Реферат: Петер Швейцер

Петер Швейцер. Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря Минск, 1995.




Петер Швейцер, автор сенсационного бестселлера "Победа", раскрывает тайную стратегию США, разработанную президентом Р. Рейганом и директором ЦРУ У. Кейси и направленную на развал советской империи.


Используя тайную дипломатию, администрация действовала по трем направлениям: на нефтяном рынке, в Афганистане, а также в Польше.


В качестве документального материала в книге приведены эксклюзивные интервью с основными участниками разработки и проведения разрушительной политики из окружения Рейгана, а также с официальными лицами из КГБ, Политбюро и правительства СССР.


+ + +


Моим родителями Эрвину и Керстен Швейцер посвящается

^ От автора

Автору хотелось бы поблагодарить всех тех, кто согласился с ним беседовать на поднятые в этой книге темы, а именно: Каспара Уайнбергера, Билла Кларка, Джорджа Шульца, Дональда Ригана, Роберта Макфарлейна, Джона Пойндекстера, Ричарда Аллена, Герберта Мейера, Генри Роуэна, Уильяма Шнэйдера, Фреда Айкла, Гленна Кемпбелла, Эда Миза, Роджера Робинсона, Джона Ленчовски, Стефа Галпера, Алана Фирса, Дэвида Вигга, Девей Клэриджа, Алана Уайттэкера, Джералда Поста, Евгения Новикова, Олега Калугина, Мохаммада Юсефа, Чарльза Уика, генерала Джека Чейна, Винсента Каннистраро, Мартина Андерсона, Олега Тикова, Владимира Кутинова, а также всех тех, кто пожелал остаться инкогнито. Несколько моих собеседников были настолько любезны, что прочли рукопись и сделали весьма ценные замечания.


Создавая эту книгу, автор пользовался документами, великодушно предоставленными ему Институтом Гувера в Стенфордском университете. Огромную помощь ему оказали также доктор Том Хенриксен, человек огромного аналитического ума, и Венди Минкин. Автор часто обращался и к помощи Левиса Ганна и Петера Робинсона, которая оказалась незаменимой. Стипендиальная посредническая программа Института Гувера была очень важна с точки зрения любого писателя.


В процессе написания этой книги меня поддерживало много людей. Я очень благодарен моей жене Рейчел, неизменно помогавшей как редактор, слушатель, ассистент и утешитель. Книга эта была создана во многом благодаря ее стараниям. Мои родители, которым я посвятил книгу, служили мне опорой, ободрением и любовью. Эвелин Руэб всегда помогает мне видеть вещи в нужном аспекте, привнося в мою жизнь здравый рассудок. Ричард Руэб стал моим близким другом. Я всегда могу рассчитывать на Джо и Мери Даффус, на их помощь словом и делом.


Благодаря моим прекрасным друзьям мне было легче жить и работать. К счастью, их у меня много, и мне также хотелось бы их здесь перечислить: Рон Робинсон, Герман Пирчнер, Джеймс Тэйлор, Джим и Карен Мельник, Поль Вивиан, Джим и Лесли Линдсей, Билл и Джилл Маттокс, Дуайт и Адриен Шимода, Наоми Руэб, Бред и Рита Руэб, Дэвид Риденауэр и доктор Фриц Г. А. Крамер.


Выражаю также сердечную благодарность моим агентам: Джо и Дженис Уолли, а также Моргану Энтрекину и Колину Дикерману из "Atlantic Monthly Press". Морган - это издатель, которому я обязан несколькими наиболее захватывающими и обличительными книгами последних лет.


Ответственность за содержание этой книги автор полностью берет на себя.


"И познаете вы истину, и истина сделает вас свободными". Евангелие от Иоанна, глава VIII, стих 32. (Надпись в вестибюле штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли).

Вступление

"Американская политика 80-х годов явилась катализатором краха Советского Союза", - говорит Олег Калугин, бывший генерал КГБ. Евгений Новиков, когда-то принадлежавший к высшему эшелону власти ЦК КПСС, утверждает, что политика правительства Рейгана была решающим фактором, приведшим к агонии советской системы социализма. Вывший советский министр иностранных дел Александр Бессмертных на конференции в Принстонском университете сообщил, что такие программы, как Стратегическая оборонная инициатива - СОИ {Strategic Defense Initiative - SOI) ускорили развал Советского Союза.


