Реферат: О языке и стиле «деловой прозы» А.В. Суворова в связи с развитием русского литературного языка второй половины XVIII века

Никитин О.В.

Втораяполовина – конец XVIII в. — период активного литературного творчества иформирования национального русского языка. В это время особое вниманиеуделяется научным, общественным, художественным и другим отраслям знаний,первооснову которых составляла личность, в той или иной мере выражавшая своедарование. Необходимо заметить, что в целом наблюдался большой интерес ксловесному искусству, и в этой области было сделано немало открытий — втеоретической филологии, в поэтических и писательских «штудиях».

Формысловесного выражения языковых средств на письме значительно приблизились ксовременным и использовали богатую палитру стилистических красок для создания иобсуждения разных жанров литературных произведений. Светская культура,основанная на идеях просветительства, все глубже проникала в сознание людей испособствовала изменению духовной атмосферы в обществе. В этом отношенииособенно показательна деятельность Екатерины II.

Винституте «делового» строительства наблюдается активный ростадминистративно-канцелярской разновидности утилитарной письменности: не толькоувеличение ее содержательных форм, но и намечавшаяся теденция к новому, болеесовременному делению жанров делового стиля. Постепенно теряя связь с эпохойXVII в., он адаптируется в иных общественных условиях и выражает практическиепотребности другого поколения. Происходит заметная дифференциация речевыхсредств, обслуживающих ту или иную отрасль делопроизводства, которая чутьпозднее, к началу XIX в., приведет к четкой системе «государственнойсловесности» с ее министерскими трафаретами и канцелярской практикой.

Длянас важно подчеркнуть, что и в этот период деловая письменность по-прежнемузанимает одну из ведущих позиций как коммуникативное средство речевойдеятельности. Ее формирование и развитие зависело от личной инициативыимператрицы и ее индивидуальных пристрастий в области устроения государства иего институтов власти. Естественно, что и в такой ситуации, «государственноенаречие» призвано было выражать словесную волю Екатерины II, активнополемизировавшей с соотечественниками и западными деятелями по разным вопросам(и законодательным, и историческим, и филологическим).

Вцелом сложилась благоприятная обстановка для развития многих жанров письменнойсловесности и их включения в новый культурный процесс, выразителем которого истала языковая личность как феномен эпохи Екатерины II.

Неслучайно большой интерес вызвали докумнты, связанные с «пугачевщиной» (а А. В.Суворов принимал участие в этом процессе), которая выразила своим специфическимделовым языком отношение народа к власти и применяла во многом те жеволюнтативные словесные фигуры «государственного слога» для повелеванияобщественным сознанием. Ср. фрагмент из именного указа Пугачева: «Самодержавнагоамператора, нашего великаго государя Петра Θедаровича всероссийскаго: iпрочая, i прочая, i прочая» (Указы Пугачева, 25).

Такимобразом, утилитарная письменность стала еще и политическим средством,воздействовавшим на сложные механимы социокультурной деятельности.

Именноее перцептивная сторона (при внешней трафаретности и стилистическойнейтральности) выходит на первый план в индивидуальных «деловых» работах ивыступлениях видных представителей русского общества.

А.В. Суворов, хорошо усвоивший силу и патетику искусства «государственнойсловесности», как никто другой смог на примере своих сочинений показать особуюобщественно значимую роль «канцелярщины», которая под пером великого полководцапревратилась в осознанное мастерство оратора и педагога-языковеда,чувствовавшего и знавшего ценность «бытовой» семантики родного слова.

2.Язык и стиль «деловой прозы» А. В. Суворова в контексте литературно-языковыхсвязей второй половины XVIII в.

Вистории русской письменной культуры XVIII в. особое место принадлежит эпохеЕкатерины II, в которую с заметной силой проявилось индивидуальноеречетворчество писателей, деятелей науки, полководцев, чиновников. В это времяна арену литературно-эстетических состязаний выходит на первый план языковаяличность как феномен культурной традиции и инициатор многих ее начинаний, в томчисле и в сфере словесного искусства. Изучаемый период характеризуется активнымформированием и развитием государственной системы делового языка и его жанров.Происходит строгая регламентация форм и унификация стилевых разновидностей«гражданского посредственного наречия». Вместе с тем продолжают четкоформулироваться правила «языковой игры» и ее границы. Деловая письменность всеболее приобретает канцелярские черты и классифицируется уже в рамках имеющихсяминистерских установок.

Однимиз интересных и малоизученных явлений в данной области стало возникновениеновых жанров, ранее функционировавших без такой строгой регламентации. Каждаягосударственная отрасль формирует свои тематические, формальные и структурныеочертания жанра и языка, его сопровождающего. Так, по мнению авторитетногоученого конца XVIII – первой половины XIX в. М. Л. Магницкого [1, 56], к томупериоду выделяются типы официального делопроизводства, в частности, «слог управленийраспорядительных», который получил у него такую градацию: 1) военный; 2)гражданский (а. Полицейский; b. Финансовый; c. Ученый; d. Дипломатический).

Строителямии проводниками «военного слога» в большей мере, чем в других случаях, стали нетолько соответствующие институты, формулирующие общую стратегию, но и наиболееяркие и независимые фигуры, обладавшие незаурядными ораторскими и в общемязыковыми способностями, побуждавшими к действию остальных своим примером. Длявторой половины – конца XVIII в. таким человеком стал А. В. Суворов, во многомопределивший направления развития военно-деловой словесности.

Даннаяпроблематика стала предметом научного изучения в годы Великой Отечественнойвойны и позднее, когда стараниями наших ученых (В. В. Виноградова, А. И.Ефимова, А. И. Горшкова, Ф. П. Сороколетова и нек. др.) внимание исследователейбыло обращено на такую специальную отрасль языкового творчества, как трактаты ипереписка русских полководцев прошлого. Но в целом же военно-деловаясловесность как форма проявления индивидуального подхода к созиданию новыхсоциоязыковых отношений и как особая сфера приказной культуры до сих пор неполучила широкого освещения и развития. Поэтому нам представляетсяцелесообразным обратиться пристальнее к анализу «деловых» традиций тоговремени, выяснению общих тенденций развития «государственного слога» ихарактеристике наиболее ценных авторских приемов в создании системы «делового»строительства в рамках истории русского литературного языка.

Личностьлегендарного русского полководца А. В. Суворова заслуживает пристальногоизучения не только как знатока военных походов и блистательного командира, но икак своеобразного, тонкого писателя, имевшего свой особый и неповторимый стильи язык. Все произведения А. В. Суворова: и мемориальные, и наставления(руководства, приказы), и отдельные специальные трактаты — так или иначесвязаны с «деловой» темой и стали выразителем оригинального военного слогаэпохи конца 1700-х гг., только начинавшего формироваться как раз под влиянием личностиполководца, рождавшей «меткие и ходячие слова» и вошедшей в памятьсовременников искусным мастерством ораторской речи. Таким образом, А. В.Суворова можно отнести к тому поколению русских самородков, которые «зажигали»тысячи людей своим делом. Им стремились подражать. Их речам внимали. Игенералиссимус умело пользовался этим своим уникальным даром, позволяя менятьинтонацию слога от строго военного, приказного, наставительного (в официальныхпосланиях и депешах) до почти дружеского, отеческого, доверительного (вразговорах с солдатами его армии). Эта последняя особенность языковой личностиА. В. Суворова хорошо выразилась в его «Вахт-парарде, или науке побеждать» —емкой энциклопедии военных наук, предназначавшейся для наших солдат иполководцев.

Этоттруд написан в 1795 г. Его появление вызвало настоящий резонанс в военнойсреде. По задумке А. В. Суворова «Вахт-парад» должен был стать настольнойкнигой воина, общенародным и общедоступным источником боевых побед. Уже данныйфакт говорит о том, что и состав, и структура сочинения отличались от простыхнаставлений и инструкций, а его стилистическая тональность противополагаласьсдержанной деловитости официальных бумаг.

Однаиз наиболее достоверных публикаций этого трактата снабжена характернымпредисловием, которое в какой-то мере приоткрывает «лингвистическуюгерменевтику» А. В. Суворова и его по-настоящему исторический замысел. Издательпишет в своем «известии»:

«Ясчелъ за необходимое, чтобъ помЪстить здЪсь сей Вахт-Парадъ Князя Италiйскаго,который онъ сочинилъ послЪ завоеванiя Польши. Сiе достопамятное творенiе егосодержитъ настоящую рускую (так в тексте. — О. Н.) тактику, тактику Суворова,съ которою онъ всегда и всегда остался побЪдоноснымъ. Он роздалъ сiе сочиненiевъ полки, приказалъ роздать въ каждую роту, совЪтовалъ вытвердить оноеофицерамъ, предписалъ читать часто солдатамъ, и для того присовокупилъразговоръ съ ними образомъ для нихъ вразумительнымъ. Чрезъ сiе сближилъ онъсебя съ своими подчиненными, далъ имъ уразумЪть свои мысли, долж||ностьсолдата, и содЪлалъ оныхъ, какъ по своему выраженiю, такъ и на дЪлЪ,богатырями; ибо внушилъ имъ духъ свой, и храбрость врожденную возбудилъ къдЪйствiю (курсив наш. — О. Н.). Онъ доказалъ, что для воиновъ Рускихъ потребна иРуская тактика. — Сiе сочиненiе знаменитаго въ свЪтЪ нашего ироя было уженапечатано въ книжкЪ: Наука побЪждать, но съ великими неисправностями. Сiепобудило меня издать сей Вахт-Перадъ вторично, и притомъ съ исправнаго списка,полученнаго мною въ 1796 году отъ одного армейскаго чиновника. Можетъ бытьскажутъ мнЪ и благодарность за сiе преданiе»* (Суворов,В-П, 106–107).

Такимобразом, проясняется лаборатория создания этого самобытного сочинения,изначально ориентированного на чтение и не механическое, а интеллектуальноеобщение со словом.

Перваячасть «Вахт-парада» представляет собой типичный деловой документ, написанный вформе наставления или инструкции и предназначенный сугубо для обучения иведения военных действий. Этому жанру соответствует и формальная организациятекста, и языковые показатели, почти не выходящие за границы системыофициально-делового слога и лишь в некоторых фрагментах несущие отпечатоксловесного гравирования текста его автором.

Настоящуючасть сочинения стоит воспринимать как «деловой» пролог к более неофициальному«разговору». Отличительной чертой композиционного посроения текста является егогруппировка по столбцам: слева даются команды, справа объясняется суть приказа.Эта форма выражения была заимствована из деловых текстов, которые имели четкуюрегламентацию на табличное построение, например, в приходо-расходных книгах,«вопросы – ответы» следственных дел и т. д. Как правило, констатирующая частьболее лаконична и императивна. Здесь языковой и стилистический ряд строится накратких синтагмах, иногда используются отдельные слова, ориентирующиечитателя-воина на конкретное действие: «Исправся! бей сборъ»; «Прiемы иповороты»; «Ученiе будетъ» (Суворов, В–П, 108); «Марш!» (там же); «Ступай» (тамже, 112); «Залп» (там же, 116). В таком контексте в качестве слов-перцептероввыступают повелительные формы глаголов ступай, атакуй, строй. Нередкиноминативные конструкции, состоящие из одного слова (см. примеры выше). Здесьтакже используется прием повтора отдельных функционально значимых лексем и фраздля усиления эмоционального воздействия на аудиторию: «Ступай ступай! въ штыки,ура!» (там же, 113); «Атакуй въ штыки, ура!» (там же, 114); «Ступай, ступай!атакуй въ штыки! ура!» (там же, 114). Весь фон, на котором создается текст,выходит за рамки нейтрального повествования и очень экспрессивен. Но это нехудожественная, а «деловая» экспрессия, применяемая А. В. Суворовым длясоздания психолингвистического эффекта прямого воздействия через слово наслушателей.

