Реферат: Московский фонд "россияне"


МОСКОВСКИЙ ФОНД "РОССИЯНЕ" ТАТЬЯНА ПОЛОСКОВА

ВИТАЛИЙ СКРИННИК РУССКИЙ МИР: МИФЫ И РЕАЛИИ


МОСКВА - 2003

Алексею Полоскову

Надежде Арзамасовой


Рецензенты:


Громыко Ю.В., доктор психологических наук

Ивашинцов Д.А., профессор, руководитель

Международной Ассоциации "Русская культура"


В монографии анализируются проблемы развития и функционирования этнических сетей в современном мире. Особое внимание уделено различным аспектам структурирования "русского мира" как цивилизационного феномена. В научный оборот вводится новое понятие – логистика русского мира. Российская диаспора стран ближнего и дальнего зарубежья исследуется как основа зарубежного "русского мира" и важнейший инструмент реализации внешней политики Российской Федерации. Предназначена как для широкого круга читателей, так и для экспертов, специализирующихся по проблемам современных диаспоры и других сетевых структур.


ОГЛАВЛЕНИЕ


ВВЕДЕНИЕ …………………………………………….4


^ ГЛАВА 1 СЕТЕВЫЕ СТРУКТУРЫ: ОСНОВА

РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО МИРА


Транснациональные сети и государства: дуэль и диалог..8

Диаспоральные сети: специфика и потенциал……………16



^ ГЛАВА П. РУССКИЙ МИР: ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ


Концепция русского мира как цивилизационного феномена.

Рамки и инфраструктура русского мира.

3. Экономическая составляющая русского мира.


^ ГЛАВА Ш РОССИЯ И РУССКИЙ МИР



Роль государства в структурировании и консолидации русского мира.

Опыт неправительственных организаций в структурировании русского зарубежья.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

^ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ


ВВЕДЕНИЕ


По мнению экспертов, описывающих будущие сценарии развития человечества, его перспективы характеризуются постепенным исчезновением границ и активизацией свободных потоков товаров, людей и идей "в мире пересекающихся экономик, перекрещивающихся систем ценностей и фрагментарных идентичностей"(1). В рамках этой новой "карты мира" разнообразные сетевые образования конкурируют, сосуществуют, борются за влияние. Причем, эта значимая часть современной цивилизации, а, по сути, ее реальная основа, нередко воспринимается как нечто добавочное к деятельности государственных образований, являющихся "основным игроком и субъектом международного права".

Реалии же показывают, что "Новый Левиафан" давно превратился в инструмент осуществления интересов более серьезных структур, способных в борьбе за влияние использовать различные, зачастую виртуальные механизмы и бренды, в том числе и такой, как т.н. международный терроризм. Справедливости ради заметим, что последний тоже достаточно неоднозначно оценивается российскими и зарубежными исследователями: и как самостоятельная сетевая структура и как фрагменты других сетевых структур, своего рода обслуживающее подразделение.

Насколько конкурентноспособна Россия в этой новой системе международных и межкорпоративных связей? Рассматривать сугубо страновой аспект данной проблемы – значит, упрощать ее и оставлять за кадром важнейший вопрос: в конечном счете, кто влияет на развитие проекта под названием "Россия" и есть ли вообще заказчики у такого проекта!

Не обсуждать эти вопросы, значит не только не понимать истоков происходящего, но и отдавать проблему на откуп псевдопатриотических сил, которые за завесой еврейского заговора и глобалистической экспансии не видят ничего. А ведь проблема выживания России действительно остра.

По оценке А.С.Панарина, вопрос о цивилизационной идентичности России, ее праве быть не похожей на Запад, иметь собственное призвание, судьбу и традиции, на наших глазах превращается в вопрос о нашем праве на существование вообще, о национальном бытии как таковом(2).

