Реферат: Основные типы лексических значений слова

I

Проблемазначения слова, проблема смысловой стороны слов и выражений существенна длямарксистского языкознания. От правильного решения этой проблемы во многомзависит понимание объема, предмета и задач семантики или семасиологии в общейсистеме науки о языке. Изучение закономерностей развития словарного составаязыка также невозможно без глубокого проникновения в существо исторических измененийзначений слов. Исследование целых групп, систем, рядов, категорий слов изаконов их семантических изменений все больше и больше начинает входить впрактику исторической и сравнительно-исторической лексикологии. Следовательно,выяснение сущности значения слова, анализ качественных изменений в структуреслов — в их историческом движении, — является одной из основных задачлексикологии. Определение или толкование значений слов — главная цельсоставления словарей, прямой объект лексикографии.

Изучениезаконов развития смысловой стороны слов и выражений того или иного языка всвязи с развитием этого языка, в связи с историей соответствующего народадолжно быть органической частью общей истории данного языка. В этой малоисследованной области языкознания перед советскими лингвистами открываетсямножество неотложных проблем и задач. Важнейшие из них — создание историческихсловарей языков с давней письменностью и построение описательных, историческихи сравнительно-исторических лексикологий разных языков. Начало движения в этомнаправление — составление точных, адекватных языковой действительности толковыхсловарей современных языков.

Акад.Л.В. Щерба в своем «Опыте общей теории лексикографии», говоря оповсеместном отсутствии хороших исторических словарей, заметил:«Историческим в полном смысле этого термина был бы такой словарь, которыйдавал бы историю всех слов на протяжении определенного отрезка времени, начинаяс той или иной определенной даты или эпохи, причем указывалось бы не тольковозникновение новых слов и новых значений, но и их отмирание, а также ихвидоизменение… Вопрос осложняется еще тем, что слова каждого языка образуютсистему… и изменения их значений вполне понятны только внутри такой системы;следовательно, исторический словарь должен отражать последовательные изменениясистемы в целом. Как это сделать, однако — неизвестно, так как самый вопрос какбудто еще не ставился во весь рост» [1].

Сэтим заявлением современного нам языковеда любопытно сопоставить слова писателяначала XIX в. И.М. Муравьева-Апостола, который так рассуждал о словарях — толковых и исторических: «Все эти толковые словари кажутся мне похожими наарсеналы, в которых тьма древних и новых оружий, развешанных по стенам всистематическом порядке. Войди в них, и с первого взгляда покажется тебесокровище необьятное. Но как дело дойдет до вооружения, так и не знаешь, за чтои как приняться, потому что оружие знакомо тебе только по одной надписи,которая висит над ним, а не по ручному употреблению» [2].

Однимиз путей подхода к решению сложных вопросов, связанных с изучением слова и егозначения, с исследованием законов изменений значений слов, является выяснениеразных типов или видов лексических значений слова и способов или форм их связив смысловой структуре слова.

Общеизвестно,что слово является не только названием предмета или предметов, но и выражениемзначения, а иногда и целой системы значений. В одном и том же значенииобобщается и объединяется общественное понимание разных предметов или явлений,действий, качеств [ср., например: пища, питание; продукт — продукты (в разныхзначениях); драгоценность — драгоценности; образец, образ; вести, идти, лететь,отплатить и т. п.]. С другой стороны, разные слова, отличающиеся одно отдругого своими значениями или их оттенками, могут быть применены по отношению кодному и тому же предмету как его названия (например: пища, питание, еда,стол).

Обозначаяявление, предмет, слово вместе с тем передает его связи и отношения вдинамическом целом, в исторической действительности. Оно отражает понимание«кусочка действительности» и его отношений к другим элементам той жедействительности, как они осознавались или осознаются обществом, народом визвестную эпоху и при этом с широкой возможностью позднейших переосмыслений первоначальныхзначений и оттенков. Так, глагол насолить, кроме прямого конкретного значения«заготовить солением, положить много соли во что-нибудь», еще имеет всовременном языке переносное значение «повредить, причинитьнеприятность». Вероятнее всего, это переносное значение глагола насолитьвозникло на основе некогда существовших представлений о колдовстве. Посуеверным представлениям прошлого, болезнь и порчу могло вызывать разбрасываниес наговором различных предметов. Лица, переходящие через заколдованные предметыили прикасавшиеся к ним, подвергались «порче»; с целью нанести вред иупотреблялась часто наговорная соль [3].

Междурядами предметов, действий, качеств, обозначаемых словами, существуютразнообразные взаимодействия и соотношения. Предмет, названный словом, можетоказаться звеном разных функциональных рядов, разных сторон действительности,включенных в общую широкую картину жизни. Слово помогает осмыслить и обобщитьэти отношения. Все это находит отражение в развитии значений слова в языке тогоили иного исторического периода.

Так,слово концовка связано с профессиональной терминологией работников печати. Втипографском деле оно и теперь обозначает рисунок, графическое украшение вконце рукописи, книги или в конце главы, раздела. Слово концовка образовано отприлагательного концовый или концевой с помощью суффикса -ка (ср. разговорныестоловка, вишневка, открытка и т.п.). Этот тип словообразования приобретаетособую продуктивность в русском литературном языке с 60-х годов XIX в.

Словоконцовка в русском языке (ср. польск. koncowka и чеш. koncovka) возникло неранее последней четверти XIX в. [4]. В начале XX в. это слово расширило своизначения: оно было перенесено в область литературной и музыкальной терминологии(концовка стихотворения, концовка романса). Словом концовка стала называтьсязаключительная часть какого-нибудь произведения. Например, в книге либеральногокритика А. А. Измайлова «Помрачение божков и новые кумиры» (М.,1910): «Тургенев и Гончаров, Толстой и Достоевский довели до предельногосовершенства реалистический гоголевский и пушкинский рассказ. За ними черта,точка, завершительная концовка».

Такимобразом, формирование и создание нового понятия или нового понимания предметаосуществляется на базе имеющегося языкового материала. Это понимание,воплощаясь в значение слова, становится элементом смысловой структуры данногоязыка в целом. Всякий раз, когда новое значение включается в лексическуюсистему языка, оно вступает в связь и во взаимоотношение в другими элементамисложной и разветвленной структуры языка. Только на фоне лексико-семантическойсистемы языка, только в связи с ней определяются границы слова, как сложной ивместе с тем целостной языковой единицы, объединяющей в себе ряд форм, значенийи употреблений.

Приотношении к слову только как к названию нельзя установить принципиальнойразницы между разными значениями одного и того же слова и между различнымисловами-омонимами. Так, в «Искре» (СПб., 1859, № 42) был напечатанпод злободневной карикатурой на редактора одного журнала такой диалог: «Уменя сегодня весь день в голове стреляет. — Сами виноваты, зачем завели в нейтак много дичи». Без понимания семантических отношений соответствующихслов в лексической системе русского языка нельзя лингвистически осмыслить, вчем соль этой остроты, этого каламбура; «стреляет в голове» и«стрелять дичь на охоте» — разные действия, но образуют лиобозначения этих действий разные слова, или же они входят в строй значенийодного и того же слова? Как относится слово дичь — обозначение чепухи, ерунды,вздора к дичи — обозначению диких птиц, объектов стрельбы?

Исходяиз предметов действительности, из природы вещей, пришлось бы признать значениемслова хребет: 1) «спина, позвоночник» (спинной хребет, своим хребтомотдуваться) и 2) «цепь гор, тянущихся в каком-нибудь направлении» — разными словами, омонимами. Между тем в русском языке это — разные значенияодного и того же слова хребет. Им соответствуют разные слова в других языках,например во французском: 1) colonna vertebrale, epine dorsale, rachis; 2) dos,echine и 3) crete, chaune de montagnes.

Непроникая глубоко в семантические основы данной конкретной языковой системы,невозможно установить признаки и нормы конструктивного объединения значений всоставе одного и того же слова, способы образования новых слов и значений,невозможно отличить омонимы от разных значений одного слова. смысловые границыслова могут быть очень широки, а иногда и не вполне определенны. Смысловаяобласть слов (даже многих научных терминов) имеет пограничные зоны и многочисленныепереходные оттенки.

Междусловарем науки и словарем быта — прямая и тесная связь. Всякая наука начинаетсяс результатов, добытых мышлением и речью народа, и в дальнейшем своем развитиине отрывается от народного языка. Ведь даже так называемые точные науки до сихпор удерживают в своих словарях термины, взятые из общенародного языка (вес,работа, сила, тепло, звук, звет, тело, отражение и т.п.). Еще большее значениеимеет народное мышление и созданная им терминология для наук общественных иполитических [5].

Значениеслова определяется не только соответствием его тому понятию, которое выражаетсяс помощью этого слова (например: движение, развитие, язык, общество, закон ит.д.); оно зависит от свойств той части речи, той грамматической категории, ккоторой принадлежит слово, от общественно осознанных и отстоявшихся контекстовего употребления, от конкретных лексических связей его с другими словами,обусловленных присущими данному языку законами сочетания словесных значений, отсемантического соотношения слова с синонимами и вообще с близкими по значениями оттенкам словами, от экспрессивной и стилистической окраски слова.

Вязыковой системе смысловая сущность слова не исчерпывается свойственными емузначениями. Слово по большей части заключает в себе указания на смежные рядыслов и значений. Оно насыщено отражениями других звеньев языковой системы,выражая отношение к другим словам, соотносительным или связанным с егозначениями. В богатстве таких отголосков и заключается ценность удачногоназвания или художественного выражения. Эти черты семантики слова — со временилитературно-художественной деятельности А.С. Пушкина — были осознаны нашимифилологами и писателями. Так, например, П.А. Плетнев писал Я.К. Гроту (29сентября 1845 г.) о своей лекции в университете: «Я изъяснил, что нет вязыке слов равнозначащих совершенно, потому что с лексиконным значением вголову приходит с каждым словом идея века, народа, местности, жизни. Все этоудалось мне выяснить простым примером — борода и брада. Первая так и рисует читателюРусь в виде ее мужика, купца или попа. Второе каждого из нас переносит вовремена патриархов (иудейских), в жизнь восточных народов и проч., оттоготолько, что это слово врезалось в памяти из церковных книг. На этом я основалважное учение о мастерстве давать картинам точные краски в литературныхпроизведениях» [6].

Позднеепроф. А.В. Никитенко (в дневнике 26 января 1864 г.) заметил: «То выражениеособенно хорошо, которое, с точностью передавая определенную мысль, вместе стем дает вам чувствовать и отношение ее к другим мыслям, более или менее к нейблизким или отдаленным, но которые не входят непосредственно в цепь излагаемыхвами понятий» [7]. Язык Пушкина представляет разительные примерысемантической многоплановости слова и — вместе с тем — многообразия еговозможных художественных применений.

Связьзначения слова с лексико-семантической системой языка осуществляется черезпосредство внутренне объединенных разнообразных предметно-смысловых иэкспрессивно-синонимических словесных групп [8].