Вэтом и других трудах великий полководец стал еще и инициатором применения«деловой» риторики, введения в ее строй эмотивных элементов. В то же время в«Вахт-параде» используется обычная для военных текстов приказнаяинструментовка. Она к концу XVIII в. уже не очень выделяется из системылитературного языка, но создает свой особый военно-деловой слог: «При заряжанiиприкладъ отнюдь на землю не класть: отскакиваетъ шомполъ, пуля некрЪпкоприбита. Наблюдать косой рядъ. Прикладъ крЪпко упертъ въ сгибъ праваго плеча;стволъ бросить на лЪвую ладонь: пуля бьетъ въ полчеловЪка. ПримЪрно можно исъпорохомъ; ружья чистить ча||совъ. ВыстрЪлить отъ одного до двухъ патроновъ.Отбою нЪтъ; сигналъ барабана походъ, выстрЪля отъ одного до двухъ патроновъ»(там же, 108–109). Его характерными показателями являются синтаксическоепостроение фраз, лексико-семантический набор средств (прикладъ, шомполъ, пуля,порохъ и др.), ярко выраженная экспрессия и активное использование перцептивныхсвойств языка.

Какмы видим из представленных отрывков, наиболее показательна для системытрадиционного военно-делового слога синтаксическая система такого текста,использующая простые конструкции с частым пропуском подразумеваемогосказуемого: «[Строиться] Повзводно, полудивизiонами или дивизiонами. На походъплутонги вздваиваютъ въ || полудивизiоны: или сiи ломаются на полутонги.Солдатской шагъ [деалть] аршинъ; въ захожденiи полтора шага. Барабанъ начинаетъбить свои три колЪна; его смЪняетъ музыка, играетъ полный маршъ; паки барабанъ.Такъ смЪняются между собою. Бить и играть скорЪе; отъ того скорЪе шагъ: иинтервалы между взводовъ весьма соблюдать, дабы пришедъ на прежнее мЪсто, когдапроизойдетъ командованiе: стой! всЪ взводы вдругъ стояли, и заходили въ линiю»(там же, 110–111). В этом фрагменте интересно употребление союза дабы,употребляющегося и в других типах письменно-деловых текстов. В «Вахт-параде»нами фиксируются и конструкция «…по рассмотрению…», атрибутируемая встандартном «государственном слоге»: А заходившей части по разсмотрЪнiю вмЪстолинiи строиться въ колон||ну, или по четыре, какъ будетъ командовано» (там же,114–115). Ср.: «И по разсмотренïи того указа, ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУотъ Сената всеподданнЪйше представлено…» (Указы Екатерины, 82); «И поразсмотренïи онаго…» (там же, 88).

Важнымпоказателем военно-деловой стилистики, по нашему мнению, может считатьсяприменение числового показателя: ни четверти шага (Суворов, В–П, 110); «… на 80саженяхъ отъ противнаго фронта бЪжитъ отъ десяти до 15 шаговъ чрезъ картечнуючерту полевой артиллерiи; на шестидесяти саженяхъ тожъ чрезъ картечную чертуполковой артиллерiи; а на шестидесяти шагахъ чрезъ вЪрную черту пуль» (там же,112).

Излексических средств указанного выше фрагмента нами фиксируется специальнаявоенная терминология, являющаяся непременным атрибутом делового стиля А. В.Суворова. В большинстве своем это слова иностранного происхождения, вошедшие влексикон еще во время Петра I и с тех пополнявшиеся новыми элементами: пофлигельману[i] (Суворов, В–П, 108), плутонгами(там же,108), на деплояда фронта (там же, 113), каре (там же, 113), корпусныхъэкзерцицiяхъ (там же, 115), ни о какихъ ретирадахъ (там же, 116)[ii].

Кконцу XVIII – началу XIX столетия терминологический словарный фонд был ужезначителен и требовал сведения воедино всего корпуса военных, морских и т. п.слов для обучения и научных комментариев. Так специальная лексика становитсяобъектом лингвистического и особенно лексикографического исследования[iii].

Втораячасть «Вахт-парада» представляет собой в значительной степени образецавторского делового слога, настолько своеобразного и оригинального, что егоформа идет в разрез с имевшейся традицией военного слога. Здесь все подчиненоиндивидуальному речевому замыслу и той «словесной баталии», которая сознательнорождалась в боевой среде, требовавшей особого подхода к восприятию текста. Вэтой части слово не могло быть просто «приказом» или «инструкцией», как встандартных депешах, и должно было звучать в сердцах людей. Оттого в данномфрагменте очень сильна эмотивная сторона речи, а языковые средства подчиненыречевой тактике полководца.

Вней особо показателен раздел, помещенный после «деловых» наставлений А. В.Суворова и называющийся «Разговор с солдатами их языком», где подчеркиваетсядругая, неофициальная интонация риторического мастерства великоговоеначальника. В нем как раз отчетливо видна языковая «стратегия» автора,стремящегося изменить, трансформировать свою словесную манеру до уровняобыденной речи, понятной рядовому солдату. Но при этом А. В. Суворов продолжаетследовать строгим правилам военного монолога, который не «разбавлен» обилиемненужных метафор и лирических отступлений, а, напротив, четок и лаконичен. СлогА. В. Суворова, как будто отчеканенный шаг, таким же темпом выдает четкиеречевые конструкции, нацеленные на емкий смысл и потому не имеющие иных«распространителей». Характерно начало этой части «Разговора»:

«Коблукисомкнуты; подколЪнки стянуты, солдатъ стоитъ стрЪлкою: четвертаго вижу, пятагоне вижу.

Военнойшагъ аршинъ; въ захожденiи полтора аршина; береги интервалы.

Солдатъво фронтъ на шагу строится по локтю; ширенга отъ ширенги три шага; въ маршЪдва; барабаны не мЪшай.

Берегипуль на три дни, а иногда и на цЪлую кампанiю, какъ не гдЪ взять. СтрЪляйрЪдко, да мЪтко. Штыкомъ коли крЪпко; пуля обмишурится, штыкъ не обмишурится:пуля дура, штыкъ молодец! Коли одинъ разъ; бросай басурмана съ штыка; мертвъ наштыкЪ: царапаетъ саблею шею; сабля на шеЪ, отскокни шагъ. Ударь: коли другаго,коли третьяга; богатырь заколетъ полдюжины: больше! Береги пулю въ дулЪ; троена скочатъ: перваго заколи, втораго застрЪли, третьему штыкомъ ка||рачунъ; этоне рЪдко, а заряжать нЪкогда. Въ атакЪ не задерживай» (Суворов, В–П, 117–118).

Отличительнойособенностью военного слога в данном случае является сочетание повелительнойинтонации, выражающей наставление, с просторечием и пословично-поговорочнымрядом, сближающим официальный язык полководца с разговорно-событийной стороной.Оттого выражения, встречающиеся в данном контексте, вроде «стрЪляй рЪдко, дамЪтко», «пуля дура, штыкъ молодец», «береги пулю въ дулЪ» не представляютсячем-то инородным, а наоборот, органично вплетаются в многоголосыйстилистический ряд «деловой прозы» А. В. Суворова, оформляя ее по его законам,которые формируются согласно его видению дела и подчинены строгим правиламвоенной игры, лишенной романтических иллюзий и излишней языковой орнаментики.Ср. далее: «Для пальбы стрЪляй сильно въ мишень; на человЪка пуль 20; куписвинца изъ экономiи, не много стоитъ. Мы стрЪляемъ цЪльно: у насъ пропадаетътридцатая пуля; а по полевой и полковой артиллерiи меньше десятаго заряда.Фитиль на картечь; бросся на картечь: летитъ сверхъ головы; пушки твои, людитвои: вали на мЪстЪ, гони, коли, остальныхъ давай пощаду; грЪхъ напрасноубивать: они такiежь люди» (там же, 118).

НоА. В. Суворов здесь находит место и сердечным словам, подкрепляющим не толькобоевой, но и человеческий дух воина. Поэтому метафорический образ матери,обращение к Богу, возникающие на страницах этого «Разговора», символичны и какбы позволяют переключить внимание солдата с картины военных действий в другуюсреду. Он пишет: «Умирай за домъ Богородицы, за матушку, за пресвЪтлЪйшiй домъ.Церковь Бога молитъ; молитъ; кто остался живъ. Тому честь и слава!» (там же,118).

Всвоем обращении к солдатам А. В. Суворов не упускает из виду и бытовых проблем,и возможных столкновений действующей армии с местным населением, даваянаставления и по этому поводу, выраженные снова в повелительной интонации, подкрепленнойглагольными формами 2 лица ед. числа, например, как в следующем фрагменте:«Обывателя не обижай: онъ насъ поитъ и кормитъ. Солдатъ не разбойникъ: возьмилагерь, возьми городъ, святая добычь! все ваше. Въ ИзмаилЪ, кромЪ инаго, дЪлилизолото и серебро пригоршнями; такъ и во многихъ мЪстахъ. Безъ приказа отнюдь неходи на добычь» (там же, 118).

Школавоинского мастерства в «Вахт-параде» не имеет отвлеченно-ученого характера, анацелена на боевые задачи. Потому автор отдает предпочтение конкретным указаниям,позволяющим с наименьшими тратами решать военные задачи. В этом смысле слингвистической точки зрения интересно изложение «баталий», представленное А.В. Суворовым, где раскрываются иные грани словесного мастерствагенералиссимуса. Обратимся далее к анализу этой части его произведения.

Преждевсего обращает на себя внимание манера объяснения А. В. Суворовым сутибатального искусства, отдельные сравнительные характеристики, эмоциональностьречи, обращенной в сторону своих недругов. Вот как он описывает «Баталиюполевую»:  баталiя полевая.

Триатаки: въ крыло, которое слабЪе; крЪпкое крыло закрыто лЪсомъ — это не мудрено:солдатъ проберется; болотомъ тяжелЪе — рЪку безъ моста не перебЪжитъ, шанцывсякiе перескочитъ. Атака въ средину не выгодна: развЪ конница хорошо рубитьбудетъ, инако сами сожмутъ. Атака въ тылъ очень хороша, только для небольшагокорпуса, а армiею заходить тяжело. Баталiя въ полЪ: линiею противъ регулярныхъ;кареями противъ бусурманъ; колоннъ нЪтъ; а можетъ случиться и противу Турковъ,что пятисотному карею надлежать будетъ прорвать пяти или семи тысячную толпу съпомощiю фланговыхъ кареевъ; на тотъ случай бросится онъ колонною; но въ томъ досего нужды не бывало. Есть безбожные, вЪтреные, сумасбродные Французишки: онивоюютъ на НЪмцовъ и иныхъ колоннами. Естьли бы намъ случилось противъ ихъ, тонадобно намъ ихъ бить колоннами же. (Суворов, В-П, 119).

Вэтом фрагменте в нескольких строках дана стратегия полевого военного искусства.Для А. В. Суворова характерно рассмотрение одного явления с разных сторон,привлечение многих свидетельств для нахождения оптимального выхода. Ониспользует и военную «деловую» терминологию: кареями протв бусурман; попятисотному карею; съ помощiю фланговыхъ кареевъ. «Карея» (франц. carré)означало «построение пехоты четырехугольником для отражения атаки(преимущественно для борьбы с кавалерией» [См.: (Суворов, Походы, 464)]. Даннаялексема встречается и в других вариантах: каре, карей, отмечавшихся, вчастности В. И. Далем в таком значении: «Строй войска квадратом и фронтом илилицом на все четыре стороны. Колонна сплошная, а карей в средине пустой, истрой пехоты в три шеренги. Карейный, к карею относящийся. Кареить войско,строит в карей» [2, 227]. Эмоциональность слогу придается за счет употребленияразговорных эпитетов, например: …безбожные, вЪтреные, сумасбродные Французишки…

А.В. Суворов — мастер построения военной тактики и ее преподнесения солдатам.Здесь важно то, каким словесным орнаментом будет окрашена фраза, каким способомона построена и какой выражает смысл. Для него важно максимально четко и емкоиспользовать возможности делового языка военачальника. Поэтому небольшиепредложения соединены в единое целое почти как в стихотворной скороговорке,которую и «выдумывал» сам генералиссимус. Вместе с тем во всех его наказахнигде не теряется логика движения мысли, выливающейся в оригинальный словесныйпоток, отличающий характерный «суворовский» стиль письма. В данном случаепоказательна «Баталия на окопы на основании полевой»:  баталiя на окопы на основанiиполевой.

Ровъне глубокъ, валъ не высокъ; бросся въ ровъ, скочи чрезъ валъ: ударь въ штыки,коли, гони, бери въ полонъ! Помни отрЪзывать тутъ подручныя конницы. Въ ПрагЪотрЪзала пЪхота, да тутъ были тройные и большiе окопы и цЪлая крЪпость: для тогоатаковали колоннами (Суворов, В-П, 120).

