Реферат: В поисках дороги к экономическому росту

Глава 1. В ПОИСКАХ ДОРОГИ К ЭКОНОМИЧЕСКОМУ РОСТУ

К началу лета 1998 года финансовый кризис вынудил новое Правительство перейти к чрезвычайным мерам в рамках антикризисной программы, представленной Государственной Думе 23 июня. Еще в начале 1998 г. стратегической целью экономической политики Правительства было восстановление экономического роста в России. Это отмечено, в частности, в Послании Президента РФ Федеральному собранию 1998 г.: «Экономика стабилизирована, спад остановлен, появились первые признаки роста… У нас сформированы условия для перехода от стратегии преодоления кризиса к стратегии подъема. А в центр внимания текущей политики ставится задача экономического роста»1.

Рыночные реформы 1992—1997 гг. в России привели к передаче большей части национальных активов в частный сектор, резкому расширению доступа к ресурсам, устранению ценовых диспропорций, присущих плановой экономике. Произошла значительная либерализация торговли (в том числе внешней), сближение структуры внутренних цен с мировыми, выход страны на мировые финансовые рынки. Более шести лет реформ, более семи лет экономического кризиса, усталость жителей страны от экономических и социальных трудностей, приближающиеся выборы 1999-2000 гг. требуют трезвой оценки состояния хозяйственного механизма и перспектив экономического развития. Бесспорны успехи в области либерализации экономики, изменении характера потребительского рынка (что на уровне массового восприятия выражается в отсутствии очередей и «дефицита»), создании начальных условий для частнопредпринимательской деятельности. В последние один—два года Правительство столкнулось с малоприятной реальностью: реформы продолжаются, но поворот к экономическому росту запаздывает, и преимущества рыночной экономики в области эффективности производства не могут проявиться в условиях затяжного спада производства.

Ожидания возобновления устойчивого экономического роста как непосредственного результата финансовой макростабилизации базировались на опыте других стран с переходной экономикой. Первой ласточкой стала Польша, где рост возобновился уже в 1992 г., потом Словения и Румыния в 1993 г. В 1994 г. рост был отмечен почти во всех странах с переходной экономикой за пределами бывшего СССР, а также в Эстонии и Литве. В результате, начиная с 1994—1995 гг., многие наблюдатели (в том числе международные эксперты) стали ожидать поворота к росту в России сразу за макростабилизацией. Практически речь шла о том, что приватизированная экономика при условии жестких бюджетных ограничений и подавления инфляции немедленно поворачивает к росту. Возникло представление о росте как естественной награде за глубокие рыночные реформы. Видимо, оно отчасти повлияло и на официальные прогнозы (см. табл. 1.1). С этой точки зрения, ожидания выхода России из переходного кризиса по примеру европейских соседей сыграли плохую службу: решение ряда тяжелых социально-экономических проблем фактически откладывалось до выхода на повышательную траекторию развития.
^ Таблица 1.1. Динамика макроэкономических показателей и прогнозы
(темпы прироста в %)



1991

1992

1993

1994

1995

1996

1997

1998

1999

2000

^ Реальный ВВП

Фактически

–5,0

–14,5

–8,7

–12,7

–4,2

–3,5

0,8










Прогноз, май 1995 г.
















0,0

2,5










Прогноз, дек. 1996 г.



















1,0

3,0

4,5

5,0

Прогноз, янв. 1998 г.






















1,5

3,5

5,0

^ Промышленное производство

Фактически

–8,0

–18,0

–14,1

–20,9

–3,3

–4,0

1,9










Прогноз, май 1995 г.
















0,0

2,0










Прогноз, дек. 1996 г.



















1,0

4,0

6,0

8,0

Прогноз, янв. 1998 г.






















3,0

4,0

5,0

^ Реальные капиталовложения

Фактически

–15,0

–40,0

–12,0

–24,0

–10,0

–18,0

–6,0










Прогноз, май 1995 г.
















1,0

7,5










Прогноз, дек. 1996 г.



















