Реферат: Жаргоноиды и жаргонизмы в речи русскоязычного населения

(«Новые» слова и значения всовременном русском языке)

«Некоторыеслова „блатной музыки“ повторяются тоже и в общеупотребительномрусском языке, или, по крайней мере, в некоторых 'приличных' говорах. Такихслов, как, например, „баланда“ (см. пр. в словаре Даля) или»кот", найдется наверно известное количество. Надо только сравнитьсловарь «блатной музыки» с общерусским словарем..."

(И. Бодуэн де Куртене. Предисловие // В.Ф.Трахтенберг. Блатная музыка («Жаргон» тюрьмы). С.-Петербург, 1908,XIV)

Социолингвистыотмечают, что "… для большинства современных индустриальных обществ нехарактерна 'жесткая' дифференциация языка на более или менее замкнутые,самодостаточные подсистемы: социально и культурно обусловленные разновидностиединого национального языка постоянно влияют друг на друга, в связи с чем явления,присущие одной разновидности языка, могут 'перетекать' в другую (илидругие)..." (Крысин, 1991, 45). В настоящее время наблюдается активноеиспользование в устной речи слов, словосочетаний и устойчивых выражений изсферы субстандарта, главным образом, из сферы просторечия и жаргона.Естественно, что русистика должна отреагировать на изменившуюся речевуюситуацию, причем реагирование можеть принимать самые разные формы, хотя,очевидно, следует согласиться с мнением, что «Mittelfristig sollte die empirischeForschung zur slawischen Einzelsprache Vorrang haben mit dem Ziel, dasVarietätgefüge erst einmal zu beschreiben. Es gibt ja bis heute z.B. für dasRussische keine einzige wirklich vollständige Beschreibung einerNonstandartvarietät» (Hinrichs, 1992, 98). В истории руского языка подобные явлениянаблюдались неоднократно, последнее по времени относится к первой четвертидвадцатого столетия: «В частности, в стандартный словарь проникаютэлементы следующих класовых и профессиональных диалектов: 1) словаря фабрично-заводскихрабочих; 2) матросского словаря (что не трудно себе объяснить, если мы вспомнимту роль проводников революции, которую сыграла „морская братва“ всамой толще нашего, главным образом, провинциального населения); 3)»блатного" жаргона людей темных профессий (сюда относятся, например,липа и прилагательное липовый, глаголы хрять, зекать и т.д., которые сейчасдалеко вышли за первоначальный круг их носителей)..." (Поливанов, 1931,114).

Всовременной живой русской речи, а также в наиболее мобильно отражающей эту речьпублицистике и беллетристике нередко можно встретить фразы наподобие следующей:«Чуваки подваливают, на балде — по штуке, коры — штуки по три, а зажимают,лишку не отстегнут...». На стандарте эту фразу можно сформулироватьследующим образом: «Заходят молодые люди (мужчины или юноши), на голове потысяче рублей (головной убор целой в тысячу рублей), туфли — тысячи по три, аскупятся, лишнего не заплатят...» Так мастер-парикмахер рассказывает опрофессиональных буднях. В его речи жаргонизмы употребляются так жеестественно, как и стандартизмы. Аналогичный пример представляет собойвысказывание литовского священника (очевидно, недостаточно владеющего русскимязыком), рассказывающего прихожанам о предательстве Иуды:

«Тутувидел Господь Иуду, идущего к нему в толпе людей, и вооруженных солдат, исразу понял, что погорел...» Пример заимствован у К. Косцинского(Косцинский, 1980, 369).

Активноевторжение такой лексики и фразеологии в современный речевой быт вызываетопределенные трудности не только у изучающих русский язык как иностранный, но иу самих носителей русского языка. Решению проблемы способствует значительноактивизировавшаяся в последнее время лексикографическая деятельность ипоявление ряда словарей субстандартной лексики и фразеологии (напр.: Файн,Лурье, 1991; Словарь, 1992; Быков, 1992 и др.). Следует, однако, иметь в виду,что уровни отдельных лексикографических публикаций могут обнаруживатьсущественные различия, на что совершенно справедливо в немецкой русистикеобратил внимание H. Jachnow: «Eine umfassende praktischeBeschäftigung mit solch delikaten Varianten blieb aber bisher linguistischwenig geschulten Emigranten vorbehalten. Deren Arbeit erschöpft sich meist inder Anlage wissenschaftlich kaum aufbereiterer Lexika, die häufig rechtunlinguistische Zielstellungen verfolgen...» (Jachnow, 1991, 17).