Конечно, можно быть фаталистом и сказать: пусть идет, как идет. Ну не будет России, ну и что? Мир не перевернется. Думаем, что перевернется, и здорово. Мы сейчас не говорим о цивилизационной и культурной составляющей последствий такого развития сценария. Мы хотим затронуть чисто прагматический аспект. А он таков: чем уже круг реальных игроков, тем замкнутей становится система, тем меньше стимулов для развития, и тем ближе ее деградация и крах.
В известном смысле крах России способен приблизить крах человечества. После сентября 2001 года многие авторитетные российские эксперты, говоря о реальных заказчиках американской трагедии 21 века, подчеркивали: сетевые структуры бросили вызов государству, как институту. По аналогии с известным перестроечным слоганом, "лев прыгнул". Только мало кто понял, что за безумными глазами исламского смертника скрыто благообразное лицо интеллигентного выпускника престижного университета, направляющего этот процесс.

Остается открытым вопрос: далеко ли до полночи, когда, как писал, Стивен Кинг, "маски сбрасывают". И есть ли у нас резерв времени.

Утешает то обстоятельство, что демографический, социально-экономический и идентификационный кризис России не означает кризиса русского мира как цивилизационного феномена. В связи с этим, актуальным и перспективным представляется анализ потенциала современного русского мира, его основных составляющих и возможностей развития: самостоятельно, вместе с Россией и даже вопреки России ( если того потребует сверхзадача – сохранения русской культуры, как не только российской, но и мировой принадлежности).

Не менее важным является ответ на вопрос, а что более перспективно и жизнеспособно: Россия как государственное образование или русский мир как сетевой феномен. Отвечая на это, следует разобраться с тем, а что вообще более эффективно функционирует в современном мире: государства или сетевые структуры, интересы каких сетевых структур, в том числе и диаспорального характера, реализовывает современное российское государство? И есть ли в этой системе сложившихся отношений вообще какое-то место русскому миру?

Идея русского мира была озвучена два года назад. С тех пор только ленивый не упомянул всуе этот термин, но не было проведено даже первичного мониторинга границ и параметров современного русского мира.

Меньше всего заинтересованы в этом новом игроке те служивые люди из российских ведомств, которые давно превратили зарубежные страны в площадку для реализации своих личных интересов. Вспомним, сколько скандалов было связано с деятельностью на ниве поддержки соотечественников отставных и околоотставных деятелей. Партнеры им не нужны. Нужны объекты для манипуляций и рапортов о проделанной работе, покладистые откатчики бюджетных средств, а с этой функцией достаточно успешно справлялись маломощные, раздираемые противоречиями русские организации.

Есть ли выход? Несомненно. Ядром консолидации русского мира должны стать сами русские организации стран ближнего и дальнего зарубежья. А отношения с российским государством они должны строить на основе партнерства. Тогда русский мир вылезет из коротких штанишек и состоится. Либо не состоится, показав, что никакой пассионарности на самом деле нет и в помине. Что само по себе тоже результат, отражающий реальное состояние вещей и подтверждающий точку зрения, достаточно, кстати, распространенную, в том числе и в среде российского чиновничества, что русский мир – это химера и на самом деле структурировать его не возможно. Что же можно? Перевести эту тему в сферу сугубо культуральной и гуманитарной политики, "поскольку ресурс есть, но потенциала нет".

Пока время не дало окончательного ответа на вопрос, кто же прав в этом споре. Характерно, что чиновники обвиняют во всем российскую диаспору, не способную консолидироваться. Сами организации зарубежных соотечественников критикуют государство за инертность и декларативный подход к теме. Экспертное сообщество обвиняет государство в профанации идеи русского мира, а диаспору в пассивности и иждивенчестве. Реальные же игроки, в том числе из финансово-промышленных кругов, говорят об отсутствии у них интереса к русской теме, так как "деловых людей, обладающих реальным лоббистским потенциалом в диаспоре нет".

Чем может быть полезно российское экспертное сообщество? Экспертное сообщество российских исследователей, озабоченное не тем, как получить очередной гранд неважно с кого и неважно зачем, а искренне желающее помочь русскому миру выстоять и укрепиться в неравной борьбе, может предложить свои модели выстраивания и функционирования сетевого проекта под названием "русский мир". Целью данной работы как раз является осмысление возможностей и вариантов сохранения и развития "русского мира".