Советский Союз исчез с карты мира отнюдь не в результате процесса реформ или вследствие сложных дипломатических переговоров и заговоров. Он просто не мог дольше существовать. Историки еще не одно десятилетие или даже столетие будут дебатировать о том, что же явилось основной причиной краха советской системы. Банкротство государственной идеологии? Неизбежный провал из-за того, что коммунизм противен человеческой природе? Или, может, просто одряхлевшая и заржавевшая советская экономика в конце концов рухнула под собственной тяжестью, как проваливается крыша под тяжестью снега?


Можно коротко ответить: да, эти причины сыграли важную роль, но были и другие. Без сомнения, одной из хронических проблем Кремля, наиболее заметной в последнее десятилетие существования государства, был кризис ресурсов. До 70-х годов социалистическая система могла худо-бедно как-то ковылять. Да, в Советском государстве всегда были трудности с продуктами питания.) Производительность промышленности была низка, но с началом 80-х годов экономические возможности стали весьма ограничены. С этими-то фундаментальными проблемами и пытался справиться Михаил Горбачев с помощью гласности и перестройки. Он никогда бы не избрал этого пути, если бы не многолетний кризис советской системы.


Анализ причин развала Советского Союза вне контекста американской политики напоминает расследование по делу о внезапной, неожиданной и таинственной смерти, где не берется во внимание возможность убийства и даже не делаются попытки изучить обстоятельства данной смерти. Но даже если жертва была больна неизлечимой болезнью, следователь обязан изучить все возможное. Что явилось причиной смерти? Дали жертве лекарства, которые в нужное время могли бы ей помочь, или не дали? Не было ли каких-либо необычных обстоятельств, сопутствовавших этой смерти, или каких-то непривычных вещей, с ней связанных.


Тот факт, что крушение и похороны Советского Союза произошли после восьмилетнего правления самого ярого антикоммунистического президента в истории Америки, ни о чем не говорит. И все же это требует весьма пристального рассмотрения, по крайней мере в свете обстоятельств и доказательств, появившихся лишь недавно. Хотя на сегодняшний день связь между политикой Рейгана и крахом Советского Союза мало изучается. Исследования в основном сосредоточены на политике Горбачева. Это напоминает изучение причин поражения Южных штатов Америки во время Гражданской войны с учетом лишь одной политики генерала Роберта Ли без рассмотрения политики, проводившейся генералом Улиссом С. Грантом.


Некоторые считают, что между американской политикой 80-х годов и крахом Советского Союза существует незначительная связь или ее почти не существует. Вот как это сформулировал в телепрограмме "В Вашингтоне" Штроб Тальбот: "С точки зрения Кремля разница между консервативной республиканской администрацией и либеральной демократической администрацией была не так уж велика. Советский Союз распался - и "холодная война" почти сразу же закончилась в результате внутренних противоречий или трений в самом Советском Союзе и всей социалистической системе. Вероятнее всего, это произошло бы и в случае, если бы на выборах снова победил Джимми Картер, а вместе с ним и Уолтер Мондейл".


Бывшие советские политики не разделяли этой точки зрения. Политика администрации Рейгана по отношению к Советскому Союзу во многом радикально отличалась от прежней. Ирония точки зрения тех, кто сегодня считает незначительным влияние американской политики на внутренние дела Советского Союза, в том, что в 70-е, 80-е годы они предлагали вести по отношению к Кремлю политику уступок. Рейгана называли "лихим ковбоем", который мог нас всех привести к краю атомной пропасти.


Самое значительное после Второй мировой войны геополитическое событие, имевшее место после восьмилетнего правления президента Рональда Рейгана, называли "дурной удачей". Но, может, лучше было бы все же вспомнить слова Наполеона, произнесенные им, когда его офицеры назвали победу нелюбимого ими коллеги "дурной удачей". Он тогда сказал: "Дайте мне сюда побольше генералов, имеющих "дурные удачи".


Кризис ресурсов, перед которым встало советское руководство 80-х годов, возник вовсе не из-за американской политики в 80-е годы; он неизбежно вытекал из самой системы. Однако Соединенные Штаты Америки, как об этом стало недавно известно, проводили всестороннюю политику, усиливавшую этот кризис. Такая политика проводилась по-разному: с помощью закулисных дипломатических приемов, тайных сделок, гонки вооружений, в ходе которой достигался все более высокий технический прогресс. Все это, а также многие другие акции имели своей целью подорвать основы советской экономики. Кроме того, Вашингтон делал высокие ставки на то, чтобы отделить советские периферии, остановить развитие коммунизма не только в странах "третьего мира", но также и в сердце империи.