Вней прослеживается и отточенность словесной инструментовки А. В. Суворова, ичеканность его слога, использующего, несомненно, приемы построения поэтическихпроизведений (Ровъ не глубокъ, валъ не высокъ; бросся въ ровъ, скочи чрезъвалъ…). Эти рифмованные черты, прослеживающиеся и в других трактатах,заимствованы не случайно: звуки «стихийной» поэзии всегда понятны народу. Онилегко запоминаются и повторяются, а значит, и будут воспроизводиться напрактике. Именно эту задачу и ставил перед собой он в подобных «деловыхштудиях».

И,наконец, последняя часть — «штурм» — завершает суворовскую триаду более емким,стремительным наказом. Интонация восклицания, сопровождающая его реплики,выражает не только эмоционально-экспрессивный ряд, но и придает в целомстилистически нейтральным лексемам (колонны! стрелки!) высокий «энергетический»заряд. Вот как это изображается в контексте:  третье штурмъ.

Ломичрезъ засЪки, бросай плЪтни чрезъ волчьи ямы, быстро бЪги, прыгай чрезъполисады, бросай фашины, спускайся въ ровъ, ставь лЪстницы. СтрЪлки, очищайколонны! стрЪлки! по головамъ колонны! лети чрезъ стЪну на валъ, окалывай навалу, вытягивай линiю, ставь караулъ къ пороховымъ погребамъ: отворяй воротыконницЪ. — Непрiятель бЪжитъ въ городъ: его пушки обороти по немъ стрЪляйсильно въ улицы: бомбандируй живо; не досужно за нимъ ходить. Приказъ:спускайся въ городъ, рЪжъ непрiятеля на ули||цахъ; конница руби; въ домы неходи; бЪй на площадяхъ; штурмуй, гдЪ непрiятель засЪлъ; занимай площадь, ставьгобвахтъ; разставляй въ мигъ пикеты къ воротамъ, погребамъ, магазинамъ.Непрiятель сдался: пощади; — стЪна занята: — на добычь (Суворов, В-П, 120–121).

Здесьречевой поток автора сжимается до отдельных небольших синтагм. Как правило, этоповелительные глагольные конструкции с управлением типа: ставь караулъ;бомбандируй живо; спускайся въ городъ и т. п. В синтаксической логике автора,приближенной к реальной манере говорения, присутствуют отрывочные реплики,содержащие только семантическое ядро фразы (одно–два слова) и потому ненуждающиеся в «обрастании» дополнительными или определительными деталями.Такова, например, заключительная часть: «Непрiятель сдался: пощади; — стЪназанята: — на добычь».

Теже, уже отмечавшиеся нами, свойства стилевого и языкового оформления «деловойпрозы» А. В. Суворова мы наблюдаем в заключительных фрагментах «Вахт-парада»,исполненных, как мы полагаем, даже с большей риторической силой и степеньюсловесного воздействия на слушателя, чем предыдущие части этого произведения.Его окончание построено с мастерством языкового гравера, тонко чувствующегооттенки речи живого собеседника и использующего весь известный ему словесныйинструмент для создания единого «облика темы». Военное искусство для А. В.Суворова — в той же мере, что и языковое: первое служит двигателем второго,которое оформляет, подкрепляет и утверждает в памяти мысли народногогенералиссимуса. Такая «игра в просторечие» не была для него чем-тоискусственным, ложным — это одно из надежных средств ведения боя, где каждому(и образованному, и неграмотному человеку) должна быть понятна тактикаруководителя. И такой языковой мостик для А. В. Суворова — скорее система егообраза мыслей, чем исключение.

Обратимсяк завершающим фрагментам «Вахт-парада» и прежде всего рассмотрим излагаемыеавтором «Три воинских искусства», символизирующие вершину мастерства воина иего ориентир, которому необходимо следовать. Приведем эту часть полностью:

тривоинскiя искусства:

ПервоеглазомЪръ, какъ въ лагерЪ стать, какъ маршировать, гдЪ атаковать, гнать и бить.Второе быстрота. Походъ полевой артиллерiи, отъ полуверсты до версты въ переди,чтобъ спускамъ подъемнымъ не мЪшала. Колонна ближится; оная опять выиграетъсвое мЪсто подъ гору; на равнинЪ на рысяхъ: маршъ — по рядамъ или по четыре;для тЪсной дороги и улицы, для узкаго мЪста, для водяныхъ и болотныхъ мЪстъ потропинкамъ; и только когда атаковать непрiятеля, то взводами, чтобъ хвостъсократить; по рядамъ, по четыре у взводовъ, двойные интервалы на шагъ; не останавливайся,гуляй, играй, пой пЪсни, бЪй барабанъ. || Десятокъ (верстъ) отломалъ: первойвзводъ; снимай вещи, ложись, за нимъ второй взводъ: и такъ взводъ за взводомъ;первые заднихъ не жди. — Линiя въ колоннЪ на маршЪ растянется: когда по четыре,то въ двое того, какъ стояла! На шагу идетъ на двухъ, стояла на одной верстЪ;растянется на двЪ версты; стояла на двухъ верстахъ, растянется на четырехъ: тодосталось бы первымъ взводамъ ждать послЪднихъ полчаса по пустому. На первомъдесяткЪ отдыху часъ; первой взводъ вспрыгнулъ, надЪлъ вещи, бЪжитъ впередъдесять, пятнадцать шаговъ; а на маршЪ прошедъ узкое мЪсто на гору отъпятнадцати до двадцати шаговъ. Такъ взводъ за взводомъ, чтобъ заднiе между тЪмъотдыхали. Второй десятокъ, отбой: отдыхъ часъ и больше. Когда третiй переходъмалъ, то оба по поламъ идти. Отдыхъ, три четверти часа, полчаса и четвертьчаса, чтобъ рабя||тамъ поспЪть скорЪе къ кашамъ; это для пЪхоты. — Кавалерiясвоимъ маршемъ въ передъ, съ коней долой, отдыхаетъ мало, и переходитъ свышедесятка, чтобъ дать конямъ въ лагерЪ выстояться. Кашеварныя повозки впереди съполаточными ящиками. Братцы пришли, къ кашЪ поспЪли. Артельной староста: къкашамъ! На завтракЪ отдыхъ 4 часа; тожъ самое къ ночлегу отдыхъ 6 часовъ и довосьми, какова дорога; а сближаясь къ непрiятелю, котлы съ припасомъ сноровленыкъ полаточнымъ ящикамъ; дрова запасныя на оныхъ же.

Посей быстротЪ и люди не устали: неприятель насъ не обсчитаетъ за сто верстъ, акогда издалека за двЪсти, триста и больше; || мы на него какъ снЪгъ на голову;закружится у него голова: атакуй съ чемъ пришелъ, чЪмъ Богъ послалъ. Конницаначинай, руби, коли, гони, отрЪзывай и не уступай. (Суворов, В-П, 121–124)

Вданном фрагменте с прилежностью полкового командира А. В. Суворов ясно говорито специфике воинского искусства. В его языке отмечаются элементы, типичные длятакой формы обращения к солдатам и, будучи введенными в «деловой» контекст,контрастируют со строгим, почти чеканным полотном всего произведения и придаютему истинно суворовский колорит. Такой языковой контраст слышится, например,когда автор говорит следующее: «Десятокъ (верстъ) отломалъ…»; «Отдыхъ, тричетверти часа, полчаса и четверть часа, чтобъ рабятамъ поспЪть скорЪе къкашамъ; это для пЪхоты!». Употребление просторечных, стилистически сниженныхформ и бытовых понятий способствуют изменению тональности текста: от«военизированной» линейности, четких, кратких синтагм до спокойного ритма истиля, приближающегося к повествовательному описанию. Ср. далее там же:«Кавалерiя своимъ маршемъ въ передъ, съ коней долой, отдыхаетъ мало, ипереходитъ свыше десятка, чтобъ дать конямъ въ лагерЪ выстояться. Кашеварныяповозки впереди съ полаточными ящиками. Братцы пришли, къ кашЪ поспЪли.Артельной староста: къ кашамъ!». Это свойство «деловой прозы» А. В. Суворовахарактеризует автора не только как большого знатока военных действий, но и какчуткого, внимательного человека, способного в том числе и словом вызватьсимпатию окружения и поднять боевой дух. В таком контексте возможноиспользование сравнений, поговорок, т. е. отхождение от концентрированного ядравоенной семантики текста. Показателен заключительный эпизод этой части, где А.В. Суворов говорит: «По сей быстротЪ и люди не устали: неприятель насъ необсчитаетъ за сто верстъ, а когда издалека за двЪсти, триста и больше; мы нанего какъ снЪгъ на голову; закружится у него голова: атакуй съ чемъ пришелъ,чЪмъ Богъ послалъ. Конница начинай, руби, коли, гони, отрЪзывай и не уступай».В нем выделяется целый ряд колоритных языковых элементов, вводимых автором ипозволяющих соединить «деловое» качество текста с эпизодами реальной, живойречи (см. подчеркнутые фрагменты).

Заключительнаячасть «Вахт-парада» содержит то языковое и стилевое ядро, которое притягивает ксебе частицы филологических, текстовых компонентов, сгруппированных А. В.Суворовым с точностью социо- и психолингвиста. Здесь еще более усиливаетсяповелительная интонация. Фразы, даже те, которые не содержат материальновыраженного волеизъявления автора, концептуальны, конкретны и предельно ясны: ВъпальбЪ много людей гибнетъ; Обыкновенно конница врубается прежде, пЪхота за нейбЪжитъ; только вездЪ строй (Суворов, В–П, 125 и далее).

Вэтой части значительно больше компонентов текста, созданных под влиянием нетолько военного, но и писательского мастерства генералиссимуса. Это преждевсего колоритные пословицы и поговорки, а также близкие к ним по семантике иформальному строению синтагмы с емким пословичным значением, например: «Ноганогу подкрЪпляетъ, рука руку усиляетъ»; Въ двухъ ширенгахъ сила, въ трехъполторы силы: передняя рветъ, вторая валитъ, третья довершаетъ»; «Кто небережетъ людей — офицеру арестъ, унтеръ-офицеру палочки, да и самому палочки,кто себя не бережетъ» (там же, 125 и далее). А. В. Суворов выделяет целыйабзац, который состоит почти только из одной фразеологической метафорикирусских пословиц, тем самым он отдает предпочтение народным языковым средствами считает возможным их активно использовать в военно-деловой словесности:«Ученье свЪтъ, не ученье тьма. ДЪло мастера боится; и крестьянинъ когда неумЪетъ сохою владЪть, такъ хлЪбъ не родится. За ученаго трехъ неученыхъ даютъ;намъ мало трехъ, давай намъ шесть; мало шести, давай намъ десять на одного:всЪхъ побьемъ, повалимъ, въ полонъ возьмемъ» (Суворов, В–П, 127).

Ноэто не единственные отступления от строгих правил нормативного государственногослога, для которого не свойственна такая богатая палитрахудожественно-изобразительных средств. А. В. Суворов как новатор языка ищет инаходит свои приемы «делового» строительства текста, по особому чувствуетгармонию родной речи и не злоупотребляет в таких отрывках иностраннойтерминологией (которую он отлично знал и применял в других случаях). Такаясоразмерность неоднородных элементов в его «деловой прозе», их удачноепереплетение и грамотное манипулирование ими во многом создают языковойпрецедент экспериментального делового текста, в котором взаимодействуют ведином экспрессивно-семантическом направлении единицы одного словесногополотна. При этом оно не распадается на части, а являет собой пример созданияоригинального «делового» произведения. Его смысловая составляющая «заряжена»энергетикой языковых эмоций и умелым применением разных словесных приемов: итех, что свойственны деловому слогу, и используемых в художественной литературе,и народных, фольклорных элементов. Последние как раз наиболее ярко выражены в«Натиске».