Вследствиесложности смысловой структуры слова, вследствие многообразия его отношений иживых взаимодействий с другими лексическими звеньями языковой системы бываеточень трудно разграничить и передать все значения и оттенки слова даже в данныйпериод развития языка, представить со всей полнотой и жизненной конкретностьюроль слова в речевом общении и обмене мыслями между членами общества.

II

Отсутствиеразработанной семантической теории слова сказывается в том, что у нас необобщены и не систематизированы наблюдения над качественным своеобразиемзначений и форм их связи, их внутреннего объединения у слов, относящихся кразным грамматическим классам. Не может считаться достаточно изученным вопрос охарактере соотношений и взаимодействий лексических значений с грамматическими уразнообразных типов предлогов, союзов, частиц и других разрядов служебных слов.Внутреннее своеобразие лексических значений, например, предлога в соотношении ссемантическими свойствами глаголов, прилагательных и других частей речи не определено(ср., например: полное ведро воды и ведро с водой; домик, принадлежащий бабушкеи домик у бабушки; генерал, сопровождаемый ординарцами и генерал с ординарцами;калитка без запоров и калитка, не имеющая запоров и т.п.).

Высказываласьмысль, что семантический объем и способы объединения значений различны всловах, принадлежащих к разным знаменательным частям речи. Так, смысловаяструктура глагола шире, чем смысловая структура имени существительного, и кругего значений подвижнее. Например, глагол звонить служит в современном русскомязыке обозначением разных действий, связанных и со звоном, и со звонком (ср.соотношение глагола свистеть с существительными свист и свисток, глагола гудеть- с гудение и гудок; ср. объединение в глаголе вытравить значений, связанных ссуществительными трава, отрава и травля). Еще более эластичны и разнообразнызначения качественным прилагательных и наречий (таких, как легкий, легко,простой, просто и т.д.).

Широтафразовых связей слова также зависит от его грамматической структуры. Нередкоразличие лексических значений слова связано с разными его грамматическимиформами. Например, глагол холодать употребляется или безлично со значением«становиться холоднее» (форма совершенно вида — похолодать): Ужесовсем стемнело и начинало холодать — или лично — применительно к живымсуществам (причем по отношению к людям всегда в сочетании с глаголом голодать)в значении «зябнуть, страдать от холода» (холодал и голодал). Ср. уГаршина в рассказе «Четыре дня»: Неужели я бросил все милое, дорогое,шел сюда тысячеверстным походом, голодал, холодал, мучился от зноя..."

Границымежду словом и грамматической формой слова бывают подвижными, скользкими.Например, сложен и спорен вопрос, можно ли считать формами одного и того жеслова такие глагольные разновидности, как, например, заслуживать с винительнымпадежом (несовершенный вид к заслужить: В это время он заслуживает довериесвоих товарищей) и заслуживать с родительным падежом (в значении «бытьдостойным чего-нибудь»: Проект заслуживает внимания; Книга заслуживаетвсяческой похвалы и т.д.).

Русскийязык, как и другие языки, имеет ряд слов, которые употребляются только вкакой-нибудь одной форме. Так, мы имеем одну форму родительного множественного- щец. Считать ли ее формой слова щи, параллельной форме щей, или видеть в нейособое слово? (ср. дрова — дров, дровец). Также мы пользуемся одной формойдательного множественного: (по) мордасам. Связывать ли ее экспрессивно сословом морда? Слово мордас, по-видимому, имело некогда увеличительно-презрительноезначение «надутая щека» (ср. дубасить от областного дубас).

Иногдавопросы этого рода разрешаются проще. Например, у некоторых советских писателейупотребляется областное слово угрево в среднем роде, у других — слово угрева вженском роде. Например, у С. Голубова в повести «Атаман ифельдмаршал» читаем: «Солнечное угрево приласкало землю. водапобежала светлыми ручейками в овраги...» («Доблесть». Повести ирассказы). У Л. Леонова во «Взятии Великошумска»: «Маленькоесероватое существо, ежась от холода и дремотно щурясь на свет, лежало вогромной правой ладони танкиста; левою он прикрывал его от простуды, так чтохвост и ноги оставались под угревой мокрого обрядинского рукава».Очевидно, это — формы одного и того же слова. Но, вероятно, разными словамидолжны быть признаны заправлять — форма несовершенного вида к заправить(Заправлять машину бензином) и заправлять в значении «бытьзаправилой» (Всеми делами в доме заправляла свояченица).

Длятого, чтобы уловить потенциальные тенденции смыслового развития слов,целесообразно исследовать и способы их индивидуально-творческого применения ипреобразования, хотя индивидуальное переосмысление слова, не получившееобщественной санкции, обычно не меняет присущих этому слову значений. Ср. уМарлинского индивидуальное применение слова междометие: «Все лицавытянулись восклицательными знаками; на всех ртах бродили междуметия»(«Мулла-Нур»).

Вместес тем индивидуальное употребление слова может быть связано с выполнением имхарактерологических функций в языке художественной литературы. Так, в пьесеЧехова «Юбилей» бухгалтер Хирин подвергает слово междометиекомической этимологизации (между-метия — «мелькания»): «А тутеще воспаление во всем теле. Зноб, жар, кашель, ноги ломит и в глазах этакие…междометия».

Изучениеспособов и своеобразий индивидуального употребления слова должно производитьсяне только на фоне системы уже установившихся общественных его значений, но и нафоне его типических образных применений. Л.В. Щерба в своем «Опыте общейтеории лексикографии», перечислив разные значения слова игла, указывал нанеобходимость — в восполнение их — очертить весь фразеологический кругобразного употребления этого слова: «Как бы мы ни решали вопроса означении этого слова, остается все же вопрос о том, в каких случаях игла можетбыть употреблено образно. Можно ли, например, сказать о гвоздях, натыканных длязатруднения воров поверх забора, что они торчат как иглы? Мне кажется, чтонельзя; это, хотя и неважно само по себе, однако показывает, что в словаредолжны быть исчислены все традиционные случаи образного применения данногослова» [9].

Изучениеобразного применения слова особенно важно для полного и широкоговоспроизведения истории так называемых фразеологически связанных значений, дляпонимания их генезиса. Например, слово когти в русской литературе начала XIX в.употреблялось как образ хищнического насилия, цепкого и мучительноговластвования. Оно повлекло за собой в круг переносного употреблениямногочисленную группу слов и фраз. Когтями образно наделяются в русскойхудожественной литературе болезнь, смерть, нищета, тоска, горе и горестныечувства (например, горькое воспоминание), изуверство, фанатизм, ложь, разврат идругие отрицательные, но стихийные страсти, эмоции и явления.

Всвязи с этим развивается такая фразеология: "… Смерти в когти попадешь,и не думая о ней!" (Д. Давыдов, Песня); или у Марлинского: «Бедный,добрый друг, — для того ли выпустила она (смерть — В.В.) тебя из когтей своих,чтобы похитить после удачи» («Наезды»); или: «Смертьвпустила в него когти свои» («Латник»). У Гоголя в «Невскомпроспекте»: «Разврат распустил над нею страшные свои когти»; уЛермонтова в стихотворении «Ночь»: «Воспоминание в меня впилоськогтями»; у А. К. Толстого в романе «Князь Серебряный»:«Отчаяние схватывало его как железными когтями»; у Тургенева в«Крыжовнике»: «Как бы он ни был счастлив, жизнь рано или позднопокажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери».

Напочве этой фразеологии, даже если бы она получила широкое распространение запределами художественной литературы и риторической публицистики, едва ли моглосложиться у слова когти переносное, фразеологически связанное значение (когтичего-нибудь — «губительная власть чего-нибудь», «терзающая силачего-нибудь»). Образ, возникающий на базе предметно-конкретного слова, приналичии опорного прямого номинативного значения, обычно не стирается и непогасает. Сохранение яркой образности в этом случае — симптом того, что новоезначение еще не выкристаллизовалось, не получило концентрации в самой смысловойструктуре слова.

Вдругих случаях на основе расширения фразеологических связей у слова можетсложиться новое значение. Такова, например, картина развития значений словакодекс в русском литературном языке XIX в. В 20-40-е годы, когда перед русскойпередовой интеллигенцией встает с особенной остротой вопрос обобщественно-политических убеждениях, слово кодекс из юридической терминологиипереносится в сферу вопросов мировоззрения, жизненной морали и общественногоповедения. Круг фразеологических связей у этого слова расширяется. Например, уБаратынского в «Цыганке»: «Развратных, своевольных правилНесчастный кодекс свой составил»; у Гончарова: кодекс сердечных дел(«Обыкновенная история»), кодекс дружбы («Фрегат Паллада»);у Добролюбова: кодекс убеждений («Мишура»); у Салтыкова-Щедрина:кодекс житейской мудрости («Невинные рассказы»); у Достоевского:кодекс нравственности («Зимние заметки о летних впечатлениях»),кодекс приличий и т.п.

Всвязи с расширением контекстов употребления слова кодекс постепенноскладывается то его фразеологически связанное значение, которое определяется всовременных толковых словарях как «система, совокупность норм чего-нибудь- правил, привычек, убеждений» и т.д.

Такимобразом, семантическая сторона языка составляет часть его структуры иопределяет его качество так же, как звуковая сторона языка, его грамматическийстрой или словарный состав.

III

Термин«лексическое» или, как в последнее время стали говорить,«смысловое значение слова» не может считаться вполне определенным.Под лексическим значением слова обычно разумеют его предметно-вещественноесодержание, оформленное по законам грамматики данного языка и являющеесяэлементом общей семантической системы словаря этого языка. Общественнозакрепленное содержание слова может быть однородным, единым, но можетпредставлять собою внутренне связанную систему разнонаправленных отраженийразных «кусочков действительности», между которыми в системе данногоязыка устанавливается смысловая связь. Разграничение и объединение этихразнородных предметно-смысловых отношений в структуре слова сопряжено с оченьбольшими трудностями. Эти трудности дают себя знать в типичных для толковыхсловарей непрестанных смешений значений и употреблений слова, в расплывчатостиграниц между значениями и оттенками значений слова, в постоянных разногласияхили разноречиях по вопросу о количестве значений слова и о правильности ихопределения.

Отсутствиеясности в определении понятия «лексическое значение слова» оченьтяжело сказывается в практике словарного дела. В каждом толковом словарепропускаются сотни, если не тысячи живых значений слов и изобретается множествонесуществующих значений. Вот несколько иллюстраций из «Толкового словарярусского языка» под ред. проф. Д. Н. Ушакова. В слове аллегория выделеноособое, самостоятельное значение: «Туманная, непонятная речь, нелепость(простореч.)». В качестве наиболее показательной иллюстрации егоприводится фраза: Ты мне аллегорий не разводи, а говори прямо [10]. Но словоаллегория в общенародном языке не означает нелепости, хотя и может применятьсядля характеристике неясной, непонятной речи, например в речи гоголевскогогородничего из «Ревизора»: «А ведь долго крепился давеча втрактире, заламывая такие аллегории и экивоки, что, кажись, век бы не добилсятолку». У слова багаж найдено значение — «Эрудиция, запасзнаний» [11]. И тут значение смешивается с употреблением. Только всоответствующем контексте и притом чаще всего в сочетаниях с определениямиумственный, научный, ученый и т.п. у слова багаж возникает этот смысловойоттенок. Слову баня приписано отдельное значение: «Жара, парный,разгоряченный воздух» (Какая у вас баня!) [12]. Но и это — лишьметафорическое применение основного значения слова баня. В прилагательномбезголовый отыскивается переносное значение: «крайне рассеянный илизабывчивый». Иллюстрация: Ах, я безголовая: печку затопила, а трубу неоткрыла. Уж очень я безголова [13].

