Реферат: С. И. Самыгин любовь глазами мужчины

www.koob.ru

С. И. Самыгин

ЛЮБОВЬ ГЛАЗАМИ МУЖЧИНЫ

Главы 5, 11, 13 написаны в соавторстве с кандидатом психологических наук, профессором Л. Д. Столяренко.




Издательский центр «МарТ»

Ростов-на-Дону

2000

ББК 84.6 С 72

Об авторе

Самыгин Сергей Иванович (1952 г.) — доктор социо­логических наук, профессор кафедры социологии и пси­хологии. Действительный член Международной академии науки и практики организации производства. Работает в Ростовской государственной экономической академии. Специалист по проблемам социальной психологии, тео­рии и практике межличностных коммуникаций, социо­логии молодежи, социологии и психологии управления.

За последнее время вышло более 20 учебников и мо­нографий, написанных при его участии. Постоянный ав­тор издательского центра «МарТ».

^ Самыгин С.И.

С 72 Любовь глазами мужчины. Ростов-на-Дону: Издательский центр «МарТ», 2000 - 224 с.

Эта книга о любви, семье, отношениях мужчин и жен­щин. Книга написана мужчиной, и, разобравшись ней, женщина больше узнает о мужчинах вообще, о их пси­хологии, ожиданиях, требованиях, сильных и слабых сторонах. Особенно ценно последнее. Женщина, знающая слабости мужчины, никогда не проиграет — ни в жизни, ни в любви.

ISBN 5-241-00014-3 ББК 84.6

Самыгин ^ С. И., 2000 Оформление: издатель­ский центр «МарТ», 2000

От читательницы

Книжек о любви, семье, отношениях мужчин и женщин сегодня немеряно — на каждую жен­щину приходится штук пять. «Как завоевать мужчину своей мечты», «Как выйти замуж», «Что ему нужно» и так до бесконечности. Одна­ко жить легче на стало, хоть ты их все прочти. У подавляющего большинства таких книжек есть два существенных недостатка — авторы женщины, и женщины иностранные. Отсюда голый прагматизм. Суть любой книжки сводит­ся к вопросу «Как выйти замуж», и на десят­ках страниц размазывается ответ: «Лучше оде­ваться и больше улыбаться». Что, по большо­му счету, абсолютно правильно, если под «луч­ше одеваться» понимать хорошее отношение к себе, а под «больше улыбаться» — хорошее от­ношение к людям. Но в России, в силу целого ряда причин, трудно жить по американским рецептам — что Карнеги, что Барбары де Анд-желис. Уже поэтому я советую прочесть «Лю­бовь глазами мужчины» — она написана на­шим автором.

Во-вторых, эта книга не относится к разряду «женского чтива», но, безусловно, поможет чи­тательницам реализовать себя в общении с про­тивоположным полом, не остаться без взаимно­сти, избежать одиночества, поможет разобрать­ся в себе и в партнере. Книга написана мужчи­ной, и, разобравшись в его книге, женщина

больше узнает о мужчинах вообще, о их пси­хологии, ожиданиях, требованиях, сильных и слабых сторонах. Особенно ценно последнее. Женщина, знающая слабости мужчины, никог­да не проиграет — ни в жизни, ни в любви.

Посвящается моим любимым родителям,

ныне покойным, Таисии Леонтьевне Самыгиной и Ивану Ивановичу Самыгину

^ От автора

Материалы для этой книги я начал собирать двадцать пять лет назад, когда, читая студен­там факультативный курс по морально-этиче­ским проблемам, столкнулся с определенными затруднениями. Факультативные занятия пред­полагают полную свободу посещения занятий, и я задумался над вопросом: «Какие проблемы наиболее интересны молодым людям?» Я провел опрос среди студентов и выяснил, что их ин­тересует тема «Любовь и современный человек».

После выхода в 1996 году моей книги «Все о мужчинах. Образ и суть», где была глава «Лю­бовь и мужественность», я стал получать пись­ма от читателей, в основном с критическими замечаниями, которые постарался учесть в этой книге.

