Лекция: Расстегнутый ошейник 3 страница

Жизнь постепенно налаживалась. Перед отъездом брата, я познакомил Мышонка с ним, с его парнем, со Снежаном и его парой. Мышонок при этом страшно смущался и краснел. Он был таким милым, что я не удержался и поцеловал его. Прямо при всех. А он так застеснялся, что еще сильнее покраснел и спрятал лицо на моей груди. Нежный, ласковый мышонок.
Спали мы с ним в одной кровати, но дальше поцелуев дело не шло. Я чувствовал, что он еще немного боится меня и не настаивал, хотя Создатель знает, сколько сил мне для этого требовалось.
С первого посещения зимних садов прошло чуть больше месяца. Мы бывали там каждые три дня, но я не уставал любоваться моим Мышонком среди цветов и бабочек, а он не уставал радоваться лету среди зимы.
Вот и сегодня мы проявились в саду как обычно. Мышонок сразу ринулся кормить рыб и птиц, а я начал оглядываться по сторонам. Что-то тревожно мне было сегодня. Птицы все кричали и носились вокруг нас, не желая садиться возле кормушек. Ой, не к добру это. Я уже собирался снять часть щитов и просканировать сады, когда на тропинке, ведущей к фонтану, показался Ол.
Я почувствовал, как волосы на моей голове зашевелились. Была бы прическа короче, они стали бы дыбом.
— Я смотрю, Ледяной Лорд вывел на прогулку свою зверушку.
Мышонок испуганно охнул и попятился, а я бросился вперед, закрывая его собой.
— Что ты здесь забыл?
— Забыл сказать «спасибо» за приятно проведенное время. Твой зверек был таким аппетитным, – Ол демонстративно облизнулся. – Мне понравилось. Когда решишь от него избавиться, продай мне.
Парнишка позади меня всхлипнул, и я почувствовал его ужас. Этого я стерпеть уже не мог. Бросившись вперед, я собирался вцепиться ему в лицо когтями, чтобы содрать мерзкую улыбку с его губ, но, достигнуть цели, мне было не суждено. В пяти шагах от Ола, я наткнулся на прозрачную стену, отбросившую меня назад, на такую же невидимую преграду. Ол засмеялся.
— «Кольцо» Кирри. Наш семейный секрет. Я с удовольствием посмотрю, как ты издохнешь, а потом поиграю с твоей зверушкой.
Я забился в невидимых тисках, сжимающихся вокруг меня все теснее и теснее. Выхода не было. Это заклинание из тех, что невозможно снять. Оно будет сжиматься вокруг меня, пока не раздавит. Я тратил кучу силы на бесполезные попытки вырваться, прекрасно понимая, что это конец.
Когда «кольцо» сжалось настолько, что я уже не мог свободно развести локти в сторону, в сады ворвались стражи из личной охраны князя и сам князь. Они схватили Ола, а я прекратил свои попытки пробить кольцо и обернулся к Мышонку.
Я смотрел на его заплаканное лицо и жалел только об одном, что так и не смог выполнить свое обещание, остаться с ним навсегда. Князь подошел к Мышонку и начал ему что-то говорить, но он затряс отрицательно головой, а потом вдруг кинулся ко мне.
— Нет, нельзя! – Я выставил вперед ладони, пытаясь остановить его, иначе он больно расшибется о барьер «кольца», но это не остановило человека. Он просто бросился ко мне и повис у меня на шее.
— Сумасшедший! Погибнешь!
Я не думая сделал несколько шагов вперед, стремясь вынести его из опасной зоны. Сзади что-то сильно хлопнуло, а потом раздался страшный крик. Оглянувшись, я увидел, как стражи отбегают от пылающей огнем фигуры демона.
— Надо же, как просто. Все пытались вырваться из «Кольца» Кирри, и никто не додумался просто войти в него снаружи, – князь стоял возле меня, задумчиво теребя прядь своих волос. – Однако отдача от разрыва заклинания довольно сильная.
— Мой князь, – я поклонился ему, продолжая держать на руках свое сокровище.
— Ах, да. Лорд Кердейл, представьте мне своего храброго спасителя.

