Реферат: О категории репрезентации русского глагола
С. А. Кузнецов
Системаосновных форм глагола не составляет грамматического класса, поскольку вморфологическом и синтаксическом плане являет собой очень пеструю картину.Проявляется это в том, что каждая из основных форм изменяется внутри своегонабора категорий. Личные формы изменяются по лицам, наклонениям, временам изалогам, родовые формы — по родам и числам (выражая при этом значение прошедшеговремени); инфинитивы изменяются по залогу (включать — включаться — бытьвключаемым); деепричастия — также по залогу, причем только формы совершенноговида типа (включив — будучи включен); наконец, причастия изменяются по залогу исоотносятся по категории относительного времени, зато обладают полной системойадъективного словоизменения. Вполне очевидна и синтаксическая разнородностьосновных форм.
Соотношениеличных и неличных форм составляет яркое своеобразие глагола и определяет егоместо в системе частей речи. Характер этого противопоставления дает основаниедля выделения особой грамматической категории, свойственной глаголу в целом.Поскольку основное различие (в плане содержания) между личными и неличнымиформами заключается в том, «с какой степенью полноты и насколько ярко процесспредставлен в той или иной глагольной форме именно как процесс», намеченнуюграмматическую категорию можно назвать категорией репрезентации [1]. Первым,кто обосновал категорию репрезентации (на материале английского языка), былА.И. Смирницкий. Он установил категорию репрезентации в трех категориальныхформах: собственно глагольной (личные формы), субстантивной (герундий,инфинитив) и адъективной репрезентации (причастие). Согласно Смирницкомукатегория репрезентации, «выделяемая на основе противопоставления личных иименных форм глагола, есть категория, которая представляет процесс в различныхвариациях — как чистый процесс или же как процесс, осложненный другими(предметными или «признаковыми») моментами» (Смирницкий 1959:246-247) [2].
Категориярепрезентации, по-новому освещающая в принципе хорошо известные явления,осталась в теории грамматики почти незамеченной. В русистике оно в полной мереиспользовано лишь в некоторых работах (Волоцкая и др. 1964; Буланин1983:101-104; Кузнецов 2000:46-98). В коллективной монографии Волоцкой и др.категория репрезентации представлена противопоставлением четырех граммем — личности, инфинитивности, причастности и деепричастности (Волоцкая и др.1964:118). В статье Л.Л. Буланина категория репрезентации осмысляется какиерархически организованная система частеречных форм глагола. Согласно Буланинукатегория репрезентации весьма специфична, поэтому не может быть поставлена водин ряд с другими грамматическими категориями глагола (и вообще грамматическимикатегориями) ни в плане содержания, ни в плане выражения. Ее планом выраженияявляется противопоставление на содержательной и формальной основе личных инеличных форм глагола, обладающих (именно как противопоставляемые явления)своими содержательными и формальными признаками. В монографии Волоцкой и др. нирепрезентация, ни отдельные ее граммемы содержательно не определяются. Различиеграммем заключается в том, что каждая из них определенным образом (отлично отдругих) сочетается с граммемами других грамматических категорий. Например,граммема личности сочетается с граммемами категорий времени, наклонения,залога, вида, лица, числа и рода. Думается, что при таком подходе затемняетсясущность категории репрезентации, заключающаяся в противопоставлении — семантическом и формальном — личных форм неличным.
Вплане выражения категория репрезентации объективно существует какпротивопоставление предикативной (собственно глагольной) и непредикативной(несобственно глагольной, вербоидной) репрезентации. Последняя, применительно крусским глаголам, включает в себя субстантивную репрезентацию (инфинитив),полупредикативную (деепричастие) и адъективную (причастие). Категориярепрезентации раскрывается не только в определенном наборе грамматическихкатегорий, но и в специфических для каждого репрезентанта синтаксическихфункциях. Основные формы глагола как носители соответствующей репрезентациимогут быть названы репрезентантами [3]. Категорией репрезентации вообще, т.е.репрезентацией в полном объеме, обладает только глагол как часть речи, поэтому,если приписывать репрезентации какие-то характеристики по образцу другихграмматических категорий, то она должна быть признана категориейклассифицирующей, несловоизменительной.