Академический«Словарь современного русского литературного языка» открывает в словебезразличный значение «ничем не отличающийся; одинаковый со всеми» ииллюстрирует его примером из «Обломова» Гончарова: «Цвет лица уИльи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, абезразличный» [14]. Такие случаи немотивированного выделения инеправильного определения значений слов в большом количестве содержатся во всехтолковых словарях современного русского языка.

Интереснонаблюдать колебания наших лексикографов в решении вопроса, можно ли считатьособым значением возникающие и развивающиеся формы переносного, образногоупотребления слова. Так, слово беззубый в своем прямом номинативном значенииможет сочетаться с названиями живых существ, а также со словами рот, пасть исинонимичными. Но это слово употребляется переносно. Переносное употреблениеего типизировано и фразеологически замкнуто в узкий круг выражений: беззубаякритика, беззубая острота, беззубая насмешка и т.п. Естественно, можетвозникнуть вопрос, имеем ли мы здесь дело с несвободным, фразеологическисвязанным значением или только с употреблением, еще не приведшим кобщественно-установившемуся, обобщенному значению.

Вакадемическом словаре русского языка под ред. Я. К. Грота, в словаре русскогоязыка под ред. Д. Н. Ушакова, в однотомнике С. И. Ожегова утверждается наличиев этом слове особого переносного значения. Но определения, истолкования этогозначения у разных лексикографов крайне противоречивы. В словаре под ред. Д. Н.Ушакова переносное значение слова беззубый толкуется очень субъективно:«Бессильный, тупой, не способный повредить или обидеть» (беззубаязлоба) [15]. В словаре С. И. Ожегова толкованию этого значения придаетсягражданский характер: «лишенный остроты, слабый, непринципиальный»(беззубая критика) [16]. Кроме слова непринципиальный, явно сюда не идущего,это толкование воспроизводит характеристику соответствующей фразеологии вакадемическом «Словаре современного русского литературного языка», нотам переносное употребление слова беззубый с полным основанием не признается заособое самостоятельное значение.

Всмысловой структуре слова, как и в других сторонах языка, есть элементы нового,элементы живые, развивающиеся, и элементы старого, элементы отмирающие,отходящие в прошлое. Например, слово ярый у нас вытесняется синонимом яростный,образованным от ярость (само же слово ярость возникло как производноеотвлеченное существительное к ярый).

Всовременном русском языке ярый — за пределами народно-поэтических формул (свечавоску ярого) — обычно употребляется в ограниченном кругу фразеологическихсочетаний: ярый поклонник чего-либо, ярый сторонник, ярый любитель чего-нибудьв значении: «страстный, усердно преданный чему-нибудь, неистовый».Таким образом, ярый выражает лишь общую экспрессивную характеристику степениувлеченности кого-нибудь чем-нибудь. Прежние основные значения этого слова,хотя и не в полном объеме, как бы перешли к слову яростный — «неукротимый,ничем не сдерживаемый» (яростные атаки), «полный ярости»(яростный гнев). Однако любопытно, что в других параллельных образованияхтакого же типа складываются совсем иные отношения между соотносительнымисловами, например: дерзкий и дерзостный, сладкий и сладостный, жалкий ижалостный, злой и злостный, тяжкий и тягостный, рад и радостен и т.п.

Наблюдениянад способами объединения разных значений в слове, а также над закономерностямисловоупотребления приводят к выводу, что не все значения слов однородны илиоднотипны, что есть качественные различия в структуре разных видов лексическихзначений. Общеизвестно, что слово относится к действительности, отражает ее ивыражает свои значения не изолированно, не в отрыве от лексико-семантическойсистемы данного конкретного языка, а в неразрывной связи с ней, как еесоставной элемент.

Всистеме значений, выражаемой словарным составом языка, легче всего выделяютсязначения прямые, номинативные, как бы непосредственно направленные на«предметы», явления, действия и качества действительности (включаясюда и внутреннюю жизнь человека) и отражающие их общественное понимание.Номинативное значение слова — опора и общественно осознанный фундамент всехдругих его значений и применений.

Основныеноминативные значения слов, особенно тех, которые принадлежат к основномусловарному фонду, очень устойчивы. Эти значения можно назвать свободными, хотяих свобода обусловлена социально-исторически и предметно-логически.Функционирование этих значений слов обычно не ограничено и не связано узкимирамками тесных фразеологических сочетаний. В основном, круг употребленияноминативного значения слова, круг его связей соответствует связям и отношениямсамих предметов, процессов и явлений действительного мира, например: пить воду,квас, вино, чай, сидр, виноградный сок и т.п.; каменный дом, подвал, фундамент,пол, сарай и т.п.; щурить, прищуривать глаза; силлабический стих,стихосложение.

Услова может быть несколько свободных значений, в которых непосредственноотражаются разные предметы и явления действительности (ср. шапка — «головной убор» и «заголовок крупный шрифтом, общий длянескольких статей»).

Однакопо отношению к основному номинативному значению все другие значения этого родав слове являются производными. Эту производность вторичных номинативныхзначений нельзя смешивать с метафоричностью и образностью. В той мере, в какойэти значения не отрываются от основного, они понимаются соотносительно с ним имогут быть названы номинативно-производными значениями. Часто они бывают уже,теснее, специализированнее, чем основное номинативное значение слова. Таково,например, у слова капля — капли номинативно-производное значение «жидкоелекарство, применяемое по числу капель». Оно свойственно формаммножественного числа — капли. Например, у Грибоедова в «Горе от ума»:«Не дать ли капель вам?» У Пушкина в «Скупом рыцаре»:«Он составляет капли… право, чудно, Как действуют они». Ср. уТургенева с повести «Клара Милич»: «Прописал капли дамикстуру».

Любопытносовмещение трех разновидностей номинативных значений в слове трение. Терминмеханики трение был использован для характеристики общественных отношений. Этопроизошло в литературном языке последней трети XIX в., не ранее 70-80-х годов.Слово трение до тех пор выражало лишь прямое значение: «действие поглоаголам тереть и тереться», «состояние трущихся один о другойпредметов», «движение одного предмета по тесно соприкасающейся с нимповерхностью другого». В механике это значение было переработано впонятие, и термин трение стал обозначать: «сопротивление движению,возникающее при перемещении тела, соприкасающегося с другим телом» (трениескольжения, сила трения и т.п.) [17]. При переносе на общественные отношения словотрение обычно облекается в формы множественного числа и вырабатывает значение:«споры, нелады, столкновения, разногласия между отдельными лицами илиучреждениями, препятствующие нормальному ходу дел, враждебныестолкновения». М. И. Михельсон отметил это новое значение в речи А. Ф.Кони «Памяти С. И. Зарудного» (В Собр. юрид. общ. 1899 г.):«Новая судебная практика, как всякое новое дело, вызвала различные тренияи шероховатости...» [18].

Всистеме языка номинативно-производное значение слова (так же, как итерминологическое, научное) не может быть оторвано от основного свободного.Поэтому утверждение, будто бы слово в своем основном значении может входить восновном словарный фонд, а в «переносном или специальном» находитьсяза его пределами, является ошибочным [19].

Дваили больше свободных номинативных значения могут совмещаться в одном слове лишьв том случае, если одно или два из них являются производными от основного (покрайней мере, понимаются как такие в данный период развития языка). Если же такойсвязи между значениями нет, то мы имеем дело уже с двумя омонимами. В решенииэтого вопроса очень помогает также анализ морфологической структуры слова.Глагол убрать в словаре под ред. Д. Н. Ушакова (и в однотомнике С. И. Ожегова)расматривается как одно многозначное слово, в котором будто бы сливаютсязначения: «взять прочь, унести, поместив куда-либо (убрать книги в шкаф,убрать посуду со стола), а также специальное: „сжав, скосив, увезти споля“ (убрать зерновые), и такие, как „привести в порядок“,»украсить, нарядить" (убрать помещение, убрать комнату цветами). Нообъединение таких разнородных номинативных значений (ср., например, убратьпосуду со стола и убрать помещение, убрать комнату цветами) — явно ошибочно.Эти значения не выводятся одно из другого, они не являются производными поотношению друг к другу. Об этом свидетельствует и различие морфологическойструктуры двух глаголов: одного с приставков у- для обозначения направлениядвижения в сторону (ср. унести) и другого — с непроизводной основой убра- (ср.убор «головной убор», уборная, убранство).

Кромевозможности совмещения в одном слове разных номинативных значений, необходимообратить внимание еще на то обстоятельство, что свободные номинативныезначения, за исключением значений терминологических, научно препарированных,могут быть опорными или исходными пунктами синонимических рядов.

Умногих слов, принадлежащих как к основному словарному фонду, так и к прочейчасти словарного состава языка, есть стилистические синонимы в разных пластахили слоях лексики. Значительная часть этих синонимов лишена прямого, свободногономинативного значения. Подобные синонимы выражают свое основное значение ненепосредственно, а через то семантически-основное или опорное слово, котороеявляется базой соответствующего синонимического ряда и номинативное значениекоторого непосредственно анправлено на действительность. Например, глаголоблечь является книжно-торжественным синонимом слова одеть и употребляетсяпрежде всего для выражения значения одеть в соответствующем стилистическомконтексте. Его основное значение не свободно-номинативное и непроизводно-номинативное, а экспрессивно-синонимическое, опосредованное поотношению к глаголу одеть. Ср. у И.А. Гончарова в «Письмах столичногодруга к провинциальному жениху»: «Да неужели ты никогда не испытывалроскоши прикосновения к телу батиста, голландского или ирландского полотна?Неужели, несчастный, ты не облекался в такое белье… извини, не могу сказатьодевался: так хорошо ощущение от такого белья на теле; ведь ты говоришь жеоблекаться в греческую мантию; позволь же и мне прибегнуть в этом случае квысокому слогу: ты поклонник древнего, а я нового: suum cuique» [20].

Самособой разумеется, что на основе экспрессивно-синонимического значения могутразвиваться другие, но только фразеологически связанные значения и употребленияслова (ср. облечь властью, доверием, полномочиями и совсем изолированно: облечьтайной). В истории лексики мы можем наблюдать самый процесс создания такогорода синонимических рядов. Так, глагол приникать — приникнуть, широкоупотребительный уже в древнерусской письменности, до начала XIX в. имелзначение «наклонясь, смотреть, глядеть вниз», или просто«наклоняться, нагибаться» [21]. Но уже в начале XIX в. в языке русскойхудожественной литературы глагол приникнуть — приникать в силу своейэкспрессивности, прибретает общее эмоциональное значение «припасть, плотноприжаться, прильнуть». Например, у Жуковского в стихотворении «Леснойцарь»: «К отцу, весь вздрогнув, малютка приник...»; у Пушкина в«Пророке»: «И он к устам моим приник...» Так глаголприникнуть входит в синонимический ряд — прижаться, прильнуть, припасть какэмоционально-книжное слово.

