Реферат: Русский язык
Восточно-славянскиеязыки в дофеодальную эпоху. Место русского языка в ряду других языков. Консолидациявосточно-славянских говоров, Образование отдельных восточно-славянских языков. Возникновениеписьменного (литературного) языка у восточных славян.
I. Восточно-славянские языки в дофеодальную эпоху.Место русского языка в ряду других языков
Р.яз. по происхождению и по строю принадлежит к языковой общности, определяемойкак группа восточно-славянских языков (языки русский, украинский, белорусский)и включаемой в систему славянских языков.
Историко-сравнительноеизучение славянских яз. дает материал для определения тех общих процессов, которыепережиты восточнославянскими яз. в древнейшую (дофеодальную) эпоху и которыевыделяют эту группу языков в кругу ближайше с ней связанных (славянских).Следует сразу же отметить, что признание общности языковых процессов ввосточно-славянских языках дофеодальной эпохи не предполагает непременногопредставления о совершенном единстве, нерасчлененности, тождественности языковна всей территории. В связи с экономикой дофеодального строя и родо-племеннымбытом общность языка следует понимать не как нерасчлененное единство, а каксумму незначительно варьирующих диалектов. С другой стороны, следуетподчеркнуть, что общность языковых процессов восточного славянства неисчерпывается только эпохой дофеодальной, — эта общность простирается и напоследующие эпохи жизни восточно-славянских яз., частью как дальнейшее развитиеобщих черт (напр. тождественное отражение так наз. «глухих» гласных «ъ» и «ь»,процессы устранения которых приходятся приблизительно на XII—XIV вв.), частьюкак результат теснейшей экономической, политической и культурной связи народоввосточно-славянской группы (общие явления в грамматическом строе и лексикевосточно-славянских языков).
II. Консолидация восточно-славянских говоров.Образование отдельных восточно-славянских языков.
Втечение VIII—IX вв. на территории восточных славян намечается консолидациявосточнославянских говоров в более крупные наречия. Эта консолидация привела вдальнейшем своем развитии к образованию трех восточно-славянских языков —русского, украинского и белорусского. Каждая из этих групп обладает известнымчислом языковых признаков, общих для говоров всей группы (характеристикуязыковых черт украинской и белорусской групп говоров см. «Украинский язык»,«Белорусский язык»).
Консолидацияговоров русской языковой группы исконно проходила по линии двух основныхнаречий — южно-русского и северно-русского (см. еще отд. IX). В основе этихстарейших русских наречий лежали племенные единицы, объединявшиеся вокруг своихэкономических и политических центров: Тмутараканя (у Азовского моря) дляюжноруссов и Новгорода — Пскова для северноруссов. Но последующее передвижениеюжноруссов на север и северо-восток от своего первоначального приазовскогоцентра и создание новых значительных феодальных центров в Московско-окской Руси(Владимир, Рязань и особенно Москва) повели к образованию новой диалектнойгруппы, сыгравшей большую роль и в истории развития литературного Р. яз. Посвоему языковому составу новообразованная группа — средне-русское наречие —представляла скрещение черт северно-русского и южно-русского наречий (ср.ниже). По своему же происхождению среднерусское наречие тем отлично отюжно-русского и северно-русского, что оно образовалось не на базе исконныхплеменных диалектов, а в процессе смещения и скрещивания разнородных племенныхэлементов, консолидировавшихся вокруг новых экономических и политическихцентров. Но это наречие конселидировалось не сразу. и в частности Москва ни вXIV ни в XV вв. не могла еще выработать своего яз., консолидация московскогонаречия, легшего в основу административного (Приказного) яз. (см. ниже),осуществляется на протяжении ряда столетий и определяется формированиеммногонационального централизованного московского государства и непрерывнымростом политического и экономического значения Москвы.
III.Возникновение письменного (литературного) языка увосточных славян
Свозникновением феодального строя (XI в., у восточных славян усиливаютсяэкономические вязи их с Византией). Феодальная верхушка ищет в политическом ицерковном союзе с Византией поддержки в деле укрепления своего господствующегоположения в ново-возникших феодальных государственных объединениях. Отсюдапринятие христианской церковной организации по образцу византийской и «крещениеРуси», проведенное сначала (кон. X в.) киевским князем, а затем и в другихфеодальных центрах древней Руси. Вместе с организацией христианской церквиприходят к восточным славянам и литургический (церковно-культовый) язык иписьменность, которую разработали ранее на основе староболгарских диалектоввизантийские вельможи-братья Константин (Кирилл) и Мефодий, выполняядипломатически-миссионерские поручения византийского императора взападно-южнославянских странах. Феодальная верхушка древней Руси принимает этотязык и в качестве языка официально-административного. Так. обр. язык иписьменность, возникшие на базе староболгарских диалектов, становятся литературнымязыком и письменностью на территории восточного славянства в употреблениифеодальной верхушки и высшей церковной знати, по лингвистическому своемусоставу этот язык не был тождествен с разговорной речью остальной массынаселения и даже менее образованных кругов феодальной знати.
Дальнейшееразвитие этого письменного языка представляется обычно историками русскогоязыка как процесс постепенного его приближения к разговорной речи и к живымдиалектам восточного славянства. Такое эволюционно-идеалистическоепредставление искажает действительную картину развития литературного(письменного) языка на Руси. Во-первых, рассмотрение фактов подтверждаетналичие периодов особенно интенсивной борьбы с «народными» отложениями вцерковно-славянской письменности и усиленной ориентации на древнеболгарскиенормы; во-вторых, привнесение «народных» элементов, черт из окружающих говорови просторечия в письменные памятники не представляет прямолинейного процессавне социального членения и группировок представителей древнерусской книжности:характер, пути и интенсивность проникновения этих элементов зависели от разныхсоциальных сил, выступавших на исторической сцене, их столкновений и борьбы,находивших свое отражение в идеологической продукции.
Впроизведениях древнейшей письменности так наз. домонгольского периода отраженывзгляды на социальное превосходство церковно-славянского языка и ориентациястарорусского книжника на верхушку феодального общества как носителя этогоязыка. Так, митрополит Илларион в своем знаменитом произведении «Слово о законеи благодати» высказывает такие «программные» замечания: «… не къ невъдущимъ бопишемъ, но преизлиха насыщьшемся сладости книжныя». Еще нагляднее убеждение всоциальном превосходстве церковно-славянской речи и ее носителей выступает удругого выдающегося представителя старой книжности Климентия Смолятича в егопослании некоему «пресвитеру Фоме» на неудобопонятность писаний Климента, разгневанныйепископ высокомерно замечает: «Егда къ тебъ что писахъ? — но ни писахъ ниписати имамь… аще и писахъ но не къ тебе но къ князю...».
Показателентот факт, что даже близкие к церковной и светской знати круги не понимали или струдом понимали литературу на церковно-славянском языке. Мы имеемдокументированные жалобы читателей, обращение напр. к Кириллу Туровскому.
Следуетотметить еще одну характерную черту из начальной истории примененияцерковно-славянского языка как письменной речи русских феодалов. Лексические«руссизмы», проникнувшие все же в памятники церковно-славянского письма нарусской почве, к концу домонгольского периода изгоняются старорусскимикнижниками и заменяются «высокими» словами из староболгарских оригиналов (взначительной степени это были лексические грецизмы); вот несколько примеровэтой борьбы с русской лексикой: армарий, армарь (греч.) заменяет рус. поставьць(шкаф); амболъ (греч.) заменяет ходъ (улица) и т. п.
IV. Различные течения и стили в развитии литературного(письменного) языка XIV—XVII вв.
Новоеусиление церковно-славянского влияния падает на кон. XIV—XV вв., когда в связипереносом церковного центра в Москву туда стягиваются болгарские и сербскиевыходцы, занимая на Руси видное положение в качестве церковных и политическихдеятелей. Но в зависимости от разных групп и прослоек господствующего класса,выходивших на историческую сцену и боровшихся за утверждение своей идеологии,можно отметить различные направления в развитии литературной речи исоответствующие стили и строй письменного языка.
