Реферат: О структуре русского глагола

1

Одноиз существенных свойств фонологических корреляций состоит в том, что оба членакорреляционной пары неравноправны: один член обладает соответствующим признаком,другой им не обладает; первый определяется как признаковый (маркированный),второй — как беспризнаковый (немаркированный) [2]. Это же определение можетслужить основанием для характеристики морфологических корреляций. Вопрос означении отдельных морфологических категорий в данном языке постоянно вызываетсомнения и разногласия среди исследователей языка. Чем объясняется большинствоэтих колебаний? Рассматривая две противопоставленные друг другу морфологическиекатегории, исследователь часто исходит из предпосылки, что обе эти категорииравноправны и каждая из них обладает свойственным ей положительным значением:категория I означает А, категория II означает В, или по крайней мере категорияI означает А, категория II означает отсутствие, отрицание А. В действительностиже общие значения коррелятивных категорий распределяются иначе: если категорияI указывает на наличие А, то категория II не указывает на наличие А, инымисловами, она не свидетельствует о том, присутствует А или нет. Общее значениекатегории II сравнительно с категорией I ограничивается, таким образом,отсутствием «сигнализации А».

Еслив определенном контексте категория II все же сигнализирует отсутствие А, то этоявляется лишь одним из употреблений данной категории: значение здесьобусловлено ситуацией; и даже если такое значение является самой обычнойфункцией данной категории, исследователь тем не менее не должен отождествлятьстатистически преобладающее значение категории с ее общим значением. Подобногорода отождествление приводит к злоупотреблению понятием транспозиции. Транспозициякатегории имеет место лишь там, где ощущается перенос значения (транспозицию ярассматриваю здесь только с точки зрения синхронии). Русское слово ослицасвидетельствует о том, что это животное женского рода, в то время как общеезначение слова осел не содержит в себе никакого указания на пол данногоживотного. Говоря осел, я не уточняю, идет здесь речь о самце или о самке; ноесли на вопрос это ослица? я отвечаю нет, осел, то мой ответ уже содержитуказание на мужской пол животного — слово употреблено здесь в более узкомсмысле. Не нужно ли в таком случае значение слова осел без указания на полпонимать как более широкое? Нет! Ибо здесь отсутствует ощущение переносногозначения, так же как, например, не является метаформаи выражения товарищ Нина илиэта девушка — его старый друг. Однако перенос значения имеет место, например, втак называемом вежливом множественном или при ироническом употреблении первоголица множественного числа в смысле второго лица единственного; равным образомвоспринимается как метафора употребление слова дура применительно к мужчине;такое употребление усиливает аффективную окраску слова.

Русскиеисследователи середины прошлого столетия правильно оценили существенноеразличие между общим и частным значением категории. Уже К. Аксаков строгоразличает понятие, выраженное посредством грамматической формы, с однойстороны, и производное понятие как факт употребления, с другой стороны [3].Равным образом Н. Некрасов учит, что «главные значения» дробятся вупотреблении на множество частных значений, зависящих от смысла и тона целойречи" [4]. Он различает, следовательно, общее грамматическое значениеформы и те эпизодические частные значения, которые она может приобрести вконтексте. Связь между формой и значением он определяет в первом случае какфактическую, а во втором — как возможную. Принимая то, что имеет в языкезначение лишь возможной связи, за связь фактическую, грамматисты приходят кустановлению правил с множеством исключений. Из высказываний, приведенных ниже,вытекает следующее: уже Аксаков и Некрасов [5], а еще раньше Востоков [6] всвоих исследованиях об основных значениях отдельных русских морфологическихкатегорий неоднократно констатировали, что, в то время как одна категорияуказывает на определенный признак, в другой категории этот признак остаетсянеуказанным. Этот вывод неоднократно повторяется в позднейшей русскойспециальной литературе, особенно у Фортунатова [7], Шахматова [8], Пешковского[9], Карцевского [10]. Так, Шахматов рассматривает отдельные противопоставленияглагольных категорий как «обосложнение» теми или иными сопутствующимипредставлениями [11]. Пешковский говорит о «нулевых категориях», вкоторых вследствие сравнения с противоположными категориями «отсутствиезначение создает здесь своего рода значение»; «подобными нулевымикатегориями, — говорит он, — переполнен наш язык» [12]. Эта «нулеваякатегория», по существу, соответствует нашей беспризнаковой категории.Нулевыми или отрицательными значимостями оперирует и Карцевский, который приэтом констатирует, что противоположения грамматических категорий бинарны [13].

