Реферат: Владикавказско-Моздокская епархия русской православной церкви во второй половине XIX – начале XX вв

А.А.Горобец


Владикавказско-Моздокская епархия

русской православной церкви

во второй половине XIX – начале XX вв.


В настоящей статье основное внимание будет уделено рассмотрению вопросов, связанных с динамикой религиозности населения Терской области (во второй половине XIX – начале XX века) в контексте миссионерской деятельности и усилий Церкви по противодействию сектанству и ренегатству.

Вопросы противодействия сектантству в рамках собственной миссионерской активности традиционно являются важнейшими для Православной Церкви, в том числе в кавказском регионе. Именно таковым этот вопрос был для Владикавказской епархии, епархии окраинной и со значительным процентом населявших ее территорию «иноверцев» и сектантов. Еще в начале ХХ века, когда Российская империя казалась нерушимой, хорошо знакомые с ситуацией местные священнослужители констатировали: «Юная епархия Владикавказская, по составу своего народонаселения и по верованию жителей ее, представляет явление, далеко не часто повторяющееся в других местах нашего обширного отечества. Разноплеменность и разноверность населения нашей епархии – отличительная, характеристическая ее черта. А среди православных здесь можно встретить все уклонения от истины вселенской церкви, какие когда-либо появлялись на святой Руси: от мнимых ревнителей древнего православия до суемудренных последователей ересиарха наших дней. Великая и трудная задача – одних удержать в ограде овчей, а других исхитить из зубов лютых волков и привести во двор овчий»1.

Источники, которыми преимущественно пользуется современный исследователь при изучении истории протестантского движения на Северном Кавказе, в подавляющем большинстве исходят от соответствующих отделов православных епархий, действовавших в тот период в регионе, либо от государственно-церковных организаций (каковым было Общество восстановления христианства на Северном Кавказе).

Синодальный период характерен огосударствлением Русской Церкви. «Священный Правительствующий Синод, как и Сенат, действовал от имени государя, получал от него к исполнению Высочайшие указы и повеления по всем церковным делам. Все постановления Священного Синода вплоть до 1917 г. выходили со штемпелем “По указу Его Императорского Величества”. В государственных бумагах церковная власть … с тех пор стала именоваться “Ведомством Православного исповедания”, наряду с другими ведомствами: военным, финансовым, судебным, внутренних дел»2. То есть, существовало Православие (государственная религия) и все остальные религии, деноминации, секты. Выход (отпадение) от православного вероисповедания официально именовался ренегатством, а отпавшие – ренегатами, предателями. Переход из одного вероисповедания в другое был связан с определенной «бюрократической» процедурой: он регламентировался, сопровождался просьбами к духовному и светскому начальству, нередко афишировался и т.д. Присоединение же к Православной Церкви отмечалось в специальной рубрике в епархиальных ведомостях с указанием имен присоединившихся и крестивших их священников.

Таким образом, при изучении проблемы исследователь погружен не только в документальную, но и вербальную и ментальную среду, что объясняет речевые обороты и формулировки, используемые при написании статей. Отдельно стоит оговорить, что определения «сектант(ство)», «ренегат(ство)», «совращение» и т.п. несут в первую очередь смысловую, юридическую (и как следствие административную) нагрузку. Применение этих определений в настоящей статье объясняется как обильным цитированием, так и стремлением максимально полно отразить позицию Церкви (которой и принадлежат большинство используемых в работе источников), ведшей диалог с иными религиозными объединениями.


Миссия на Северном Кавказе протекала в несколько этапов. Для содействия миссии в 1860 г. под покровительством государыни Марии Федоровны было учреждено Общество восстановления православного христианства на Северном Кавказе. Общество это было образовано на основе прежде существовавшей Осетинской духовной комиссии. Первой его целью являлось «восстановление православного христианства между горскими племенами Кавказа»3, а также «борьба с сектантством и сектантской пропагандой, особенно распространяющимися на Кавказе со времени дарования свободы»4. Общество занималось сооружением и содержанием храмов и устройством быта священнослужителей, учреждало церковно-приходские школы в горной местности. Важной стороной его деятельности были перевод на языки народов Северного Кавказа и издание Священного Писания и богослужебной литературы; содействие епархиальной власти в деле по улучшению материального благосостояния священников, служащих в горах и повышение их образованности. Общество способствовало снабжению горских церквей ризницей и утварью, учреждению новых причтов, оплачивало труд горского духовенства и помогало будущим горским священникам5.