^ Глава 1. Тайна любви: попытка определения

Прежде чем говорить о любви, хорошо бы опреде­лить, что это. Я опросил человек двадцать, и ни один не повторил другого. И «сон упоительный» (Галина, 50 лет), и «чувство глубокой привязанности, грани­чащее с сумасшествием» (Вадим, 22 года), и «ликова­ние души» (Зоя, 77 лет), и «помешательство ума» (Михаил, 51 год), и «состояние, при котором возни­кает желание сделать для любимого человека что-нибудь хорошее, невзирая на последствия для себя» (Игорь, 33 года). И так далее, и так далее... Ничего удивительного — за последние тридцать веков стало известно около пяти тысяч определений любви. По­смотрим в словарях. «Любовь — это чувство самоот­верженной сердечной привязанности». Такое опре­деление дает «Словарь русского языка» С. И. Оже­гова. Маловато говорит о любви Ожегов. Смотрим дальше. В «Философской энциклопедии» любовь определяется как «нравственно-эстетическое чувство, выражающееся в бескорыстном и самозабвенном стремлении к своему объекту. Специфическим со­держанием этого чувства является самоотдача, са­моотверженность и возникающее на этой основе ду­ховное взаимопроникновение. Индивидуальности с их духовными и природными различиями образуют в любви завершенное единство; дополняя друг дру­га, они выступают как единое целое. Нравственная природа любви выявляется в ее устремленности не просто на существо другого пола, но на вполне кон­кретного, единственного и неповторимого человека».

8

Фактически философская энциклопедия переска­зывает наукообразным языком легенду об андроги-нах — первых людях, каждый из которых был одно­временно мужчиной и женщиной. Андрогины были так совершенны, так сильны, умны и счастливы, что боги позавидовали полноте их существования и разру­били первых людей пополам. С тех пор эти половин­ки ищут друг друга по всему свету, чтобы вновь слить­ся в единое целое и обрести прежнюю силу и счастье.

Вот «Словарь по этике» 1983 года издания: «Лю­бовь — чувство, соответствующее отношениям общно­сти и близости между людьми, основанным на их заинтересованности и склонности... Любовь понима­ется в этике и философии как такое отношение между людьми, когда один человек рассматривает другого как близкого, родственного самому себе и тем или иным образом отождествляет себя с ним: испытыва­ет потребность к объединению и сближению; отож­дествляет с ним свои собственные интересы и устрем­ления; добровольно физически и духовно отдает себя другому и стремится взаимно обладать им».

Нет, такое сухое определение любви на враждеб­ном ей языке омертвляет ее, превращает в восковый муляж. Отсеченный от образного мышления, такой подход обречен на провал. Унылая ученость не спо­собна передать живой трепет любви, ее противоре-чивейшую сложность, ее тайну — то таинственное, что не поддается выражению словами. Или поддает­ся, но гению литературы.

«Любить, — писал Л. Н. Толстой, — значит жить жизнью того, кого любишь». А Аристотель говорил по этому поводу так: «Любить — значит желать дру­гому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и старать­ся по возможности доставить ему это благо».

А Стендаль так говорит о любви: «Любовь — это соревнование между мужчиной и женщиной за то, чтобы доставить Другому как можно больше счастья».

Может поэтических определений любви вполне до­статочно для обихода? Тот же Стендаль сказал: «Лю­бить — значит испытывать наслаждение, когда ты видишь, ощущаешь всеми органами чувств, и на как можно более близком расстоянии, существо, кото­рое ты любишь и которое любит тебя». Блестяще сказано! Любовь — это пир всех чувств, это сильней­шая тяга к слиянию — и душевному, и физическо­му, стремление быть как можно ближе к любимому человеку.

Но это только «часть» любви, один ее аспект. Оп­ределение Стендаля неполно...

Может, не надо так поэтизировать?

Если отвлечься от литературно-художественных, риторических и логически противоречивых опреде­лений и обратиться к естественным наукам, в част­ности, к биологии, то любовь можно определить как избирательный поиск брачного партнера.

Многие птицы создают прочные пары, иногда на всю жизнь, и очень тяжело переживают потерю парт­нера («лебединая верность»). Избирательность демон­стрируют млекопитающие хищники, например, вол­ки, ведущие стайный образ жизни. В иерархических сообществах животных каждая особь занимает свою ступеньку, от вожака стаи, самца-лидера, так называ­емого «самца-альфы», до «самца-омеги», самого сла­бого и подчиняющегося всем остальным в стае. Та­кое же распределение ролей и у самок. Казалось бы, что и спариваться животные должны с соблюдением иерархии, но нет, часто самка-альфа выбирает ниже­стоящего самца, и даже вожак не оспаривает ее вы­бор. Похоже на любовь?