0,5

7,0

10,0

12,0

Прогноз, янв. 1998 г.






















0,0

5,0

6,5

^ Потребительские цены (декабрь к декабрю)

Фактически

160,0

2509

839,9

215,1

131,3

21,8

11,0










Прогноз, май 1995 г.
















20,0

15,0










Прогноз, дек. 1996 г.



















11,8

8,0

7,0

6,0

Прогноз, янв. 1998 г.






















6,3

5,5

4,5

Источники: Госкомстат РФ; программы Правительства Российской Федерации за соответствующие годы


Однако Россия (как и Украина, и ряд других стран СНГ) не перешла к экономическому росту вслед за начальным этапом реформ, что заставляет более критично отнестись к возможностям ориентации на примеры других стран с переходной экономикой. В реальности российские экономисты и политики столкнулись со сложными проблемами, связанными, в частности, с размерами страны и масштабами начальных экономических дисбалансов, острой региональной неравномерностью тяжести кризиса переходного периода. Реакция предприятий, в том числе приватизированных, была далека от ожидаемой; реструктурирование, эффект предложения запаздывали. В центре экономических проблем на микроуровне оказались кризис неплатежей, уклонение от налогов. Без комплексных структурных преобразований и реформы поведения предприятий быстрого перехода к росту не произошло.

В прошедшем 1997 г. темпы экономического роста были незначительными — увеличение реального ВВП на 0,8% находится в пределах статистической погрешности. Вероятность увеличения ВВП в 1998 г. более чем на 1—2% была весьма низкой и до майской остановки железных дорог и обвала на финансовых рынках. Не внушают оптимизма и прогнозные оценки на 1999—2000 гг. Отсутствие роста в экономике и ограниченность финансовых ресурсов государства сужали возможности проведения активной экономической политики, будь то социальной или промышленной, региональной или внешней. Многие важные национальные задачи, включая социальные, культурные, экологические и иные проблемы, не могут быть решены без ощутимого роста экономики. Многочисленные президентские, правительственные и региональные программы не получают адекватного ресурсного обеспечения, во всяком случае они оказываются не выполнимы одновременно.

С этой точки зрения необходимо, видимо, провести инвентаризацию как факторов развития (чтобы не упустить их), так и недостающих элементов, чтобы оценить возможности Правительства за оставшееся до выборов время реализовать программу, способствующую экономическому росту. Одна из проблем российской действительности состоит в том, что экономический анализ тяжело политизирован. Мы полагаем, что сторонники рыночных преобразований должны провести объективную «томографию» состояния рыночной экономики России после шести лет преобразований и определить прагматический выход на путь экономического роста.

Переход к активной политике экономического роста требует предварительного ответа по крайней мере на несколько ключевых вопросов:

Завершился ли (и когда) в России переходный кризис от плановой к рыночной системе хозяйства; произошла ли макростабилизация?

Каковы динамика спросовых факторов в экономике и ближайшие перспективы перехода к подъему?

Каковы условия финансирования подъема, доступности и цены денежного капитала?

Каковы внешние условия функционирования экономики России в настоящее время и в ближайшей перспективе?

Как влияет на выход из кризиса состояние микроэкономической среды?

Как три волны финансового кризиса 1997-1998 гг. повлияли на экономический рост?

Наконец, исходя из имеющихся внутренних и внешних условий, какие именно меры экономической политики могут в наилучшей степени способствовать возобновлению экономического роста в стране?



^ 1. Характер развития экономики в 1996—1997 гг.
Осмысление экономической политики с конца 1996 по начало 1998 г. предполагает ответ на ключевой вопрос: окончился ли в России кризис переходного периода? Разумеется, сам процесс трансформации от плановой к рыночной экономике в России еще далек от завершения по многим, в том числе ключевым параметрам. Но по нашему мнению, основы реально существующей сейчас в России экономической системы были в основном сформированы уже в 1992—1995 гг. Это легко проследить по основным линиям трансформации экономики от плана к рынку.