Без сомнения, Рональд Рейган не пылал любовью к марксизму-ленинизму и советскому "эксперименту". Он верил, что коммунистическое правление вовсе не "всего лишь другая форма правления", как это назвал Джордж Кеннан, но чудовищное заблуждение. "Президент Рейган был глубоко убежден, что Советский Союз не выживет, что он не сможет выжить, - вспоминал Джордж Шульц. - Это убеждение вовсе не вытекало из глубокого знания проблем Советского Союза, а лишь было чисто интуитивным". \4 Это мнение высказано вовсе не постфактум, а вполне объективно. \1


Значок "\" стоит перед ссылкой на номер источника, список которых приводится в конце каждой главы.


Рональд Рейган - тупица, по мнению многих американских интеллектуалов, - удивительно точно оценивал состояние здоровья советского режима. "Ближайшие годы будут прекрасны для нашей страны, свободы и цивилизации, - говорил он студентам Нотрдамского университета в мае 1981 года. - Запад не будет сдерживать коммунизм, он его превзойдет. Не будем осуждать его, мы просто забудем о нем, как о печальной, странной главе истории человечества, последняя страница которой пишется именно сейчас". В июне 1982 года Рейган так высказался в английском парламенте: "В ироническом смысле Карл Маркс был прав. Мы являемся свидетелями большого кризиса революционного характера, кризиса, в котором требования экономического порядка противоречат требованиям порядка общественного. Но только кризис этот развивается не на свободном, немарксистском Западе, а в колыбели марксизма-ленинизма, в Советском Союзе... Мы видим здесь политическую структуру, не имеющую связи со своей экономической базой, общество, производительные силы, которого связаны политическими силами"; Рейган утверждал, что марксизм-ленинизм останется "на свалке истории", и предвидел, что в Восточной Европе и в самом Советском Союзе дело дойдет до "повторяющихся протестов против репрессий". 8 марта 1983 года в знаменитой речи о пресловутой "империи зла" Рейган еще раз сказал: "Я верю, что коммунизм - это очередной печальный и странный раздел истории человечества, последняя страница которого пишется сейчас".


Попробуем сравнить эти заявления со взглядами выдающихся американских интеллектуалов. После визита в Москву в 1982 году Артур Шлезингер сообщал: "Я видел в магазинах больше товаров, больше продуктов на базарах, больше машин на улицах, - всего больше, за исключением икры, неизвестно, по какой причине". Направляя свою критику в адрес администрации Рональда Рейгана, он писал, что "те люди в Соединенных Штатах, которые считают, что Советский Союз находится на краю пропасти из-за кризиса в обществе и экономике и что достаточно лишь одного толчка, чтобы он развалился, - занимаются самообманом". Шлезингер сравнивал таких американцев с советскими сановниками, утверждавшими, что являются свидетелями последнего этапа существования капитализма. Вместе с тем он отметил, что они в обоих лагерях находятся "люди, считающие другие общества менее стабильными, чем они являются в действительности. У каждой супердержавы есть свои экономические проблемы, но это не означает, что она уже лежит на ринге побежденной".


Известный экономист Джон Кеннет Гелбрайт в 1984 году дал похожую оценку состоянию дел: "Русская система сдает экзамен, поскольку в отличие от западной промышленности она полностью использует человеческие ресурсы". Известный советолог Северин Биалер из Колумбийского университета в статье в "Foreign Affairs" (1982) занял следующую позицию: "Советского Союза ни сейчас, ни в ближайшие десять лет ие коснется настоящий кризис системы, потому что он является гордым властелином огромных неиспользованных ресурсов, которые могут обеспечить ему политическую и общественную стабильность и позволить пережить даже самые большие трудности". Лауреат Нобелевской премии Поль Сэмуэльсон в учебнике "Экономика" (1981) определил это еще более четко: "Это упрощение - предполагать, что большинству людей в Восточной Европе плохо живется". А профессор Лестер Туров из Массачусетского Технического института еще в 1981 году утверждал в своем учебнике "Проблемы экономики": "Может ли решение вопросов народного хозяйства в значительной мере ускорить экономический прогресс? Огромный прогресс Советского Союза доказывает, что это может стать фактом. В 1920 году Россия немного значила на экономической карте мира. Сегодня это государство, достижения которого в области экономики можно сравнить с достижениями Соединенных Штатов!".