10

«Не подлежит сомнению, что половое чувство, хо­тя и общее у человека с животным, есть тем не менее источник самых высших духовных проявлений», — писал физиолог Мечников. И еще: «Совокупность чувств и переживаний, которую люди называют лю­бовью, есть не что иное, как психологическая над­стройка над биологическим по своей природе половым влечением».

Наиболее последовательно эту точку зрения от­стаивал Зигмунд Фрейд, который считал, что все человеческие привязанности вытекают из одного общего источника — полового влечения, «либидо». Ядро того, что мы называем любовью, — писал он, — это половая любовь, цель которой — половая бли­зость. Но Фрейд подчеркивал, что с младенчества человек проходит ряд этапов психосексуального раз­вития, и от того, как проходили эти этапы, будет зависеть личность человека, его здоровье, судьба, поведение, характер проблем, стиль любви. А че­ловека, достигшего истинной психологической и лич­ностной зрелости, отличают два признака: 1) стрем­ление к самореализации через творчество и работу; 2) способность любить другого человека ради него самого, а не ради удовлетворения своих потребностей.

Эмоциональная зрелость любви выявляется в ее устремленности не просто на существо другого пола, как при непосредственном чувственном влечении, а в устремлении к личности другого человека, ценной ее индивидуальной неповторимостью; ее выявлении через те человеческие отношения, в которые с ним вступает любящий.

«Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом Я и, однако, в этом же исчезновении и забве­нии впервые обрести самого себя и обладать самим собой», — писал Гегель.

11

Почти все современные попытки определения любви, пытаясь рационализировать определяемое понятие, любовь упрощают.

Более или менее верное определение любви долж­но быть, наверное, рождено понятийным и образ­ным мышлением вместе, неся одновременно текст и подтекст. Оно должно быть многозвенным, посколь­ку многозвенна сама любовь. И оно должно, навер­ное, не начинать разговор о любви, а венчать его, став выводом.

Вероятно, такое определение любви никогда не будет дано... Можно только попытаться описать наи­более общие закономерности любви. Как сделал это апостол Павел почти две тысячи лет назад:

^ Любовь долго терпит, милосердствует,

любовь не завидует, любовь не превозносится,

не гордится,

Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается,

не мыслит зла,

Не радуется неправде, а сорадуется истине; Все покрывает, всему верит, всего надеется,

все переносит. Любовь никогда не перестает...

(Первое послание к Коринфянам)

^ Рождение любви

Тысячелетиями люди думали, что любовь входит в человека мгновенно, как удар молнии. Потом ста­ли понимать, что с первого взгляда начинается не любовь, а влюбленность, и только потом она может стать — или не стать — любовью.

Рождение любви — вереница громадных и незри­мых перемен в человеке. В нем совершаются таин-

12

ственные, непонятные нам внутренние сдвиги. Мы видим только их результаты, а что к ним привело — не знаем.

Рождение любви — не вспышка, не взрыв, а по­степенная перестройка всей внутренней жизни че­ловека, переход ее — звено за звеном — в новое со­стояние. Новое для человека ощущение, входя в ряд его привычных чувств, изменяет их одно за другим, просвечивает, подобно тому, как акварельная крас­ка, попадая в воду, сначала неуловимо, а потом все ярче окрашивает воду.

Все мы знаем, что в обычном состоянии человек не может ощущать чувства другого человека, пере­живать их. И только во взлетах сильной любви бы­вает странный психологический феномен, когда раз­ные «я» словно сливаются друг с другом — как буд­то токи любви смыкают между собой две разомкну­тые души, как будто между нервами любящих пере­кидываются невидимые мостики и ощущения одно­го перетекают в другого, становятся общими.

Интересы другого, его заботы делаются вдруг тво­ими. Какое-то «переселение душ» — часть твоей души перебралась в тело другого человека, и ты те­перь ощущаешь его чувства как свои.

Известные нам законы физиологии нарушаются. Все мы знаем, что наши ощущения ограничены на­шим телом, и человек просто не может испытывать чужие ощущения. И если он все же чувствует их, то, наверно, не физически, нервами, а психологи­чески — то ли воображением, то ли каким-то шес­тым чувством, еще не известным нам.

Может быть, психологические ощущения менее жестко привязаны к телу, чем физические, и благо­даря силе любви они передаются и принимаются на расстоянии?