Мыотмечаем элементы бытовой, разговорной стихии не только, когда автор включает вконтекст слова соответствующей тематической группы. Часто А. В. Суворовподкрепляет их очевидными языковыми средствами. Так, мы констатируем, что вцелях психологического воздействия на военных он стилизует свою речь, придаетей естественный облик бытового разговора «по душам», почти беседует ссолдатами. Для этого используются уменьшительно-ласкательные суффиксы -иц-,-ешк-, -ушк-, придающие военно-деловому стилю специального сочинениягенералиссимуса признаки народного произведения. Сказанное можнопроиллюстрировать следующими примерами: «Бойся богадЪльни; НЪмецкiя лекарствицаиздалека тухлыя, сплошъ безсильны и вредны. Руской солдатъ къ нимъ не привыкъ:у васъ есть въ артеляхъ корешки, травушки, муравушки. — Солдатъ дорогъ! берегиздоровье; чисти желудокъ, когда засорился; голодъ лучшее лекарство. Кто небережетъ людей — офицеру арестъ, унтеръ-офицеру палочки, да и самому палочки,кто себя не бережетъ. Жидокъ желудокъ, Ъсть хочется: то по закатЪ солнушка немного пустой каши съ хлЪбцомъ; а въ крЪпкомъ желудкЪ буквица въ теплой водЪ,или корень коневой щавель» (Суворов, В–П, 125). Выделенные лексемысвидетельствуют об активном использовании психолингвистических возможностейязыка для нужной автору мотивировки. Здесь же А. В. Суворов снова выступаетзаботливым отцом-командиром, знатоком полевой медицины, когда советует:«Помните, господа, полевой лечебникъ штаб-лекаря БЪлопольскаго: въ горячкЪничего не Ъшъ, хоть до двенадцати дней, а пей солдатской квасъ, то и лекарство;а въ лихорадкЪ на пей, ни Ъшь. Штрафъ, за что себя не берегъ; лишъ бы Богъ далъздоровье. Въ богадЪльнЪ**, первой день мягкая ||постеля, во второй день офицерская похлебка, въ третiй день въ ней, братецъ,домовище, къ себЪ и тащитъ. — Одинъ умираетъ, десятки товарищей хлебаютъ егосмертный дыхъ. Въ лагерЪ больные[,] слабые, хворые въ шалашахъ, не въ деревняхъ,воздухъ чище, хоть и безъ лазарета. Не надобно жалЪть лекарства, когда естьхуторъ; сверхъ того и прочiя выгоды безъ прихотей. Да все это не важно: тыумЪешь себя беречь: гдЪ умираетъ отъ ста одинъ человЪкъ; у насъ и отъ пяти сотъвъ мЪсяцъ меньше умретъ. Здоровому: питье. Воздухъ, Ъда; больному тожь воздухъ,питье, Ъда» (там же, 125–126). И в этом фрагменте на первый план выступаетживая разговорная стихия, заменяющая собой сухой деловой слог с его приказнойинтонацией обиходной речью: …въ третiй день въ ней, братецъ, домовище, къ себЪи тащитъ. — Одинъ умираетъ, десятки товарищей хлебаютъ его смертный дыхъ. Аналичие бытовой лексики (коневой щавель, солдацкой квас, постеля, похлебка,домовище) создает эффект «народного слога», солдацкой речи.

Втакой же возвышенно-патетической манере, с использованием языковых средствдревнерусского народного творчества, А. В. Суворов обращается к своим воинам:«Богатыри! непрiятель отъ васъ дрожитъ; но есть непрiятель больше богадЪльни:проклятая немогъ-знайка, намЪка, загадка, лживка, лукавка, краснословка,краткотовка, двуличка, вЪжливка. Отъ немогъ-знайки было много бЪды; хличка, чтобезтолково и выговаривать: хрой, прихахъ, афохъ вой хихъ — и проч. — Стыдносказать. Солдату надле||житъ быть здорову, храбру, тверду, рЪшиму, правдиву,благочестиву. Молись Богу; отъ Него побЪда. Сюда богатыри! Богъ насъ водитъ:Онъ намъ Генералъ! — За немогъ-знайку офицеру арестъ, штабъ-офицеру отъстаршаго штабъ-офицера квартерной арестъ» (там же, 126–127). При анализеданного фрагмента нами отмечается еще одна особенность «языковой личности»гениального военачальника. Он выступает здесь создателем новых слов,имитирующих настоящие, по смыслу которых можно догадаться о том, что имеет ввиду их «изобретатель»:

немогъ-знайка,

намЪка,

загадка,

лживка,

лукавка,

краснословка,

краткотовка,

двуличка,

вЪжливка,

хличка.

Этисловообразовательные инновации А. В. Суворова не встречаются более нигде вделопроизводной практике и представляют собой очень редкое явление в нашейофициальной «государственной словесности»: вводить в текст «непонятные»,ненормативные лексические единицы, слова, отсутствующие в словарях и неподтвержденные книжной практикой. Такой лингвистический «эпатаж» А. В. Суворова— то же осознанный художественно-языковой прием. В создании этой атмосферыэксперимента со словом и текстом он обладал, кроме языкового мастерства, еще иглубокими знаниями менталитета окружающих его людей, воздействуя тем самым и наих «рече-поведенческие тактики». Лингвистический анализ указанных выше лексемпоказывает, что только одна из них (загадка) фиксируется словарямилитературного языка. Остальные являются искусственными авторскимиобразованиями. Их словообразовательная структура говорит о том, что главнаяморфема (корень) высвечивается автором с нетипичными для нее формантами,реально существующими в языке и более того, суффиксы -к-, -овк-, -ивк- — этопродуктивные форманты. Следовательно, с их помощью, даже создавая новое слово,его смысл будет легко распознаваем. Семантическое и в целом словесноепреобразование лексической единицы достигается А. В. Суворовым и другимиспособами. Так, первый неологизм (немогъ-знайка) представляет собой соединениеотрицательной частицы не- с глаголом прошедшего времени могъ и существительнымзнайка. Таким образом, три реально существующих в языке элемента сплетаются водин и образуют новое слово. А его семантика складывается из значенийсоставляющих этот «сплав» формантов. Способ образования второй инновации А. В.Суворова (намЪка) также интересен. В этом случае изменяется флексия слова исоответственно его родовые признаки: мужской род – женский род. Кстати, всеавторские неологизмы приобрели форму женского рода с окончанием -а. Этообъясняется, очевидно, звучностью таких образований, удобством их воспроизведенияи восприятия на слух. Такой стилистический прием, впервый используемый вделовом тексте, нетрадиционен и тем исключительно ценен как опытиндивидуального речетворчества, позволяющего так смело экспериментировать сединицами языка. Наконец, А. В. Суворов пользуется и словосложением длясоздания новой лексемы (краснословка).

Употреблениеданных слов сопровождается введением в текст еще более непонятных и заменяющихрусские соответствия выражений: «Отъ немогъ-знайки было много бЪды; хличка, чтобезтолково и выговаривать: хрой, прихахъ, афохъ вой хихъ — и проч. — Стыдносказать». Фиксация таких ненормативных единиц на письме и более того — впечатном военном труде — заслуга А. В. Суворова. Такая «игра слов», на первыйвзгляд, — просто набор междометных образований. Но в нем сконцентрированаскрытая ирония автора. Этим в завуалированной словесной форме он хотел выразитьэнергетическую силу речи. С помощью таких «несанкционированных» вкраплений вделовой текст и достигается психолингвистический эффект, к которому стремился,очевидно, А. В. Суворов.

Вэтих и других фрагментах фиксируются и иные специфические языковые элементы,характеризующие словесное мастерство генералиссимуса. Почти все они выделяютсяиз сложившейся системы официального делопроизводства своей экспрессией,просторечно-разговорной стихией, лексическими инновациями, т. е. являются посути недопустимыми в такого рода документах. А. В. Суворов выступает и здеськак новатор стилистического и языкового смешения, смелый экспериментатор иинициатор нестандартного подхода к решению текстовых задач. Его излюбленноеобращение к солдатам и офицерам (братцы, богатыри) содержит отголосок былиннойславы русского воинства, единения и содружества. Происходит смена традиционногоделового монолога живым разговором и уподобление последнего народной речи. Так,он с особенной силой не раз восклицает: «Богатыри! непрiятель отъ васъдрожитъ…» (там же, 126); «Сюда богатыри! Богъ насъ водитъ: Онъ намъ Генералъ!»(Там же, 127);

«Вотъ,братцы, воинское обученiе. Господа офицеры! какой восторгъ!

Къпаролю! Съ фланговъ часовые въ передъ; ступай, на караулъ. ||

ПоотдачЪ Генералитету или инымъ пароля, лозунга и сигнала, похвала, или всЪмъхула вахт-параду, и громогласно: Субординацiя, послушанiе, дисциплина,обученье, орденъ воинскiй, порядокъ, воинская чистота, опрятность, здоровье,бодрость, смЪлость, храбрость, экзерцицiя. — ПобЪда! — слава!» (Там же,127–128).

Этизаключительные слова «Вахт-парада» — вершина ораторского мастерства А. В.Суворова, хорошо знавшего ценность слова как коммуникативного символа,способного воздействовать на речевое восприятие, оставаться в памяти людей.

Своеобразнаяода военному мастерству, как мы видим, во многом выразила и «языковую личность»ее автора, где за привычным обликом генералиссимуса скрываются многиеиндивидуальные черты характера, проявляющиеся в том числе и сквозь призмусловесного орнамента речи. Этот ораторский дар (даже будучи закрепленным втаком письменном варианте) поражает своей исключительной языковой и в целомсемантико-стилистической энергетикой, которую А. В. Суворов вкладываетбуквально в каждое слово. Именно оно и стало для него своеобразным ориентиромисторических свершений и носителем той победоносной риторики, которыесопровождали его всю жизнь.

Можно,наверное, с долей очевидной достоверности говорить здесь и об А. В. Суворове —психолингвисте, сумевшем так искусно овладеть мастерством словесной патетики.Он создал свой особый тип социально ориентированного делового текста,ориентируясь при этом на человеческий фактор и воздействуя всей гаммой внутри-и внеязыковых средств.

Итак,три «воинских искусства», по А. В. Суворову, — это быстрота, глазомер и натиск.В них-то и заключалась основа его «науки побеждать». В какой-то мере этими жесловами можно оценивать и словесную манеру генералиссимуса выражать свои мыслии облекать их в форму, близкую к выведенной им триаде. Он одинаково хорошовладел четкостью, лаконизмом слога, способностью быстро переключать егоинтонацию и менять общий фон построения письма, с другой стороны, автор этогосочинения имел недюжинный языковой глазомер, охватывавший и частное (детали), иобщее. А. В. Суворов-писатель также обладал и характерной манерой языковогонатиска. Подобно боевому стратегу, он и в военном труде использовал те же повелительныеформы и интонации, что и на практике, и старался обеспечить преобладание однихмотивов, одной (военно-деловой) стилистики над другими. В то же время «натиск»генералиссимуса проявился и в причудливом изобретении новых слов и придании имполновесного смысла. Этим во многом интересен А. В. Суворов как автор военныхтрактатов, но не только.

Особоезначение он придавал употреблению военной и иной специальной терминологии(субординация, экзерциция и др.)[iv] в деловом тексте,используя ее всякий раз к месту и вводя на правах естественного компонентастилистики своей прозы.

Такиеиностранные элементы — органическая часть всех произведений А. В. Суворова, ноон не стремился к их преобладанию над другими (мы это проследили в анализевторой части «Вахт-парада», где идет «Разговор с солдатами их языком») и в рядеслучаев умело использовал подобные заимствования как изобразительноесредство(см. эпистолярное наследие А. В. Суворова), хорошо понимая смыслсказанной им фразы.

Изтиповых документов, вышедших из-под пера А. В. Суворова, особое место занимаютмногочисленные «приказы» и «инструкции» — образец казенного военно-деловогослога. Они предельно кратки, практичны. По своему стилистическому орнаментутакие тексты более нейтральны, чем воззвания или научные трактаты, так как онине предназначались для публичного освещения и содержали конкретныерекомендации. См., например, приказы А. В. Суворова по обучению австрийскойармии 1799 г.:

«ОбучатьсяпЪхотЪ на пЪхоту, кавалерiи на пЪхоту, пЪхотЪ на кавалерiю. ПЪхота, стоя намЪстЪ, стрЪляетъ по наступающей пЪхотЪ съ 60 шаговъ, а на 30 сама бросается въштыки. Въ атакЪ дЪйствовать холоднымъ оружiемъ. Употреблять всегда шагъ военныйвъ аршинъ, въ захожденiи полтора аршина[v], сблизившисьсъ непрiятельскою пЪхотою на 80 саженъ — пробЪжать впередъ до 15 шаговъ, акавалерiи — карьеромъ на 30 саженъ — черезъ картечную черту || тяжелойартиллерiи, чтобъ летЪла картечь сверхъ головы; то же самое на 60 саженъпротивъ полковой артиллерiи. Черта вЪрнаго ружейнаго выстрела 60 шаговъ;разстоянiе это уже пробЪгутъ со штыками. На томъ же основанiи дЪйствуетъ икавалерiя» (Суворов, Приказы, 27–28).