Мышь.
Когда я увидел того демона, который меня изнасиловал, во мне все затряслось от страха. Я был готов бежать сломя голову, все равно куда, лишь бы подальше отсюда, когда Кир закрыл меня собой. То, что кто-то встал на мою защиту, было так неожиданно. Да, он говорил много раз, что я его, что он меня не отпустит и никому не отдаст, но кто же верит словам? Только сейчас я понял, что его слова были правдой. Кир был готов биться за меня. За меня!
Словно бы в ответ на мои слова он вдруг кинулся вперед, пробежал несколько шагов и забился, словно в невидимых силках.
Чужой демон смеялся и выкрикивал всякие гадости, а Кир бился всем телом о невидимую преграду. Иногда вокруг него вспыхивал огненный всполох или пробегали молнии, обозначая границы той преграды, что не давала ему вырваться. Я с ужасом понял, что она становится все меньше и меньше. А что будет, когда она станет совсем маленькой? Кир ведь не может погибнуть? Не должен!
Откуда-то набежало еще несколько демонов, они схватили того, чужого. Я думал, сейчас они помогут моему демону, но один из них подошел и, посмотрев на меня, сказал:
— Попрощайся, пока есть возможность.
Только теперь я понял, что он погибает. Наши взгляды встретились. В его глазах было сожаление, боль и… И я не выдержал. Я понял, что без моего демона мне незачем жить, и бросился к нему. Он выставил руки в попытке остановить меня, но меня уже невозможно было остановить. Я повис на шее демона, обхватив его руками и ногами, уткнулся лицом в шею. Теперь меня никто от моего демона не оттащит, ни за что.
Где-то рядом кто-то страшно закричал, потом Кир с кем-то заговорил и попытался отстранить меня от себя. Я воспротивился, крепче сжав руки и ноги.
— Мышонок. Уже все кончилось. Правда. Ты меня спас, а теперь с тобой хочет познакомиться князь.
Только сейчас я понял, что мы еще живы. Оглядевшись, я увидел трех демонов заворачивающих что-то в большую ткань, еще двое стояли рядом, давая советы и переругиваясь с теми тремя, а один, богато одетый с длинными волосами, стоял возле нас и заинтересованно меня разглядывал.
— Мой князь, это Мышь, мой партнер.
— Только партнер?
— Пока только, но я работаю над этим.
— Хорошо. Когда у вас все уляжется, приходите ко мне на аудиенцию. Я буду рад познакомиться со столь безрассудным человеком поближе.
Демон величественно повел ладонью, словно отпуская нас. Хотя почему словно, он и отпускал, милостиво соизволяя удалиться.
— Это был князь?
Демон засмеялся и быстро поцеловал меня.
— Впредь я постараюсь беречь тебя от стрессов, а то ты еще забудешь, как меня зовут.
— Не забуду, Кир.
И снова поцелуй, только теперь очень нежный и долгий.

