред. В.Н.Булатов; Сост. А.А.Куратов. – Архангельск, 2001. С.&nbsp130–131. О своих открытиях и находках рассказали в разнообразных публикациях северные краеведы А.Г.Селезнев, К.М.Бурсин, Г.П.Попов, В.А.Чистиков, Н.Л.Коньков, И.И.Пиккиев, К.П.Гемп и многие другие. Краевед Н.Федоров, например, знакомит читателей газеты «Правда Севера» с уставной грамотой Ивана Грозного, присланной на Устью в 1555 г.; на устьянские волости был наложен специальный («за волостелины доходы») оброк в сумме 318 рублей в год, а кроме того, «пошлина с того оброку с рубля по два алтына» (в переводе на рожь до 14 пудов на двор); вводились новые государственные налоги – «пищальные деньги, «емчужные деньги», сбор на «городовое и засечное дело», на «сибирские хлебные запасы». Хлебные поборы были особенно обременительны для северных крестьян. Недаром известный северный историк-краевед М.И.Романов (1886–1956 гг.) писал в 1925 г.: «Каждая волость была в сущности самоуправляющей единицей, и, пользуясь нынешней терминологией, можно сказать, что устьянские волости представляли собой федерацию волостных республик, связанную с Московским государством только выплатой налогов и выполнением государственных повинностей». Жители устьянских волостей по уставной грамоте 1555 г., таким образом, получили одну свободу – «по собственной воле» собирать с себя грабительские налоги и сполна отдавать их московскому правительству. Такая «свобода» вполне устраивала центральную власть.

Краевед Г.Голышев опубликовал на страницах газеты «Правда Севера» ранее неизвестные материалы по истории «Крестьянской газеты» – органа Вельской группы РСДРП в 1908 г. Общественный корреспондент Н.Ипатов раскрыл судьбы большевистской газеты «Правда» на Севере, рассказал о ее распространении среди рабочих Архангельска и Онеги в 1912–1914 гг. В связи со знаменательным четырехсотлетием города Архангельска газеты «Правда Севера» и «Северный комсомолец» предприняли серию публикаций по истории города. Интересные сведения о первой общественной библиотеке Архангельска (открыта 10 сентября 1833 г.) сообщил краевед К.Петров. О соратницах известного революционера-народника И.Н.Мышкина – Елене и Юлии Прушакевич, Ефрузине Супинской, Елизавете Ермолаевой и Ларисе Зарудневой увлекательно рассказал литератор Я.П.Кошелев. Он же в содружестве с научным сотрудником областного архива В.А.Волынской настойчиво ищет новые документы о декабристах на Севере. Разрозненные документальные данные о маевках архангельских рабочих систематизировали М.Пирогов и В.Оглуздин.


Учитель-краевед Б.Н.Пузин возглавил поиск школьниками документов о знаменательном событии – восстании солдат белой армии 11 декабря 1918 г. в Архангелогородских казармах (ныне «Казармы восстания»). Красные следопыты установили имена активных участников восстания, расстрелянных белогвардейскими палачами, – это Павел Пустотный, Михаил Анкундинов, Павел Сынков, Василий Яковленков, Константин Мосеев, Николай Вологдин, Евграф Миронов, Василий Окладников, Павел Воробьев, Николай Дорофеев, Григорий Ермолин, Андриан Кологриев. Новые документы к биографиям выдающихся деятелей русской науки и культуры находят краеведы С.Попов, М.Шерстнякова, И.Попова, Б.Блинов, А.П.Тюкина, Ю.Угаров и многие другие.

Перейдем к группе повествовательных (нарративных) исторических источников.


Важную роль в освещении древней истории Севера играют летописи. Наиболее известный из ранних летописных сводов – «Повесть временных лет» (1113 г.), где впервые упоминается Заволочская Чудь. Из более поздних летописных сводов, в которых чаще всего приводятся сведения о Заволочье и Подвинье, следует выделить Новгородскую летопись старшего (XIII–XIV вв.) и младшего (XV в.) изводов. Холмогорская и Двинская летописи были целиком посвящены истории Двинской земли.


При использовании краеведами летописных материалов следует учитывать классовую тенденциозность их авторов, влияние на летописцев идеологии класса феодалов. Летописи предназначались не столько для потомков, сколько для современников, недаром летописные своды использовались в политической борьбе. Так, например, краткая редакция Двинского летописца, содержащая историю Подвинья в XIV–XVII вв., носила подчеркнуто светский характер с ярко выраженной промосковской ориентацией ее авторов. Летопись была составлена по заказу холмогорского архиепископа Афанасия как своего рода историческая справка о вновь учрежденной епархии, принятой им в управление в 1682 г. Показательно, что место ее составления не монастырь или епископский дом, а Холмогорская воеводская к