Изменениеформ феодальной экономики связи с ростом городов приносит с собою ущемлениечасти старой родовой знати. Это создает почву, на которой возникает мистическоенаправление в церковной письменности — переводятся и читаются произведенияалександрийских мистиков, византийских «отцов церкви» и т. п. В языке и стилеэто направление отражается как усиление борьбы с «искажениями» языкаписьменности, т. е. элементами разговорной, «народной» речи. Наиболее виднымипроводниками этого языкового стиля на Руси были братья Цамвлаки (родомвизантийские болгаре) Григорий и Киприан (последний московский митрополит иактивнейший «исправитель» церковно-славянских книг).
Иныечерты в процесс образования литературно-письменной речи феодальной Руси ужевнесла литература, построенная по западно-европейским образцом. В Москве XIV—XVвв. создались экономические предпосылки для интенсивных иноземельных сношений.Москва становится узловым пунктом торговых путей из западных областей(Смоленск) в Приволжье и русско-генуэзской торговли («гости-сурожане»), шедшейпо Дону через Крым. Это были пути и культурных западных влияний. Литературнымотражением иноземельных связей Москвы этой эпохи являются переводы рыцарскихроманов («Александрида»), а также космографических и географическихпроизведений западного средневековья. Цикл рыцарских романов привносит с собоюв лит-ую речь феодально-рыцарскую фразеологию, светское переосмысленние старойцерковно-славянской лексики и известную струю чешских и польских заимствований(т. к. переводы делались в значительной степени с чешских, польских и отчастисербских переработок). Вот несколько образцов нового лексического элемента ифразеологии этой литературы: «цесаря валечнаго» («воинственный царь» — чехизм);«по тѣлу вытяжный» («победоносный», «могущественный» — полонизм) и т. п.Следует отметить, что чешские влияния привнесли с собой в Москву и идеипротестантизма. Особенно усилились они в XVI в., когда в Москве начинаютпоявляться чешские эмигранты — гуситы, которые покидали родину, спасаясь отусилившейся католической реакции. О распространенности чешских идейпротестантизма свидетельствует и тот факт, что сам московский царь (Грозный)выступил с полемическим сочинением против чеха Яна Рокиты (1570), где стемпераментом доказывал: «во истину бо Люторъ иже лютъ глаголеться». Ясно, чтоэта протестантская литература, проходившая через белорусское посредничество,отлагала в лексике московских ее читателей известное количествозападно-руссизмов (белоруссизмов), чехизмов и полонизмов.
Кэтому же направлению по характеру языка примыкает и рационалистическое течение,представленное гл. обр. литературой «ереси жидовствующих». В языке этой литературыпоявляется новая «научная» терминология (напр. «осудъ» — суждение; «держатель»— субъект; и под.), бытовые слова боярско-феодального обихода и отчастиэлементы еврейской лексики (например из «Тайная тайных» «… на немъ образъбьтоулинъ иже хоробруеть и ездить на кьфире...» — «betula» — евр. «девушка»,«k’fir» — евр. «лев»).
Требуютотдельной характеристики еще два направления церковно-моралистическойписьменности XV—XVI вв. Эти направления представлены официально-церковнойпартией «иосифлян» и враждебной им группой так наз. «заволжских старцев». (см.«Русская литература». «Заволжские старцы» были по своему времени образованныелюди, начитанные в византийско-болгарской «высокой» церковной литературе.Отсюда и в языке их произведений витиеватость, «плетение словес», равнение нанормы староболгарской книжности. Так. обр. по языку и стилю «заволжцы» являютсяпреемниками школы Киприана.
Противоположныйлагерь «иосифлян» (по имени возглавлявшего их епископа Иосифа Волоцкого) велборьбу и против «заволжцев» и против жидовствующих. В связи с этим в языкепроизведений «иосифлян» замечаем отталкивание от элементов разговорной речи какот новшеств и равнение на нормы староболгарской письменности, но стиль,сниженный по сравнению с произведениями заволжцев; появляется у них иадминистративно-приказная лексика и некоторые бытовые обороты.
Кэтому же времени относится «исправление» церковных книг Максимом Греком. (ум. в1556). «Исправление» церковных книг, предпринимавшееся по инициативеофициальной церкви и московских великих князей, в основе имело заботу о«чистоте православия» как идеологического знамени московского цезаризма(«Москва — третий Рим»). Роль Максима Грека в деле «исправления» быладвусмысленна. Иностранец — грек, по своим литературным вкусам примыкавший к«заволжцам», он должен был действовать, как агент правительственной партии.Поэтому в исправленных им и его сотрудниками из русских книжников книгахнаблюдается отложение русских норм. В основном однако литературным яз. в XVI в.остается церковно-славянский яз.
Особоенаправление принимает развитие русского письменного яз. с сер. XVII в., когда сприсоединением Украины и привлечением в Москву славившихся своейобразованностью киевских ученых русский письменный яз. (а возможно и устный яз.образованных слоев) насыщается украинизмами. Значительный вклад украинизмов, авместе с тем полотинизмом и латинизмом характеризует Р. яз. светской, отчасти ицерковной литературы впкоть до нач. XVIII в. Параллельное усиление борьбы за«чистоту» письменннго яз. йерковиых и высоких жанров литературы не в силах ужеприостановить процесса распада церковно-славянского яз. и насыщения егоэлементами устной речи (см. ниже).
Наэпоху XV—XVII вв. приходится также оформление административно-приказного,делового языка (грамоты, государственные акты, судебники и т. п.). По своемулингвистическому составу этот язык представляет смешение русских и усвоенных Р.яз. иноязыках — греческих, татарских и т. д. — корней (бытовой и официальнойлексики) и церковно-славянского фонетического и морфологического их оформления,т. е. при конструировании официальногосударственного Р. яз. проводиласьсознательная ориентация на церковно-славянские нормы. Так напр. в судебникецаря Ивана Васильевича (1550) отмечаем такие церковнославянизмы: «царь всеаРусіи» («киприановское» правописание); «со своею братью и бояры» (вм. русск. —ами).
V. Значение свидетельств письменных памятников дляистории русской разговорной речи. История звуков и форм русского языка XIV—XVIIвв
Памятникистароцерковно-славянского письма, возникавшие на территории восточногославянства, имеют ряд особенностей в области правописания, грамматических форми лексики по сравнению с оригинальными памятниками староболгарского языка.Особенности эти не проводятся как система восточно-славянских соответствийизвестным нормам староболгарского письма, а в большей или меньшей мереотлагаются на фоне этих норм. Зная установку древнерусских книжников копироватьво всем староболгарские образцы, мы имеем основание расценивать наличныеотклонения, как невольные «ошибки» писца, неумение его точно придерживатьсяизвне заданных норм. «Ошибки» же эти, как показывают сопоставления с даннымидиалектологии, почти всегда отражают элементы живых говоров, окружавших писца.При общей консервативной установке писцов и сознательном отталкивании отэлементов простой, «низкой» речи в письменности наличие даже незначительногочисла «ошибок» в рукописи известной территории дает основания заключать, чточерта, засвидетельствованная «ошибкой», получила уже ко времени написанияданного памятника более или менее широкое распространание в окружающих говорах.Так, древнейшие памятники восточно-славянского письма (с XI в.) отражают в«ошибках» особенности восточно-славянской фонетики: восточно-славянский переход«в» в «у» и «е» в «я» («а», с предшествующей мягкой согласной как напр. мена «ѫ»и «у», «ѧ» и «’а» («я»); появление «ч» и «ж» вм, болгарских «щ» («шт») и«жд», изредка формы с полногласием. Позднейшие памятники удельно-феодальнойРуси отражают особенности областных говоров; так, памятники новгородские ипсковские фиксируют «цоканье» (мену «ц» и «ч» или совпадение их в одномкаком-либо звуке), новгородское произношение «ѣ», как «и» (что отлагаетсяв памятниках как мена «ѣ» и «и»); аканье находит свое отражение вмосковских памятниках с XIV в.; мена «ѣ» и «е» (при отсутствиипараллельной мены «ѣ» и «и») присуща памятникам, возникавшим натерритории южно- и средне-русских говоров, и т. п.
Учитываяпоказания памятников и проверяя их данными сравнительного изучения русскихдиалектов, можем восстановить такие главнейшие этапы в развитии грамматическогостроя русского языка XIV—XVII вв.
1.Утрата категории двойственного числа.
2.Утрата кратких форм прилагательного в косвенных падежах.
3.Широкое развитие и закрепление в письменных памятниках более поздней эпохи (сXVI—XVII вв.) формы творительного паджа имен существительных и прилагательныхвходящих в составное сказуемое (тип «он был учителем»).
4.Выравнивание звуков в основах на задненебные звуки: рукѣ (дат. п. ед.),на порогѣ вм. старых — руцѣ, на порозѣ.
5.Взаимное влияние склонений имен с основами на твердые и мягкие согласные: землѣ(дат. п. ед. ч.), землёю (твор. п. ед. ч.) вм. старых — земли, землею.
6.Упрощение системы прошедших времен.
7.Создание категории деепричастия.
8.В области управления падежными формами существительных на протяжении XIII—XVII вв.замечается увеличение и развитие конструкций с предлогами.
9.Развитием строя речи является также развитие сложно-подчиненных предложений.Ср. напр. сложносочиненную конструкцию предложения из летописи (XIV в.):«Заложи Ярославъ городъ великый, у негоже града суть златыя врата», ссовременной сложно-подчиненной: «Ярослав заложил большой город, в котором былизолотые ворота».
VI. История древнерусского письма (XI—XVII вв.)
Издвух старославянских азбук — глаголицы и кириллицы в древней Руси распространениеполучила только последняя. На русской почве встречаем лишь скудные остаткиглаголического письма: в большинстве случаев — это приписки на полях, пометки,отдельные глаголические буквы, вкрапленные в кирилловские тексты. Иногдаглаголица выступает в роли тайнописи (криптографии), как напр. в краткихнадписях, выцарапанных острым орудием на штукатурке стен новгородскогоСофийского собора.
Древнейшийвид письма, взятый русскими у южных славян, так наз. устав; в основе его лежитгреческое унциальное (уставное) письмо литургических книг IX—XI вв. «Уставным»это письмо называется по сфере своего применения: в «высокой» церковной литературе«уставнымъ словенскимъ языкомъ». Уставное письмо — письмо тщательногокаллиграфического исполнения. Образцом русского устава может служить письмоОстромирова Евангелия XI в. Различают древний устав (обыкновенно на пергаменте)с XI по XIV в. и новый устав — с XV в. по XVII в. (по преимуществу на бумаге).Образцом нового уставного письма может служить так наз. служебник 1400.
Уставноеписьмо очень рано начало уступать место полууставу, в котором тщательностьписьма и его геометрический принцип нарушаются. Полууставное письмо — обычно набумаге и большей частью не крупное. Распространяется полууставное письмо совторой половины XIV в. В русском полууставе можно отличать две разновидности:старший
Почтиодновременно с полууставом появляется и скорописное письмо; у русских скорописьсначала появляется в юридических актах, а затем в конце XV в. проникает и вкниги. Скоропись развивается в Москве ранее, чем в других центрах восточногославянства; у белоруссов и украинцев развивается несколько отличный типскорописи, с большей закругленностью и декоративностью начертаний. При Петре Iпоследний тип скорописи получает известное распространение и у русских.
Свведением книгопечатания печатный шрифт для русско-славянских книг был отлит пообразцу полуустава; таков напр. шрифт первопечатников русских Ивана Федорова иПетра Мстиславца, выпустивших в Москве в 1564 первую печатную книгу —«Апостол». Русский полууставный шрифт употреблялся в печатных книгах церковныхи гражданских вплоть до 1708, когда по указу Петра I для книг гражданскихустанавливается новый гражданский шрифт, а прежний церковный шрифт остаетсятолько для книг духовного содержания.
VII. История русского литературного языка XVIII—XX вв.
Доконца XVII в. в качестве литературного письменного языка в Московскомгосударстве использовался церковно-славянский яз., в который однако, чемдальше, тем больше, проникали особенности живого разговорного Р. яз. На разрывмежду письменной и разговорной речью представителей господствующего классаМосковского государства и на господство в письменной речи церковно-славянскойтрадиции указывает Лудольф (автор русской грамматики, изданной в 1696 вОксфорде). Церковнославянская языковая традиция господствовала не только впамятниках церковно-религиозного характера, но и в произведениях светскойповествовательной литературы, сюжеты которой в большинстве проникали из Зап.Европы через Польшу, частью через Украину («Бова-королевич» и др.) и Белоруссию(«Роман о Тристане».)
Нона протяжении XVII в. оформляются и такие литературные жанры, которые, вомногом следуя еще церковно-славянской традиции, теснее связаны с живым Р. яз. иярче отражают его особенности, — произведения публицистического (напр.сочинение Котошихина о России в царствование Алексея Михайловича) и частьюповествовательного характера (напр. повесть о Фроле Скобееве, повесть о ЕршеЕршовиче). Яркие образцы живого Р. яз. дают произведения протопопа Аввакума,одного из крупнейших деятелей старообрядческого движения, посвященные взначительной мере религиозным вопросам, но предназначенные для широкихдемократических слоев московского общества. Впрочем сама тематика этих произведенийобусловливает наличие в них еще большого количества церковно-славянскихэлементов. Еще ближе к живому разговорному языку стоял язык деловых документов(дела московских приказов), который впрочем и в предшествующие века в меньшейстепени следовал церковно-славянской традиции.
Лишьв начале XVIII в., в связи с утратой церковью той роли, которую она играла впредшествующие века, осуществляются тенденции, наметившиеся еще в XVII в. Вкачестве литературного языка входит в употребление живой русский язык (именноязык господствующего класса — дворянства), церковно-славянский же язык в полноймере сохраняется лишь для произведений церковно-религиозного характера. Приэтом источниками вновь формирующегося литературного языка служат наметившиесяеще в предшествующий век жанры с преобладанием русского языкового элемента.
Языкпервых десятилетий XVIII в. (эпоха Петра I) характеризуется пестротойлексического состава, большой неустойчивостью стиля, отсутствием строговыработанных грамматических норм. С одной стороны, в нем еще часты элементыцерковно-славянского языка, напр.: «Вознепещуя всех абие вскоре прогнати»(петровский отчет о сражении); «Мы слава богу здоровы, только зело тяжело жить»(письмо Петра I), но наряду с этим — большое количество элементов обычного разговорногоязыка. В связи с организацией мануфактур расширением и укреплениемэкономических и культурных связей с Зап. Европой в Р. яз. широкой волнойпроникают заимствования из зап.-европейских языков (такие заимствования, гл.обр. в области технической терминологии, проникали и раньше, но сравнительно внебольшом количестве). Проведенная Петром реформа административных учрежденийпо зап.-европейскому образцу требует новой административно-политической июридической терминологии. Появляются заимствованные гл. обр. из немецкого ичастью польского языка: коммерц-коллегия, мануфактур-коллегия, нотариус,ассесор, полицеймейстер, канцлер, президент, патент, штраф, формуляр и т. д.Преобразование по зап.-европейскому образцу армии вызывает появление такихтерминов, как юнкер, ефрейтор, генералитет, гауптвахта, лагерь, штурм (изнемецк. яз.), барьер, брешь, бастион, баталион, гарнизон, пароль, редут,калибр, мортира, лафет (из франц. яз.) и т. д. Организация флота вызываетразвитие морской терминологии, заимствуемой гл. обр. из голландского ианглийского языка (голландцы и англичане того времени — эпоха расцветаколониального могущества их стран — были первыми кораблестроителями имореплавателями): гавань, рейд, шлюпка, койка, каюта, рейс, трап (голл.), бот,бриг, шхуна, мичман (англ.) и т. д. Развитие промышленности вызвало расширениепроизводственно-технической терминологии (гайка, верстак, кран, винт и т. д.).Большую роль в обогащении словаря иностранными заимствованиями сыграло болееширокое знакомство с иностранными языками, поездки за границу, переводы. Сзап.-европейских языков переводилось большое количество книгобщественно-политического, научного и технического характера. По причинесравнительной отсталости России в техническом и культурном отношении для выражениямногих понятий в Р. яз. недоставало слов. Неизбежно вводились иностранныеслова. Иностранные заимствования обогащают и разговорную бытовую речьдворянства, часто заменяя старые русские слова (авантаж, ассамблея, афронт,бал, комплимент и т. д.). Многие заимствованные слова, даже в областиспециальных терминов, в дальнейшем в языке не сохранились и были замененырусскими (напр. фортеция — теперь всегда крепость). Зап.-европейское влияниевыражается не только в собственно заимствованных словах, но и во всейперестройке русского стиля. Появляются новые формы в обращении, следующиезападным образцам. Местоимение «вы» сменяет прежнее «ты» для выражениявежливого обращения к одному лицу. В ранних письмах царевича Алексея к Петру Iеще употребляются характерные для прежних челобитных уничижительные формы дляавтора и предметов, с ним связанных: «Государю моему батюшке, царю ПетруАлексеевичу, сынишка твой Алешка, благословения прося и челом бьет». Болеепоздние же письма того же Алексея начинаются обращением «Милостивейший государьбатюшка» и заканчиваются подписью «всепокорнейший сын и слуга твой Алексей».
С30-х гг. XVIII в. начинается работа по выработке норм литературного языка иустранению хаоса и неустойчивости, характеризующих первые десятилетия века. В1735 при Академии наук учреждается так. наз. «Российское собрание», имеющеецелью заботиться о «дополнении российского языка, о его чистоте, красоте ижелаемом потом совершенстве». Нормализаторская работа находит свое выражениегл. обр. в трудах Тредьяковского, Ломоносова и Сумарокова в период 30-х, 40-х и50-х гг. XVIII в. Одним из основных вопросов этой работы является определениероли церковно-славянского элемента в литературном Р. яз. С наибольшей четкостьюэта задача была решена Ломоносовым, изложившим в своем «Рассуждении о пользекниг церковных в российском языке» теорию трех «штилей» — высокого,«посредственного» (среднего) и низкого, — различие между которыми как раз иосновано на различном использовании церковно-славянских элементов.
Каквидно из Ломоносовского «Рассуждения», церковно-славянский яз. в XVIII в.целиком сохранился лишь в церковном употреблении, но в то же время продолжалслужить постоянным источником пополнения литературного Р. яз. Ломоносов стоялна более прогрессивных позициях во взглядах на развитие национального Р. яз., —язык, по его взглядам, должен строиться гл. обр. на национальной основе,церковно-славянскому яз. отводится сравнительно ограниченная роль, допускаютсяэлементы, идущие из языка «простонародного»: «Простонародные низкие слова могутиметь в них (в произведениях низкого штиля) место по рассмотрению» (т. е. поусмотрению), говорит Ломоносов.
Другиетеоретики XVIII в. отстаивали первенствующую роль церковно-славянского яз.Тредьяковский, в более ранних произведениях признававший, что «славянский языкв нынешнем веке у нас очень темен (т. е. непонятен), и многие его наши читая неразумеют» (предисловие к «Езде на остров любви», 1730), позднее отстаивалцерковно-славянские нормы и упрекал Ломоносова в простонародных тенденциях.
Сумароков,ориентируясь на живую обиходную речь дворянства, упрекал Ломоносова в«простонародности» и провинциализмах, но в то же время осуждал Тредьяковскогоза его излишнюю «славенщизну».
Работапо выработке норм литературното языка затронула и проблему иностранныхзаимствований. Ломоносов и Сумароков восставали против отмеченного вышечрезмерного наводнения русского языка иностранными словами. Сумароков настаивалдаже на полной очистке Р. яз. от заимствованных слов. Он написал целую статью«О истреблении чужих слов из русского языка». Ломоносов, не отвергая совершенноиностранных заимствований, для многих иностранных слов даже терминологическогопорядка стремился найти или создать вновь русские эквиваленты. В одной черновойрукописи он говорит «о злоупотреблении и введении иностранных слов» и советуетпереводить слово «theoria» словом «рассуждение», «theoreticus» — «мысленный»,«praxis» — «действие», «practicus» — «действенный» и т. д. Однако, когда этонеобходимо, и сам Ломоносов широко пользуется иностранными терминами в своихнаучных, а частью и поэтических произведениях.
Напротяжении XVIII в. все усиливается иностранное влияние на культуру и бытпредставителей господствующего класса — дворянства. Вместе с тем оно все глубжепроникает и в язык. Правда, многие заимствования, вошедшие в петровскую эпоху,затем вытесняются и заменяются русскими словами. Но зато влияние это, проникаявсе глубже, вызывает перестройку языка в основных его элементах. Для выраженияновых понятий широко используется метод калькирования (см. «Калька»),буквального перевода: «perversion» — «извращение» и т. под. Иностранное влияниезахватывает и сферу синтаксиса. В середине столетия сильнее было влияниенемецкое и латинское (латинский язык в XVIII в. еще являлся международнымязыком науки, латинский синтаксис оказывал сильное влияние на немецкий языктого времени). Длинные периоды с глагольным сказуемым на конце предложения и спричастием на конце причастного оборота. характерные для прозаических сочиненийXVIII в., восходят к латино-немецкой синтаксической конструкции. К концу векаусиливается французское влияние (французское дворянство эпохи конца старогопорядка задавало тон дворянству всей Европы, в связи с чем и русское дворянствоиспытывало все более сильное французское влияние), отражающееся в первуюочередь в словаре, но захватывающее и некоторые фразеологические обороты (ср.напр. сохранившееся до настоящего времени устойчивое синтаксическое сочетание«носить отпечаток», восходящее к французскому). Впрочем латино-немецкаясинтаксическая конструкция частью сохраняется еще, особенно в научной прозе, вначале XIX в.
Всебольшее внедрение западной, в первую очередь французской культуры идетрука-об-руку со все большим разрушением церковно-славянской традиции. Дворянезабывают церковно-славянский язык. Сумароков, заставляя Ксакомениуса, героякомедии «Тресотиниус», говорить по-церковно-славянски, делает ошибки противцерковно-славянского языка. Его поправляет Тредьяковский, лучше владеющийцерковно-славянским языком: вместо «Подаждь ми перо, и абие положу знамениепреславного моего имени, его же не всяк язык изрещи может» надо сказать: «Даждьми трость, да абие положу знамение преславного моего имене, еже не всяк языкизрещи может». К концу столетия церковно-славянская языковая традиция кромецеркви сохраняется гл. обр. в бюрократических, канцелярских сферах.Церковно-славянская традиция в канцелярском языке сильна была и в последующийвек, а некоторые канцеляризмы церковно-славянского происхождения частичносохранились и до Октябрьской пролетарской революции («по сие время», «симудостоверяется» и т. п.).
НачалоXIX в. было ознаменовано возобновлением теоретических споров о нормах литературногоязыка. Защитник церковно-книжного языка, Шишков, боролся против новшеств,вносимых в язык все усиливающимся западным влиянием. Он же стремилсявосстановить ломоносовскую теорию трех штилей, ссылаясь на невозможностьпользоваться простым разговорным языком для передачи событий героическогохарактера и на необходимость прибегать в этом случае к церковно-славянскимэлементам (нельзя ведь сказать: «Несомый быстрыми конями рыцарь низвергся сколесницы и расквасил себе рожу»). Наиболее ярким защитником тенденциисближения с Западом в эту эпоху являлся Карамзин, выразитель идей русскойофранцуженной аристократии. В его языке сильно западное и именно французскоевлияние. Ему принадлежат многие кальки, взятые с французского яз. исохранившиеся до настоящего времени: «развитие» (developpement), «влияние»(influence) и т. д. Его синтаксис во многом сближается с французским.
Впервой четверти XIX в. окончательно завершился процесс формирования литературногоР. яз. на национальной основе. Церковнославянский язык, на протяжении XVIII в.еще служивший постоянным пополнением литературного языка, теперь в целомперестает играть эту роль; но многие церковно-славянские элементы к этомувремени уже органически вошли в русский язык (они сохраняются в нем и донастоящего времени), некоторые же (сравнительно ограниченное количество)образуют фонд, допустимый только в поэзии. Это оформление национального ли-огояз. неразрывно связано с именем Пушкина. Широко используя церковно-славянизмы вранний период своего творчества, когда в его произведениях еще сильнапоэтическая традиция предшествующей эпохи, Пушкин постепенно свобождается отних. В ранних пушкинских стихах часто встречаются подобные примеры:
«Ихгробы черный вран стрежет.
Гряди— и там, где их не стало,
Воздвигнипамятник побед» («Кольна», 1814).
После20-х гг. Пушкин пользуется церковнославянизмами с чрезвычайной осторожностью,они являются гл. обр. в определенных стилистических условиях, напр. встихотворении «Пророк», требующем архаизирующих церковно-славянских норм в силусвоей библейской тематики:
«… Ижало мудрыя змеи
Вуста замершие мои
Вложилдесницею кровавой».
Вотношении иностранного влияния Пушкин протестовал против распространенного вего эпоху воспроизведения иностранных оборотов (ср. «Перифраза»), но считалвполне законным введение иностранных слов в русский язык для выражения такихпредметов, для которых не было русских слов. Ср. напр. в «Евгении Онегине»: «Нопанталоны, фрак, жилет,
Всехэтих слов на русском нет,
Авижу я, винюсь пред вами,
Чтоуж и так мой бедный слог
Пестретьгораздо меньше б мог
Иноплеменнымисловами,
Хотьи заглядывал я встарь
ВАкадемический Словарь».
Известноефранцузское влияние испытывал на себе и синтаксис Пушкина. В основном же многиесинтаксические моменты, характеризующие язык Пушкина, сохранились и всовременном русском языке. Встречаются у него и прямые галлицизмы, несвойственные нормам Р. яз. и в дальнейшем не утвердившиеся, напр. абсолютныеконструкции (несогласованное обособленное определение) ср. «Воспитанная варистократических предрассудках, учитель для нее был род слуги или мастерового»(«Дубровский»).
Вотличие от Карамзина, больше следовавшего нормам речи дворянской аристократии,Пушкин считал необходимым использовать язык всех общественных классов. Онговорил, что «не худо нам иногда прислушаться к московским просвирням: ониговорят удивительно чистым и правильным языком». И Пушкин вводил в своипроизведения такие элементы просторечья и крестьянских говоров, которые ранеене были совершенно приняты, особенно в поэзии.
Шире,чем Пушкин, вводил в свои произведения элементы разговорной речи представителейразличных общественных классов и прослоек Гоголь: у него мы находим образцыречи провинциального мелкопоместного дворянства, чиновничества, купечества(купцы в «Ревизоре», в «Женитьбе»), крестьянства украинского и русского.
Начавшеесяразвитие капитализма вызывает к жизни новые общественные течения. В 30-х — 40-хгг. формируются западнические кружки (см. «Русская литература»), которыеоказывают сильное влияние на выработку научного и публицистического жанроврусского литературного языка. В язык проникает новая волна иностранныхзаимствований для выражения философских, научных и общественно-политическихпонятий. Герцен в «Былом и думах» метко характеризует обиходный язык этихкружков.
«Никтов те времена не отрекся бы от подобной фразы: конкресцирование абстрактных идейв сфере пластики представляет ту фазу самоищущего духа, в которой он,определяясь для себя, потенцируется из естественной имманентности вгерманическую сферу образного сознания в красоте».
Нарядус прямыми заимствованиями вновь широко используются кальки, теперь гл. обр. снемецкого языка: создаются такие слова, как «мировоззрение» (Weltanschauung),«саморазвитие» (Selbstentwicklung) и т. д. Синтаксис нашей научной ипублицистической прозы во многом уподобляется немецкому, появляются длинныезапутанные периоды. Французское влияние в этот период слабее. Из французскогоязыка заимствуются лишь некоторые общественно-политические термины.
Кон.XVIII и особенно в XIX в с развитием капитализма на высоты культуры, являвшейсяпрежде монополией дворянства, проникают все больше представители различныхслоев буржуазии — разночинцы. Они обучаются в университетах вместе с дворянскоймолодежью. Они приносят с собой новые элементы обиходной речи, непривычные длядворянского уха, шокирующие его.
Л.Толстой в «Юности» вспоминает о своих университетских встречах с этимиразночинцами:
«Ониупотребляли слова: глупец, вместо дурак, словно, вместо точно, великолепно,вместо прекрасно, движучи и т. п., что мне казалось книжно и отвратительнонепорядочно. Но еще более возбуждали во мне эту комильфотную ненавистьинтонации, которые они делали на некоторые русские и в особенности иностранныеслова: они говорили ма́шина, вместо маши́на, дея́тельность,вместо де́ятельность, на́рочно, вместо наро́чно, в ка́мине,вместо в ками́не, Ше́кспир вместо Шекспи́р и т. д. и т. д.
Всер. XIX в. сталкиваются эти две тенденции в развитии литературного языка.Наиболее яркий представитель дворянского языка, Тургенев, подобно более раннимпредставителям дворянской литературы, испытывает на себе сильное французскоевлияние. Оно чувствуется иногда и в синтаксисе Тургенева: «Умный мальчик, скородогадался, что учителю неловко, что он конфузился» (последовательностьпрошедших времен французская).
Яркимпредставителем тенденций другого типа является Достоевский. В своихпроизведениях он широко использует живой разговорный язык различных прослоекгородского буржуазного общества. Элементы этого языка наблюдаются не только вречи персонажей, но и там, где автор говорит от себя.
После60-х гг. в связи с интенсивным капиталистическим развитием России высшие слоивосходящего класса — буржуазии — усваивают языковые нормы своихпредшественников. Это усвоение вначале носит довольно внешний характер (ср.например осмеиваемое в многочисленных комедиях Островского неуместноеупотребление иностранных слов купеческими сынками и дочками, стремящимисяпоказать себя образованными людьми), но затем становится более прочным.Васильков в «Бешеных деньгах» того же Островского еще сохраняет в своей речинекоторые диалектизмы и провинциализмы («когда же нет», «шабер» в значении«сосед» и т. под.), но в то же время — это капиталист новой формации, бывавшийза границей, в совершенстве владеющий французским и английским языками, апо-русски обычно строящий свою речь грамматически правильно и с уместнымиспользованием иностранных слов, напр.: «Не знаю, таких операций не производил;наши операции имеют совсем другие основания».
Начинаяс 60-х — 70-х гг., эпохи интенсивного общественного движения, большое значениеприобретает литература публицистического характера. Многие выражения,свойственные первоначально именно публицистическому языку, получаютраспространение и в языке художественной литературы (такие слова, как«прогресс», «идеал», «идея» — в смысле политической идеи, «среда», особенно вустойчивом фразеологическом сочетании, «среда заела» и т. д. характерны для литературыэтой эпохи). Язык обогащается многочисленными заимствованными терминамиобщественно-политического характера (именно в это время становятся ходкиминазвания различных политических направлений — «ретроград», «консерватор»,«либерал», «прогрессист» и т. д.).
Литературныйязык демократизуется — этот процесс продолжается до конца XIX в. и в XX в. Вязык проникают непринятые раньше арготизмы и профессионализмы (ср. такиевыражения, как «заручка» — у Гл. Успенского, «вылететь в трубу» в значении«обанкротиться», «валять дурака», «наводить тень» и т. д.). Много такихэлементов мы найдем у Чехова, изображавшего по преимуществу быт мелкобуржуазныхи буржуазно-интеллигентских прослоек. Наряду с влиянием на литературный яз.мещанского и городского просторечия в яз. народнической литературы приобретаетзначительно больший удельный вес лексики крестьянских говоров.
Интенсивноеразвитие промышленности во второй половине XIX в. вызывает новое обогащениесловаря научными и техническими терминами, а в связи с усилением роли науки итехники многие из этих терминов получают распространение в и общеем литературномязыке, употребляясь в прямом или переносном смысле: «привести к одномузнаменателю», «центр тяжести», «отрицательная величина», «в зените славы»,«вступить в новый фазис», «достигнуть апогея», «по наклонной плоскости» и т. д.
НачалоXX в., эпоха империализма, характеризуется попытками представителей различныхнаправлений буржуазной литературы и поэзии найти новые пути развития словеснойформы. Формалистические искания особенно сильны в эпоху реакции после революции1905. Символисты, с одной стороны, усиливают фонд церковно-славянизмов иархаизмов, используемых в поэтической речи (во второй половине XIX в. этот фондочень сузился):
«Разверзлосьутреннее око...
… Деньпроснется, вскроет вежды» (А. Блок).
Сдругой стороны, они создают неологизмы для выражения «невыразимых» оттенковпереживания:
«Затверденейалмазом брани...
Вмятеж миров, в немаревные муки...» (А. Белый).
Крайниегруппировки футуристов, представителей мелкобуржуазного анархического бунта, впопытках обновления словесной формы доходят даже до так наз. «зауми» — языка»бессмысленных звукосочетаний, которые должны сообщить какое-то настроение, носовершенно непонятны никому, кроме самого автора.
Нов эту же эпоху уже существует пролетарская литература, ставшая на данном этапеподлинным носителем и творцом национального Р. яз. Д. Бедный пишет свои баснипростым разговорным языком, отражающим живую речь рабочих и крестьян. М. Горькийсоздает яркие и смелые образы, ломающие каноны, установленные старойстилистикой.
VIII. Русский язык в эпоху после октябрьскойсоциалистической революции.
Октябрьскаясоциалистическая революция открыла новую эпоху в развитии литературного Р. яз.Развивается новая общественно-политическая терминология. Новые политическиетермины создаются на наших глазах для выражения новых явлений нашей жизни(«пятилетка», «ударник», «ударничество», «Стахановец») или же старые слованасыщаются новым идейным содержанием («родина», «совет» и т. д.). Широкоиспользуются иностранные политические термины, еще до революции ставшиеинтернациональными (революция», «коммунизм», «буржуазия», «пролетариат» и т. д.).В связи с тем, что пролетарская революция впервые произошла в России, наряду сними интернациональный характер приобретают и некоторые русские слова(«большевик», «совет»). В письменном языке, влияя и на устную речь, распространяютсясокращенные слова («ЦИК», «диамат», «местком» и т. д.). Мощный подъем техникипромышленности и сельского хозяйства вызывает усиленный рост специальнойтехнической терминологии, а огромное значение индустриализации в нашей странеобусловливает внедрение специальной терминологии в язык широких масс и в языкхудожественной литературы. Яркий расцвет художественной литературы ведет ксозданию новых стилей и норм литературного Р. яз., еще нуждающихся в детальномизучении. Характерная для литературного языка последних лет тенденция ксближению его с живым разговорным языком приводит к широкому использованиюместных диалектальных форм. Впрочем, эта тенденция иногда заводит современныхписателей слишком далеко, и в результате неумеренного пользования диалектизмамиязык становится просто мало понятным. Против такой малопонятности горячовосстает М. Горький, требуя внимательного отношения к языку: «Чем проще слово,тем более оно точно, — говорит он, — чем правильнее поставлено, тем большепридает фразе смысла и убедительности». «Борьба за чистоту, за смысловуюточность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры. Чем острее этоорудие, чем более точно оно направлено, тем оно победоноснее». Непревзойденныеобразцы такого языка даны в речах и произведениях Ленина и Сталина.
IX. Диалекты русского языка XVIII—XX вв.
Русскаядиалектография, особенно интенсивно развивавшаяся во второй половине XIX в. ипервые десятилетия XX в. по линии изучения и классификации территориальныхкрестьянских говоров, с достаточной полнотой отражает состояние диалектов Р.яз. эпохи капитализма. В основном группировка крестьянских говоров этоговремени отражает процессы консолидации говоров русского языка, происходившие вочень древнюю эпоху (см. выше). В соответствии с двумя древнейшими группамидиалектов Р. яз. — южной и северной — выступают современные наречия:южно-русское и северно-русское («Южно-великорусское» и «Северно-великорусское»по терминологии прежних диалектогрофов). Позднефеодальной эпохой датируетсяобразование нового типа говоров путем скрещения и смешивания двух старых —среднерусского наречия.
Областьраспространения каждого из этих наречий приблизительно может быть определенатакими данными:
Северно-русскоенаречие занимает северную часть европейской территории СССР на север от линииПсков — Калинин — Владимир — Муром — Арзамас — Казань и затем область среднеготечения Волги приблизительно до Камышина; тип северно-русских говоровраспространен также в значительной мере и в Сибири. Область среднерусскогонаречия с севера определена южной границей северно-русских говоров, с юга —границей с говорами южно-русского типа, которую можно приблизительно провестипо такой линии: верховья Волги — Зубцов — Можайск — Рязань — Шацк — Пенза —Куйбышев. Южно-русское наречие занимает области к югу от этой линии, на западеи юге определяясь границами белорусского и украинского языков.
Главнейшимиособенностями северно-русских говоров являются следующие: оканье, различениезвуков «ѣ» и «е» («ѣ» во многих говорах переходит в звук «и»),выпадение «ј» между гласными (думаэт, бываэт) и стяжение гласных (думат,быват), произношение «г» взрывного, «т» — твердое в окончании 3 л. ед. и множ.числа глаголов (идет, идут), родит. — винит. пад. ед. числа личных местоимений— меня, тебя, себя, употребление постпозитивного члена — дом-от, изба-та, визбе-ти…
Особенностью,засвидетельствованной только в северно-русских говорах, является цоканье, т. е.совпадение звуков «ц» и «ч» в одном каком-нибудь из этих звуков или их взаимноесмешение (цюдо — конець, чюдо — конечь, цюдо — конечь).
Главнейшиеособенности южно-русских говоров: аканье, совпадение «е» и «ѣ» в одномзвуке, совпадение безударных «е» (из «ѣ», «е» или «ь») и «я» («а» послемягких) в одном звуке «я», «и» или др., смотря по говору и по положению звука вслове, — вяла́, ни лянись, вила́, ни линись), фрикативноепроизношение «г», родит. — винит. личного и возвратного местоимений на «е» —мене́, тебе́, себе́, ть — мягкое в окончаниях 3 лица глаголов(он идеть, они идуть).
Среднерусскиеговоры в основном сисистему гласных имеют тождественную с южно-русскимиговорами — это говоры акающие; система же согласных в них унаследована отговоров северно-русских: взрывное произношение «г», твердое «т» в окончаниях 3лица глаголов: в среднерусских говорах отсутствует при этом специфическая чертасеверно-русских — цоканье.
Типсреднерусских говоров, поддерживаемый литературной речью и языком города,является, как показывают диалектологические наблюдения и соображенияисторико-сравнительного порядка, типом, распространяющимся на территории сисконными южно-русскими или северно-русскими говорами. Особенно это продвижениесреднерусского типа говоров заметно на грани с северно-русским наречием, гдеобразовалась широкая полоса смешанных говоров на северно-русской основе.
Вопросамсоциальной диалектологии в русской языковедной науке досоветского периодауделялось минималънейшее внимание. Совершенно по-новому ставятся и разрешаютсяпроблемы социальной диалектологии в исследованиях советского периода: советскиедиалектологи исследуют и констатируют интереснейшие факты языковых сдвиговпореволюционного периода и эпохи колхозного строительства села (напр.суммирующая работа проф. Каринского — «Из наблюдений над языком современнойдеревни», «Литературный критик», 1935, кн. 5). Мы являемся свидетелямиинтенсивнейшего сближения старых типов узких областных говоров ираспространения в колхозном селе общелитературной русской речи.
Следуетуказать, что детальное изучение процессов развития как литературного Р. яз.,так и устных говоров в эпоху после Октябрьской пролетарской революции стоит вкачестве ближайшей и неотложной задачи перед советскими языковедами.
X. Графика русского языка XVIII—XX вв.
ДоXVII в. (как сказано выше) в употреблении была церковно-славянская системаписьма. В начале XVIII в., при Петре I, эта система была заменена так наз.русской гражданской азбукой. Часть букв, являвшихся лишними (напр. Ѵ, Ѱ,и др.), была совершенно исключена, у остальных же была изменена форма, причемони были сближены в начертании с латинским письмом. Эта реформа отражает общуютенденцию ориентировки на зап.-европейскую культуру. В дальнейшем неоднократноделались попытки дальнейшего упрощения этой системы. Так напр. еще Ломоносовпытался изгнать «Ѳ», державшуюся в словах греческого происхождения, но посвоей функции тождественную с «Ф». Однако «Ѳ» держалась вплоть до реформы1917.
Совокупностьопределенных традиционных орфографических норм сложилась еще до XVIII в.Основанные в первую очередь на историческом принципе, часто отражавшиецерковно-славянскую языковую традицию, они давали однако много отступлений всторону сближения с живым языком. Нормы эти не во всех своих деталях были вравной мере устойчивы. Во многих написаниях наблюдались колебания. Попыткиупорядочения русской орфографии наблюдались еще в XVIII в., в эпоху выработкинорм литературного языка (напр. спор Тредьяковского и Ломоносова об окончанииприлагательных). Были и попытки более коренного преобразования орфографии всторону сближения с произношением (интересна мысль Тредьяковского о писании ипечатании книг «по звонам», т. е. согласно фонетике языка). Однаконеустойчивость в некоторых написаниях сохраняется еще в начале XIX в. Так, ещеПушкин и Лермонтов в окончании прилагательных в род. п. ед. ч. иногда пишут —ого (по нормам старого русского произношения до XVI в.) или — аго (по нормамцерковно-славянского), а иногда — ова (по нормам живого произношения), особенногде это требуется рифмой («… это сон больнова» — Лермонтов).
Работапо упорядочению и окончательной стабилизации орфографических норм былапроведена акад. Гротом лишь в 80-х гг. XIX в. Система Грота являлась нереформой орфографии, а в первую очередь узаконением того, что уже утвердилосьобычаем. Отступления от утвержденного обычаем он допускал лишь в тех случаях,когда утвердившиеся начертания оказывались «положительно неверными или слишкомнепоследовательными». Основным критерием в определении «неверности» написанияявлялась история языка, — Грот стремился строить орфографические нормы в первуюочередь на историческом принципе. Орфографическая система, установленнаяГротом, продержалась до 1917. После Октябрьской революции была введена в жизньреформа как графической, так и орфографической системы Р. яз.
Вобласти графики были исключены лишние знаки «ѣ», «і», «ѳ». Вобласти орфографии были устранены многие написания традиционно-историческогохарактера, не оправдываемые современным языком. Окончание прилагательных вомнож. числе получило единое написание для всех трех родов («-ые», «-ие», вместопрежних «-ые», «-іе» для муж., «-ыя», «-ія» для жен. и ср. рода). Вместосвойственного церковно-славянскому языку окончания «аго», принятому у нас врод. пад. муж. р. ед. ч. в безударном положении, было введено — «ого» (как подударением). Приставки «из», «воз», «низ», «раз» получали последовательнофонетическое написание, которое было распространено и на «без» и «через»(«чрез»). Упразднены были такие написания, как «ея» (вм. «ее»), никогда несоответствовавшие фактам живого языка и вошедшие под церковно-славянскимвлиянием. Изменена была функция знака «ъ», который стал употребляться только вкачестве отделителя, но не показателя твердости конечного согласного, котораястала выражаться просто отсутствием знака («сон» вм. старого «сонъ»).
Врезультате реформы русская орфография приобрела теперь преимущественнофонетико-морфологический харктер, значительно облегчающий ее усвоение.
Список литературы
а)Происхождение русского языка и общие курсы по истории рус. языка: Буслаев Ф. И.,Историческая грамматика русского языка, чч. 1—2, изд. 4, М., 1875 изд. 5, М.,1881
БрандтР. Ф., Лекции по исторической грамматике русского языка. Вып. 1. Фонетика, М.,1892
Егоже, Лекции по истории русского языка, М., 1913
СоболевскийА. И., Лекции по истории русского языка, изд. 4, М., 1907
БуддеЕ. Ф., Лекции по истории русского языка, изд. 2, Казань, 1913
БогородицкийВ. А., Общий курс русской грамматики, изд. 4, Казань 1913
изд.5, М., 1935
ШахматовА. А., Очерк древнейшего периода истории русского языка, П., 1915 («Энциклопедияслав. филологии», вып. 11, 1)
Егоже, Введение в курс истории русского языка, ч. 1, П., 1916
Егоже, Древнейшие судьбы русского племени, П., 1919
Егоже, Очерк современного русского литературного языка, Гиз, М. — Л., 1925
изд.2, М. — Л., 1930
изд.3, М., 1934
ПресняковА. Е., Задачи синтеза протоисторических судеб Восточной Европы, «Яфетическийсборник», вып. V, Л., 1932
МаррН. Я., Термины из абхазо-русских этнических связей «лошадь» и «тризна», Л.,1924
Егоже, Книжные легенды об основании Куара в Армении и Киева на Руси, «ИзвестияРоссийской Академии истории матер. культуры», т. III, Л., 1924
Егоже, Чуваши-яфетиды на Волге, Чебоксары, 1926
Егоже, Этно-и глоттогония Восточной Европы (избранные работы, т. V, М. — Л. 1935).б) Монографии и исследования по истории русского языка (до XVIII в.): Колосов М.А., Очерк истории звуков и фпрм русского языка с XI по XVI ст., Варшава, 1872
ПотебняА. А., Два исследования о звуках русского языка, Воронеж, 1866
Егоже, К истории звуков русского языка, т. I, Воронеж, 1876, т. II, Варшава, 1880
Егоже, Из записок по русской грамматике, т. I—II, Харьков, 1888 (изд. 2), т. III,Харьков, 1899
КозловскийМ. М., Исследование о языке Остромирова Евангелия, «Исследования по рус. яз.»,изд. Академии наук, т. I, СПБ, 1885 (весь I т. настоящего изд. вышел в 1895)
ШахматовА. А., Исследование о языке Новгородских грамот XIII и XIV веков, «Исследованияпо рус. яз.», т. I, изд. Академии наук, СПБ, 1885 (весь I том этого изд. вышелв 1895)
Егоже, Разыскания о древнейших русских летописных сводах, «Летопись занятийАрхеографич. комиссии», т. XX, СПБ, 1908, и отдельно, СПБ, 1908
ЯгичИ. В., Критические заметки по истории русского языка, СПБ, 1889
БарсовЕ. В., Лексикология «Слова о полку Игореве» в труде автора: «Слово о полкуИгореве, как художественный памятник Киевской дружинной Руси», т. III, М., 1890
ЩепкинВ. Н. и Шахматов А. А., Особенности языка Остромирова Евангелия («дополнение»при русск. переводе «Грамматики старо-славянского языка» А. Лескина, М., 1890)
ЛяпуновБ. М., Исследование о языке Синодального списка 1-й Новгородской Летописи, вып.1. Введение, ч. 1. Очерки из истории иррациональных гласных в русском языке,СПБ, 1899
ФортунатовФ. Ф., Состав Остромирова Евангелия, «Сборник статей в честь В. И. Ламанского»,СПБ, 1908
КаринскийН. М., Язык Пскова и его области в XV в., СПБ, 1909
Егоже, Очерки из истории псковской письменности и языка, I—II, П., 1916—1917
ИстринаЕ. С. Синтаксические явления Синодального списка 1-й Новгородской летописи, П.,1923
ЧерныхП. Я., «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», как памятниксеверно-великорусской речи XVII стол., Иркутск, 1927
ОбнорскийС. П., Именное склонение в современном рус. яз. Вып. 1. Единственное число, Л.,1927 («Сб. ОРЯС», т. 100, № 3), вып. 2, Множественное число, Л., 1931
КарскийЕ. Ф., Из синтаксических наблюдений над языком Лаврентьевского списка летописи,«Сборник статей в честь акад. А. И. Соболевского», Л., 1928
рядисследований Будде, Гранского, Томсона и мн. др.