Либерализация цен, введение свободы внутренней торговли и открытие внешней торговли произошли еще на раннем этапе реформ. Некоторое усиление государственного регулирования в последующие годы не изменило ситуацию сколько-нибудь радикально. К концу 1995 г. макростабилизация приобрела уже вполне видимые очертания. Инфляция была сбита, хотя и не подавлена, было прекращено прямое субсидирование бюджета Центральным банком, сократился бюджетный дефицит. В условиях жесткой кредитно-денежной политики выросли валютные резервы и чистые международные активы. Курс рубля на конец 1995 г. (4 640 руб./дол.) приблизился к паритету покупательной способности. Наконец, к этому времени был решен главный вопрос перехода от плановой социалистической экономики к рыночной — вопрос о передаче прав собственности на основную массу активов. Уже в 1995 г. Россия присоединилась к большой группе стран Центральной и Восточной Европы, в которых доля ВВП, производимого негосударственным сектором, составляла 55—60% (на тот момент только в Чехии этот показатель составлял более 70%). Массовая приватизация в России была закончена в 1995 г. Большинство новых предприятий было уже зарегистрировано.

В течение 1996—1997 гг., разумеется, был достигнут прогресс во многих областях, но принципы хозяйствования предприятий, характер институционально-правовой среды оставались, в общем, теми же, что в 1995 г. С точки зрения анализа хозяйственной динамики это позволяет нам сделать предположение, что развитие российской экономики в 1996—1997 гг. шло уже в рамках новой («российской рыночной») системы, в которой шло эволюционное развитие, и не происходило радикальных изменений в институциональном базисе, характере собственности, организации и функционировании экономических агентов на микроуровне.

Это позволяет предложить первичную периодизацию хода экономического кризиса в России 90-х годов. Оставляя изучение деталей переходного кризиса и его издержек историкам, можно сказать, что в 1990—1991 гг. спад происходил в рамках старой плановой системы, кризис 1992—1995 гг. — в контексте ее быстрого слома и трансформации, а в 1996—1998 гг. — в рамках рыночной системы, свойства которой и возможности перехода к подъему мы рассматриваем ниже.

Кризис в рамках рыночной экономики имеет свои закономерности - в частности, лавинный самоподдерживающийся характер сокращения производства при падении спроса. Но в России спиральное сокращение спроса и производства сопровождалось рядом специфических трансформационных процессов, в том числе переходом к экспорту большинства товаров по мировым ценам вместо внутрисоюзных и внутрисэвовских, с одной стороны, и соответствующим ростом неорганизованного импорта — с другой. Эти процессы особенно наглядно проявились в 1995 г.: вырос выпуск в черной и цветной металлургии, химической промышленности; в то же время окончательно рухнула легкая промышленность, а доля импорта в розничном товарообороте достигла максимума.

Главное свидетельство исчерпания в 1995 г. собственно «переходной» составляющей экономического кризиса лежит в динамике относительных цен. Статистические данные свидетельствуют о том, что структура относительных цен в России приблизилась к структуре цен мирового рынка одним скачком в 1992—1993 гг. Структура внутренних цен в последние годы не претерпевает существенных изменений и остается относительно стабильной в сравнении с теми резкими трансформациями, которые были характерны для 1992—1993 гг. (рис. 1.1). Это означает, что существенное перераспределение финансовых ресурсов между отраслями лишь за счет изменения цен стало практически невозможным. Прибыльность или убыточность отраслей и предприятий будет в дальнейшем определяться реальным объемом производства, а не динамикой относительных цен. В свою очередь, динамика объемов производства стала в большой степени зависеть от платежеспособного спроса. Именно это позволяет анализировать развитие российской экономики в последние годы в рамках рыночных теорем.





Примечание: Отношение стандартного отклонения темпов роста цен производителей в 11 отраслях промышленности к среднему темпу роста.
^ Рисунок 1.1. Коэффициент вариации темпов роста оптовых цен в отраслях промышленности
Если считать переходный кризис, связанный в большой степени с шоком резкого изменения условий хозяйствования и относительных цен, в общем завершенным в 1995 году, то продолжение кризиса в последующие годы можно рассматривать как явление, определявшееся уже собственными закономерностями. Большее сокращение производства в 1996 г. по сравнению с 1995 г. отражало жесткую монетарную политику 1995 года, осложненную такими «внешними» (по отношению к экономической жизни) факторами, как выборы 1996 г.

Победа Б. Н. Ельцина на выборах 1996 г. обеспечила преемственность власти, условия для продолжения политики реформ. Вместе с тем неизбежно возникает вопрос о цене этой политической победы для экономики России в целом и для возможностей восстановления экономического роста в частности. С точки зрения нашего анализа важно то, в каких объективных условиях оказалась экономика страны после выборов 1996 г., к моменту формирования бюджета 1997 г. и экономических программ Правительства.

Объективно в 1996 -1997 гг. (до осени) внешние условия для товарного экспорта и заимствования средств были лучшими за длительное время (подробнее см. ниже). В 1996 г. вырос как физический объем российского экспорта, так и цены на многие товары, особенно на нефть. Темпы экономического роста в мире — то есть рост экспортных рынков — были самыми высокими за 90-е годы: условия экспорта, инвестирования, притока иностранного капитала были наиболее благоприятными. Россия впервые получила кредитные рейтинги и смогла вновь начать заимствовать на мировом рынке по вполне умеренным ценам, сбивая внутренние ставки процента по государственным долговым обязательствам. Мировые потоки капиталов в развивающиеся страны резко выросли и достигли максимума. Если бы в этот период в российской экономике вызрели внутренние условия поворота к росту, то подъем мог бы стартовать в весьма благоприятных условиях, уникальных для нынешнего десятилетия.

Как мы теперь понимаем, 1996 г. был упущен для структурных реформ и перехода к росту в условиях мирового подъема и благоприятных мировых цен. В условиях высокой политической неопределенности отрицательное воздействие на экономику оказалось весьма серьезным: бегство капиталов из-за политической неопределенности, откачка средств на политические компании, падение собираемости налогов и т.д. Эту цену можно измерить достаточно просто — 195% доходности ГКО в июне 1996 г. С таким уровнем процентных ставок легко получить определенный приток портфельных инвестиций, но при падающей инфляции и растущем реальном проценте нельзя надеяться на подъем внутренних инвестиций. К концу 1996 г. Правительство смогло удержать под контролем ситуацию в области инфляции, но три ключевые проблемы оставались нерешенными: структурные реформы, бюджетный кризис и цена капитала. Тот факт, что значительная масса рыночных преобразований оказалась достигнута к концу 1995 г., не означает, что все преобразования и реформы были проведены: не появился массовый эффективный хозяин, структурные преобразования запаздывали, сохранялся значительный бюджетный дефицит. Становилось ясным, что без решения этих проблем невозможен переход к экономическому росту.

За годы реформ произошло накопление значительного социального взрывчатого материала. Дело заключается не только в резком усилении социального неравенства (независимо от способа измерения), хотя быстрый переход от квази-эгалитарного к почти «бразильскому» обществу сыграл свою роль2. Слабость социальной базы реформ объясняется многими факторами. Среди них и то обстоятельство, что «дореволюционные» группы с профессиональным образованием и средними доходами очень много потеряли в своем социальном статусе на фоне быстрого формирования класса нуворишей. Снижение жизненного уровня большей части населения, наблюдавшееся в большинстве стран переходной экономики, затянулось на столь долгий период, что стало невыносимо для тех групп, которые чувствуют себя забытыми, включая учителей, работников оборонных предприятий и т.д. В то же время не было проведено сжатия социальных обязательств государства. Ожидания покровительства и защиты со стороны федерального Правительства у значительных групп населения были лишь временно приглушены кризисом. На острие борьбы оказались жертвы дисфункциональности системы платежей и отношений собственности (шахтеры), а также представители ранее общественно престижных отраслей, сжимающихся и «забытых» в условиях кризиса – ученые и учителя.