Примечания


1. См. Rouse. Mexican Migration and the Social Space

of Postmodernism// Diaspora. A Journal of Transnational Studies. University of Toronto Press, 1991 Vol.1.№ 1.p.8.

2. См. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002. с.61.


^ ГЛАВА 1 СЕТЕВЫЕ СТРУКТУРЫ: ОСНОВА РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО МИРА


1. Транснациональные сети и государства: дуэль и диалог


В основе современного мира лежит усиление взаимовлияния между различными типами обществ и культур, выступающих в качестве важных факторов развития цивилизации и международного диалога. Помимо государств, которые взаимодействуют между собой, присутствуют иные участники системы международных связей, включая глобальные и разнообразные функциональные инфраструктуры (информационные, коммуникационные, финансово-промышленные и т.п.), оказывающие не меньшее, а иногда и большее влияние на развитие мировых процессов(1).

Как в свое время "государства нынешнего типа с их бюрократией и центральной властью безжалостными хищниками ворвались в пестрый мир феодальной раздробленности, так и сегодня неправительственные организации, вездесущие и быстрые, врываются в мир неповоротливых государственных бюрократий"(2). Старые правовые, бюрократически государства становятся самой легкой мишенью для атак сетей и роев неправительственных организаций. Они похожи на неуклюжие и медлительные клетки, атакуемые мелкими и чрезвычайно подвижными вирусами. Проходит немного времени – и вирусы захватывают клетку, подчиняют себе, заставляя ее саморазрушаться и плодить новые болезнетворные вирусы(3).

Опираясь на подобные наблюдения, эксперты констатируют, что быстрый рост глобальных взаимосвязей подрывает базу современной демократии – национальное государство и создает условия для включения в процессы транснационального управления новых фигурантов. В результате, государство оказывается пойманным в сеть новых взаимоотношений, в которых превалируют квазинациональные, межгосударственные и транснациональные силы, и поэтому зачастую неспособно определять собственную судьбу (с.4).

Сегодня серьезной альтернативы глобализации не наблюдается и потому возникает ощущение, что обратить (либо скорректировать) этот процесс невозможно. В российском обществе публично ругать глобализацию равнозначно признанию в антидемократических настроениях и декларации собственной дремучести. Хотя, вряд ли кто из сторонников этого процесса, может вразумительно объяснить возможные последствия глобализации для России и четко сформулировать место нашей страны в формирующемся мире.

Сама дефиниция понятия глобализации достаточно расплывчата. Нам представляется наиболее продуктивным подход С.Б.Переслегина, согласно которому в современной политической мысли под термином глобализация принято обозначать два совершенно разных процесса. Во-первых, это естественный исторический процесс, связанный с исчерпанием на земле свободного экономического пространства. Во-вторых, это геополитический проект западных (прежде всего американских) элит, направленный на унификацию и интеграцию мировой экономики. Задачей геополитической стратегии является анализ позиции и определение методов ее преобразования в желательную сторону (см.5).

Как прогнозируют сторонники глобализации, человечество придет к формированию нового информационного и корпоративного слоя. Побочными эффектами данного процесса называют отмирание национальных государств и создание сетевых транснациональных правительств. Может быть правильнее ставить вопрос не о создании, а о возможности легализации давно действующих сетевых структур?

Уже сейчас, в современных противоборствах формируются сложные многоотраслевые комплексы: медиа-эколого-промышленно- военные комплексы(термин Ю.В.Громыко) или военно-промышленно-академические комплексы(Формулировка бывшего министра науки и технологий ФРГ, бессменного в течение 25 лет председателя комитета по разведке Бундестага Андреаса фон Бюлова)(6).

Спецификой сетевых образований является огромная роль личностей в формировании этих структур. В отличие от скованного различными инструкциями, циркулярами и ограничениями государственного чиновника, у истоков сетевых образований, как правило, стоят яркие, инициативные, не боящиеся риска люди, способные использовать государственный ресурс в интересах своих корпораций, а если необходимо и противостоять ему, опираясь на противоречия внутри самого государства.