13

Но откуда берется такая «телепатия чувств», и какие токи текут в это время в душах и нервах лю­бящих, неясно: психологам и физиологам еще пред­стоит разгадать эту тайну, открыть ее природу. Воз­можно, разгадав природу этих чувств, психологи по­лучат ключ к загадкам любви.

Так это или нет, но любовь необыкновенно обо­стряет, обогащает всю жизнь нашего духа и тела, рождает в людях глубокое проникновение в глуби­ны души друг друга.

Любовь — излучение души, она исходит из под­сознания — большой и важной области человеческо­го существа, которая скрывает в себе много загадок. Там берут начало глубокие потрясения души, там таятся многие силы, которые командуют чувствами человека, его душевными движениями. Люди начи­нают понимать, что вся гамма ощущений, из кото­рых состоит любовь, необыкновенно ценна для них: она как бы стремится сделать из человека Человека, который в своих чувствах ушел от обыденных зако­нов будней, освободился от них и живет по каким-то другим, высшим законам.

Любовь — это инстинкт и мысль, безумие и разум, стихийность и сознательность, буйство крови и куль­тура нравственных норм, полнота ощущений и полет фантазии, жестокость и милосердие, насыщение и жажда, созерцание и желание, мучение и радость, боль и наслаждение, свет и тьма. Любовь объединяет в себе целый спектр человеческих переживаний.

«Весь мир разделен для меня на две половины, — говорит Андрей Болконский, который любит Ната­шу, — одна — она, и там все счастье, надежда, свет; другая половина — все, где ее нет, там все уныние и темнота».

Любимый человек делается для того, кто любит, мировой величиной. В душе любящего странные

14

весы, на чашах которых одинаково весят один чело­век и весь земной шар, одно существо и все челове­чество. Почему?

Когда человеку смертельно хочется есть, другие его ощущения тускнеют, чувство голода заслоняет собой весь мир — и пронизывает все другие чувства.

Любовь — тоже голод по человеку, чувство неве­роятной психологической потребности в нем. Это, может быть, самый острый душевный голод, и тут одно из самых коренных, самых обманных — и в то же время самых истинных — противоречий любви. Любимый человек и в самом деле равен для любя­щего всему человечеству: только он один на земле может утолить самый глубокий голод любящего. Он для него абсолютная ценность — ни с чем не срав­нимая, важнее всех важных, главнее всех главных. Но для других людей он такой же, как все, ничем не лучше других. Любимый на весах любящего де­лается бесконечной ценностью, его ощущают как частичку, искорку «абсолюта» — то есть частичку наивысшей ценности, которая остается наивысшей на любых весах. И, возможно, любовь — единствен­ное зеркало, в котором, пусть странно, но видна эта настоящая цена человеческой жизни. Любовь — не просто влечение к другому человеку: это и понима­ние его, понимание всей душой, всеми глубинами ума и сердца. (Французы говорят: «Быть любимым — значит быть понятым».)

Пожалуй, именно поэтому так часто поражаются влюбленные, особенно девушки: как глубоко он по­нимает меня, как точно угадывает самые смутные мои желания, как он схватывает с полуслова то, что я хочу сказать. Такая сверх-интуиция, которую рож­дает любовь, такое со-чувствование с чувствами дру­гого человека — один из высших взлетов любви, и

15

рождает невиданные психологические состояния — блаженство полнейшей человеческой близости, ил­люзию полного, почти физического срастания двух душ. Гармония «я» и «не-я», возможная только в настоящей любви, тяга к полному слиянию любя­щих — одна из самых древних загадок любви.

Аиалектика любви

Любовь необыкновенно усложняет жизнь челове­ка. Она словно открывает у него «третий глаз», по­зволяет ему увидеть скрытые утолки своей души, испытать такие ощущения, о которых он до этого и не подозревал.

Гельвеции, французский философ XVIII века, го­ворил: «Подобно лучу света, который состоит из це­лого пучка лучей, всякое чувство состоит из множе­ства отдельных чувств».

Из каких же чувств состоит радуга любви?

Можно, пожалуй, выделить два потока. Первый — «оценочные» чувства, чувства для себя — отклик души на то, как насыщаются твои желания, на сте­пень этого насыщения.

Другой поток — как бы «двуединые» чувства, для себя и для другого сразу: почти физическое ощуще­ние своей слитности с ним и ясновидение души, ко­торая ощущает то, что происходит в другой душе, и неуемное желание делать все для любимого челове­ка, пожертвовать собой. Оба потока сливаются, сме­шиваются в один.