Такимобразом, морфологические корреляции и их распространение в языке получиливсеобщее признание. Однако в конкретных грамматических описаниях они большейчастью находятся на положении эпизодических, второстепенных понятий. Ныненеобходимо сделать следующий шаг: понятие морфологической корреляции, как егосформулировал Трубецкой, должно быть положено в основу анализа грамматическихсистем. Если с точки зрения этого понятия мы будем рассматривать, например,систему русского глагола, то окажется, что этот последний может быть полностьюсведен к системе немногих корреляций. Установление этих корреляций и составляетсодержание настоящей работы. При этом мы пользуемся в большинстве случаевтрадиционной грамматической терминологией, хотя и признаем ее неточность.

II

Классыглагола образуются двумя видовыми и двумя залоговыми корреляциями.

Общаявидовая корреляция: формы совершенного вида (признаковая категория) ~ формынесовершенного вида (беспризнаковая категория). Беспризнаковый характер формнесовершенного вида является, очевидно, общепризнанным. По Шахматову,«несовершенный вид означает обычное, неквалифицированное действие-состояние»[14]. Уже у Востокова «совершенный вид показывает действие с означением,что оно начато или кончено», тогда как несовершенный вид «показываетдействие без означения начала и конца оному» [15]. Можно было бы сказатьточнее, что формы совершенного вида в противоположность формам несовершенноговида указывают абсолютную границу действия. Мы подчеркиваем«абсолютную», так как глаголы, обозначающие повторяющиеся начинания изавершения многократных действий, остаются несовершенными (захаживал) [16]. Намкажется чересчур узким определение, даваемое теми исследователями, которыеограничивают функцию форм совершенного вида обозначением недлительностидействия; ср. такие глаголы совершенного вида, как понастроить, повыталкивать,нагуляться, в которых указывается на завершение действия, однако отсутствуюткакие-либо указания на его «точечный» или«непродолжительный», «кратковременный» характер.

Внутриглаголов несовершенного вида существует следующая видовая«корреляция»: «итеративные» формы, обозначающиемногократность действия (признаковая категория) ~ формы без указания намногократность. Общая видовая корреляция охватывает все формы спряжения, тогдакак вторая корреляция принадлежит лишь прошедшему времени.

III

Общаязалоговая корреляция: формы, обозначающие непереходность действия (признаковаякатегория) ~ формы без указания на непереходность, то есть формы«действительного залога» в широком смысле слова. Понимание формдействительного залога как беспризнаковых было свойственно, собственно говоря,уже Фортунатову [17].

Признаковыйчлен упомянутой корреляции содержит в свою очередь корреляцию, членами которойявляются формы «страдательного залога» (признаковая категория) ~«возвратные формы». Формы страдательного залога указывают на то, чтодействие производится не субъектом, а переходит на него извне. В словосочетаниидевушки, продаваемые на невольничьем рынке на «пассивность» указываетпричастие; если же мы в этом словосочетании на место слова продаваемыеподставим слово продающиеся, то «пассивность» будет выражена толькоконтекстом, так как форма как таковая обозначает лишь непереходность. Ср.,например, словосочетание девушки, продающиеся за кусок хлеба, где страдательноезначение отсутствует вовсе, как как контекст его не подсказывает. Общаязалоговая корреляция охватывает все формы спряжения; вторая корреляциязатрагивает только причастия. В языковедческой литературе возникли сомнения поповоду того, куда должны быть отнесены при классификации глаголов такназываемые «Communia» или «Reflexiva tantum» (бояться ит.п.). С точки зрения общей залоговой корреляции они являются непарнымипризнаковыми формами.