Рассмотрение экономического спада в России в 1996—1997 гг. как явления, определяемого не трансформационным кризисом, а характером воспроизводственных процессов в постреформенной экономической системе, позволяет внести некоторую строгость в процесс выработки экономической политики. Проблема перехода от длительного застоя (депрессии) к росту исторически была актуальна для циклического развития западных стран во второй половине XIX — первой половине XX в. Этот опыт во многом применим к современным российским условиям, поскольку экономические колебания в XIX—XX вв. были характерной чертой среднеразвитых (по современному счету) стран с рыночной экономикой со значительными дисбалансами между реальным и финансовым сектором, высоким удельным весом крупной тяжелой промышленности, относительно низким качеством экономической информации, высокой неопределенностью перспектив развития.

Передовые развивающиеся страны и многие страны с переходной экономикой в настоящее время имеют много общего с «большой семеркой» 1920—1930-х и, отчасти, 1950-х годов: до информационной революции, до глобализации, до развития системы международных экономических соглашений (ВТО и пр.), до общего перехода к «щадящему» регулированию экономики, основанному на поддержании определенных параметров системы под контролем государства вместо попыток «руководить» экономическим ростом и циклом.

Страны с переходной экономикой отличаются от развитых стран в основном незавершенностью процесса формирования институционально-правового основания рынка, неадекватностью отношений собственности и контроля, значительной остаточной ролью государства в экономической жизни и конкуренции, слабостью частного финансового сектора экономики, что выражается в недостаточно высокой капитализации и низких кредитных возможностях системы. Хрупкость экономического роста, часто прерываемого кризисами (в особенности финансовыми), стран с формирующимися рыночными отношениями может быть связана с тремя группами причин: слабостью рыночных сил и стимулов роста, общими закономерностями экономических колебаний стран с рыночной экономикой среднего уровня развития и с негативными внешними воздействиями процессов в мировой экономике, находящимися вне контроля бизнеса и правительства любой отдельной страны. Соответственно, выход из депрессии может состоять для развивающейся (переходной) страны в совершенствовании рыночного механизма; собственно мерах, традиционно применяемых в рыночной экономике для вывода системы из равновесия «внизу»; преодолении негативных внешних факторов.
^ 2. факторы СпросА
По официальным данным, в 1997 г. стабилизировалось или несколько улучшилось большинство макроэкономических показателей. Впервые за 90-е годы не сократился объем валового внутреннего продукта и вырос объем промышленного производства, стабилизировалось производство продукции сельского хозяйства, вырос розничный товарооборот. Возросли реальные личные доходы и потребление. Оценки загрузки мощностей, ожидания в промышленности и настроения потребителей переменились к лучшему осенью 1997 г. Годовая инфляция снизилась до 11%, цены производителей промышленной продукции выросли всего на 7,4%. Впервые за годы реформ рост цен производителей отставал от роста цен конечного потребления. Медленнее цен конечного потребления росли и цены реализации сельскохозяйственной продукции, тарифы на грузовые перевозки. Это означает, что в целом по экономике добавленная стоимость впервые за годы реформ росла быстрее материальных затрат.

В 1997 г. при росте общего объема промышленного производства на 1,9% наиболее быстрыми темпами увеличивалось производство в цветной металлургии (за счет экспорта) и в машиностроении (в основном в автомобилестроении, за счет повышения внутреннего спроса). Заметно выросли объемы производства и в медицинской промышленности (на 15%). Впервые появились признаки стабилизации в легкой и пищевой отраслях. Отечественные производители продуктов питания начали конкурировать с зарубежными. В первую очередь это касается мясо- и молокоперерабатывающих заводов, которые оказались способны внедрить новые технологии, улучшить качество и товарный вид производимой продукции. Второй год подряд, несмотря на общее падение выпуска, сокращается доля импорта в товарообороте (с 54% в 1995 г. до 49% в 1997 г.): началось неизбежное «выдавливание» импорта потребительских товаров повседневного спроса, хотя и от исключительно высокого уровня.