Штроб Тальбот, после того, как еженедельник "Тайм" объявил Михаила Горбачева "Человеком десятилетия", напечатал статью, в которой заявил, что "голуби" в длинном, тянущемся уже сорок лет споре, были совершенно правы. Он утверждал, что антикоммунисты в администрации Рейгана основывали свои взгляды на "гротескно преувеличенном представлении о могуществе и возможностях Советского Союза. Считалось, что он располагает огромной силой, которая включает также веру в себя, отвагу и средства, дающие возможность ведения тотальной войны". Однако, как показала история, все было наоборот. Именно левые либералы последовательно переоценивали силу советского режима. Как признавал левый либерал, экономист Роберт Хейлбронер, в "Dissent": "Чем дальше смотреть вправо, тем более точным оказывался исторический прогноз, чем левее - тем ошибочнее он был". \5


Убежденность Рейгана в изначальной слабости советской системы проявилась не только в его выступлениях. Это нашло свое выражение в проводимой им политике. Администрация Рейгана хотела использовать слабости Советского Союза в собственных стратегических целях. Коммунизм разрывали противоречия, которые несли в себе смертельную угрозу. У него были милитаристские и всемирные амбиции, и вместе с тем он стоял перед лицом внутренних экономических проблем и отсутствием ресурсов. Если бы можно было оказать на Кремль достаточно мощное давление, он был бы вынужден выбирать между сохранением статуса мировой империи и решением внутренних проблем.


В начале 1982 года президент Рейган вместе с несколькими главными советниками начал разрабатывать стратегию, основанную на атаке на главные, самые слабые места политической и экономической советской системы. "Для этих целей, - вспоминает Каспар Уайнбергер, - была принята широкая стратегия, включающая также и экономическую войну. Это была супертайная операция, проводимая в содействии с союзниками, а также с использованием других средств". \6


Началось стратегическое наступление, имеющее своей целью перенесение центра битвы супердержав в советский блок и даже вглубь самой Страны Советов.


Цели и средства этого наступления были обозначены в серии секретных директив по национальной безопасности (NSDD), подписанных президентом Рейганом в 1982 и 1983 годах, - официальных документах президента, направленных советникам и департаментам, касающихся ключевых проблем внешней политики. Как всегда в таких случаях, они шли под грифом "совершенно секретно". Эти директивы по многим аспектам означали отказ от политики, которую еще недавно проводила Америка. Подписанная в марте 1982 года "NSDD-32" рекомендовала "нейтрализацию" советского влияния в Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в этом регионе. Принятая Рейганом в ноябре 1982 года "NSDD-66" в свою очередь объявляла, что цель политики Соединенных Штатов - подрыв советской экономики методом атаки на ее "стратегическую триаду", т.е. на базовые средства, считавшиеся основой советского народного хозяйства. Наконец, в январе 1983 года, Рейган подписал "NSDD-75", в которой Соединенным Штатам рекомендовалось не только сосуществование с советской системой, но и фундаментальные ее изменения. Некоторые из этих директив имели своей целью проведение Америкой наступательной политики, результатом которой должно быть ослабление советской власти, а также ведение экономической войны, или войны за ресурсы. Рейгановская администрация не спровоцировала кризис советской системы, а лишь усугубила его.


Если говорить о реализации стратегии, то задачи были очень просто разделены. Не вдававшийся в детали Рейган принял решение, куда должен вести этот путь. Совет национальной безопасности прокладывал рельсы, а Уильям Кейси и Каспар Уайнбергер следили за тем, чтобы поезд достиг станции назначения.


Поскольку значительная часть этой стратегии основывалась на ведении тайных операций, директор ЦРУ Кейси стал одним из главных руководителей. Он был самым могущественным директором ЦРУ в истории Америки и имел круглосуточный доступ к президенту. Поскольку существовала необходимость ведения тайных операций, Кейси мог позволить себе вмешиваться во внешнюю политику, что по давней традиции принадлежало другим членам кабинета. "У Кейси словно был свой собственный государственный департамент и департамент обороны, - вспоминает Гленн Кемпбелл, возглавлявший президентский Совет по делам разведки в восьмидесятые годы. - Он был везде, занимался всем. "Директор ЦРУ" - это лишь название должности, ничего не говорящее о том, как на практике действительно осуществлялись функции Кейси". \7


Большая часть деятельности Кейси была покрыта тайной, - даже для отдельных советников самого президента. "Мы никогда не знали, что в данный момент предпринимает Билл Кейси, - вспоминал Ричард Аллен, являвшийся главным советником Рейгана по национальной безопасности. - У него был свой неуловимый черный самолет, в котором он мог жить. Он летал по всему миру, делая все, что только можно себе вообразить. Порой даже президент не знал, где он находится в настоящий момент".