IV

Системаспряжения. Я оставляю в стороне «составные» формы. Они лежат запределами собственно морфологической системы глагола.

«Инфинитив»в отношении его «синтаксической» значимости характеризуетсяКарцевским как нулевая форма глагола: здесь речь идет о «выражениипроцесса вне всякого синтагматического отношения» [18]. Остальныеглагольные формы указывают на наличие синтагматических отношений ифункционируют, таким образом, в противоположность инфинитиву как признаковыечлены корреляции.

Этапризнаковая категория распадается в свою очередь на два коррелятивных ряда:«причастия» (признаковая категория) ~ «личные» формы.Шахматов определяет причастие как категорию, которая по сравнению с личнымиформами «обосложнена» представлением о пассивном признаке [19]. Так,в качестве признака корреляции здесь выступает признак адъективности(«прилагательности»). Наоборот, причастия по отношению кприлагательным образуют признаковую категорию, сигнализирующую о«глагольности».

V

Личныеформы обладают «корреляцией наклонения». Изъявительное наклонение уженеоднократно определялось как отрицательное или нулевое. «Это действие — просто, действие, не осложненное никаким особым оттенком наклонения, подобнотому, как именительный падеж обозначает просто предмет, без оттенкападежности» [20]. Изъявительному наклонению как немаркированной категориипротивополагается наклонение, указывающее на волюнтативный аспект(willkurhafter Einschlag) действия («модальность произвольного акта»[21] — по Карцевскому); именно в указании на этот аспект и заключается признаккорреляции. Действие, которое выражается этим наклонением, может бытьпроизвольно приписано субъекту (приди он, все бы уладилось), оно может бытьтакже произвольно навязано субъекту (все говорят, а ты молчи), оно может,наконец, представлять произвольное, неожиданное, немотивированное действиесубъекта (нечаянно загляни к нему смерть и подкоси ему ноги). В предложенияхпоследнего типа Некрасов видит выражение «самоличности действия», чтополностью соответствует мастерской характеристике, которую он дает этойграмматической категории: «Действительной связи действия с лицом,действующим в ней самой нет… лицо говорящее распоряжается, так сказать, вэтом случае действием...» [22].

VI

Изъявительноенаклонение обладает «временн&оacute; й корреляцией»:«прошедшее время» (признаковая категория) ~ «настоящеевремя». Прошедшее указывает на то, что действие относится к прошлому,тогда как настоящее как таковое не определено в отношении времени и являетсятипично беспризнаковой категорией. Примечательным является понимание прошедшеговремени в русском языке, предложенное К. Аксаковым и развитое затем Н.Некрасовым [23]: эта форма, в сущности, выражает не время, а только разрывнепосредственной связи между субъектом и действием; действие теряет, собственноговоря, свой характер действия и принимает просто значение признака субъекта.

Настоящеевремя обладает двумя «корреляциями лица».

1.Личные формы (признаковая категория) ~ безличные формы. В качествеграмматически безличной формы функционирует так называемое «третьелицо», которое само по себе не обозначает отнесенности действия ксубъекту; эта форма становится семантически личной только в том случае, еслидан субъект или по крайней мере если он подразумевается. Так называемыебезличные глаголы с точки зрения упомянутой корреляции являются непарнымибеспризнаковыми формами.