Макростабилизационные реформы последних лет в России были сфокусированы на борьбе с инфляцией и попытках сократить расходы федерального бюджета путем секвестра, а в долгосрочном плане — через ускорение структурных реформ. Параллельно шло понижение стоимости обслуживания государственного долга путем переключения на внешние, более дешевые, источники заимствований. Последнее почти удалось — если бы не финансовый кризис в ЮВА.

Подавление инфляции и финансовая стабилизация были осуществлены мерами жесткой кредитно-денежной политики, которая традиционно означает ограничение спроса. Но в 1997 г. ключевой стала задача стимулирования спроса, рост которого является условием перехода от депрессии к оживлению. В связи с этим необходимо понять, какие спросовые факторы (и как быстро) будут вытягивать экономику на начальном этапе, до включения механизмов саморазвития. В частности, возможно ли действие того или иного фактора (комбинации факторов), которые могли бы привести к выходу из депрессии и последующему ускорению роста3.

Анализ спросовых факторов рыночной экономики является одним из ключевых элементов политики роста — своего рода «обязательной программой» при выработке долгосрочной стратегии и текущих экономических решений. Обсуждение динамики спросовых показателей может дать ответ на вопрос о том, сможет ли российская экономика выйти на траекторию быстрого роста с инвестиционным подъемом и восстановить свой экономический потенциал, но уже на базе рыночной экономики и более высокой эффективности.

Остановимся вначале на конечном потреблении, которое составляет около 75% совокупного спроса (см. табл. 1.2). Общее падение ВВП на 38,2% за 1992—1996 гг. выразилось в значительно меньшем сокращении личного потребления. Особенности российской статистики заставляют измерять уровень потребления в стране прежде всего величиной реального объема розничного товарооборота. Нижняя точка падения этого показателя отмечена в 1996 г. — примерно до 85% от уровня 1990 г. Доля личного потребления в ВВП выросла в последние 3 года примерно до 50%. Столь значительная разница в падении ВВП и личного потребления типична для стран, переходящих от плана к рынку, благодаря сокращению долей накопления и государственного потребления.
^ Таблица 1.2. Темпы прироста компонентов совокупного спроса, %



Показатель

1991

1992

1993

1994

1995

1996

1997

1997

























стр-ра

Валовый внутренний продукт (использованный)

–4,6

–14,6

–7,6

–11,7

–4,5

–5,0

0,9

100,0




























Расходы на конечное потребление

–6,1

–5,2

–1,0

–3,1

–2,7

–2,1

1,8

74,7

Домашние хозяйства

–4,6

–3,0

1,2

1,2

–2,8

–3,1

2,4

50,9

Государственные учреждения

–11,3

–11,8

–6,4

–2,9

1,1

0,2

0,5

21,6

Некоммерческие организации, обслуживающие домашние хозяйства

34,5

–1,0

0,2

–35,9

–30,5

0,0

–0,3

2,2

Валовое накопление

–2,3

–36,9

–29,4

–31,2

–10,8

–17,7

0,6

22,6

Валовое накопление основного капитала

–15,5

–41,5

–25,8

–26,0

–7,5

–19,0

–2,2

20,0

Изменение запасов материальных оборотных средств

264,1

–29,2

–37,4

–47,1

–30,4

–5,2

27,6

2,6

Чистый экспорт товаров и услуг

171,4

717,1

23,2

–13,0

3,2

21,5

–13,5

2,7

Источник: Госкомстат РФ.


Формирующийся рынок немедленно после либерализации — и в большой степени с помощью «челноков» — резко активизировал международную торговлю. Первоначальный импульс потребительских предпочтений стимулировал рост импорта потребительских товаров. Поэтому, хотя общее внутреннее производство потребительских товаров сократилось минимум на 55%, оно было замещено импортом (рис. 1.2). В этом отличие потребительской сферы от накопления, где производство инвестиционных товаров и инвестиции упали примерно на одну глубину. Переориентация импорта на потребление усугубила кризис в отраслях, производящих потребительские товары, но частично демпфировала социальные проблемы, увеличив занятость в торговле и обеспечив определенную стабильность физического объема потребления (хотя и за счет низкокачественных товаров).