По оценке Т. Фаиста, транснациональные сети связей характеризуются постоянной циркуляцией товаров, людей, информации через границы национальных государств: "часто предприниматели используют личностные преимущества, такие как знание языка, наличие друзей и знакомых за границей для создания основы, необходимой для ведения дел. Условия для развития личностных преимуществ возникают в контексте успешной социоэкономической адаптации к условиям принимающей стороны"(7).

Ситуация усложняется тем, что вместо курса на выстраивание партнерских отношений с объектами, включенными в негосударственные сетевые структуры, государственный аппарат начинает относиться к ним как к аномалии либо вообще не верит в существование подобных образований.

Когда в этой битве терпит поражение госаппарат, это объясняют наличием некоей силы за спиной сетевых структур (враждебное государство и его службы, мировой терроризм и т.п.), то есть дальше привычной схемы фантазия не идет. Это обстоятельство говорит о достаточно грустном явлении: в государственном аппарате на различных уровнях отсутствует понимание объективной расстановки сил.

Самому существованию сетевых структур просто отказывают в реальности – так проще и понятней. В конечном итоге, кому- то очень не хочется признавать, что есть более значимые и более успешные игроки. Это естественно, ломку привычной картины мира выдержать может далеко не каждый.

Известный пример из эпохи доперестроечной жизни: когда на семинар к находящемуся в опале основателю организационно-деятельностных игр Г.П.Щедровицкому заслали сотрудника КГБ, то, в конце концов, бедняга не выдержал и явился на одно из занятий с чулком, который начал усиленно вязать. Иными словами, произошел кризис самоидентификации.

Если же госаппарат выходит победителем, то победа эта Пиррова, так как сетевые структуры имеют свойство воспроизводиться и разрастаться. Причем, именно в тех сферах, где государство не способно в полной мере задействовать свой ресурс. Пример – недавняя инициатива Б.Березовского по структурированию русского мира в странах Европы как самодостаточной величины, не зависящей и более того целенаправленно дистанцирующейся от российской политики, в том числе по отношению к зарубежным соотечественникам.

Сложившаяся под крышей почившего в бозе Министерства по делам национальностей, давно изжившая себя, система собеса не так-то просто поддается трансформации. Прежде всего, в силу налаженных каналов распределения и наличия игроков в Москве, заинтересованных в сохранении этой системы.

Отсюда налицо еще одно явление – было немало прецедентов, когда государственная линия конкретными чиновниками среднего звена ( а, как известно, на исполнении сидят именно они) выражалась весьма избирательно и напрямую зависела от состояния отношений с конкретной русской организацией за рубежом. И впрямь, как доказать, что поддержка Сидорова и его общины соответствует государственной линии, а нежелание финансировать программы Петров тоже "обусловлено государственным интересом"? Известны примеры, когда в поддержке пытались отказывать известным правозащитникам из числа ближнего зарубежья, по причине того, что они не "вызывали интереса" у конкретного исполнителя поручения.

Финансовый ресурс государственных организаций маломощен, а тратить время, силы и энергию на создание самофинансируемых, экономически самостоятельных структур внутри диаспоры некогда, да и хлопотно. Хотя выход именно в этом. Если, конечно, говорить о реальных перспективах России в системе международных связей. В этом контексте, появление новых государственных структур, в том числе в рамках Администрации Президента и передача функций по работе с соотечественниками МИДу России может стать отправной точкой для налаживания новых коммуникаций по работе с диаспорой, соответствующих и государственным интересам и задачам по ее сохранению.

Нельзя не отметить еще одну важную мировую тенденцию: снижение роли государства автоматически усиливает значимость других участников системы международных связей, далеко не всегда заинтересованных в нивелировании роли государств. Скорее, эти новые структуры рассматривают государство как механизм реализации собственных задач и целей, а, следовательно, стремятся поддержать его, предельно адаптировав к корпоративным интересам.