Именно Кейси держал в руках приводные ремни главных действий, связанных со стратегией Рейгана, включая тайные операции в Польше, Чехословакии, Афганистане. "Он делал все, что мог, чтобы досадить Советам, - вспоминает Дональд Риган, хорошо его знавший, который тогда был министром финансов в правительстве Рейгана, а также руководителем аппарата Белого дома. - Он постоянно думал об этом, он был просто помешан на этом".


Этот "пунктик" у Кейси был не так уж нов. Он имел свои корни в событиях Второй мировой войны, когда Кейси работал в Ведомстве стратегических служб (Office of Strategic Services). По глубокому убеждению Кейси, советский коммунизм являлся не столь уж новой угрозой, он был весьма подобен тому режиму, который создали гитлеровцы. "Своей задачей он считал продолжение всего того, что ему не удалось свершить после Второй мировой войны, - говорил Алан Фирс, в течение долгого времени (до середины восьмидесятых) принимавший участие в операциях на Аравийском полуострове, после чего был переведен в Центральную Америку. - Смысл своей деятельности на посту директора он видел лишь в продолжении борьбы".


Существенную роль в описываемых событиях сыграл Каспар Уайнбергер, многолетний сотрудник и друг Рейгана. Уайнбергер очень ценил технические новшества и не любил коммунизм. В его представлении достижения в развитии техники давали Америке явное преимущество, которое нужно было использовать с целью ослабления советского народного хозяйства. "Замысел заключался в том, чтобы делать ставку на нашу силу и их слабость, - вспоминал Уайнбергер. - А это означало - делать ставку на экономику и технологию". Это означало также смену приоритетов в военном соперничестве Восток-Запад, делая ставку не на количество, а на качество. Уайнбергер верил, что американский технический прогресс в области вооружений, если его не сдерживать, не даст Москве никаких шансов. В строго секретных документах Пентагона Уайнбергер писал об этом, как о форме экономической войны. Он знал слабые места советской системы и хотел это использовать.


Систему вооружений Уайнбергер планировал строить не на простом увеличении ее финансирования. Не менее важным было то, как будут использоваться деньги, а не только то, сколько их будет потрачено. Как считал генерал Махмут Ахматович Гареев, Москву беспокоило то, что рост вооружения "неожиданно стал интенсивнее... в доселе невиданных темпах и формах". \12


Уайнбергер также полагал, что Советский Союз не выживет без кредитной и технической помощи Запада. При каждом удобном случае он нажимал на то, чтобы как можно эффективнее ограничить связи между Западом и Востоком.


Кейси и Уайнбергер были двумя выдающимися фигурами, реализовывавшими стратегию Рейгана. Они были членами первого кабинета Рейгана и остались с президентом на второй срок его полномочий. Наиболее значительную роль в формулировании стратегии сыграл Совет национальной безопасности. Советник по делам национальной безопасности, многолетний друг Рейгана Уильям Кларк, не имел права принимать решений в вопросах иностранной политики, но имел к ней доступ и курировал создание проектов наиважнейших элементов стратегии. Члены Совета национальной безопасности Джон Пойндекстер, Роберт Макфарлейн, Роджер Робинсон, Ричард Пайпс, Билл Мартин, Дональд Фортье и Винсент Каннистраро сыграли решающую роль в формулировании принципов стратегии. Макфарлейн и Пойндекстер, принявшие после Кларка на себя руководство делами национальной безопасности, во время второго срока полномочий Рейгана воплощали в жизнь важнейшие элементы стратегии в неизменной форме.


