Реферат: Языковая политика в городе: право языка vs. языковые права человека (право на имя)
Б. Я. Шарифуллин
Языксовременного российского города как сложный лингвистический, лингвосоциальный илингвокультурный феномен изучается в самых разных аспектах. Исследуются иописываются различные формы и типы языковой (речевой) коммуникации впространстве города: от литературного «стандарта» до маргинальныхформ типа арго или сленга, разнообразные жанры речевого общения города (отустных, бытовых до письменных, комплексных), множество текстов городской среды(эпиграфика, урбонимика и пр.). В последние же годы все больше внимания сталиобращать и на «нетрадиционные» для российского лингвоградоведенияпроблемы: лингвокультурные и лингвосемиотические аспекты городскогопространства, вопросы языкового планирования, языковой политики и языковогопрогнозирования в городской среде (см., например., [Подберезкина, 1997; 1998,с. 26-29; 1998а]). Текущая разработка языкового планирования и языковойполитики в городе касается, в основном, городской топонимики, как это можносудить по указанным работам Л. З. Подберезкиной и её коллег. Представляется,однако, что сфера языковой политики затрагивает не только ономастику, но идругие явления языковой коммуникации города. Языковое планирование и языковаяполитика должны стать органичной частью общей политики, направленной наулучшение социальной, экономической и культурной ситуации в городе. Языковаяситуация для горожанина должна быть такой же комфортной, как и егосоциокультурное и экономическое положение.
Основнаяпроблема языковой политики в сфере городской ономастики — прежде всего вопросынаименования и переименования как самих городов, так и внутригородских объектов(см., например, [Красотенко, 1998, с. 16-18]). Проблема номинации, ре-номинациии контр-номинации, действительно, считается одной из актуальных проблем русскойономастики (шире — лексикологии в целом) ХХ века, особенно его исхода. В период«переломных» социально-экономических и политических реформестественным образом проявляется тяготение и к языковому реформированию (см.[Шарифуллин, 1997, с. 5-27]). Испытанная область языкового реформирования — прежде всего словарь и система словообразовательных средств, т.е. то, чтонапрямую связано с номинацией «нового» и реноминацией(переименованием) «старого». Сюда же относится обратноеперенаименование («контрноминация») топонимических объектов,общественно-политических или вообще общественно значимых (культурных, ключевых)понятий и концептов и т.д. Очевидно, что осознаваемая или пусть даже неосознаваемая цель такой перетряски словаря (как отражения действительности вязыке) довольно прозрачна — скорректировать языковую картину мира в её наиболеезначимых фрагментах и тем самым оказать направленное воздействие и на самудействительность.
Проблемаре- и контрноминации имеет и безусловно правовой характер. Так, Б.И. Осиповвыделяет пять наиболее актуальных проблем в сфере юридических вопросовбытования языка: проблема государственных языков, проблема бытования иноязычныхслов в связи с разного рода национально-государственными амбициями, проблемапереименований, проблема искажения текста при публикации и проблемаиспользования всякого рода ухищрений в социально-классовых интересах [Осипов,1999, с. 61]. Отмечая сложность проблемы переименования, Б.И. Осипов, как имногие другие лингвисты (а также и литераторы, публицисты и т.д.), указывает нанежелательность любых переименований, приводя следующие доводы: 1) как бы ни былодиозен изживший себя режим, он составляет часть нашей истории, переписатькоторую с помощью переименований все равно не удастся; 2) мемориальные(меморативные) названия вообще плохо выполняют данную функцию; 3) новоенаименование всегда вызывает то или иное отторжение, нередко порождаютиронические варианты в разговорной речи [там же, с. 66].