^ Рисунок 1.2. Потребление и импорт
Отмеченное выше увеличение реальных доходов на 3,5% в 1997 г. оказало обычное воздействие на поведение потребителей. При низкой норме сбережений население превращает прирост доходов в товарный спрос. С середины 1997 г. наметился заметный рост покупок непродовольственных товаров. Увеличение в 1997 г. розничного товарооборота на 2,5% и ожидаемый такой же рост в текущем году позволяют считать, что нижний пик кризиса действительно позади.

Степень воздействия личного потребления на выход из кризиса будет определяться характером конкуренции национальных и импортных товаров, скоростью прихода иностранных инвестиций в соответствующие отрасли, курсом рубля, вообще способностью наших предприятий создать быстрый «эффект предложения». Эти факторы неизбежно окажутся в фокусе экономической политики в большей степени, чем в предшествующие годы. На динамику потребления большое влияние будет оказывать социальная дифференциация. Небольшое сокращение дифференциации в 1996—1997 г. не меняет ситуацию с точки зрения воздействия спроса населения на макропроцессы.

Основные доходные группы населения ведут себя различным образом в области потребления с точки зрения перехода к росту. Как показал опыт 1997 г., низко- и среднедоходные группы используют основную часть прироста дохода для восстановления потребления, при этом рост потребления частично идет за счет падения сбережений. Состоятельная часть населения (частично под влиянием финансового кризиса) использовала рост доходов 1997 г. не столько для наращивания потребления, сколько еще более увеличила покупку валюты и сократила организованные сбережения.

Дальнейший рост доходов и расходов низко- и среднедоходных групп очень важен с точки зрения социальной стабильности, хотя возможности повышения доходов этой части населения довольно ограничены. В условиях трудностей финансирования социальных программ и необходимости фискального оздоровления трудно ожидать роста доходов «бюджетников» или бедных и соответствующего увеличения потребительского спроса в стране. В любом случае, рост доходов небогатых и бедных будет вести к увеличению потребительского спроса, а не сбережений. А с точки зрения роста накопления экономика нуждается не столько в увеличении потребления среднедоходных групп, которые предъявляют основной спрос на потребительские товары, сколько в росте их связанных сбережений. Но желательное (для финансовых рынков) повышение нормы сбережений населения означало бы в первую очередь необходимость определенного самоограничения потребления со стороны относительно состоятельных (сберегающих) слоев общества и относительное ослабление совокупного потребительского спроса.

Впрочем, увеличение доходов низко- и среднедоходных слоев населения (в том числе адресная поддержка бедных и социально уязвимых групп) может увеличить спрос на относительно дешевые национальные товары. Как отмечалось выше, мы уже наблюдаем вытеснение импорта (часто продукцией иностранных фирм, но производимой в России), что потенциально может стать важным фактором роста внутреннего производства. Что же касается состоятельных слоев, то и они могут вернуться к отечественным продуктам, но лишь при условии гарантий их высокого качества.

^ Государственное потребление в рыночных экономиках обычно играет антициклическую, стабилизирующую роль. В российских условиях это в общем наблюдалось в 90-е годы, однако бюджетный кризис заставляет изменить эту политику именно на пороге выхода из депрессии. В условиях низкой собираемости налогов и ограничения расходов федерального бюджета, растущей дефицитности областных бюджетов государственное потребление будет, по-видимому, стагнировать и не сможет дополнительно подтолкнуть процесс оживления.

Решение бюджетного кризиса путем сокращения расходов окажет краткосрочное отрицательное воздействие на совокупный спрос, которое лишь с течением времени компенсируется удешевлением кредита. Нынешние попытки сократить чиновничество приведут (если будут фактически реализованы) к двум последствиям — некоторому усилению давления на рынок труда и сокращению спроса.

