Реферат: Фридрих Ницше И Его Концепция Сверхчеловека

Фридрих Ницше (1844-1900) — один из самыхблестящих и спорных мыслителей европейской философии. Умерший на рубеже ХХ векаон, по замечанию К.Ясперса, наряду с С.Кьеркегором и К.Марксом стал сов­ременникомнового века. Время, в которое жил Фридрих Ницше, было очень сложным: Германияпереживала болезненный процесс объедине­ния, проводимый жесткой рукой Бисмарка,ломались столетиями накоп­ленные стереотипы, нормы, правила, которые были такпривычны, при­ятны и ценны немецкой душе и которые так хотелось сохранить. Не­мецкаяинтеллигенция, прекрасно образованная, воспитанная цветом европейской культуры- сонмом великих поэтов, философов и музыкан­тов, больше всего желалаплодотворного развития идей и традиций самой передовой в то время в Европенемецкой культуры и лишь очень немногие видели необходимость радикальныхперемен. Одним из них был Фридрих Ницше.

Фридрих Ницше родился 15 октября 1844 годав Реккене, Саксо­ния. Отец и дед его были пасторами. Рано проявившийнеобычайную одаренность в поэзии и музыке, филолог по образованию, в двадцатьпять лет он получил место профессора филологии в университете Ба­зеля. Его считалинадеждой немецкой филологии. Великий Рихард Ваг­нер был его другом, хотя междуними было тридцать лет разницы. Его книги великолепны с точки зрения языка,увлекательны для чтения и полны потрясающих по новизне идей. И тем не менеепрактически все они были встречены в штыки как как критикой, так и читающейпубли­кой, прижизненная слава Ницше носила скандальный характер. Очевид-

но,дело было именно в его идеях.

Поворотным моментом в становленииконцепций Ницше стало проч­тение им книги малоизвестного в те годы АртураШопенгауэра «Мир как Воля и Представление». «Я понял его, какесли бы он писал для меня», — так скажет Ницше о своем учителе.Несомненно, в Шопенга­уэре его привлекла идея Воли, которая, по определениюавтора, есть внутренняя сущность субъекта, для которого мир есть объект созер­цания- Представление. Воля также оказывается у Шопенгауэра внут­ренней сущностьювсех сил, созидающих мир. Все есть в своей сущ­ности воля, она лишьобъективируется временем и пространством, становясь волей к жизни (термин, мимокоторого Ницше пройти не мог). Нисходя по ступеням объективации (пространство ивремя, пла­тоновские идеи, силы природы, всякая деятельность человека), Воляпредстает объективному познанию лишь в виде объектов, определенных этимиступенями объективации. Именно их рассматривает мышление и потому в своейсущности Воля остается для него непознаваемой.

И лишь гений искусства — благодаря чистомусозерцанию и неор­динарной силе фантазии — способен познать и выразить впоэзии, жи­вописи и музыке вечную идею Воли. Высочайшее положение среди ис­кусствзанимает музыка, свободная от оков языка и потому не только отражающая идеи, нои непосредственно отражающая Мировую волю.

Метафизика Шопенгауэра захватила мятежныйдух Ницше, в его Воле он увидел вечную пламенную волю к свободе, а творческогоге­ния, которым руководит сама Мировая Воля, он увидел в Рихарде Ваг-

нере.

Вагнеру посвящена первая книга Ницше — «Рождение трагедии из духа музыки», сразу же вызвавшая скандал.Поступательное движение в искусстве, по Ницше, «связано с двойственностьюаполлонического и дионисического начал». Мистерии дионисического культасимволизи­руют жизнь человека в таинственном и великолепном мире, его инс­тинктивноеединение с природой. «Дионисическое искусство хочет убедить нас в вечнойрадостности существования, но только искать эту радостность мы должны не вявлениях, а за явлениями». Аполло­ническое же, напротив, это «полноечувство меры, самоограничение, свобода от диких порывов». Вдосократической Греции эти начала, борясь и соединяясь, создали великоеискусство трагедии, которая «возникла из трагического хора» (а хор — это отголосок дионисийс­ких праздников), который «разряжаетсяаполлоническим миром обра­зов». Трагедия, таким образом, отразилапротиворечия в человечес­ком мироощущении, борьбу с природой и с самим собой,как с ее частью. Именно в этом качестве греческая трагедия стала одной из основвсей европейской культуры.

Однако уже «огромное циклопическоеоко Сократа, в котором ни­когда не сверкало безумие художническоговдохновения», разбило это единство двух начал, уничтожив трагедию. Ницшеобвиняет Сократа в насаждении неслыханной тирании разума и морали, вытеснившейдиони­сическую свободу духа в бессознательное и заменившей ее инструкци­ями поэксплуатации жизни. Таким образом в истории культуры и че-

ловеческогосознания происходит «вечная борьба между теоретическим

итрагическим миропониманиями», между, с одной стороны, ханжеством

и скукой и, с другой стороны, свободой и весельем.Причем послед­нее всячески подавляется общественными нормами, моралью и всякимидеализмом, объявленным Ницше «мошенничеством высшего порядка».

