Лекция: Декабрь 1795 года
Мои предположения оправдались, с каждым дневным переходом леса становятся все гуще. Вдоль реки, где растительности значительно больше, идти невозможно, тропы здесь — исключительно звериные — ведут к воде, и нам не подходят.
Без Грея, Вогена и Риверса стало пусто. Их отсутствие постоянно напоминает нам о тысячах опасностей, подстерегающих путешественников. Разговоры у нас не клеятся, и мы идем большую часть времени в молчании, погруженные каждый в свои мысли.
Догадываюсь, что Норман прикидывает, сколько тонн золота он найдет в горах, и как будет его вывозить. Парк грезит о своем собственном ручном слоне, и как неплохо было бы обзавестись таким у себя в приходе.
Мои же размышления связаны с Мвеле, я вспоминаю наши разговоры, недоверие к нему наших, ныне покойных солдат, его внезапное исчезновение, и столь же неожиданное появление в компании француза. Упоминания о «рыбаке» в записке моего предка, слова вождя лунного племени «он вас ждет», и собственные слова Мвеле о рыбах и сетях.
Если бы он хотел нас уничтожить, он мог сделать это много раз, не покидая границ Египта. Одним словом, его цели и мотивы мне совершенно не ясны. Спрашивать его напрямую, разумеется, бесполезно, он не дает понятных ответов и на более простые вопросы.
***
Лес сомкнулся вокруг нас. Воздух становится густым и влажным, мириады всевозможных насекомых усугубляют положение.
Днем густые джунгли не замолкают ни на секунду, вокруг нас кипит невидимая жизнь, и могу признаться, я не знаю ни одного из услышанных голосов, даже не уверен, принадлежат ли они птицам или животном.
Ночью здесь еще больше шума и уснуть невероятно тяжело. Наша одежда все время влажная, а сумки с провизией и теплой одеждой, будто стали еще тяжелее.
Единственное преимущество — это обилие росы по утрам. Наши запасы питьевой воды есть, чем пополнить.
Одним утром Мвеле, наблюдая, как я наполняю фляги, сливая воду с плотных листьев, сказал: «Луна купается в лесных озерах, впитывая влагу, чтобы растить росу. Листья распускаются от солнечного света, роса зреет ночью под лунным светом. Лунный свет влажный, чем ярче он светит, тем больше росы можно собрать утром. Лучше сделать это до первого луча и собирать с травы, а не камня».
Я не стал вступать с ним в разговор, но внезапно понял, что все его фразы лучше всего воспринимать буквально. И действительно, с каждым днем роста луны, я собирал все больше и больше росы.
***
Наши переходы сокращаются. Днем стало еще больше насекомых, хотя я не думал, что возможно больше. А ночью стало значительно холодней. Мне часто снится, что я сплю в своей оксфордской комнате. Сегодня я проснулся среди ночи и хотел подкинуть дров в несуществующий камин, и понял, что мне мешает уснуть неяркое свечение. Я снова открыл глаза и увидел, что грибы на деревьях вокруг нас мерцают белым. Через некоторое время они стали настолько яркими, что эту запись я сделал при их свете. Это, кончено, поразительно, но хочется немного отдохнуть.
***
Вначале мы обрадовались дождю, избавившему нас от насекомых, но он идет не переставая. Местами лес становится непроходимым. На ночь мы стараемся убирать наши вещи на деревья, но это не помогает. Хуже всего, что в луже невозможно выспаться.
Я впервые за долгое время задал Мвеле вопрос, как долго продлится дождь, и получил следующий ответ: " Дождь — это толпа капель. Если облака однородны, то вода везде разная: теплая и холодная, мягкая и жесткая, соленая и пресная, быстрая и медленная, прозрачная белая невесомая пенная, голубая между голубых камней, застоявшаяся и та, что падает вниз горными реками. И море подвижно, потому что вода в нем разная, она борется между собой, как человек мучается сомнениями. А стоит воде остановиться, и она уже гниет. А что гниет, то умерло".
Из этого я предпочел сделать вывод, что все проходит, и нам нужно двигаться дальше.
***
Наш отряд делает не больше десяти миль в день, и это напоминает мне о начале путешествия. Дождь не прекращается, и иногда кто-нибудь из нас засыпает на ходу и падает в грязь. Оставшиеся двое поднимают его, не обращая на это внимания.
У Нормана все признаки лихорадки, он пока держится молодцом. Хуже будет, если болезнь свалит всех троих. На Мвеле трудности нашего похода не сказываются.
***
Я не вел записи много дней. Сегодня, по моим подсчетам, должно быть Рождество. Пусть мы встречаем его не в Англии, как рассчитывали, но мы вышли из джунглей и добрались до гор.
Наше появление из лесной чащи стало довольно эффектным. Мы вышли к огромному водопаду, падающему с большой высоты. Видимо, прошедшие дожди сделали его еще величественнее. Несмотря на усталость, вид такого количества воды и производимый ею при падении шум заставил нас замереть от восторга.
Не в силах двигаться дальше в этот день, мы разбили лагерь на относительно сухом месте, куда не долетают брызги воды. В честь праздника я достал предпоследнюю бутылку джина, и хотя тостов не было слышно из-за жуткого грохота водопада, настроение поднялось даже у Нормана, сильно сдавшего за последние дни.
***
Мы все еще идем вдоль гор в поисках удобного пути наверх. Холод заметно усилился, и нам пришлось достать теплые вещи, подаренные нам вождем лунного племени. На одежду это не похоже: просто сшитые между собой шкуры. Вид Парка в леопардовой накидке с его отросшей бородой и всклокоченными волосами вызвал у нас с Норманом взрыв хохота. Что ж, мы выглядим не намного лучше, чем он.
Идти приходится в тени гор, и все время не хватает солнца, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Зато ночью, если небо ясное, звезды светят так ярко, что предметы отбрасывают тени, и можно даже вести дневник.
***
Понемногу мы поднимаемся все выше. Норман, несмотря на свою лихорадку, постоянно находится в поисках признаков выхода ценных пород и не может усидеть на месте во время привалов. Я пытался убедить его поберечь себя, но это кажется бесполезным.
Нас окружают камни и множество насекомых, похожих на нашего сверчка, но больше по размеру и гораздо громче.
***
Вечером произошло то, чего я опасался. Мы встали на привал, и Норман побежал исследовать ближайшие скалы. И тут с этими африканскими сверчками произошло что-то не ладное. Сначала их просто стало больше обычного, потом, присмотревшись, я заметил, что они покрывают практически все пространство вокруг нас.
Не успел я спросить у Мвеле, что все это может значить, сверчки начали громко стрекотать, заглушая мой голос.
Затем началось самое страшное: насекомые постепенно вошли в ритм, и стрекот вошел в унисон. Я почувствовал вибрацию, прошедшую по земле, и, успев понять, чем это обернется, схватив Парка и вещи, убежал на безопасное расстояние прежде, чем горы под нашими ногами растрескались, а сверху начался обвал.
Мвеле, разумеется, уцелел без моей помощи, но камни продолжали падать всю ночь, не давая нам шансов отправиться на поиски пропавшего Нормана.
Записи на полях «Книги доходов и расходов Нормана Айвори»
Африка
Год
Я осматривал небольшую трещину в скале при помощи факела, когда началось землетрясение. Земля подо мной разломилась, и я полетел вниз.
Какое-то время я, наверное, лежал без сознания, но когда открыл глаза, меня все еще окружала тьма. По сильной боли я определил, что обе моих ноги сломаны. Затем мне удалось нащупать факел. Лежа в темноте и пытаясь отвлечься от боли, я придумал идеальный способ добычи руды в этой стране.
Залежи угля попадались на моем пути довольно часто, абсолютно уверен, что в этих горах есть все виды полезных ископаемых и руд. Но есть в Африке и еще один ценный ресурс — это негры. Их дешевый труд может окупить практически любое деловое начинание.
Так мне пришла в голову мысль о шахтах с одноразовыми неграми. Будучи помещенными в забой, без возможности выбраться обратно, они будут погружаться все глубже в недра, получая за труд, еду и воду. Таким образом, обычная лебедка, опускающая вниз пищу, будет поднимать вверх добытые ими богатства.
Мне было жаль, что эта идея может пропасть вместе со мной, и мое падение и смерть окажутся напрасными для прогресса, и я стал думать, как мне подняться наверх.
В это время на поверхности встало солнце, и несколько его лучей пробилось ко мне, слишком скудных, чтоб осветить мрак, но достаточных для того, чтобы я не только спас, но и навсегда изменил свою жизнь.
Я вспомнил, что до сих пор ношу с собой часы Грегори, взятые мною на починку, еще в начале нашего похода.
Как мне было не жаль добротной вещи, я разбил их о камень, и при помощи увеличительного стекла мне удалось поджечь пучок шерсти из моей одежды, а с его помощью и факел. Я немедленно осмотрелся, и на одной из стен увидел странные отблески, сначала исторгшие из меня вопль, а при ближайшем рассмотрении лишившие меня дара речи.
Так благодаря случайному падению, я стал самым богатым человеком в Мидлсбро и обладателем одного из самых крупных необработанных алмазов в мире.
Крик радости, изданный мною, открыл моим спутникам мое местонахождение, но им потребовалось некоторое время для расчистки завала и поиска способов поднять меня к свету.
Сейчас у меня много времени для размышлений и записей. Грегори и Парк везут меня на подобии носилок вниз, где я смогу поправиться и вернуться в Англию. Болезнь сильно ослабила меня, и поначалу я думал об одних только предстоящих мне приятных расходах. Но распорядиться сокровищем, каким я обладаю, надо с умом. На средства, полученные мной от будущей продажи алмаза, я смогу реализовать все свои планы и преумножить свои доходы в тысячу тысяч раз (далее идут неразборчивые столбцы цифр и подсчетов).