Перспективы значительного увеличения инвестиционного спроса пока также не слишком благоприятны. В развитых странах импульс к выходу из кризиса часто дает жилищное строительство, которое может начать расти при низких ставках процента. Другим источником инвестиционного спроса в конце кризиса могут служить государственные непроизводственные инвестиции (местных органов власти), обеспечиваемые за счет заемных средств. В России же общий процесс накопления пока определяется прежде всего динамикой производственных инвестиций, а они зависят в первую очередь от текущего состояния экономики и особенно размера собственных средств предприятий и органов государственной власти.

В 1996—1997 гг. непроизводственные инвестиции фактически сократились на одну треть (см. рис. 1.3). Под воздействием бюджетного кризиса (на всех уровнях) особенно резко — на 20% — сократилось жилищное строительство (с 41 млн. кв.м в 1995 г. до 32,6 млн. кв.м ввода в 1997 г.). Падение государственного (федерального) строительства было частично компенсировано его ростом в частном секторе. Но при этом на 30% упало строительство жилья в смешанном (т.е. частично субсидированном) и муниципальном секторах.




Примечание: Реальные кредиты и прибыли получены путем дефлирования номинальных значений на ИПЦ.
^ Рисунок 1.3. Динамика реальных инвестиций и инвестиционных ресурсов (1990=100)

Здесь проявилась та же закономерность, что действует и в сфере производственного накопления: чем сильнее зависимость реальных инвестиций от собственных средств инвестора (а не от бюджета), тем сильнее влияние кризиса. По мере исчерпания скрытого субсидирования и развития бюджетного кризиса исчез относительный иммунитет жилищного строительства. В рыночной экономике отсутствие или высокая цена долгосрочного кредита, необходимого для строителей, и недоступность кредита для домохозяйств не могут быть компенсированы ничем. К сожалению, это означает, что до изменения ситуации с финансированием нельзя рассчитывать на этот сектор как лидирующий в «раскручивании» инвестиционного спроса. Без развития ипотечного кредита и системы залога трудно ждать изменения ситуации.

Пока сокращение инвестиций в жилье перевешивает первые признаки стабилизации инвестиций в производственной сфере с точки зрения влияния на совокупный инвестиционный спрос. Несколько более устойчивыми в последние годы были вложения в нежилищные непроизводственные объекты, что было, видимо, связано с попытками регионов и городов поддерживать инфраструктурные проекты, а также с сооружением объектов в финансовой сфере и услугах. Однако трудно ожидать серьезного бума в этой сфере до начала общего подъема. Потребности большинства отраслей и регионов в радикальном обновлении основных фондов будут зависеть от ограниченных государственных ресурсов, за исключением явно прибыльных проектов.

В рыночной экономике производственные инвестиции обычно несколько запаздывают при выходе из кризиса — лидирующая роль приходится на жилищное строительство и общественные инвестиции инфраструктурного характера. По самой логике принятия решений в корпорациях, производственные инвестиции реагируют лишь на повышающийся спрос – бум обычно приходится уже на более поздние стадии экономического роста. При этом, если общий рост производства возможен и при высоком реальном проценте, то инвестиционный бум в этом случае, конечно, нереален. Долгосрочная норма прибыльности (определяемая в момент принятия решений) для любого проекта, базирующегося на кредите, должна существенно превышать ставку реального процента, тогда как выгодность долгосрочных проектов ограничена конкуренцией.

В России инвестиционный бум является своего рода официальной мечтой, поскольку с ним связывают надежды на возрождение национального машиностроения. Правда, судя по динамике импорта машин и оборудования в предыдущие годы, быстрый экономический подъем скорее всего приведет к массовым закупкам импортной техники. Поэтому есть опасность, что окончательная потеря национального рынка машиностроения произойдет не в годы кризиса, а — что особенно обидно — в годы подъема. Однако не исключено, что постепенный выход из депрессии при некотором росте вложений в машиностроение сможет создать спрос на отечественную технику, дав отрасли время приспособиться к новым рыночным условиям и обеспечить предложение конкурентоспособной продукции.

Заме