Нет, пожалуй, ничего сложнее, чем запутанная связь этих любовных чувств, нет ничего таинствен­нее, чем живые лабиринты их сплетений. Если при­стально вглядеться в них, можно увидеть, какими именно чувствами любовь отличается от своих род­ственников.

16

Пожалуй, только глубокая душа, и только в счас­тливой любви, способна породить океаническое чув­ство слияния с другим человеком, чувство проник­новения в странный мир, в котором все земное вы­глядит преображенным, окрашенным в «неземные» цвета.

Любовь — земное и одновременно неземное чув­ство, самое вселенское из земных чувств. Она как бы освобождает чувства от земного притяжения, от оков житейского тяготения. Любовь — это чувство, что двое парят в неподвижном времени; что они — частица всего, что есть в этом времени; чувство ми­ровой величины: выход в космос, где Два есть Одно.

Способность любить — высшая человеческая спо­собность: это именно творческая способность души, которая лежит на вершине человеческих возмож­ностей.

«Встреча со смертью — и избавление от нее — делает все таким бесценным, таким бесценным, та­ким прекрасным, что я сильнее, чем когда-либо, чувствую желание любить, обнимать, покоряться. Моя река никогда не выглядела такой красивой... Смерть и вечно присутствующая рядом с нами ее возможность делают любовь, страстную любовь, бо­лее возможной. Я сомневаюсь, что мы были бы спо­собны страстно любить, вообще испытывать экстаз, если бы знали, что никогда не умрем» (из письма Абрахама Маслоу, написанного после перенесенного инфаркта).

Если обратиться к древнегреческим мифам, то одной из причин той скуки и вялости, что царили в любовных делах олимпийских богов, было именно бессмертие богов. Отношения Зевса и Геры протека­ют совершенно неинтересно, пока в них не вмеши­вается смертный. Любовь обретает способность ме-

17

нять ход истории только тогда, когда Зевс спускает­ся к смертной женщине и влюбляется в нее.

Р. Мэй пишет: «Можно совершить половой акт, не ощущая при этом никакой особой тревоги. Но совокупляясь в ходе случайных связей, мы отгора­живается от нашего эроса — то есть мы отрекаемся от страсти в пользу обыденности ощущений; мы от­казываемся думать о символическом и личностном смысле акта. Если мы можем заниматься сексом без любви, то нам кажется, что мы спасаемся от трево­ги, которая на протяжении многих веков признава­лась неотъемлемой частью человеческой любви. Да­лее, если мы даже можем использовать саму поло­вую активность как бегство от налагаемых эросом обязательств, мы хотим надеяться, что тем самым возвели перед тревогой непреодолимую стену. И мо­тивом сексуального акта уже является не чувствен­ное наслаждение или страсть, а искусственный мо­тив самоутверждения и безопасности; секс сведен к стратегии снятия беспокойства. Тем самым мы гото­вим почву для последующей импотенции и утраты эмоциональности.

Когда я стремлюсь доказать наличие у меня по­тенции, чтобы скрыть и заглушить свой внутренний страх перед импотенцией, я действую по схеме, та­кой же древней, как и само человечество. Смерть есть символ абсолютной импотенции, полного бесси­лия и конечности, и возникающая из этого неизбеж­ного переживания тревога заставляет нас отчаянно искать бессмертия в сексе. Половая активность — это самый удобный способ заглушить внутренний ужас перед смертью, и, осеняемые символом воспро­изводства, мы торжествуем над самой смертью.

Любовь и смерть связаны с сотворением и унич­тожением; стало быть, вряд ли можно удивляться

18

тому, что они так сложно переплетены в человече­ском опыте переживаний. И в том, и в другом слу­чае мы не можем контролировать происходящее... мы не можем остаться в стороне от любви и смерти — если же пытаемся сделать это, мы уничтожаем все то ценное, что есть в этом опыте».

Любовь несет с собой как наслаждение, так и стра­дание. Половая любовь обладает способностью заго­нять человеческие существа в ситуацию, в которой они могут уничтожить не только самих себя, но и множество других людей. Достаточно вспомнить Елену и Париса или Тристана и Изольду — любовь привела к гибели многих людей, оказавшихся по­мимо воли втянутыми в конфликт.

Глава 2. Личность и любовь

Что такое личность? Что значит быть личностью?

Личность есть понятие социальное, она выражает все, что есть в человеке надприродного, надбиологи-ческого, исторического. Личность — это продукт культурного и социального развития. Быть личнос­тью — значит иметь активную жизненную позицию. Быть личностью — значит осуществлять выборы, воз­никающие в случае внутренней необходимости, оце­нивать последствия принятого решения и держать ответ за них перед собой и обществом, в котором живешь. Быть личностью — значит постоянно стро­ить самого себя и других, владеть арсеналом при­емов и средств, с помощью которых можно овладеть собственным поведением, подчинить его своей влас­ти. Быть личностью — значит обладать свободой вы­бора и нести ее бремя.

Личность не только целеустремленная, но и само­организующаяся система. Объектом ее внимания и деятельности является не только внешний мир, но и она сама, что проявляется в ее чувстве «я», которое соединяет представление о себе и самооценку, про­граммы самосовершенствования, привычные реак­ции на проявление некоторых своих качеств, спо­собности к самонаблюдению, саморегуляции, само­анализу. Из всего сказанного можно выделить глав­ное: личность — активная, целеустремленная, само­организующаяся система. Активность предполагает движение к цели, состоящее в воздействии на окру­жающую среду и на самого себя.

20

На подлинную любовь способна только целостная личность. Гармоничная личность — личность, в ко­торой все в правильной пропорции. Гармоничную личность не может создать никто, кроме самого че­ловека. Только верная самооценка, верный выбор жизненной позиции и верная программа, упорно проводимая в жизнь, может создать гармонию. Лич­ность есть результат работы человека над собой, ра­боты и учения.

Эрих Фромм в своей книге «Искусство любить» пишет, что «едва ли кто-нибудь действительно осоз­нает необходимость учиться любви». Поэтому «пер­вый шаг, который необходимо сделать, это осознать, что любовь — искусство, такое же, как искусство жить».

Поразительно, насколько легкомысленны и бес­печны бывают люди, полагающие, что любовь — это нечто само собой разумеющееся. Не сомневаясь в том, что любому делу необходимо учиться, если хочешь достичь в нем успеха, они далеки от мысли, что в таком сложном «деле», как любовь, являющемся, по сути, искусством жизни, можно обойтись без обу­чения. В результате пренебрежения этими знания­ми берет верх животная плотская любовь, человеку всю жизнь приходится испытывать неудачи и при­обретать свой, часто горький и трагический, опыт ошибок в любви, разрушающих его судьбу.

Способность любить до сих пор остается редким достижением человека. Психологи приходят к выво­ду, что любовь — не обычное сентиментальное чув­ство, испытать которое может всякий человек, неза­висимо от уровня достигнутой им зрелости. В своих работах они пытаются определить причины такого положения и пути их преодоления. По их мнению, любовь требует знания и усилия. К любви нельзя от-

21

носиться как к подарку судьбы. Хотя именно такого мнения придерживаются многие, думая, что любить просто, а вот найти подлинный объект любви — или вызвать любовь у этого объекта — трудно.

Психологи видят как минимум три причины та­кого заблуждения. Первая — поиск человеком лич­ного переживания любви, «охота за любовью», и в результате концентрация всего внимания на значе­нии объекта любви, преувеличение его роли.

Вторая характерная причина ошибок — распрос­транение на любовь товарных отношений. Цивили­зация предоставляет современному человеку множе­ство удовольствий, помогающих ему не осознавать свое одиночество, свою отчужденность от Природы. Главным заменителем человеческого счастья, счас­тья от единения в любви, стало удовольствие от по­требления. Потребляется и поглощается все: зре­лища, пища, напитки, сигареты, лекции, книги, картины, кинофильмы и люди — как вещи. Испы­тывая волнение и радость от красиво упакованных вещей, мужчина и женщина становятся вещами, добычей друг для друга. Поэтому требования, кото­рые они предъявляют друг к другу при выборе, те же, что к вещам: привлекательность, товарный вид, функциональность, социальная значимость, доступ­ность («по одежке протягивай ножки»). В итоге че­ловеческие отношения оказываются подчиненными тем же законам, что управляют рынком.

Наконец, третье ошибочное представление о люб­ви формируется первоначальным чувством влюблен­ности. Если в этот момент сексуальное влечение встре­чает взаимность, то вызванное этим волнующее пере­живание принимается за любовь. В результате лю­бовь сводится к правильному сексуальному поведе­нию партнеров, к «технике секса». Отсюда уверен-

22

ность в том, что стоит только, изучив инструкции и советы, в совершенстве овладеть техникой секса — и партнеры будут по-настоящему любить друг друга.