Таким образом, история борьбы с сектантством велась задолго до открытия во Владикавказе епископской кафедры (1875 г.). Каков же был численный состав православных, мусульман и сектантов на территории епархии, расположенной в Терской и Дагестанской областях?

Население Терской области по вероисповедному признаку делилось на несколько групп. В 1894 г. христиан здесь насчитывалось 376618 человек, из которых православных – 319976 душ обоего пола, единоверцев – 505, раскольников – 33476 и христиан иных вероисповеданий – 22661. Среди иноверцев численно преобладали мусульмане (416812), иудеев насчитывалось 4 965, иноверцев других исповеданий было 503 человека. Приемлющих священство раскольников (старообрядцев) насчитывалось 23882, не приемлющих – 1271, молокан и духоборов – 6370, иудействующих (к ним относились в первую очередь субботники) – 764, представителей иных сектантских объединений (в основном баптистов) – 1189 человек. Таким образом, по отношению к общей численности населения области иноверцев было 52,8%; раскольников и сектантов (по отношению к православному населению) – 10,5%6. В 1890-х годах со священниками Владикавказских казачьих полков велась переписка, посвященная ограничению деятельности адвентистов седьмого дня7.

По иным данным «раскольников, приемлющих священство, считается 24227 душ обоего пола; неприемлющих священства 1441 душа; молокан и духоборцев 6372 души; иудействующих 752 души и других сект (преимущественно баптистов) 1227 душ. Число иноверцев, по отношению ко всему населению Терской области, составляет 52,2%, а число раскольников и сектантов по отношению к православному населению 11,4%»8.

В начале ХХ в. во Владикавказской епархии действовали штундобаптисты, молокане, иудействующие, хлысты и только появившиеся иеговисты. По подсчету 1902-1903 гг., общее число сектантов выражалось в следующих цифрах9:


штундобаптистов

613 дворов, 3586 душ обоего пола

молокан

829 дворов, 5725 душ обоего пола

иудействующих

98 дворов, 559 душ обоего пола

зараженных хлыстовством

511 дворов

иеговистов

8 дворов


Еще с 1840-х годов сектанты – духоборы, молокане, скопцы, субботники – спасаясь от царского правительства, поселялись на окраинах империи. В 70-80-е заметен был приток христоверов (Старый Израиль), в том числе в Терскую область10. Современники писали, что «население Кавказа относилось к сектантским проповедникам более чем индифферентно»11.

В епархии было несколько центров, в которых сосредоточились раскольники, сектанты и ренегаты. Центром старообрядчества считался Кизлярский отдел, «где раскольников, принадлежащих к секте приемлющих священство, живет свыше 92% общего числа. Там раскольники живут главным образом в 6 благочинническом округе; в некоторых станицах этого благочиния, как Калиновской (4000 душ раскольников), Каргалинской, Курдюковской, Старогладковской, Новогладковской, Червленной и Щедринской, раскольники превышают число православных жителей»12. Во Владикавказе у старообрядцев был свой храм (по ул. Мещанской, 41) и священник (Иоанн Лавягин). Основание общины приходится на июнь 1908 г., когда «Терским областным правлением разрешено старообрядцам гор. Владикавказа образовать религиозную общину согласно закона 17 октября 1906 года… Означенное старообрядческое общество, заботясь об общей пользе, главною своею задачею считает развитие в своих членах благоговейного чувства и благопристойного отношения ко всему божественному и святому и возвышение религиозно-нравственного состояния прихожан, ибо эти качества в настоящее время кажутся весьма слабыми, особенно среди молодежи; вообще названное общество считает своим долгом преследовать просветительные и благотворительные цели. А потому нужно пожелать, чтобы все вообще граждане не только сочувствовали выходящему, так сказать, в свет этому обществу, но и по возможности содействовали бы его развитию, каковое отношение граждан особенно необходимо в самом начале возникновения того общества, т.е. теперь, ибо именно теперь это общество ощущает в себе слабость как в численном отношении своих членов, так и, в особенности, материальном…»13. В епархии распространялась газета старообрядцев – «Старообрядческий вестник»; РПЦ в этом вестнике именовалась «новообрядческой» и даже «еретической»14.