Вподобных текстах нами отмечаются сочинительные конструкции, предложения с побудительнойинтонацией. Определенную семантико-стилистическую роль здесь играют команды кактипичный элемент военно-деловой прозы. Например, во втором пункте приказа А. В.Суворов пишет:

«Въстрою становиться по локтю. Повороты и деплоированiе въ обыкновенныхъ случаяхъдЪлать скорымъ шагомъ.

Движенiепроизводить въ колоннЪ по-взводно, справа или слЪва, шагь въ аршинъ, призахожденiи полтора.

Фронтъвыстраивать захожденiемъ по-взводно.

Готовьсякъ атакЪ! — тутъ пальба взводами не долго.

ПокомандЪ готовься! люди задней шеренги отскакиваютъ въ сторону вправо истановятся въ двЪ шеренги, а потомъ вскакиваютъ опять на прежнее мЪсто[vi]. ВсЪмъ этимъ заниматься не долго.

Посигналу марш! впередъ! линiи двигаются полнымъ шагомъ и живо. Ружье въ правуюруку! Штыки держать вкось безъ помощи ремня. — Какъ дойдетъ до рукопашнаго, —если на кавалерiю, — то колоть штыкомъ и лошадь и человЪка; если на пЪхоту, тоштыкъ держать ниже и ближе обЪими руками. На 80 саженъ картечный выстрЪлъ изъбольшихъ орудiй, || пЪхота пробЪжитъ впередъ до 15 шаговъ; то же самое — на 60саженяхъ, когда картечь изъ малыхъ пушекъ: непрiятельская картечь летитъ сверхьголовы.

Когдалинiя въ 60 шагахъ отъ непрiятеля — офицеры съ фланговъ выбЪгаюгъ впередъ: «ураФранцъ!» рядовые впередъ — и непрiятеля колять… Тутъ уже только кровь!..»(Суворов, Приказы, 28–29).

Носинтаксис приказных текстов А. В. Суворова может включать в свой состав иподчинительные конструкции когда,…то:

«Когданепрiятель бЪжитъ, то его провожаютъ ружейнымъ огнемъ. Онъ не стрЪляетъ, неприкладывается, не заряжаетъ. Много неудобствъ спасаться бЪгствомъ[vii].

Когдаже за нимъ штыки, то онъ еще рЪже стрЪляетъ; а потому не останавливаться, аускорять его бегство штыками» (там же, 30);

«КогдаобЪ противныя армiи находятся въ разстоянiи хорошаго пушечнаго выстрЪла, тоатакующiя линiи идутъ на противника» (там же, 31).

ФразыА. В. Суворова могут содержать выражения, приближающиеся по своему строению исмыслу к «метким и ходячим словам». Эта специфика структурной организациитекста великого полководца проявляется почти во всех его трудах. По-видимому,он как военный оратор даже официальные бумаги составлял, ориентируясь на«языковую личность», всегда видел перед собой конкретного человека, для которогои предназначались эти приказы. Ср.:

«Штыкомъможетъ одинъ человЪкъ заколоть троихъ, гдЪ четвертыхъ; а сотня пуль летитъ навоздухъ. Казаки должны всегда держатьсязакавалерiей; ихъ быстрота довершаетьпобЪду… и какъ только непрiятель сбить, то ни одинъ человЪкъ не спасется.

Быстротаи натискъ душа настоящей войны. БЪгущаго непрiятеля истребляетъ однопреслЪдованiе.

ПобЪдителюприлично великодушие. — БЪгущiй непрiятель охотно принимаетъ пардонъ. Смертьили плЪнъ — все одно[viii].

Пищаподдерживаетъ силы человЪка. — въ случаяхъ особенныхъ надобно довольствоватьсямалымъ. Кавалерiя сама снабжаеть себя фуражемъ» (там же, 29).

Мыуже отмечали богатый интонациями экспрессивный ряд в произведениях А. В.Суворова. Он может выражаться и отдельными словами-рефренами, контрастирующимис общим стилистическим фоном контекста, например:

«Казаковънадобно ставить вслЪдъ за пЪхотою, полкамиили сотнями, чтобы немедленнопреслЪдовать непрiятеля, лишь только начнетъ отступать. ||

Въбоевомъ порядкЪ казаки должны строиться, смотря по мЪстности, малыми иликрупными частями, или позади линiи, или по флангамъ. Какъ только непрiятельскаялинiя сбита, казаки по своей быстротЪ отлично преслЪдуютъ и въ особенностизабираютъ плЪнныхъ. Иногда должны они кричать непрiятелю: пардонъ! пардонъ!»(там же, 29–30).

Вприказах А. В. Суворова фиксируется большая палитра общих средств деловойписьменности, отмеченных и в других типах «государственной словесности», ноупотребленных по-военному лаконично с использованием соответствующих терминов ислов из речевого обихода служивого человека: конная артиллерия, в ранжире,картечный выстрел, картечь, неприятельский фронт, полковые орудия, пехота,ружейный огонь, плутонг, атакующая армия, кавалерия, маневр и мн. др. ФакультативноА. В. Суворов может включать в свой приказной текст и иноязычные элементы (безперевода и с авторской интерпретацией), например: vivatFranz!; Vinci! Эти идругие показатели военно-делового слога полководца, с одной стороны, сближалиего языковую манеру преподнесения словесных фигур с общей тенденцией эволюцииутилитарной письменности в XVIII в., а с другой — послужили ориентиром дляразвития жанров батальонной культуры, как устной, так и письменной. Указанныенами выше примеры естественно вросли в структуру всего текста, составляя такимобразом единое полотно, сотканное из разных, но следующих в одном направленииязыковых средств. Вот образец «Битвы между двумя армиями на штыках белыморужием»:

«Въкаждой изъ двухъ линiй, а частью и въ резервЪ должны быть значительныеинтервалы[ix]. ||

Коннаяартиллерiя стрЪляетъ, смЪло наступая, совершенно независимо оть направленiялинiи. Конная apтиллepiя скачетъ впередъ какъ сама хочетъ. — ВмЪсторазсыпанныхъ застрЪльщиковъ въ каждомъ капральствЪ имЪть по 4 хорошихъ стрЪлка.— Они стрЪляютъ въ ранжирЪ, (въ своемъ ряду и въ шеренгЪ); а могутъ такженЪсколько и выбЪгать впередъ. Только не терять напрасно пуль.

Подойдяна 80 сажень, т. е., къ чертЪ хорошаго картечнаго выстрела, — до того линiи шлискорымь шагомъ въ аршинъ и даже въ полтора, — бЪгутъ впередъ до 15 или 30саженъ отъ непрiятельскихъ пушекъ, чтобы картечь летЪла сверхъ головы; тожесамое начинать съ 60 саженъ или 180 шаговъ передъ полковыми орудiями: послЪднiе60 шаговъ отъ непрiятельскаго фронта, то есть разстоянiе вЪрнаго ружейнаговыстрела пробЪгаютъ со штыками[x], — колютъ, кричатъ:vivat Franz! — а оберъ и унтеръ-офицеры: коли! коли!

Армiя,стоящая на мЪстЪ, открываетъ дЪйствiе пушками. — Ружейный огонь плутонгаминачинается съ 60 или 80 шаговъ, а когда противникъ подойдетъ на 30 шаговъ, тостоящая армiя сама двигается впередъ и встрЪчаетъ атакующую армiю штыками.Штыки держать плоско, правою рукою, а колоть съ помощью лЪвой. — При случаЪ немЪшаетъ и прикладомъ въ грудь или по головЪ. ||

Въэтомъ и весь секретъ: пЪхота проходить сквозь пЪхоту и кавалерiю; кавалерiя —сквозь пЪхоту и кавалерiю; а какъ только всЪ прошли насквозь, — строятся линiиопять на прежнемъ разстоянiи, гдЪ и командовать: стой! — Задняя линiя проходитъсквозь переднюю, и налЪво кругомъ — Кавалерiя по четыре налЪво кругомъ. — Тутъуже станутъ на заднюю шеренгу.

Тотъже самый маневръ повторяется снова[xi]. Армiя, котораяпрежде была атакующею, теперь уже стоитъ на мЪстЪ; а стоявшая прежде — теперьатакуетъ — и тоже самое наблюдаетъ. — Vinci![xii]

Нехудо сказать солдатамъ какую-нибудь сильную рЪчь, и затЪмъ — по домамъ»(Суворов, Приказы, 30–32).

Следуетотметить — и это очень показательная черта, — что А. В. Суворов рекомендуетвоеначальникам «сказать солдатамъ какую-нибудь сильную рЪчь» (курсив наш. — О.Н.). Таким образом, он как бы перемещает свой опыт словесного общения и нашуотечественную традицию экспрессивной риторики в другую, иностранную среду, расширяясоциокультурные рамки перцептивного воздействия живого говорения. Этаоткрытость «языковой личности» А. В. Суворова и незамкнутость его«лингвистической» стратегии во многом способствовали созданию новых элементов вструктуре официальной письменности.

ПриказыА. В. Суворова — не есть только деловые клише, тексты, репродуцируемые вдальнейшем, это — особые произведения, обладающие авторским слогом,построением, ритмикой. Для создания таких текстов он использовал значительнобольшее количество языковых средств, чем применялось ранее в официальнойписьменности. Даже в приказах австрийской армии А. В. Суворов позволяет себеприменять и просторечные элементы, и фразеологические выражения, и другиеэкспрессивные детали, отличающие военно-деловой контекст автора от подобныхприказов других лиц. Например, он пишет:

«Планъоперацiонный: въ главную квартиру, въ корпусъ, въ колонну. Ясное распредЪленiеполковъ. ВездЪ расчетъ времени. Въ перепискЪ между начальниками войскъ слЪдуетъизлагать настоящее дЪло ясно и кратко, въ видЪ записокъ, безъ большихъ титуловъ(здесь и далее курсив наш. — О. Н.); будущiя же предпрiятiя опредЪлять впередъна сутки или на двое.

Недовольно, чтобъ одни главные начальники были извЪщены о планЪ дЪйствiя.Необходимо и младшимъ начальникамъ постоянно имЪть его въ мысляхъ, чтобы вестивойска согласно съ нимъ. Мало того: даже батальонные, эска||дронные, ротныекомандиры должны знать его; по той же причинЪ, даже унтеръ-офицеры и рядовые.Каждый воинъ долженъ понимать свой маневръ. Тайна есть только предлогъ большевредный, чЪмъ полезный. Болтунъ и безъ того будетъ наказанъ.

ВмЪстЪсъ планомъ долженъ быть приложенъ небольшой чертежъ, на которомъ нЪтъ нуждыназначать множество деревушекъ, а только главныя и ближайшiя мЪста, въ тоймЪрЪ, сколько можетъ быть нужно для простаго воина; при томъ нужно датьнЪкоторое понятiе о возвышенiяхъ (горахъ)» (Суворов, Приказы, 32–33).

Издругих жанров военно-деловой прозы А. В. Суворов применял также инструкции изаписки. Первые излагали порядок действия, содержали точные рекомендации,команды, подробную роспись событий, некоторые бытовые детали. Полководецизлагал все очень доступным слогом, без использования сложных синтаксическихконструкций. Каждый раз он выделял отдельным абзацем смысловую часть. Так в«Инструкции» он говорит:

«Итальянскаяармiя обязана большею частью побЪдъ своихъ быстрому наступленiю и сомкнутымъатакамъ въ штыки; а потому всЪ господа генералы должны на каждой дневкЪупражнять ввЪренныя имъ войска въ дЪйствiяхъ этого рода.