Плансодержания категории репрезентации теснейшим образом связан с частеречнымзначением глагола. Теоретическая необходимость выделения такой категориивызвана потребностью в согласовании отличающихся друг от друга грамматическихзначений и свойств основных форм глагола. Грамматическое значение глаголадолжно быть представлено и как свойственное всем формам, и какдифференцированное в соответствии со структурой глагольных форм. Поэтому можноусловно считать планом содержания категории репрезентации абстрактное значениедействия, получающее конкретизацию в каждом отдельном репрезентанте. Посколькусам глагол, как система форм, представляет собой несколько условную величину вплане своего единства, то его грамматическое значение (действие) также в болеестрогой и реалистичной интерпретации должно считаться более отвлеченным.Абстрактное значение действия (категория репрезентации) и абстрактное значениедействия (грамматическое значение глагола как части речи) совпадают, хотя посвоему статусу они находятся на разных уровнях — одно на уровне частеречныхзначений, а другое — на уровне грамматических значений категорий глагола,состоящих в отношении субординации с грамматическими значениями отдельныхрепрезентантов глагола. Специфика репрезентации на уровне глагола как частиречи заключается в том, что глагол, будучи полифункциональным, имеетчрезвычайно общую собственную синтаксическую функцию: управление падежнойформой имени.
Каждыйрепрезентант имеет более конкретную характеристику, поэтому он, хотя и не имеетприсущего глаголу в целом частеречного значения, зато обладает грамматическимзначением соответствующей репрезентации, определенным набором грамматическихкатегорий и типичной, свойственной только ему, синтаксической функцией.
Личныеформы глагола являются одной из сторон категориальной оппозиции. Свойственноеличным формам грамматическое значение предикативной репрезентации состоит втом, что они обозначают не абстрактное действие, как глагол вообще, а действие«в чистом виде», без участия субстантивных, атрибутивных и полупредикативных сем.Предикативная природа личных форм глагола обусловливает их постояннуюсубъектную валентность, поскольку идея субъекта всегда присутствует в ихсемантике. В терминах монографии Волоцкой и др. предикативная репрезентациисоответствует граммеме личности. Именно это свойство объединяет, несмотря наразницу в типе образования форм, собственно личные формы, родовые формы (формыпрошедшего времени), формы будущего времени, повелительного и сослагательногонаклонения (как синтетические, так и аналитические). Все эти формы можноназывать, имея в виду необходимый обобщающий характер термина, субъектнымиформами.
Значениесубъектной предикативности реализуется в максимальном, сравнительно с другимирепрезентациями, наборе грамматических категорий (вид, залог, наклонение,время, лицо) и в специфической для личных форм и для глагола в целомсинтаксической функции сказуемого. Специфичность этой функции заключается втом, что никакой другой грамматический класс слов не может ее реализовать безпомощи личных форм, в качестве вспомогательного или связочного глагола.Синтаксические функции остальных репрезентантов не являются специфическими дляглагола, поскольку они могут в той или иной мере быть исполнены и другимичастями речи. Функция глагольного предиката, являющаяся, по Куриловичу,первичной синтаксической функцией глагола, делает глагол именно глаголом исоставляет самое основное в личных формах и в глаголе как части речи [4].Центральное положение личных форм в системе глагола является объективнымграмматическим фактом, по отношению к ним неличные формы занимают периферийноеположение.
Инфинитивы.В формообразовательной парадигме глагола существует шесть типов инфинитивов, нотолько инфинитив действительного залога (= неопределенная форма глагола),наиболее независимый от текста в выражении своих значений, является формойрегулярного образования, он равноположен другим формам глагола, поскольку невыводится из них. Ему, как и другим формам, присущи все значения данногоглагола. В противоположность остальным формам инфинитив действительного залоганикак не выражает синтагматической характеристики. С.О. Карцевский называлинфинитив нулевой формой, поскольку инфинитив выражает значение процесса вневсякого синтагматического отношения (Карцевский 1927:18). Нейтральным остаетсяинфинитив и в корреляции предикативность — атрибутивность, где маркированнымчленом являются формы употребляемые в качестве сказуемого, а формы,употребляемые в качестве определения, оказываются немаркированными. Названныесвойства инфинитива закрепляют за ним репрезентативную функцию (Смирницкий1959:245-246). Этот инфинитив принято использовать в качестве названия всейглагольной лексемы, он традиционно выносится в заголовок словарных статей.