Сектантство (на середину 1890-х г.г.) было сосредоточено преимущественно в г. Владикавказе и Пятигорском отделе. Во Владикавказе тогда проживало 4757 душ обоего пола сектантов15, что составляло 56,96% от общего числа сектантов области16. С апреля 1906 г. в областном центре начал издаваться ежемесячный иллюстрированный духовно-нравственный журнал «Молоканский Вестник». В программу журнала были включены духовно-нравственные статьи и проповеди, статьи богословско-философского содержания, беллетристика и хроника17. Также был организован Союз Владикавказских молокан. Последний в своем уставе ставил цели объединения «отдельных собраний молокан в г. Владикавказе в одно общее собрание18, для каковой цели имеется ввиду построить общий молитвенный дом19, учреждать общества трезвости, устраивать беседы и чтения религиозно-нравственного содержания, открыть библиотеку-читальню при молитвенном доме, издавать книги и брошюры в духе молоканского учения»20.

Сектанты проживали также в районе Моздока. В самом городе проживали последователи молоканской, баптистской и старохлыстовской сект. «Время появления молокан в Моздоке точно не выяснено. Известно только, что ревизией 1850 года в Моздоке было зарегистрировано более 10 семейств молокан. Есть основания предполагать, что молокане здесь были и в начале 19 столетия. Первые семьи молокан пришли в Моздок из села Прасковеи, Ставропольской губернии21, и станицы Павлодольской. В 1870 г.г. приписались в мещане города некоторые из служивших в Моздокском гарнизоне солдат-молокан. В 1890 г.г. сюда переселились на жительство несколько семейств молокан из ст. Терской и одна семья из Полтавской губернии; в 1900 г.г. поселилась одна семья из Самарской губернии. Случаев совращения из православия в молоканство установлено четыре – одна семья совращена была в 1870 г.г., две – в 1880 г.г. и одна – [18]90 г.г. В настоящее время в Моздоке проживает 28 семейств молокан.

Секта баптистов появилась в г. Моздоке в конце 1870 г.г., секта развивалась среди молокан главным образом в 1880 г.г. В 1890 г.г. случаев перехода из молоканства в баптизм было 4, с 1900 года – один. В 1890 г.г. в Моздоке поселилось 8 семейств баптистов, пришедших из следующих мест – ст. Павлодольской, г. Владикавказа, Екатеринославской губернии, Таврической губернии, Кубанской области и г. Баку. Из православия в секту баптистов совращено было две семьи – одна семья совращена в 1899 году (семья эта некоторое время была в хлыстовстве), другая – в 1902 году. В настоящее время в г. Моздоке проживает 28 семейств молокан и 27 семейств баптистов.

Хлыстовство имеет следующее происхождение. В конце 1890 г.г. в Моздок переселилось 5 семейств старохлыстов из ст. Стодеревской и одна семья из г. Георгиевска. Хлысты завели свои собрания, на которые стали ходить и православные. В настоящее время указывают на 4 семьи православных, как постоянных посетителей хлыстовских собраний. В 1904 году в Моздок приехала из ст. Слепцовской одна семья новохлыстов. Семья эта принадлежала к Моздокским мещанам, до последнего времени в городе не жила, давно уже совращена была где-то в секту старохлыстов, в новохлыстовство перешла, насколько известно, в г. Георгиевске»22.

Первыми жителями станицы Павлодольской, основанной в 1777 г., были «молокане, выселенные из Тамбовской и Саратовской губерний23… В настоящее время в ст. Павлодольской проживает – молокан 229 домов, баптистов 62 дома, кроме того 13 домов смешанного из молокан и баптистов состава… В 1860 г.г. среди молокан появились последователи хлыстовства…

В ст. Терской сектантство существует в трех видах – молоканства, баптизма и старохлыстовства…

Станица Стодеревская … заражена старохлыстовством… По списку приходского священника за 1903 год зараженных хлыстовством семейств в станице насчитывалось 16»24.

Образование сект могло иметь началом вполне нейтральную ситуацию. Так, «в Павлодольской последователи хлыстовства называют себя “постниками” - не вкушающими мяса… Секта … появилась у нас недавно. Лет 16 тому назад в Павлодольской образовался кружок человек около 25 мужчин и женщин, которые движимые религиозным чувством и не удовлетворяясь тем, что предлагалось им в храме, начали собираться вместе, где без всякого старшинства вели душеспасительные беседы, читали священное писание, жития святых и пели псалмы Давида… Много раз на собрание приглашали священника, который иногда и посещал их. Не находя ничего плохого в собрании, но опасаясь хлыстовства, он многим запрещал ходить туда»25.