Въотдаленiи отъ непрiятеля въ походЪ идти рядами, потому что для нижнихъ чиновъэто легче и удобнЪе. На каждую нЪмецкую милю (7 верстъ) часъ отдыху, а есливесь переходъ мили 3½ и до 5, то подъемъ въ 2 часа утра, вьючныя лошадисъ котлами и мясомъ посылаются впередъ, чтобы люди могли получить пищу,необходимую для поддержанiя ихъ силъ.

Въразстоянiи около часа отъ непрiятеля выстраиваются взводы, а лишь толькоподойдутъ подъ пушечный выстрЪлъ, берутъ ружья подъ || прикладъ и идутъ въногу, потому что это единственное средство наступать скоро.

Въ1000 шагахъ отъ непрiятеля всегда строиться въ двЪ линiи, а потомъ съ музыкой иобыкновеннымъ шагомъ подойти на 300 шаговъ отъ противника; артиллерiя всегдастановится такъ, чтобы не мешать движенiю другихъ войскъ и дЪятельнопроизводить пальбу» (Суворов, Приказы, 33–34).

Вподобном тексте отмечаются односложные предложения-команды, имеющие, как и вдругих случаях, восклицательную интонацию. В таких образцах прямой речи А. В.Суворов использует традиционные русские и общеупотребительные слова, понятныевсем сословиям. Они сопровождаются краткими комментариями:

«Въ300 шагахъ команда: стой! равняйсь! пальба взводами! заряжай! взводъ готовсь!Кладсь — пли!

ЗатЪмъбить отбой, а когда люди совершенно приготовятся, то командовать:

Слушай!атака всЪмъ фронтомъ! ружья на перевЪсъ!

Войскаберутъ ружья на перевЪсъ, и крЪпко держатъ ихъ въ правой рукЪ.

Маршъ!

Войскатрогаются нЪсколько усиленнымъ шагомъ, съ музыкой, съ распущенными знаменами, икогда подойдутъ на 200 шаговъ, то командовать:

Маршъ-маршъ!

Войскаудваиваютъ шагъ; въ разстоянiи 100 шаговъ опять командовать:

Маршъ-маршъ!

Поэтой командЪ люди хватаютъ ружья лЪвою рукою и бЪгомъ бросаются на непрiятелясъ крикомь ypa![xiii]» (там же, 34).

Вписьмах к высочайшим персонам А. В. Суворов мог применять соответствующуюпридворному деловому этикету словесную форму послания, где наличествуют лексемыв превосходной степени всепресвЪтлЪйшiй, державнЪйшiй, священнЪйшiй,всеподданнЪйшiй, а речевая орнаментика текста включает и изысканность«приказного» подхода к построению синтагмы и употребление слов с библейскойсемантикой (Бог, Спаситель, Божiй рабъ, богомолецъ). Таково, например, письмо(«прозьба») А. В. Суворова об увольнении в Нилову пустынь (конец 1790-х гг.),обращенная к императору Павлу I:

«ВсепресвЪтлЪйшiйДержавнЪйшiй,

ВеликiйМонархъ!

ВашегоИмператорскаго Величества всеподданнЪйше прошу позволить мнЪ отбыть въ НиловуНовгородскую пустынь, гдЪ я намЪренъ окончить мои краткiе дни въ службЪ Богу. Спасительнашъ одинъ безгрЪшенъ. Неумышленности моей прости, милосердый Государь.Повергаю себя къ священнЪйшимъ стопамъ Вашего Императорскаго Величества.

ВсеподданнЪйшiйбогомолецъ,

Божiйрабъ, Графъ Александръ Суворовъ-Рымникскiй» (Суворов, В-П, 80).

Какмы уже отмечали, официальная переписка А. В. Суворова носит подчеркнуто деловойхарактер. В создании такого текста автор использовал многие формально-языковыестандарты, находящиеся в том же семантико-стилистическом ключе, что и любаядругая документация.

НоА. В. Суворов как один из основоположников военно-делового слога и здесь шелсвоим путем, выделяясь и в жанровом, и в структурном отношениях. Так,заслуживают внимания те фрагменты его эпистолярного наследия, в которых ипроявилось мастерство полководца, формирующего особый «воинский слог» второйполовины – конца XVIII в.

Ввидутого, что А. В. Суворов провел многочисленные баталии за пределами России, емуне раз приходилось обращаться к солдатам и офицерам иностранных армий, к ихправителям. Естественно, что для таких документов вырабатывался деловой язык,во многом ориентированный на те же правила, что действовали и при созданиивоинских трактатов для русских. Его отличительными особенностями стали снованаполненность текста высокой патетикой, эмоциональность, наличие повелительнойинтонации. Весьма типично для такого случая так называемое окружное письмо А.В. Суворова к итальянцам, «писанное въ то время, когда Ланбарды и Чизальпинцывозстали противу Французов!». Приведем его текст:

«НародыИталiйскiе!

Къоружiю! къ оружiю! спЪшите, стройтеся подъ знаменами вЪры и отечества, и вывосторжествуете надъ нацiею вЪроломною. Союзныя войска двухъ АвгустЪйшихъМонарховъ сражаются за васъ, проливаютъ кровь для защищенiя вЪры, длявозстановленiя прежняго вашего правленiя. Французы не перестаютъ угнетать васъ.Они обременяютъ васъ налогами, и подъ мнимымъ предлогомъ равенства,мечтательной вольности, распространяютъ отчаянiе въ вашихъ семействахъ,исторгаютъ противу законныхъ Государей. Народы Италiйскiе, утЪштесь! есть Богъвамъ покровительствующiй! есть войска васъ защищающiя! сiи войска несчислимы!Воззрите на сiи несмЪт||ные баталiоны, идущiе отъ странъ СЪверныхъ на помощь къвамъ! Взгляните на возстающiе со всЪхъ странъ народы, которые, желая прекратитьсiю долговременную и кровавую борьбу, вооружилися и преслЪдуютъ врага общаго. Итакъ два Императорскихъ войска, состоящiя изъ храбрыхъ воиновъ, пришлиосвободить Италiю. Всюду, куда прострутъ они путь свой, возстановятся законы,вЪра, всеобщее спокойствiе, вездЪ вЪрные служители богопочитанiя возвратятъсвою собственность…» (Суворов, В-П, 193–194).

Данноепослание являет собой оригинальный текст так называемого торжественногоделового письма, что характерно для писательской манеры А. В. Суворова. Во всеханалогичных письмах используется почти одинаковый набор языковых перцептеров,воздействующих на слушателя. Это — воззвания и обращения полководца, например:«Къ оружiю! къ оружiю! спЪшите, стройтеся подъ знаменами вЪры и отечества, и вывосторжествуете надъ нацiею вЪроломною» (Суворов, В-П, 193); «НародыИталiйскiе, утЪштесь! есть Богъ вамъ покровительствующiй! есть войска васъзащищающiя! сiи войска несчислимы!» (там же); «Народы Италiйскiе! вашеблагоразумiе велитъ мнЪ надЪяться…» (там же, 195). Такой торжественнойстилистике соответствует и языковое оформление текста, в котором использованыслова высокого славянского слога, придающие особое смысловое звучание речиавтора, например: «Воззрите на сiи несмЪт||ные баталiоны, идущiе отъ странъСЪверныхъ на помощь къ вамъ!» (там же, 193–194); «…племя ихъ было быпреслЪдуемо…» (там же, 194). Для данного фрагмента типичными оборотами сталиатрибутивные формы типа храбрыхъ воинов, всеобщее спокойствiе, вЪрныеслужители, праведныхъ и неизбЪжныхъ наказанiй и т. п.

Другойобразец торжественного делового слога представлен еще одним окружным письмом А.В. Суворова «къ Пiемонтцамъ» от 8 мая 1799 г., продолжающим традицию приказных воззваний. По темпераменту речи, ее насыщенности экспрессией, побуждающей кдействию, это и предыдущее послания создают своего рода психолингвистическийэффект. Здесь не только важно совмещение словесных рядов и их отдельныхкомпонентов, а весь импульсивный заряд текста, нацеленного на конкретногослушателя. Еще и поэтому в таких образцах торжественного делового письма сильнаораторская риторика:

«НародыПiемонтскiе!

ПобЪдоносноеРоссiйско-Австрiйское войско идетъ къ вамъ отъ имени законнаго вашего Государя!Оно пришло возвести Монарха вашего на престолъ великихъ его предковъ, напрестолъ, съ котораго онъ былъ свергнутъ чрезъ вЪроломство своихъ враговъ: онопришло возвратить торжество вЪрЪ, пришло наконецъ || освободить васъ отънасильственнаго ига вашихъ притЪснителей и изкоренить развратъ, который онистараются поселить во всЪхъ. — Храбрые Пiемонтцы! ваша вЪрность, вашапреданность АвгустЪйшему Савойскому Дому, который толико вЪковъ управляетъ вамисъ такою мудростiю и славою, составляетъ священный долгъ, обязывающiй васъсражаться за то дЪло, котораго одинъ только успЪхъ можетъ утвердить вашеблагополучiе. И такъ, послЪдуйте примЪру вашихъ предковъ; возьмите оружiе,которое столько часто торжествуетъ надъ общимъ врагомъ…» (Суворов, В-П, 195).

Кромеотмеченных ранее особенностей такого текста, здесь обращают на себя вниманиеслова-рефрены — характерные повторы, наблюдаемые в отдельных частяхсинтаксического целого: «Оно пришло возвести Монарха вашего на престолъвеликихъ его предковъ, на престолъ, съ котораго онъ былъ свергнутъ чрезъвЪроломство своихъ враговъ: оно пришло возвратить торжество вЪрЪ, пришлонаконецъ || освободить васъ отъ насильственнаго ига вашихъ притЪснителей иизкоренить развратъ, который они стараются поселить во всЪхъ» (там же,195–196). Здесь же фиксируются лексемы старославянского происхождения с неполногласием(глас).

Наконец,приведем еще один образец торжественного делового письма А. В. Суворова,который и здесь выступает не только как большой военный стратег, но и тонкиймастер воззваний — той внутренней словесной борьбы, во многом определявшей иуспех его побед. Считаем, что данный фрагмент (наряду с указанными ранее) можновключить в хрестоматии по риторике как образцовый текст военно-делового слога.Индивидуальность А. В. Суворова заключается в том, что он сумел создать свойособый тип письменного воззвания, используя при этом богатый потенциалразнообразных языковых средств — как официальных (канцелярских), так ихудожественно-изобразительных. В таких посланиях, как мы отмечали,активизируется роль высокой славянской речи и библейской риторики, чьи образы иформы удачно вписываются в контекст и ведут эмоциональный ритм воззвания внадлежащей выразительной манере. Вот пример послания графа Суворова-Рымникского«къ республикЪ Генуэзской»:

«НародъГенуэзскiй!

ПослЪпобЪдъ самыхъ блистательныхъ, Императорскiя войска съ торжествомъ приближаютсяна||конецъ къ предЪламъ твоего отечества. Храбрые наши воины, которымъпредшествуетъ побЪда, не враги твои; они не враги народамъ; не съ тЪмъ идутъ,чтобъ исторгнуть у тебя плоды трудовъ твоихъ; напротивъ того они идутъосвободить тебя отъ бремени низкаго и жестокаго, подъ которымъ ты стонешь;идутъ возвратить тебЪ похищенный миръ, возвратить свободу, честь твоегобогопочитанiя: идутъ возстановить политическiя и торговыя твои сношенiя,оживить твою промышленность и разрушить ковы[xiv]обольщенiя, фанатизма, неблагодарности и обмана…» (Суворов, В-П, 200).