Анализсловников показывает, что процессы взаимодействия протекают как в активной, таки в пассивной форме. При пассивном заимствовании слово переходит из однойподсистемы этноязыка в другую, сохраняя (хотя бы первоначально) прежнеезначение. При активном заимствовании, то есть при активном влиянии заимствующейподсистемы, наблюдается изменение семантической структуры уже на начальномэтапе (по существу, слово или выражение заимствуется с измененным значением).Ср., например, употребляющееся довольно активно в современной печати чернуха(Neue Wörter, 1992, 58) в значении 'клевета, очернение'. Здесь совершенноочевидно просматривается влияние стандартной лексико-семантической парадигмы (всущности, омонимичной), с присущими стандарту значениями. Ср. «чернить,очернить, представить в черном свете», «клеветать, опорочить,сгустить краски, представить пессимистически» (стандарт) — чернуха'подделка, фальшивка', чернушник 'занимающийся подделкой документов, подписей'etc. (жаргон). «При постоянном контакте и взаимодействии двух (или больше)языковых разновидностей в одном социуме может происходить не тольколокализованная в акте коммуникации интерференция кодовых элементов, но и их заимствование.При заимствовании знак не только используется говорящим в качестве речевоговкрапления (часто индивидуального), как это происходит при интерференции, авступает в парадигматические и синтагматические связи с элементами заимствующейего системы» (Крысин, 1976, 66). В связи с этим, очевидно, было быцелесообразным, с функциональной и семантической точек зрения, различать врусском языке жаргонизмы и жаргоноиды.

Поджаргоноидами понимаются отдельные слова, словосочетания и фразеологизмы русскойфени, употребляющиеся параллельно в других подсистемах языка в иных значениях.(Не следует, безусловно, игнорировать и иносистемных заимствований, которыетрадиционно рассматриваются лингвистикой как омонимы. Приведем примеры. Так,параллельно жаргонному фрайер, имеющему значение 'не вор', употребляетсяпросторечное фрайер / фраер, которое обнаруживает значение 'франт, модник'(любопытно, что в немецком языке, из которого, очевидно, произошлозаимствование, Freier фиксируется в значении 'жених'). Ср. соответственно:«Фрайер бегает за мной, а мне нравится блатной. Мама, я жуликалюблю!» — «Кудай-то это ты таким фраером вырядился, а?». Такимобразом, просторечное фрайер / фраер относится к жаргоноидам. Жаргонизму датьпо рогам, для которого словари фиксируют значение 'запретить после освобожденияиз ИТУ проживать в центральных городах', существует просторечная параллель датьпо рогам, употребляющаяся в значении 'сбить спесь (самоуверенность) ского-либо'. Жаргоноидом является и весьма активно употребляющееся сейчас встандарте беспредел, отмеченное словарями в значении 'Willkür, Chaos'(Neue Wörter, 1992, 4). Феня включает в свой состав «беспредел»в значении 'заключенный, не признающий никаких общепринятых норм', а еще раньшефиксировалось значение 'группировка воров, не соблюдающая воровских традиций'.Немало интересных примеров можно обнаружить в стихах В. Высоцкого, который,впрочем, не только чувствовал семантические различия сопоставляемой лексики ифразеологии, но и специально подчеркивал эти различия? «Глотал упреки изевал от скуки, Что оторвался от народа — знал, — Но оторвался — это по науке,А по жаргону это — »убежал" (Высоцкий, 1991, 183).