Однакосмысловая структура и функция у разных типов синонимов неоднородны; характерсоотношений их значений с номинативными значениями опорных или исходных словсинонимического ряда неодинаков. В зависимости от степени дифференцированностисобственного значения, от его предметно смысловых и экспрессивно-стилистическихоттенков экспрессивный синоним может выражать и свободное номинативноезначение, не передаваемое другими словами того же синонимического ряда, хотя исоотносительное с ними. Так, в качестве синонима слов недисциплинированность,неорганизованность, распущенность, разболтанность в русском литературном языкев начале XX в. стало применяться слово расхлябанность.

Словарасхлябанный и расхлябанность сформировались на основе областныхсеверновеликорусских глаголов расхлябать и расхлябаться [22]. В литературныйязык они проникли не непосредственно из народной областной речи, а черезпосредство профессиональной рабочей терминологии (винты расхлябались и т.п.).Ср. в рассказе Г. Яблочкова «Инвалид» (1915): «Ну, капитан, — успокоительно заметил энергичный поручик, — полечитесь и побольше. Надо произвестиосновательный ремонт. У вас здорово таки расхлябались все винты» [23].

Словорасхлябанность в разговорной речи и в составе произведенийгазетно-публицистического жанра получило свои индивидуальные характеристическиепредметно-смысловые приметы, по-видимому, в силу своей большей выразительности,чем слова недисциплинированность, неорганизованность, и меньшей фамильярности,чем слово разболтанность.

Точнотак же имеет свою номинативную специфику слово пошиб — соотносительно сосновными словами своего синонимического ряда — стиль, манера. Слово пошиб вдревнерусском языке служило для обозначения стиля иконописания. К XVIII в. оновыходит из литературного употребления и возрождается лишь в 50-60-х годах XIXв. в более общем и широком значении — «стиль чего-либо». Тутсмысловая сфера экспрессивного синонима выходит за пределы бытовых значений иупотреблений основного, опорного слова небольшой синонимической группы,связанной со словом стиль.

И.Т.Кокорев прямо предлагал заменить заимствованное слово стиль народнорусскимпошиб [24]. Но в слове пошиб развились своеобразные смысловые оттенки,сближающие его не только со словами стиль, манера, характер, но и со словамитипа повадка, замашки и т.п. Ср. у Бодуэна де Куртенэ в дополнениях к словарюДаля: молодец несовременного пошиба; у Достоевского в «Бесах»:отставной армейский капитан нахального пошиба; у Тургенева в «Нови»:«Нежданов тотчас почувствовал, что они оба, эта угрюмая девушка и он, — одних убеждений и одного пошиба». В черновых набросках этого романа, оПаклине: «Как будто имеет пошиб политика, но это только понаружности...» [25].

Такимобразом, своеобразия экспрессивно-синонимических значений многих словопределяются характером и видами их соотношений с номинативными значениямиопорных, исходных слов соответствующего синонимического ряда. Между темфразеологически связанные значения слов вообще не могут служить базой, основойсинонимического ряда, хотя и допускают синонимические «заменители».

Вязыке художественной литературы соотносительные и однородные значения близкихсинонимов могут быть индивидуально противопоставлены одно другому, какобозначения разных предметов, хотя и принадлежащих к одному и тому же виду илироду, но качественно отличных. В «Молодой гвардии» Фадеева: «УВали глаза были светлые, добрые, широко расставленные… А у Ули глаза былибольшие, темнокарие, не глаза, а очи...» С другой стороны, в языкехудожественной литературы как соотносительные и даже синонимические слова могутбыть сопоставлены обозначения разных предметов. У Лескова в очерке«Колыванский муж»: "- Да это перст божий. — Ну, позвольте… ужевы хоть перст-то оставьте. — Отчего же? Когда нельзя понять, надо признатьперст. — А я скорее согласен видеть в этом чей-то шиш, а не перст".

IV

Связьзначений в смысловой структуре слова, способы сочетания слов и значений в речиопределяются внутренними семантическими закономерностями развития языковойсистемы. Здесь кроются основания и условия исторически сложившихся ограниченийв правилах связывания значений слов и в семантических сферах их употребления.Вот почему далеко не все значения слов в живой функционирующей лексическойсистеме непосредственно направлены на окружающую действительность инепосредственно ее окружают. И в этой сфере язык представляет собой продукт разныхэпох. Многие значения слов замкнуты в строго определенные фразеологическиеконтексты и используются для обмена мыслями в соответствии с историческиустановившимися фразеологическими условиями их употребления. Многие слова всовременной языковой системе вообще не имеют прямых номинативных значений. Онисуществуют лишь в составе немногочисленных фразеологических сочетаний. Ихзначение выделяется из этих сочетаний чаще всего путем подстановок синонимов.

Однакои прямое номинативное значение слова может быть очень узким и оченьограниченным в своих предметно-смысловых возможностях. Например, вприлагательном безвыходный основное номинативное значение относительногоприлагательного «без выхода, без ухода» в русском литературном языкеXIX в. реализуется лишь в словосочетании безвыходное сидение дома илибезвыходный домосед [26]. В силу узости реального значения это слово толкуетсяв словарях неправильно, посредством мнимых, очень широких синонимов. В словарепод ред. Д.Н. Ушакова: «неотлучный, непрерывный», у С.И. Ожегова:«непрерывный, без отлучек куда-нибудь», в академическом «Словаресовременного русского литературного языка»: «безотлучный,постоянный». Круг применения основного номинативного значения словабезвыходный ограничен его реальным содержанием. Вот тут-то и обнаруживаетсяглубокое качественное различие между основным номинативным и фразеологическисвязанным значением слова. Фразеологически связанным являетсяотвлеченно-переносное значение слова безвыходный: «такой, из которогоневозможно найти выход, исход; безрадостный» (безвыходное положение). Влитературном языке XIX в. употреблялись сочетания безвыходная печаль(Достоевский, Хозяйка), безвыходное отчаяние (Герцен, Кто виноват?) и др. Но всовременном русском языке такое употребление слова безвыходный вытесняетсясловом безысходный (безысходная грусть, печаль; безысходное отчаяние).Например, у Горького в рассказе «Коновалов»: «Спокойноеотчаяние, безысходная тоска звучали в песне моего товарища». Здесьфразеологическая связанность совсем не вытекает ни из этимологического значенияслова, ни из его прямого отношения к соответствующему качеству (ср.невозможность сочетаний безысходное положение, безысходная трагедия,безысходная катастрофа и т.п.).

Глаголотвратить, если оставлять в стороне устарелое значение «повернуть всторону» (со страхом очи отвратила), употребляется в значении«предупредить что-нибудь» (тяжелое, неприятное), «помешатьосуществлению чего-нибудь» лишь в сочетании с небольшим числом отвлеченныхсуществительных: отвратить опасность, беду, несчастье, угрозу чего-нибудь (ср.предотвратить).

Такимобразом, многие слова или отдельные значения многих слов, преимущественнопереносного или синонимического характера, ограничены в своих связях. Этизначения могут проявляться лишь в сочетании со строго определенными словами, т.е. в узкой сфере семантических отношений. Вокруг многозначного словагруппируется несколько фразеологических серий. Большая часть значений словфразеологически связана. Иметь разные значения для слова чаще всего значитвходить в разные виды семантически ограниченных фразеологических связей.Значения и оттенки значения слова большей частью обусловлены его фразовымокружением.

Фразеологическисвязанное значение лишено глубокого и услойчивого понятийного центра. Общее предметно-логическоеядро не выступает в нем так рельефно, как в свободном значении. Оно не вытекаетни из функций составляющих слово значимых частей (если это слово производное),ни из отношений этого слова к реальной действительности. Значение этого рода — «рассеянное»: оно склонно дробиться на ряд оттенков, связанных сотдельными фразеологическими сочетаниями.

Например,глагол отрасти, хотя и определяется в толковых словарях общей формулой«достигнуть в росте каких-нибудь размеров», обычно применяется лишьпо отношению к волосам, усам, бороде, ногтям. В других случаях говоритсявырасти (ср. значения слова отросток: «побег, отходящий от стебля иликорня» и «ответвление»). Однородные ограничения словесных связейдействительны и в отношении глаголов отрастить (волосы, усы, бороду, ногти) иотпустить (себе).

Врусском литературном языке с XV до конца XVIII в. славянизм чреватый (ср.народно-областное черевистый) употреблялся как синоним народных слов простогостиля брюхатый, беременный, пузатый. Как слово грубое, неэлегантное, он невошел в целый ряд стилей литературного языка: мы не найдем его у Карамзина,Батюшкова, Жуковского, Пушкина. В русском литературном языке начала XIX в.слово чреватый стало архаизмом и применялось по большей части с экспрессией иронии:употребление его было характерно для среды приказной, купеческой, для средыдуховенства, разночинцев. В переносном употреблении оно было свойственноархаическим стилям стихотворного языка (ср. эпитет громочреватый). В переносномже значении это слово проникает в область научной и публицистической речи. В30-40-х годах XIX в. в научно-публицистических сочинениях оно применяется созначением: «способный вызвать, породить что-нибудь» (какие-нибудьпоследствия, события) [27]. В пародической книжке «О царе Горохе. (Подарокученым на 1834 г.)» читаем: "… все, по его мыслительности, чреватосилою, все поставлено над ним ..." [28]. В письме Е. А. Колбасина кТургеневу (от 29 сентября 1856 г.): «Мы пока что только чреваты надеждами,дай-то бог, чтобы хоть половина их исполнилась»; у Салтыкова-Щедрина в«Пестрых письмах»: «Почем вы знаете, чем чревато будущее»;у Стасова в статье «Академическая выставка 1863 г.»: «И заэтакую картину академия дает нынче профессорство? Шаг решительный, professionde foi, важный, чреватый последствиями».

Врецензии на сочинение А. Г. Дювернуа «Об историческом наслоении вславянском словообразовании» И. Г. Прыжов неодобрительно замечал: «Спервой и до последней страницы диссертации в ней не найдете и не услышитеничего другого, как только:… при этих посредствах мы хорошо объясним себечреватость значения слова „медъ“ в славянщине, суффикс, имеющийвесьма чреватое словообразовательное значение — ошибка, чреватаяпоследствиями… и так далее, далее, далее» [29]. Так слово чреватый, утративсвое прямое номинативное применение, развивает фразеологически связанноезначение и реализует его в сочетаниях с формой творительного падежаограниченной группы отвлеченных существительных (чаще всего последствиями).

Усинонимов могут развиваться и вполне синонимичные, фразеологически связанныезначения. Яркий пример — глаголы впасть и ввалиться. У глагола ввалиться одноиз его значений — фразеологически связанное, синонимическое с глаголом впасть:«глубоко осесть, стать впалым». Это значение реализуется в сочетаниисо словами — глаз (глаза), щека (щеки), рот, губы, грудь, бока. Например, уПушкина в «Гробовщике»: "… ввалившиеся рты"; у Тургеневав повести «Странная история»: «Губы до того ввалились, что средимножества морщин представляли одну — поперечную»; у В. Шишкова: "…бока у лошади от бескормицы ввалились" («Алые сугробы», VII).Любопытно индивидуально-метафорическое употребление глагола ввалиться у Л.Андреева в повести «Губернатор»: «Дальше опять домишки и триподряд голые, кирпичные корпуса без орнаментов, с редкими ввалившимисяокнами».

Глаголвпасть характерен тем, что его прямое номинативное значение устарело и вышло изупотребления (ср. древнерусск. впасть в яму, ров и т. п.). Для выражения этогоглагола стали употребляться глаголы упасть и попасть (ср. упасть в яму ипопасть в яму). Лишь в формах несовершенного вида сохранилось номинативноезначение «втекать», «вливаться» (о реках, ручьях). В формахсовершенного вида у глагола впасть закрепилось значение «статьвпалым», синонимичное такому же значению глагола ввалиться. Оно связанолишь со словами щеки, глаза (очи), реже рот, губы, виски, грудь, бока. УЛермонтова: «бледные щеки впали» («Бэла»); у Чехова врассказе «Припадок»: «Лицо его было бледно и осунулось, вискивпали». Это фразеологически связанное значение соотносительно со значениемслова впалый, круг применения которого гораздо уже, чем слова впадина (ср.впалые глаза, впалые щеки, впалая грудь). Истолкование значения прилагательноговпалый при посредстве слова впадина в словаре С. И. Ожегова должно бытьпризнано ошибочным [30].

Другоезначение глагола впасть, также фразеологически связанное, но вместе с тем иконструктивно обусловленное — полувспомогательное: «начать испытыватькакое-нибудь состояние (тягостное, предосудительное)» или «проявлятьпризнаки чего-нибудь (расцениваемого отрицательно»: впасть в бешенство, вотчаяние, в сомнение, в грусть, в тоску, в бедность, в ничтожество, в ересь, впротиворечие, в шарж, в крайность, в пошлый тон и т. п.

Изучениеизменений фразеологических связей слов в развитии русской литературной лексикипомогает уяснить закономерности того сложного процесса, который переживалиславянизмы после распада системы трех стилей в русском литературном языке XIXв. В качестве иллюстрации можно воспользоваться семантической историей глаголапоглотить — поглощать. В памятниках древнерусской письменности слово поглотитьвыражало два значения: 1) прямое конкретное: «проглотить, пожрать,съесть» с оттенком: «принять в себя, в свои недра» (о земле иморе) и 2) в обобщенном смысле «уничтожить».

Снекоторым видоизменением оттенков и расширением фразовых связей эти значения, восновном, сохраняются и в русском литературном языке XVIII в. Ср. иллюстрацииэтих значений в «Словаре Академии Российской» и в «Словарецерковнославянского и русского языка» 1847 г.: Кит поглотил Иону. морепоглощает корабли. Бездна поглотила упавшего с высоты утеса. Время всепоглощает [31]. Ср. у Пушкина в «Евгении Онегине»: «И памятьюного поэта Поглотит медленная Лета».

Однаков начале XIX в. у этого глагола вырисовываются новые фразеологические связи. Наоснове первоначального основного значения (которое вытесняется бытовымисинонимами — проглотить, съесть и т. п.) развиваются значения переносные,обращенные на умственные, духовные объекты действия: поглотить много книг,поглощать новые сведения, известия. При отвлеченных или конкретно-вещественныхсубъектах и объектах возникают и распространяются разнообразные смысловыеоттенки: «вобрать в себя» (поглотить влагу, поглощать лучи); «потребоватьна себя много чего-нибудь» (какого-нибудь расхода времени, энергии и т.п.), «вызвать затрату, потерю чего-нибудь»: Путешествие поглотиломассу денег; Работа поглотила много энергии. В русском литературном языке ссередины XIX в. устанавливается семантическое соотношение между глаголамипоглотить и погрузиться — в отвлеченных переносных значениях. Ср. уГригоровича: "… живет… безвыездно в своих «Золотыхпривольях», поглощенный (погруженный — В. В.) в созерцание гнедых рысакови саврасых скакунов" («Проселочные дороги»); у Тургенева:"… другие заботы ее поглощали" («Первая любовь»); ср. уПушкина: «В заботы суетного света Он малодушно погружен»; уНекрасова: «Служба всю мою жизнь поглощала» (стихотв.«Газетная»).

Точнотак же глагол пробудить, который сначала являлся синонимом глагола разбудить, сразвитием переносных отвлеченных значений в русском литературном языке с концаXVIII в. замыкается в узком кругу фразеологических связей. В словарях АкадемииРоссийской конца XVIII и начала XIX в. пробуждать — пробудить рассматриваетсякак слово среднего стиля, имеющее одно прямое значение: «прерватьсон». Ср. пробуждаться — «просыпаться, приходить после сна вчувство»; пробуд — «время прекращения сна» (Пред самым пробудомснилось, грезилось) [32].

Однакоуже со второй половины XVIII в. из стилей художественной литературы все глубжевходит в систему национального литературного языка переносное значение словапробудить — пробуждать: «возбуждать, подстрекать», как определяет этозначение «Словарь церковнославянского и русского языка» (Рассказыпутешественников пробудили в нем желание побывать в чужих краях) [33].Параллельно протекает процесс развития отвлеченных значений и в глаголепробуждаться (ср.: страсти пробуждаются).

Вдальнейшем история изменений значений глагола пробудить — пробуждать и глаголапробудиться — пробуждаться разошлись. В глаголе пробудить — пробуждать прямоезначение все более вытеснялось употреблением синонимов будить, разбудить(кого-нибудь), но на основе его развилось переносное значение «кого-нибудьвозбудить, сделать активным, деятельным», например: пробудить к активнойдеятельности [34]. В глаголе же пробудиться — пробуждаться сохранилось иосновное значение — «проснуться, перестать спать» и развившееся изнего переносное (ср.: пробудиться к новой деятельности, или у Пушкина: «Вомне пробудилась охота к литературе»). Таким образом, в современном русскомязыке (так же, как и в литературном языке второй половины XIX в.) глаголпробудить выражает только отвлеченные фразеологически связанные значения«породить, вызвать появление чего-нибудь» (пробудить интерес, охоту,желание, страсть к чему-нибудь и т. п.).

Сходные,хотя и с индивидуальными вариациями, процессы образования фразеологическисвязанных значений — в связи с утратой или ослаблением основных номинативныхзначений — можно наблюдать в семантической истории таких славянизмов, какпотрясти — потрясать, возмутить — возмущать, распространить — распространять ит. п.

V

Различиесвободных и фразеологически связанных значений слова помогает точнее и яснеепредставлять как семантические границы, так и смысловой состав слова, системувсех его значений. Разграничение свободных и фразеологически связанных значенийособенно важно для теории и практики лексикографии. В выделении и определениифразеологически связанных значений слов особенно легко ошибиться, так как ихприменение не дает достаточных средств для проверки их значения [35].

Присмешении свободных и фразеологически связанных значений неизбежны подменысемантических характеристик отдельного слова описанием общего смысла тех фраз,в которые входит это слово. Например, в словаре под ред. Д. Н. Ушакова одно изпредполагаемых трех значений разговорного слова отделаться характеризуется так:«испытать что-нибудь незначительное вместо большой беды,неприятности» (При катастрофе отделаться испугом; Отделаться царапиной;Дешево отделался) [36]. Но глагол отделаться вовсе не выражает значения«испытать, перенести что-нибудь незначительное»; он здесь значит«избавиться, ограничившись чем-нибудь». Неясно, почему другоезначение того же слова, тоже признанное за самостоятельное, определяется так:«не желая выполнить всего, что надо, ограничиться чем-нибудь (немногим,несущественным)»: Отделаться пустым обещанием; Отделаться пятью рублями. Итут определяется не значение самого слова, а общий смысл подобранных примеров.

Втолковых словарях русского языка, например в словаре под ред. Д. Н. Ушакова,постоянны такого рода подмены истолкования значения слова описанием смысла всейфразы. Например, в глаголе обвести одно из значений определяется так:«оглядеть, окинуть взором», и приводится такой пример из Чехова:«Машенька обвела удивленными глазами свою комнату» [37]. В том жесловаре значение глагола прибрать характеризуется так: «убрать, отодвинутьв сторону». Эта характеристика целиком навеяна примером: Прибрать книги ксторонке [38].

Вглаголе лопнуть словарь под ред. Д. Н. Ушакова выделяет пять значений: «1.Треснув, прийти в негодность, разломаться, получить трещину (о полыхпредметах). Лопнул стакан. Лопнул пузырь. Лопнул мяч. 2. Треснув, разорваться(о натянутом). Канат лопнул. Струна лопнула. Брюки лопнули по шву [39]. 3.перен. Потерпев крах, полную неудачу, прекратиться, перестать существовать(разг.). Банк лопнул. Все дело лопнуло. 4. перен. Истощиться, исчезнуть(разг.). Терпение лопнуло [40]. 5. перен. Не выдержать сильно физического илипсихологического напряжение (простореч. фам.) Можно лопнуть со смеху. Чуть нелопнул со злости, от зависти» [41].

Очевидно,что в выражениях терпение лопнуло, надежды лопнули осуществляется лишьметафорическое употребление глагола лопнуть в основном значении «треснув,разломаться или разорваться». Во всяком случае, терпение лопнуло — это незначит, что терпение исчезло, и даже не значит, что оно истощилось. Кроме того,ведь иначе как в сочетании со словами терпение и надежды слово лопнуть,кажется, и не употребляется в этом метафорическом смысле. Значение же «невыдержать сильного физического или психологического напряжения» являетсянесвободным и выделяется лишь потенциально из нескольких устойчивыхфразеологических оборотов: лопнуть со смеху, со злости, от злобы, от зависти.

Количествофраз, группирующихся вокруг того или иного связанного значения слова иобразующих своеобразную замкнутую фразеологическую серию, может быть оченьразлично — в зависимости от семантических потенций, от вещественно-смысловойрельефности этого значения, от характера его выделяемости. Кроме того, степеньтесноты, замкнутости и слитности фраз, характер образности, а вследствие этогои степень несамостоятельности словесных компонентов фраз также могут быть оченьразными. Например, глагол замять — заминать со значением «приостановить,пресечь дальнейшее развитие чего-нибудь (неприятного), умышленно не датьходу» в разговорно-литературной речи встречается в очень узком контексте;он сочетается с немногими объектами: замять дело, разговор, какую-нибудьвыходку, неприятное впечатление. У Гоголя в «Мертвых душах» сказано:«Замять неуместный порыв восторгания». У Достоевского в «Подростке»встречается индивидуальное фразеологическое сочетание замять слух: «Я дажеи теперь не знаю, верен ли этот слух; по крайней мере, его всеми силамипостарались замять». Толстовское выражение замять кого-нибудь (в«Войне и мире»: «Анатоля Курагина… — того отец как-тозамял») противоречит современному словоупотреблению. Еще более тесныфразеологические связи глагола затаить (затаить обиду в душе, глубоко затаитьместь, затаить злобу).