Весьма интересен термин "национальная корпорация", используемый применительно к государству и являющийся ключевым в геоэкономике. В частности, "речь идет о людях – обычно представителях высшей бюрократии, политической, научной и деловой элиты, чье благосостояние и амбиции связаны с преуспеванием данного государства. В сущности, геоэкономика формально отождествляет государство как субъекта политической жизни с корпорацией, как субъектом жизни экономической". (8).

Можно говорить о существовании целого ряда реальных, эффективно действующих сетевых структур, которые вообще не настроены на конфликт с государством, а предпочитают плавное включение его ресурса в свою орбиту, по возможности безболезненно и зачастую незаметно для самого объекта. Сеть политконсалтинговых групп, функционирующих, в том числе, и в России, и довольно часто реально влияющих на внутри и внешнеполитическую линию государства, не может эффективно действовать без наличия провайдеров в системе государственной власти. Кто в этой связке ключевой игрок сказать сложно, но система сложилась и существует.

Без понимания этой модели вообще сложно что-либо прогнозировать. А анализировать эти процессы довольно часто некому, так как академическая наука не входит в данную схему и дает свой виртуальный вариант предпосылок принятия и реализации политических решений. Довольно забавно слышать высказывания типа: "экспертная группа должна иметь официальный статус и быть при- (варианты – Администрации Президента, Правительстве и т.п.). Возникает вопрос, зачем? Быть "при", не значит быть включенной в систему принятия решений.

В сущности, многополярность мира подразумевает не только наличие различных центров притяжения в виде государственных образований, но и формирование полюсов притяжения на основе других игроков – финансово-промышленных групп, конфессий, глобальных информационных систем, этнических диаспор. При этом далеко не всегда видимая сторона деятельности открывает реального игрока. Нередко за разветвленной сетью этнокультурных объединений стоят интересы тех же финансово-промышленных групп, а конфессиональная структура на деле может представлять собой международный синдикат.

Эти процессы по иному заставляют взглянуть на такое явление как коррупция. Если отвлечься от такого феномена как банальная разовая взятка, то на первый план выходит система кормления чиновников сетевыми структурами, а иногда и целенаправленного включения в государственный аппарат агентов влияния сетевых структур, в том числе диаспорального характера. Возникает вопрос, а можно ли вообще бороться с коррупцией в таком варианте, а главное, кто будет бороться?

Коррупционные разоблачения последних лет все чаще связаны с банальной причиной: один клан борется с другим, используя государственный ресурс.

И все же, для того, чтобы понимать, что происходит, необходимо проговаривать проблемы, а не замалчивать их. Сколько за последнее время было мелких и крупных скандалов, связанных с присвоением бюджетных средств, выделенных на поддержку русских организаций? Не счесть! Самое беспредельное, когда деньги, выделенные на проекты русских организаций Украины по линии Правительственной комиссии по поддержке зарубежных соотечественников, оказались у последователей С.Бандеры.

Утешает то, что русский мир, пусть фрагментарный, расколотый и очень пестрый существует, и его развитие зависит от внутренних процессов. Характерно, что многое происходящее в России вообще не доходит до очагов русского мира в силу отсутствия коммуникаций и такого явления как логистика русского мира.

Наличие этнокультурных миров со своеобразными центрами притяжения за пределами территориальных границ, на которых проживают представители этих социокультурных феноменов, давно является частью современного мира. В известном смысле этот феномен характеризует такой термин как панэтничность, под которой подразумевается целостный массив этнической культуры, созданный и создаваемый этносом и всеми его подразделениями (в том числе и диаспорами) на протяжении его истории и существующий над административными и государственными границами.(9).

По мнению исследователей, любая территориальная граница в действительности менее устойчива, чем граница социокультурной группы, хотя на стороне первой может находиться государство (государства). Самосознание членов этнической общности может игнорировать «неправильные» территориальные границы, например, политические, которые с их точки зрения могут быть изменены легче, чем границы этнической группы (10).

Социально-культурные границы, тем более в современных условиях (свободное перемещение капиталов, наличие Интернет – связей), вообще далеко не всегда нуждаются в территориальной интерпретации.

Тем не менее, сама постановка вопроса о переделе границ в связи с несовпадением социо-культурных и политических ареалов расселения возникает регулярно в том или ином виде. Например, термин «ирредента» давно активно используется в зарубежной политологии. Под ним обычно понимают те этнические меньшинства, которые населяют сопредельные с их «исторической родиной» государства и в отличие от диаспор («которые создаются путем миграций этнических групп в другие страны, не являющиеся их исторической родиной») оказались там вследствие войн, аннексий, спорных границ или комплекса колониальных моделей(11).

Глубочайшей сущностью этнических противопоставлений, по оценке Б.Ф.Поршнева, является сама граница. Этническое самосознание одной общности и ее представление о другой выступают как производные от этого инициального факта: от наличия между ними рубежа(12).

Однако пересмотр границ политического пространства не может снять напряженность в сфере национальных отношений. Исторически сложившееся расселение народов настолько сильно перемешано, что никакие размежевания не могут удовлетворить чаяния всех.(13).

Эксперты констатируют растущую интенсификацию обмена культурными ценностями, расширение взаимодействия национальных и региональных культур. В то же время, отмечается, что само по себе сближение культур может вызывать в массовом сознании не только позитивные настроения, но и отторжение.

Тем не менее, как показывает практика для выстраивания полноценной сети взаимосвязей между исторической Родиной и ее народом, живущим в различных странах мира, совершенно не обязательно стремится к переделу границ. Социокультурные миры включают в себя не только представителей конкретной этнической группы, но всех, кто входит в орбиту данной культуры, что существенно расширяет диапазон возможностей.

Проблема заключается в том, что Россия заявила об идее структурирования и поддержки зарубежного «русского мира» только сейчас. В то время как многие другие государства продекларировали подобную задачу (применительно к своим диаспорам и «социокультурным мирам») достаточно давно. И новый игрок далеко не у всех вызывает позитивные эмоции.

Использование потенциала зарубежной диаспоры для создания сети экономических, общественно-политических и иных связей – достаточно распространенная мировая практика. Но далеко не всегда первое слово принадлежит государству. Нередко сама диаспора создает систему сетевых коммуникаций. Государство – историческая родина становится одним из звеньев этой международной цепи. Это особенно важно для архитекторов современного русского мира, которому придется опираться, прежде всего, на собственный ресурс. В конечном итоге ключевым игроком становится тот, кто выстраивает более эффективную инфраструктуру, позволяющую превратить разрозненные группы людей, формально объединенные этнокультурным признаком в сеть.

Таким образом, глобализация – в смысле тенденции к сокращению барьеров и расстояний и образованию единых экономических, информационных и прочих пространств – реальность нашего времени. Но любые тенденции общественной жизни многовариантны. Расширить число субъектов глобализации, способных скорректировать ее одномерности – стратегическая цель формирования русского мира. В этом же заключена его самоценность как социокультурного феномена.

Русский мир – категория внеполитическая, не нуждающаяся в территориальной интерпретации, но невозможная без создания сети социальных, экономических, культурных, информационных и иных связей, позволяющих добиться самодостаточности.

«Конструктором» такой системы может выступить 1) сама диаспора как ядро «русского мира», 2) российское государство как национальная корпорация, объективно заинтересованное в существовании и развитии подобного этнокультурного феномена. Не исключены и другие «конструкторы» проекта, но тогда «русский мир» станет одним из звеньев чужой игры. Так или иначе, эти игроки тоже должны быть поняты и выявлены, что позволит определить варианты сотрудничества с ними, а по необходимости максимально сузить круг их влияния на процесс.

Отправной точкой может быть идея С.Б.Переслегина о связности в виртуальном пространстве. Концепция русского двуязычия – русский язык (как язык идентичности плюс владение любым из мировых языков коммуникации) даст России преимущество в борьбе за пространство смыслов. Это преимущество может быть реализовано в форме создания виртуального надгосударственного объекта, объединяющего людей, говорящих на русском языке ( а поскольку русский язык представляет собой язык идентичности, то относящихся к русской культуре).

Такой проект, позволяющий соединить – сначала в киберпространстве, а затем на правовом, экономическом и культурном уровне – геополитические потенциалы российской метрополии и русской диаспоры, носит название Русский Мир.(14).


2. Диаспоральные сети: специфика и потенциал


Отечественные геоэкономисты, например, Э.Г. Кочетов, П.Г. Щедровицкий, А.И. Неклесса, указывают на возрастающее значение негосударственных субъектов (таких как транснациональные корпорации или диаспоральные сети) в мировой политике и экономике, признавая так называемую глобализацию (или, точнее, корпоративную глобализацию) долгосрочным историческим трендом. Этот тренд, вне зависимости от критического или, наоборот, положительного к нему отношения, следует принимать во внимание при выстраивании любой политической стратегии. (15).

Сам подход к российской диаспоре как к основе транснациональной сети является достаточно новым для отечественной политической мысли и не столь дискуссионен, сколь мало обозначен в теоретических кругах, традиционно анализирующих ситуацию в русском зарубежье.

Несмотря на то, что идея русского мира декларирована на самом высоком уровне, значительная часть экспертного сообщества продолжает рассматривать проблемы соотечественников в сугубо правозащитном ключе. При этом российские власти призывают либо быть жестче и активнее в "отстаивании интересов зарубежных соотечественников" либо скорректировать свою линию, исходя из пестроты российской диаспоры, значительная часть которой является не такой уж социально ущемленной.

В целом, российское экспертное сообщество крайне мало внимания уделяет проектированию возможных вариантов структурирования русского мира и поиску механизмов выстраивания на базе разрозненных, разобщенных, но пока еще обладающих некой пассионарностью общин российской диаспоры эффективно действующей сети.

Причин тому несколько, но одна из основных – отсутствие политической воли на выстраивание такой сети со стороны государства и непонимание другими игроками геоэкономического содержания русского мира.

Характерно, что в инвентаризации нуждается не только структурная составляющая российской диаспоры за рубежом, но и сложившаяся система каналов связей России с зарубежными соотечественниками. Эксперты обращают внимание на явную засоренность информационных каналов, на отсутствие собственных экономических каналов взаимодействия, на неиспользование чужих инфраструктурных возможностей, в том числе сложившихся в лоне русскоязычной части других современных диаспор.

Российские исследователи академической школы завязли в терминах и в основном пытаются определить как правильно продефинировать этот феномен, который в государственных документах формулируется как "зарубежные соотечественники". В.А. Тишкову, например, не нравится термин диаспора, но предлагаемый им взамен термин – нация-партнер вообще лишен какого бы то ни было смысл, так как единой русской нации, в ее традиционном понимании, в той же Украине нет и не понятен критерий ее идентификации.

Кому-то не нравится термин соотечественники. А кто-то ждет очередного документа сверху и занят, преимущественно, его комментированием.

Современное понятие "диаспора" не соответствует своему классическому эквиваленту, который использовался в узких контекстах иудо-еврейской культуры. Однако, все источники единодушны в двух пунктах. Во-первых, феномен диаспоры нельзя понять без анализа различных компонент глобализации (современная диаспора – транснациональная община) и, во-вторых, неотъемлемым условием изучения феномена диаспоры является процесс распознания различных типов диаспоры (т.е. необходимо определить, является ли страна происхождения диаспоры суверенной, является ли диаспора результатом добровольной миграции или вынужденного переселения и т.п.)(16).

По классификации Дж. Армстронга диаспоры делятся на "мобилизованные" – те, которые обладают высоким политическим, экономическим, организационным потенциалом и "пролетарские", не имеющие навыков для "эффективного действия в своих коллективных интересах"(17).

Отметим, что внутри одной диаспоры можно вычленить разные социальные слои, что, в принципе, говорит о диаспоре не как о корпоративном сообществе, а как о союзе корпораций. Выживает та диаспора, которой удается соединить интересы различных социальных групп, в нее входящих. Прежде всего, интересы тех, кто 1)является хранителем этнокультурного наследия; 2) обеспечивает экономическую основу выживания диаспоры; 3) создает общественно-политические условия для сохранения диаспоры.

Особенно важны персоналии и институции, являющиеся связующими звеньями между этими группами интересов. Много и достаточно активно пишут о таком явлении как диаспоральный лоббизм, но ничего (или почти ничего) не пишут о диаспоральных коммуникациях и коммуникаторах. На наш взгляд, в ситуации структурирования, которую сейчас переживает российская диаспора, именно механизмы коммуникации носят центральный характер. Значимы коммуникативные механизмы и их персонификация как в сфере взаимодействия между различными группами интересов в диаспоре, так и между этими группами и обществом, между диаспорой и государством, в том числе титульным. Последний канал особенно важно (важен), так как Россия заявила не о наблюдательной, а об активной позиции в вопросе структурирования русского мира.

Практически все исследователи единодушны в том, что взаимоотношения диаспоры и титульного государства – ключевой аспект в международном измерении проблемы развития диаспоральных организаций. Так, согласно дефиниции, предложенной В. Коннором, "диаспора – та часть народа, которая живет вне родины". М.Эсман определяет диаспору как возникшее в результате миграции этническое меньшинство, сохраняющее связь со страной своего происхождения". По оценке известного финского исследователя С. Лаллукки "явление диаспоры имеет измерение, относящееся к сфере международных отношений"(18)

Зарубежные исследователи, в частности Милтон Дж. Эсман, выделяют следующие формы взаимодействия диаспоры, страны проживания и т.н. исторической родины: обращение родной страны за помощью к диаспоре; диаспора способна непосредственно влиять сама на события в стране проживания и в стране "исхода"; страна "исхода" может выступить в защиту прав и интересов своей диаспоры(19).

Вызывает недоумение активность российских авторов, доказывающих значимость взаимодействия диаспоры с титульным государством и уже десяток лет обсуждающих, а гуманно ли и этично ли говорить о прагматическом аспекте этих взаимоотношений. Причем, в эту дискуссию втянуты не только эксперты, но и государственные чиновники, дело которых исполнять, а не обсуждать уже принятые решения. "Прагматический аспект не верен. Российская диаспора – это не ресурс, а люди с их тяжелыми судьбами" – цитата из выступления мидовской чиновницы среднего звена в ДА МИД РФ, май 2003 года. Справедливости ради скажем, что на дипработу этот человек попал случайно.

На наш взгляд, есть вполне очевидные вещи, которые не стоят теоретических дебатов. Следует согласиться с рядом ключевых позиций по диаспоральной тематике и некоторые из них, принадлежащие разным авторам, но, в целом, совпадающие по сути, хотелось бы обозначить.

Феномен современных диаспор содержит в себе до сих пор слабо исследуемое явление наложения друг на друга социальных, этнических и политических пространств, вследствие чего стало возможным возникновение и существование глобальных этнических анклавов, пересекающих границы культур и государств.(20). Данный тезис опять же заостряет внимание на значимости коммуникационных линий и диаспоральной логистики.

По оценке Г.Шеффера, вследствие желания диаспор сохранять контакты со странами исхода и другими общинами того же этнического происхождения, явно присутствует стремление диаспор к созданию трансгосударственных сетей. Это касается как классических, так и современных диаспор. Существование таких сетей может создавать конфликты с принимающими странами. Однако попытки сдерживать их развитие не могут привести к успеху. В целом, диаспоры успешно пользуются своими сетями для проведения своих как легальных, так и нелегальных мероприятий: "разрушить или парализовать эти сети или завладеть ресурсами, которые через них проходят, практически не представляТ.М.Смирнова пишет: " Петербург – не только создание гения и таланта тысяч людей разных культур, он сам – творец особой петербургской, ленинградской культуры, синонима меры, ясности, красоты, воспитанности, стойкости, корректной толерантности, сердечной рациональности и просвещенной духовности. Этот город отвергает нецивилизованность, невежество, нетерпимость, чванство, суету. Он столица по сути, а не по официальному статусу и таким остается всегда. Именно в Петербурге формировалась подлинная элита многонац
еще рефераты
Еще работы по разное