Говоряоб инфинитиве, следует различать 1) инфинитив как исходную, начальную,словарную форму глагола (исходный инфинитив) и 2) инфинитив как член глагольнойпарадигмы (парадигматический инфинитив). Иногда исходный инфинитив сопоставляютс именительным падежом как исходной (словарной) формой существительного, говоря,что инфинитив — это своего рода «глагольный номинатив», представитель всейглагольной лексемы. Такая аналогия является очень условной, потому чтономинатив как представитель существительного не отменяет категории рода, числаи собственно падежа этого существительного. В отличие от него исходныйинфинитив имеет только категорию вида (категории залога и наклонения он неимеет), он существует как представитель парадигмы всего глагола, репрезентируясобой входящие в данную парадигму личные формы, причастия, деепричастия, и — что очень важно — другие инфинитивы. Так, «исходный» инфинитив глагола «путать»представлен двумя залоговыми формами — путать и путаться, «парадигматический»инфинитив «путать» — формами путать, путаться, быть путаемым, быть путанным, бытьпутаем и быть путан, а инфинитив «спать» — активной формой спать. Совпадениеисходного инфинитива и формы действительного залога парадигматическогоинфинитива не должно давать повода для неразличения этих двух типов инфинитива.
Инфинитивкак глагольный репрезентант, естественно, должен рассматриваться в единствесвоего значения и синтаксических функций. Поэтому репрезентантом может бытьтолько парадигматический инфинитив (исходный инфинитив, будучи представителемглагола, не несет синтаксических функций, не имеет залога и вообще не стоит водном ряду ни с одним из репрезентантов). Опираясь на суждения А.И. Смирницкого(Смирницкий 1959:247) и А.М. Пешковского, можно приписать инфинитиву, доизвестной степени условно, субстантивную репрезентацию, которая соответствуетграммеме инфинитивности Волоцкой (Волоцкая и др. 1964:118), поскольку,во-первых, ввиду отсутствия категорий наклонения, лица и времени, инфинитивможет обозначать действие лишь отвлеченно, как и существительное, а во-вторых,синтаксические функции членов предложения у инфинитива и существительногочастично совпадают. Вообще синтаксическая полифункциональность инфинитива,вплоть до абсолютно независимой позиции главного члена односоставногопредложения, ставит инфинитив в особое положение среди всех репрезентантов [5].
Витоге инфинитив (парадигматический) может быть определен как одна из основныхформ глагола, с грамматическим значением субстантивной репрезентации(обозначение действия в отвлечении от производителя, времени и реальности/ирреальности),выражаемая грамматическими категориями вида и залога и синтаксическойполифункциональностью.
Причастия.Если инфинитиву не принято отказывать в статусе члена глагольной парадигмы, топричастия и деепричастия даже при широком понимании глагола обычно считаютсяособыми глагольными формами, которые составляют периферийную часть глагольнойсистемы. Их общность обусловлена существованием личных форм и заключается внепредикативной репрезентации, т.е. в представлении значения действия приучастии дополнительных (неглагольных) сем, в более ограниченном, по сравнению сличными формами, наборе грамматических (только непредикативных) категорий и вналичии неспецифических для глагола синтаксических функций (такженепредикативных).
Причастиеобычно характеризуется как глагольная форма, сочетающая в себе как признакиглагола (значение действия; категории вида, залога и относительного времени;[6] глагольную сочетаемость), так и признаки прилагательного (категории рода,числа и падежа; согласование с существительным).