С годами селение Гизель (под Владикавказом) стало заметным в баптистском движении. «Хотя до сих пор баптизм не имел большого распространения среди осетин (всех баптистов-осетин 10 человек: в селении Гизель – 8 и во Владимирском - 2), однако Осетия со стороны сектантства должна быть признана угрожаемой; на миссию среди осетин следует обратить особенное внимание прежде всего самим пастырям Осетии, отложивши всякие упования на епархиального и окружных миссионеров. Ни тот, ни другие в данном случае не могут сделать того, что обычно делают они в приходах с русским населением. Незнание ими осетинского языка является главным тормозом их деятельности. При поездках по Осетии мне приходилось говорить с осетинами при помощи переводчика, а окружной миссионер отец Л. Белоусов вынужден был отказаться от попытки провести беседу с осетинами, ибо они его совершенно не могли понять»26 - писал епархиальный миссионер В. Тихвинский.

В отчетах Общества восстановления христианства на Кавказе еще за 1890 г. говорилось, что баптисты «более упорны и неподатливы на увещания духовенства … Несмотря на бдительный надзор за ними со стороны гражданской власти, все таки старались вести свою вредную пропаганду всюду, где только представлялась им возможность к тому, получая для достижения своих затаенных преступных целей пособия от таврических и херсонских баптистов»27.

Накануне войны в I благочинии насчитывалось 4392 сектанта28, в V – 3441 (1805 молокан, 1349 баптистов, 143 субботника, 144 последователей Старого Израиля)29, по IX округу – 119230, Х – 850 (вместе с мусульманами и ренегатами)31, XI – 105 раскольников32, XII – 1523 (магометан и ренегатов)33. Общую численность сектантов в епархии, уменьшившуюся после мобилизации мужчин области, Виктор Тихвинский определил в 15000 человек34. Однако, если сравнить эти данные с более ранними, можно отметить увеличение численности не-православных: так, согласно данным Терского календаря, на 1 января 1910 г. всех старообрядцев и сектантов в Терской области числилось 47453 человека, из которых собственно сектантов было 1361435. В 1913 году священник ст. Павлодольской Василий Селиверстов отказывался от преподавания Закона Божьего во вновь открытом станичном министерском одноклассном училище, мотивируя отказ тем, что «в том училище православных учеников всего два человека, а остальные сектанты»36. Наконец, по данным Начальника Терской области и Наказного атамана Терского казачьего войска за 1915 год, «на 1 января 1916 года во Владикавказском (Осетинском) округе не было ни одного сектанта, в то время, когда по Терской области их числилось 52 095 душ обоего пола. Из них в городе Владикавказ 5177 и в Моздоке 1319 душ»37.

Степень религиозности населения можно проиллюстрировать активностью участия верующих в совершении обрядов. Так, у исповеди и причастия «по упущению» в первом округе в 1914 г. не было 1349 человек (в основном мещане)38; в IX – 810 (военные)39; X – 7734 (крестьяне)40; XI – 4869 (крестьяне)41; XII – 8539 (преимущественно крестьяне)42. Таким образом, можно констатировать, что в осетинских приходах, как плоскостных, так и горных, религиозность православного населения была сравнительно ниже русских и казачьих.

Приводимые ниже выдержки из отчетов городских, сельских и станичных церквей наглядно иллюстрируют духовно-нравственное состояние православных епархии в начале XX века. Настоятель Вознесенской Владикавказской церкви священник Иоанн Попов в отчете за 1902 г. пишет: «Прихожане … почти исключительно мещане-ремесленники и только в отчетном году стали селиться на слободке бедные чиновники. Мещане, как уроженцы внутренних губерний России (преимущественно Курской – в Курском переулке, Калужской, Воронежской и др.) со своими русскими религиозно-бытовыми правилами и обычаями – от усердного хождения в храм, до усердного пьянства включительно. Крупных пожертвований на церковь не было; мелочные … бывали – маслом, ладаном, сбором денег и покупкою одежд на аналои и пелен на иконы и проч. Ко исповеди и причащению в общем относятся с должным вниманием, хотя есть и неговеющие43 по несколько лет»44. Настоятель Константино-Еленинской церкви (приход этого храма был крупнейшим в городе) о. Иоанн Полянский указывал в годовом отчете: «Религиозно-нравственное состояние прихожан … хорошее. В текущем году [1902] было пожертвовано для храма три иконы и четыре хоругви, всего на 80 р., по завещаниям пожертвований не было, церковь посещают усердно, к исповеди и св. Причастию относятся с большим уважением… Икону Иверской Божией Матери встречали с великим благоговением»45