Соглашаясьв принципе с мнением о нежелательности (в целом, а не любых!) топонимическихпереименований, считаю нужным сделать некоторые замечания, учитывая, что вопросэтот не так прост и однозначен. Во-первых, есть все же и чувство историческойсправедливости: возвращение исконных старых наименований необходимо каквосстановление исторической памяти народа. Такие названия как Тверь, НижнийНовгород, улицы Воздвиженка, Моховая в Москве и пр. — это всё же в гораздобольшей степени история России, чем Калинин, Горький, Киров и т.п. Попыткапереписать нашу историю уже была — и в значительно более глобальных масштабах — после 1917 г., поэтому в данном случае подобные (оправданные!) перенаименования- это восстановление «первичного текста истории», а не егопереписывание заново. Можно, кстати, отметить и тот факт, что сохранение нарядус такими переименованиями как Санкт-Петербург, Екатеринбург названий Свердловскаяи Ленинградская области является в какой-то мере выходом из положения (даже привсей «забавности» данной ситуации) — сохраняется и старая история, ипамять о событиях ХХ века. Тем более, что области России в их современныхадминистративных границах — это история именно послеоктябрьская, а не прежнейэпохи.
Тезисо плохом выполнении меморативных названий своей функции справедлив. Но еслитакие названия, как Свердловск, Октябрьск, Киров(ск) и пр., «вообще плоховыполняют свою функцию», то есть ли смысл сохранять такие наименования?Может быть, лучше сменить их на более функциональные? Ведь основная функциясовременных топонимов — их адресность, т.е. функция коммуникативная. Названияже типа выше указанных безадресны, т.е. плохо выполняется не толькомеморативная, но и коммуникативная функция: названий вроде Киров, Кировск,Кировоград и т.п. много, а Вятка — одна, поэтому это имя города адресно, небезлико, коммуникативно значимо. Или: Советский район может быть названиемчасти города и административной единицы в составе области (края).
Подобныеслучаи топонимической «омонимии», помимо понятных неудобств как дляработников почты, так и для простых граждан (сколько Октябрьсков в России?),могут привести и к более существенным коллизиям, в том числе и правовогохарактера.
Справедливои мнение об отторжении в речевом сознании и поведении горожан новыхнаименований города или городских объектов (как и любых новаций в языкевообще). Явление это известное, оно породило еще в советское время немалокаламбуров, шуток, анекдотов и подобных произведений русского городскогофольклора. С другой стороны, естественное отторжение официальных названий(особенно нарушающих те или иные принципы естественной номинации населенныхпунктов или городских объектов) приводило и приводит к появлению вобиходно-разговорной речи неофициальных («теневых») номинаций, такили иначе «отталкивающихся» от «законной» формынаименования (Белинка, Пироговка вместо ул. Белинского, Пирогова, Вэлкасемкавместо ул. им. 60-летия ВЛКСМ, Карлуша вместо Дом культуры имени КарлаЛибкнехта и т.п. (см. [Шарифуллин, 1997, с. 19-20]). В этом явленииусматривается коллизия «права языка» (официальной, т.е. в данномслучае юридически зафиксированной нормы) и реализация права языковой личностина оптимальную речевую коммуникацию.
Этоправо является составной частью языковых прав человека как носителя ипользователя языка (см. [Голев, 1999, с. 11-57]) и включает в себя право накоммуникативную эффективность, ясность и доступность, знаковую целесообразностьи эстетическую значимость топонима. Нарушения данных прав в сфере наименованияи функционирования названий городских объектов, характерные для«советских» топонимических номинаций («длинномерные»наименования, идеологические меморативы, не исполняющие адресной функции, несвойственныерусской микроурбонимике названия улиц с «агглютинацией» родительныхпадежей и т.п.), естественным образом корректируются в сфере обиходногообщения. Официальные, т.е. юридически принятые наименования, обычносокращаются, трансформируются на базе пародии, языковой игры и т.п. часто всторону реабилитации естественных языковых норм русской урбонимики (Белинка,Дзержинка, Пироговая — ср. старые русские городские микроурбонимы Полянка,Лубянка, Рождественка, Моховая и т.д.). С другой стороны, подобные«коррективы» нередко вступают в противоречие не только стопонимическими официальными нормами, юридически «корректными» иотраженными в соответствующих актах, но и с нормами языка, во всяком случае,литературного языка. Обычно такие случаи трактуются в терминах культуры речи;ср.: Вы на Белинского (Белинке) сходите? Я еду до Пирогова (Пироговой,Пироговки) и т.д. — ср. нормативные фразы типа: Вы на Полянке (Арбате,Воздвиженке и т.д.) сходите?