С исчезновением дионисического духасвязывается «бросающееся в глаза… вырождение греческого человека»и современное плачев­ное состояние человеческого духа. Однако «несомненныепредзнамено­вания дают нам ручательство в том, что в современном нам мире про­исходитобратный процесс постепенного пробуждения дионисического духа!»«Новым Эсхиллом» объявляет Ницше Рихарда Вагнера, в музыке которогоон видит свидетельство возрождения трагического мифа в немецком духе, а с ним иновой жизни немецкого гения.

Таким образом Фридрих Ницше началпроповедовать имморализм и возвращение к первозданной свободе, единение сприродой посредс­твом освобождения инстинктов из-под гнета морали и нормобществен­ного порядка — идею Вечного Возвращения.

В дальнейшем Ницше отказывается от союза сШопенгауэром, по­рицая «шопенгауэровскую слепую волю к морали», атакже и от Вагне­ра с его «неисправимым романтизмом». Вагнера, какоказалось, го­раздо больше заботил собственные успехи и популярность и он расс­матривалНицше как собственного агитатора. «Человеческое, слишкомчеловеческое» вышло с посвящением «памяти Вольтера», что одноуже могло вызвать скандал, и с подзаголовком «Книга для свободных

умов», хотя, как признается автор уже на первых страницах, «когда

мне это было нужно,  я изобрел для себя и „свободные умы“… таких

умовнет и не было».  Однако он надеется,  что «наша Европа  будет

иметьсреди своих сыновей завтрашнего и послезавтрашнего дня таких

веселыхи дерзких ребят».

Книга эта, составленная из девяти отделов,каждый из которых анализирует аспекты человеческого бытия в мире, человеческогооб­щества и человеческого сознания показывает, как мало в человеке и его жизниподлинного величия и свободы, как сильно закрепостил он себя многочисленнымипредставлениями и предрассудками, сложившими­ся в моральные установления и какспокойны и беззубы его мысль, наука, выхолощено искусство. Все это только лишь«человеческое».

Всем этим «человеческим» связанылюдские души, и потому, что­бы могли появиться вновь (как когда-тосуществовавшие изначально), «свободные умы», душа должна испытать,«как решающее событие своей жизни» испытать «великийразрыв» со всем этим безнадежно челове­ческим. «Лучше умереть, чемжить здесь»… и это «здесь», это «до­ма» есть все,что она любила доселе!" Выпутываясь из тягчайшей ан­тиномии: мораль илисвобода, Ницше предполагает, что традиционная мораль, извне предписывающаячеловеку целую систему запретов и декретов, могла опираться только напрезумпцию несвободы. Выбор в пользу свободы диктуется взрывом внутренних силчеловеческой души, изначально свободной и вечно стремящейся вернуться в лоносвобод­ной воли.

«Этот первыйвзрыв силы и воли к самоопределению, самоуста­новлению ценностей, эта воля ксвободной воле» — приводит душу, в которой зреет свободный ум и нарастает«все более опасное любо­пытство»: «Нельзя ли перевернуть всеценности? И, может быть, доб­ро есть зло( А Бог — выдумка и ухищрение дьявола?И, может быть, в последней своей основе все ложно?...» Такие мыслиобрекают свобод­ный ум на томительное одиночество, но в нем видит Ницшеединствен­ный путь к «зрелой свободе духа». Свободный ум живет уже«вне оков любви и ненависти, вне „да“ и „нет“,добровольно близким и добро­вольно далеким». Огромное количество вещей онвидит далеко под со­бой, они его не заботят и не касаются. Он становится«господином над собой, над собственными добродетелями», преждебывшими его господами, а теперь ставшими «орудиями наряду с другимиорудиями».

«Довольно, свободный ум знает отныне,какому „ты должен“ он повиновался, и знает также, на что он теперьспособен и что ему теперь — позволено...» Познав это, свободные умыпознают теперь и свою задачу «испытать душой и телом самые разнообразные ипротиво­речивые бедствия и радости в качестве искателей приключений и пу­тешественниковвокруг того внутреннего мира, который зовется „че­ловеком“, вкачестве измерителей каждого „выше“, каждого „сверхиного“… В сущности, речь идет о некоем аналоге коперниканской парадигмы:Я, вращавшееся прежде вокруг объективного мира ценнос­тей (моральных,религиозных, научных, каких угодно — человечес­ких), отказывается впредь бытьпериферией этого центра и хочет са-

мостать центром,  самолично определяющим  себе  меру  и  качество

собственнойценностной галактики.

Таким образом Ницше приходит к тому, что статьпо-настояще-

му свободным умом значит, прочувствовав и испытав всечеловечес­кое, подняться над ним и обратиться в сверхчеловека.