Крайнююступень в ряду фразеологических сочетаний занимают обороты, включающие слова сединичным употреблением. Например, книжное слово преклонный встречается тольков выражениях «преклонный возраст», «преклонные лета» или«года». Понятно, что в индивидуальном стиле оно может сочетаться и скаким-нибудь другим синонимом слова «возраст». Так у Некрасова:«Безмятежней аркадской идиллии Закатятся преклонные дни».

Приведенноев словаре под ред. Ушакова выражение преклонный старик [42] кажется не вполнеправильным. Слово преклонный понимается как синоним слов старый, даже престарелый,но с несколько стертым значением. Поэтому уже с «Словаре АкадемииРоссийской» слово преклонный в этом употреблении не признается заотдельную лексическую единицу; оно рассматривается лишь в составе фраз:преклонный век, лета — «старость, пожилые годы» [43]. Однако в«Словаре церковнославянского и русского языка» 1847 г. из этогоупотребления извлекается особое значение: «приближающийся к концу» (овозрасте и летах) [44]. По тому же пути идет и словарь под ред. Д. Н. Ушакова:«Преклонный, -ая, -ое (книжн.). Перешагнувший через зрелые года,приближающийся к глубокой старости, к смерти (о возрасте)» [45].

Такимобразом, границы между фразеологически связанным значением слова ификсированным употреблением его как неотделимого элемента одного-двух фразеологическихоборотов оказываются в некоторых случаях забкими, но вполне определенными. Ивсе же необходимо отличать фразеологически связанное, несвободное значениеслова от употребления слова в нескольких фразеологических единствах, близких посмыслу. Например, в словаре под ред. Д. Н. Ушакова выделено в особое значение(7) употребление слова курс в таких соотносительных выражениях: быть в курсе(чего), держать (кого) в курсе (чего), войти в курс (чего), ввести (кого) вкурс (чего). Из этих образных фразеологических оборотов извлекается такиемнимое значение слова курс: «осведомленность, знание последних фактов идостижений в какой-нибудь области» [46]. Но такого значения у слова курс,разумеется, нет. Все обороты, в которых это значение усматривается, сложилисьна базе основного значения этого слова «течение», «направлениедвижения».

Следовательно,от значения слова отличается его употребление. Употребление — это или следбылых применений слова, не создавших особого значения, или новое применениеодного из значений слова в индивидуальном, не вполне обычном фразеологическомокружении, в своеобразной ситуации, с новой образной направленностью. Подпереносным или композиционно осложненным применением слова в каком-нибудь изего основных значений возникают новые, своеобразные смысловые значения. Онилетучи, изменчивы, иногда даже трудно уловимы. Они не свойственны общему языку,хотя и общепонятны. Например, академическим словарем русского языказарегистрировано употребление причастия от глагола лаять в фразеологическомсочетании лающий голос (не о собаке) [47]. Ср. у Салтыкова-Щедрина в«Благонамеренных речах»: «Из внутренностей его, словно изпустого пространства… вылетал громкий, словно лающий голос»; у Куприна врассказе «Мелюзга»: «Он угрюм, груб, у него лающий голос».Академический словарь приводит также выдержку из журнала «СолнцеРоссии» (1913, № 52): «Врешь!» — лающим голосом опять крикнулкто-то из окружающих нас".

Формалающий здесь не выражает нового самостоятельного значения. О новом значениинельзя говорить уже по одному тому, что словосочетание лающий голос единично(ср., впрочем, лающий кашель). Другие связи этого рода у формы лающий возможнылишь в индивидуальном употреблении (например: лающие звуки, лающая речь и т.п.). Кроме того, лающий в выражении лающий голос присоединяет к основномузначению глагола лаять лишь качественный оттенок: «как бы лающий»(ср. у Салтыкова-Щедрина: словно лающий), т. е. «похожий на лай»(короткий, отрывистый, хриплый). В этом случае можно говорить только обупотреблении, а не о новом значении. Между тем в словаре Ушакова форма лающийвыделена в самостоятельное слово именно из-за этого употребления, котороепринято за особое значение [48].

Историязначений слова неразрывно связана с историей фразеологических оборотов. Вофразеологических сочетаниях воплощаются общие закономерности, управляющиесвязью значений в пределах даненой семантической системы. Новые, индивидуальныеупотребления слова дают себя знать сначала в отдельных фразеологическихсочетаниях. На основе их может затем выкристаллизоваться общее фразеологическисвязанное, несвободное значение.

Вместес тем угасание значения слова далеко не всегда приводит к исчезновению всехотносящихся сюда контекстов его употребления. Очень часто сохраняются осколкистарого значения или архаического выражения в двух-трех фразеологическихсочетаниях. Например, слово личина в значении «маска» и переносном — «притворная, искусствено созданная видимость, обманчивая или обманнаявнешность» постепенно утрачивается в русском языке. Но это переносноезначение еще теплится в двух-трех выражениях и фразеологических оборотах: это — одна личина, под личиною чего-нибудь [«Прямой был век покорности и страха,Все под личиною усердия к царю» (Грибоедов)], надеть личину кого-нибудьили чего-нибудь «прикидываться кем-нибудь».

Разъединениефразеологических сочетаний также приводит к образованию новых выражений и новыхсмысловых оттенков. Например, глагол напиться (так же, как и его экспрессивныесинонимы нализаться и т. п.) в разговорно-фамильярной речи сочетается свыражением до чертиков (ср. до зеленого змия) в значении «до крайнейстепени опьянения, до галлюцинаций». Тут до чертиков является обозначениемвысшей, предельной степени, но только одного очень определенного действия. Будучиоторвано от глагола напиться выражение до чертиков может в индивидуальной речистать шутливо-ироническим обозначением высшего предела вообще чего-нибудь.Именно так употребил это выражение художник А. Я. Головин, рассказывая оЛевитане: «До каких „чертиков“ виртуозности дошел он в своихпоследних вещах!.. Его околицы, пристани, монастыри на закате, трогательные понастроению, написаны с удивительным мастерством» [49].

Такимобразом, изучение не только синонимики, но и фразеологически связанныхзначений, употребления слов тесно объединяет лексикологию со стилистикой.

VI

Кромекачественных различий между значениями свободными и значениями фразеологическисвязанными, несвободными, в лексической системе русского языка очень рельефновыступают специфические особенности значений, осуществление которых обусловленосинтаксически. в самом характере взаимосвязанности лексических значений слов иих синтаксических свойств сказываются качественные различия двух основныхсинтаксических категорий — словосочетания и предложения.

Своеобразныйтип значений синтаксически обусловленного характера формируется в словах, закоторыми закрепляется строго определенная функция в составе предложения.Функционально-синтаксически ограниченное значение качественно отличается отвсех других типов значений тем, что синтаксические свойства слова как членапредложения здесь как бы включены в его семантическую характеристику. Например,ср. в разговорной речи слово молодец при выражении похвалы, одобрения в функциисказуемого: Она у нас молодец; Молодец, что хорощо сдал экзамены. Ср.: Не жилецона на белом свете; ср. также: Не житье, а масленица.

Вслове петух различаются два значения: 1) «самец кур», 2)«забияка» в применении к человеку [50]. Однако характерно, что совторым значением этого слова не связан ни один из фразеологических оборотов,образовавшихся на основе слова петух: пустить петуха (о певце); пуститькрасного петуха («поджечь», из разбойничьего жаргона); с петухами(рано) вставать, до петухов (до зари) не спать, засидеться.

Такимобразом, переносное значение слова петух нельзя считать фразеологическисвязанным. Правильнее всего было бы признать это значение, в отличие отпрямого, свободного номинативного значения, значениемпредикативно-характеризующим. Предикативно-характеризующее значениесуществительного может быть использовано для называния, обозначения кого-нибудьили чего-нибудь лишь в случае индивидуального указания (обычно при посредствеместоимения этот). Например, если о задире сказали: Вот так петух! иличто-нибудь другое в этом роде, то можно продолжать в таком духе: Другого такогопетуха не найти! Или: Этот петух всегда всем испортит настроение! Но какназвание, как обозначение слово петух к человеку применяется обычно лишь вкачестве фамилии или прозвища (можно вспомнить гоголевского Петра ПетровичаПетуха). Предикативно-характеризующее значение у имени существительного можетреализовываться в сказуемом или в составе сказуемого, в обращении, вобособленном определении и приложении.

Всущности, соотношение тех же двух типов значений наблюдается и в слове тетеря стем лишь различием, что здесь в разговорно-шутливой речипредикативно-характеризующее значение повело к образованию устойчивыхфразеологических сочетаний глухая тетеря, сонная тетеря, ленивая тетеря. Сюдаже можно присоединить такие слова — с их прямыми и переноснымифункционально-синтаксически ограниченными значениями, — как гусь (ср. гусьлапчатый, вот так гусь!), осел, ерш (ср. ершиться), лиса, байбак, ворона (ср.проворонить) и т. п.

Синтаксическиограниченное значение слова с семантической точки зрения часто представляетсобой результат образно-типического обобщения какого-нибудь общественногоявления, характера, каких-нибудь свойств личности и является народнымвыражением их оценки, их характеристики. Поэтому оно применяется как предикат,как обращение, как приложение, или обособленное определение, или даже сначалакак возникающее в речи переносное, нередко метафорическое, обозначение, в техслучаях, когда необходимо отнесение лица, предмета, явления к какому-либо разрядув системе коллективно осознанных способов их характеристики. Своеобразныесемантические особенности этого типа значений слова особенно ярко выступают вслучаях переходных, развивающихся, но еще не ставших стандартными. В этомотношении показательно складывающееся предикативно-характеризующее значение услова перекати-поле [51].

Естьслова, которым присуще только функционально-синтаксическое значение. Например,слово загляденье в академическом словаре русского языка под ред. акад. А. А.Шахматова определяется прежде всего как действие по значению глаголазаглядеться, но ни одного примера, иллюстрирующего это значение, не указано[52]. В этом значении слово загляденье в современном русском языкеупотребляется только в выражении на загляденье. Например, у Кокорева в«Очерках и рассказах»: «Стол почтенных лет, но всегда выглядитна загляденье и около него скамья»; у Лескова в рассказе «Неразменныйрубль»: «Я приду к отцу Василию и принесу, на загляденье, прекрасныепокупки».