Такимобразом, с функциональной и семантической точек зрения можно выделить: а)жаргонизмы, сохраняющие свое значение и в другой подсистеме; б) жаргонизмы,имеющие в других подсистемах жаргоноиды; в) жаргонизмы, не корреспондирующие сэлементами других подсистем. Ср. соответственно: а) бабки 'деньги' (жаргон /просторечие), бухарь 'пьяный' (жаргон / просторечие), кореш 'приятель' (жаргон/ просторечие), анаша 'наркотик из конопли' (жаргон / стандарт); б)просторечное барыга, употребляющееся в значении 'проходимец', перешло впросторечие из жаргона, в котором до сих пор отмечается в значении 'скупщиккраденого'. Жаргоноидом же является просторечное духарь 'весельчак' (ср.жаргонное духарь 'смельчак, храбрец'). Жаргонную лексику и фразеологию активнозаимствует молодежный жаргон, поэтому в составе молодежного социально-речевогостиля жаргоноиды отмечаются довольно часто, напр.: атас 'классно, отлично'(жарг. атас 'наблюдательный пост, караул'), баклан 'отрицательно о человеке'(жарг. баклан 'осужденный за хулиганство'), борзой 'нахальный, наглый человек'(жарг. борзой 'агент сыскной полиции'), дубарь 'дурак' (жарг. дубарь 'покойник,мертвец'). Ср. «Тут откуда-то сбоку послышалась знакомая речь:оглянувшись, я увидел за столом в углу компанию молодых людей. Это были даже немолодые люди, а скорее ребята по двадцать лет и меньше. Но эти парни — семьморд с длинными до плеч волосами, одеты чудно, шпарили по фене так, что душарадовалась, на них глядя» (Леви, 1988, 237); в) бан 'вокзал'; шлепер'мелкий карманный вор', хаза 'явочная квартира', маруха 'сожительница',мастырка 'членовредительство' и т.п. Основной корпус современной русской фениобразуют слова, словосочетания и фразеологизмы групп а) и б). К группе в)относятся, пор преимуществу, иноязычные заимствования и вышедшая из активногоупотребления исконная лексика. Представленная классификация, в известнойстепени, условна и не отражает всего многообразия межподсистемного лексическоговзаимодействия, поскольку отправной точкой анализа является интержаргон,который представляет собой вторичную подсистему (например, по отношению кпросторечию). следует иметь в виду, что сама феня — социально-речевой стильсовременного русского этноязыка — в лексическом отношении представляет собойконгломерат многочисленных заимствований и новообразований, базирующихся натаких первичных системах как просторечие, стандарт и, реже, территориальныйдиалект. Полезность такого подхода видится, прежде всего, в функциональном(сфера употребления) и семантическом разграничении лексики активногоупотребления, которая в настоящее время a priori подводится под рубрикублатного жаргона. Кроме того, такое сопоставление дает основание отрицательнооценивать бытовавшее и бытующее мнение о том, что жаргонизмы выходят изактивного употребления в самом жаргоне, если становятся известными широкойаудитории.

Вторичностьфени по отношению к другим подсистемам находит свое отражение в сфере лексики ифразеологии в активной репрезентации омонимичных отношений. Можно, пожалуй,утверждать, что основной лексикографической, и шире — лингвистической,проблемой этой подсистемы является проблема отношений омонимии. Доминирующимиявляются, безусловно, межподсистемные отношения, то есть отношения междустандартными и жаргонными, просторечными и жаргонными единицами. При этомслова, словосочтания и фразеологизмы, принадлежащие различным системам ивступающие между собой в отношения омонимии, классифицируются как омоглоссы(ср. Быков 1993, 36). Следует, впрочем, иметь в виду, что при констатацииомонимичных отношений предполагается владение несколькими подсистемамиэтноязыка, что, конечно же, встречается не всегда. Носителям молодежногожаргона, например, совсем необязательно должны быть известны значения блатногожаргона.

Речеваяситуация может усложняться в ряде случаев существованием внутриподсистемнойомонимии (жаргонизм — жаргонизм), которая, впрочем, по нашим наблюдениям,встречается значительно реже, чем межподсистемная. Ср.: наколка (синоним брезец'информация, наведение, наводка') и наколка (синоним подколка 'обман, подвох');петух (синоним грабка 'рука, собственно ладонь') и петух (синоним опущенный'изнасилованный в анальный проход мужчина, юноша, мальчик'); утюг'политработник ИТУ' и утюг (синоним фарца 'мелкий спекулянт'); хомут 'прямаякушка' и хомут (синоним пищик 'шея, горло'). Это наблюдение справедливо и поотношению к стандарту: то, что традиционно включается в словари омонимов(напр., Ахманова, 1986), представляет собой совокупный продукт межподсистемныхи внутриподсистемных омонимических отношений. На разных ступенях владения тойили иной (теми или иными) подсистемой (подсистемами) или системой (системами) одиниз типов омонимических отношений может доминировать и/или оставатьсяпотенциальным. Естественно, например, что для лиц, владеющих несколькимиязыками, для переводчиков, межсистемные отношения будут являться доминирующимипо отношению к внутрисистемным (внутриподсистемным).

