Реферат: Лингвистические интерференции в феноменологии

Пониманиередукции у Гуссерля двусмысленно. Он представляет ее то как«торможение» актов бытийного полагания, то как рефлексию над ними.Иногда эта двусмысленность проступает прямо в одном предложении: "… я,философски размышляя, не придаю более значимости естественной уверенности вбытии мира, свойственной опыту, не осуществляю полагания этого бытия, междутем, как оно все еще присутствует среди прочего и схватывается внимательнымвзглядом" [1.346]. «Не осуществлять» полагания бытия и«схватывать» его «внимательным взглядом» — это все-таки неодно и то же. Может быть Гуссерль хочет сказать, что само торможение бытийногополагания и осуществляется в рефлексии над ним? Но тогда следовало бы болееточно раскрыть значение термина «торможение»(«неосуществление»). Скорее, следует говорить не о торможении самоготетического акта, а лишь о торможении его анонимного осуществления. Мирсуществует, но полагание его этого существования исходит от сознания. Нельзятерять из виду сознание и его конституирующую активность — здесь сосредоточенсмысл редукции. Как только тетический акт становится анонимным (выпадает изполя рефлексии) тотчас эта интимнейшая связь сознания и мира, подсмотреннаяфеноменологией, разрывается, мир «застывает» в своемпсевдосамостоятельном бытии.

Какредукция представлена в языке? Может ли феноменолог здесь испытатьспецифические, неизвестные ему ранее, затруднения? Гуссерль не ставил такихвопросов, так как считал всякую лингвистическую проблематику, связанную свопросами языкового выражения смыслов сознания, вторичной по отношению к«безмолвному» опыту интендирования мира. Мы отвергаем эту позицию ипринимаем тезис аналитической философии языка о лингвистической природе смысла:всякое мировое событие, которое может быть принято к обмысливанию в сознание,может быть принято посредством предложения языка, репрезентирующего это событие(ср. об этом [2. 27]). Если этот тезис верен, то поставленный вопрос олингвистической репрезентации редукции уже не кажется праздным.

Интенциональныйанализ Гуссерля имеет свое «лингвистическое отражение» всемантическом анализе Фреге (см. подробнее об этом [3. 89-90]). Оба мыслителя,описывая событие познания, сосредотачивают свое внимание на специфическом«медиальном» элементе, имеющем трансцендентальную характеристику.Этот элемент и Гуссерль, и Фреге называют одинаково «смысл».Различие состоит в том, что у Гуссерля смысл — это смысл вещи (положения дел) всознании, а у Фреге смысл — это смысл слова (предложения), обозначающего вещь(положение дел). Смысл индифферентен по отношению к решению вопроса осуществовании мыслимого — у Гуссерля и по отношению к решению вопроса обистинности или ложности предложения — у Фреге. Нетрудно видеть, что редукция,экстраполированная на семантический проект Фреге должна выглядеть следующимобразом: принятие во внимание самого смысла предложения без обсуждения вопросао его логической валентности или, по крайней мере, с четкой рефлексией надактом утверждения истинности или ложности.

Замечательноеоткрытие, которое совершил Фреге, состоит в том, что акт, утверждающийположительную логическую валентность предложения не репрезентируется вестественном языке: «Признание истинности мысли мы выражаем в формеутвердительного предложения. При этом нам не требуется слово»истинный". И даже если мы употребляем это слово, собственноутверждающая сила принадлежит не ему, а форме утвердительного предложения"[4. 28]. В естественном языке нет специальных символов, которые бы фиксировалиосуществление тетического акта. Этот акт выражен самой формой утвердительногопредложения. Бытийное полагание оказывается скрытым от рефлексивного взора, мытеряем способность различать нейтральную мысль и существование мыслимого.Феноменолог начинает испытывать существенные помехи (интерференции), пытаясьосуществить редукцию. Он произносит: «На улице идет дождь» и не можетразличить мир феноменов от мира естественной установки: мыслимое(интенционально присутствующее в сознании) переплетается с самостоятельнымсуществованием вне сознания. Феноменолог не в силах ни прервать тетический акт,ни просто зафиксировать его осуществление. Существование мыслимого принимается«наивно», помимо сознания.