Можно отметить, что именно в этих частях города, как наиболее густо заселенных, проживало большее количество иноверцев. Так, на терртории Константино-Еленинского прихода насчитывалось 3400 сектантов – молокан, баптистов, субботников и подозреваемых в тайном хлыстовстве. В Вознесенском приходе компактно проживали субботники; социально они относились к мещанам, занимались извозом46.

В отчете благочинного церквей V (Моздокского) округа иерея Павла Пшеницына о состоянии округа в том же году вопрос о нравственности прихожан не затрагивался. Однако то, что в станицах Терская, Стодеревская, Ищерская, Наурская, Мекенская, Савельевская, Павлодольская, Галюгаевская, г. Моздок проживали раскольники и сектанты47, позволяет предположить, что и эти казачьи станицы находились в религиозном отношении в неблагополучном положении.

В отчете благочинного IX округа о. Михаила Попова указывается: «Казаки по своему нравственно-религиозному состоянию стоят не высоко… Масса вредных обычаев, предрассудков, суеверий и развлечений царят между казаками. Самым губительным и страшным пороком, как и прежде, является праздничный разгул и пьянство между казаками… В храмовые праздники пьяный разгул в станицах достигает гомерических размеров… Сильно распространена между казаками также карточная игра… Весьма сильно распространено сквернословие…

Во всех станицах имеются знахарки, к которым казаки и обращаются со своими болезнями, п[отому] ч[то] питают к ним большое доверие…

Наряду с непохвальными явлениями жизни казаков встречаются, конечно, и светлые стороны, свидетельствующие о том, что в русском народе вместе с массою грязных суеверий и языческих обычаев сохранилась еще чистая, детская вера в Бога и святых Его… Тот же казак, который пьянствовал целую неделю и проводил время в разгуле, приходит в церковь и со слезами преклоняется перед иконами, ставит пред ним свечи и служит молебны»48.

Состояние паствы за 1900 г. в осетинских округах (X, XI, XII) благочинные характеризовали в целом негативно. Николай Джиоев (X округ) докладывал, что «религиозно-нравственное состояние паствы в общем удовлетворительное, но пожертвований в пользу церквей со стороны прихожан деньгами, утварью, землею, а равно по завещанию как в прошлом, так и в отчетном году не было»49.

Отчитываясь о состоянии XI округа, протоиерей Козьма Токаев писал, что «религиозно-нравственное состояние прихожан заметно стало улучшаться, хотя насильственный увоз девиц в Осетии и незаконные сожительства не прекращаются, а наоборот, учащаются. За исключением старого поколения, молодежь во всех почти приходах знает общеупотребительные молитвы на своем родном языке, сему много помогают открытые во всех горских приходах школы»50.

Благочинный XII округа о. Александр Цаголов констатировал, что «отношение прихожан к богослужению с каждым годом улучшается, но в общем оно заставляет желать далеко лучшего. Такой вывод приходится делать потому, что раз в приходской церкви, где 2000-3000 прихожан, в воскресный или праздничный день число богомольцев не доходит до 100 – до 200, исключая, конечно, учащихся, там отношение прихожан к церкви безотрадное. А в большинстве осетинских церквей не бывает и 50 богомольцев… Степень религиозной просвещенности … низка. Религия их представляет смесь христианских понятий с языческими суевериями. Из христианства заимствуются только одни обряды и то далеко не все, притом весьма неохотно. Что же касается самой сущности религии, то она весьма и весьма туго проникает в жизнь народа. Так, почти все прихожане приносят в церковь детей для крещения, многие непременно приглашают священника на дом для приобщения больных, отпевания покойников, равно, за исключениями, вступают в брак по обряду Православной Церкви. Но зато большинство прихожан неохотно посещают церковь, не исполняют христианский долг исповеди и Св. Причастия. Ни один безграмотный осетин не знает истин веры, молитв и заповедей, а им предпочитает импровизированные молитвы стариков. Редкий осетин называет себя христианским именем, данным ему при Св. Крещении и не дорожит им. В горских приходах большинство прихожан гораздо усерднее и чаще, чем в церковь, ходят для молитвенного поклонения в священные рощи и на вершины высоких гор, которые почитаются со времен языческих»51.