2.Личные формы обладают корреляцией: форма первого лица (признаковая категория) ~форма, которая не указывает на отнесенность действия к говорящему лицу. Это такназываемая форма «второго лица», которая функционирует как беспризнаковаякатегория. Общее значение русской формы 2-го лица было метко охарактеризованоПешковским как «обобщенно-личное» [24]. Контекст определяет, к какомулицу, смотря по обстоятельствам, относится эта форма: к любому (умрешь — похоронят), к говорящему (выпьешь, бывало) или к тому конкретному лицу, ккоторому обращаются. Правда, эта форма употребляется преимущественно впоследнем смысле; однако это лишь одно из ее частных значений, а в вопросе обобщем значении формы статистический критерий неприменим: обычное, узуальноезначение и общее несинонимичны. Кроме того, форма 2-го лица в своей обобщающейфункции «все больше и больше развивается в (русском) языке за счет обычныхличных предложений» [25]. Что касается обобщающего употребления формы 1-голица, то оно воспринимается как переносное (pars pro toto).

Какнастоящее, так и прошедшее время обладают «корреляцией числа»:«множественное число» (признаковая категория) ~ «единственноечисло». Общее значение беспризнаковой категории сводится к тому, что онане сигнализирует множественности. Это признавал уже Аксаков: «Единственноечисло общее, неопределенное, более имеет в себе родового, так сказать,характера; поэтому чаще может переноситься в другие отношения, между тем какмножественное имеет более частный характер» [26]. Однако впротивоположность всем прочим глагольным корреляциям, которые мы рассматривали,корреляция числа в изъявительном наклонении (и равным образом в причастии)детерминируется извне: это не самостоятельная корреляция, а корреляциясогласования, так как она передает грамматическое число подлежащего.

Кчислу корреляций согласования относятся также обе «родовыекорреляции», которые характеризуют единственное число прошедшего времени:1) Средний род сигнализирует отсутствие отношения к полу [27]. Именасуществительные среднего рода составляют, таким образом, признаковую категорию,в противоположность именам существительным не-среднего рода, которые могутуказывать пол и тем самым не обозначают «отсутствие пола»(Asexualität). 2) Имена существительные не-среднего рода распадаются надве коррелятивных ряда. Имена женского рода образуют признаковую категорию,тогда как имена мужского рода грамматически свидетельствуют лишь о том, чтосигнализация женского рода отсутствует (ср. приведенные выше примеры: осел,ослица и т.д.).

VII

Впротивоположность изъявительному наклонению «наклонение произвольногодействия» не имеет корреляций: оно не имеет ни самостоятельной корреляциилица, ни самостоятельной корреляции времени, ни корреляций согласования в числеи роде [28]. Но это наклонение «двустороннее»: с одной стороны, оновместе с другими глагольными категориями принадлежит репрезентативному плануязыка, а с другой стороны, оно, как и собственно императив, выполняет, еслиследовать терминологии К. Бюлера, апеллятивную функцию.

Языкознаниепризнало, что звательный падеж лежит в другой плоскости, нежели остальныепадежи, и что звательная форма обращения находится вне грамматическогопредложения. Равным образом следует отделить от других глагольных категорий иимператив, или повелительное наклонение, так как оно отмечено той же функцией,что и звательный падеж [29]. Повелительное наклонение нельзя рассматриватьсинтаксически как предикативную форму. Повелительные предложения, подобнообращению, являются полными и одновременно неразложимыми «вокативнымиодносоставными предложениями» (Шахматов); они даже сходны между собойинтонационно. Личное местоимение при повелительном наклонении (ты иди) по своейфункции скорее обращение, чем подлежащее. Повелительное наклонение отчетливовыделяется внутри глагольной системы русского языка не только синтаксически, нои морфологически, и даже фонетически.