Посодержанию категории залога и характеру залогового противопоставления системапричастий, в общем, не отличается от системы личных форм. В отличие от них,видовые различия в причастиях, изученные с этой точки зрения недостаточно,представлены более ограниченно, чем в личных формах. Такой вывод основан нафакте ограниченной возможности причастий в выражении темпоральности [7].А.В.Бондарко, рассматривая структуру функционально-семантической категориитемпоральности, утверждает: «Относительно периферийное положение даннойподсистемы временных форм (полных прилагательных — С.К.) по отношению к центруполя обусловлено особыми, специализированными и более узкими (по сравнению соспрягаемыми формами изъявительного наклонения), синтаксическими функциямипричастий — функциями, в которых совмещаются признаки второстепенного предикатаи атрибута. По сравнению с предикатами, выраженными спрягаемыми глагольнымиформами, функциональная сфера зависимого компонента в составеполипредикативно-атрибутивного комплекса является более ограниченной» (Бондарко1999:74). Категория времени полных причастий отличается ярким своеобразием.Главное ее отличие от категории времени личных форм состоит в том, что она неявляется собственно предикативной, т.к. не связана с категориями наклонения илица, образующими вместе с временем грамматическое значение предикативности.Причастие всегда выступает в предложении как форма зависимой, вторичнойпредикации. Поэтому время, выражаемое причастием, так или иначе соотносится с временем,выражаемым личной формой, и в этом плане является относительным.
Причастныеформы хоть и выражают временные различия (тесно связанные с видом), но, вотличие от предикативных форм, временная локализация в них координируется свременем, выражаемым сказуемым. Инфинитивы и деепричастия в своих формах несодержат указаний на временные характеристики, поэтому в тексте они выражаютзначения относительного времени (Якобсон 1985:220).
Парадигмаотносительного времени (зависимый таксис) причастий ограничена двумя компонентами- формами прошедшего и настоящего времени при отсутствии причастий формбудущего времени (Бондарко 1999:75).
Такимобразом, причастие обладает, кроме категорий вида и залога, категориейотносительного времени (выражающего значения прош. и наст. времени), или, приином подходе, категорией зависимого таксиса. Эта категория выражается впричастии морфологически — суффиксами причастий (при этом суффиксы выражают идругие грамматические значения). Причастие (а также и деепричастие) является врусском языке морфологизованным средством выражения значения относительноговремени. Система личных форм не располагает морфологическими средствамивыражения этого значения.
Чтокасается кратких форм, то существует мнение, что причастия их не имеют (Буланин1976:159-161). В качестве доводов указывается, что грамматической категорииотносительного времени, обязательной для причастия, эти формы не имеют,поскольку аналитическая форма получает временное значение от формы глаголабыть: в будет приглашен это значение будущего времени.
Краткиеформы действительно имеют специализированную синтаксическую функцию, а именнофункцию смыслового компонента пассивной аналитической формы предиката (вотличие от полной формы, имеющей полупредикативную функцию). Как любая смысловаячасть аналитической конструкции краткое причастие придает всей формеграмматическое значением вида (совершенного) и залога (страдательного).Значение категории времени и рода придает всей форме вспомогательный глагол,что характерно для аналитических форм (например, аналитическое будущее время:буду путать).
Употреблениев текстах кратких форм страдательных причастий прош. времени «не означаетснятия противоречия между спецификой настоящего времени и значением неделимойцелостности действия, связанного с категориальным содержанием совершенноговида.… категориальное содержание совершенного вида в пассиве осложняется,модифицируется; оно включает в свою структуру статальный элемент, выражаетсостояние субъекта как результата действия. При этом презентная функция,заложенная в формах настоящего времени совершенного вида в пассиве, целикомотносится к статальному элементу, между тем как само действие, конкретный факт,остается в плане прошлого» (Пупынин 1991:222).
Вцелом, краткие формы страдательного причастия прошедшего времени как и краткиеформы настоящего времени ни семантически, ни грамматически не отрываются отостальных причастных форм. Специфическое положение причастий в системеглагольных репрезентантов, как следует из краткого анализа их грамматическойсемантики, заключается в том, что адъективная репрезентация обеспечивает империферийное место в этой системе.