Такимобразом, можно выделить три разновидности (типа) омонимических отношений: 1)межсистемные, 2) межподсистемные или внутрисистемные, 3) внутриподсистемные.(Ср., например, выделение внутригнездовой и межгнездовой омонимии на словообразовательномуровне в рецензии на публикацию А.Н. Тихонова и А.С. Пардаева: ВЯ, 1993, № 4).Причем для представления объективной картины лексико-семантической системы тогоили иного языка важен учет всех этих разновидностей. С активизациеймежъязыкового общения межсистемные омонимические отношения расширяют сферудействия, заслуживают более пристального внимания. Вступая в некотороепротиворечие с ранее используемой терминологией, можно было бы дефинироватькомпоненты 1), 2) и 3) разновидностей соответственно как 'омоглоссы','омолекты' и, традиционно, омонимы. С функциональной. или коммуникативной,точки зрения, такая таксономия выглядит вполне естественной, поскольку всовременной реальной коммуникации иноязычные и исконные элементы сосуществуютвесьма успешно. «Смешение французского с нижегородским» — отличительная черта сегодняшнего русскоязычного бытия; впрочем, не толькорусскоязычного. Для многих европейских языков «демократизация» всфере коммуникации выливается в немаркированное употребление стилистическимаркированной лексики.

Стилистическая(экспрессивная и функциональная) характеристика слов, составных наименований иустойчивых сочетаний должна рассматриваться, безусловно, как компонент общегосемантического значения лексической или фразеологической единицы (ср.Виноградова, 1992, 11-13). Социальная характеристика той или иной единицы(стандартизм, просторечизм, жаргонизм, диалектизм) есть явление иного порядка иотнюдь не исключает дополнительного распределения (напр.: нейтр. — высок. — груб.).

Жаргонкак вторичная, зависимая подсистема этноязыка обладает известным своеобразием,в первую очередь, в сфере лексики и фразеологии (другие уровня обнаруживаютчерты общности как со стандартом, так и с просторечием). Очевидно, именно этосвоеобразие служило поводом к рассмотрению жаргона как социально-речевогостиля, «социального варианта речи» (Общее языкознание 1970, 497).Вместе с тем, ограничиться стилистическим подходом в оценке жаргонизмов,учитывая при этом и их социальное своеобразие, было бы вряд ли правомерным.Наблюдения показывают, что жаргонизмы характеризуются не только определеннымиразличиями по степени экспрессивности, но и локальной распределенностью,употребительностью — неупотребительностью, окказиональностью — архаичностью ит.д. Так, например, в сферу бранных слов носителями жаргона включаются слова ивыражения, стандартные и просторечные омоглоссы которых не имеют негативнойконнотации и не употребляются в функции брани: петух, наседка, шнурок, фрайер,мусор, легавый/легаш, маромой/маромойка, кум/кумовка etc. Приведенные примерыможно, пожалуй, отнести к группе «социальной брани», поскольку ихбранная функция в значительной степени социально детерминирована: они называютлибо социальных противников (врагов), либо сотрудничающих с ними, то есть, вконечном итоге, тех же врагов. Ср. наседка 'доносчик, провокатор'; кум'следователь, оперуполномоченный'; фрайер 'не-вор'; мусор/мусорила — легавый/легаш 'милиционер' и т.д.

Следуетотметить, что влияние доминируеющей подсистемы проявляется иногда впсевдо-экспрессивности: носители стандарта или просторечия в ряде случаев«оживляют» метафору (еще точнее — «мертвую метафору»). Вэтом случае как перенсоное, метафорическое, экспрессивное воспринимаетсяупотребляющееся в жаргоне нейтрально, например черный ворон 'машина длятранспортировки арестованных'; брать на сквозняк 'обворовывать кого-то,скрывшись через проходной двор', пустить коня 'передать записку из одной камерыв другую через окно' и т.д.

Локальная(горизонтальная) специфика также присуща жаргонизмам. Этот аспект в современнойрусистике длительное время вообще не привлекал внимания, главным образом,вследствие недостаточной изученности материала. Можно прогнозировать, что вотдельных учреждениях исправительно-трудовой (или пенитенциарной, как все чащеговорят в последнее время) системы существуют особенности в отборе лексики исловоупотреблении уже в силу их закрытости и относительного постоянстваконтингента. Пока же мы можем проиллюстрировать лишь в самом первом приближенииналичие локальной специфики у жаргонизмов. Например, синонимический рядглаголов со значением 'уговаривать, подговаривать' представлен такимикомпонентами как байровать — блатовать — фаловать, обнаруживающимилокализованность, региональность употребления. Блатовать в отмеченном значениификсируется многими словарями современного жаргона, изданными в разных местахстраны, и относится, очевидно, к общеупотребительной лексике, тогда как обайровать / бояровать и фаловать / фоловать этого сказать с определенностьюнельзя. К тому же, некоторые словари (Тюмень, 1991) отмечают байровать какустаревшее.

Аналогичноенаблюдение можно сделать по поводу синонимов, обозначающих тюрьму: кича /кичман — крытка / закрытка. В данном случае общеупотребительным являетсякрытка, а кичман встречается регионально. Отмечаемое в значении 'тюрьма'бутырка позволяет определить конкретный район бытования — Москва.

Чтокасается архаизации жаргонизмов, то логично было бы предположить менее активноеустаревание лексики, чем, например, в стандарте, при активных семантическихизменениях: "… воровской язык представляет редкий образец совершенно нестабилизированной и диффузной семантики" (Лихачев, 1935, 70). Так,лексический корпус «Блатной музыки» В. Трахтенберга, относящийся кначалу нашего столетия, сохранился в значительной степени и сегодня, чего,конечно же, нельзя сказать о семантике слов и выражений. Без изменений и втечение такого длительного времени употребляются такие слова, как амба'безвыходное положение', бабки 'деньги', бан 'вокзал', скокарь 'вор-одиночка',домуха 'квартирная кража', шмель 'кошелек' и др. Впрочем, происходят иизменения. Приведем лишь некоторые примеры, противопоставив прежние исовременные значения ряда жаргонизмов: рваный 'пассажир, которому приходилосьнесколько раз уличать шулеров в нечестной игре' / рваный 'один рубль'; сидор'дворник' / сидор 'мешок'; быки 'куски холодного вареного мяса — «порциязаключенных» / быки 'общественники, актив' и т. п. В оценке степениархаизации того или иного жаргонизма следует быть очень осторожным: то, что уженеоднократно заносилось в разряд архаизмов, продолжает в ряде случаев активноупотребляться и сейчас. Здесь, видимо, достаточно привести в качестве примерапресловутого «вора в законе», похороненного И. Вориводой (Воривода,1971, 11) и благоденствующего доныне. Определенно можно отнести к архаическойлексику из сферы конокрадства (впрочем, события последнего времени заставляютутверждать это с осторожностью: если совсем не станет бензина, начнут вновьдержать лошадей...).

Новыеслова пополняют жаргон, главным образом, в сфере наркотиков, средств и приемових употребления, а также в таких сферах, как токсикомания и гомосексуализм. Ср.дурь 'анаша' = дрянь, косяк 'амокрутка с анашой', кокс, кукнар 'наркотик,добываемый из маковой соломки', ацетонка 'очищенный при помощи ацетона«кукнар», пшикуха 'пиво с дихлофосом', болтанка 'очищенныймеханически клей как напиток', гуталинщик 'токсикоман, потребляющий спирт изгуталина', одеколонщик 'пьющий одеколон', лыткариться 'заниматься лесбиянством',кобел 'активная лесбиянка', голубец 'пассивный гомосексуал' = люська, глиномес'активный гомосексуал' = печник. До недавнего времени, а точнее — до 1985 годав СССР официально не признавали существования наркомании, поэтому трудно былодаже предположительно говорить об употребительности этой лексики и о ееносителях. Официальная ситуация сейчас изменилась: в 1986 году в Москве былосоздано специальное Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков,стали появляться статистические сведения по наркомании и наркоманам (ср.:Преступность и правонарушения в СССР, 1990).