см.также отдел «и» в библиографии, в) Общие очерки по истории русского языкаXVIII—XX вв.: Будде Е. Очерки истории современного литературного русского языка(XVII—XIX вв.), СПБ, 1908 («Энциклопедия славянской филологии», вып. 12)
ВиноградовВ. В., Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв., М., 1934
БулаховскийЛ. А., Курс русского литературного языка, К., 1935. Исследования по языкуотдельных писателей: XVIII—XIX вв. Аксаков К. С., Ломоносов в истории русскойлитературы и русского языка (Полное собр. сочин., т. II, М., 1875)
ГротЯ. К. Язык Державина, Сочин. Г. Р. Державина, изд. Акад. наук, т. IX, СПБ, 1883
Егоже, Карамзин в истории русского литературного языка, «Филологическиеразыскания», изд. 4, СПБ, 1899
ВоскресенскийЕ., Язык важнейших произведений русской словесности XI—XIX вв., М., 1891 (изд.2, 1900), Куницкий В. К., Язык и слог комедии Грибоедова «Горе от ума», Киев,1894
ИстоминВ. В., Главнейшие особенности языка и слога произведений Гоголя, Фонвизина иОзерова, Варшава, 1897
Главнейшиеособенности языка и слога произведений Крылова, («РФВ», т. XXXII, 1895)
БуддеЕ. Ф., Из истории русского литературного языка конца XVIII и начала XIX в.,«ЖМНП», 1901, № 2
Егоже, Опыт грамматики языка А. С. Пушкина, ч. 1, вып. 1—3, СПБ, 1901—1904
Егоже, Значение Гоголя в истории русского литературного языка, «ЖМНП», 1902, № 7
МандельштамІ. М., О характере гоголевского стиля, Гельсингфорс, 1902
ЖитецкийП. И., К истории русской литературной речи в XVIII в., «Известия ОРЯС». т. VIII,1903, кн. 2
КарскийЕ. Ф., Значение Ломоносова в развитии русского литературного языка, Варшава,1912
БрандтР. Ф., Ломоносов как филолог и поэт, М., 1912
Егоже, Материалы для исследования «Федор Иванович Тютчев и его поэзия», СПБ, 1912
АбрамовичД. И., О языке Лермонтова, Полное собр. соч. М. Ю. Лермонтова, изд. Акад. наук,т. V, СПБ, 1913
ВиноградовВ. В., Этюды о стиле Гоголя, Л., 1926
ШаблиовскийП. В., Язык Базарова, «Родной язык в школе», 1929, № 9
ГолованенкоС., Язык Некрасова, «Ярославский край», сб. II, Ярославль, 1930
Егоже, «Язык Салтыкова-Щедрина, «Труды ярославского Пединститута», т. III, вып. 1
КаменевВ. Н., Язык комедии Грибоедова «Горе от ума», М., 1930
ВиноградовВ. В., Язык Пушкина, М., 1935
Martel A., — Michel Lomonosov et la langue littéraire russe,P., 1933
БерковП. Н. Ломоносов и литературная полемика его времени 1750—1765, М. — Л., 1935
д)Научные грамматики русского языка: Российская грамматика, сочиненная РоссийскойАкадемией, СПБ, 1802 (изд. 2, СПБ, 1809, изд. 3, СПБ, 1819)
ГречН. И., Практическая русская грамматика, СПБ, 1827 (изд. 2, СПБ, 1834)
ВостоковА. Х., Русская грамматика по начертанию его же сокращенной грамматики полнееизложенная, СПБ, 1831 (изд. 10, СПБ, 1859)
ЛомоносовМ. В., Российская грамматика. Сочинения, изд. Акад. наук, т. IV, СПБ, 1898
Овсянико-КуликовскийД., Синтаксис русского языка, изд. 3, СПБ, 1912
ЧернышевВ., Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистическойграмматики, СПБ, 1911 (изд. 2, СПБ, 1914)
КошутићР., Граматика руског језика. 1. Гласови. А. Општи део Књижевни изговор. Другоиздање, изд. Акад. наук, П., 1919
ПешковскийА. М., Русский синтаксис в научном освещении, изд. 2, М., 1920 (изд. 3, М.,1928, изд. 4. М., 1934)
ШахматовА. А., Синтаксис русского языка, вып. 1, Л., 1925, вып. II, Л., 1927, Петерсон М.Н., Очерк синтаксиса русского языка, М., 1923
Mazon A., Morphologie des aspects du verbe russe, P., 1908. Егоже, Emplois des aspects du verbe russe, P., 1914 е) Фонетика, орфоэпия,орфография: Грот Я. К., Спорные вопросы русского правописания от Петра Великогодо ныне, «Филологические розыскания», т. II, изд. 4, СПБ, 1899
ЧернышевВ., Законы и правила русского произношения, СПБ, 1908
Егоже, Русское ударение, СПБ, 1912
ЩербаЛ. В., Русские гласные в качественном и количественном отношении, СПБ, 1912
УшаковД. Н., Русское правописание. Очерк его происхождения, отношения к языку ивопрос о реформе, М., 1911
Егоже, Русская орфоэпия и ее задачи, «Русская речь», под ред. Л. В. Щербы, Новаясерия, III, Л., 1928
БогородицкийВ. А., Фонетика русского языка в свете экспериментальных данных, Казань, 1930
Boyer P. J. M., De l’accentuation du verbe russe, P., 1895 (Extraitdu Centenaire de l’Ecole des langues orientales vivantes)
Nachtigall R., Akzentbewegung in der russischen Formen- undWortbildung, 1, Hdlb, 1922
ж)Диалектология (во всех дореволюциовных работах по диалектологии даетсявеликодержавное определение украинского и белорусского языков как наречийрусского языка): Соболевский А. И., Опыт русской диалектологии, вып. 1, СПБ,1897
Опытдиалектологической карты русского языка в Европе с приложением очерка русскойдиалектологии, «Труды Московской диалектологической комиссии при ОРЯС Академиинаук», вып. 5, 1915
ЕреминС. А. и Фалев И. А., Русская диалектология. Хрестоматия, под ред. Е. Ф. Карского,М. — Л., 1928
КаринскийН. М., Очерки языка русских крестьян, М. — Л., 1936. з) Лексикология и словари:Словарь Академии Российской, 6 чч, СПБ, 1806—1822
Словарьцерковно-славянского русского языка, сост. Вторым отделением Акад. наук, 4 тт.,СПБ, 1847 (изд. 2, 1867)
ДальВ.
Толковыйсловарь живого великорусского языка, тт. I—IV, изд. 2, М., 1880—1882 (изд. 3,под. ред. И. А. Бодуэна де-Куртенэ, СПБ, 1903)
СрезневскийИ. И., Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам,изд. Академии наук, СПБ, 1890—1911 (3 тт.)
Дювернуа,Материалы для словаря древнерусского языка, М., 1894
СмирновА. К., Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху, «Сб. ОРЯС»,LXXXVIII., № 2, 1910
ПреображенскийА., Этимологический словарь русского языка, М., 1910—1915 (выходил выпусками,от А до Сулея)
Словарьрусского языка, изд. Академии наук СССР (начато новое изд.
староеизд. не закончено, выходило с 1895)
Толковыйсловарь русского языка, под ред. Д. Н. Ушакова, М., 1935 (вышел т. I). и)Журналы и повр. издания: «Журнал Министерства народного просвещения» («ЖМНП»),СПБ, 1834—1917. См.: Лященко А. И., Указатель статей, помещенных внеофициальной части «ЖМНП» с 1867 г. по 1891 г., СПБ, 1899
Егоже, Указатель… с 1892—1900, СПБ, 1903
Егоже, Указатель… с 1901—1910, СПБ. 1911
«Русскийфилологический вестник» («РФВ»), Варшава, 1879—1916. См.: Карский Е. Ф., «РФВ».Указатель 1879—1913, Варшава, 1913
«СборникиОтделения русского языка и словесности Академии наук» (с 1867 г.)
«ИзвестияОтделения русского языка и словесности Академии наук», 1896—1927. См.:Указатель авторов и их статей, напечатанных в «Изв. Отд. русск. яз. исловесности» с 1896 г. по 1927 г., Л., 1928, Русская речь. Сборники статей подред. Л. В. Щербы. Сб. 1, П., 1923, Новая серия, I, Л., 1927, II, Л., 1928, III,Л., 1928.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта feb-web.ru/