Деепричастия.Традиционная трактовка деепричастия заключается в объединении грамматическихсвойств глагола и наречия, например: «Деепричастие — это атрибутивная формаглагола, в которой совмещаются значения двух частей речи: глагола и наречия,т.е. обозначение действия и обстоятельственно-определительное» (Грамматика1980:672). Глагольными признаками деепричастия считаются 1) его грамматическоезначение (действие), 2) его грамматические категории (вид и залог) и 3) егосинтаксическая сочетаемость. Наречными признаками деепричастия считаются 1)синтаксическая функция приглагольного определения и 2) неизменяемость.
Традиционныйподход к деепричастию, как представляется, преувеличивает его близость кнаречию. Деепричастие — это одна из основных форм глагола, глагольныйрепрезентант, оно входит если не в систему спряжения, то в системуформообразования глагола.
Преждевсего, совершенно необоснованно наречным признаком деепричастия признается егонеизменяемость. Во-первых, неизменяемость (т.е. отсутствие флексии) присуще нетолько формам деепричастия (инфинитив, формы сослагательного и повелительногонаклонения), во-вторых, у глаголов совершенного вида и у двувидовых глаголовдеепричастие обладает как активными, так и пассивными залоговыми формами.
Подобноесоотношение представляет собой системно обусловленное явление. Формадеепричастия действительного залога образуется от активного инфинитива — исследовав, форма деепричастия страдательного залога — от второй формыпассивного инфинитива — будучи исследован. Она состоит из формы деепричастияглагола быть и формы краткого страдательного залога и обозначает второстепенноепассивное действие подлежащего, т.е., по сути дела, действие над предметом,который обозначен подлежащим, например: будучи отправлен в отпуск, он уехал вдеревню.
Категориявида у деепричастий имеет то же внутреннее содержание, что и у личных форм, носуществующая специфика заключается в том, что она жестко связана с выражениемзначений времени. Как правило, деепричастия несовершенного вида обозначаютдействие, одновременное с действием сказуемого: Старик, прямо держась, шелвпереди, широко передвигая ноги (Толстой), а деепричастия совершенного вида — предшествующее действие: Вспомнив впечатления косьбы, он решил, что будеткосить (Толстой). Это было зафиксировано еще А.М. Пешковским (Пешковский1938:139-140), отметившим также, что иные временные значения у деепричастийвозможны лишь при поддержке контекста. Таким образом, деепричастию, как ипричастию, присуще морфологическое (суффиксами -а/-я, -в/-вши) выражениеотносительного времени. Это дает основание считать, что у деепричастий, кромекатегории вида, имеется еще и категория относительного времени с двумязначениями — одновременности и предшествования. Категория временнойпоследовательности, установленная для деепричастия в монографии Волоцкой и др.(Волоцкая и др. 1964:131,143), соответствует категории относительного времени.В теоретических грамматиках русского языка отмечается, что в категориальнуюструктуру деепричастий «входят… значения времени и залога в широком смыслеэтого термина». Различаются деепричастия настоящего времени (т.е.несовершенного вида) и деепричастия прошедшего времени (т.е. совершенноговида). Первые выражают одновременность, вторые — неодновременность посоотнесенности со временем сказуемого (Зализняк 1977:85). При таком подходепротивопоставление значений одновременности и предшествования у деепричастийможет трактоваться как грамматическая категория. Однако, если понимать подграмматической категорией единство противопоставленных друг другу граммем,находящихся в отношении оппозиции или неоппозитивного различия, то необходимоучитывать, что деепричастие не обладает морфологически выраженным временнымзначением.
Другаяточка зрения на особенность выражения значений времени у деепричастийразрабатывается в трудах А.В. Бондарко, который, вслед за Р. Якобсоном, считаетдеепричастие основной формой выражения зависимого таксиса. А.В. Бондарко видиттождество таксисных отношений, выражаемых деепричастием, и значенийотносительного времени [8]. Однако он не усматривает у деепричастий особойграмматической категории относительного времени, а таксису во всех случаях егопроявления (т.е. не только у деепричастий) отказывает в статусе грамматическойкатегории (Бондарко 1984:86), поскольку видит в таксисефункционально-семантическую категорию, выражающую в полипредикативныхконструкциях сопряженность действий, сосуществующих в рамках единого временногоплана (Бондарко 1999:98-100) [9].