Причины подобного положения указывались различные. Начало активного проникновения сектантских вероучений на Кавказ связывалось с западным влиянием в т. н. «освободительные годы», когда «многие из православных христиан ушли в сектантство…»52. Безземелье населения принуждало их к отъезду на заработки, в том числе в Новый Свет. «…За последние годы осетины большими партиями в поисках заработков побывали почти во всех частых света, но особенно большой процент был в Северной Америке, в Канаде, куда, как известно, в девяностых годах прошлого столетия переселились представители крайнего русского сектантства… Я разговаривал со многими вернувшимися оттуда; с некоторыми был в переписке и вынес убеждение, что они сильно подпали под влияние сектантов», - писал один из местных священников53. Спустя годы, вернувшиеся из Америки жители области оказывали влияние на своих родных и соседей. В первом десятилетии прошлого века таковых семейств насчитывалось около трехсот54. Свободы, предлагаемые протестантскими церквами в устройстве как быта, так и богослужений, казались заманчивыми. В первую очередь это касалось баптизма, на активную проповедь которого указывали в своих отчетах главы благочиннических округов Северной Осетии.

В гендерном отношении, как показывала практика миссионеров, также была своя специфика. «Случаи совращения православных в сектантство показывают, что сектанты почти всегда совращают в семье прежде всего женщин, а затем уже при их содействии совращают мужчин»55.

Были и иные причины развития не-православных движений в области. Священник Иоанн Жускаев писал, что «живя среди народа, духовенство слишком далеко от народа; нет взаимного доверия между пастырем и пасомыми»56. Он указывал, что «пока не изменятся существующие в отношении ведения ц[ерковного] хозяйства порядки в пользу приходских интересов, пока церковь сама не выступит в роли благотворительницы, внимательно относящейся к нуждам народа; до тех пор, мне думается, последний (народ – А.Г.) будет недоверчиво и совершенно равнодушно относится ко всяким церковно-приходским начинаниям»57. Этот вывод о. Иоанна читавший отчет епископ Агапит (Вишневский) отчеркнул карандашом, пометив свое отношение – «Верно».

В распространении непочтительного отношения к Церкви виновна была и власть. Пункт пятый Высочайшего указа «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка Правительствующему Сенату» гласил: «Для закрепления выраженного Нами в манифесте 26 февраля 1903 года неуклонного душевного желания охранять освященную основными законами империи терпимость в делах веры, подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и независимо от сего принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения»58. В результате позиции РПЦ оставались ущемленными, поскольку синодальная система изменений не претерпела, положение же сектантов изменилось к лучшему. Это утверждение можно проиллюстрировать следующим примером.

По соглашению МВД с министерством народного просвещения признано было возможным допустить устройство публичных лекций. В результате «многие лица, пользуясь приведенным распоряжением правительства, под видом лекций на общенаучные темы устраивают беседы по вопросам религиозным, причем дают возбужденным вопросам освещение, не соответствующее догматам православной церкви, вызывая тем самым в населении соблазн, могущий угрожать общественной безопасности и нравственности… Устройство публичных лекций и чтений, касающихся вопросов религии, не должно быть допускаемо без предварительного сношения местных гражданских властей с духовными. В случае же осуждения лекторами на чтениях на общие темы вопросов религии, не указанных в представленных полиции программах, таковые собрания на точном основании ст. 12 указанного закона должны быть прекращены», - писал обер-прокурор Синода Начальнику Терской области59. Последний ограничился приказом принять к сведению «приложенный к настоящему предложению циркуляр Министра Внутренних Дел по вопросу о публичных лекциях на религиозные темы, сообщить об оном по духовному ведомству»60.

Сектанты обвиняли РПЦ во взимании платы за совершение треб (венчание, крещение, отпевание и т.д.). Однако суммы эти были крайне небольшими. Священники Троицкой церкви Григорий Сысоев и Сергий Ключанский писали, что «плата за труды требоисправления, благодаря неослабной агитации сектантства, все низится и низится – и понизилась до минимума. Так, за крещение младенцев, о якобы ненужности крещения которых штундо-баптисты усиленно убеждают православных, прихожане дают не больше 15-20 копеек»61. Внутри самого православного духовенства подобная практика осуждалась. Отец Иоанн Жускаев называл систему обеспечения духовенства за счет доброхотных даяний прихожан «порочной», как своего рода «торговлю святыней», принижающей авторитет священнослужителей в глазах верующих62.

Помимо названных сотрудниками епархии моментов, необходимо учитывать и следующие.

Во-первых, как указывалось выше, сектанты долгие годы проживали на Кавказе. Как следствие, многие учения становились уже «традиционными», максимально адаптированными к местным условиям, а консерватизм казачества затруднял миссионерскую деятельность Православной Церкви.

Во-вторых, заметным явлением конца XIX - начала ХХ в. были религиозная индифферентность или атеизм. Во Владикавказе, например, «по отношению к священникам и дьяконам … установилось какое-то странное, необъяснимое, презрительное, пренебрежительное и брезгливое отношение»63. А в 1896 г. в кафедральном соборе (число прихожан которого составляло более чем десять тысяч горожан) на исповеди был только каждый десятый64.

На собрании духовенства 4 декабря 1908 г., епископ Агапит (Вишневский) отмечал «необычайное развитие неверия и упадок нравственности, сектантство в простом народе, религиозный индифферентизм в интеллигентных кругах, стремление умалить значение духовенства, унизить его, оттереть от народа, секуляризировать церковные школы, экспроприировать церковные имущества, погоня неудержимая … за материальными благами»65. Позже во время проповеди в Константино-Еленинской церкви Владикавказа он говорил «о настоящем семейном разладе, о непочитании детьми родителей, о грубом, развращающем влиянии родителей на детей»66.

На религиозно-нравственной беседе, состоявшейся 3 марта 1902 г. в зале классической гимназии Владикавказа, отмечалось, что «всякий раз, как всплывает на поверхность нашей общественной жизни вопрос о сектантах, а в особенности о штундобаптистах и толстовцах, среди нашего образованного общества неизменно возбуждается сочувствие к этим отщепенцам от православной веры и русской народности. И наша периодическая печать, и представители судебной власти и вообще интеллигенция, интересующаяся умственной жизнью нашего народа, начинают в таких случаях проливать крокодиловы слезы о России, не умеющей де ценить этих честных работников, составляющих самую талантливую часть нашего народа. Этих сектантов окружают ореолом честности, благонамеренности, восторгаются их высокой нравственностью и вообще усматривают в сектантстве “отрадное и светлое” явление в умственной жизни нашего народа. С другой стороны, стремления наших миссионеров разоблачить истинный характер штундобаптизма и толстовства и требования, в случаях явного неповиновения сектантов властям, применения выработанных правительством ограничительных мер объясняются религиозной нетерпимостью, злонамеренностью нашего духовенства, которое, дескать, представляет сектантов врагами общественного порядка только для того, чтобы прикрыть свое собственное бессилие в борьбе с умственно развитым противником»67.

Либералами государство отождествлялось с реакцией, а его церковь могли посещать только консерваторы и обскурантисты. Таким образом, уход из православия в атеизм или секту нередко выражал (или трактовался как) поиск справедливого (и непременно не-государственного!) мировоззрения68.

Наконец, экономическая сторона также играла определенную роль. Сектанты, будучи малочисленной (сравнительно с православными), и оттого сплоченной и экономически активной группой населения, выражали новое, буржуазное мышление (к ним парадоксально примыкали старообрядцы с их культом трезвости и высокой производительности) трансформирующейся России.

Сложившаяся ситуация требовала конкретных контрмер. Несмотря на свое положение «государственной религии», Церковью делался упор отнюдь не на силовую, а идейную борьбу. 25 марта 1894 г. преосвященным Владимиром было открыто Михаило-Архангельское братство, главной целью которого являлась проповедь среди иноверцев Терской области69. Особенное внимание членов братства (братчиков) было направлено на миссию в Осетии. Для этой цели осуществлялся перевод богослужебной литературы на осетинский язык – в 1902 г. был осуществлен перевод Четвероевангелия. Братство также оказывало финансовую помощь епархиальным церковно-приходским школам, способствуя развитию грамотности среди населения.