Фрейд утверждал: «Человек, на опыте убедив­шись, что половая (генитальная) любовь приносит ему самое большое удовлетворение, так что, факти­чески, она для него становится прототипом счастья, вынужден вследствие этого искать свое счастье на пути сексуальных связей, поставить генитальную эротику в центр своей жизни».

Но когда мужчина и женщина пресытятся сексу­альной близостью, наступает разочарование. Волна слепого влечения схлынула, когда пара узнала друг друга поближе. Данные психоаналитической тера­пии показывают, что любовь не является результа­том взаимного сексуального удовлетворения. Напро­тив, сексуальное счастье и даже знание так называ­емой сексуальной техники — это результат любви. По данным, приводимым Фроммом, «изучение наи­более часто встречающихся сексуальных проблем — фригидности у женщин — показывает, что причина здесь не в отсутствии знания правильной техники, а в торможениях, производящих эту неспособность любить. Страх или ненависть к другому полу слу­жат причиной тех трудностей, которые мешают че­ловеку отдаваться полностью, действовать стихий­но, непосредственно и просто довериться сексуаль­ному партнеру в физической близости. Если человек с сексуальными торможениями сможет избавиться от страха или ненависти и обретет способность лю­бить — исчезнут и ее или его сексуальные пробле­мы. Если нет, то не поможет и знание сексуальной техники».

Многочисленные клинические факты показывают, что мужчина или женщина, которые посвящают свою

23

жизнь неограниченному сексуальному удовлетворе­нию, не достигают счастья и очень часто страдают от острых невротических конфликтов. Следовательно, половое удовлетворение само по себе не только не дает основы для счастья, но даже не гарантирует психи­ческого здоровья, и тем более любви.

Свобода любви, понятая как игра без правил, пре­вращается в хаос личных отношений. Любовь, ассо­циируемая с вещью, надоедает, точно так же, как притупляется изначально волнующее физическое влечение. В результате «помешательство» друг на друге, казавшееся первоначально свидетельством любви, превращается в невроз, срыв, стресс, круше­ние жизненных надежд человека. Но человек не вещь, которую, купив, может быть по ошибке, по­том можно выбросить за ненадобностью на свалку.

Таким образом, любовь людей, уверенных в том, что нет ничего проще, чем любовь, и главное — са­мому быть любимым, оказывается самой недолго­вечной и нередко трагичной. Очевидно, чтобы избе­жать жизненной драмы, необходимо научиться лю­бить — научиться так же, как вы учитесь любому делу для достижения в нем успеха. Однако вопреки глубоко коренящейся в человеке жажде любви ее значение для большинства уступает престижу, день­гам и власти.

Наконец, ошибкой, являющейся по сути прояв­лением кризиса любви в современном обществе, ста­ло понимание любви как спасения от одиночества или любви как «слаженной работы», включая вза­имное сексуальное удовольствие. Такие теоретиче­ские представления о любви были сформулированы одним из самых блестящих современных психоанали­тиков, Г. С. Салливеном. Он четко разграничивает сексуальность и любовь. По Салливену, «близость —

24

это такой тип ситуации, включающей двух людей, которая дает достаточные возможности для утверж­дения всех их личных ценностей. Утверждение лич­ной ценности требует такого типа отношений, кото­рые я называю сотрудничеством; а под ним разумею четко сформированную приспособленность поведения одного человека к выраженным потребностям дру­гого человека ради увеличения идентичного, т. е. все более и более полного, взаимного удовлетворения, а также для поддержания возрастающей у обоих безо­пасности их положения».

У него сущность любви предстает как ситуация сотрудничества, в которой два человека чувствуют себя так: «Мы играем по правилам игры, чтобы поддер­жать наш престиж, чувство превосходства и достоин­ство» — это описание эгоизма двух людей, объеди­ненных своими интересами и противостоящих вмес­те враждебному миру. Такое описание близости при­менимо к чувству любого слаженного сотрудничества.

Весь набор проявлений любви сводится к хорошо отлаженному партнерству двух людей, старающих­ся сделать друг для друга жизнь как можно прият­нее. При таком понимании любви и брака подчерки­вается их ценность как убежища, спасающего от одиночества. Создается союз двоих против мира, и этот эгоизм вдвоем ошибочно принимается за лю­бовь и близость.

