Реферат: Словарные фантомы

В. В. Шаповал

2002

Впоследнее десятилетие вышло немало словарей, которые расширяли нашепредставление о малоизвестных или социально ограниченных формах устной русскогоречи. Достигнутые успехи позволяют заключить, что «общие закономерности,периодизация, тенденции функционирования и стратификация русской сниженнойлексики (т.е. арго, жаргона, сленга и мата) уже достаточно всесторонне изучены,прежде всего социолингвистами» (Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой сл.русского жаргона. СПб., 2000. С. 5). При этом многими специалистами справедливоотмечается «разнородность и разнокачественность» источников иуказывается на необходимость особо тщательной их проверки.

Нижея хотел бы рассмотреть уникальные случаи, которые не всегда или не вполнеукладываются в схемы проверки данных, разработанные в традиционной текстологиии источниковедении. Для подобных явлений существуют термины ложное слово,слово-призрак и др. Думается, в сфере таких лексических недоразумений наряду склассическим случаем (ошибками в тексте, принятыми за чистую монету позднейшимпереписчиком и/или читателем) можно выделить особую группу словарных фантомов,которые возникли под пером составителей словарей. Специфика словаря как текстаприводит к тому, что слово, стоящее «с правой стороны», наиболееподвержено воздействию ошибок: во-первых, это зачастую малоизвестное слово,потому оно и является толкуемым, во-вторых, слово, поставленное в алфавитныйряд, скорее всего не встретится в словаре второй раз, то есть ошибка, развозникнув, может быть исправлена только на основе внешних источников. Самсловарь не только не обладает ресурсами для исправления слова, но уже самимфактом помещения слова справа подтверждает выбранное написание слова исимволически узаконивает его существование. Если мы говорим о перифериисловарного состава русского языка, то есть жаргонной и сниженной лексике, тоуказанные опасности заметно возрастают. Словари жаргона вообще ориентированы наотбор редких слов, а среди них и слов необычного вида. Кроме того очевидно, чтотрудно представить себе эксперта, который одинаково глубоко вник вспецифический и изменчивый неформальный словарь различных групп артистов,библиофилов, бизнесменов, воров, картежников, коллекционеров, компьютерщиков,кришнаитов, летчиков, милиционеров, моряков, наркоманов, политзаключенных,реэлторов, спортсменов, хиппи, школьников и т.д. Поэтому составителю словаря,как правило, требуется приложить немало целенаправленных усилий, чтобы преодолеть,так сказать, обаяние жаргонной экзотики и «презумпцию реальности»уникального слова, заявленного в источнике, даже если его описание вызываетзаконные сомнения.

Далеепредлагается несколько примеров лексических фантомов, возникших в современныхрусских жаргонных словарях: 1) скрин'ночь' < 'сундук, ларь'; 2) лашла'недуг; враг, недруг' < лепила 'врач'; 3) тута 'уныние' < туга 'уныние'; тута'наркотики для инъекций' < латинское gutta 'капля'; 4) небуди 'кровный враг'< цыганское (Цент. Европа, из слав. языков) narody 'побратимы'; 5) пламена'мех' < цыганское (Цент. Европа, из слав. языков) plamena 'мехи кузнечные'.

Скрин'ночь' < 'сундук, ларь'

В4 известных мне словарях описано слово скрин 'ночь' (Мильяненков Л.А. По тусторону закона. СПб., 1992. С. 233); с пометой ин[оязычное] (Словарьтюремно-лагерно-блатного жаргона. — Одинцово, 1992. С. 226; Балдаев Д.С.Словарь блатного жаргона. М., 1997. Т. II. С. 43); с пометой угол[овное](Мокиенко, Никитина. Ук. соч. С. 544). Происхождение слова неизвестно. Сравнимоднако: скринъ м., скринка ж., -ночка, стар[инное,]… укладка, сундукъ…(Даль В. И. Толк. сл. Т. IV. С. 209). У Даля приведены три варианта слова,третий (уменьшительное производное женского рода) дан сокращенно: -ночка, всовременном словаре могла бы стоять сокращенная запись с тильдой (~): *скри|н,~нка, ~ночка. Очевидно, часть слова после тире приняли за толкование *ночка.Позднее уменьшительность толкования, надо полагать, показалась стилистическинеуместной, поэтому ее убрали. Выяснение целей включения выписки из словаряДаля в словарь современного криминального арго в статусе самостоятельного словаотносится к задачам реконструкции ситуации, в которой собирались словарныематериалы. Независимо от успехов в этом направлении, уже ясно, что слово скринв значении 'ночь' является словарным фантомом, возникшим на основе выписки изсловаря Даля, произвольным образом трансформированной.

Лашла'недуг < враг, недруг' < лепила 'врач'

Япочти уверен, что никто не слышал слова лашла 'враг', однако в словарях онодокументировано довольно солидно. Впервые, видимо, оно напечатано в 1979 г.(Воривода И.П. Сборник жаргонных слов и выражений. Алма-Ата, 1979; перепечатанов: Собрание русских воровских словарей. Нью-Йорк, 1983. Т.4. С. 174; обзористочников дан в: Мокиенко, Никитина. Ук. соч. С. 311 и др.).

Второезначение 'болезнь, недуг' в последнем словаре возникло в результате опечатки,ср.: лашла (без ударения) враг, недруг (Словарь, 1992. С. 126; Балдаев Д.С. Ук.соч. Т. I. С. 224); с пометой угол[овное] '2.Болезнь, недуг' (Мокиенко,Никитина. Ук. соч. С. 311). Итак, толкование 'недруг' в результате утраты буквы«р» превратилось в 'недуг', а затем было дополнено синонимом'болезнь'.

Минскийсловарь 1994 года неожиданно дал подсказку, которая помогла в общих чертахвосстановить историю ошибки: лашла 'врач' (Щербакова О.И., Бруева Е.Т.Социально-корпоративная лексика. Минск, 1994. С. 104). Дело в том, что смешениерукописных г и ч — чрезвычайно распространенная ошибка, поэтому дистанция междутолкованиями 'врач' и 'враг' оказывается критической. Версия о том, что лашла — это искаженное лепила казалась мне перспективной, однако она не могла бы бытьобоснована без промежуточного свидетельства, представленного в минском словаре.

Попробуемк столь противоречивому материалу подойти с набором тех процедур, которые даютхорошие результаты при анализе списков древнерусских источников. «Всякийпечатный текст… мы можем рассматривать как список произведения» (ЛихачевД.С. Текстология. М.-Л., 1962. С. 430). Сравнение разночтений на букву«Л» в ряде указанных изданий дало следующий результат. Несмотря нато, что толкование 'врач' представлено только в одном, да к тому же довольнопозднем и географически периферийном «списке», — сказали бы мы, будьперед нами древняя рукопись, — у нас есть веские основания считать этотолкование более ранним, то есть исходным. Ведь в том же круге источников взначении 'врач' наряду со словом лашла регулярно встречается слово лепила.Реальность последнего можно легко подтвердить наблюдениями над живой речью.Использовалось оно и в художественных текстах нашего времени.

Графическийанализ убеждает нас в том, что разночтения, затронувшие форму написаниязаглавного слова лепила, могут быть объяснены смешением близких по начертаниюбукв и сдвигом границ между буквами. Явление редкое в уставе и полууставе, ночитателей скорописи этим не удивишь. Явление невозможное в печатном тексте, новсе словари проходят через стадию «рукописной сборки». Надо сказать,что на этой стадии (в виде картотеки) словари особенно уязвимы.

Частьслова лепила (буквы 2, 3, 4) может быть прочитана и, далее, скопированапо-разному. Так называемое графическое «переразложение» элементовмежду буквами может дать такие, например, «очитки»: *лагила, *лапела,*ласила, *лашла и т.д. Тот факт (а это несомненный факт, ибо он уже подтвержденнепреднамеренным «экспериментом» с участием десятков составителейсловарей, криминалистов и лексикографов, то есть людей не толькопрофессионально зорких, но и весьма недоверчивых), что замещение слова лепиласловом лашла не вызвало ощутимых протестов (слово не вычеркивалось припереиздании), говорит о том, что «вчитывание» этого нового варианта впетли рукописного лепила многим показалось правдоподобным и даже правомерным.При этом е и первый элемент буквы п образовали а, а второй элемент п и и былисложены в ш.

Такимобразом, лашла — это лексикографическая мнимость, словарный фантом. Есть всеоснования внести эту словарную «очитку» за ее небывалую стойкость висторию жаргонных наименований лепила, лепило, лепушок 'врач, санитар',возникших в речи как вольная трансформация слова лепком, липком 'то же'(Словарь, 1992. С. 126-7). Все они как будто связаны с лепить. Однако этонародная этимология. Связь показалась органичной, поскольку лекарь, по мнениютворцов жаргона, то пластыри, то «горбатого лепит», то есть 'врет'. (Ср.врач — исторически производное от врать 'исполнять заговор'.) Всё это — просторечные замены слова лекпом 'лекарский помощник'. Рядом с этиминародно-этимологическими переоблачениями наименования представителя (обычномладшего) медперсонала должно соседствовать описание лексикографическогоказуса: «лашла 'враг' — мнимое слово, неверно прочитанное лепила'врач'».

Неисключено, что среди описок-очиток это своеобразный рекорд. Все-таки 4 буквы из10 (слово и толкование) — это сорок процентов.

Тута'уныние' < туга 'уныние'; тута 'наркотики для инъекций' < *гута <gutta (лат.) 'капля'  тута, -ы, ж. 1.Угол[овное]. Уныние, грусть, тоска.2.Нарк[отическое]. Наркотики для инъекций (Мокиенко, Никитина. Ук. соч. С.604). Первое значение впервые появляется в тех же трех словарях, где отмечено ислово скрин 'ночь' (Мильяненков Л.А. Ук. соч. С. 252; Словарь, 1992. С. 250;Балдаев Д.С. Ук. соч. Т. II. С. 89). Якобы уголовное тута сравнимо с описаниемсомнительного слова у Даля: тута? ж., кал[ужское,] уныние, тоска, грусть, скука(Ак[а]д[емический] Сл[о]в[арь,] не туга ли?) (Даль В. И. Толк. сл. Т. IV. С. 445). Это,как предполагал Даль, искажение народного туга. Видимо, прямо из словаря Даляоно и было списано в жаргонные словари.

Второезначение 'наркотики для инъекций' приводит нас к исходному жаргонному гута,гута-густрица 'желудочные капли, содержащие опий', искаженному в тута'наркотики для внутренней инъекции' (Толк. сл. угол. жаргонов. М., 1991. С. 44,179 и др.), от лат. мед. gutta gastrica 'капли желудочные', из которых варитсяпримитивный наркотик для инъекций. Ложное прочтение gastrica как g[U]stri[TS]астало возможно в некачественной рукописной копии (смешение а — и). Кроме того,чтение с всегда как [ц] характерно для славянских и прибалтийских алфавитов. Похоже,в одной словарной статье встретились два словарных фантома, случай уникальный.

Небуди'кровный враг' < цыг. (Цент. Европа, из слав. языков) narody 'побратимы'

Словонебуди 'кровный враг' фигурирует все в тех же трех словарях, где за жаргонныеслова выдаются замаскированные выписки их Даля. Оно дано с пометойм[ежду]н[ародное] (sic!) (Мильяненков Л.А. Ук. соч. С. 177) и с пометойин[оязычное] (Словарь, 1992. С. 153; Балдаев Д.С. Ук. соч. Т. I. С. 275). Ввиде «небуди, неизм[еняемое], угол[овное] 'кровный враг'» со ссылкойна те же источники оно перешло в «Большой сл. русского жаргона»(Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. СПб., 2000. С. 382).

Любопытно,что в немецких словарях, описывающих криминальный жаргон Gaunersprache, читаем:Nebudy 'Blutsfreunde [побратимы (мн. ч.)]' (Wolf S.A. Woerterbuch des Rotwelschen:Deutsche Gaunersprache. — Mannheim, 1956. № 3831). Предположительно, это слово было переведено на русскийслишком буквально *кровный друг, (Blut 'кровь', Freund 'друг'), а потом«отредактировано» в соответствии с преобладающей сочетаемостьюприлагательного кровный как кровный враг.

Хотяу З.А. Вольфа слово (кстати, приведенное только во множественном числе) неимеет этимологического комментария, я рискнул бы сопоставить его с синонимом,представленным в тех же русских источниках, но только в единственном числе:народос, -а, м., угол[овное] 'приятель, товарищ' (Мокиенко, Никитина. Ук. соч.С. 376 и др.). Это тем более уместно, что и в словарях немецкого жаргона оноимеется: Narodos 'Freund [друг]' < цыганское (Wolf S.A. Op. cit. № 3798).Слово Narodos не случайное напоминает славянское народ. Оно было заимствовано внекоторые цыганские диалекты Центральной Европы и приобрело значение 'друг изместного народа, приятель из не-цыган, побратим'.

Теперьобратимся к слову Nebudy. Если вслед за чешским и словацким принять в качествеисходной форму множественного числа Narody (со знаком долготы над а), тоизолированная форма множественного числа Nebudy может быть объяснена какрезультат ошибочного чтения слова Narody. А именно: первая петля рукописного аотождествлена с е, гипертрофированный знак долготы-ударения в связке со вторымэлементом а и первой петлей ч-образного немецкого строчного r были ошибочнособраны в букву b, а остаток r и первый полуовал о опознаны как u.

Такимобразом, слово небуди 'кровный враг', отраженное в 4 русских словарях, — этословарный фантом второго порядка: 1) исходное «немецкое» Nebudy — фантом, возникший под пером полицейских лексикографов, 2) небуди,сконструированное на его базе в русских жаргонных словарях, приобретает к томуже невероятное толкование, антонимичное исходному, и грамматическуюхарактеристику (единственное число), противоречащую заявленной для исходногослова-фантома (множественное число).

Пламена'мех' < цыг. (Цент. Европа, из слав. языков) plamena 'мехи кузнечные'

Словарнаястатья пламена, -ы, ж., угол[овное] 'мех, меха, меховые изделия' (Мокиенко,Никитина. Ук. соч. С. 439) содержит отсылки к тем же 3 словарям: пламена 'мех',с пометой м[ежду]н[ародное] (sic!) (Мильяненков Л.А. Ук. соч. С. 195); 'мех,меховое изделие' с пометой ин[оязычное] (Словарь, 1992. С. 176; Балдаев Д.С.Ук. соч. Т. I. С. 320).

Каки многие другие слова с подобными пометами, это слово имеет параллель внемецких словарях Gaunersprache: Plamena 'Blasebalg' [мехи кузнечные] (WolfS.A. Op. cit. № 4221). Как и предыдущее Narodos, оно не отражает специфическогокриминального понятия, а было взято в немецкий словарь из цыганского диалекта,видимо, просто для полноты коллекции. Кроме того, довольно очевидна его связь сформой множественного числа славянского слова пламя (чешское, словацк. plamen ипроч.). Ошибка в толковании в русских словарях возникла в связи с заменой мехи(кузнечные) на меха (предметы одежды). От словаря к словарю в процессе «стилистическойшлифовки» эта ошибка обставлялась все большим числом пояснений, неоставлявшим пути назад: мех > мех, меховое изделие > мех, меха, меховыеизделия.

Для«пополнения» ряда русских жаргонных словарей был использованнеустановленный словарь немецкого криминального жаргона (Gaunersprache). Этобыл, предположительно, словарь, помещенный в третьем томе издания: Bauer,Guenter: Moderne Verbrechensbekaempfung. Luebeck, 1970. Bd. 1-3. Именно этоиздание упоминается в словаре Лев Мильяненкова. Однако третий том оказалсянедоступен.

Каки в случае с выписками из словаря Даля, обнаруживаемыми в тех же источниках(Мильяненков Л.А. Ук. соч.; Словарь, 1992; Балдаев Д.С. Ук. соч.), вопрос оцели этих экзотических выписок из немецкого словаря (на него ответа нет)следует отделить от вопроса о причинах превращения их в слова якобы русскогожаргона. Включение было поэтапным. Лев Мильяненков в 1992 г. приводит эти словав качестве образчика «международного жаргона преступников», неимевшего — как он указывает — хождения в СССР. К сожалению, уже в этом словареони были даны в общем алфавитном порядке. В двух других словарях они получилипомету «иноязычное» (из языков народов СССР). В дальнейшем эти пометыбыли заменены пометой «уголовное», то есть стали полностью равноправныс другими жаргонными словами, приведенными не только в этих, но и ранее вомногих других словарях. Ясно, что все пять рассмотренных слов — это словарныефантомы. Этих слов не существует, несмотря на то, что их описание производитвпечатление полноценной словарной статьи со всеми необходимыми элементами.

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта rusjaz.da.ru/