Синтаксическаяприрода деепричастия состоит в том, что оно, будучи «второй» глагольной формойпри глагольном сказуемом («первой» форме), имеет двойную синтаксическуюотнесенность — к подлежащему (что обусловлено генетически) и к сказуемому, скоторым деепричастие состоит в определительных. Эта двойная отнесенностьреализуется в синтаксической позиции обособленного полупредикативного (т.е.выражающего неполную предикативность) оборота. Отсюда и полупредикативнаярепрезентация деепричастия.
Преувеличениеблизости деепричастия к наречию, о чем говорилось в связи с неизменяемостьюдеепричастия, распространяется и на синтаксис. Наречие, примыкая к глаголу всловосочетании, выражает обстоятельственно-определительные отношения (этонаиболее типичная для наречия ситуация). Деепричастие не входит в глагольноесловосочетание на правах примыкающего члена, оно в обособленнойполупредикативной конструкции выполняет функцию второстепенного сказуемого.Именно эта функция выступает для деепричастия как основная. Потенциально онасвойственна любому деепричастию независимо от его лексического значения и отзначения глагола-сказуемого, т.е. является семантически несвязанной. Другаяфункция деепричастия состоит в выражении различного рода обособленныхобстоятельств. Она реализуется при условии тесного семантическоговзаимодействия глагола и деепричастия, вплоть до образования более или менееустойчивых выражений на основе деепричастного оборота. Именно в такихсочетаниях, а также в условиях абсолютивного употребления деепричастие, наоснове обстоятельственной семантики, сближается с наречием, но только позначению, а не в грамматическом плане, например: сидит, скрестив ноги; пишет,не делая ошибок и т.п. [10]. Таким образом, любая степень адвербиализации можетзатрагивать только отдельные деепричастия в данном контексте, но не может бытьхарактеристикой деепричастия в целом как глагольного репрезентанта.
Витоге деепричастие может быть определено как одна из основных форм глагола сграмматическим значение полупредикативной репрезентации (обозначение действиякак сопутствующего другому действию), выражаемым грамматическими категориямивида, залога и относительного времени и типичной синтаксической позицией второстепенногосказуемого.
Рассмотрениеструктуры глагола показывает, что он представляет собой сложную, иерархическиорганизованную систему основных форм. Глагольные словоформы способны выражатьширокий спектр грамматических значений от предикативных до атрибутивных.Доминантой системы являются личные формы (предикативный репрезентант),периферию образуют причастия и деепричастия. В системе непредикативныхрепрезентантов особняком стоит инфинитив со своей синтаксическойполифункциональностью и отвлеченным обозначением действия. Причастия идеепричастия объединяются общностью категорий вида, залога и относительноговремени, но резко различаются тем, что у полных причастий нет специфическойглагольной функции, тогда как и деепричастия, и личные формы, обладаютуникальной для глагола синтаксической функцией. Набор грамматических категорийи определенное синтаксическое функционирование являются выразителями того илииного репрезентативного значения в рамках общего значения глагола как частиречи. Однако только аспектуальные и залоговые отношения являются центральнымикатегориями, выражение которых присуще всем глагольным формам. Выражение любыхдругих значений (лица, числа, рода, падежа) свойственно не только глагольнымформам.
Примечания
1.Репрезентация означает представление — различное представление значенияпроцесса. А.И. Смирницкий сознательно отказывается от термина «представление»ввиду его многозначности (Смирницкий 1959:247).
2.Ср. у Шахматова: «Часть речи, называемая глаголом, включает в себе не тольконазвания активного признака простые, но также обосложненные теми или инымисопутствующими представлениями» (Шахматов 1941:460).
3.Понятие репрезентанта не равно понятию вербоида, поскольку в числорепрезентантов входят и личные формы.