Особыйи, вероятно, более важный и актуальный (а лингвистически — более интересный изначимый) вопрос — языковая политика и планирование в области так называемых«новых» наименований городских объектов: названия коммерческих,торговых, финансовых, образовательных и т.п. структур, распространившиеся сконца 8О-х — начала 90-х гг. «Новые» наименования (по большей части,эмпоронимы) представляют особый интерес с двух точек зрения: в плане выявленияи изучения мотивов номинации (заметно отличающихся от традиционных«советских») и в аспекте экологии языка и культуры речи, что связанос рядом особенностей образования и функционирования эмпоронимов [Шарифуллин,1997, с. 19-20]. Как уже отмечалось в ряде публикаций, такие наименованияотражают новые явления и тенденции в ономастическом пространстве города (см.,например, [Березуцкий, 1997; Сальникова, 1997; Шмелева, 1997, с. 147-148]). Всовременных условиях эти тенденции требуют уже не только собственнолингвистического (социолингвистического, лингвоэкологического) осмысления, но иопределенной интерпретации в аспекте юрислингвистики или, по крайней мере,языковой политики.
Т.В.Шмелева указывает на следующие тенденции в ономастиконе современногороссийского города [Шмелева, 1997, с. 147-148]: расширение круга онимическиименуемых городских объектов (банки, страховые компании, юридическиеорганизации, различные фирмы, школы, аптеки, лечебные заведения и т.п.);последовательная («поголовная») онимическая номинация городскихобъектов, уже охваченных ономастически (прежде всего — в наименовании торговыхзаведений различного рода); расширение объема и обновление лексемного состава,открытие новых путей вовлечения апеллятивов в ономастикон города, активноевключение в него обиходной и архаизированной лексики; реставрация, проявившаясяв более или менее массовом возвращении старых досоветских имен, сосуществованиекоторых в речи горожан с еще живыми прежними именами в разных городахскладывается по-разному и требует особого внимания лингвистов; возвращение вгородскую среду антропонимов, которыми были «заполнены» дореволюционныероссийские города, иные формы бытования антропонимов в современном городе — домашнее имя, «самодельные» аббревиатуры и пр.; реабилитация (допускна вывеску) неофициальных имен собственных, бытовавших ранее только в устнойречи; преодоление барьеров русского лексикона, включение в ономастикониноязычных единиц (из «международного фонда», английского и дажевосточных языков); при этом онимы иноязычного происхождения предпочитают«натуральный» для них письменный облик, что открывает путь в русскоязычнуюгородскую среду для латиницы и иероглифики.
Вготовящейся к публикации монографии «Язык современного сибирского города(языковой портрет города Лесосибирска)» мы также выявляем и рассматриваеминновации в городском ономастиконе, ряд из них перекликается или соотносится суказанными выше тенденциями. В общем виде можно отметить здесь следующиетенденции (некоторые из них характерны и для языка города в целом), имеющиеотношение к правовым вопросам языка, языковой политики и языковогопланирования:
1.Персонализация и интимизация городских наименований. Многие из них возрождают(возможно, и по конъюнктурным соображениям) традиционные для русскогопредпринимательства и купечества типы наименований, указывающие на имявладельца (иногда в аббревиатурном или прозвищном виде, вероятно, сподсознательным желанием «замаскироваться» из-за боязни переменыполитической и экономической ситуации). Некоторые примеры: Бурлаков и Ко, Ёжики Ко (фамилия владельца Ёжиков), Гала Ltd. (фамилия Галинский), КИД(«Круглюк и другие» — ср. ВИД на ТВ), ВНиТ (Вороновы Нина и Толя),РИО (Рита и Ольга), СереНад (Серёжа и Надя) и т.п. Используется также уже«апробированный» в советское время тип называния по личному имени, нов отличие от прежних, ориентирующихся на чисто «вкусовые» мотивации(магазин «Руслан», «Людмила», ателье «Светлана»),новые наименования даются прежде всего по имени владельца или его / еёближайших родственников (иногда — даже любовниц): Валентин, Любава, Татьяна,Натали, Кристина, Дина (последние три — по имени дочери).