Поздний Ницше пишет уже книги, обращенныев пустоту, которую должен заполнить собой сверхчеловек. Отчаявшись встретитьпонима­ние у современников, он указывает в подзаголовках адрес своего чи­тателя,столь же абсурдный, сколь и конкретный: „книга для всех и ни длякого“, „прелюдия к философии будущего“. Неправильно было быполагать, что это означает „эти книги не для вас, мои современни­ки“.Но, как и в случае с „Человеческим, слишком человеческим“, книгой,которую Ницше адресовал „свободным умам“, которых он сам же ивыдумал, эти его книги не для сверхчеловека, ибо нет еще сверхчеловека, да онии не нужны будущему сверхчеловеку. Они приз­ваны разбудить того, в ком естьспособность увидеть и преодолеть нищету человеческого, они указывают читателюжеланный образ сверх­человека, образ его мыслей и действий, образ его бытия вмире, его отношений с миром и с самим собой. А также путь становления сверх­человека.

Такова самая великолепная по написанию изкниг Фридриха Ниц­ше: „Так говорил Заратустра.“ Сам автор считал ее»самой глубокой из всех книг, которыми обладает человечество". ОбразЗаратустры — человека, идущего по пути становления сверхчеловека. В сущности,

этот путь намечен автором еще в«Человеческом...», но здесь он де­тально проработан и облечен в формупритчи, написанной потрясающим стилем. Форма притчи заимствована из Библии ибольше всего напоми­нает евангельские проповеди Иисуса Христа и рассказы опроисходя­щих с ним и его учениками событиях. Конечно же, сравнивать Христа иЗаратустру не имеет смысла на этих страницах, хотя весьма веро­ятно, что именнотакого сравнения и выбора между ними и желал от своего читателя Ницше,поскольку в своем читателе (если таковой найдется) он видел последователя длясвоего Заратустры, ибо «кто пишет кровью и притчами, тот хочет, чтобы егоне читали, а заучи­вали наизусть».

Устами Заратустры три превращения духа вчеловеке выделяет Ницше: «как дух становится верблюдом, львом верблюд и,наконец, ребенком становится лев». Прежде всего на пути достижения свободыдуха необходимо познать тяжесть, трудное, чтобы преодолеть свою слабость.«Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое высокомерие?..Все самое трудное берет на себя выносливый дух, подобно навьюченномуверблюду… спешит и он в свою пустыню».

Так, «взяв на себя все самоетрудное», адепт пути обретает одиночество. Последним «драконом»,«господином» и «богом», которо­го он обязан победить,является моральный императив «ты должен». В битве с ним он становитсяльвом: «дух льва говорит „я хочу“. Таким образом он завоевываетсебе право переоценки существующих ценнос­тей и создания новых. „Завоеватьсебе свободу и священное Нет даже

переддолгом — для этого, братья мои, надо стать львом“.

Но само по себе это право и эта силасказать „нет“ любой из предустановленных истин не является ещеспособностью к созданию новых ценностей. Поэтому лев должен стать ребенком:»Дитя есть не­винность и забвение, новое начинание, игра, самокатящеесяколесо, начальное движение, святое слово утверждения". Стать ребенком — значит стать новым, отринув все прежние установления, вновь обрес­ти вкус к«игре созидания». Играть с миром и с собой, как ребенок

— то есть, возвращаясь к прежней терминологии Ницше,возродить в себе дионисическое начало. «Да, для игры созидания, братьямои, нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мирнаходит потерявший мир». Таков путь к сверхчеловеку.

«Сверхчеловек — смысл земли».«Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор.И тем же должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительнымпозором».

«Поистине, человек — это грязныйпоток. Надо быть морем, что­бы принятьв себя грязный поток и не сделатьсянечистым… сверхче­ловек — это море, где может потонуть ваше великоепрезрение».

Самое высокое, что может пережить человек,учит Ницше — это «час великого презрения». Презрения к самому себе, ксвоим слабос­тям и порокам, к своей несправедливости, к «жалкомудовольству со­бою», называемому добродетелью. «Но где же та молния,что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо привить вам?

Смотрите,я учу вас о сверхчеловеке:  он — эта молния, он это

безумие!»

Фридрих Ницше попытался пройти путь ксверхчеловеку. Итогом было безумие. Степень погружения в проблему превзошламеру личной выносливости. «Кто нападает на свое время, нападает лишь насебя». Разрушение традиционных ценностей обернулось саморазрушением. Надолгие годы на память о Ницше и его наследие легла печать «фашист­ской».Образ сверхчеловека исказился до неузнаваемости и приобрел черты«белокурой бестии», не щадящей ничего и никого, безжалостноразрушающей мир и его ценности.

Но ведь не в этом суть сверхчеловекаНицше. Его сверхчеловек безжалостен прежде всего и более всего к себе, онсомневается и подвергает пересмотру имеющиеся у него ценности и установления,лишающие его внутренней духовной свободы и радости творческой жиз­ни. «Вчеловеке тварь и творец соединены воедино». Нужно помнить, что философияФридриха Ницше — это уникальный и всей жизнью осу­ществленный эксперимент поразрушению внутри себя «твари» и взра­щивания «творца»,прозванного «сверхчеловеком».

ЛИТЕРАТУРА:

1.Фридрих Ницше. Сочинения в 2-х томах.«Мысль» 1990

2. Краткая философская энциклопедия.«Прогресс», 1994