Реферат: Текст в тексте
Вадим Руднев
Текств тексте — своеобразное гиперриторическое построение, характерное дляповествовательных текстов ХХ в. и состоящее в том, что основной текст несетзадачу описания или написания другого текста, что и является содержанием всегопроизведения: например, режиссер ставит фильм, который у него не получается;писатель пишет роман; литературовед или философ анализирует какое-то якобы уженаписанное произведение.
Происходитигра на границах прагматики внутреннего и внешнего текстов, конфликт междудвумя текстами за обладание большей подлинностью. Этот конфликт вызванглобальной установкой культуры ХХ в. на поиски утраченных границ между иллюзиейи реальностью. Поэтому именно построение текста в тексте является стольспецифичным для ХХ в., хотя в принципе он использовался достаточно широко вкультурах типа барокко. Построением текста в тексте является, например, сцена«мышеловка» в трагедии Шекспира «Гамлет», когда Гамлет,чтобы разоблачить Клавдия, с помощью бродячих актеров ставит спектакль«Убийство Гонзаго», своеобразный ремейк, повторяющий историю убийстваКлавдием короля Гамлета.
Классическоепостроение текста в тексте представляет собой «Мастер и Маргарита».Иван Бездомный пишет антирелигиозную поэму о Христе. Редактор Берлиоз убеждаетего, что основной упор надо сделать на то, что Иисуса Христа никогда не было насвете. Появляется Воланд и рассказывает остолбеневшим членам Массолита сценудопроса Иешуа Понтием Пилатом, которая является частью, как узнает в дальнейшемчитатель, романа Мастера. Причем если Воланд, по его словам, присутствовал приэтой сцене лично, то Мастер гениальным чутьем художника угадал то, чтопроисходило две тысячи лет назад во дворце царя Ирода.
«Послеэтого, — пишет Ю. М. Лотман, — когда инерция распределенияреального-нереального устанавливается, начинается игра с читателем за счетперераспределения границ между этими сферами. Во-первых, московский мир(»реальный") наполняется самыми фантастическими событиями, в то времякак выдуманный мир романа Мастера подчинен строгим законам бытовогоправдоподобия. На уровне сцепления элементов сюжета распределение«реального» и «ирреального» прямо противоположно. (...) Видейно-философском смысле это углубление в «рассказ о рассказе»представляется Булгакову не удалением от реальности (...) а восхождением откривляющейся кажимости мнимо-реального мира (ср. абсолютный идеализм. — В. Р.)к подлинной сущности мировой мистерии. Между двумя текстами устанавливаетсязеркальность, но то, что кажется реальным объектом, выступает лишь какискаженное отражение того, что само казалось отражением".
Чрезвычайнопопулярной фигура текста в тексте стала в кино 1960 — 1980-х гг., начиная ссамого знаменитого «фильма в фильме» «8 1/2» Федерико Феллини.Послушаем, что пишет об этом Вяч. Вс. Иванов: «В этом фильме раскрываетсядушевное смятение героя — кинорежиссера Гвидо Ансельми, обстоятельства,сопутствующие все откладываемой из-за мучительных колебаний съемки фильма. Вэпизоде в просмотровом зале мы видим и пробные кадры, где разные актрисывоспроизводят претворенные Гвидо образы его любовницы и жены. Сидя впросмотровом зале, реальный прототип этого последнего образа — его жена смотритвместе с другими участниками съемки пробные кадры, в которых Гвидо пытаетсявоссоздать ее черты посредством игры разных актрис. Мы не только еще разприсутствуем при том столкновении реальности с ее изображением, которое ввидениях, воспоминаниях и творческих снах Гвидо проходит через весь фильм Гвидов просмотровом зале не может ответить на вопрос продюсера, какая из актрисподходит для роли. Он в этот момент подобен поэту, который не мог бы из всегомножества равнозначных фраз выбрать ту единственную, которая соответствует егозамыслу.
Текств тексте недаром стал наиболее репрезентативным типом кинематографическогосюжета второй половины ХХ в. Его идеология — это семантика возможных миров:реальный мир всего лишь один из возможных. Мира обыденной реальности,»данной нам в ощущениях", для ХХ в. просто не существует.