Начинаяс XIX в., слово загляденье обозначает все то, на что можно заглядеться, чемможно залюбоваться; в этом значении оно употребляется только в функциисказуемого; черты имени существительного в нем стираются, падежные формы емууже не свойственны. У Пушкина в прозаическом отрывке («В одно изпервоначальных чисел апреля») читаем: «Что за карета — игрушка,загляденье»; у А. Майкова в стихотворении «Два мира»: «Ицелый лес кругом колонн, Все белый мрамор, загляденье!»; у И. С. Никитинав поэме «Кулак»: "… остался У бедняка рысак один: Ну, конь! Ейбогу, загляденье!"; у Григоровича в романе «Переселенцы»:«Маленький чепчик на голове ее был просто загляденье»; у Гончарова в«Обрыве»: «Вон Балакин: ни одна умная девушка нейдет за него, азагляденье».

Болеесложной была семантическая история славянизма объяденье, который до начала XIXв. обозначал «обжорство, неумеренность в пище», но затем вразговорно-бытовой речи закрепился в функции сказуемого иэкспрессивно-восклицательного выражения, близкого к междометию. Слово объяденьестало эмоционально-предикативной характеристикой чего-нибудь необыкновенного посвоему вкусу (Пирожки — просто объяденье!).

Вслове указ при употреблении его в разговорной речи в функции сказуемого сотрицанием не возникает своеобразное значение, которое определяется в толковыхсловарях так: «не может служить основанием, указанием для кого-нибудь,чего-нибудь» (Ты мне не указ). Тут уже явно обозначился отрывпредикативного выражения не указ от слова указ в значении «постановлениеверховного органа власти, имеющее силу закона». Ср. просторечное не след(в значении: «не следует»).

Функционально-синтаксическиограниченные значения свойственны главным образом именам существительным,прилагательным (особенно их кратким формам), а также наречиям, которыепереходят в этих условиях в категорию состояния. Однако несомненно, что и всистеме глагола развивается близкий тип предикативно-характеристических,определительных значений.

Этизначения обычно выступают в формах несовершенного вида и связаны с ограничениемне только видовых, но и модальных возможностей употребления соответствующегоглагола. Например: Окна выходят в сад; Начинание молодых исследователейзаслуживает всяческого поощрения; Дело стоит внимания; Один стоит семерых и т.п.

VII

Гораздоболее сложной, далеко выходящей за пределы простой соотносительности с тремятипами лексических значений слова — значений свободных, фразеологическисвязанных и функционально-синтаксически ограниченных (или закрепленных) — является сфера значений конструктивно организованных или конструктивнообусловленных. Многие лексические значения слов неотделимы от строгоопределенных форм сочетаемости этих слов с другими словами. при этом данныеформы сочетаемости зависят не только от принадлежности слов к тем или инымграмматическим категориям (например, глаголов к категории переходности), но иот связи этих слов с такими семантическими группами, которые обладаютустойчивым типом конструкции. Дело в том, что структура некоторых типовсловосочетания обусловлена принадлежностью их грамматически господствующегочлена к тому или иному семантическому классу или разряду слов, имеющиходнотипную конструкцию. Например, немногочисленный ряд глаголов внутреннегосостояния, эмоционального и волевого переживания — плакаться, сетовать,жаловаться и некоторые другие — выражают свое значение обычно в сочетании спредлогом на и формой винительного падежа существительного, обозначающегообъект соответствующего состояния или переживания. Так, прямое номинативноезначение глагола плакаться (как и его синонимов, с помощью которых оноопределяется, — жаловаться, сетовать) конструктивно обусловлено. Простоплакаться нельзя, можно плакаться на что-нибудь — на свою судьбу, на своинесчастья. Однако фразеологическая связанность вовсе не обязательна дляконструктивно обусловленного значения. Достаточно сослаться на несколько другихглаголов с той же конструкцией: пенять кому-чему-либо и на кого-что, положиться- полагаться на кого-что-нибудь и т. п. Специфические особенности конструктивнообусловленного значения особенно ярко обнаруживаются в тех словах, в которыхсамая возможность реализации и раскрытия их лексического содержания зависит отстрого определенных форм их синтаксических сочетаний. Например, глаголразобраться, кроме своего прямого значения «привести в порядок, разобратьсвои вещи», имеет конструктивно обусловленное значение: разобраться вком-чем — «в результате опыта, наблюдений хорошо понять» (разобратьсяв вопросе, в обстоятельствах дела, в своеобразии чьего-либо характера и т. п.).Реализация данного значения невозможна вне зависимости от соответствующейконструкции. Лексическое значение слова тесно, органически связано с даннымспособом его семантико-синтаксического раскрытия. ср. также: состоять вчем-нибудь, выражаться в чем-нибудь, отозваться (абсолютно) и отозваться начто, а также потенциальные: отозваться о ком-чем [«с особым сочувствиемотозвался о Соломине» (Тургенев, Новь)]; отозваться на чем-нибудь(«сказаться, отразиться»: Долгая ночная работа вредно отозвалась наздоровье).

Признаниеконструктивной обусловленности многих значений основано совсем не на техсоображениях, которые побуждали акад. Л. В. Щербу даже всякий переходный глаголрассматривать как «строевой» элемент грамматики, как форму связимежду субъектом и объектом действия. Есть различие между лексическимизначениями тех слов, которые по законам грамматики русского языкаконкретизируют свое содержание соответственно своей принадлежности к той илииной грамматической или лексико-грамматической категории (например: купитьчто-нибудь, производство чего-нибудь), и между конструктивно-обусловленнымизначениями тех слов, в которых сама дифференциация значений всецело зависит отформ их сочетаемости с другими словами.

Конструктивнообусловленное значение характеризуется предметно-смысловой неполнотой егораскрытия в формах самого слова: полностью оно реализуется лишь в свойственнойему синтаксической конструкции — в сочетании с другими словами, количество исостав которых могут быть ничем не ограничены. Возможная неограниченностьсвязей с другими словами в рамках строго определенной синтаксическойконструкции является существенным признаком конструктивно обусловленногозначения. И этим признаком оно резко отличается от значения фразеологическисвязанного, для которого типична замкнутость, ограниченность возможныхсочетаний с другими словами.

Конструктивнообусловленное значение может быть признаком обособления омонима от смысловойструктуры однозвучного слова. Например, едва ли значения слова положение (очем-нибудь): 1) закон, правило или свод правил, касающихся чего-нибудь, и 2)логическое научное утверждение, формула, сформулированная мысль (положение овнутренних законах развития) могут быть объединены с такими значениями словаположение как «местонахождение в пространстве», «постановка телаили частей его», «состояние», «обстоятельства»,«обстановка общественной жизни», «роль в общественнойжизни», «распорядок государственной, общественной жизни» и т. п.Точно так же едва ли возможно втиснуть в систему значений одного слова все тезначения, которые приписываются, например, глаголу обернуться (обернуться лицомк окну и сказочное — обернуться кем-чем или в кого, во что: обернуться волком;бес, обернувшийся в пса, и т. д.; ср. оборотень) [53].

Такимобразом, разные виды конструктивной обусловленности слов могут служитьуказанием на границы разных значений одного и того же слова и вместе с теммогут быть признаками омонимии. Конструктивная обусловленность бываетсвойственна не только свободным номинативным, но и фразеологически связанным ифункционально-синтаксически ограниченным значениям слов.

Например,в слове вопрос ярко сказывается связь разных его значений с разнымиконструктивно-синтаксическими свойствами или формами сочетаемости с другимисловами. Прямое номинативное значение — «словесное обращение, требующееответа, объяснения» выражается словом вопрос в сочетании с предлогом о иформой предложного падежа существительного или, независимо от такого сочетания,- в абсолютном употреблении. Например: получить ответы на все вопросы; задатьнесколько вопросов. В сущности, те же конструкции связаны и с обобщенным,абстрактным номинативным значением «проблема», «задача»,«предмет исследования», но для формы множественного числа — вопросывозможно сочетание и с формой родительного падежа. Иллюстрации к этомузначению: национальный вопрос, вопрос о законах развития общества, вопросыграмматического строя, вопрос современной архитектуры и т. п. В бытовой речиэто значение приобретает более широкий, неопределенный и общий характер истановится синонимом таких слов, как вещь, дело, тема, обстоятельство.Например: Это совсем другой вопрос («это совсем другое дело»); Мы ещевернемся к этому вопросу и т. п. Несомненно, что выражения типа: вопрос не вэтом; вопрос в том, что; весь вопрос — в быстроте исполнения — представляютсобой устойчиво-фразеологические обороты. Здесь толковыми словарями обычновыделяется фразеологически связанное значение «суть, сущность,главное» и т. п.

Впредикативном значении (а отсюда — и в индикативном, конкретно-указательном употреблении)слово вопрос в единственном числе в сочетании с формой родительного падежаотвлеченного существительного обозначает: «дело, обстоятельство,касающееся чего-либо, зависящее от чего-нибудь» (вопрос чести, вопросвремени, вопрос жизни и смерти, вопрос денег, вопрос терпения и т. п.) [54].

Примеромвзаимодействия фразеологически связанных значений и строго дифференцированныхконструкций может служить слово играть: ср., с одной стороны, играть во что (вкарты, в лото, в прятки, в футбол, в шахматы и т. п.) и переносно — играть вчувство, в негодование и т. п. и, с другой стороны, играть на чем (на скрипке,на гитаре, на рояле; ср. также играть на бильярде, на нервах); ср. играть чемили кем (жизнью, людьми), играть кого-что, в чем и т. п.

Обусловленностьзначений слова строго определенными и притом ограниченными синтаксическимиформами сочетаемости его с другими словами сопровождается своеобразнымиструктурными оттенками лексического значения. Свободное номинативное значение втех случаях, когда оно конструктивно обусловлено, обычно имеет болееограниченный, узкий характер [ср., например: готовая работа и работа, готовая кпечати; интересы (духовные, классовые и т. п.), интерес (общественный), интереск кому-чему; хлопотать и хлопотать о ком, о чем; предмет и предмет чего(насмешки, иронии, любви и т. д.].

Конструктивнаяобусловленность фразеологически связанного значения еще теснее замыкает его врамки немногочисленных фразеологических сочетаний и приводит к распылению, крастворению его семантического ядра в общем целостном значении соответствующихфразеологических единиц. Например: ласкать себя надеждой; броситься в глаза(ср. броситься в лицо, в голову и т. д.).

Такимобразом, в системе знаменательных частей речи конструктивная обусловленностьили связанность лишь вносит своеобразные оттенки в основные типы значений слов,способствует дифференциации значений и оттенков слова, а также разграничениюомонимов.

Выделениеособого типа конструктивно-обусловленного значения происходит при превращениизнаменательного слова в служебное (например, относительно — в функции предлогапри омониме относительно — наречии и модальном слове; точно — в функции союзасоотносительно с омонимом точно — наречием, а также модальным словом иутвердительной частицей и т. п.). Но тут уже открывается область иныхструктурных типов слов и иных типов значений, о которых удобнее говорить приизучении вопроса о взаимодействии лексических и грамматических значений услужебных слов, об условиях и способах перехода лексических значений вграмматические.