2.Легализация неофициальных (обиходно-разговорных, жаргонных,«теневых») названий магазинов, объектов соцкультбыта и пр.,сложившихся еще в «советское» время. Чаще всего такие наименованияотражали «здоровую» ономастическую рефлексию горожан, их неприятиебезликих и безадресных названий, особенно если «названиями»,например, магазинов служили «номера». Так, магазин №7 вг.Лесосибирске получил разговорное наименование «Кошкин дом» (попричине неоднократного пожара в нем) — сейчас это уже «узаконенное»название.
3.«Ретроризация» ономастикона, реставрация и возвращение старых типов испособов наименований, а также и самих названий. Например, Лесосибирскийлесодеревоперерабатывающий комбинат №2 стал называться АО «Маклаковскийкомбинат» — это старейшее в городе предприятие было основано еще дореволюции в Маклаково, как называлась самая старая часть г. Лесосибирска до егообразования в 1975 г. Нередки и наименования типа «Русь»,«Русич», «Пересвет», «Казачья харчевня» (написанное,кстати, через «ять»: ХАРЧЬВНЯ!), «Русскiй хлЬбъ» и т.д.Вообще, графическая «ретроризация» новых наименований — особаяпроблема (см., например, [Григорьева, 1998]), носящая в том числе июрислингвистический характер.
4.«Пиджинизация» и «варваризация» («вестернизация»)городских наименований. Речь идет не столько о названиях с очевиднойориентацией на «экзотику» (Эверест, Филадельфия, Глория-Флора,Эдельвейс и даже Баобаб), сколько об отражении в новых наименованиях«вестернизации» и «варваризации» самого языкового сознанияих авторов. Иногда это доходит и до курьёзов: ср. название «ChaldonШоп», где всё «перевернуто» — русское («кондовое»сибирское!) «Чалдон» «переводится» на латиницу, аанглийское shop (т.е. ларек, магазин) пишется по-русски.
Всеэти явления в сфере «постсоветской» городской топонимики отражают вцелом общий принцип стихийности ономастической номинации, в отличие отофициальности и регулированности аналогичных процессов в советский период.Стихийный характер наименования отражает стремление номинанта (владельцамагазина, фирмы и т.п.) «выделиться» на фоне однотипных названий,опереться на собственные («частные») эстетические вкусы, потребности,собственное языковое чутье. Иначе говоря, мы наблюдаем здесь проявление«частного пользования» языком в сфере городской ономастики. Именноэтим можно объяснить такие явления, как «ономастическую ностальгию»,экспансию экзотизмов, варваризмов, иноязычных и иноструктурных вкраплений,интимизацию и персонализацию эмпоронимов и т.п. Понятно, что стихийностьономастической номинации и ее результаты нежелательны для коммуникативногопространства города, хотя и отражают в целом естественные языковые и речевыепроцессы. Поэтому необходим не только лингвистический мониторинг в областигородских наименований, но и определенное регулирование происходящих в нейпроцессов, т.е. осуществление оптимального языкового планирования и проведение«умной» языковой политики. Такая политика должна быть ни«чисто» лингвистической, ни «чисто» юридической(законодательной), а именно юрислингвистической, т.е. учитывающей как интересыязыка (языковой личности), так и потребности права.