Представляютнемалый интерес письма А. В. Суворова к близким и родным людям, где деловойнастрой автора приобретает иные черты, выразившиеся и в языке подобныхпосланий. Прежде всего — это обилие определительных членов и пространныесинтаксические конструкции, которые уже создавались по другим, невоенно-приказным принципам. Так, в письме к своему племяннику А. В. Суворовпишет:

«ПосылаютебЪ копiю совЪта, писаннаго къ одному изъ моихъ друзей, родившемуся въпрошедшую кампанiю, среди знаменитыхъ побЪдъ, одержимыхъ его отцемъ, и которыйпри крещенiи нареченъ моимъ именемъ. Упомянутый герой весьма отваженъ, но безъзапальчивости; расторопенъ съ разсужденiемъ; подчиненный || безъ униженiя,начальникъ безъ излишней на себя надежды, побЪдитель безъ тщеславiя,любочестивъ безъ надмЪнности, благороденъ безъ гордости, во всемъ гибокъ безълукавства, твердъ безъ упорства, скроменъ безъ притворства, основателенъ безъпеданства, прiятенъ безъ легкомыслiя, всегда одинаковъ и на все способенъ безъухищренiя; проницателенъ безъ пронырства, откровененъ безъ оплошности,услужливъ безъ всякихъ для себя выгод; рЪшителенъ, убЪгая неизвЪстности[xv]; основательное разсужденiе предпочитаетъ онъост||роумiю; врагъ зависти, ненависти и мщенiя; противниковъ своихъ низлагаетъонъ своимъ снисхожденiемъ, и владычествуетъ надъ друзьями по своейнепоколебимой вЪрности. Онъ утомляетъ тЪло свое, дабы укрЪпить его больше;стыдливость и цЪломудрiе въ немъ царствуютъ; Христiанскiй Законъ служитъ емунравоученiемъ его; добродЪтели его суть добродЪтели Великихъ Мужей; исполненъчистосердечiя, гнушается онъ ложью; праводушный по природному свойству,попираетъ онъ всякое лукавство; его обхожденiе и знакомство съ людьми только ||добрыми; честь и честность его особенныя качества, онъ любезенъ своемуначальнику и всему войску. ВсЪ ему преданы, и всЪ исполнены на него надежды. —Въ день сраженiя, или во время похода, размЪряетъ онъ и полагаетъ на вЪсы всепредлежащее; онъ располагаетъ всЪ мЪры, и вручаетъ себя совершенно промыслуВсевышняго! — Онъ не попускаетъ никогда руководствоваться стеченiемъ различныхъобстоятельствъ, напротивъ покоряетъ себЪ всЪ случаи, дЪйствуя всегда поправиламъ своей прозорливости, готовой на всякую минуту (курсив наш. — О. Н.)»(Суворов, УП, 24–27).

Выделенныйкурсивом фрагмент как раз подчинен другой повествовательной стихии, задающейтон всему письму. Деловой слог здесь несколько притенен элементами словеснойхарактеристики: «Упомянутый герой весьма отваженъ, но безъ запальчивости;расторопенъ съ разсужденiемъ; подчиненный безъ униженiя, начальникъ безъизлишней на себя надежды…». Это позволяет автору сменить отчеканенный военныйстиль и всю структурное построение текста на исполненное живого риторстваобращение, написанное в лучших писательстких традициях. Здесь нет никакихспециальных наименований, терминов, отсутствуют характерные для А. В. Суворовалингвистические инновации. Но его слог наполнен снова наполнен энергией слова,которое он чувствует безупречно. Только она проистекает от другой, духовнойсоставляющей. В таких фрагментах нередко использование выражений типа«Христiанскiй Законъ…»;«…добродЪтели Великихъ Мужей»; «…вручаетъ себя совершеннопромыслу Всевышняго!». Они придают тексту славянский, возвышенный тон, лишенныйтой «деловитости» приказов и инструкций А. В. Суворова, которые так частофигурируют в его наследии.

Вомногом примечательно еще одно письмо А. В. Суворова к племяннику — своеобразноенаставление, как жить и чему учиться. Оно написано в характерной длягенералиссимуса стилистике и исполнено с большим искусством мастера слова.Повелительная интонация употребляется автором для побуждения к действию. Это —своего рода психолингвистическое воздействие, направленное на собеседника. Идля такого языкового «маневра» А. В. Суворов снова находит особые формы иприемы, отличные от тех, что он применял в военно-деловых трактатах:

«Любезныймой крестникъ, Александр! —

Какъвоенный человЪкъ упражняйся ты съ прилежанiемъ въ чтенiи Вобана, Кугорна,Кюраса, Гюбнера; будь знающъ нЪсколько въ Богословiи, ФизикЪ и НравственнойФилософiи; читай охотно Евгенiя Тюрення, записки Юлiя Цезаря, Фридриха II,Ролленову Исторiю и Графа де Сакса. Знанiе языковъ предоставлено для ученыхъ. —Танцуй, учись верховой ЪздЪ и фехтовальному || искусству. — Достоинства военныясуть: храбрость для солдата, бодрость для Офицера, мужество для Генерала: ноони должны быть руководствуемы правилами, порядкомъ и строгостью, а управляемынеусыпностiю и прозорливостiю. — Будь чистосердеченъ съ твоими друзьями,умЪренъ въ своихъ нуждахъ и безкорыстенъ въ своемъ поведенiи…» (Суворов, УП,28–29).

Вэтом небольшом письме даны те уроки воинского и человеческого общежития,которые следовало воспитывать в себе юношам. А. В. Суворов отдает предпочтениеи военным наукам, и философии, и физике, и богословию, и практике обучениявоинскому искусству. Знание языков, по его мнению, важно «для ученых». Всястилистика этого послания выдержана в возвышенно-патетическом настроении.Глаголы повелительного наклонения упражняйся, танцуй, учись и т. п. — главныйязыковой объект, служащий в том числе и для создания всей формы письма. Егостилистические рамки находятся на границе нескольких систем: высокая риторика(Да возвысит тебя Господь…) в сочетании повествовательным «бытом», характернымдля литературно-языкового вкуса эпохи, и элементами военно-делового слогасоздают оригинальный жанр послания, где находят гармоничное совмещение черты разныхстилей.

Вданном фрагменте нами отмечаются некоторые идиоматические выражения исравнения, что также является типичным свойством для Суворова-писателя ивоенного деятеля: «…повелЪвай счастiемъ: одна иногда минута вЪнчаетъ побЪду;покоряй его себЪ скоростiю Цезаря, который столь хорошо и въ самый день умЪлънепрiятелей своихъ нечаянно уловлять, обращать и окружать ихъ въ тЪхъ мЪстахъ,гдЪ онъ желалъ …» (Суворов, УП, 31).

Языковаяличность великого полководца проявилась в двух ипостасях. Судя по имеющемусянаследию А. В. Суворова, он был большим знатоком и продолжателем великихтрадиций деловой письменности, трансформировав их согласно своему видениюявлений и обстоятельствам военной службы. Но несомненно, что он обладалисключительным языковым чутьем, позволявшим ему смело выражать свой словесныйпотенциал и создавать таким образом подлинные шедевры «светски-делового»(понятие введено в оборот В. В. Виноградовым) слога, ориентированного на особыйвоинский стиль письма. С другой стороны, А. В. Суворов показал себя искуснымбытописателем эпохи, способным воспринимать и реализовыватьлитературно-языковые традиции того времени. Эта часть его индивидуальности ярковыразилась в личных посланиях, домашней переписке.

Какмы смогли заметить, А. В. Суворов — смелый импровизатор, способный легко и сприсущим ему лаконизмом создавать текст и управлять его компонентами (и науровне словесных экспериментов, и отдельными тематическими пластами). Но, понашему мнению, не следует лингвистические и стилистические инновации А. В.Суворова представлять как выступление против сложившейся литературно-языковойсистемы. Скорее, это психологическая черта: в таких разных письменных массивах,где он всякий раз показывал себя словотворцем, сильно перцептивное воздействиетекста на слушателя. И поскольку многие из них предназначались для публичногоосвещения, то требовали и оригинальной подачи. Здесь как раз и было местолингвистическим импровизациям, которые все же не являются основными стержневымикомпонентами «деловой системы» А. В. Суворова, хотя в чем-то и «эпатируют»государственную словесность эпохи второй половины XVIII в.

Болеесоответствуют «гражданскому посредственному наречию» официальные письма идонесения полководца, где он систематичнее придерживается основ «делового» строительстватекста. Такие примеры многочисленны и являют собой образециндивидуально-авторской приказной стилистики, отражающей традиции письменнойсистемы того времени. Военно-деловой слог в таких контекстах выступает как одиниз элементов общей структуры словесного полотна, несущего на себе отпечатокгосударственного канцелярского слова.

Так,в «Донесении фельдмаршалу графу Румянцеву-Задунайскому» от 8 сентября 1794 г. А. В. Суворов пишет:

«ИзвЪстныйБржестскiй корпусъ при МонастырЪ КрупчицЪ съ 16000, съ Генераломъ Рушиц||кимъ имногими офицерами, сего числа конченъ въ окрестностяхъ Бржеста, вытерпя храброепораженiе холоднымъ ружьемъ чрезъ 8 часовъ, и едва спаслись изъ нихъ 500человЪкъ, потерявъ 2 гаубицы, пушекъ 26, въ которыхъ малыхъ двЪ чугунныхъ, дадвЪ мЪдныхъ, прочiя же всЪ мЪдныя отъ 3 до 12 фунтоваго калибра хорошей иисправной артиллерiи, не спасли же ни одного оружiя; плЪнныхъ мало, и, слышу,нЪсколько сотъ. ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА побЪдоносныя войска платили егоотчаянности, не давая пощады…» (Суворов, УП, 45–46).

Мыфиксируем в данном тексте «деловые» клише, характерные для канцелярского языкаXVIII в. и отмечаемые почти во всех жанрах официальной и местной деловойписьменности: сего числа; ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА; по сему происшествiю.Еще одним выразителем «утилитарных» качеств, свидетельствующем о хорошем знанииавтором жанровой системы и формальной организации «гражданского наречия»,является функционально-семантический тип письменной речи — описание. Такой жеспособ «репродукции» текста отмечается и в других жанрах. Здесь к нему относимследующий фрагмент: «…и едва спаслись изъ нихъ 500 человЪкъ, потерявъ 2гаубицы, пушекъ 26, въ которыхъ малыхъ двЪ чугунныхъ, да двЪ мЪдныхъ, прочiя жевсЪ мЪдныя отъ 3 до 12 фунтоваго калибра хорошей и исправной артиллерiи…»(Суворов, УП, 46). Типичным показателем «деловой» стилистики письма стала и егофинальная часть, которая отражает общую тенденцию построения канцелярскогослога в конце XVIII в.: «…спЪшу Вашу сiятельство съ сею знаменитою побЪдоюпокорнЪйше поздравить, и вручителя сего подвергаю въ высокую Вашу милость».

А.В. Суворов и в других «деловых» посланиях неизменно включал характерныеэлементы приказного этикета в структуру писем. Ср., например, такие синтагмы:«Пребываю впротчем (так у А. В. Суворова. — О. Н.) с совершенным почтением иистинною преданностью…» (Суворов, Походы, 350); «Милостивый государь мой!» (тамже); «Вашего сиятельства покорнейший слуга…» (там же); «Впрочем имею честь бытьс совершенным высокопочитанием и искреннею преданностию…» (там же, 352);«Пребуду с совершенным почтением и истинною преданностию» (там же, 353);«Остаюсь с глубочайшим почтением и преданностию моею до гроба» (там же, 354);«Повергаю себя к освященнейшим вашего императорского величества стопам,всемилостивейшая государыня!» (из рапорта Екатерине II 1796 г.) (там же, 375) и мн. др.

Нои в таких «деловых» посланиях и донесениях языковая личность А. В. Суворовавыделяется из общего фона нейтрального текста экспрессивностью словесногополотна, умением использовать единицы языка для создания психолингвистическогопортрета. С помощью мены специальных слов (заимствованное – русское) полководецвыражает свое отношение к событиям и лицам, придает нужную ему стилистическуюокраску описываемому эпизоду. Так в письме к графу Т. от 11 мая 1799 г. он сообщает:

«МилостивыйГосударь мой,

ГрафъП. А!