/>4. В современной грамматической теории господствует мнение одоминирующей роли глагола, глагольного предиката в предложении, например:«конституирующим членом предложения является определяющий член, т.е. сказуемое»(Курилович 1962:55); «в содержательном плане глагольный предикат — это нечтобольшее, чем просто лексическое значение. Выражая определенное значение, он вто же время содержит в себе макет будущего предложения» (Кацнельсон 1972:88).Г.Г. Почепцов отмечает, что «синтаксические свойства глаголов во многом определяютструктуру предложения» и что поэтому положение глагола в структуре предложения«нельзя не признать уникальным» (Почепцов 1969: 65); см. также Холодович1979:293-298; Храковский 1983:110-117.
/>5. Среди синтаксический функций инфинитива (их примерный переченьбыл дан выше при анализе синтаксической разнородности основных форм) функцияэлемента составного глагольного сказуемого (типа умеет плавать), пожалуй,являются для него наиболее типичными и специфичными (специфичными потому, чтоздесь инфинитив не имеет конкурентов).
/>6. В «обычную» характеристику причастия входит, как правило,указание на время, а не на относительное время.
/>7. Ср. у Пешковского: «Они (причастия — С.К.) имеют последовательнопроведенные по всей категории значения глагольных видов» (Пешковский 1938:141).
/>8. Таксис, выраженный конструкциями с деепричастиями «СВ и НСВ,следует признать относительным временем, поскольку деепричастия не имеютабсолютного времени и могут выражать лишь относительную временную ориентацию навремя основного действия» (Бондарко 1984:76).
/>9. Основатель учения о таксисе Р. Якобсон называет его все времяграмматической категорией (Якобсон 1972:101). Говоря о зависимом таксисе,выражаемом русским деепричастием, Якобсон указывает, что «при зависимом таксисекатегория времени сам выступает в функции таксиса» (Якобсон 1972:106).
/>10. На приоритете этой функции деепричастия построена концепцияД.И. Арбатского (см. Арбатский 1980).
Список литературы
АрбатскийД.И. (1980), О лексическом значении деепричастий, Вопросы языкознания, 1980, No4, с. 108-118.
БондаркоА.В. (1984), Функциональная грамматика. Л. 136 с.
БондаркоА.В. (1999), Основы функциональной грамматики. Языковая интерпретация идеивремени. СПб. 256 с.
БуланинЛ.Л. (1976), Трудные вопросы морфологии, М.
БуланинЛ.Л. (1983), Структура русского глагола как части речи и его грамматическиекатегории, Спорные вопросы русского языкознания. Теория и практика. Л. 94-115.
ВиноградовВ.В. (1972), Русский язык, М. 451 с.
ВолоцкаяЗ.М., Молошная Т.Н., Николаева Т.М. (1964), Опыт описания русского языка в егописьменной форме. М.
Русскаяграмматика 1980, Т. I — II. М.
ЗализнякА.А. (1977), Грамматический словарь русского языка. М.
KarcevskiS. (1927), Systeme du verbe russe. Prague
КацнельсонС.Д. (1972), Типология языка и речевое мышление. Л. 202 с.
КузнецовС.А. (2000), Флективная морфология русского глагола (словоизменение иформообразование). СПб. 252 с.
КуриловичЕ. (1962), Деривация лексическая и деривация синтаксическая, Очерки полингвистике. М. с. 57-70.
ПешковскийА.М. (1938), Русский синтаксис в научном освещении. 6-е изд. М. 450 с.
ПочепцовГ.Г. (1969), О принципах синтагматической классификации глаголов (на материалеглагольной системы современного английского языка), Филологические науки, 1969No 3, с. 65-76.
ПупынинЮ.А. (1991), Активность/пассивность и темпоральность, Теория функциональнойграмматики. Персональность. Залоговость. СПб. с. 222-227.
СмирницкийА.И. (1959), Морфология английского языка. М. 440 с.
ХолодовичА.А. (1979), Проблемы грамматической теории. Л. 304 с.
ХраковскийВ.С. (1983), Истоки вербоцентрической концепции предложения в русскомязыкознании, Вопросы языкознания, 1983, No 3, с. 110-117.
ЯкобсонР. (1985), Избранные работы. М. 454 с.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.philology.ru