Стратегия была создана и стала проводиться в жизнь в самом начале деятельности Рейгана на посту президента, а закончилась в 1987 году из-за тяжелой ситуации, создавшейся в результате иранских событий, из-за ухода с ключевых постов отдельных деятелей и разногласий в самой администрации. Стратегия была направлена против ядра советской системы и содержала в себе:


- тайную финансовую, разведывательную и политическую помощь движению "Солидарность" в Польше, что гарантировало сохранение оппозиции в центре Советской империи;


- значительную военную и финансовую помощь движению сопротивления в Афганистане, а также поставки для моджахедов, дающие им возможность распространения войны на территорию Советского Союза;


- кампании по резкому уменьшению поступления твердой валюты в Советский Союз в результате снижения цен на нефть в сотрудничестве с Саудовской Аравией, а также ограничение экспорта советского природного газа на Запад;


- всестороннюю и детально разработанную психологическую войну, направленную на то, чтобы посеять страх и неуверенность среди советского руководства;


- комплексные акции мирового масштаба с применением тайной дипломатии, с целью максимального ограничения доступа Советского Союза к западным технологиям;


- широко организованную техническую дезинформацию с целью разрушения со ветской экономики;


- рост вооружений и поддержание их на высоком техническом уровне, что должно было подорвать советскую экономику и обострить кризис ресурсов,


Проектом стратегии и его внедрением занималось всего несколько членов Совета национальной безопасности и кабинета министров. "Немногие из этих инициатив обсуждались на заседаниях кабинета, - вспоминал Кларк. - Президент принимал решение в присутствии двух или трех советников". Например, секретарь Госдепартамента Джордж Шульц узнал о СОИ всего за несколько часов до ее обнародования. То, что Соединенные Штаты оказывали тайную помощь "Солидарности", было известно лишь нескольким членам Совета национальной безопасности. Важное решение о помощи моджахедам, которая должна привести к военным действиям на территории Советского Союза, никогда не обсуждалось членами кабинета. Президент посоветовался лишь с Кларком и Кейси и затем принял решение.


Большая часть литературы на тему американской политики и конца "холодной войны", включая также "The Turn" Дона Обердорфера и "At the Highest Levels" Майкла Бешлосса и Штроба Тальбота, посвящена почти исключительно тонкостям дипломатии. Такой подход больше говорит об авторах данных книг, чем об администрации Рейгана. Сам Рейган вовсе не считал, что соглашением о контроле над вооружением или международными договорами можно измерить успехи его внешней политики. Он посвящал не так уж много времени большинству соглашений о контроле над гонкой вооружений; сражение между Востоком и Западом ему виделось как великая битва между Добром и Злом.


В этой книге не делается попытка вновь углубиться в описание дипломатии и контроля над гонкой вооружений в период, опережающий окончание "холодной войны". Здесь также не будет описания отношений Соединенных Штатов и Советского Союза в критический период. Хотелось бы лишь рассказать о тайных мерах наступления на экономическом, геополитическом и психологическом фронте, имевших своей целью подрыв и ослабление советского могущества.


Хотелось бы, однако, сделать все же и такое замечание. Как писал Кен Аулетт: "Ни одному репортеру не удается со стопроцентной точностью восстановить события прошлого. Память участников тех событий выкидывает разные штуки, особенно, когда они смотрят на те события, заранее зная об их развязке. Репортер старается избежать неточностей в подаче материала, пользуясь многими источниками информации. И все же было бы хорошо, если бы и читатели, и автор были снисходительны к этим недостаткам журналистики".


+ + +


1. Олег Калугин. Разговор с автором в Институте Гувера.


2. Евгений Новиков. Разговор с автором.


3. Александр Бессмертных. Замечания на конференции в Принстонском университете "Ретроспективный взгляд на конец "холодной войны", 23 февраля 1993 г.


4. Джордж Шульц. Разговор с автором.


5. Роберт Хейлбронер. "Dissent", осень 1990 г.


6. Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.


7. Гленн Кемпбелл. Разговор с автором.


8. Ричард Аллен. Разговор с автором.


9. Дональд Риган. Разговор с автором.


10. Алан Фирс. Разговор с автором.


11. Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.


12. Махмут Ахматович Гареев. "M.VPrunze: Military Theorist", McLean. VA: "Pergamon-Brassey's", 1988, c. 395.


13. Уильям Кларк. Разговор с автором.