Помимо братства, в течение двадцати лет в епархии существовала должность противосектантского миссионера, учрежденная указом Синода от 21 мая 1896 года «с отпуском от казны на содержание сего миссионера по 1 600 рублей в год»70. Тем не менее, основная нагрузка по миссии ложилась на местные приходы.

Только в 1908 г. ввиду нахождения области после революции 1905 г. на военном положении из ст. Терской были высланы два крестьянина (А. Сердюк и С. Васечко), «занимающиеся пропагандой баптизма среди казаков, с совращением последних в секту»71. Но в том же году в здании соборной школы состоялась беседа епархиального миссионера А. Т. Сквозникова с баптистами о священстве72. Спустя несколько дней тем же А. Сквозниковым в помещении школы при кафедральном соборе была проведена беседа о поминании усопших. До этого он проводил беседы с молоканами, «привлекшие, - по словам очевидца, - массу публики»73.

На епархиальном съезде 1913 года, проходившем в ноябре во Владикавказе, обсуждался вопрос о борьбе с сектантством. Съезд рекомендовал духовенству епархии: 1) выписывать сектантскую литературу и разбирать ее содержание на внебогослужебных собеседованиях и с церковных кафедр; 2) выписывать брошюры миссионерского содержания, издаваемые Михаило-Архангельским братством; 3) назначить в каждом благочинии иерея, ответственного за дело миссии; 4) окружным миссионерам публиковать в епархиальных ведомостях свои заметки о борьбе с сектами; 5) в годовых отчетах настоятелей приходов благочинному по возможности подробно сообщать о приходской жизни и о сектантском движении; 6) заучивать церковные песнопения и «тогда начать общенародное пение и за Богослужениями»74. Высокопреосвященный Питирим утвердил предложения съезда.

Помимо борьбы с сектантами, в епархии велась работа по предотвращению перехода православных в ислам (именно это явление именовалось «ренегатством»). Одной из причин этого духовенство называло малоземелье горцев. В отчете благочинного XII округа священника Александра Цаголова за 1900 г. говорилось: «В … округе ренегатов обоего пола 762 души. Ренегатство упорно существует в приписных к Вольно-Христиановскому селению отселках: Дур-Дуре, Урс-Доне и Синдзикау и в приходах: Ново-Урухе, Махческе, Стыр-Дигоре, Даллакау и Кадгароне. Ренегаты, проживающие в отселках Дур-Дуре, Урс-Доне и Синдзикау – это христиане, выселившиеся из горских приходов»75. Переселение православных осетин на плоскость, на земли мусульман Тугановых и Кубатиевых, влекло принятие ислама из соображений экономического характера. «Подобные же причины способствуют возникновению ренегатства в Ново-Урухском приходе. В настоящее время наше утешение заключается в том, что горцы, охваченные горнопромышленной горячкой, перестают выселяться на плоскость, потому меньше случаев совращения в ренегатство»76.

Экономическое развитие Северной Осетии, промышленный бум, начавшийся с активной разработкой горных месторождений цинка, свинца и серебра предотвращал отход от православия. «Важное значение в социально-экономической эволюции народов Терека вслед за нефтяной промышленностью сыграло развитие добычи цветных металлов в Северной Осетии. Особенно интенсивно оно стало развиваться под непосредственным влиянием промышленного подъема 90-х гг. XIX в. в России. Этот подъем получил свое отражение в Северной Осетии (как в Чечено-Ингушетии по нефти) в небывалой «кладоискательской горячке», появлении акционерных обществ и компаний – «Горнохимическое общество “Алагир”», “Терское Горнопромышленное общество”, “Кавказская ртуть”, филиал известной бельгийской акционерной компании “Вьейль Мантан” и др.»77. Приток в Осетию квалифицированных рабочих, большинство которых были русскими (т.е. преимущественно православными), способствовали укреплению позиций Православной Церкви. «В 1891 г. начальник области писал, что “культурное значение переселенцев не ограничивается только численным увеличением в области христианского элемента. Проникая нередко… в самые центры инородческого населения и оставаясь здесь на жительство…, переселенцы оказывают на коренных жителей немаловажное нравственное воздействие. Поэтому возможное внимание к нуждам переселенцев со сто