Когда мы вошли в дом, демон первым делом приказал Дарусу, приготовить ванну и отправил меня с ним. Когда мы спустились на нижние этажи, где была оборудована самая шикарная ванная комната с бассейном, Дарус пустил воду в одну из ванн и вдруг заговорил:
— Ты на меня сердишься, я знаю, что ты имеешь на это полное право, но может, когда-нибудь, ты сможешь меня простить?
— Простить? За что? Я думал, это ты на меня сердишься. Тогда ты так посмотрел, с таким презрением и ужасом, что...
— Я? Нет. Я был просто потрясен увиденным. Я знал, что друзья господина Михара могут сотворить какую-нибудь пакость, но чтобы такое… Я был в шоке, когда понял что произошло. Первым делом я бросился за сыном, чтобы послать его за хозяином, а когда вернулся за тобой, тебя уже нигде не было. Мне так жаль. Это я виноват.
— Если кто и виноват, Дарус, так это я, – мой демон подошел сзади и обнял меня. – Только я, и никто больше.
— Нет, – я развернулся в его руках и посмотрел в его лицо. – Я сам виноват, если бы я двигался побыстрее…
Демон вдруг рассмеялся.
— Ну вот, сейчас мы займемся извинениями и самобичеванием вместо того, чтобы помыться. Дарус, ты свободен. Я сам обо всем позабочусь.
Дворецкий поклонился и вышел.
— Мышонок, хочешь принять со мной ванну или будешь мыться рядом?
— А можно вместе?
— Тебе можно все.
Демон быстро раздел меня и подхватив на руки, опустился вместе со мной в воду. Вода тот час же начала бурлить. Я испугался.
— Т-с-с. Это просто воздух. Чтобы было приятнее.
Повернув меня спиной к себе и усадив между ног, Кир взял ароматное розовое мыло.
— Думаю запах роз, тебе очень подойдет.
Он вылил немного на ладонь, и начал намыливать мне голову, потом спустился ниже. Его руки скользили по моему телу, рождая волны блаженства. Я без стеснения позволял мыть, гладить и потирать везде, где ему хотелось.
Когда его скользкие пальцы пробежали по моему стволу, я сначала вздрогнул, но тут же расслабился, напомнив себе, что это мой Кир, и он не причинит мне боли. Так и получилось. Пальцы демона скользили по мне, возбуждая все больше и больше. Мне хотелось дарить ему такие же ласки, но я неудобно сидел, а повернуться он мне не позволял. Наконец, я не выдержал и излился прямо в ванной.
— Прости.
— За что, маленький? Мне было так же приятно, как и тебе.
— А можно мне тебя вымыть так же?
— Можно, если тебе хочется.
— Очень хочется.
Мой демон был очень красив. Подтянутое мускулистое тело с рельефными мышцами, не выпирающими, но все же довольно четко обозначенными. Сильные ноги и руки, даже когти на ногах и руках казались мне удивительно красивыми. Не удержавшись, я поднес его ладонь к губам и поцеловал сначала центр ладони, а потом запястье. Дальше я хотел приласкать каждый палец, но демон мне не позволил. Он со стоном накинулся на меня с поцелуями.
Я опустил ладони ниже и начал ласкать его член во время поцелуя, и Кир обезумел. Он стонал, двигал бедрами. Он то отстранялся, чтобы выкрикнуть «Мышонок!», то вновь впивался в мои губы поцелуем.
Мне все же удалось довести его до разрядки, и мы переместились в бассейн.
Вода в нем была чуть прохладнее, чем в ванне, но не менее приятная. Я скромно примостился в углу, на специальной лавочке.
— Ты не умеешь плавать? – удивился демон.
— Умею, но плохо.
— Тогда я тебя научу, но чуть позже, а пока…
Кир сел рядом со мной и перетянул меня к себе на колени. Снова поцелуи? Я не против, совсем не против. А еще мне очень понравились его руки. Нежные. Он снова ласкал меня ими, но теперь пальцы уделяли внимание не только члену, но и подготавливали меня к предстоящему соитию.
Я знал, что он далеко не маленький, и мне может быть больно, но все о чем я сейчас сожалел, так это о том, что не могу попробовать его на вкус. Да, именно это меня сейчас больше всего расстраивало. О чем я и осмелился сказать. Услышав мои откровения, демон застонал и ввел в меня два пальца. Я ахнул и, прогнувшись в спине, подался назад, чтобы ему было удобнее.
— Ночь длинная. Мы все успеем.
Весьма многообещающие слова. Верно?
Потом его губы спустились ниже и принялись теребить мои соски. Я уже кричал и стонал, не сдерживаясь. Так хорошо, так сладко мне еще никогда не было. В какой-то момент два пальца сменились тремя, а потом и кое-чем большим.
Демон входил медленно, но уверенно, слегка прикусывая то кожу на горле, то соски. Когда член проник на полную глубину, Кир остановился и спросил, не больно ли мне.
— Бо-ольно, когда останавливаешься-а-а.
Я хотел уже начать двигаться сам, когда его ладони легли на мои бедра и помогли мне приподняться, а потом опуститься.
— Вот так. Откинься немного назад, доверься мне и двигайся со мной.
Я делал все, как говорил мой демон, я выполнял все его пожелания и ни на миг не пожалел об этом. Разрядку мы получили почти одновременно.
— Спасибо, Кир, это было как в сказке, – когда я смог двигаться, я благодарно поцеловал его в губы и поблагодарил.
— Ну что ты, малыш. Это была не сказка, это было то, ради чего стоит жить.