Такая близость людей на самом деле отражает рыночные отношения индивидов. Обе личности ис­пытывают одиночество, опасность и тревогу, и их союз — это «одиночество вдвоем», объединенное об­щими интересами и совместным противостоянием враждебному и чужому. Поэтому подлинный ком­форт и ощущение удовольствия от жизни для них недоступны. У них нет счастья и нет любви.

25

Знание друг друга позволяет людям более глубо­ко ощутить их единство. Эту связь в единстве пре­красно выразила С. Вейл: «Одни и те же слова (на­пример, когда мужчина говорит своей жене: «Я люб­лю тебя») могут быть банальными или оригиналь­ными в зависимости от манеры, в какой их говорят. А эта манера зависит от того, из какой глубины че­ловеческого существа они исходят, воля здесь не при чем. И благодаря чудесному согласию они достига­ют той же глубины в том человеке, кто слышит их. Таким образом, слушающий, если он обладает хоть какой-либо способностью различения, различит ис­тинную ценность этих слов».

Способность любить — качество конкретного че­ловека. Она основана на его знании себя, заботе, от­ветственности, уважении к собственной целостности и уникальности, понимании себя. Если же индивид не обладает этими качествами, то он не способен любить ни себя, ни других. Этого ему не дано, как не дано слепому видеть, глухому слышать, немому говорить. Поэтому способность любить собственное «Я» нераздельно связана со способностью любить любое другое существо.

Психологам пока не удалось до конца выяснить, что же следует считать истинной эротической любо­вью и связанным с ней условием нерасторжимости брака — акт ли это воли, решения одного человека полностью соединить свою жизнь с жизнью другого человека, или, напротив, любовь — это результат спонтанной, эмоциональной вспышки, внезапно воз­никшего непреодолимого чувства. Для последней точки зрения важны только характерные особеннос­ти влечения двух людей, захваченных единым по­рывом, и она вовсе не желает признавать такие фак­торы эротической любви, как воля и обязательство,

26

основополагающие для первой точки зрения. Инте­ресно, что психологи находят для этих, казалось бы, противоположных точек зрения весьма убедитель­ные объяснения и признают, что обе они верны — или неверны, так как идея, что отношения супругов могут быть легко расторгнуты, если они безуспеш­ны, ошибочна в той же мере, как и идея, что отно­шения не должны быть расторгнуты ни при каких обстоятельствах.

В таком двойственном положении они усматрива­ют результат парадоксального характера человече­ской природы и эротической любви, выражающего­ся в том, что мы все — единство, однако каждый из нас — уникальное, неповторимое существо.

С одной стороны, все человеческие существа од­ного пола физиологически достаточно схожи, а раз так, то в принципе не должно быть никакой разни­цы, кого любить. Следовательно, эротическая лю­бовь должна быть, по существу, актом воли челове­ка. С другой стороны, если истинная любовь суще­ствует, то она должна гарантировать свое существо­вание в течение всей жизни пары, то есть должна основываться на обязательстве или обещании любить друг друга вечно. Однако одно лишь чувство, пусть даже сильное, не гарантирует, что продлится вечно, а значит, не будет вечна и основанная только на нем любовь. Чувство приходит и уходит, и человек зара­нее не может знать, что в дальнейшем произойдет с его чувствами. Значит, воля человека все-таки необ­ходимый элемент в эротической любви.

На исключительности значения акта воли и обя­зательства в любви построено обоснование нерастор­жимости брака, традиционное для многих народов, у которых партнеры никогда сами не выбирают друг друга. За них выбирают другие.

27

Из-за того, что половое желание в понимании боль­шинства людей соединено с идеей любви, они легко впадают в заблуждение, что они любят друг друга, в то время, когда их физически влечет друг к другу. Этим иллюзиям в значительной степени способству­ет обманчивый характер полового желания. Оно тре­бует слияния, но может быть внушено не только любовью, но и тревогой, и одиночеством, жаждой покорить или быть покоренным, тщеславием и даже потребностью причинять боль и унижать. Половое влечение без любви только на краткий миг создает иллюзию единства, оставляющего чужих такими же чужими, какими они были прежде. Иногда оно зас­тавляет мужчину и женщину стыдиться или даже ненавидеть друг друга, потому что когда иллюзия исчезает, они ощущают свою отчужденность еще сильнее, чем прежде. Естественно, что такой союз имеет мало общего с любовью и не может быть ис­точником жизненных душевных сил, вдохновения, успех