Глава 1

Январь 1981 года был в Вашингтоне особенно лют. Сыпал колючий снег, от реки Потомак дул резкий ветер. Однако в столице царило довольно горячее оживление, всегда сопровождавшее ожидание смены правительства. Чуть ли не через два дня после своей инаугурации в качестве президента, Рональд Рейган вызвал в Овальный кабинет Уильяма Кейси, назначенного на должность директора ЦРУ. Это было по многим причинам весьма необычно, что он встречался с президентом тет-а-тет сразу после восхождения того на свой пост. Кроме всего прочего, еще не был утвержден бюджет и сделаны не все назначения. Новое правительство ставило в центр своего внимания экономику. Рональд Рейган, однако, встречался теперь не просто с директором департамента разведки, а с близким советником, которому доверял.


Это доверие находило свое выражение во время всей предвыборной кампании. Когда комитет по выборам Рейгана развалился и в нем воцарился хаос, эту кампанию в январе 1980 года возглавил именно Кейси. "Многие забывают, что начало 1980 года было для Рейгана не самым выигрышным, - вспоминает Ричард Аллен, советник Рейгана по национальной безопасности. - Билл Кейси помог переломить ход событий". Во время всей кампании Рейган прислушивался к советам Кейси. Теперь он отдавал себе отчет, что своим присутствием в Овальном кабинете он обязан менеджерским талантам и политической смекалке Билла Кейси. "Рональд Рейган чувствовал себя должником Билла Кейси, так же как и каждый победивший лидер чувствует себя должником тех, кто обеспечил ему победу", - сказал Мартин Андерсон, советник Рейгана во время предвыборной кампании. Однако по прошествии нескольких недель после выборов 1980 года, когда все лучшие места были заняты, Кейси почувствовал себя, пожалуй, разочарованным. Ему казалось, что доверие и то, что их связывало, принесет ему, как минимум, должность госсекретаря, о которой он мечтал. Но Рейган выбрал Александра Хейга, бывшего главнокомандующего НАТО, умевшего чувствовать пульс событий, человека быстрого, дисциплинированного ума. Хейг не принадлежал к близкому окружению Рейгана и не сыграл в его предвыборной кампании никакой роли. Он также не был ни его другом, ни почитателем. Однако он располагал необходимыми для этой должности качествами: опытом и представительностью.


Когда в конце ноября президент наконец вызвал Билла Кейси и предложил ему должность директора ЦРУ, то стало ясно, что надежды бывшего руководителя избирательной кампании не оправдались. Как правило, директор ЦРУ реализовывал принципы политики, сам не будучи ее создателем. Он редко становился членом узкого правительственного совета. Как правило, он никогда не был на вершине власти. Директор ЦРУ обычно лишь исполнял то, что было непосредственно связано с работой разведки. Так что, когда Рейган предложил ему эту должность, Кейси ответил: "Подумаю и дам ответ".


Чем больше он раздумывал над этим, тем более неприемлемой казалась предложенная ему должность. Он был от нее отнюдь не в восторге. У него была бездна планов и проектов, вместе с тем он знал, что в возрасте шестидесяти восьми лет у него, пожалуй, больше не будет шанса еще раз оказаться в высоких правительственных кругах. Однако он решил как можно лучше использовать шанс, данный ему Рейганом, и войти в круг людей, принимающих политические решения.


Через несколько дней после сделанного ему предложения Кейси позвонил президенту и сообщил, что согласен принять эту должность, но при трех условиях, прибавив, что эти условия не подлежат обсуждению.


Во-первых, он желал получить ранг члена кабинета и участвовать в заседаниях, принимающих решения по внешней политике.


Вторым условием было выделение для него кабинета в Белом доме. Ему хотелось иметь легкий и быстрый контакт с персоналом Белого дома и президентом, а не жить в изгнании в Лэнгли. В политике, так же как и в торговле недвижимостью, важнее всего локализация. Он мог бы тогда без предупреждения входить в Овальный кабинет и иметь неофициальное влияние на политику. Однако кабинет в Белом доме был нужен ему еще по одной причине. Вот что говорит обо всем этом Мартин Андерсон, член президентского Совета по делам внешней разведки: "Собственный кабинет и секретарша на третьем этаже Old Executive Office Building (OEOB) означали, что Кейси мог легко вести тайные беседы с любым членом Совета национальной безопасности. Он также мог использовать свой кабинет для встреч втайне от собственного персонала. Телефонные разговоры, которые он вел из Белого дома, - и тогда, когда он звонил сам, и тогда, когда звонили эму, -имели характер личный и никогда не прослушивались и не регистрировались, в отличие от разговоров, которые велись из здания ЦРУ".


