Реферат: Особенности перевода поэзии на английский язык

Введение.

Данную работуможно было озаглавить (вслед за Вирджинией Вульф) «On not knowingRussian». В статье «On not knowing Greek» она пишет о значимостигреческой поэзии для европейца XX столетия. Мы обращаемся к греческой культуре,устав от бесформенности жизни, от неясности христианства, от утешения, котороеоно предлагает, от прожитых лет…

Говоря о «русскойточке зрения», Вирджиния Вулф подчеркивает разрушительность перевода: «В живыхостается только грубый, опошленный, приниженный вариант смысла. После этогорусские классики выглядят людьми, потерявшими одежду в результате землетрясенияили крушения поезда».

Для нас бесспорнамысль о том, что на небосводе русской поэзии Цветаева занимает одно изцентральных мест, она родной и близкий каждому русскому человек; для наснесомненно, что она принадлежит к плеяде тех великих писателей,«творчество которых стало живым достоянием не только национальной, но имировой литературы». В то же время иностранцы, говоря о русскойлитературе, прежде всего называют имена Достоевского, Толстого, Гоголя, Чехова.

Такая недооценкацветаевской поэзии за рубежом объясняется прежде всего тем, что перевод ее наиностранные языки чрезвычайно труден. Как, какими средствами того или иногоязыка донести до иностранных читателей всю неповторимую прелесть, простоту,задушевность, искренность поэтического слова Цветаевой, все богатство звуковогостроя ее поэтической речи, не потеряв при этом главного — бездонной глубины еесмысла, ее великой очистительной силы, ее духовной притягательности? Каксделать так, чтобы, читая Цветаеву в переводах, гражданин другой страны получалистинное наслаждение, сопереживал цветаевскому слову, чувству, мысли, каксопереживаем мы, русские, читая поэтессу на ее родном языке?

Теория перевода, втом числе и художественного, — наука, находящаяся в стадии становления. До сихпор многие проблемы, связанные с ней, не решены и вызывают острые дискуссии.Возникшая первоначально как отрасль литературоведения к середине ХХ века теорияперевода переориентировалась на лингвистику.

Однако в последнейтрети ХХ в. многие переводоведы решительно заговорили о том, что, следуя поэтому пути, наука о переводе зашла в тупик. Все настойчивее стала звучать мысльо необходимости преодолеть односторонность во взглядах на перевод. Австрийскаяисследовательница М.Снелл-Хорнби и близкие к ней ученые: К.Райс, Г.И. Вермеерпровозгласили в своих трудах «новую ориентацию»[1]. Теорию переводаони предлагают рассматривать как междисциплинарную науку — самостоятельную имногоперспективную по своему характеру. Дж.Холмс и группа ученых, сложившаясяна базе католического университета в Лёвене (Ж.Ламбер, А.Левефр и др.) тожеотстаивают междисциплинарный характер литературного перевода, однако считают,что теория художественного перевода должна рассматриваться как часть комплексной,системной науки о всемирном литератур-ном процессе (иначе говоря,сравнительного литературоведения).

Переводчикхудожественного текста (как, впрочем, и переводчик вообще) не можетрассматриваться как механический «переключатель» в процессе«перекодирования» — именно такая роль отводится ему с точки зрениясемиотики".

I. Особенности перевода. Теория «концепта».

Перспективнымнаправлением в развитии науки о переводе, которое могло бы способствоватьпреодолению ее односторонности, представляется обращение к теории«концепта», оперирующей на стыке лингвистики, литературоведения,культурологии, этнопсихологии и многих других наук.

Под«концептом» понимается некая «универсалия», «общаяидея», закрепленная в ментальности, психике, языке и воспроизводящаякартину мира и стереотипы поведения представителей того или иного этноса. Словоили действие становятся «концептом» только в процессе коммуникации,поскольку коммуникация приводит в движение «пучок» представлений,ассоциаций, переживаний, который сопровождает данное «ключевое» словоили действие.

«Ключевыеслова» — вербальная форма концептов, составляющих концептосферунационального сознания. Они обращают на себя внимание частотностьюупотребления, всегда являются центром семейства фразеологических выражений,входят в пословицы, поговорки, названия популярных книг, фильмов. По словамАнны Вежбицкой «в словах языка закодированы определенные способыконцептуализации мира».