Напервое Ваше письмо отъ 16 ч. (другихъ я не получалъ) — я кратко чрезъ ВЪну 29АпрЪля, напослЪдокъ отъ 2 Маiя отвЪчаю предложенiемъ: Предрассудкамъ Кабинета,безъ отвЪта Богу, послЪдовать не должно! — Онъ въ четырехъ углахъ; —Эрцъ-Герцогъ Карлъ въ четырехъ частяхъ круга солнечнаго; — Французы въоффензивЪ (наступательная война) проворнЪе многихъ народов. — Чрезъ дефензиву(оборонительная война) Эрцъ-Герцога Карла, они центрально, отъ моихънедосуговъ, на Лагоди-Комо чуть было мою печенку не проглотили. — НынЪ лучше. —Дефензивъ потерялъ Италiю до предградiй ВЪны. — Оффензивомъ Эрцъ-Герцогъ Карлъвыгналъ изъ Германiи двЪ армiи, Iорданову и Моро. Эрцъ-Герцогъ Карлъ, сообразноздЪшнимъ дЪйствiямъ, не только что долженъ занимать вниманiе Французовъ, нонадлежало || ему давно завоевать Швейцарiю, и съ помощiю тамошнихъ храбрыхъ народовъдаровать имъ вольность, учинить себя Господиномъ Рейна. Такъ сею вЪрнЪйшеюиныхъ чертою оградить Цесарскiя владЪнiя; — а тамъ для цЪли, ежели изволитъ,глядЪть въ трубу до вратъ Парижа…» (Суворов, УП, 48–50).

Вданном письме повторяются выделенные нами лексемы оффензив — «наступательнаявойна» и дефензив — «оборонительная война». Их употребление в таком контекстесимволично с языковедческой точки зрения, так как контрастирует с привычной дляА. В. Суворова манерой написания. Здесь автор одновременно применяет ипросторечные элементы (наряду с указанными выше иностранными военнымитерминами): …чуть было мою печенку не проглотили, и традиционные «деловые»клише: …учинить себя Господиномъ Рейна, правда последнее, хотя и используетканцелярскую форму с глаголом учинить, имеет ярко выраженныйсемантико-стилистический оттенок иронии, насмешки А. В. Суворова, смеловплетенный им в известную формулу делового языка, получившую таким образомсовсем иное звучание. Примечательна сноска, помещенная издателем после слов«Французы въ оффензивЪ (наступательная война)»: «ПримЪняясь къ духу времени,всякiй полководецъ съ презренiемъ въ сихъ || письмахъ вмЪсто Россiйскихъ словъ,во многихъ мЪстахъ писалъ иностранныя (курсив наш. — О. Н.)» (там же, 48–49).Заметим, что в других посланиях (Суворов, Походы) термины офензив (здесь даем всовременном написании) — «наступление, нападение, атака» и дефензив — «оборона»используются в своих основных номинативных значениях и лишены метафорическогопереосмысления.

Сходнуюмотивацию к применению художественно-изобразительных приемов в деловом текстемы наблюдаем в письме А. В. Суворова к графу Р. от 18 мая 1799 г.». Здесь, как и в предыдущем послании, содержится скрытая ирония автора, выраженная материально— включением в текст и собственным переводом иноязычного слова, Приведем этотинтересный фрагмент эпистолярного наследия полководца:

«МилостивыйГосударь мой,

ГрафъА. К.! ||

ВашегоСiятельства почтеннЪйшiя письма отъ 7, 8 и 10 Маiя имЪлъ честь получить, ипокорнЪйше благодарю за рЪшенiе о ШембекЪ…. Это была пропозицiя безъ рефлекцiи(разсмыслъ): Уже не здЪсь, но въ ВЪнЪ отношениiями мнЪ вреденъ! — Сокращаюласковостью. — МнЪ наизлЪйшiй непрiятель, — очень скученъ дипломатическiйстиль, обманчивою двуличностiю! — Спать недосугъ! — Русскiе не таковы! Генералъихъ больше рекрутъ! — Боже пособи кончить кампанiю.

ВсероссiйскiйИМПЕРАТОРЪ повелЪваетъ мнЪ относиться къ Ко||ролю обЪихъ Сицилiй. — МнЪ тамъеще темно! — <…> (Суворов, УП, 50–52).

Используемоеавтором сочетание пропозицiя безъ рефлекцiи (разсмыслъ) свидетельствует о егочутком отношении к семантической стороне лексической единицы и умении выделятьсегменты смысла с помощью применения противоположных (и стилистически, исемантически) элементов. А. В. Суворов сам приоткрывает специфику письменного«делового» творчества, которая объясняет и причины такого разноликого втекстовом отношении поведения, когда говорит: «…очень скученъ дипломатическiйстиль, обманчивою двуличностiю!».

Однимиз достоинств «деловой прозы» А. В. Суворова является ее конкретный,практический характер, нацеленный на решение жизненных проблем. И в такомслучае автору удалось совместить контекстуальную целостность поставленнойзадачи с ее результатом. Если оценивать функциональную сторону сочиненийвеликого русского полководца, то на первый план выступают перцептивность иволюнтативность слова А. В. Суворова, его живой, а не искусственный диалог счеловеком. Все труды генералиссимуса несут отпечаток иного отношения к монологукак ведущему коммуникативному средству в деловом тексте. Именно оно сцепляетвсе остальные показатели, выравнивает их, служит созданию одного общегословесного полотна.

Стильи язык «деловой прозы» А. В. Суворова обогащены использованием нетрадиционныхигровых приемов, когда неизвестное слово, «изобретенное» им, становитсяобъектом социо- и психолингвистической мотивации.

Вто же время А. В. Суворов отлично усвоил правила официального делопроизводстваи руководствуется ими в тех трудах, которые требуют следования закрепленной заними формы. В части военно-деловой организации словесного строительства он былв какой-то мере продолжателем Петра I, но явился и создателем современного емутекста, отвечающего потребностям того времени и использующего новый лексико-семантическийинструментарий эпохи. Поэтому язык сочинений А. В. Суворова очень приближен кобщенациональным традициям предпушкинской поры и стал ориентиром дляформирования последующей системы гражданских стилей и ее градации.

Список литературы

1.Магницкий, М. Л. Краткое руководство к деловой и государственной словесностидля чиновников, вступающих в службу. — М., 1835.

2.Даль,В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. — М.: А/ОИздательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.

3.Горшков, А. И. Лексика и фразеология «Науки побеждать» А. В. Суворова //Русский язык в школе. 1946. № 5–6. С. 47–51.

4.Шишков, А. С. Морской словарь, содержащий объяснение всех названий,употребляемых в морском искусстве. Сочинил адмирал А. С. Шишков. [Т. 1. Словарьпо кораблестроению]. СПб., 1832.

5.Шишков, А. С. Морской словарь, содержащий объяснение всех названий,употребляемых в морском искусстве. Сочинил адмирал А. С. Шишков. [Т. 2. Словарьпо наукам, до мореплавания относящимся]. СПб., 1835.

6.Шишков, А. С. Морской словарь, содержащий объяснение всех названий,употребляемых в морском искусстве. Сочинил адмирал А. С. Шишков. [Т. 3. Словарьпо артиллерии]. СПб., 1840.

7.Сороколетов, Ф. П. История военной лексики в русском языке XI–XVII вв. Л.: Наука,1970. — 384 с.

8.Тузова, М. Ф. Из истории русской военной лексики // Ученые записки МОПИ им. Н.К. Крупской. Т. 148. Русский язык. Вып. 10 / Под общ. ред. И. В. Устинова,1964. С. 379–385.

Списокисточников

Суворов,В–П — Вахтъ-Парадъ, или Наука Побеждать // Собранiе писемъ и анекдотовъ,относящихся до жизни Александра Васильевича Князя Италiйскаго, ГрафаСуворова-Рымникскаго, въ коихъ изображается истинный духъ и характеръ сегоироя, съ присовокупленiемъ Вахт-Парада, или Науки ПобЪждать, сочиненной симънепобЪдимымъ полководцемъ. Третiе изданiе. Иждивенiемъ П. Кузнецова. М., 1814.С. 106–128.

Суворов,Походы — Суворов А. В. Походы и сражения в письмах и записках. — М.: Воениздат,1990. — 480 с., 20 л. ил. — (Ратная слава Отчизны).

Суворов,Приказы — Приказы и инструкцiи Суворова по обученiю Австрiйской армiи въ 1799году // Сборникъ боевыхъ наставленiй и приказовъ. Изданiе Военно-ученагокомитета Главнаго штаба. Выпускъ I. Суворовъ. СПб., 1868. С. 27–36.

Суворов,УП — УмЪнье побЪждать. Творенiе Генералиссимуса Россiйскихъ армiй, КнязяИталiйскаго, Графа Суворова-Рымникскаго. Съ портретомъ. Новое изданiе. СПб.,1848. С. 23–52 (фрагменты).

УказыЕкатерины — Указы Всепресветлейшей, Державнейшей, Великой Государыни Императрицы,Екатерины Алексеевны, Самодержицы Всероссийской, состоявшиеся сблагополучнейшего вступления Ея Императорского Величества на ВсероссийскийИмператорский Престол… М., 1763. Отд. стр.

УказыПугачева — Пугачевщина. Т. 1. Из архива Пугачева (манифесты, указы ипереписка). — М.-Л.: Гос. изд-во, 1926. — 288 с.

* Здесь и далее по техническим причинам при цитированиитекстов литера «ять» заменена символом «Ъ».

[i] Флигельман — «правофлагновый солдат, выходивший передфронтом и делавший приемы, с которыми должен был сообразоваться весь строй»(Суворов, Походы, 472); плутонг — «подразделение, на которое делился батальондля производства залповой стрельбы. (Для этой цели батальон рассчитывался на 2дивизиона, дивизион — на два плутонга)» (там же, 468); деплояда —«развертывание войск» (там же, 462); объяснение термина каре см. далее;экзерциция — «строевое учение слодат» (там же, 473); ретирада — «отступление»(там же, 470).

[ii] О специфике лексики и фразеологии «Науки побеждать» А. В.Суворова впервые написал А. И. Горшков [3, 51].

[iii] В этом отношении замечателен «Морской словарь» А. С.Шишкова, впервые зафиксировавший лексику, относящуюся к мореплаванию и военномуискусству и выдержанный в традициях словарного дела в России того времени. Т. 3этого труда содержал также и «Словарь по артиллерии». Большинство терминовотражали ситуацию второй половины XVIII в. (см.: [Шишков 4; 5; 6]).

** Такъ Князь Суворовъ называлъ лазаретъ. (Сноска в тексте. —О. Н.).

[iv] Более подробно военная терминология в текстах XVIII в.исследована в трудах Ф. П. Сороколетова [7], М. Ф.Тузовой [8].

[v] ВслЪдствiе увлеченiя красотою учебныхъ шаговъ, тогдауменьшили мЪру шага до ¾ аршина, по мирнымъ уставамъ. Вотъ причина,почему Суворовъ такъ часто напоминаетъ мЪру в[о]енного шага. (Сноска в тексте.Здесь и далее все постраничные примечания издателя, обозначенные в нашемисточнике знаками «*» «**», даются в арабской нумерации. — О. Н.).

[vi] Не знаем, въ чемъ заключалась цЪль этого вздваиванья, —можетъ быть это было допущено какъ намекъ, что слЪдуетъ дЪлать во времясквозной атаки при столкновенiи. (Сноска в тексте. — О. Н.).

[vii] Вотъ и еще разъясненiе, почему Суворовъ терпЪть не могъотступленiя, и почему употреблялъ всЪ усилiя развить наступательные инстинкты.(Сноска в тексте. — О. Н.).

[viii] Т. е.: но для васъ смерть или плЪнъ должно быть одно.(Сноска в тексте. — О. Н.).

[ix] Дабы при сквозной атакЪ части могли раздаваться въстороны. (Сноска в тексте. — О. Н.).

[x] Т. е. держа на руку. (Сноска в тексте. — О. Н.).

[xi] СлЪдовательно, на заднюю шеренгу. (Сноска в тексте. — О.Н.).

[xii] ПобЪди! (Сноска в тексте. — О. Н.).

[xiii] Этотъ порядокъ атаки показываетъ, какъ СуворовъвидоизмЪнялъ свою систему въ зависимости отъ усовершенствованiя оружiя: въ этовремя французы имЪли уже чугунную картечь, наибольшая дЪйствительность которойполучалась не на 80 саж., || как прежней свинцовой, а на 150. ВслЪдствiе этоговсЪ перебЪганiя для уменьшенiя потерь отъ картечнаго огня уже отмЪнены. Но все,что относится до штыка, неизмЪнно и никогда не измЪнится, ибо штыкънесовершенствуемъ. (Сноска в тексте. — О. Н.).

[xiv] Так в тексте.

[xv] Такое согласование в тексте.

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru