Реферат: Литературоведение
Владислав Николаенко
Имена разных наук часто кончаются на -логия. Всякий школьник знает,что это – от греческого слова “наука”. Это верно, но первое и главное значениегреческого logo – “слово, речь”. И в слове филология последняя часть – не та,что в слове биология. Филология – любовь к слову. Так называется целый ансамбльнаук, который изучает основу человеческой культуры – общение людей посредствомречи. Филология появилась ещё в древности, когда язык древних памятников(прежде всего поэм Гомера) стал трудным и малопонятным, и всегда служилаподспорьем читателю. Впоследствии она распалась на целый ряд наук, помнящих,однако, о своём былом единстве. Главные из них – лингвистика (языкознание) илитературоведение. Что может и чего неможет наука о литературе
Первоезнакомство с литературоведением часто вызывает смешанное чувство недоумения ираздражения: почему кто-то учит меня, как нужно понимать Пушкина? Филологиотвечают на это так: во-первых, современный читатель понимает Пушкина хуже, чемему кажется. Пушкин (как и Блок, тем более – Данте) писал для людей, которыеговорили не совсем так, как мы. Они жили жизнью, непохожей на нашу, иным вещамучились, читали другие книги и по-иному видели мир. То, что было внятно дляних, не всегда очевидно для нас. Чтобы смягчить эту разницу поколений, нуженкомментарий, а его пишет литературовед.
Комментариибывают разные. В них не только сообщают, что Париж – это главный город уфранцузов, а Венера – богиня любви в римской мифологии. Иногда приходитсяобъяснять: красивым в ту эпоху считалось то-то и то-то; такой-то художественныйприём преследует такую-то цель; такой-то стихотворный размер связан с такими-тотемами и жанрами… С определённой точки зрения всё литературоведениепредставляет собою комментарий: оно существует для того, чтобы приблизитьчитателя к пониманию текста.
Во-вторых,писателя, как известно, часто не понимают и современники. Ведь авторрассчитывает на идеального читателя, для которого каждый элемент текста значим.Такой читатель почувствует, почему в середине романа появилась вставная новеллаи зачем нужен пейзаж на последней странице. Он расслышит, для чего в одномстихотворении звучит редкий размер и прихотливая рифма, а другое написанократко и просто, как предсмертная записка. Всякому ли от природы даётся такоеразумение? Нет. Обычный читатель, если хочет понять текст, часто должен умом“добрать” то, что идеальный читатель воспринимает интуицией, а для этого бываетполезна помощь литературоведа.
Наконец,никто (кроме специалиста) не обязан читать все тексты, написанные даннымавтором: можно очень любить «Войну и мир», но так никогда и не прочесть «Плодовпросвещения». Меж тем у многих писателей каждое новое произведение – это новаяреплика в длящемся разговоре. Так, Гоголь вновь и вновь, от самых ранних досамых поздних книг, писал о путях, какими Зло проникает в мир. Более того, внекотором смысле вся литература – это единый разговор, в который мы включаемсяс середины. Ведь писатель всегда – явно или неявно, вольно или невольно –откликается на витающие в воздухе идеи. Он ведёт диалог с писателями имыслителями и своей эпохи, и предшествующих. А с ним, в свою очередь, вступаютв разговор современники и потомки, истолковывая его произведения и отталкиваясьот них. Чтобы уловить связь произведения с предыдущим и последующим развитиемкультуры, читателю тоже нужна помощь специалиста. Не следует требовать отлитературоведения того, для чего оно не предназначено. Никакая наука неопределит, насколько талантлив тот или иной автор: понятия “хорошо–плохо”находятся вне её ведения. И это отрадно: если бы мы могли строго определить,какими качествами должен обладать шедевр, это дало бы готовый рецептгениальности и творчество вполне можно было бы препоручить машине. Литератураобращена и к разуму, и к чувствам одновременно; наука – только к разуму. Она ненаучит наслаждаться искусством. Учёный может пояснить авторскую мысль илисделать понятными некоторые его приёмы – но он не избавит читателя от усилия, скоторым мы “входим”, “вживаемся” в текст. Ведь, в конечном счёте, пониманиепроизведения – это соотнесение его с собственным жизненным и эмоциональнымопытом, а это можно сделать только самому.
Нестоит презирать литературоведение за то, что оно не способно заменитьлитературу: ведь и стихи о любви не заменят самого чувства. Наука может не такуж мало. Что же именно?
Литературоведение и его“окрестности”
Литературоведениесостоит из двух больших разделов – теории и истории литературы. Предметизучения у них один и тот же: произведения художественной словесности. Ноподходят к предмету они по-разному. Для теоретика конкретный текст – всегдапример общего принципа, историка конкретный текст интересует сам по себе. Теорию литературы можно определить как попытку ответить на вопрос: “Что естьхудожественная литература?” То есть каким образом обычный язык превращается вматериал искусства? Как “работает” литература, почему она способнавоздействовать на читателя? История литературы, в конечном счёте, всегда ответна вопрос: “О чём здесь написано?” Для этого изучается и связь литературы спородившим её контекстом (историческим, культурным, бытовым), и происхождениетого или иного художественного языка, и биография писателя.
Особаяветвь литературной теории – поэтика. Она исходит из того, что оценка ипонимание произведения меняются, а его словесная ткань остаётся неизменной.Поэтика изучает именно эту ткань – текст (это слово по-латыни и значит“ткань”). Текст – это, грубо говоря, определённые слова в определённом порядке.Поэтика учит выделять в нём те “нити”, из которых он соткан: строки и стопы,тропы и фигуры, предметы и персонажи, эпизоды и мотивы, темы и идеи...
Боко бок с литературоведением существует критика, её даже иногда считают частьюнауки о литературе. Это оправдано исторически: долгое время филологиязанималась только древностями, предоставив всё поле современной литературыкритике. Поэтому в некоторых странах (англо- и франкоязычных) наука олитературе не отделена от критики (как и от философии, и от интеллектуальнойпублицистики). Там литературоведение обычно так и называется – critics,critique. Но Россия наукам (и филологическим в том числе) училась у немцев:наше слово “литературоведение” – это калька с немецкого Literaturwissenschaft.И русская наука о литературе (как и немецкая) по сути своей противоположнакритике. Критика – это литература о литературе. Филолог пытается увидеть затекстом чужое сознание, встать на точку зрения иной культуры. Если он пишет,например, о «Гамлете», то его задача – понять, чем был Гамлет для Шекспира.Критик всегда остаётся в рамках своей культуры: ему интереснее понять, чтозначит Гамлет для нас. Это вполне законный подход к литературе – толькотворческий, а не научный. “Можно и цветы расклассифицировать на красивые инекрасивые, но что это даст для науки?” – писал литературовед Б.И. Ярхо. Отношение критиков (и писателей вообще) к литературоведению часто бываетнеприязненным. Артистическое сознание воспринимает научный подход к искусствукак попытку с негодными средствами. Это понятно: художник просто обязанотстаивать свою истину, своё виRдение. Стремление учёного к объективной истинеему чуждо и неприятно. Он склонен обвинять науку в крохоборстве, в бездушии, вкощунственном расчленении живого тела литературы. Филолог не остаётся в долгу:ему суждения писателей и критиков кажутся легковесными, безответственными и кделу не идущими. Это хорошо выразил Р.О. Якобсон. Американский университет, гдеон преподавал, собирался поручить кафедру русской литературы Набокову: “Ведь онже большой писатель!” Якобсон возразил: “Слон тоже большое животное. Мы же непредлагаем ему возглавить кафедру зоологии!”
Нонаука и творчество вполне способны взаимодействовать. Андрей Белый, ВладиславХодасевич, Анна Ахматова оставили заметный след в литературоведении: интуицияхудожника помогала им видеть то, что ускользало от других, а наука даваласпособы доказательства и правила изложения своих гипотез. И наоборот,литературоведы В.Б. Шкловский и Ю.Н. Тынянов писали замечательную прозу, формаи содержание которой были во многом определены их научными воззрениями. Многими нитями связана филологическая литература и с философией. Ведь всякаянаука, познавая свой предмет, одновременно познаёт и мир в целом. А устройствомира – тема уже не науки, а философии. Из философских дисциплин ближе всего клитературоведению стоит эстетика. Конечно, вопрос: “Что есть прекрасное?” – ненаучный. Учёный может изучать, как на этот вопрос отвечали в разные века вразных странах (это вполне филологическая проблема); может исследовать, как ипочему человек реагирует на такие-то художественные особенности (это проблемапсихологическая), – но если он сам начнёт рассуждать о природе прекрасного, онбудет заниматься не наукой, а философией (мы помним: “хорошо–плохо” – ненаучные понятия). Но вместе с тем он просто обязан ответить на этот вопрос себесамому – иначе ему не с чем будет подойти к литературе. Другая философскаядисциплина, которая небезразлична для науки о литературе, – гносеология, сиречьтеория познания. Что мы познаём через художественный текст? Есть ли он окно вмир (в чужое сознание, в чужую культуру) – или зеркало, в котором отражаемся мыи наши проблемы?
Ниодин ответ в отдельности не удовлетворителен. Если произведение только окно,сквозь которое мы видим нечто постороннее нам, – то что нам, собственно, дочужих дел? Если книги, созданные много веков назад, способны волновать нас –значит, в них содержится нечто, что и нас касается. Но если главное впроизведении – то, что видим в нём мы, то автор оказывается бесправен.Получается, что мы вольны вложить в текст любое содержание – читать, например,«Тараканище» как любовную лирику, а «Соловьиный сад» – как политическую агитку.Если это не так – значит, понимание бывает верное и неверное. Любоепроизведение многозначно, но смысл его располагается в некоторых границах,которые в принципе можно очертить. Это и есть нелёгкая задача филолога.
Историяфилософии – вообще дисциплина столь же филологическая, сколь и философская.Текст Аристотеля или Чаадаева требует такого же изучения, как текст Эсхила илиТолстого. К тому же историю философии (особенно русской) трудно отделить отистории литературы: Толстой, Достоевский, Тютчев – крупнейшие фигуры в историирусской философской мысли. И наоборот, сочинения Платона, Ницше или о. ПавлаФлоренского принадлежат не только философии, но и художественной прозе. Ниодна наука не существует изолированно: поле её деятельности всегда пересекаетсясо смежными областями знания. Ближайшая к литературоведению область – конечно,языкознание. “Литература есть высшая форма существования языка”, – не разговорили поэты. Её изучение немыслимо без тонкого и глубокого знания языка –как без понимания редких слов и оборотов (“На пути горючий белый камень” – это какой?),так и без познаний в области фонетики, морфологии и проч. Граничитлитературоведение и с историей. Когда-то филология вообще была вспомогательнойдисциплиной, которая помогала историку в работе с письменными источниками, итакая помощь историку необходима. Но и история помогает филологу понять эпоху,когда творил тот или иной автор. К тому же исторические сочинения долгое времявходили в состав художественной литературы: книги Геродота и Юлия Цезаря,русские летописи и «История государства Российского» Н.М.Карамзина – выдающиесяпамятники прозы. Искусствознание вообще занимается почти тем же, что илитературоведение: в конце концов, литература – лишь одним из видов искусства,только лучше всего изученный. Искусства развиваются взаимосвязанно, постояннообмениваясь идеями. Так, романтизм – эпоха не только в литературе, но и вмузыке, живописи, скульптуре, даже в садово-парковом искусстве. А развзаимосвязаны искусства, то взаимосвязано и их изучение. В последнее времябурно развивается культурология – область на стыке истории, искусствознания илитературоведения. Она изучает взаимосвязи таких разных областей, как бытовоеповедение, искусство, наука, военное дело и т.п. Ведь всё это рождается изодного и того же человеческого сознания. А оно в разные эпохи и в разныхстранах по-разному видит и осмысляет мир. Культуролог стремится найти исформулировать как раз те самые глубокие представления о мире, о месте человекаво вселенной, о прекрасном и безобразном, о добре и зле, которые лежат в основеданной культуры. Они имеют свою логику и отражаются во всех областяхчеловеческой деятельности. Но и такая, казалось бы, далёкая от литературыобласть, как математика, не отделена от филологии непроходимой гранью.Математические методы активно используются во многих областях литературоведения(например, в текстологии). Некоторые филологические проблемы могут привлекатьматематика как поле приложения его теорий: так, академик А.Н.Колмогоров, одиниз крупнейших математиков современности, много занимался стихотворным ритмом,исходя из теории вероятности.
Перечислять все области культуры, так или иначе связанные слитературоведением, не имеет смысла: нет такой области, которая была бы емусовершенно безразлична. Филология – это память культуры, а культура не можетсуществовать, утратив память о прошлом.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.repetitor.ru/