Хорошоизвестна тенденция языка сводить звательный падеж к чистой основе [30]. То жесамое явление можно наблюдать и в русском повелительном наклонении.Беспризнаковая форма повелительного наклонения с точки зрения синхрониипредставляет собою основу настоящего времени без грамматического окончания.Строение этой формы определяется нижеследующими принципами: 1) Если в основенастоящего времени имеет место грамматическое чередование двух коррелятивныхфонем (ударной и безударной гласной, палатализованной и непалатализованнойсогласной), то в повелительном наклонении появляется признаковый альтернант:безударная гласная (хлопочи), палатальная согласная (иди). 2) Если в основенастоящего времени имеет место чередование конечных согласных, то вповелительном наклонении появляется та согласная, которая бывает во втором лиценастоящего времени (суди, прости, люби); единственное исключение составляет чередованиевелярных с шипящими; в этом случае повелительное наклонение имеет всегдавелярные (лги, пеки, ляг). 3) Если основа настоящего времени односложна и имеетв исходе j, то в повелительтном наклонении перед j появляется e как альтернантзвукового нуля (шей). 4) Если основа настоящего времени имеет в исходе группусогласных или если беспрефиксная основа состоит лишь из безударных слогов, тоформа повелительного наклонения приобретает так называемый «паразитическийгласный» (Flockvokal) i (сохни, езди, колоти, выгороди) [31]; единственноеисключение: безударные основы настоящего времени на j глаголов, которыепринадлежат к непродуктивным классам [32], сохраняют в повелительном наклоненииударение и обходятся без паразитического гласного (стой, пой, жуй, создай) [33].

Повелительноенаклонение характеризуется следующими особыми корреляциями: 1)«Корреляцией соучастия»: формы, сигнализирующие о намеренииговорящего принять участие в действии (признаковая категория) ~ формы, несигнализирующие этого. В роли признаковой категории выступает переосмысленнаяформа первого лица множественного числа настоящего времени (двинем ~ двинь). 2)«Корреляцией числа»: формы, указывающие на то, что желание говорящегонаправлено на некоторое множество (признаковая категория) ~ формы без указанияна это (двиньте ~ двинь, двинемте ~ двинем). Неоднократно поднимался вопрос,почему, собственно говоря, наклонение произвольного действия не использует врепрезентативном языке те формы множественного числа, которые оно употребляеттам, где высказывание имеет апеллятивный характер. Эта проблема разрешаетсяочень просто: к глаголу в повелительном наклонении вообще нельзя примыслитьподлежащее; таким образом, в сфере повелительного наклонения корреляция числаявляется самостоятельной, а признаковый член самостоятельной корреляции неможет быть перенесен в корреляцию согласования. 3) «Корреляцией интимности»:формы, которые сигнализируют о до известной степени интимной или фамильярнойокраске проявления желаний (признаковая категория) ~ формы, не сигнализирующиеэтого (двинь-ка, двиньте-ка, двинемте-ка ~ двинь и т.д.).

Различиемежду апеллятивной и репрезентативной функцией в системе русского глаголавыражается не только в составе корреляций, но и непосредственно в способе ихобразования [34]. Формы повелительного наклонения отличаются от прочихглагольных форм агглютинацией окончаний: в повелительном наклонении каждоеокончание служит для выражения только одного признака корреляции; принакоплении признаков одно окончание наращивается на другое. Нулевое окончание =беспризнаковая форма повелительного наклонения, /im/ или /om/ = признаккорреляции соучастия, /t'i/ = признак корреляции числа, /s/ = признак залоговойкорреляции, /ka/ = признак корреляции интимности. Например, /dv'in'im-t'i-s-ka/[35]. Именно этим агглютинативным характером соединения морфем в повелительномнаклонении и объясняется относительная легкость, с которой его окончаниядобавляются к междометиям или к транспонированным формам изъявительногонаклонения: нате-ка, на-ка, ну-те-ка, брысь-те, пойду-ка, народное пошел-те ит.д. Междометия на, ну, брысь и др. сливаются с беспризнаковой формойповелительного наклонения.

Агглютинациявыражается также и фонологически: отдельные морфемы сохраняют здесь своюиндивидуальность; окончания повелительного наклонения, если рассматривать ихфонологически, трактуются не как части слова, а как энклитики. На стыке морфемв повелительном наклонении группа t'+s не изменяется. Напротив, в другихглагольных формах группа t/t'+s превратилась в c с долгой смычкой. Ср. повел.накл. /zabut'sa/ ('забудься') — инфинитив /abutca/ ('обуться'), 3-е л. мн. чнаст. вр. /skr'ibutca/ ('скребутся'); повел. накл. /v'it'sa/ ('виться') — инфинитив /v'itca/ ('виться'); повел. накл. /p'at'sa/ ('пяться') — 3-у л. мн.ч. наст. вр. /talp'atca/ ('толпятся'). Вообще в повелительном наклонениипалатализованные переднеязычные появляются перед непалатализованным s, чтообычно не бывает внутри слова: /aden'sa/ ('оденься'), /zar'sa/ ('жарься'),/kras'sa/ ('красься'). Перед язычными в повелительном наклонении фигурируютпалатальные губные, тогда как обычно внутри слова губные перед язычными недопускают палатализации: /paznakom'ka/ ('познакомь-ка'), /sip'ka/ ('сыпь-ка'),/staf'ka/ ('ставь-ка'), /upr'am'sa/ ('упрямься'), /pr'isposop'sa/('приспособься'), /slaf'sa/ ('славься'), /grap't'i/ ('грабьте') (наряду с/grapt'i/), /gatof't'i/ ('готовьте') (наряду с /gatoft'i/). В повелительномнаклонении сохраняется сочетание двух k, которые внутри слова обычно дают хк;ср. повелительное наклонение /l'akka/ ('ляг-ка') — прилагательное /m'axka/('мягко').

Русскаяграмматика объясняла повелительное наклонение, так сказать, метафорически: егоэлементы и их функции формально отождествлялись на основании частичноговнешнего сходства с элементами и функциями других форм. Так, например, егопаразитическая гласная и имеющие характер энклитик окончания механическивключались в категорию аффиксов и т.д. По этой причине, разумеется, своеобразиеповелительного наклонения не могло быть раскрыто.

VIII

Причастиехарактеризуется следующей корреляцией: формы, обозначающие предикативность(признаковая категория) ~ формы без обозначения этого, то есть«атрибутивные» причастия. Страдательным атрибутивным причастиямпротивополагаются в качестве признаковой формы «предикативные»причастия, а действительным атрибутивным причастиям — «деепричастия».Ср. юноша, томимый сомнением, скитается — юноша, томим сомнением, скитается;юноша, томящийся сомнением, скитается — юноша, томясь сомнением, скитается. Впротивоположность страдательному предикативному причастию деепричастие в ролиглавного сказуемого почти неизвестно в литературном языке.

Всеатрибутивные и страдательные предикативные причастия обладают теми же корреляциямисогласования, что и прошедшее время изъявительного наклонения (а именнокорреляциями числа и рода). Деепричастия лишены корреляций согласования.Атрибутивные причастия обладают, кроме того, падежными различиями (вопрос оструктуре этого различия мы оставляем здесь открытым).

Причастиясовершенного вида не имеют временной корреляции; причастиям несовершенноговида, правда, эта корреляция известна; однако пассивные причастия почтиполностью потеряли временные различия; деепричастия несовершенного вида употребляютпрошедшее время очень редко; даже у активных атрибутивных причастий наблюдаетсячастичное стирание границ между обеими временными категориями.

IX

Рассматриваятак называемую субституцию грамматических категорий, мы констатируем, что, какправило, все сводится к использованию беспризнаковых форм за счетсоответствующих признаковых (например, замена личных форм инфинитивом,прошедшего времени — настоящим, первого лица — вторым, страдательного причастия- возвратным, множественного числа повелительного наклонения — его единственнымчислом). Обратные замены, естественно, являются лишь редкими исключениями ивоспринимаются как переносная речь. Беспризнаковая форма функционирует вязыковом мышлении как представитель коррелятивной пары; поэтому в известнойстепени ощущаются как первичные: формы несовершенного вида по отношению квозвратным, единственное число — по отношению к множественному, настоящее время- по отношению к прошедшему, атрибутивные причастия — по отношению кпредикативным и т.д. И не случайно инфинитив квалифицируется нами камкпредставитель глагола, как «словарная форма».

Изучениеафазии показывает, что признаковые категории теряются скорее, чембеспризнаковые (например, личные формы скорее, чем инфинитив, прошедшее времяскорее, чем настоящее, третье лицо скорее, чем другие лица и т.д.). Мнепришлось наблюдать полушутливое, полуаффективное семейное арго, в котором былоупразднено спряжение: личные формы были заменены здесь безличными (я любит, тылюбит и т.д.). То же явление известно и из языка детей. Для юмористическойпередачи русского языка в устах иностранца характерно использование 3-го лицавместо первых двух (в комедии Тургенева «Месяц в деревне» немецговорит «фи любит» в смысле 'вы любите'). Настоящее время глаголабыть потеряло спряжение в русском языке: форма 3-го лица ед. ч. есть заменилаформы всех лиц обоих чисел (ты есть, таковы мы и есть).

X

Мыполностью принимает тезис Карцевского: асимметричная структура языкового знакаявляется существенной предпосылкой языковых изменений [36]. Мы хотели быуказать здесь на две из многих антиномий, которые составляют основу структурыязыка.

Асимметриякоррелятивных грамматических форм может быть охарактеризована как антиномиясигнализации А и несигнализации А. Два знака могут относиться к одной и той жепредметной данности, но значение одного знака фиксирует известный признак Аэтой данности, тогда как значение другого знака оставляет этот признакнеупомянутым. Например, ослица может быть обозначена как словом ослица, так исловом осел. При этом подразумевается один и тот же предмет, только во второмслучае значение гораздо менее уточнено.

Изасимметрии коррелятивных форм вытекает антиномия общего и частного значенийбеспризнаковых форм или, другими словами, антиномия несигнализации А исигнализации не-А. Один и тот же знак может обладать двумя различнымизначениями: в одном случае известный признак А подразумеваемой предметнойданности остается незафиксированным, то есть его наличие не подтверждается и неотрицается; в другом случае отсутствие этого признака выступает на первый план.Например, слово осел может обозначать лицо животное — безотносительно к егополу, либо только самца.

Этипротиворечия составляют движущую силу грамматических мутаций.

Примечания

1.Настоящая статья представляет собой предварительный набросок одной из главструктурной грамматики. Центральное место в статье занимает анализ императива — категории, которая может быть понята только с учетом разнообразия языковыхфункций.

2. См. Trubetzkoy. Die phonologischeSysteme. — In: TCLP, IV, p. 97

3.См. К.С. Аксаков. Сочинения филологические. Часть 1, 1875, с. 414 и сл.

4.Н. Некрасов. О значении форм русского глагола, 1865, с. 94 и сл., 115 и сл.,307 и сл.

5.Оба эти лингвиста, замечательные исследователи русской языковой синхронии,естественно, недооценивались учеными, которые односторонне отдавалипредпочтение историческому языкознанию. Например, Карский в своем «Очеркенаучной разработки русского язяка» (1926) обходит молчанием работуНекрасова, а в адрес Аксакова посылает лишь несколько бессодержательных упреков.- См. по этому поводу: Бодуэн де Куртене. Избранные работы по общемуязыкознанию, т. 1. М., 1963, с. 363.

6.А. Востоков. Русская грамматика, 1831.

7.Ф.Ф. Фортунатов. О залогах русского глагола. — «Известия Отд. русскогоязыка и словесности АН», т. IV, кн. 4, 1899, 1153-1158.

8.А.А. Шахматов. Синтаксис русского языка, т. II. Учение о частях речи, 1927.

9.А.М. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении, 1914, 3-е, совершеннопереработанное изд. — 1928 г.

10. S. Karcevskij. Systeme du verbe russe. Prague, 1927.

11. А.А. Шахматов. Указ. раб., § 523.

12.А.М. Пешковский. Указ. раб., 31 (по третьему изданию).

13.S. Karcevskij, Указ. раб., с. 18, 22 и сл.

14.А.А. Шахматов. Указ. раб., § 540.

15.А. Востоков. Указ. раб., § 59.

16.Несоврешенными остаются и те глаголы, у которых абсолютный характер действияявляется факультативным (то есть не обозначен грамматически, а дан конкретнойситуацией). Ср. вот он выходит или он часто выходит.

17.Ф.Ф. Фортунатов. Указ. соч., § 1153 и сл.

18.С. Карцевский. Указ. раб., с. 18, 158.

19.С. Карцевский. Указ. раб., с. 18, 158.

20.А.А. Шахматов. Указ. раб., § 536.

21.А.М. Пешковский. Указ. раб., с. 126 (по первому изданию); ср. также С.Карцевский. Указ. раб., с. 141.

22. «Modalite d'acte arbitraire», см. С. Карцевский. Указ. раб., с. 139 и сл.

23.Н. Некрасов. Указ. раб., с. 105-106.

24.К. Аксаков. Указ. раб., с. 412 и сл.; Н. Некрасов. Указ. раб., с. 306 и сл.

25.А.М. Пешковский. Указ. раб., с. 430 и сл. (по третьему изданию).

26.К. Аксаков. Указ. раб., 569.

27.Ср. А.М. Пешковский. Указ. раб., с. 126 (по первому изданию): "… среднийрод… обозначает… нечто отрицательное, ни мужское, ни женское...".

28.Павский считал ошибочным стремление определить формы типа сделай как 2-е лицоед. ч. Даже если форма повелительного наклонения типа сделай «чащеупотребляется в значении 2-го лица ед. ч. и притом без добавления ты, то этоеще не дает права газывать ее формой 2-го лица. В значении 2-го лица онаупотребляется чаще, чем все прочие лица» (Г. Павский. Филологическиенаблюдения над составом русского языка. Рассуждение третье. О глаголе, 1850, §90). Аналогичный взгляд развивается и Буслаевым; см. «Опыт историческойграмматики русского языка», II, 1858, с. 154. В некоторых новейшихграмматиках понимание этого факта полностью утрачено.

29.Уже К. Аксаков признал, что «повелительное есть восклицание; оносоответствует дательному падежу» (К. Аксаков. Указ. раб., 568).

30.Ср. S. Obnorskij. DieForm des Vokativs in Russischen. — In: «Zeitschrift fur slavischePhilologie», Band I, 1925, S. 102 ff.

31.При палатализации гласный i в русском языке является обычным паразитическимзвуком. Этот же паразитический гласный получает окончание инфинитива, если егооснова имеет в исходе согласный (нести). Ср. появление паразитического гласногоа у возвратной морфемы с при тех же условиях (в фонологической транскрипции:dil'is — dulsa, fp'ilas, fp'ilsa).

32.С. Карцевский. Указ. раб., с. 48 сл.

33.Напомню, что я употребляю понятие «паразитический гласный»исключительно в плане синхронии.

34.Имеется еше одна особенность повелительного наклонения: функции вида здесь донекоторой степени модифицированы, ср. Карцевский. Указ. раб., с. 139.

35.Здесь и ниже в косых скобках (/.../) дается фонологическая транскрипция форм.

36. S. Karcevskij. Du dualisme asymetrique du signe linguistique.- TCLP, I, p. 88-92.

Список литературы

Р.Якобсон. О структуре русского глагола.