Выходиз затруднения предлагает сам Фреге. Если предложение, содержащее пропозицию,поместить в косвенный контекст, тогда сама пропозиция может быть принята вовнимание, без полагания логической валентности. Кроме того, мог бы добавить ужефеноменолог, признавший лингвистические помехи редукции, главное предложение вкосвенном контексте как раз и позволит нам отрефлексировать тетический акт (см.об этом [5. 428]). Феноменолог говорит: «Я утверждаю, что на улице идетдождь». В самом деле, данное предложение ничего не утверждает о том идетдождь на улице или нет, оно просто содержит в себе смысл этого возможногоположения дел. То, что данное предложение действительно утверждает — этоналичие тетического акта, представленного в выражении «я утверждаю».Казалось бы неприятное напряжение от возникших лингвистических помех спадает:путь для редукции открыт. Мы имеем нейтральную мысль и к тому же отчетливуюфиксацию бытийного полагания, исходящего от активности сознания.

Однакотакое впечатление обманчиво — дальнейшие трудности обнаруживаютсянезамедлительно. Предложение «Я утверждаю, что на улице идет дождь»содержит в качестве своего смысла тетический акт, но оно тут же провоцирует наполагание следующего бытийного акта, остающегося анонимным, вновь ускользающимот рефлексии: здесь утверждается, что в бытии имеет место такое положение делкак осуществление тетического акта, представленного выражением «яутверждаю». Это по-прежнему никак не может устроить феноменолога, так каксамо осуществление акта также должно мыслиться как полагаемое сознанием. Вданном же случае возникает момент натурализации, которого так опасалсяГуссерль: все обстоит так, как будто бы реально (а не интенционально)существует сознание, которое продуцирует акты. Понятно, что необходим второйуровень рефлексии, который может быть представлен предложением «Яутверждаю, что я утверждаю, что на улице идет дождь». Однако такоепредложение опять содержит нечто нерефлексивное — натурализации избежать неудается. Данное затруднение нужно пытаться решить принципиально иным путем.

Затруднениекроется в самих правилах той «языковой игры», которую выбираетГуссерль. Пока будут использоваться повествовательные предложения естественногоязыка феноменолог не найдет покоя. Но данную «игру» практикует любоетеоретическое изложение: здесь выражаются пропозиции, которые оцениваются какистинные или ложные. Поэтому феноменология как теория вступает в противоречиесо своим же принципом редукции: принимать во внимание что-либо в качествефеномена, т. е. без утверждения абсолютной (независимой от сознания) логическойвалентности. Когда Гуссерль произносит " ego cogito cogitatum ", тотут же противоречит самому себе, ибо положение дел, репрезентируемое смысломэтого предложения, принимается как истина, т. е. латентно наделяется статусомсамостоятельного бытия, тогда как в соответствии с принципом редукции егоследовало бы принять только интенционально, т. е. как положенное самим жесознанием. Язык теории «жаждет» логической валентности пропозиции и Гуссерльпокорно движется ему вслед.

Какимдолжен быть язык феноменологии, чтобы она сама могла соответствовать своимпринципам? В каких языковых практиках удастся добиться осуществления редукции?На эти вопросы должно ответить аналитико-лингвистическое исследование,необходимость применения которого к области проблем феноменологии становитсяочевидным.

В.Ладов.

Список литературы

1.Гуссерль Э. Картезианские размышления // Гуссерль Э. Логические исследования.Картезианские размышления.- Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000.

2. Wittgenstein L. Vermischte Bemerkungen. Frankfurt a. M.:Suhrkamp, 1977. 3. Ладов В.А. Анализ языка и феноменологическая редукция // Г. Г. Шпет/ Comprehensio.Третьи Шпетовские чтения.- Томск: Из-во «Водолей», 1999. С. 88 — 93.

4.Фреге Г. Логические исследования.- Томск: из-во «Водолей», 1997.

5. Follesdal D. An Introduction to Phenomenology for AnalyticPhilosophers // Contemporary Philosophy in Scandinavia. Baltimor and London.The John Hopkins Press, 1972. P.417-429.

еще рефераты
Еще работы по языкознанию, филологии