Второйзнаменитый «фильм в фильме» — это «Все на продажу» АнджеяВайды, сюжет которого заключается в том, что режиссер снимает фильм о гибеливеликого польского актера Сбигнева Цибульского. При этом режиссер и его друзьядо такой степени привыкли смотреть на мир сквозь объектив кинокамеры, что, видяинтересную сцену или пейзаж, они уже непроизвольно складывают пальцы «врамку», примериваясь, как это будет смотреться в кадре.
Говоряо тексте в тексте, нельзя не упомянуть такой шедевр прозы ХХ в., как «Бледныйогонь» В. В. Набокова. Роман состоит из поэмы, написанной только чтопогибшим поэтом Джоном Шейдом (поэма довольно длинная и приводится целиком) икомментария к ней, написанного ближайшим другом и соседом Шейда, преподавателемуниверситета, от чьего лица и ведется рассказ. Постепенно читатель понимает,что рассказчик-комментатор не комментирует поэму Шейда, а вычитывает из неевыдуманную или реальную тайну своей биографии, в соответствии с которой он былкоролем одной небольшой северной страны, находящимся в изгнании. При этом такдо конца остается непонятным: является ли рассказчик просто сумасшедшим или егорассказ правда.
Однимиз гигантских (как по объему, так и по масштабу) произведений современнойрусской литературы на тему текста в тексте является роман Дмитрия Галковского«Бесконечный тупик». Роман представляет собой комментарий к — непонятно, написанному или нет, — трактату (несомненная отсылка к«Бледному огню»), этот многослойный комментарий и есть корпус романа.Комментарий включает мысли автора-героя о русской истории, философии иполитике, снабженные большим числом ссылок из большого количества источников,рассказ о жизни героя в детстве, о его покойном отце. При этом идеологическийпротеизм героя-автора, сравнимый только с розановским, которому автор следуетсознательно, настолько силен, что роман, не опубликованный до сих пор целикомпо причине своего объема (во всяком случае, не опубликованный сейчас, зимой1997 г., когда автор пишет этот словарь), публиковался по частям в таких идеологическипротивоположных журналах, как «Новый мир» и «Нашсовременник». «Бесконечный тупик» также осуществляет идеологиювозможных миров: в роман включены рецензии на него, написанные различнымивыдуманными критиками, в том числе и самим автором (ср. полифонический роман);при огромном объеме текст романа дробится на фрагменты, создающие неповторимыйобраз мира-лабиринта, из которого нет выхода — отсюда и название«Бесконечный тупик».
Следуеттакже упомянуть один из последних шедевров мировой литературы, роман сербскогописателя, «балканского Борхеса», как его называют, Милорада Павича«Хазарский словарь». Роман представляет собой как бы разросшуюся довнушительных размеров новеллу Борхеса (о том, что большинство новелл Борхесастроится как текст в тексте, мы не говорим просто потому, что это само собойразумеется) — это статьи из утерянного или, возможно, никогда несуществовавшего словаря, посвященного проблеме принятия хазарами новой веры вIХ в. н.э. Содержание романа является и содержанием словаря, его телом иодновременно его отрицанием, поскольку все сказанное о хазарах в христианскихисточниках противоречит тому, что сказано о них в исламских и иудейских. Темвременем сюжет романа закручивается в сложнейший интеллектуальный триллер.
«Культура,- писал Ю. М. Лотман, — в целом может рассматриваться как текст. Однакоисключительно важно подчеркнуть, что это сложно устроенный текст, распадающийсяна иерархию „текстов в текстах“ и образующий сложное переплетениетекстов. Поскольку само слово „текст“ включает в себя этимологиюпереплетения, мы можем сказать, что таким толкованием мы возвращаем понятию»текст" его исходное значение" (см. также реальность).
Список литературы
ЛотманЮ. М. Текст в тексте // Учен. зап. Тартуского ун-та, 1981. — Вып. 567.
ИвановВяч. Вс. Фильм в фильме // Там же.
ЛевинЮ. И. Повествователвная структура как генератор смысла: Текст в тексте уБорхеса // Там же.
РудневВ. Философия русского литературного языка в «Бесконечном тупике»Дмитрия Галковского // Логос, 1933. — No 4.
РудневВ. Прагматика художественного высказывания // Родник, 1988. — No 11. />
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта lib.ru/