Какуже отмечалось выше, одной из центральных проблеи сопоставительного изучениялексики и фразеологии жаргона является проблема омонимов. Именно в этом аспектерассматривал, очевидно, данное явление и И. Бодуэн де Куртене, мнение которогопослужило эпиграфом к настоящим рассуждениям. Такой подход будетнебезынтересен, по всей вероятности, и для литературоведов, поскольку омонимыдавно и справедливо рассматриваются в качестве одного из эффективных средствхудожественной изобразительности. Кому-то, возможно, покажется недостойнымвнимания интерес к этому пласту лексики современного русского языка, но изпесни, как говорится, слов не выкинешь, а песни таковы, каково время. «Юморвисельников» все еще ждет своего исследователя. Однако рассмотрение этойпроблемы не входит в задачу данной статьи.

Список литературы

АХМАНОВАО.С. Словарь омонимов русского языка. М., 1986.

БЫКОВВ. Омоглоссы в русском языке как результат внутренней интерференции //Russistik, 1993, № 1, 36-45.

БЫКОВВ. Русская феня. Словарь современного интержаргона асоциальных элементов. Specimina Philologiae Slavicae,Bd. 94, Verlag Otto Sagner, Munchen, 1992.

ВИНОГРАДОВА В.Stilistik der russischen Wortbildung. Peter Lang Verlag GmbH, Frankfurt amMain, 1992.

ВОРИВОДАИ. Сборник жаргонных слов и выражений, употребляемых в устной и письменнойформе преступным элементом. Алма-Ата, 1971.

ВЯ- ТИХОНОВ А.Н., ПАРДЯЕВ А.С. Роль гнезд однокоренных слов в системнойорганизации лексики. Отраженная синонимия. Отраженная омонимия. Отраженнаяантонимия. Ташкент: ФАН, 1989, 140 стр. Рец.: Ваншенкер А.Н., Еремин А.Н.,Петриченко М.А. // ВЯ, 1993, № 4.

КРЫСИНЛ. Владение разными подсистемами языка как явление диглоссии. В:Социально-лингвистические исследования. М., 1976.

КРЫСИНЛ. Изучение современного русского языка под социальным углом зрения // РЯШ,1991, № 5.

ЛИХАЧЕВД. Черты первобытного примитивизма воровской речи. Язык и мышление, III — IV,М.-Л., 1935.

ОБЩЕЕЯЗЫКОЗНАНИЕ. Формы существования, функции, история языка. М., 1970.

ПОЛИВАНОВЕ. Революция и литературные языки Союза ССР // История советского языкознания.Хрестоматия. М., Высшая школа, 1981.

Преступностьи правонарушения в СССР. Статистический сборник. М., Юрилическая литература,1990.

Словарьтюремно-лагерно-блатного жаргона. Авторы-составители Д.С. БАЛДАЕВ, В.К. БЕЛКО,И.М. ЮСУПОВ. М., 1992.

Словарьворовского языка. Тюмень, 1991.

ФАЙНА., ЛУРЬЕ В. Все в кайф. СПб., 1991.

HINRICHS U. Gesprochenes Slavisch und slavischer Nonstandart. In:Zeitschrift fur slavische Philologie, 1992, Bd. 52, Heft 1.

JACHNOW H. Das Verhaltnis von Literatursprache (Standartsprache)und nichtstandartlichen Varietaten in der russiachen Gegenwartssprache // DieWelt der Slawen, 1991, 36.

Neue Worter und Bedeutungen. Zusammengestellt von E. Kanowa und W.Egert. Berlin, 1992.

В. Быков. ЖАРГОНОИДЫ И ЖАРГОНИЗМЫ В РЕЧИ РУССКОЯЗЫЧНОГО НАСЕЛЕНИЯ(«Новые» слова и значения в современном русском языке)

Источники примеров

ВЫСОЦКИЙВ. Сочинения в двух томах. М., Художественная литература, 1991, т. 2.

КОСЦИНСКИЙК. Ненормативная лексика и словарь // Russian Linguistics, 1980, № 4.

ЛЕВИА. Записки Серого Волка. М., Молодая гвардия, 1988.