Всякий этнос имеетв своем распоряжении огромное число концептов, сложившихся за период егосуществования, а, следовательно, и «ключевых слов» для их выражения.Среди ключевых для английской культуры можно назвать такие концепты как«stiff upper lip», «fair play», «gentleman», «home»,«freedom», «common sense», «sence of humour». Вто время как для русской культуры это «воля», «душа»,«судьба», «тоска», «беспредельность»,«удаль», «соборность» и др.

Задача переводчикахудожественного текста, таким образом, состоит в том, чтобы проникнуть в суть«ключевых слов» культуры оригинала и суметь донести их смысл до своихчитателей, сохранив, с одной стороны, национальный колорит оригинала, а сдругой стороны, сделав восприятие перевода доступным для носителей совершенноиной национальной концептосферы.

Кроме того, каждыйотдельный автор и каждое отдельное произведение будут иметь собственную картинумира, которая строится на определенных «ключевых словах».Игнорирование этого уровня смысла тоже ведет к разрушению единства поэтическогомира автора и искажает его восприятие иностранным читателем.

А.Блок в своихзаписных книжках отмечал, что «всякое стихотворение — покрывало,растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звезды. Из-заних существует стихотворение»[2].

Понятно, что припереводе художественного текста (поэзии в особенности) с одного языка на другойнельзя не учитывать эти «опорные» — «ключевые» слова. Дляэтого переводчику требуется литературоведческая компетентность, так как о «наполненности»особым смыслом тех или иных слов произведения можно судить в полной мере толькопознакомившись с поэтическим миром автора во всем многообразии и хитросплетениитем и мотивов его составляющих.

Не меньшеезначение при переводе имеют и те «опорные» — «ключевыеслова», на острие которых, перефразируя Блока, «растянуто в текстепокрывало национальной концептосферы». Эти «ключевые слова»,апеллируя к бессознательному читателя, принадлежащего к той же культуре, что иавтор, создают дополнительные измерения в восприятии произведения. В то жевремя, переводчик, принадлежащий к другой культурной традиции, всегда рискуетпройти мимо этих важных слов и, таким образом, «выхолостить»национальный дух оригинала. На этом уровне художественный перевод немыслим безсопряжения с этнолингвистикой, культурологией, психологией культуры, — науками,которые бурно развиваются в последнее время. Правда справедливости ради стоитотметить, что оба уровня на практике, как правило, трудно разделимы, так каккаждый поэт (писатель) глубоко национален, вне зависимости от того выражает онэто в своем творчестве эксплицитно или нет.

В качествеиллюстрации можно привести стихотворение М.И.Цветаевой «Родина» всравнении с его переводом на английский язык, выполненным Джо Шепкотт к100летию со дня рождения Марины Цветаевой в 1992 году. Он был опубликованвместе с переводами других поэтесс в журнале «Poetry Review» осенью1993 года[3] подобщим заголовком «Тринадцать способов видеть Марину Цветаеву». КромеДжо Шепкотт, которая, по признанию многих критиков, является одной из самыхярких поэтесс сегодняшней Великобритании, в проекте также участвовали не менеезнаменитые и талантливые Кэрол Энн Даффи, Венди Коуп, Энн Стивенсон, Флер Эдкоки другие.

II. Стихотворение М. Цветаевой «Родина».Особенности перевода.

СтихотворениеЦветаевой построено на стержневой оппозиции «даль» — «близь», которая отчетливо сформулирована в первой строчке 4 строфы:«Даль, отдалившая мне близь». Выбор такой оппозиции в качествеосновного стержня вполне закономерен, если вспомнить обстоятельства судьбыМарины Ивановны Цветаевой: стихотворение написано в 1932 году в эмиграции.

Слово«даль» на английский язык перевести без потери смысла невозможно,поскольку оно связано с «беспредельностью» российских пространств.Словарь С.И.Ожегова предлагает два значения: «далекое место» и«далекое пространство, видимое глазом». В стихотворении Цветаевойконтекстом актуализируется сразу три значения:

«чужбина»(которой стала для лирической героини Россия). Называя ее «далью»,Цветаева не только выражает идею удаленности территориальной, но и, возможнодаже в большей степени, идею невозможности вернуться. Не случайноконтекстуальным синонимом к слову «даль» становится выражение«тридевятая земля», вызывающее немедленную ассоциацию с русскиминародными сказками, где так обозначается место, куда добраться практическиневозможно и которое максимально удалено от говорящего, то есть воплощает идеюнедосягаемости;

— необъятныепространства России, которые открываются «и с калужского холма»:«Но и с калужского холма мне открывается она — даль…»;

— необъятныепространства Вселенной — «до горних звезд»: «рок, что повсюду,через всю даль — всю ее с собой несу».

Строчка«даль, отдалившая мне близь» таким образом, становится длястихотворения ключевой. Причем трактовка ее, как это часто бывает у Цветаевойнеоднозначна, «стереоскопична», поскольку слова, в нее входящиепотенциально содержат в себе целый спектр значений. «Даль» здесь — Россия, какой она видится лирической героине с чужбины. «Близь» — этоРоссия до эмиграции (потому отдаление героини превращает «близь» в«даль»). Но это, возможно, и сама эмиграция, которая не принимаетсялирической героиней, не становится «близью» поскольку существует«даль, прирожденная, как боль» — Родина, которая не позволяет принятьдругую судьбу. В результате возникает сложная игра точками зрения, котораяподхватывается также в других местах стихотворения, и нередко строится попринципу парадокса: «чужбина, родина моя!»; «даль, говорящая:»Вернись Домой!"

Основнаяоппозиция, которая построена на игре смыслами и перспективами, напрямую связанасо словом «Родина», вынесенным в заглавие стихотворения. Более того,в одном из прочтений «даль» и «близь» выступают как контекстуальныесинонимы, что подчеркивается на формальном уровне аллитерирующим «л».При пристальном чтении текста становится очевидным, что заглавное слово«Родина» (которое повторяется в произведении 4 раза) имеетразветвленную систему контекстуальных синонимов, объединенных в единую цепьаллитерациями, а в некоторых случаях связанных паронимической аттракцией:

Россия — родина — даль — близь — боль — чужбина

 |    |

рок

 ¦  

распрь моих земля ¦

  |    домой

тридевятая земля 

  |    ¦

   гордыня

Таким образом,выстраивается следующая концепция стихотворения: Россия — родина лирическойгероини — теперь для нее недостижима — она — даль, тридевятая земля, чужбина. Вто же время, Родина для нее, несмотря на географическую удаленность инедосягаемость — близь, дом, поскольку любовь к ней — часть существа героини,«прирожденная, как боль». Эта любовь-боль — ее рок.

Россияопределяется и как «распрь моих земля», что невольно вызываетассоциации с распрями, раздиравшими Россию в первой половине ХХ века. Но,прежде всего, здесь имеется в виду раздор и разлад в душе говорящего, передкоторым — вопрос: возвращаться на родину или нет. Причем, предвосхищая реальныесобытия жизни Цветаевой, лирическая героиня склоняется к мысли о возвращении,даже под страхом смерти: «губами подпишусь на плахе».

Кроме того, родиназдесь представлена как источник творческого вдохновения: «Недаром, голубейводы, я далью обдавала лбы».

Заключительныйконтекстуальный синоним родины — «гордыня», что сообщает всемчувствам лирической героини оттенок греховности, сознание которой переполняетее душу сладкой болью. «Родина»- «гордыня» — «прирожденная, как боль». Круг замыкается.

Даже беглоезнакомство со стихотворением Джо Шепкотт убеждает нас, что поэтесса не ставилаперед собой задачу дать верный перевод стихотворения Цветаевой. Она дословнопереводит название цветаевского текста «Мotherland» и насколько этовозможно средствами английского языка передает первую строчку: «Languageis impossible…» (язык бесполезен/невозможен). Правда, в результате исчезаетотмеченная при анализе оригинала текучесть смысла. Ведь «язык» вофразе «О, неподатливый язык!» может быть понят как в лингвистическом(то, на чем говорят), так и в анатомическом смысле (то, чем говорят).

Английскоестихотворение, приняв только одно значение русского слова, переключаетсясовершенно в иную плоскость: Шепкотт занимает не сама жизнь, а ее отражение вязыке, в творчестве. Потому вслед за словом «language» появляютсяслова: «dictionary»(словарь -повторяется дважды), «word»(слово — повторяется трижды) и связанные с ними слова:«syllables»(слоги), «says/say»(говорит/говорю — повторяетсятрижды), «talks»(разговаривает), которые, собственно, и становятся«ключевыми словами» стихотворения Шепкотт. Причем в строчке «England. It hurts my lips to shape theword» (Англия. Моим губам больнопроизнести это слово / буквально: придать форму этому слову) слово«word» выступает как контекстуальный синоним к «England».

Любопытно, чтословарь («dictionary») появляется в переводном стихотворении вместо«мужика» у Цветаевой: «мужик, пойми, певал и до меня: Россия,родина моя!». В результате то, что в русском тексте шло из народа,изнутри, было прирожденным, изначальным, в английском тексте сталоумозрительным, интеллектуальным, искусственным. Поэтому, когда речь заходит отаких основополагающих вещах, как "'Еngland', 'Motherland', 'Home'"('Англия', 'Родина', 'Дом'), язык оказывается бессилен, а словарь смеется надлирической героиней.

«Даль»оригинала превращается в переводном стихотворении в «distance» — degreeof remotness, interval of space" («расстояние» — степеньудаленности, промежуток пространства). Здесь строчка стихотворения сама звучиткак словарная дефиниция. «Distance» при обратном переводе на русскийязык будет означать буквально: «расстояние», «дистанция»,«отдаленность», «промежуток». Правда, англо-русский словарьпод редакцией профессора В.К.Мюллера предлагает среди прочих значений и«даль», однако, как представляется, это слово имеет смысл, противоположныйтому, что вкладывается в слово «distance». «Distance»обязательно предполагает «измеренность» в метрах, километрах, футах,милях, «сориентированость» в пространстве и подразумеваетопределенность, точность и упорядоченность, в то время как «даль»принципиально не может быть измерена и воплощает русский концепт«беспредельности».

Обращает на себявнимание и тот ряд, который выстраивает английская поэтесса: "'England','Motherland', 'Home'." вместо цветаевского «Россия, родинамоя!». В то время как русское «родина» отсылает нас к слову«род» и, соответственно, к концепту «соборности»,английское «Motherland» и «Home» задают иные коннотации.Один из элементов, составляющих слово «Motherland» -«land»вызывает ассоциации с «distance», предполагает некое измеримоепространство, так же как и «Home»- важнейший компонент английскойнациональной концептосферы. «Home» — это не просто «дом»,но, прежде всего, «домашний очаг», в обязательном порядкепредполагающий для британца связь с уютом, ухоженностью, защищенностью и уединенностью.[4] Таким образом, уШепкотт слово «Home» приобретает смысл, противоположный тому, которыйвкладывает в него Цветаева, когда пишет «Вернись Домой!»,подразумевая под «домом» Россию с ее необъятными пространствами.

Кроме того,«дом» в контексте творчества самой Марины Цветаевой, приобретаетдополнительные коннотации. По наблюдению О.Н.Осиповой в поздних стихах поэтессыон утрачивает свою традиционную функцию центра сакрального пространства и всечаще ассоциируется с пустотой (нулевым пространством), со смертью, могилой.Поэтому призыв вернуться «Домой » порождает сложный комплекс чувств ипереживаний: это и призыв вернуться к живительному истоку, и призыв обрестипокой, а вместе с ним и последнее упокоение, жажда которого и манит и пугаетлирическую героиню одновременно[5].

Показательно, чтов английском стихотворении отсутствует слово «рок». Это концепт,отличающий русское сознание и нехарактерный для английской ментальности.Любовь-боль к родине сменяется болью за будущее Англии и за собственное будущеелирической героини. У Цветаевой «прирожденное», почти животноечувство родины, неодолимо влечет лирическую героиню назад: «Даль,говорившая: „Вернись Домой!“ Со всех — до горних звезд — меняснимающая мест!». У Шепкотт место «дали» занимает словарь,который, смеясь, предлагает героине вернуться домой, не высовываться из егозащищенного мирка, а сам уводит ее все дальше в звездные пространства:«Dictionary says laughing, 'Come back HOME', but takes me further andfurther away into the cold stars» (Словарь говорит, смеясь:«Возвращайся назад ДОМОЙ, но уводит меня оттуда дальше и дальше к холоднымзвездам»). Идея движения назад заменяется, таким образом, идеей движениявперед.

Хотя стихотворениеанглийской поэтессы и называется «Родина», основной его темойстановится тема творчества. Поэтическое ремесло, в трактовке Джо Шепкотт лишенокакого бы то ни было романтического оттенка. За пределы обыденногосуществования: «into the horizon», «into the cold stars»(за горизонт, к холодным звездам) поэта ведет не гений, не творческий дар, асловарь. Здесь легко прочитывается постмодернистская трактовка мира как текста.

Поэт непринадлежит себе — он только передатчик, медиатор, который«переводит» пространство мира в слова человеческого языка: «I amnothing, for all I do is pour syllables over aching brows» (Я ничто, ибовсе, что я делаю, так это только проливаю слоги на горящие от боли лбы).Лирическая героиня живет не в реальном мире, а в мире слов. Попытка выразитьсвое чувство родины побуждает ее, прежде всего, обратиться к словарнымдефинициям. Однако язык — условный код для обозначения невыразимого — оказывается бесполезным, что заставляет поэтессу начать стихотворение сконстатации невозможности облечь в слова свои чувства: «Language isimpossible in a country like this» (В такой стране, как эта языкбесполезен).

Чувствопринадлежности к определенному «пространству» всегда остается слирической героиней, за какие бы рубежи, к каким бы заоблачным высям она неустремлялась. Родная земля, попытки передать свою любовь к ней, боль за еебудущее — то, что побуждает поэта к творчеству и в то же время заставляетощутить свою беспомощность. «The country makes me say too many things Ican't say»(Эта страна заставляет меня сказать слишком много такого, чего ясказать не в состоянии). Заключительная фраза: «Home of my rotting pride,my motherland» (буквально: дом, (понятый как источник и пристанище) моейгордыни, моя родная земля) прочитывается двояко. Речь здесь идет о честолюбивыхпопытках лирической героини выразить невыразимое. Но, вместе с тем, слова«rotting pride» неизбежно рождают ассоциации и с судьбой сегодняшнейБритании, утратившей позиции имперской державы, какой она была в конце Х1Х — начале ХХ века, и с судьбой британцев, в сознании которых нынешнее положениестраны пришло в конфликт с формировавшимся десятилетиями комплексом«первосортности».

Слова«England» и «Home» в тексте Шепкотт преобладают почастотности употребления над словом «Motherland» (3/3/2, если небрать в расчет заглавие), в то время как у Цветаевой соотношение иное:«родина»/ «Россия»/ «домой» (4/1/1, тоже безучета заглавия). По-видимому, для английской ментальности в слове«Motherland» слишком много патетики, поэтому предпочтение отдаетсяболее «камерным» и «домашним» «England» и«Home».

Примечательно, чтодля английской поэзии название «Motherland» выглядит весьманетрадиционным и даже экзотичным. Так, в авторитетной Нортоновской антологиианглийской литературы, состоящей из двух томов, каждый их которых содержитболее тысячи страниц, стихотворения под таким, или близким по смыслу названием,не встречается ни разу. В то время как в русской литературе с названием«Родина» связана мощная традиция, которая берет истоки из поэзии«Золотого века».

С недовериеманглийского национального сознания к излишней манифестации эмоций связано ипрактически полное отсутствие в стихотворении Шепкотт восклицательных знаков,которыми заканчивается почти каждое предложение у Цветаевой (7 из восьми).Единственное место, где восклицательный знак сохраняется — фраза «Comeback HOME!», однако смысл его употребления принципиально изменен. Онвыражает ироническую насмешку, поскольку прямая речь сопровождается ремаркой:«says laughing»(говорит, смеясь). Сняты и тире, характерные длятворчества Цветаевой в целом, и задающие характерную для нее интонацию высокогоэмоционального напряжения, прерывистого дыхания. На смену им в английскомстихотворении приходит неспешная рефлективная интонация, типичная длясовременной поэзии Великобритании.

В вольныхпереводах, когда изначально отсутствует установка на то, чтобы передатьоригинальный текст сколько-нибудь точно, несовпадение национальных концептосферпроявляет себя наиболее наглядно. В английском тексте тема Родины, неполучившая в британской поэзии такого распространения, как в русской,заменяется темой творчества/поэта и поэзии.

На первый планвыдвигается не концепт «Родина/Motherland», а концепты«England» и «Home» более характерные для английскойментальности. «Даль» с ее безбрежностью заменяется на«distance» с его «измеренностью», что более соответствуетэмпирическому сознанию англичан, тяготеющих к фактической точности иопределенности. Осознанно и последовательно снимается в переводелирически-напряженная, взволнованная интонация цветаевского стихотворения,создаваемая за счет игры ассонансами и аллитерациями, паронимической аттракции,а также знаками препинания. Стихотворение Шепкотт имеет более рыхлую структуруи, как это приято в современной английской поэзии, и не рифмуется.

Заключение.

К сожалению, досих пор за рубежом можно слышать разговоры о том, что поэтические переводыЦветаевой не звучат так, как должна звучать высокая поэзия, что им недостаеткрасоты поэтического слова, что они слишком просты, прозаичны и бескрылы ипотому проигрывают при сравнении с возвышенной поэзией Байрона, Гёте, Данте,Шиллера, Шекспира.

Цветаеву, конечно,следует переводить лишь с оригинала, и к переводу должны быть привлечены непросто талантливые поэты, но те, для которых цветаевское художественноемастерство близко и понятно. К тому же переводчики хоть в какой-то степенидолжны знать русский язык и разбираться в историко-культурных проблемах,связанных с Россией времен Цветаевой. За переводы по подстрочнику вряд ливозьмется известный, имеющий свою манеру письма иностранный поэт, далекий отмира цветаевских идей, представлений и умонастроений. Такую точку зрения частовыражают иностранные переводчики.

При рассмотрениипроблемы перевода поэзии Цветаевой, ее сложности и актуальности в первуюочередь следует обратиться к истории перевода ее поэзии, которая пока выявленаи прослежена далеко не достаточно. Исследование в этой области,сопоставительный анализ существующих переводов, обобщение опыта переводческойпрактики наиболее талантливых переводчиков в разных странах могутспособствовать росту переводческой культуры цветаевской поэзии, дадутвозможность определить как причины успехов и достижений, так и найти ответ навопрос, почему труд многих переводчиков оказался напрасным.

Несомненно, чтоущерб репутации Цветаевой как великой поэтессе был нанесенпоэтами-переводчиками, переводившими ее стихотворения прозой или не соригинала, а по подстрочникам.

В своей книге«Проблема национальной идентичности, как переводческая проблема» М. В. Цветковазадает немаловажные вопросы. Кому адресованы переводы Цветаевой? Не является литруд переводчиков ее поэзии бессмысленным и непродуктивным? Ответ ее на этивопросы представляется достаточно убедительным: «Переводы Цветаевойпредназначены всем тем, кто любит и понимает классическую литературу, всем тем,для кого (если речь идет об англоязычных читателях) имя Шекспира — не пустойзвук. С переводами Цветаевой захотят познакомиться те, кто понимает разницумежду скоропреходящим и вечным, те, кто не причисляет себя ни к какой элите и когоне увлекают постоянно возникающие и затем стремительно исчезающие сенсационныепустышки-однодневки. Те, кто видит радость в приобщении к великим творениямчеловеческого духа». Хотелось бы добавить к этим правильным словамнемаловажную мысль: ее захотят прочитать и все те, кто за рубежом, обращаясь кпроизведениям Цветаевой, хочет лучше понять Россию, ощутить красоту ее природы,величие ее прошлого, нравственную чистоту, духовную силу и выносливостьрусского человека в преодолении многих бед и невзгод, выпавших на его долю, егоготовность всегда встать на защиту правды и справедливости.

Списоклитературы

PoetryReview. Autumn 1993,vol.83, # 3

Блок А.А. Записныекнижки. 1901-1920. М., 1965

К. Райс, Г. И.Вермеер «Переводоведение — новая ориентация», 1986

Осипова Н. О.Творчество М.И.Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века.Киров. 2000.

Палиевский П. В.Русская классика. М., 1987

Цветкова М. В.Проблема национальной идентичности, как переводческая проблема, Нижний Новгород,2001

Цветкова М.В.Концепт ENGLISHNESS: основные константы.// Проблема национальной идентичности вкультуре и образовании России и Запада. Воронеж. 2000. Т.2

Челышев Е. П.Постижение русского национального гения, М., 2002

Для подготовкиданной работы были использованы материалы с сайта www.easyschool.ru/

еще рефераты
Еще работы по языкознанию, филологии