Третье, и последнее, условие - "открытая дверь". Кейси просил президента гарантировать ему непосредственный доступ в Овальный кабинет в любой момент. "Ему не нужно было чье-либо посредничество, чтобы разговаривать с президентом, - говорит Герб Мейер, специальный ассистент Кейси в ЦРУ. - Он сам хотел звонить президенту и лично встречаться с ним в любой момент".


Рейган сразу же согласился на условия Кейси. В то нее мгновение родился самый влиятельный директор ЦРУ в истории Америки. Как официально, так и неофициально, он оказался в центре внешней политики. Согласие президента гарантировало ему место в кабинете, так же как и членство в очень немногочисленном Совете национальной безопасности. А важнее всего было то, что он стал членом Рабочей группы по делам национальной безопасности (National Security Planning Group, NSPG), которая вскоре была сформирована. Эта группа обладала реальной властью в области внешней политики. В состав NSPG входил президент, вице-президент, руководители Госдепартамента и министерства обороны, а также советник по делам национальной безопасности. Ее членом должен был стать также Уильям Кейси.


Но кроме власти в правительстве, которой он должен обладать, и кабинета в Белом доме, Кейси располагал еще одним важным атрибутом, благодаря которому мог стать самым влиятельным директором ЦРУ в истории Америки, - близкие отношения с президентом. Эта деталь должна была оказать самое значительное влияние на карьеру Кейси. "Это было родство душ, - говорил Герб Мейер. - Американцы ирландского происхождения, пережившие Великий Кризис, имевшие одинаковое мировоззрение, они встречались по два раза в неделю в течение всего срока президентства Рейгана, и, как правило, с глазу на глаз. Часто разговаривали по телефону. Советники по делам национальной безопасности приходили и уходили, а Билл Кейси по-прежнему прочно сидел в своем кресле. Он был самым влиятельным директором ЦРУ в истории Америки". Кейси, Аллен, Уайнбергер при поддержке президента и решили бросить вызов Советскому Союзу.


+ + +


После знакомства со штабом в Лэнгли, Кейси нырнул на заднее сиденье темно-синего, пуле- и бомбонепробиваемого "Олдсмобиля-98" без номеров, выделенного ему ЦРУ для этой встречи с президентом в конце января. Машина была набита охраной. У сидящего рядом с водителем охранника был короткий карабин и револьвер магнум. Под рукой у Кейси было несколько телефонов, соединявших его со штабом в Лэнгли, Белым домом, телефон для прочих разговоров с противоподслушивающим устройством. За "Олдсмобилем" ехала машина службы безопасности с четырьмя охранниками, вооруженными самозарядными револьверами магнум и автоматическими пистолетами узи, спрятанными в больших сумках. Проехав два квартала от перекрестка Шестнадцатой стрит с Авеню Пенсильвания, водитель позвонил охране Белого дома, предупреждая, что "Барон" (такой псевдоним был у Кейси) скоро прибудет.


Не желая опаздывать на встречу с президентом, Кейси поспешно поднялся в Белый дом через черный вход. Он шел слегка наклонясь, размахивая руками. Под мышкой у него было несколько папок, в руке - вечное перо. Охранники старались не отставать от него. Он быстро вошел в Белый дом. Часть персонала служб безопасности лишь теперь имела возможность увидеть главного шпиона Рейгана. Пряди белых волос на лысоватой голове, очки в металлической оправе, обезоруживающее милое лицо пожилого человека, находящегося на пенсии. Он просто не вписывался в свою роль. Но его внешний вид лишь на минуту мог обмануть как друзей, так и врагов. Лишь только он открывал рот, все могли убедиться, что имеют дело с быстрым и острым как бритва интеллектом. После короткого разговора с Ричардом Алленом и советником президента Эдвином Мизом, Кейси пошел на встречу с Рейганом.


В Овальном кабинете он крепким пожатием руки поздоровался с президентом. Они обменялись любезностями, а также парой ирландских анекдотов и быстро перешли к делу. Рейган, плохо слышавший на одно ухо, напрягавший слух даже с отчетливо разговаривающими собеседниками, часто просил, чтобы они говорили громче. Можно себе представить, сколько у него было проблем с Кейси с его невыразительной речью и странным говорком! (Рейган часто шутил, что Билл Кейси - первый директор ЦРУ, чьи доклады не нужно кодировать). Во время предвыборной кампании Кейси научился одной очень важной вещи, и это чрезвычайно пригодилось ему позж