Кириард Лорд Кердейл.
Мой мышонок. В нем оказалось столько нерастраченной нежности и ласки. Я купался в его любви и наслаждался каждым мигом нашей близости. Наша первая ночь была поистине волшебной, за ней были вторая и третья, а потом еще и еще. Даже просто спать с ним рядом было счастьем. Только теперь я понял, о чем говорил тогда Снежан. Любовь действительно делает нас сильнее. Мой маленький Мышонок смог спасти меня именно благодаря этой силе. Нежный, глупый, любимый мышонок.
Мне очень нравилось баловать его, покупать ему всякие безделушки и забавные вещички. Нравилось видеть, как он краснеет, принимая подарки, а потом тянется поцеловать меня в знак благодарности. Правда от дорогих украшений он почему-то отказывался. Хотя вчера днем в одном из магазинов я увидел, как он смотрел на серебряные браслеты для танцовщиков. Мне уже давно удалось вытянуть из него нехитрую историю его жизни, поэтому я знал о том, чему его учили когда-то. Я думал, он не захочет больше вспоминать о той своей жизни, но он смотрел на эти браслеты с каким-то сожалением, значит надо брать.
По моему заказу вечером в мой дом доставили парные серебряные браслеты для рук и ног, с серебряными же маленькими колокольчиками и полупрозрачный костюм танцовщика, нежно зеленого цвета. Когда Мышонок увидел подарок, он так обрадовался, захлопал в ладоши и, подхватив все это, скрылся в соседней комнате, даже не поблагодарив меня. Это было странно, но я решил подождать и посмотреть, что будет. Дождался.
Мышонок вышел сопровождаемый тихим звоном серебряных колокольчиков. На это стоило посмотреть. Хрупкий, нежный парнишка, в полупрозрачных штанишках, висящих низко на бедрах и короткой курточке, скрывающей так же мало. А животик голый и такой соблазнительный.
— Я буду танцевать для тебя.
И он танцевал. То плавные, то резкие движения рук и ног рождали музыку. Он изгибался и извивался как змея, скользил, словно туман над землей, и взлетал как птица. Я смотрел на него и был не в силах пошевелиться, даже дыхание затаил от восхищения. А когда танец был окончен, Мышонок опустился передо мной на колени и начал ласкать меня ртом. Когда же я кончил, он посмотрел на меня, облизнулся и сказал:
— Это была лучшая награда за мой танец.
И я пропал. Наша любовь в эту ночь была бурной и необузданной. А утром я проснулся от ощущения тихой грусти. Мышонок не спал. Он лежал рядом со мной и смотрел на меня своими большими серыми глазами.
— Что? У тебя что-то болит? Чего-то хочется?
Я был готов вскочить и бежать куда угодно, лишь бы выполнить его желание.
— Нет, мне хорошо с тобой.
И он поцеловал меня. Я хотел было продолжить, но тут почувствовал сработавший маячок. Мой брат добрался до Высокогорного храма.
— Мышонок, быстро одевайся, и как можно теплее. У нас мало времени.
— Что случилось? – он испуганно подскочил на кровати.
— Ничего страшного, это сюрприз. А теперь одеваться, – я чуть шлепнул его по попке, подгоняя.
Через пятнадцать минут я уже открывал портал, на сигнал маяка.
При виде красоты величественного храма, представшего перед нами, Мышонок ахнул, а я поспешил завести его поскорее внутрь. Нас уже ждали.
— Подойди ко мне, человек без имени.
Величественный беловолосый старец восседал на позолоченном троне. Его слепые белые глаза взирали на мир уже много тысяч лет, но при этом он все видел и знал не хуже нас.
— Это великий оракул, он Голос Создателя. Иди, – я подтолкнул Мышонка, и он сделал несколько робких шагов в его сторону.
Оракул взял его ладонь в свои руки, что-то тихо говорил, а потом отпустил. Мышонок повернулся ко мне, и я увидел, как сияют его глаза, наполненные любовью и счастьем. Он вернулся ко мне, обнял и, заставив наклониться, прошептал на ухо.
— Мое имя Сарин. Ты можешь звать меня Ри.
Я обнял и прижал его к себе как можно крепче.
— Зачем ты сказал мне свое имя? Ведь это большой секрет.
— Мне не страшны демоны Бездны, когда рядом есть мой собственный демон. А еще, ты так много дал мне, а у меня больше ничего нет.
— Мой маленький Мышонок, ты подарил мне свою любовь, это дороже всего на свете, чем я смогу отблагодарить тебя?
— Ты уже подарил. И это был мой самый лучший подарок на День Рожденья.
День Рожденья! Так вот почему он был такой грустный. Глупый любимый маленький Мышонок, и ничего мне не сказал.
Мы бы целовались еще очень долго, но нас прервал кашель Оракула.
— Мы будем продолжать, или вы зайдете ко мне попозже?
— Простите, – я покраснел как юнец, застигнутый родителями, а мой брат и остальные присутствующие явно веселились.
— Это еще не все? — шепотом спросил Мышонок, вернее Ри.
— Нет. Впереди нас ждет САМОЕ интересное.
Я покрепче прижал к себе своего человека, зная, что отныне и до скончания века нас больше ничто не разлучит.

КОНЕЦ 3 ЧАСТИ.

ЧАСТЬ 4. СКВОРЕЦ.

— Скворец, слышь? Спой что-нибудь.
— Что? – я вяло повел плечами. Странно, после долгой дороги должны были болеть ноги, а болели почему-то плечи. – Да и гитары нет.
— А ты без гитары спой. А то сидим тут как крысы, загнанные в угол.
Я открыл глаза и осмотрел ребят. В самом деле, тоска и отчаянье было почти на всех лицах. Нет, так дело не пойдет. Я встряхнулся и снова закрыл глаза. Слова как всегда приходили сами, стоило только позвать. Отстукивая ладонью по колену ритм, я запел:

Нас окружили и хотят, чтоб мы сдались,
Но капитан решил – мы будем прорываться!
Не для того мы в этом мире родились,
Чтоб так бесславно в жизни потеряться.

В руках мечи и на губах застыл оскал,
Сегодня каждый заберет кого-то в бездну.
Чтобы Создатель в слабости не попрекал,
Чтобы враги отныне к нам не лезли.

Мы смертники, и бешеным волкам,
На сто очков вперед дадим мы фору.
Рассвет грядущий не удастся встретить нам,
Забудем же обиды все и споры.

Вот капитан дает приказ, и мы вперед
Уже течем железною лавиной.
Враги трепещут, коль им повезет,
В живых останется быть может половина.

Клинок в клинок, глаза в глаза, и лишь вперед,
Там позади остались только трупы.
Наш командир в атаку нас ведет,
И воют о победе наши трубы.

Нет жалости, нет боли, нет любви,
Есть только цель: прорваться, чтобы выжить.
Со смертью мы на ты, а не на Вы,
За этот бой мы в бездне сможем выпить.

Мы все ж прорвались, ранен капитан,
И даже сотни нас не наберется.
Запомнит же отныне вражий стан,
Что загнанная крыса злее бьется.

Знаю что не шедевр, на славу Пушкина не претендую, но когда я замолк и открыл глаза, то увидел лица людей, готовых идти до конца.
— Спасибо, Скворец, – я кивнул и лег на свою койку.

Скворец. А ведь еще два года назад меня звали по-другому. Малышев Олег Юрьевич, сержант ВДВ, сверхсрочник. И родился я в совсем другом мире, под другим небом, но и там, и тут я был солдатом. Судьбу не обманешь.
В двенадцать лет я стал сиротой. Родители погибли в автокатастрофе, тетка не захотела меня брать к себе, и я оказался в интернате. Все просто и банально. Потом была армия. Меня за высокий рост и крепкое телосложение забрали в десант, где я и оттрубил положенное время. Перед самым дембелем я осознал, что возвращаться собственно мне некуда, а вернее, не к кому, и остался на сверхсрочную в звании сержанта. И все бы ничего, только в Чечне началась заварушка, и нас в срочном порядке перекинули туда для «поддержания мира и порядка».
До пункта назначения наша автоколонна не доехала каких-то десять километров. Боевики устроили засаду в одном из ущелий, и первыми выстрелами разнесли к чертовой матери командирский УАЗик и БМП, идущие впереди колонны. Мы быстро выгрузились из машин и заняли оборону вдоль дороги, но у чеченцев оказались не только ракеты, но и минометы. Нас бы всех положили прямо там, но ехавший вместе с солдатами лейтенант Тарасов принял командование на себя и отдал приказ атаковать. Понимая, что выжить здесь невозможно, мы устремились вперед. Я пробежал всего метров пять, когда передо мной взорвался очередной снаряд из миномета. Инстинктивно отвернув лицо, я почувствовал жгучую боль в левой щеке и бедре, взрывной волной меня откинуло назад, и наступила полная темнота.
Очнулся я в маленьком деревянном домике. Хозяин, небольшой бородатый старичок, выходил меня и научил местному языку. Так собственно я и оказался в этом мире. Дед нашел меня в лесу, совершенно голого, с разодранными щекой, бедром, правой рукой и с синяками на груди и животе. Спасибо «броне», иначе меня давно бы похоронили. Дедок тогда сбегал в деревню и, позвав нескольких парней, перенес меня к себе, а потом долго еще возился, выхаживая меня после ранений.
В доме Старого Щелчка, так звали его местные, я прожил около года. Он не знал, что я из другого мира. Из его разговоров и обмолвок я понял, что меня принимают за воина из далеких земель, и не стал опровергать эти домыслы. Ни к чему это. Мало ли что…
Потом, на осенней ярмарке, во время кулачных боев, меня заметил Тур и предложил войти в его отряд разведчиков, заодно и обучить их моей технике боя. Я согласился, не раздумывая, потому что жизнь в деревне меня уже изрядно утомила, а тут такой простор для деятельности открывается.
В отряде мне понравилось. Хорошие ребята, правильные. А еще меня потрясла местная магия. Представляете, накладывается заклинание и у мужчины ни борода, ни усы год не растут! Потом надо обновить его, но это же какое удовольствие, год не шкрябать кожу всякими тупыми железяками. Класс!
Правда, было одно большое НО — это их однополые отношения, считавшиеся здесь нормой. Для меня поначалу все это казалось дикостью. Помню, как расквасил нос одному уроду в интернате, заставлявшему малышей отсасывать ему за конфеты. Шуму тогда было-о, а главное, меня же сделали виноватым. Нет, я не против любви, и считаю это личным делом каждого, осознанным, добровольным, и без афиширования. А тут…
Я не гомофоб, но к такому вольному поведению привыкнуть удалось не сразу. Хотя и стремно мне было поначалу, но постепенно я перестал шарахаться так от служек, предлагавших мне свои услуги. Тут главное вовремя отказаться от чужой задницы, никому не подставлять свою, и все будет хорошо.
Потом была «Таола», плен, рынок рабов, покупатель и долгая дорога сюда, в шахты вампиров. Пока нас, двадцать восемь человек, везли в повозках к месту работы, я наслушался всяких ужасов и про вампиров, и про их шахты. Я по жизни был человеком недоверчивым, поэтому решил сначала посмотреть что тут и как, и только потом ударяться в панику, а вот на многих ребят эти рассказики подействовали угнетающе.
Везли нас сюда пятнадцать дней. В горах было уже довольно холодно, особенно по ночам, пару раз выпадал снег, так что нам раздали одеяла. По моему мнению, это говорило о том, что зря морить нас не собираются, и я с интересом ждал встречи со своими хозяевами. К сожалению, на место мы прибыли уже затемно, так что нас просто загнали в какой-то барак с двухъярусными кроватями и, велев спать, оставили в покое до утра.
Я занял нижнюю кровать у окна, точно такая же у меня была в родной казарме, так что я почувствовал себя почти как дома. Если бы еще покормить кто-нибудь догадался. Ну, да ладно, утром точно покормят.

После моей песни ребята стали устраиваться на ночь. Я чувствовал, что в них появилась некоторая уверенность в завтрашнем дне, и это меня радовало.
В какой-то момент мне показалось, что за окном кто-то есть, и я даже чуть струхнул, ведь в наших сказках, я имею в виду родной для меня мир, вампиры охотятся ночью и выпивают всю кровь из своих жертв, а про местных вампиров я знал еще меньше. Присмотревшись внимательнее, я не заметил за окном никакого движения.
— Это нервы, никого там не было.
Пожелав себе спокойной ночи, я уснул.
Утром меня разбудила до боли знакомая команда:
— Подъем!
Одевшись, мы вышли во двор и выстроились в шеренгу. Я огляделся. Полукруглая долина между скал с несколькими длинными бараками посередине и большим домом напротив, словно вросшим в скалу, или вырубленным в ней. Пара длинных навесов со столами и лавками позади нас, черные провалы пещер в скалах на разной высоте, и пять- шесть десятков наблюдателей (вроде все люди) вокруг, – вот собственно и весь пейзаж. Присмотревшись к входам в пещеры или шахты, я заметил, что они все имеют деревянные навесы, а те, что расположены высоко, еще и ступеньки. Значит, о комфорте не забывают. Надсмотрщиков, то есть людей с кнутами, не было видно. Охрана наверняка стоит на входе в долину, а здесь никого не видно. Странно.
Пока я оглядывался, из большого дома вышли трое. Двое были закутаны в темные плащи до самого кончика носа, а третий был одет в обычную одежду, но мое внимание к себе приковал именно он. Вернее, его белоснежно-серебристые, словно седые волосы и контрастно-шоколадная кожа.
— Темный эльф. Вампирий прихвостень. – Услыхал я злые шепотки ребят за спиной.
Значит это и есть темный эльф? Я присмотрелся повнимательнее. Действительно из волос, распушенных белым водопадом по спине, выглядывали кончики ушей. Когда эльф подошел ближе я увидел что у него красные глаза с черными зрачками. Завораживающий контраст. Эти глаза будто бы притягивали к себе.
Я моргнул, прерывая наш контакт, и только теперь понял, что эльф разглядывал меня так же внимательно, как и я его. Это заставило меня вздрогнуть. Он действительно разглядывал именно меня или мне показалось? Я попытался еще раз поймать его взгляд, но темнокожий эльф больше на меня не смотрел.
Между тем двое в плащах остановились метрах в десяти от нас, а эльф подошел почти вплотную. Не боится.
— Люди. Вы были захвачены в плен и проданы нам для работ. Работы тяжелые, но вам вполне по силам. Здесь добываются кристаллы, из которых делаются магические светильники. Чтобы отработать потраченные на вас деньги, каждый из вас должен потрудиться в течение года на этих шахтах. Потом вы будете свободны. Кто захочет остаться – будет работать за деньги, кто захочет уйти – сможет уйти. Сбежать вам не позволят ошейники с наложенным на них заклятием, равно как и убить кого-то из хозяев. Снять ошейники самостоятельно невозможно.
Работают здесь в два захода по четыре часа. Перерыв на обед и дневной отдых – два часа. Слабые и больные работают снаружи, извлекая кристаллы из породы, готовя или стирая для всех. Остальные по двое- четверо в шахтах внутри. Вам всем будет выдана теплая одежда. Кроме того у вас будет трехразовое питание и лечение при необходимости. За это мы ожидаем от вас честного труда.
За работой будут следить мастера. Позже вы будете распределены на группы, и каждый познакомится со своим мастером. Сейчас вы будете есть, потом получите одежду, повседневную и для работы. Затем мастера укажут вам места работы. Работа закрепляется на весь срок, исключения будут только для заболевших. На этом все. Можете приступать к трапезе.
После этих слов эльф ушел вместе с теми двумя, а люди загомонили, обсуждая речи хозяина.
Из дальнего барака вынесли большие чаны с едой и миски. Люди, до этого стоявшие вокруг нас, бросились занимать свои места за столами под навесом, и я заметил, что ошейники есть только у половины из них. Значит, некоторые работают тут вполне добровольно. Это вселяло кое-какую надежду, да и то, что работать нам придется всего год, тоже не казалось таким уж страшным.
После еды нам действительно выдали одежду. Брюки, рубахи, теплые носки, а еще теплые подштанники до колен, заменяющие в этом мире мужское белье. Помню, как я едва не лопнул от смеха, когда впервые увидал это творение местных модельеров. Впрочем, они были намного теплее наших «семейных», в чем я уже имел удовольствие убедиться. Каждый из нас получил теплую куртку и меховые сапоги. Прямо королевская щедрость. Ах, да. Чуть не забыл. Еще каждому было выдано по два комбинезона, в которых мы и должны были выходить на работу. Круто. Жаль только молнию в этом мире не придумали, и вся одежда была на завязках или пуговицах, но это уже мелочи.
Кроме того здесь, как и в армии, существовали наряды. Все по очереди отрабатывали или в прачечной или в столовой, если конечно не было немощных, направленных на более легкий труд, о чем и говорил темнокожий эльф. И то и другое находилось в последнем бараке. Все остальные были предназначены для жилья. А еще позади каждого барака имелись душевые пристройки и сортиры. В общем, для средневекового общества очень даже приличные условия для проживания и труда.
Нашим мастером оказался дородный мужик, на голову выше меня, седой, лет сорока пяти на вид. Он быстро распределил нас на небольшие группы и повел к пещерам, показывать работу. Кстати, я попал в тройку с Котом и еще одним парнем, которого звали Туман. Внутри шахты были узкими, двоим удавалось разминуться с трудом, и не очень высокими. Мне было как раз, а вот мастеру нашему приходилось нагибаться. Но каждые десять метров потолок подпирали балки с поперечниками. Типа техника безопасности? Чтобы потолок не рухнул? При виде этих сооружений у меня под ложечкой засосало, но я мужественно пошел вперед. Только фобии тут не хватает.
Мастер повел нас в один из туннелей, второй справа от входа, и принялся инструктировать. Все оказалось просто. Надо было двоим работать кирками, разбивая серо-желтую каменную стену, а одному таскать корзины с породой к выходу и оставлять ее там, забирая взамен пустую корзину. Причем именно серо-желтую породу надо было долбить, как только порода становилась коричневой, следовало остановить работу и звать мастера, чтобы он дал другой участок. Во время работы следовало меняться, чтобы нагрузки распределялись как можно равномернее. Вот собственно и все.
— А какова норма? — поинтересовался я с умным видом.
— А работать на совесть. Сегодня с вас спроса не будет. Первый раз всяко бывает, пока в ритм войдете, а вот с завтрева хозяева спросят.
Странный ответ. Может кто чего и понял, но только не я.
Начали работать, меняясь примерно каждые час- полтора. Отнеся свою первую корзину, я увидел, что неподалеку от пещер установлены маленькие столики, за которыми сидят мужики, наш мастер тоже был среди них, и разбивают маленькими молоточками породу на мелкие кусочки. Потом они что-то выбирают, а мелкие кусочки породы отправляют в другую корзину, пустую. Я принес свою ношу к столу нашего мастера. Он молча кивнул мне, не отрываясь от своей работы. Присмотревшись, я увидел, как он выделяет из серо-желтой породы меленькие блестящие кристаллы, не больше половины спичечной головки размером, и складывает их в чашечку на столе. Н-да. После такой работы глаза наверняка в кучу складываются. Впрочем, у нас не легче.
Позже я увидел, как корзины с мелкой раздробленной породой относят к хозяйскому дому и оставляют сбоку от крыльца. Ну, камушки понятно несут хозяевам, а породу зачем? Непонятно.
К обеду, намахавшись киркой, я почувствовал, как болят плечи и руки, а к вечеру они просто отваливались и спину ломило. Когда мастер прокричал:
— Конец работы! – Я чуть не рухнул на месте от облегчения.
После работы нас первым делом отправили в душ и переодеваться. Подойдя к своему спальному месту, я увидел на моей кровати гитару. Нет, не нашу привычную гитару, а местную, напоминающую букву «В» и имеющую слегка загнутый назад гриф, но за два последних года и она стала для меня привычной и почти родной. Руки сами потянулись к ней. Моя последняя любимица осталась в разрушенной крепости. Ни о чем я так не жалел, как о гитаре, но вернуть ее не было никакой возможности, а тут такой сюрприз.
Пальцы пробежали по шести струнам, чуть подтянули третью, снова пробежали. Чистый звук, рожденный ею, заставил сердце затрепетать от радости. Гитара! Настоящая, не мираж и не видение! Оставался только вопрос: откуда она взялась? Но на этот вопрос никто мне ответить так и не смог. Ребята не знали, как и я, а мастер пожал плечами и ушел, оставшись вполне равнодушным к моей проблеме. А проблема была довольно серьезная и называлась – жадность. Моя родная жадность. Вот на песни жадность не распространялась, почему-то, а на все остальное… вернее, почти на все остальное...
Можете думать обо мне что хотите, но я страшно не люблю делиться чем-то своим. Именно из-за этого я, в свое время, не научился курить. Жадность помешала. Во-первых, это сколько денег на сигареты пришлось бы выкинуть, а во-вторых, все знакомые будут стрелять сигаретки, и ведь не откажешь. А тут не сигареты, а гитара.
— Моя или не моя? Вот в чем вопрос, – перефразировал я Шекспира, повздыхал над находкой и отправился на ужин.
Как только все расселись по местам, нам раздали тарелки и ложки, принесли хлеб и котлы с едой, но накладывать не начали. Все чего-то ждали. Наконец появился темный эльф. Он начал обходить столы, кончиками пальцев дотрагиваясь каждому человеку до плеча. Никого из нас он не тронул, но старых работников обошел всех. Потом кивнул тем, кто сегодня были в роли поваров и, бросив на меня пронзительный взгляд, ушел.
— Что это было?
— Проверка, – мастер спокойно ел свое рагу, откусывая хлеб большими кусками.
— Проверка?
— Ну, да. Он так проверяет, кто и как работал за день. Тем, кто плохо работал, ужина не дают.
— Принцип: кто не работает – тот не ест?
Я смотрел в спину уходящему эльфу, пока он не скрылся в доме.
Как только нам было разрешено вернуться в бараки, я бросился туда бегом, желая убедиться в наличии гитары на моей кровати.
— Есть.
Выдохнув с облегчением, я сел поудобнее и начал наигрывать легкие мотивы. Люди все собирались и собирались в нашем бараке, и в какой-то момент я вдруг понял, что здесь собрались абсолютно все, кто работал на вампирьих шахтах. Они все сидели и слушали, как я играю. От неожиданности я остановился, и струны жалобно звякнули под моими пальцами.
Кот подсел поближе и попросил:
— Спой ту, про наемников. Помнишь?
Конечно, помню. Это была моя первая песня, спетая перед ребятами из десятка Тура. Мы тогда хорошо выпили и ребята, собравшись у костра, начали травить свои байки о походах и войнах. Они говорили, а во мне рождались слова и складывались в куплеты. Когда до меня дошла очередь, я попросил у парней за соседним костром гитару и спел именно эту песню, с того момента меня и прозвали Скворцом, а до этого называли Меченый, из-за шрамов на щеке.
— Что ж, про наемников, так про наемников.