Вданном случае мы имеем дело с непростой, далеко не однозначной ситуацией:владелец собственности (магазина, фирмы и т.п.) имеет право (и как собственник,т.е. юридическое лицо, и как языковая личность) на свою «частную»номинацию (ср. с правом писателя, журналиста, ученого и т.д. на выбор названия,обозначения, термина и пр.). В этом проявляется естественное право языка и егоносителя на реализацию одной из основных функций — номинативной. Однако правоюридического или физического лица на номинацию принадлежащей ему собственностине регулируется юридически, т.е. в соответствующем законодательстве, хотя самакт номинации и его результат юридически закрепляется как бы автоматически прирегистрации предприятия или выдаче лицензии. Этим самым название-эмпороним,созданный, в общем, по «праву стихийности», приобретает официальныйхарактер, а следовательно — коммуникативную и социальную значимость впространстве города. Так, например, происходит закрепление в«интимизированном» и персонализированном названии имущественных правсобственника через указание на принадлежность ему данного объекта.
Сдругой стороны, подобная номинация и ее результаты, приобретшие ужеофициальный, юридически закрепленный характер, вступают в противоречие сязыковыми правами адресата номинации, того, на кого она рассчитана и ктоявляется её потребителем, т.е. правами покупателя, клиента и т.д. Адресатономастической номинации, как языковая личность и как потребитель, имеющийзаконодательно закрепленный статус (ср. «Закон о защите правпотребителя»), обладает, естественно, своими собственными представлениямиоб эстетике, знаковой целесообразности и правильности наименований-эмпоронимов,вовсе необязательно совпадающими с аналогичными представлениями автораноминации. Поэтому так часты различные реакции, как правило, негативные,потребителей на то или иное название, что описывается в терминах языковой(ономастической, в данном случае) рефлексии. Так, в городской газетеЛесосибирска «Заря Енисея» в рубрике «Письма читателей» нераз публиковались отклики горожан на названия типа «ТОО ГАЛА КОМПАНИLtd.», «Русскiй Имидж», упомянутого выше «Chaldon Шоп»и пр., а также общие рассуждения о «засилье» американизмов, латиницыи прочей «иноземщины» на вывесках и рекламе. В данном случаеономастическая рефлексия потребителя «частной» номинации опирается наздоровое языковое сознание личности, а часто и на осознание несоответствиямежду заявленным на вывеске наименованием коммерческого предприятия ихарактером предлагаемых в нем торговых и прочих услуг.
Языковыеправа личности, права горожанина как носителя и пользователя (потребителя)языка отражают его языковую рефлексию, его языковое сознание. Обычныйгорожанин, «среднеурбанизированный» человек, «вписан» вгородское ономастическое пространство, членит его на основании «городскихцивилизованных ценностей» (В.С.Елистратов) и воспринимает форму исодержание урбонимов исходя из своих представлений об этих ценностях.Ономастическая рефлексия, феномен ономастического сознания горожанина — новый иактуальный объект исследования в области городского ономастикона [Шмелева,1997, с. 148], имеются уже и опыты как бы «реконструкции»ономастического сознания среднего жителя г.Красноярска [Красотенко,Подберезкина, 1997; Березуцкий, 1997а]. Необходимо, видимо, осмысление этогофеномена также в плане языковой политики и языкового планирования в городе. Безучета особенностей ономастической рефлексии и ономастического сознаниягорожанина, без опоры на данные, полученные в ходе описания и реконструкцииэтих явлений, эффективная и, главное, ориентированная на языковые исоциокультурные потребности и права горожанина языковая политика в областионимической номинации (реноминации, контрноминации) не может быть ниразработана, ни реализована.
Итак,официальные, т.е. юридически узаконенные при регистрации коммерческих структурили выдаче соответствующих лицензий, наименования, созданные стихийно на основе«частных» номинаций, могут вступать в различного рода коллизии сязыковым сознанием потребителя. Иначе говоря, языковые права автора номинациивступают в оппозицию языковым правам ее адресата, что, в общем, отражаетизвестную антиномию Говорящего и Слушающего и является для языка естественным.В юридическом же пространстве — это столкновение законных прав собственника изаконных прав потребителя, что требует уже нормативного регулирования. Должныбыть в равной степени учтены как право языковой личности на номинацию (факторавтора ономастического наименования, отражающий номинативную функцию языка иего «законные права»), так и право личности на использование(потребление) названия (фактор адресата номинации, отражающий коммуникативную и/ или прагматическую функцию языка и «законные права» человека какего носителя).
Васпекте юрислингвистики это связано с лингвистической разработкой изаконодательным осуществлением «хорошей» (т.е. удовлетворяющей каклингвистические, так и юридические интересы) языковой политики в городе.Имеется и внутреннее для языка противоречие: столкновение норм языка(естественных законов номинации), т.е. его «права», и прав языковойличности на реализацию номинативной функции языка. В этом случае сглаживаниеили разрешение возникающих при наименовании (переименовании, контр-наименовании)внутригородских объектов проблем также возможно лишь при реализациисоответствующих разделов языковой политики.
Список литературы
БерезуцкийИ.В. Новое в языковом облике Советского района Красноярска // Молодежь и наука- третье тысячелетие: Сб. тез. 4-го межвуз. фестиваля. Красноярск, 1997а.
БерезуцкийИ.В. Современная городская эпиграфика: Опыт филологического описания (наматериале Советского р-на г. Красноярска): Дипломное соч. Красноярск, 1997б(каф. русского языка КрасГУ).
ГолевН.Д. Юридический аспект языка в лингвистическом освещении // Юрислингвистика-I:Проблемы и перспективы. Барнаул, 1999.
ГригорьеваТ.М. Русская орфография в канун ХХ столетия // Славянский мир на рубеже веков:Материалы международного симпозиума. Красноярск, 1998.
КрасотенкоН.С. Перенаименование как социокультурный феномен // Материалы XXXVIмеждународной научной студенческой конф. «Студент и научно-техническийпрогресс». Новосибирск, 1998.
КрасотенкоН.С., Подберезкина Л.З. Астионимы в языковом сознании горожан // Студент, наукаи цивилизация: Сб. тез. докл. 4 межвузовской научно-практической конференции.Красноярск, 1997.
ОсиповБ.И. Языковые проблемы права и правовые проблемы языка // Юрислингвистика-I:Проблемы и перспективы. Барнаул, 1999.
ПодберезкинаЛ.З. Возможности филолога в моделировании городской среды // Тез. докл.научно-практич. конф. Красноярск, КГТУ, 1997.
ПодберезкинаЛ.З. Языковая политика в урбонимии Красноярска: реальность и перспективы //Вопросы языковой политики на современном этапе: Теория и практика (Материалыдокл. и сообщ. международной научно-методической конф.), СПб., 1998.
ПодберезкинаЛ.З. Современная городская среда и языковая политика // Русский язык в егофункционировании. Тез. докл. М., 1998а.
СальниковаТ.В. Новые явления в эмпоронимии Краноярска // Филология-журналистика — 97.Тез. докл. научн. конф. Красноярск, 1997.
ШарифуллинБ.Я. Язык современного сибирского города // Теоретические и прикладные аспектыречевого общения: Научно-методический бюллетень. Вып.5. Красноярск-Ачинск, 1997.
ШарифуллинБ.Я. Языковая реформа как способ «исправления действительности» //Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методич. бюллетень.Вып.7. Красноярск, 1998.
ШмелеваТ.В. Ономастикон современного города // Материалы Международного съездарусистов в Красноярске. Т.I. Красноярск, 1997.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.philology.ru