* * *

Разграничениеосновных типов или видов лексических значений слов помогает установить яснуюперспективу в семантической характеристике слов и содействует правильномуопределению омонимов и синонимов в лексической системе языка. Разные видызначений слов по-разному служат отражению и закреплению в языке успеховпознавательной деятельности народа. А. А. Потебня правильно указывал на то, чтолексические значения слов, органически связанные с грамматическими, являютсяструктурным элементом языка, и в этом смысле они формальны — по сравнению стеми понятиями, которые складываются и закрепляются на их основе и с ихпомощью.

Понятиеможет стать свободным, номинативным значением слова, но и в этом случаесемантика слова в целом, рассматриваемого в системе аспектов языка, неисчерпывается и не ограничивается только выражением этого понятия. Что жекасается других видов лексических значений слов, то эти значения настолькослиты со спецификой данного конкретного языка, что общечеловеческое, понятийное,логическое содержание в них обрастает со всех сторон своеобразными формами исмысловыми оттенками национального творчества данного народа.

Примечания

1.Л.В. Щерба. Опыт общей теории лексикографии. «Изв. АН СССР, ОЛЯ»,1940, № 3, стр. 117.

2.[И.М. Муравьев-Апостол]. Письма из Москвы в Нижний Новгород (1813-1814 гг.).Письмо 10-е. «Сын отечества», 1814, № VII, стр. 19-30.

3.Проф. Л. В. Черепнин в статье «Из истории древнерусского колдовства XVIIв.» [«Этнография» (М. — Л.), 1929, № 2, стр. 96] приводитсудебно-следственные материалы, свидетельствующие о том значении, котороепридавалось действию соли, подвергшейся наговорам. В XVII в. «колдунТерешка Малакуров „на соль наговаривал и метал по улицам и поперекресткам, хто перейдет и тово возьмет пуще“. Жена луховскогокрестьянина Трошки Яковлева „сыпала соль с наговором в воротах от вереи довереи“ для того, чтоб „серцо отнять“ у приказчика, которыйдержал „в железах“ ее мужа».

4.Впервые оно зарегистрировано в «Словаре русского языка, сост. Вторым отд.имп. Акад. наук», т. IV, вып. 7, СПб., 1913, стр. 1923; ср.: Толковыйсловарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова, т. I. М., 1935, стр. 1456.

5.Повсюду, где народные представления подвергаются серьезной научной илипрактически деловой переработке, выплывает неясная пограничная область, исоздание более резких границ превращается в проблему. Поверхностные признакиразличия между растением и животным, которые каждому непосредственно бросаютсяв глаза и которые в течение тысячелетий казались достаточными, совершеннонепригодны для высшей ступени научного познания; ср.: K. O. Erdmann. Die Bedeutung des Wortes. Leipzig, 1925, стрю 76.

6.Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым, т. II. СПб., 1896, стр. 574-575.

7.Дневник Александра Васильевича Никитенко. «Русская старина», 1891,апрель, стр. 144.

8.Для иллюстрации экспрессивно-стилистических, а отчасти и социально-речевыхвзаимоотношений между синонимическими или близкими по смыслу словами можноприпомнить известный анекдот о знаменитом адвокате Ф. Н. Плевако: «Старыйанекдот гласит о том, что однажды к московскому „златоусту“ явилсяименитый купец с каким-то весьма неприятным делом. Плевако, после»оскультации" и ознакомления с делом, во время чего купец сидел нижив ни мертв, наконец, молвил: «Ну, что же, дело ничего, можно иобернуть!» — «Уж будь, Федор Никифорович, отцом-благодетелем! Неоставь!» — «Благодетельствовать я тебе не буду, а давай аванс!»Купец глаза вылупил: «Это что же такое, Федор Никифорович, аванс?» — «Ах ты, чудак! Задаток знаешь?» — «Ну, вестимо, знаю!» — «Так вот, аванс вдвое больше!» (А. Р. Кугель (Homo novus). Литературные воспоминания (1882-1896). Пг.- М., 1923, стр. 101).

9.Л. В. Щерба. Указ. соч., стр. 103.

10.Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова, т. I. М., 1935, стр.27; ср.: Словарь современного русского литературного языка, т. I. М. — Л.,Изд-во АН СССР, 1950, стр. 95.

11.Словарь Д. Н. Ушакова, т. I, стр. 75.

12.Там же, стр. 87.

13.Там же, стр. 106.

14.Словарь современного русского литературного языка, т. I, стр. 360.

15.Словарь Д. Н. Ушакова, т. I, стр. 110; ср.: Словарь русского языка, сост.Вторым отд. имп. Акад. наук, т. I. Под ред. Я. К. Грота. СПб., 1895, стр. 142;«Беззубый… бессильный» (беззубая власть).

16.С. И. Ожегов. Словарь русского языка. Изд. 2. М., 1952, стр. 32.

17.См.: Словарь церковнославянского и русского языка, сост. Вторым отд. имп. Акад.наук, т. IV. Изд. 2. СПб., 1868, стр. 619; Словарь Д. Н. Ушакова, т. IV. М.,1940, стр. 784.

18.М. И. Михельсон. Русская мысль и речь, т. II. СПб., 1902, стр. 385.

19.См.: Е. М. Мельцер. Об основном словарном фонде и словарном составе языка.«Иностр. языки в школе». М., 1951, № 6, стр. 30.

20.Фельетоны сороковых годов. Журнальная и газетная проза И. А. Гончарова, Ф. М.Достоевского, И. С. Тургенева. М. — Л., «Academia», 1930, стр. 78-79.

21.См.: Синайская псалтырь. Изд. С. Н. Северьянова. Словарь. Пг., 1922, стр. 339;И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. II. СПб.,1902, стр. 1437; Словарь Академии Российской, по азбучному порядкурасположенный, ч. V. СПб., 1822, стр. 371; Словарь церковнославянского ирусского языка, сост. Вторым отд. имп. Акад. наук, изд. 2, т. III. СПб., 1867,стр. 1015.

22.Например, в холмогорском говоре расхлябаться: 1) «расшататься, потерятьустойчивость», 2) «разболеться, одряхлеть» [А. Грандилевский.Родина М. В. Ломоносова. Спб., 1907 («Сб. ОРЯС», т. 83, № 5), стр.260]. — Ср. хлябать «обнаруживать непрочность, расшатываться,ломаться» (там же, стр. 293). — Любопытно, что севернорусским говорамизвестно и слово хлябь в значении «пасть, зев». Проф. Е. Ф. Буддеготов был признать северным провинциализмом употребление слова хлябь водическом стиле М. В. Ломоносова (Е. Ф. Будде. Несколько заметок из историирусского языка. — ЖМНП, 1898, март, стр. 157-158 и 172).

23.«День печати. Клич». — Сб. на помощь жертвам войны. под ред. И. А.Бунина, В. В. Вересаева, Н. Д. Телешова. Изд. 2. М., 1915, стр. 218.

24.И. Т. Кокорев. Очерки и рассказы, ч. III. М., 1858, стр. 325-326.

25. A. Mazon. L'elaboration d'un roman de Tourgenev. «Revuedes erudes slaves», t. V, f. 1-2. Paris, 1925, стр. 91.

26.Ср. у А. Н. Островского в пьесе «Волки и овцы» (действие I, явление8-е) слова Мурзавецкой: «Смотреть за Аполлоном Викторовичем, чтобы ни шагуиз дому! Вели людям сидеть в передней безвыходно».

27.Это значение поддерживалось и употреблением французского gros (ср. evenementsgros de consequences «события, чреватые последствиями»; le presentest gros de l'avenir «настоящее чревато будущим»).

28.«Русская старина», т. XXII. СПб., 1878, стр. 356.

29.Газ. «Голос» (СПб.), 1867, № 207.

30.Ср.: Словарь Д. Н. Ушакова. «Впалый, -ая, -ое. Вдавшийся внутрь,ввалившийся. Впалые щеки. Впалые глаза (т. I, стр. 384); в Словаре С. И.Ожегова: „Впалый, -ая, -ое. Образующий впадину, вдавшийся внутрь,вогнутый. Впалая грудь (стр. 84).

31.См.: Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный, ч. IV.СПб., 1822, стр. 1200; Словарь церковнославянского и русского языка, сост.Вторым отд. имп. Акад. наук, т. III. СПб., 1847, стр. 244.

32.См.: Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный, ч. V.,,стр. 492.

33.Словарь церковнославянского и русского языка, сост. Вторым отд. имп. Акад.наук, т. III, стр. 516.

34.См.: Словарь Д. Н. Ушакова, т. III, 1939, стр. 895.

35.Ср.: Ж. Вандриес. Язык. М., 1937, стр. 106.

36.Словарь Д. Н. Ушакова, т. II. 1938, стр. 917; ср.: Словарь С. И. Ожегова, стр.421.

37.См.: Словарь Д. Н. Ушакова, т. II, стр. 614; Словарь С. И. Ожегова, стр. 376.

38.Словарь Д. Н. Ушакова, т. III, стр. 765; ср.: Словарь С. И. Ожегова, стр. 535.

39.В Словаре С. И. Ожегова оба эти значения объединяются. Они связываются с полымии натянутыми предметами. К этим же предметам причислен и тот человк, который“чуть не лопнул от смеха» (стр. 290).

40.В Словаре С. И. Ожегова это значение также почему-то соединено спредшествующим. Лопнувшее терпение ставится рядом с лопнувшим делом.

41.Словарь Д. Н. Ушакова, т. II, стр. 90.

42.См.: Словарь Д. Н. Ушакова, т. III, стр. 737.

43.См.: Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный, ч. V.СПб., 1822, стр. 213.

44.Словарь церковнославянского и русского языка..., т. III. Спб., 1847, стр. 441.

45.См.: Словарь Д. Н. Ушакова, т. III, стр. 737.

46.Там же, т. I, стр. 1555.

47.Словарь русского языка, сост. Вторым отд. имп. Акад. наук, т. V, вып. I. Пг.,1915, стр. 284.

48.Словарь Д. Н. Ушакова, т. II, стр. 30.

49.А. Я. Головин. Встречи и впечатления. Воспоминания художника. Л. — М., 1940,стр. 14.

50.Словарь Д. Н. Ушакова, т. III, стр. 246. — Наличие переносного значения в словепетух подтверждается отсюда фамильярным глаголом петушиться «вести себязадиристо, заносчиво, забиячливо».

51.В художественной литературе находит отражение развитие этого значения, ещетесно связанного с прямым номинативным значением слова перекати-поле (см.рассказ А. П. Чехова «Перекати-поле»; см. также повесть современнойсоветской писательницы Н. Поповой «Зрелость»).

52.См.: Словарь русского языка, сост. Вторым отд. имп. Акад. наук, т. II. СПб.,1907, стр. 916-917.

53.Однако см.: Словарь Д. Н. Ушакова, т. II, стр. 631; Словарь С. И. Ожегова, стр.378-379.

54.См.: Словарь Д. Н. Ушакова, т. I, стр. 362-263; Словарь С. И. Ожегова, стр. 80.

Список литературы

В.В.Виноградов. ОСНОВНЫЕ ТИПЫ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЗНАЧЕНИЙ СЛОВА.