Реферат: Английский портрет 18 века

Министерство науки и образования РФ

Самарский Государственный Аэрокосмический

Университет имени академика С.П. Королева

Кафедра философии

Рефератпо курсу: «Культурология»

Натему: «АНГЛИЙСКИЙ ПОРТРЕТ XVIII ВЕКА»

Выполнил: студент гр.2102

Жолобайло Ю.Л.

Проверил: Казанцева С.Г.

Самара, 2004

Содержание

 TOC o «1-3» h z u ИСКУССТВО АНГЛИИXVIIIВЕКА… PAGEREF _Toc70899944h 3

Томас Гейнсборо (1727-1788)PAGEREF_Toc70899945 h 5

Джошуа Рейнолдс (1723-1792)PAGEREF_Toc70899946 h 10

Уильям Хогарт (1697-1764). PAGEREF_Toc70899947 h 16

Список использованных источников… PAGEREF _Toc70899948h 22

Приложение… PAGEREF _Toc70899949h 24

Реферат

Реферат на тему: «АНГЛИЙСКИЙ ПОРТРЕТ XVIIIВЕКА»   

                    Страниц – 24, рисунков – 10,приложений – 1, источников — 3

Реферат содержит информацию о культуре эпохи Просвещения Англии XVIIIвека.

Описаны работы и история жизни таких великих художников как  Томас Гейнсборо (1727-1788), Джошуа Рейнолдс(1723-1792), Уильям Хогарт (1697-1764).

В большинстве стран Европы XVIIIвекбыл беднее художественными ценностями, чем XVIIвек, а в неко­торых,как в Голландии, Фландрии, Испании, изобразительное искусство «галантного»столетия опустилось до уровня посредственности. Англия являлась исключением: вэтой пере­довой европейской стране, на пол­тора столетия раньше Франции осу­ществившей буржуазную револю­цию, национальныйгений рано и блистательно проявился в литера­туре, но поздно — в пластических искусствах. Только в XVIIIвеке Англия выдвинулаживописцев всеевропейского масштаба. К это­мувремени послеренессансное искус­ство в других странах ужепрошло большойисторический путь и зна­чительно прогрессировала теория, эстетическая мысль. И в самой Англии философия искусства опере­жала его практику, что сообщило особый отпечаток английскому ис­кусству. Оно появилось на свет уже весьма «умным», рассуждаю­щим, опирающимся на фундамент эстетики, на опыт литературы и театра.

«Литературная» страна, Англия ценила в искусствепрограммность, ценила рассказ, построенныйна материале современности (мифо­логияздесь никогда не была в поче­те) исодержащий моральные выводы. Знаменитыйанглийский юмор уберегал от слишкомпресного мо­рализаторства, от мелочногодидак­тизма. Не меньше ценились в ис­кусстве психология и характер. Впоследствиивсе это синтезирова­лось у Диккенса,гениального даже в своей сентиментальности, воз­вышенной пафосом любви к людям инесравненным юмором. «Диккен­совское»начало задолго до Диккен­са формировалось в английской литературе; можно заметить его и в первых успехах изобразительно­гоискусства англичан. Именно на английскойпочве появился уже в первой половине XVIIIвека пред­течабудущего критического и сати­рического реализма в живописи ­­­­­- УильямХогарт.

Однако в целом изобразительное ис­кусствоАнглии XVIIIвекане пошло по пути повествовательности. Рас­сказбыл предоставлен литературе, а живопись, наверстывая упущен­ное,совершенствовала свои соб­ственные возможности главным об­разомв жанре портрета. Напомню, что портрет и ранее культивировал­ся вАнглии, беря начало от Гольбейна и Ван Дейка. Укрепленный литературойинтерес к психологии поддержал эту традицию. Плеядапортретистов второй поло­вины XVIIIвекаявляется гордо­стью английского искусства. Доста­точноназвать двух крупнейших, ко­торые были в известном смысле ан­типодами, — Рейнолдса иГейнсборо.

Томас Гейнсборо родился в ма­леньком,типичном для Восточной Англии городке, который некогда знал временарасцвета, но потом притих на берегу реки в окружении лугов и дуб­рав.Семейство Гейнсборо было ти­пичным семейством почтенных куп­цов. Отец торговалсукном, дела его понемногу приходили в упадок, как у многихдругих в канун великой Про­мышленной революции. И только Томас,младший, девятый ребенок в семье оказался нетипичным. Вместо тогочтобы приглядываться к работе отца, он, прогуливая школу, рисовал все,что видел вокруг, — деревья, зеленые изгороди, овраги, скалы, пас­тухов,крестьян, лошадей, собак, по­росят и кошек. Много позже, став зна­менитым художником,он назовет эти детские забавы «школой верховой езды».Когда мальчику исполнилось 13 лет, родственник увез его в Лондон и пристроилк серебряных дел мастеру. Ни в какой другой стране Запада, по словам современного историка Ар­нольда Тойнби,один-единственный город так не затмевал всеостальные, как Лондон. Население страны было меньше, чем во Франции, Германии или даже Италии, а Лондон уже в концеXVIIвека стал крупнейшим го­родом в Европе. В нем кипела куль­турная жизнь,работали 17 театров, на­учные общества, существовала мощ­наяхудожественная школа — целый мир, независимый и влиятельный, не последнееместо в котором занимали меценаты, покровители талантов. Одиниз них и приметил способного мальчика, обеспечив Томасу возмож­ностьучиться в Академии св. Мартина (Королевская Академия художеств бу­детсоздана только через тридцать с лишним лет).

Все смешалось в художественной культуреАнглии того времени — ос­татки принципов и традиций барокко,диктовавшего торжественный «боль­шой стиль»; занесенное из Франции рококо,изящное, декоративное, но неглубокое; классицизм с его органи­зованностьюформ, идеализированной природой, строгой иерархией ис­кусств,в которой излюбленные Гейн­сборо пейзаж и портрет занимали низ­шуюступень; сентиментализм, взы­вавший к «естественным чувствам»; нарождавшийсяострый, сатиричес­кий реализм.

Картинных галерей и музеев в Анг­лииеще не было, доступ к частным коллекциям имел не всякий, но суще­ствовалозамечательное английское изобретение — аукционы, где выстав­лялись картины на продажу. Уже в те годы работал знаменитый аукцион Кристи.С его основателем, бывшим морякомДжоном Кристи, позже по­дружится Гейнсборои оставит нам его портрет. Нааукционных выставках и отражаласьборьба художественных мнений и вкусов.

Юный Томас Гейнсборо впитывал могучуюживопись Рубенса и Ван Дейка, тонкую реалистичную живопись«малых голландцев», реализм Хогарта, извивы рококо, но в зрелые годыне копировал выигрышные при­емы, а с их помощью пытался пере­датьсостояние и движение природы, характер человека.

В начале пути, вынужденный зара­батыватьна жизнь, он выполняет де­коративныеработы, пишет маленькие пейзажи. Одна из самых ранних под­писных картин изображает бульте­рьера Бампера на фоне пейзажа, а на обороте рукой художника сделана ува­жительная надпись: «Замечательно умный пес».

Скоро Гейнсборо замечают и на­чинают ценитьколлеги, сам Хогарт приглашает его к участию в украше­нии детского приюта, и онпишет вид лондонского госпиталя «Чартерхаус» — мощныекирпичные стены, тяжесть которых расплавлена в теплых крас­новатых тонах и неподавляет, уходя­щая вглубь мощеная мостовая,неров­но освещенная и потому играющаявсеми оттенками, какие способен придать кирпичу и камню солнечный луч, в самом светлом пятне маленькие черные фигурки детей, слева — дере­вья, анад ними — прорыв в небо, пенящееся облаками.

По этой работе, выполненной в 1748году, когда Гейнсборо был 21 год, видно, как зарождалисьособенности его мастерства. При неизбежном для изображения архитектурных форм ма­тематически точном построении ком­позицииздесь уже присутствуем дви­жение, увлекающеезрителя, при зам­кнутом пространствеуже сделана по­пытка прорыва, созданияформ игрой теней и света. Человеческиефигурки — ритмические точки — уже пытаютсяжить собственной жизнью.

У зрелого Гейнсборо мы не найдем нигородских архитектурных пейза­жей, ни даже изображения узнаваемых конкретныхмест. Несмотря на необ­ходимость зарабатывать, он отказывался писатьтопографически точные виды поместий, которыежаждали иметь английские сквайры.

Заказов «для души» добиться Лон­донене удавалось, и Гейнсборо пере­ехал в небольшой портовый город Ип­суич, где было поменьшесоперников. Первым, кто пригласил его к себе, был местный помещик, желавший… по­краситьокна и двери. Однако дело по­степенно налаживалось — в Ипсуиче художник написал около 80 портретов, продемонстрировав замечательный дар мгновенно и точно схватывать сходство.

Долгое время главным в творчестве Гейнсборосчитался портрет, хотя са­мому художнику всегда был ближе пейзаж.«Меня тошнит от портретов,  писалон другу, — ужасно хочется уда­литься в какую-нибудь милую дерев­ню, где я мог бы писатьпейзажи...». Однако отвлеченных пейзажейтогда не ценили, а потому не заказывали и не покупали, мода на них пришла лишьв конце XVIIIвека. Может быть, необходимость писать портреты ради денег в сочетании с душевной потреб­ностью писать пейзажи и привели Гейнсборо к одному из его главных художественных открытий — созда­ниюпейзажного портрета, где человек и природасливались воедино.

Огромную роль в творчестве худож­никасыграла его редкостная музыкальность. Каким-то чудом Гейнсборо сумелперенести свою любовь к музыке и ее тонкое понимание в живопись — впортреты, где легкая игра светлых пятен, вьющиеся линии создаютвпечатлениетолько что отзву­чавшей мелодии; в пейзажи — с их ритмическойперекличкой. «Лес Корнар»  («ЛесГейнсборо»), написанный в 1748 году, — итог раннего творчествахудожника. Текущая под облачным небом меж могучими деревьямиизвилистая дорога пронизана серебристым светом. Крестьяне надороге уже не просто маленькие фигурки, но часть природы, достойнаяхудожественного изображения. В пейзажах, созданных в Ипсуиче,сереб­ристые тона уступают место более теп­лым- красноватым, оранжевым. Ри­сунок становится обобщенным, уже неотличишь дуб от вяза, не узнаешь куст или цветок. Гейнсборопостепен­но отказывается от реальных наблю­дений в природе и варьируетпо соб­ственному усмотрению самые разно­образные мотивы, воспоминанияо родных местах. В портретах он пыта­ется передать мгновенное,непосред­ственное впечатление от модели, не­взирая на ее «общественноеположе­ние»; его интересует обычный повсе­дневный облик человека.

В 1759 году художник оставил Ипсуичипереехал в модный курортный городокБат, о котором мы знаем из произведенийЧарлза Диккенса, — там с октября по апрель собиралось выс­шееобщество, к услугам которого были минеральные воды, бассейны, развлечения.В Бате соперников у Гейнсборо не оказалось, и первый же написанныйим большой портрет Ан­ны Форд, музыкантши-любительни­цы,мечтавшей о профессиональной карьере, привлек всеобщее внимание. Любовьхудожника к музыке продик­товала композицию портрета — очер­танияженской фигуры повторяют форму цитры, лежащей на коленях Анны,и выступающей из полутени виолы. Образ оказался таким живым, что современникиназывали его «ве­ликолепной обманкой», и таким сме­лым,что воспитанные дамы считали его неприличным.

Это слово — «неприлично!» — Гейнсбороприходилось слышать не раз, и часто подводила его… любовь кживотным. Говорили, что в портрете виконта Лигонье художникуделил го­раздо больше внимания коню, нежели его хозяину, а написанныйв дар Ко­ролевскому обществу Эдинбурга порт­ретгерцога Бакли в обнимку с люби­мой собачкой вообще был с негодо­ванием отвергнут.

С 1759 года начались ежегодные общедоступныевыставки в лондон­ском Художественном обществе, и Гейнсборо регулярнопосылает на них свои работы, резко выделявшиесяна общем фоне. В ту пору господствовали два типа пейзажей — героико-исторический, который развивали знаменитые французскиеживописцы Никола Пуссен и Клод Лоррен,и прозаичес­кая топографическаявидопись, столь милая сердцам владельцев английских поместий. Гейнсборо же показывал естественную жизнь природы и жизнь человекав природе. Его пейзажи стро­ятся на криволинейныхочертаниях, образующих водоворот, движение раз­вертывается по спирали, втягивая взглядзрителя. Бесконечно разнооб­разны световые эффекты, передающие самоеразное время суток; художник увлечен ночными пейзажами, пробует работать приискусственном освеще­нии. Музыкальность егокомпозиций помогает отойти от непосредственной передачи натуры и заняться ее ритми­ческим преобразованием. Уравнове­шенностьи спокойствие сменяются мощным движением.

На редкость необычным был твор­ческий метод Гейнсборо.Не делая эскизов, он начинал работать сразуна холсте в затененной мастерской, по­степенновпуская все больше света, чтоб выхватить детали, но никогда не прибегалк мелочной отделке. По сло­вам его главногосоперника, первого президентаАкадемии художеств, сэра Джошуа Рейнолдса,вблизи живопись Гейнсборо выглядела настоящим хао­сом, а на расстоянии все как по вол­шебствувставало на свои места и об­ретало форму.Внешне незавершенные картины заставляли зрителя думать и фантазировать,участвуя в творческом процессе.

Гейнсборо охотно шел на всевоз­можныетехнические эксперименты. В Лондоне в 1781 году состоялось не­сколько сеансов своеобразного волшебногофонаря, с помощью которого на подсвеченномэкране демонстри­ровались в сопровождениимузыки называется слайдами.Очарованный этой забавой, Гейнсборо построилсобственный аппарат и расписал де­сятки стеклянных пластинок — лун­ный пейзаж с хижиной, цыгане у ко­стра… По словам друга Гейнсборо, знаменитого актера Гаррика, его голо­вабыла «так набита всякими таланта­ми, что всегда существует опасность, что она взорвется, как перегретый па­ровойкотел».

Писал Гейнсборо чуть ли не двух­метровымикистями, стараясь нахо­диться на одинаковом расстоянии от моделии от холста; клал тени привязанным к палочке кусочком губки, а пробелы прорабатывал обломком бе­лил, зажатым сахарными щипчиками; краски разводил очень жидко. Его порт­реты часто кажутся чрезмерно ярки­ми, но надо помнить, что дамы в XVIIIвекене мыслили себя без косметики, были модны очень красные губы, чер­ныеброви и ресницы, белила, румяна, сильно напудренные волосы.«В порт­ретной живописи, — писал Гейнсборо,- нужно разнообразие быстрых и  неожиданныхэффектов — таких, что­бы сердце взыграло… нужны блеск и отделка,чтобы выявилась внутренняя жизнь личности».

Как необычно проявилась эта внут­ренняяжизнь в работах Гейнсборо на­чала 1770-х годов! Пышный парадный свадебный портрет17-летней Мэри Грэм — выступающая из грозовойтемноты серебристая фигурка, пепель­но-серыеи приглушенные золотистые тона. Образи атмосфера портрета вы­зывали почтисуеверные чувства — миссис Грэм умерламолодой, горячо любивший ее муж был не в силах смотреть на изображение. Картину упаковалии спрятали почти на пол­века. Джонатан Баттл (этот портрет еще называют «Голубой мальчик») стоит в небесно-синем костюме на ко­ричневато-сером фоне листвы и зака­та — какаязначительность и сила в этом изысканном образе!

Тем временем Гейнсборо пригла­шают статьодним из 36 членов-осно­вателей Королевской Академии, и в 1774году он переезжает в Лондон, где ему поневоле приходитсявступить в состязание с Рейнолдсом.

Редкостное для XVIIIвека проник­новениев духовный мир мы видим в портрете герцогини де Бофор («Дама в голубом» — единственная картина Гейнсборо в нашей стране, в собрании Эрмитажа), словно сотканной из лег­ких мазков, тающей и мерцающей в изысканной гармонии холодных то­нов;королевы Шарлотты, некраси­вой, ноочаровывающей зрителя бла­годарявиртуозному письму об этом полотнеодин из современников ху­дожникасказал: «Признак таланта — создание прекрасных вещей из невоз­можных сюжетов»; скользящей в тан­це Джованны Бачелли; знаменитой актрисы Сары Сиддонс и во многих других работах Гейнсборо, оставившего нам настоящую портретную гале­рею английского общества.

Скажем еще об одном шедевре ху­дожника- портрете миссис Шеридан, жены прославленного драматурга, на­писанномв 1783 году. Она сидит на скамье под деревом, чуть ли не раство­ряясьв пейзаже. Трудно понять, где пряди ее волос, ленты шарфа, а где вол­нующаясяпод ветром листва. Прекрас­ное задумчивое лицо вечно будет сиять вмягком сумеречном свете дня.

Громкая слава пришла к Гейнсборо незадолгодо смерти, и в некрологах его назвали «певцом природы», чегохудожник добивался всю жизнь, и в середине XVIIIвека Томас Гейнсборо проторилдорогу не только романти­кам, но и импрессионистам, намного опередивсвое время.

В 1789 году в Россию на корабле «Дружба»прибыла из Англии огром­ная картина, выполненная прослав­ленныманглийским живописцем Джошуа Рейнолдсом по заказу рус­ской государыни ЕкатериныII.

Сюжет монументального полотна «МладенецГеракл, удушающий змей, подосланных Герой» — одной из наи­более известныхисторических компо­зиций Рейнолдса, — был выбран не­случайно.Как объяснял сам художник в письме князю Г.А.Потемкину: «Яиз­брал темою сверхъестественную силу Гераклаеще во младенчестве, ибо сюжет этот допускает аналогию… с не­детской,но столь известной мощью русской империи». Аллегория была лестнойдля молодого, утверждавше­гося на мировой арене государства и вызвалаодобрительный резонанс в русском обществе. В Лондоне же заказ Рейнолдсус гордостью рассматривали как своеобразную дипломатическую миссиюпо укреплению взаимоотно­шений между двумя странами и вы­сокуючесть, оказанную Англии.

Екатерина IIзаплатила за картину 1500гиней, послала художнику таба­керку со своим портретом, украшен­нымбриллиантами, и благодарствен­ную записку.

После смерти Рейнолдса, его душе­приказчикиписали Екатерине II: «Вашеимператорское величество сде­лали одновременно величайшую честь живописному искусству и нашей стра­не, оказав покровительство покойно­му кавалеру Рейнолдсу… написанная им картина — бесспорно, самая боль­шая его работа, и, по мнению знато­ков нашей страны, доставила наи­больший триумф английской шко­ле...»

В последней трети XVIIIвека на­циональная английскаяшкола живо­писи достигла подлинного расцвета, а еепризнанным лидером, законодате­лем «моды», «высокого» стиля в ис­кусстве стал автор«Младенца Герак­ла» Джошуа Рейнолдс. Ко времени со­здания этого знаменитого полотна, и поныне украшающего петербургский Эрмитаж, Рейнолдс находился на вер­шине славы, осыпанный всевозможными почестями и званиями. Похоже, судьба изначально благо­волила к молодому человеку, провин­циалу изнебогатой семьи пастора в г.Плимптоне,в Девоншире. «Я буду художником, есливы дадите мне воз­можность сделаться хорошим худож­ником»,  как утверждают, сказал он родителям. И судя по всему такую возможностьон получил.

В 1741 году 18-летний Рейнолдс по­ступил в мастерскую к модному тогда, но весьма заурядному портретисту Хадсону, где проучился два года! Об­ретя необходимые навыки професси­онального художника,Рейнолдс вер­нулся из Лондона народину и стал исполнять незначительныеработы. Дальнейшему своему развитию иуспеху художник прежде всего был обязанпокровителям — знатным девон­ширским помещикам, которые радуш­но егопринимали. В Англии XVIIIве­ка довольномногие меценаты-аристо­краты увлекались«выращиванием» ху­дожественныхталантов. В доме лорда Эджкомба Рейнолдс познакомился с капитаном
(впоследствии адмиралом) Кеппелем, который помог ему побы­вать в Италии. Художник запечатлел этогоромантически воодушевленного молодого офицера на
берегу бурного моря.

На протяжении трех лет, проведен­ныхв «мекке» европейских художни­ков, Рейнолдсизучал и копировал творения великих мастеров прошлого, особенно фрескиМикеланджело в Ва­тикане, венецианскихживописцев и, прежде всего Тициана. Наобратном пути в Англию Рейнолдс останавли­вался в Париже, познакомился там со многими шедеврами живописи, а уже в зрелые годы дважды побывал вНи­дерландах, где на него оказало осо­бенносильное воздействие искусство Рембрандта.

По возвращении из Италии в 1753 году Рейнолдсокончательно обосновался в Лондоне и открыл собственнуюмастерскую. Благодаря своей вы­сокой технике, необычайной работо­способностии широкому покрови­тельству художник вскоре стал очень популярным.Слава Рейнолдса росла, как и цены на его портреты, но это не останавливаломногочисленных поклонников, желавших быть запечат­леннымикистью национального «ма­эстро». Были годы, когда Рейнолдс писалпо три-четыре портрета в неде­лю, но позже, став видным общест­венным деятелем, создавалне более 60-70 портретов в год, и почтикаждый из них становился событием вхудо­жественной жизни Англии.

Человек светский, хорошо воспи­танный иобразованный, он дружил со многими из тех, кто составлял «цвет» нации- ученым-литератором С. Джон­соном, великим трагическим актером Л. Гарриком, замечательнымианглий­скими писателями-драматургами О. Голдсмитом,Я. Стерном, Р. Шерида­ном и другими светиламитого време­ни. Все они увековечены в портретах художника,не только великолепно передававшего сходство с оригиналом, но исумевшего в каждом выявить ха­рактерное, сугубо индивидуальное.

В доме Рейнолдса на Лейчестер Скверсобиралось блестящее и очень пестроеобщество: представители са­мыхразных политических течений, сановныеслужители церкви, придвор­ные, военные, светские дамы, моряки, послы, актеры,члены королевской се­мьи, иногда людипрямо с улицы, и всем им, каксвидетельствуют истори­ки, Рейнолдсоказывал любезный при­ем. Всем, кромехудожников Т. Гейнсборо и Дж. Ромнея, в которых видел своих соперников.

Выстроенные в воображаемую га­лерею,портреты этих людей — заме­чательное свидетельство эпохи, исто­рия«в лицах» английского общества, национальной культуры.

Отступая от установившихся еще с XVIIвека традиций парадногопор­трета с его пышным декором и идеа­лизацией модели, Рейнолдсстремил­ся подчеркнуть, прежде всего, лич­ныедостоинства человека, при этом сохраняя взволнованно-торжествен­ныйстиль, свойственный его портре­там.

Обычно художник снабжал модели атрибутом,намекающим на их соци­альное положение, профессию, увле­чение,заслуги. Молодойполковник Тарлтон запечатлен в пылу сражения, около боевого коня,на фоне развева­ющегося знамени. Это одно из самых эффектныхполотен Рейнолдса. Губер­натор Гибралтара, лорд Хитфилд изо­браженна фоне дымящихся орудий, с ключом от крепости, которую он от­стоялот посягательств испанцев и французов. Знаменитый английский художникXIXвекаДж. Констебл ска­зал, что портрет национального героя, обветренногокраснолицего лорда ад­мирала Хитфидца — «это вся история защитыГибралтара».

К своим моделям художник отно­силсядостаточно сдержанно (его по­ртреты всегда холодноваты) и в то же времястарался в меру им польстить, находя в каждом что-то наиболее вы­игрышное.Большинство изображен­ных респектабельны, но не напыщенны, и всеаристократичны, даже если это представители буржуазной или артистическойбогемы, как Нелли О'Брайен (лучший женский портрет Рейнодса),о любовных похождениях которой судачил весь Лондон.

Великолепно мастерство Рейнолдса и врисунке, в интенсивном, насы­щенном, в духе его любимых венеци­анцев,колорите; он виртуозно испол­няет аксессуары, драпировки, декора­тивно-пейзажныйфон. Из-за тяжелых раздвинутых занавесей современному зрителюсловно открывается своеоб­разный исторический театр, дейст­вующиелица которого реальны, имена известны, и разыгрывают они сценысобственной жизни, часто с аллегорическим подтекстом.

Видное место среди портретов Рейнолдсазанимают детские. Их очень много, и все они хороши. У каждого ребенкасвой облик и жесты, типич­ные имений для его возраста. Рейнолдсу, человеку суховатому и педан­тичному, не имевшему своей семьи и даже, по свидетельству современни­ков,ни разу не пережившему роман­тическое увлечение, доставляло осо­бое удовольствие изучать лицо ребен­ка, его фигуру, жесты. То это дитя, наивно положившее ручку себе на го­лову, то малютка, хлопающая ладош­ками по рукам матери, то девочки по­старше, в подражание взрослым сидя­щие чинно, как настоящие дамы.

Не забыта и традиционная любовь англичанк животным, которые осо­бенно часто встречаются в детских по­ртретах,как, например, в очаровательном изображении леди Каролины Монтегю.Но даже в этих прелестных образах чувствуется холодок, расчет­ливостьрежиссера, обдумавшего каж­дое движение своих маленьких акте­ров.Истинным шедевром, по призна­нию самого Рейнолдса, стала «Девоч­ка сземляникой» — решенный глубо­ко психологически портретего пле­мянницы Оффи Палмер.

Во всех полотнах Рейнолдса пора­жаютудивительная композиционная изобретательность, прирожденное чувстворитма, насыщенный, теплый колорит, светотеневые контрасты, свидетельствующиеоб уроках у вене­цианцев, Рембрандта, других мастеров прошлого.В высказываниях Рейнолд­са постоянно развивается мысль о том,что художник должен знать опыт великих предшественников и вправе их «цитировать». «Изучая изобретения других, мы сами научаемсяизобре­тать; можно взять готовую форму и влить в нее новое содержание — тогда картина является собственностью ху­дожника, несмотря на очевидные за­имствования», — эту концепцию Рей­нолдса поддержалии его друзья-фи­лософы.

Свои мысли об искусстве Рейнолдс изложилв знаменитых «Речах», кото­рые он ежегодно произносил перед слушателямиАкадемии художеств в Лондоне. Они многократно издава­лисьотдельной книгой и стали важ­ным вкладом в классическую эстетику эпохиПросвещения, в значительной степени повлияли на формирование художественноговкуса современного ему английского общества. В своей эс­тетикеРейнолдс защищает строгое академическое преподавание и наста­иваетне только на изучении старых мастеров, но и на постоянном обра­щениик натуре. Приверженец клас­сических традиций, почитатель анти­чностии Высокого Возрождения, он в то же время был близким другомСтерна, одного из главных представи­телей сентиментализма в Ан